Секс в Стамбуле

Из крошечного княжества на окраинах Малой Азии Османская держава поднялась, словно пламя, которому суждено охватить полмира. Она росла, опираясь на силу оружия, веру и хитроумную политику, пока однажды не пронзила сердце древнего мира: Константинополь пал, и на его руинах воздвиглась новая столица — Стамбул. Так началась эпоха, когда Восток и Запад оказались соединены в одной империи, державшей в руках ключи от континентов и морей.

Оказавшись одиноким странником посредь когда-то византийских просторов, я решил окунуться в ночную стамбульскую жизнь и вновь испытать свою девственную судьбу. Спустя некоторое время после отъезда моей бабушки из апартаментов и при полной восточной луне я сел в местный автобус и отправился в самое сердце города, на популярную среди молодёжи и развратников модную улицу. Прогуливаясь, я вспомнил, что именно на ней находится один ночной клуб, который мне когда-то порекомендовали в местной кальянной, где я, подавливаясь и будучи некурящим, пытался поужинать дымом.

Кастинг на человека при входе мне удалось пройти спокойно, хотя в левой руке у меня был странный белый пакет с турецкими конфетами для мамы. По мере своего приближения к самому пику здания (заведение располагалось на крыше) я слышал разные современные музыкальные мотивы, каждый из которых мне был знаком и незнаком одновременно: мне нравится музыка, но только лишь как поэту. Я её слышу и понимаю, но не слушаю и не запоминаю названия песен. Оказавшись на высоте, я около пятнадцати минут стоял у входа и представлял, как забавно было бы вообразить всех этих шевелящихся передо мной созданий без звукового сопровождения, как нелепо они выглядели бы при своём пылком кураже и желании найти какой-то смысл в происходящем. Как только до моего сознания дошла мысль о том, чтобы быть частью всего этого праздненства без повода, я сильно засмущался перед той силой, которая дала мне время для созерцания чего-то большего, чем полуголые тела с привкусом силикона. Однако в этот момент времени нельзя было позволить себе казаться растерянным, ведь женщины любят уверенных, а моё присутствие здесь, можно сказать, именно для их внимания. «Все двадцать шесть лет я искал идеальную, но никак не мог её найти, так как идеальных нет. Мне всегда нужен был какой-то символический повод для первого раза. Наверное, “Секс в Стамбуле” — интересная история для мемуаров. Почему бы и да!» — подумал я.

Спустя какое-то время я оставил пакет в гардеробе за отдельную плату и всё-таки решился подойти к барной стойке, чтобы создать видимость активного гражданина этого одурманенного микрогосударства. Моё лицо при этом продолжало ничего не выражать, только лёгкая улыбка слегка просачивалась сквозь внутреннюю пустоту и направляла остальным участникам мероприятия послание: «Я с вами, но я выше вас, потому что не с вами. Хотите так же — подходите ко мне сами, я открыт к общению». Конечно же, всем было всё равно: каждый был занят либо бюстом, либо фаллосом, либо похотью своего партнёра. От выпивки я открестился, бармен остался без денег. Зато одна девушка рядом никак не могла оплатить свой апероль (принимали только наличные). Любопытно, но у меня как раз было пару купюр в кармане, и я вполне мог ненавязчиво завязать знакомство с дамой (точнее, с её двумя приличными передними амбициями), но предпочёл отстраниться и от этого. Девушка, грустная, ушла к своей компании, а я продолжал смотреть на двигающиеся тела, каждое из которых чего-то обязательно хочет. «Если вы здесь за этим, почему же тогда не со мной?» — такой вопрос не давал мне покоя. Совершенно наивно, я чего-то ждал, и это ожидание всецело поглотило мой и без того ничтожный интерес.

Рядом пристроилась какая-то миловидная девочка лет восемнадцати с тёмными волосами. «Она, конечно, какая-то худая, но в её физиономии отчётливо прослеживаются модельные черты и пробивается какая-то необузданная женская страсть», — подумал я. Поглядывая на неё с небольшой заинтересованностью, я старался при этом держать свой невозмутимый настрой. В этот самый момент её за руку схватило какое-то крупное азиатское тело и начало погружать в себя. Это был поцелуй. И тут мужчина, конечно же, без этого никак... Не сдержав своего разгорающегося интереса, я решил ещё раз обратить внимание на эту парочку и, сам того не ожидая, резко получил пощёчину. Это была её рука — нежная и заботливая. Надо же, мне ведь даже понравилось, и я захотел ещё раз. Но мужчина должен быть уверенным и невозмутимым, поэтому я продолжил стоять у барной стойки без алкоголя с серьёзным лицом.

Всё было в мрачных оттенках, среди которых периодически мерцали искусственные разноцветные огни. Таким же искусственным мне показался и настрой каждого из присутствующих. Конечно, все из них правы: жизнью нужно наслаждаться, и у этого наслаждения есть свои ветви удовольствий. Однако такая атмосфера не казалась мне привычной: я всегда знал, что у каждого человека есть свой личный склеп фальши, приоткрываемый даже при самых воодушевлённых речах о высоких чувствах. Удивившись моей непоколебимости, девочка с тёмными волосами подошла ко мне совершенно одна и спросила на неплохом английском: «Почему ты такой серьёзный и не танцуешь?». С сохранённым чувством возвышенности над происходящим я произнёс некоторые мысли, которые крутились у меня в голове, но она, наверное, всё равно по-женски считала это как банальную мужскую неуверенностью или что-то под этой приправой. Удивительно, но её рука сама начала прикасаться к моему телу, а глаза выражали большую заинтересованность, которая вскоре была озвучена предложением спуститься вниз и поговорить.

Лифт ехал очень быстро, я не успел настроиться на мимолётный поцелуй, который бы скрепил наши тела более плотными узами и точно дал бы знать о моих намерениях. Да и стоило ли? Она, конечно, вроде как достойная, но я всё-таки сохраняю дистанцию и всегда боюсь нарушить личное пространство ближнего. Мы сели за столик у входа, она попросила у охранника сигарету, закурила и предложила попробовать мне. Охранный табак оказался обычным, даже слишком. Да и я не курящий: какой смысл сосать эту горькую смесь? Отложив дымящуюся чернь, она начала расспрашивать меня о моём состоянии и не могла поверить, когда я заявил, что являюсь девственником. Не знаю зачем, но она почему-то сказала о том же. Я, конечно, не поверил ей ещё больше, как минимум потому, что она была достаточно пьяна. Рассчитывая на приятный романтичный вечер, от меня поступило предложение прогуляться хотя бы недалеко от нашего места, и она, хоть и с небольшим опасением, согласилась.

Мы прогуливались по ночному Стамбулу при тёплых уличных огнях и музыкальных бомбардировках, доносящихся чуть ли не из каждого дома. Она всё ещё расспрашивала меня о моих любовных увлечениях и удивлялась такой чистой непокорности. Наш телесный контакт был взаимен: конечности соприкасались друг с другом, а подсознание было не против близости. И всё же бессознательное дало о себе знать, когда я опустил руку чуть ниже положенного и сжал её место для каканья. «Не трогай мою задницу!» — сказала она и добавила: «Я лесбиянка!». Не знаю, что на меня нашло, но на фоне её особых сексуальных предпочтений и одурманенного состояния я начал рассказывать историю о великолепии своего пениса, ссылаясь на то, что при частичном оголении нижней части тела в публичных местах многие люди отмечали его приличный размер. Мне показалось уместным назвать его сочным, чтобы привить своей спутнице какой-то новый вкус и предвкушение новых приключений. В итоге ей было привито лишь недоумение. Мы дошли до конца улицы и решили зайти в другое заведение, в котором, быть может, получилось бы уединиться, скрывшись от безграничной толпы прошлого. Теперь мы стояли на одном месте с грустными лицами вместе. Через пару минут вышли.

Как это обычно бывает, представительницу женского пола в один самый подходящий момент настигают сомнения. И девочка с тёмными волосами предложила вернуться на прежнее место, ссылаясь на оставленных там друзей и свою помощь мне с поиском той самой. Мы, разумеется, так и поступили, ведь у меня не было никаких мыслей насчёт того, куда нас может завести выбранный путь, «да и вообще, странная она какая-то», — подумывал я. Мы снова поднялись на наш пьедестал, и кто бы мог подумать... Этими друзьями оказался один большой азиат — тот самый, с которым она уже целовалась и к которому у меня проснулась небольшая ревность. Но вместе с этим пришло утешение: это человеческое тело оказалось женским. И всё же оно поглощало мою тёмноволосую девочку и оставляло у меня неприятные воспоминания: «Ну как я после такого могу прикасаться к её нежным губам? Целуя их, я как будто бы косвенно буду соприкасаться с той...». Чтобы как-то скоротать время и чем-то себя занять, мне пришлось пересилить себя и войти в самую гущу музыкальных событий, пустить свою тушу в пляс. Мне было непонятно, что происходит и зачем это происходит вообще, но я пытался что-то изображать, чтобы быть в коллективе с расчётом на возможную близость с кем-то рядом. И эта близость наступила. Тёмноволосая девочка нашла меня среди других, плотно прислонила к моему нижнему переду своё седалище и начала практиковать силу трения, сопровождаемую потрагиваниями разной силы. Это было настолько эффектно и замечательно, что я даже забыл о своём серьёзном лице и в какой-то момент просто начал чувствовать: моя рука плавно двигалась по её переду, мы стали единым. Но не прошло и пяти минут, как мою девочку вытянул из моих объятий тот самый обширный товарищ азиатского происхождения. Они, несомненно, тут же начали жадно друг друга пожирать, а я стоял в стороне и продолжал воплощать в жизнь очередную иллюзию — на этот раз того, что ни на что не обращаю внимание и довольствуюсь своим моментом жизни.

Так или иначе, я всё-таки очень хотел поцеловать эту девочку, которая очень напоминала мне Белоснежку, вокруг которой кружат разные гномы. Как прекрасному принцу из сказки, мне хотелось спасти её от суеты и отправиться на покорение всего города, без плана, просто так. Услышав моё предложение, она, как ни странно, согласилась снова спуститься вниз. Опять лифт. Опять мысль о поцелуе. Опять всё слишком быстро. Я взял её за руку, и мы вновь пошли по той бесконечной улице. Ей оказалось девятнадцать.

— Знаешь, а ведь у тебя маленький член, — сказала она.
— Нет, ты просто плохо старалась, — ответил я.
— Да нет же, он очень маленький, хи-хи-хи...
— Да пошла ты на х*й.

Я ушёл. Она что-то сказала в ответ. Но я услышал только эмоцию. Ей было очень грустно.

Двигаясь по пустой улице, сложно было не заметить, как музыка и смех из клуба растворяются в ночи. Она осталась там, среди ярких огней и чужих тел, а я — один, но не потерянный. Целомудрие осталось со мной, но уже не как утрата или недостаток — скорее как знак моей внутренней свободы, моего выбора. Я остановился у набережной, посмотрел на Босфор, мерцающий огнями мостов, и понял: всё случается необязательно для удовлетворения желаний. Иногда это просто поток жизни — движение, контакт, отражение себя в других. Я пошёл дальше. Пусть шум и похоть остаются позади, я знаю: жизнь измеряется не количеством прикосновений, а глубиной их осознания. И с этим знанием каждый шаг становился значимым, каждый миг — настоящим, а каждый взгляд — отражением внутренней свободы, которую не может отнять мимолётная суета. Я улыбнулся по-настоящему.