Роман Переплёт т. 2, ч. 1, гл. 7

С Дашей же они встретились уже на следующий день, во время одной из перемен. Он как раз направлялся в учительскую, и вдруг из-за поворота показалась Даша. Однако, она была не одна, с ней были две ещё девушки из её класса. Увидев его, она слегка побледнела и опустила голову.
Проходя мимо, обе девушки поздоровались и только Даша промолчала.  Ответив на их приветствие, Тверской в замешательстве остановился и посмотрел им вслед. Даша, видимо, почувствовав этот взгляд, что-то тихо сказала своим спутницам, после чего те пошли дальше, а она развернулась и направилась к нему.
- Здравствуйте, Сергей Петрович, - чуть-чуть покраснев, сказала она.
- Да, да, здравствуй, - кашлянул в ответ он. - Это хорошо, что мы встретились. А то после вчерашнего… Ты уж извини, всё так глупо получилось. Да, и вообще, вся эта ситуация, ну, словом…
Он понимал, что несёт какую-то околесицу, но и молчать не получалось, вот и говорил всё, что приходило на ум. В конце концов, буквально на полуслове он запнулся, а потом и вовсе умолк, почувствовав, как полыхает его лицо.
- Да всё в порядке, не переживайте, - робко улыбнулась Даша. – В конце концов, я ведь сама во всём виновата. Да и эта ваша женщина… она, конечно же, права, мне действительно вовсе не следовало бы к вам приходить. Так что я её понимаю.
- Значит, понимаешь? – озадаченно пробормотал он. 
- Да, представьте себе, - уверенно подтвердила она. - Наверное, окажись бы я на месте этой женщины, то я бы, наверное, и не такое устроила. Но вы, я надеюсь, помирились?
- Что? Помирились?.. Ах, это… Да нет… то есть, не знаю… А впрочем, это уже и неважно. Ты лучше скажи, как там твой отец? Ему хоть стало немного лучше?
- Да нет, - друг переменившись в лице, прерывисто вздохнула Даша. В глазах её тотчас блеснули слёзы. – Вообще-то, врачи успокаивают, - справившись с собой, продолжала она, - говорят, что состояние у папы, хоть пока и тяжёлое, но уже стабилизировалось. Он всё ещё в реанимации. Я к нему с утра заходила, хотела увидеть его хоть краешком глаза, но меня снова к нему не пустили. Господи! – взмолилась она, сложив перед собой руки и воздев к потолку глаза. - Только бы всё обошлось! Только бы папа поправился!..
- Ничего, - сочувственно улыбнулся Тверской, кивнув в ответ на приветствие проходивших мимо двух старшеклассников, - вот увидишь, твой отец поправится. К тому же, он под присмотром врачей. А уж они-то, не сомневайся, они сделают всё, что необходимо. – В этот момент вслед за парнями, вопя и толкаясь, пронеслась ватага пацанят из младших классов. С шумом и гиканьем они свернули к лестнице и вскоре исчезли.
- Знаете, - чуть не плача, призналась Даша, - я сейчас о папе только и думаю. Вот и всю эту ночь почти не спала. А ещё иногда, как раздумаюсь. А вдруг, думаю, его не станет и вдруг я вообще его больше не увижу… И сразу так делается невыносимо, что прямо хочется кричать. Странно, что я раньше никогда об этом не задумывалась. Зато сейчас, когда всё это случилось, мне впервые сделалось по-настоящему страшно. Да, да, - вдруг всхлипнула она, - уж лучше бы, наверное, я сама умерла.   
- Ну, полно, полно, - Тверской осторожно тронул её за плечо, - не говори глупостей. Знаешь, мне ещё не приходилось оказываться в подобных ситуациях. И я даже не знаю, что тебе сказать, чтобы ты успокоилась. Но ты всё же постарайся успокоиться.
- А ведь мы с папой собирались, - снова всхлипнув, продолжала она. Она достала откуда-то носовой платочек и промокнула глаза. – Мы собирались во время летних каникул съездить с ним на Алтай. На целое лето, представляете? Там у папы живёт его младший брат. Он давно нас к себе зовёт… Но мы всё равно поедем, - прибавила она с решимостью в голосе. - Вот только папе станет получше, и поедем. Там, говорят, природа, воздух просто необыкновенные, а ещё и горы…
- Вот и правильно, - поддержал Тверской, - вот так себя и настраивай. И увидишь, от этого и твоему папе будет получше. Ведь вы друг друга любите. А любящие, как я где-то читал, любящие, уже одной только своей верой, помогают выздоравливать друг другу. Кстати, а что мама, она тоже с вами поедет? - поинтересовался он и тут же об этом пожалел, заметив, как Дашино лицо вдруг резко переменилось. И выражение в нём глубокой печали вдруг сменилось холодной отчуждённостью. Даже её глаза, обычно такие живые и открытые в одну секунду потемнели и словно остановились. 
- Н-нет, - как бы пересиливая себя, выдавила она. - Нет, мы её с собой не возьмём. Да она и сама не захочет, - поспешила прибавить она. – Она прямо так и сказала: «Чего я там не видала, в этой вашей дыре?» А ещё раньше, это, примерно, месяц тому назад, она разжилась у себя в профкоме путёвкой в Сочи, в какой-то санаторий. Вот туда и поедет. Да и пускай. Пускай катит, нам без неё будет только лучше.   
На этот раз Тверской промолчал. Конечно, его, как педагога и как старшего её наставника, несколько покоробило от столь враждебного отношения к матери. Однако на этот раз ему не хотелось ей что-то выговаривать ей, а тем более, читать свои нравоучения. Не тот это был момент.
- Так на всё лето, говоришь? - задумчиво обронил он. – Ну, а что, - с улыбкой прибавил он, - Алтай – это хорошо, Алтай – это здорово! Я бы даже сказал, отлично!
К слову, сам он во время отпуска никуда ехать не собирался. Да и куда ему было ехать? Хотя, наверное, он мог бы прокатиться до того же Крыма, а заодно повидаться со своими родителями. Ведь столько лет уже не виделись. Однако что-то ему подсказывало, что ему там вряд ли обрадуются, в особенности отец, с которым у него всегда были натянутые отношения и с которым они расстались более, чем прохладно. Тот так и не простил его за любовь к книгам, за институт, а главное за то, что он так и не захотел пойти по его стопам и продолжить династию заводских рабочих, а вместо этого подался в интеллигенты и, тем самым, как бы решил над ним, над его отцом, возвыситься. Собственно,  в этом и состоял главный корень всех их ссор и противоречий. Но не будем отвлекаться.
Однако, вспомнив сейчас об этом, Тверской невольно нахмурился.
- Так я пошла? – спросила Даша.
- Да, да, конечно. Что-то я… да, конечно, иди…
Впоследствии он узнал и, кажется, опять-таки от самой Даши, что отец её, наконец, поправился и вышел из больницы. А, когда у Даши начались летние каникулы, они с отцом уехали на Алтай, о чём она сообщила ему по телефону.
Наверное, именно в тот момент наш герой вдруг ощутил этот пронизывающий холодок одиночества. Впрочем, он ошибался, полагая, что с началом каникул обретёт, наконец, долгожданную свободу и сумеет в полной мере насладиться ею. Как бы не так. Ещё загодя ему было предписано являться по утрам в школу и руководить пятиклашками, которые будут отрабатывать свои положенные две недели на пришкольном участке. 
Разумеется, его это не очень обрадовало, но таков был порядок, и его мнения никто не спрашивал. К тому же не он один был в таком положении. Взять хоть, к примеру, Елену с Ольгой. Их со старшеклассниками и вовсе отправляли куда-то к чёрту на кулички, в какой-то колхоз, полоть не то свёклу, не то морковь. Вот уж кому не повезло, так не повезло. Он, по крайней мере, хотя бы остался в городе и часов с двенадцати был уже совершенно свободен. А вот им не позавидуешь. Видимо, им там придётся круглосуточно приглядывать за своими подопечными – бог знает, что они могут отчудить. Опять же и возраст у них такой – кровь бурлит, гормоны проснулись. Не говоря уже о неизбежных заботах об их пропитании, об устройстве их быта. Поэтому, разговаривая с Еленой перед её отъездом, Тверской ничуть не кривил душой, когда выражал ей искреннее сочувствие.
- Да уж, я себе представляю, - уныло отвечала та. – Хотя, я слышала, там отличная природа. Да ещё, говорят, озёра. Кстати, - вдруг оживилась она, - а ведь это совсем недалеко, всего километрах в сорока от города. 
- Да, можно сказать, подать рукой, - скучая, произнёс он, не понимая, куда она клонит. - А это ты, к чему? – насторожился он вдруг.
- Да нет, это я просто, к слову пришлось, - слегка смутилась Елена. - Просто я подумала, а почему бы и тебе туда как-нибудь не наведаться? А что, ну, скажем, на выходные? Туда, кстати, и автобусы регулярно ходят. Отдохнул бы, позагорал. Нет, в самом деле, озёра там, говорят, чудесные, песчаное дно… Слышал же, наверное, про Егорьевские озёра? Туда из города часто ездят отдыхать.
- Да нет, что-то не припомню, -  отвечал Тверской, - Впрочем, я подумаю. Как знать, может, ещё и прикачу. В общем, я подумаю.
- Вот-вот, подумай, - усмехнулась Елена. - В конце концов, это ведь лучше, чем торчать в городе и глотать городскую пыль. 
Разумеется, ни в какую Егорьевку Тверской ехать вовсе не собирался. Это уж он так брякнул, больше для поддержания разговора. Как же, была нужда, тащиться бог знает куда, да ещё по жаре и пыльным просёлкам. Туда, пока доедешь, из тебя всю душу вытрясет, да ещё и ум за разум зайдёт. Известно же, какие по пригородам ездят колымаги – кучи металлолома, а не автобусы. Да и дороги там ухаб на ухабе - и никакого тебе асфальта. Опять же, шутка ли, сорок километров. Причём это  только так говориться, что сорок, а на самом деле, пожалуй, и все шестьдесят.
«Нет уж, - подумал про себя он, - уж лучше я в городе помаюсь. А искупаться можно и на Амуре. Благо, берег в двух шагах от дома»
А вообще к летней отработке были привлечены практически все учителя. Не считая, разве что, совсем уж пожилых и заслуженных. Этих подобными глупостями не нагружали. Что же до остальных, то каждому из учителей были выделены участки ответственности и конкретные классы. Но это уж так, к слову.    
Итак, каждое утро, примерно, с восьми, Тверской со своими подопечными полол на пришкольном участке лук, морковь и прочую зелень, а часов с двенадцати Тверской был предоставлен самому себе. Если была ясная погода, то обычно он отправлялся на пляж, где загорал, купался и возвращался домой уже ближе к вечеру.
К слову, на пляже он не только купался и загорал, там же он присматривал себе кого-нибудь из девушек. А с двумя из них он даже познакомился. Причём, надо сказать, обе были по-своему симпатичные.   
 Сначала это была студентка медицинского института. Чёрненькая, фигуристая и довольно разбитная особа. Про таких ещё говорят: «Девушка без комплексов». Её даже уговаривать не пришлось. Он даже не успел ещё ей ничего предложить, как она уже согласилась  скоротать с ним ночь. А поутру, прощаясь, недвусмысленно предложила ему встретиться ещё. И даже оставила ему свой номер телефона.
Сергей не то, чтобы отказался, однако, и выразился довольно туманно, ограничившись лишь обещанием подумать. Видимо, он продолжал следовать своему принципу, в соответствии с которым предпочитал воздерживаться от подобных повторений, дабы случайно не увязнуть в привязанности.   
Вторая девушка была чуть постарше. Звали её, кажется, не то Ларисой, не то Оксаной. Она приехала откуда-то из провинции навестить кого-то из родственников. Кого именно, он не вникал. У неё была пышная грудь, да и всё остальное тоже весьма впечатляло. И к тому же по характеру она была довольно покладистая. Была, правда, одна загвоздка и состояла она в том, что слишком уж много мужчин просто так и пожирали её глазами. Не то, чтобы его это очень волновало, однако, всё же создавало напряжение. Особенно его раздражал спортивного вида рыжий парень, с впечатляющей мускулатурой и дурацким ёжиком на голове. Этот только что не раздевал её глазами. И хотя эта самая не то Лариса, не Оксана из них двоих всё отдала предпочтение нашему герою, некоторое время она явно колебалась. 
С этой у Сергея совсем уже было дошло до постели. Во всяком случае, с её стороны препятствий к этому не было. Но на этот раз он сам пошёл на попятный, вдруг обнаружив, что она не просто глупа, - с этим бы он ещё как-нибудь смирился, - а что у неё явно что-то с головой. Она всё несла какую-то ахинею, всё куда-то бросалась, а то прямо при всех вдруг начинала лезть к нему со своими грубыми ласками. А однажды чуть даже не сорвала с него плавки. Благо, он успел среагировать. Словом, вела себя явно не адекватно. А с такою только свяжись – потом своих не узнаешь. Был у него однажды случай, когда он связался примерно с такой же. Так он потом месяца три всё никак не смог от неё отделаться - прямо хоть беги из города. Она, мало что проходу ему не давала, преследуя его повсюду, так она ещё и взялась распространять про него всякие бредни. А под конец облила красной краской ему всю дверь, так что потом ему пришлось целых два дня отскребать наждачкой.
Кстати, и у неё тоже был, примерно, такой же сумеречный взгляд, да и хохотала она, как надорванная. Причём по поводу и без повода.
Короче, он выждал момент, когда она отправилась искупаться, и как только она залезла поглубже в воду и на что-то отвлеклась, быстренько оделся и покинул пляж, не прощаясь. Впоследствии ему даже пришлось на некоторое время поменять место купания, дабы как-нибудь ненароком снова на неё не нарваться.
На и новом месте, он сначала взялся было за старое, однако, уже после первого знакомства с одной кокетливой блондинкой, слишком уж доступной и до невероятности болтливой, как-то вдруг потерял к этому вкус.
В дальнейшем, он, хоть и продолжал появляться на пляже, но теперь уже, как правило, с книжкой. Обычно он сначала долго плескался в воде и уже потом, выбравшись на сушу, ложился животом на покрывало и тотчас погружался в чтение. При этом он испытывал какое-то особое, ранее не испытываемое им наслаждение. Это, когда вокруг шум, суета, десятки, а то и сотни загорелых тел, а, как бы отгородившись от всего от этого невидимой стеной, читает о какой-нибудь очередной романтической истории. Он предпочитал брать с собой книги не слишком мудрёные, без всяких там философских умствований.
В итоге он отлично загорел, подсушил фигуру, так что выглядел совсем почти, как Аполлоном. Только несколько как бы на арабский манер. Недаром, когда он шествовал по пляжу, направляясь к воде, его провожали любопытные взгляды представительниц женского пола. Причём это были не только молодые девушки, но и женщины посолидней. Вот только он уже никак на это не реагировал, демонстрируя совершеннейшую отрешённость.
Правда, оказавшись дома, он всё чаще ощущал какую-то вязкую изматывающую маяту. Впрочем, в редких случаях он что-то подобное ощущал и раньше. И, возможно, это и было то самое чувство одиночества, о котором он так часто слышал и о котором много читал. Только раньше оно не воспринималось им настолько остро и осязаемо. Может, ещё и поэтому с некоторых пор он старался реже бывать дома, а всё предпочитал либо пропадать на пляже, либо просто гулять по улицам города. Ему даже понравилось ощущать это самое чувство среди скопления народа, то есть где-нибудь на людях и в оживлённых местах. Всё же была в этом какая-то своя особая пикантность. Хотя временами он и от этого уставал, всё как бы продолжая не находить себе места.       


Продолжение: http://proza.ru/2025/09/18/1105