Глава 18 Ретро-альпинизм

Мы вышли на Ярославском и по переходу дошли до Казанского вокзала. Дальше наши пути расходились. Абрам нужно было на электричку до Ждановской, а нам с Волковой в метро. Волкова ехала к своему Славику, а я — в воскресный лекторий МГУ.
— Правда, что вы сегодня пристали все к Абрам?
— Закон светского общества. Мужчины увиваются за замужними женщинами, женщины флиртуют с чужими мужьями.
— Только ли светского? —  усомнилась Абрам.
— А вы хоть знаете, что в Париже, в Риме творилось в прошлом веке?
— А что творилось в прошлом веке? Маша, заткни уши.
— Римская матрона — то есть почтенна мать семейства — должна была три года носить траур по умершему любовнику и все это время нового не заводить!
—  Ужас! —  сказала Абрам.
— И как такая вдова называлась, не «соломинная» же?
— Я бы сказал, но это неприличное слово.
Абрам что-то прошептала.
— Извините, я не могла про себя не произнести. 
— Да пожалуйста, Маш, пожалуйста! —  разрешила Волкова. —  Скабрезности тебе идут.
— Спасибо.
— Этот маньяк к тебе правда не приставал? 
— Пристает постоянно! А к тебе?
— Ой! — Волкова вплеснула руками, как в школьном спектакле. — Еле-еле не далась.  Даже сейчас дрожу!
— Вспомнила бабка тестя, что хороший был. Сейчас пост, а я такой человек, что и ради вас обоих не могу оскоромиться.
— Вот и езжай в свой лекторий! — сказала Абрам.
— Какой лекторий? — спросила Волкова.
— Рома собрался сегодня украсить собой аудиторию МГУ.
— Иначе не скажешь! Но сегодня обойдутся без меня.
— А как же твой Алигьери? — сказала Абрам.
— Я все про него и так все знаю. Данте видел Беатриче три раза в жизни. Первый раз, когда ей было восемь лет, второй раз — на ее венчании и третий раз, когда ее отпевали.
— Красиво! — сказала Абрам.
— Это — легенда. 
— Соврал, как всегда! — сказала Волкова.
— На самом деле, Данте и Портинари жили по соседству. Данте волочился за другими девицами, а Беатриче с изменившимся лицом раз бежала в направления пруда. Или как там ее реку?
— Арно, — подсказала Абрам.
— Спелись все-таки! —  сказала Волкова. — А ты «Божественную комедию»-то читал? Ну-ка перескажи!
— Я другую комедию знаю.
— Тоже божественную?
— Не то слово!  Жил был юноша, столь совершенный во всех отношениях, что Зевс повелел Смерти убивать каждого, кто решит связать судьбу со смертным выскочкой. И вот повзрослевший и созревший для брака юноша встречает любовь всей своей жизни, но Смерть выполнила указ Зевса и забрала её с собой в могилу. Юноша решил наложить на себя руки, но Смерть полна коварства, его подстерегла и нанесла коварный удар из-за угла. По девушке, естественно. Но Зевс не зря парня приревновал. Сделав свою работу,  Смерть сказала, что есть выход из ситуации — Звезда Желаний. Надо только достать ее с неба. Юноша, понятно, приуныл, а Смерть ему: «Ладно, парень, я взмахну косой, а ты лови Звезду. Вложи в уста своей девчушки, и она тотчас оживёт». Смерть взмахнула косой, и Звезда, понятное дело, упала. Юноша протянул руки, чтобы поймать её, но, где он, и где звезда? Звезда закатилась за горизонт. Однако возлюбленная юноши, не смотря на его неловкость, все-равно ожила. Смерть, естественно, в шоке: «Но, боже мой, как?  Что ты сделал?» На что юный ловкач ответил: «Да, так… успел загадать желание».
— Красивая легенда! —  сказала Абрам.
— Обманул, значит, старушку, — сказала Волкова. —  А «Божественную комедию» зажал!
— Данте спускается в Ад и встречает там соседей по Флоренции, — сказала Абрам. — И он им говорит: «Что вы здесь делаете? Вы, вроде бы, еще там?» А они отвечают: «Да, вроде бы там. Но и здесь — же тоже…»
— Твоя тема! Напиши песню, — Волкова толкнула меня бедром.
— Вот-вот. Тем более, что кое-кто тут тоже в Ад собрался.
— Куда собрался?  — не поняла Волкова.
— Да, расскажи про ваши планы.
— Какие планы? — насторожилась Волкова.
— Да у меня в Москве нижние конечности мерзнут.
— Просто ходят слухи…
— Какие слухи? — Волкова остановилась. 
— Отрицательные, — сказал я.
— Он хочет стать чайкой.
— На самом деле, я подумываю о ретро-альпинизме. Знаете, такая эпоха медлительных джентльменских восхождений. Деревянные лестницы, кованные четырёхзубые кошки, витая пеньковая верёвка. Можно снять с троллейбуса какого-нибудь. Джентльмены в широкополых фетровых шляпах с альпенштоками, даже на ключевых участках — строго чаепитие файф о клок.
— Файф о клок! — сказала Абрам.
— Чтоб вы знали, именно эти джентльмены дали первое определение альпинизма.
— Это какое?
— Я тебя провожу и расскажу подробно.
Абрам задумалась.
— Не уходи побудь со мною… 
— Нет, вы все-таки поезжайте на метро! А я пойду на свою электричку.
— Ну, вот я почти проснулся, и ты убегаешь.
— Да ты всю жизнь, как сомнамбула! — сказала Волкова. 
— Мераб сказал, что по содержанию своих видений сон строится таким образом, чтобы эти видения не позволяли нам проснуться.
— Что еще Мераб сказал?
— Что я должен поцеловать тебя. Хотя бы мысленно.
Я взял Абрам за руку. Рука и, вправду, была холодной. Мне даже подумалось —  как у покойницы.
— Нет! Не трогай меня! — завопила она.
Я и не представлял, что она умеет так пищать.
— Уберите от меня женатого мужчину!!!
В ее побелевшем лице мелькнуло что-то неприятное, зловещее — и вправду, зверек или даже — рептилия. Наверное, я в самом деле совсем ее не знал. Даже Волкова возмутилась.
— Не трогайте ее! Ишь, недотрога какая!
Я смотрел на ее спину. 
— Я не женат, — сказал я Волковой, когда Абрам скрылась в переходе. — Это-то и обидно.