Нападение 10. Фрагмент из повести Отец

Нападение

   Снег щедро и страстно сыпал из чёрной бездны, образовываясь на земле в большие сугробы и белые волнистые дюны. Мила с Леви сидели в автомобиле, как в катерке, пробираясь через белое волнистое море к своим берегам, к своему дому. На дороге ещё было некоторое движение, в котором какие-то автомобилисты совершали свой вечерний путь. Водитель “Москвича” старался оставаться в пределах рыхлой колеи, проложенной прежним водителем. Эта модель, под кодовым номером 2141, была оснащена передним приводом, что упрощало его управление неопытными и малоопытными водителями в экстремальных условиях. В каждом повороте, в каждом изгибе дороги, водителю оставалось только продолжать давить педаль газа, чтобы оставаться “в строю”. Покрышки с зимним протектором - большое благословение и удача для тех, у кого они есть в такую снежную погоду и кашеобразную слякоть. У 2141 этих покрышек не было, но был добросовестный пилот, тщательно давивший на “гашетку” газа, вцепившийся в пластиковый штурвал и зорко вглядывавшийся сквозь снежную, кружащую, липнущую на стёкла пелену.
- Мне не слышится, что кто-то сзади нам гудит? - Обратился он к своей пассажирке.
Мила повернулась в пол-оборота назад:
- Мало что видно из-за снегопада, но мне кажется, что не только кто-то сигналит, какая-то догоняющая нас машина, но и моргает нам своими фарами, - доложила наблюдательная девушка.
- Что им от нас надо?
- А я почём знаю?! Судя по этим знакам, требуют остановиться.
- Ещё чего не хватало, - удивился Леви,- в такое время и в таком безлюдном месте? Дудки! - И решительно добавил, резко прибавив газу: - никаких остановок.
Машина дёрнулась, и, словно, огретая нагайкой беговая лошадь, резво помчалась вперёд.  Преследование, казалось, отстало. Не стало слышно звуков клаксона и никто не моргал больше “дальним светом” фар.
- Фу, пронесло, - выдохнул Леви, - видно отморозки какие-то - пьяные, может, или наркоманы. Кого только здесь в Питере не встретишь, - философски подытожил он.
Внезапно удар страшной силой бросил их обоих вперёд, Леви - на жёсткий, словно деревянный, руль, Милу - на дашборд - торпеду.
- Что такое? Ты ничего не повредила? - обернулся он к спутнице, ожидая увидеть окровавленное лицо.
Она не успела ответить, как ещё один удар в зад машины заставил их бросится в сторону лобового стекла. Далее последовали два не менее сокрушительных удара, после чего их машина остановилась. Леви сидел и глубоко дышал. Сердце отчаянно билось от изрядно полученной дозы адреналина. Он посмотрел на подругу: нос на месте, челюсть тоже. Нигде не кровоточит. Судя по её взгляду, сотрясения мозга также, к счастью, нет. Ощупал своё лицо и руки - тоже всё в порядке.
- Бум-бум-бум, - Леви вздрогнул. Это стучались в окно с его стороны. Чей-то мрачный силуэт угрожающе завис над стеклом.
- Что вам нужно?- прокричал растерявшийся Леви.
- Откривай, ти нам машину разбиль, будем разбираться. Откривай сейчас же, - продолжал барабанить в стекло этот мрачный и явно “жизненно опасный” силуэт.
- Я вам не открою, - решительно заявил парень за рулём, - считаете, что вам чего-то разбили - зовите милицию.
- Послушяй, - продолжал собеседник с кавказским выговором, - если ты сейчас не откроешь ням, мы разобьём стекло и вас убьём. Тебя убьёмь, а бабу твою изнасилуем и убьёмь. Давай, открывай по-хорошему, будем разбираться.
Леви, чувствуя, что дело принимает нешуточный оборот, что всё- серьёзно и, что надо проявить хитрость, что бы хоть немного протянуть время, что бы сосредоточиться, собраться с мыслями, обратился через закрытое стекло к криминальному кавказцу:
- Послушайте! Дайте нам, пожалуйста, пару минут, чтобы успокоиться,- мы сейчас с вами всё обсудим.
- Хорошо. Я даю вам “пару минут”. Время пошло, - властно отрезал кавказец, и добавил: - если попробуете уехать или завести машину, убью на месте.
После этих слов он крикнул, не отходя от водительской двери, своему подельнику:
- Эй, принеси сюда ствол, стёкла кулаком не бьются. Да и порешим этих русских борзых овец, - заявил кавказец, решив таким простым способом разрешить инцидент.
Леви сидел и думал. Соображал. Сказать, что он думал лихорадочно, было бы не сказать ничего. Отведённые две минуты показались длинными, невероятно тягучими часами, одними из самых длинных, может быть, в его недолгой, но беспокойной жизни.
- Время истекло! - Вывел Леви из забытья злобный резкий крик по ту сторону двери. Последовал более тяжёлый стук. Первый стук не глухой от кулака, а от тяжёлого металического предмета. Стекло и на это раз, к счастью, выдержало. Леви вгляделся через него, несмотря на то, что оно было мутное и засаленное: в руках у нацмена и вправду был “ствол”- кажется ТТ или точнее, “Тульский Токарев”. Растянутое время непостижимо расширило ещё больше свои рамки и когда рука агрессора замахнулась до предела, чтобы на этот раз всё-таки разбить вдребезги стекло их сжавшегося от страха “москвичка”, Леви каким-то чудом одновременно схватил ключи в замке зажигания, провернул их и выжимая обе педали, газа и сцепления, с проворотом колёс, поднимая грязные брызги, разлетавшиеся в стороны и обдавая всё вокруг этой безнадёжной пеной раскисшего снега, рванул вперёд. Мила, пережив первый шок, кричала через закрытое окно:
- Подонки! Понаехали! Вон из нашей страны! Из нашего города! Проклятые черножопые!
Леви уже тогда заметил, что в этой маленькой и хрупкой женщине было удивительное бесстрашие, отчаянная смелость и отвага, а сам он всё ещё судорожно держал ключ в замке зажигания и, повторяя, шептал пересохшими губами, “Только бы завелась, только бы завелась, только бы завелась…”. Но капризный и далёкий по своим техническим характеристикам от столь вожделенной Лады автомобиль, в этот единственный, жизненно важный раз, сразу завёлся, и теперь надрывно ревел мотором, отзываясь на вдавленную до пола педаль газа. Сзади послышались хлопки - вероятно, выстрелы. Леви машинально втянул голову в плечи и заюлил рулём, чтобы, в случае начавшейся стрельбы, пули не так легко могли в них попасть.
- Только не заглохни! Не заглохни, пожалуйста! Г-споди помилуй! — продолжал шептать, словно заклинание, взмыленный водитель.
Но за ними никто не гнался. Отзвучали предположительные выстрелы, и только фонтаны огненных искр с двух сторон позади них сопровождали этот странный ночной вояж. Оба задних колеса были пробиты, и машина, опираясь сзади только на железные диски, гремела ими по кое-где оголённому асфальту, вызывая к жизни эти ослепительные звёздочки. Передние же колёса были, к счастью невредимы, и взяв на себя часть нагрузки своих задних братьев, стремительно несли повреждённый кузов “москвичка” по Лиговскому проспекту, заснеженному и ярко освещённому - несли вперёд, как два лихих коня несли бы сани на радость и спасение своим хозяевам. Вместо звука бубенцов эту дикую скачку сопровождал непрекращающийся гудок клаксона, на который Леви упорно и не отрываясь давил, стараясь привлечь к себе внимание. Внимание и вправду было, да только внимание праздное, ведь никто из окружающих не мог знать, что что-то из ряда вон выходящее произошло на Витебском проспекте. “Ну едет себе какой-то придурошный, моргает фарами, гудит в гудок,- эка невидаль! Мало ли таких в Петербурге?!”- вяло пожав плечами, подумали бы многие из наблюдателей мчащейся в искрах машины.  Серый изувеченный конёк гнал через весь город - через Лиговский, Невский, Литейный проспекты. На Литейном он остановился - возле дома номер четыре, если быть точнее, надеясь, что он здесь в полной безопасности и что здесь точно помогут и защитят.
 Здание на Литейном под номером четыре, размещающееся в начале проспекта перед Литейным мостом, обширный прямоугольный блок, в простонародье именуемый “Большим домом”, в советские времена был ужасом и грозой, притчей во языцех у всего населения страны. А о происходивших в его стенах и подвалах событиях ходили мрачные и страшные легенды. Словами “КГБ”, “Большой дом”, “Литейный-четыре” можно было напугать, буквально ввести в “столбняк” забитого и послушного ленинградца. Чтобы испортить кому-либо настроение на целый день, достаточно было пошутить: “Тебя на Литейный-четыре вызывают”. Человек, получавший такое известие, серел, бледнел, желтел, ладони начинали дрожать и потеть, взгляд тускнел.
- Здесь мы, кажется в безопасности! - Обратился Леви к соседке. - Слава Богу, они не погнались, и, главное, машина с первого раза завелась, - пытаясь улыбаться, произнёс не на шутку взвинченный паренёк.
- Радуйся, что пулями не попали, - сдержанно произнесла Мила, - что там с багажником, видел?
Леви открыл заедающую дверцу водителя, вышел из автомобиля, предусмотрительно и опасливо оглянувшись обошёл машину. “Багажника” не было. Было какое-то месиво из металла и пластика, украшенное, подобно серпантину на новогодней ёлке, вырванными и торчащими разноцветными проводами вместо когда-то украшавших зад машины больших фонарей. Зал машины был сильно продавлен к земле, опираясь лишь на два погнутых покорёженных металических диска.
“Как мы вообще доехали! Как мы могли вообще даже ехать на такой машине! - воскликнул про себя Леви, - это уже и не машина вовсе, а металлом! И как же мы должны благодарить Бога, что спаслись из этой передряги, - размышлял Леви, стоя на этом чёрном влажном асфальте и всё ещё дрожа. Мимо него мирно и шумно проносились редкие автомобили.
- Докладываю, - обратился он к пассажирке, - багажника больше нет. Сплошной хаос. Восстановлению не подлежит.
И немного подождав возможную реакцию, добавил:
- Ну я пошёл. Внутрь, имею ввиду. Заявление делать, или, как это там называется.
- Иди, а я на всякий случай на замки закроюсь и подожду тебя здесь, - спокойно произнесла Мила.
Леви поднялся по многочисленным широким ступеням ко входу здания. Оттянул на себя тяжелейшую дверь. Вошёл в “тамбур”. Оттянул ещё такую же дверь. В зале его встретил охранник в штатском. Среди звенящей тишины его голос прогрохотал в высоких сводах и отозвался зловещим эхо:
- Что вам надо? Рассказывайте.
- Мне ещё нечего рассказывать, кроме того, что на нас только что напали, обстреляли автомобиль и хотели убить, - заспешил перечислять Леви, как будто опасавшийся, что его сейчас перебьют и не дадут закончить предложение.
- Вы знаете, кто это был? - Бесстрастно спросил дородный парень в по фигуре подогнанном костюме.
- В том-то и дело, что нет. - Леви хотел продолжать дальше, но уже следовал следующий вопрос крепыша:
- Где это случилось? Вы знаете?
- На Витебском проспекте.
- Тогда вы должны обратиться в местное отделение милиции, РУВД, - хладнокровно объявил дюжий молодец.
- Да! Но на нас ведь напали и хотели убить! Вы понимаете?! Какие-то нацмены с оружием разбили нашу машину и хотели нас убить, - начал заводиться Леви, пытаясь донести до сотрудника всю серьёзность произошедшего. - Понимаете вы или нет, как это страшно?!
- Ничего страшного нет в том, что вы описываете. В Ленинграде каждый день убивают множество людей - обычная рабочая ситуация.
- Что же нам делать?
- Я вам уже сказал, - не теряя спокойствия повторил сотрудник, - обратиться в местное отделение милиции.
- В какое?
Сотрудник покопался в каком-то журнале и назвал нужный адрес.
- Может вы всё-таки вызовите сюда дежурного офицера? Я попробую ему объяснить нашу ситуацию ещё раз ,- продолжал настаивать проситель.
- Дежурный офицер вам не поможет, - отрезал коренастый оппонент.

- Я настаиваю.
- Разговор окончен. Прошу вас немедленно покинуть помещение, иначе будут применены насильственные меры. Вы расслышали? - Повысил голос крепышок, и в его тоне зазвучала явная угроза. - До сви-да-ни-я. До сви-да-ни-я, - по слогам повторил он.
Леви вышел наружу. Несмотря на отсутствие результата от этого визита, он ощутил облегчение: внизу по Лиговке бежали машины в обоих направлениях, редко цокали стальными колёсами  трамваи по утопленным в дороге рельсам, вдалеке блестел освещаемый лучами прожекторов шпиль Петропаловки, и она сама, с которой когда-то давно и начинался весь этот замечательный город и его непростая судьба. Воздух был влажным и очень свежим, дуло с Невы, с Ладоги. Леви вздохнул полной грудью этот оживляющий воздух: “Как хорошо жить! Как прекрасна жизнь! Плевать на этот “Москвич”, на этих ментов,  на их заявления! Главное - глоток свежего воздуха, свобода и жизнь!”
- Жизнь, жизнь, жизнь, - повторял он с каждой ступенькой спускаясь вниз.
- Ну, что там? - высунулась очкообразная змеиная голова из открытой форточки, - сделал заявление?
- Нет.
- Как это нет?!
- Сказали, что надо идти в местное отделение милиции, - ещё сохраняя терпение продолжал отвечать неудачливый заявитель.
- А ты сказал, что нас хотели убить? А если бы нас убили? - Настырно лезла Мила со своими наивными вопросами.
- Убили-убили. Ну, если бы убили, то похоронили бы! - Вспылил он, - что ты хочешь от меня?! Если хочешь - вот дверь, иди и всё спроси.
Они сидели молча в салоне машины пережидая, когда спадёт взаимное напряжение и хоть частично растворится, уйдёт раздражение. Философски осознавали значение выражения “не солоно хлебавши”.
- Ну?! - прервала молчание девушка.
- Что “ну”?!
- Поехали.
- Куда?
- Куда-куда? В отделение милиции.
Машина и на этот раз чудом и сразу завелась, и они со скрежетом и скрипом тысячи консервных банок тронулись от неприветливого и мрачного монолита в направлении указанного РУВД, Районного Управления Внутренних Дел.


 
  - Что вам нужно?- прямо с порога огорошил их вопросом жирный мужик с опавшим раздутым брюхом.
Мужик был одет в тёмно-серую униформу с красными лампасами и походил на большую жирную крысу из мультфильма о Нильсе. Всё помещение, куда они зашли теперь уже вдвоём - Мила всё же решилась “поддержать компанию” - кишело серыми крысами. Крысы сновали туда-сюда, вокруг большого стола, где также сидела усатая сальная крыса, по лестнице вверх-вниз и, кажется, от них не было спасенья. У каких-то крыс мордочки-носы были красно-сизыми, у каких-то просто красными. Степень “окрашенности”, видимо, зависела от длительности злоупотребления спиртными напитками, к которым даже некоторые крысы питают непреодолимую слабость.
- Мы хотели бы сделать заявление, - обратился Леви к крысе со звёздочками на плечах. Эта крыса отличалась от других и больше походила на персонажа из “Щелкунчика”, нежели из “Нильса”. Голова у неё была только что одна, да и то, возможно, лишняя.
- О чём? - вытаращила крыса свои маленькие круглые глазёнки.
- О нападении.
- Где?
- На Витебском проспекте.
- Что случилось?
- На нас напали. Разбили автомобиль. Хотели убить.
- Почему вы покинули место происшествия? - Неподдельно удивился крысовидный ментяра.
- Мы же сказали, на нас напали и хотели убить, - также неподдельно удивился Леви непониманию представителя власти.
- Вы говорите, что вам разбили машину. Значит, что произошло ДТП, Дорожно-транспортное происшествие, а это значит, что вы не должны были покидать место этого самого происшествия, а терпеливо дожидаться дежурного инспектора, - хладнокровно, словно по заученной инструкции, произнесла звездатая крыса.
- Но нас же хотели убить? Вы понимаете? У-бить.
- Вот когда убили, тогда бы и приходили, - усмехнулся милиционер и серьёзно добавил: - тем, что вы покинули место происшествия, вы совершили правонарушение и сильно затруднили проведение возможно необходимых оперативно-следственных действий, мероприятий. Вы не должны были покидать место происшествия. Я достаточно ясно объясняю?
В голосе мента-крысы уже звучали нескрываемые нотки реальной угрозы. Видя, что дело принимает совершенно нежелаемый для них оборот, Леви согласился, послушно кивнув:
- Достаточно ясно.
А своей спутнице быстро и незаметно шепнул:
- Лучше не связываться. “Правда” всегда будет на их стороне.
И изменившемся тоном произнёс”:
- Большое спасибо, товарищ капитан, за совет и участие. Мы можем идти?
- Идите и не нарушайте больше, - снисходительно процедила крыса, насмешливо скалясь в торчащие неровными соплями редкие разноцветные усы.
Выйдя во второй раз за этот вечер наружу из здания служителей правопорядка, засилья коварных и хищных крыс, Леви ощутил ещё большее облегчение и даже наслаждение, вечерним проспектом, небом, шуршанием теперь уже редких шин. “Какая всё это суета! Суета и глупость!”- витало в его голове.
- Что делать-то будем, Мила? - Посмотрел он на стоявшую рядом, как ни в чём ни бывало девушку.
- Не знаю.
- Послушай, - как бы что-то вспомнив, обратился он к ней, - когда я осматривал нашу машину, я заметил, что задний номерной знак пропал, наверное, потеряли по дороге, когда мчались?
- Как?! Ты не заметил?! Совсем не помнишь? - В свою очередь удивилась молодая женщина.
- Что ты имеешь ввиду?
- Совсем не помнишь? - И выждав паузу, видя, что не поступает более каких-то вразумительных слов от её “парня”, добавила: - а я помню. Так вот, один из этих “черножопых” оторвал наш номер и ещё потрясал им покрикивая: “Мы вас всё равно достанем! Мы вас всё равно отыщем, найдём!” Как это ты не помнишь? - Ещё раз подчеркнула она свою доблестную бдительность, пожав плечами, - когда не надо, ты всё помнишь!
- Ладно. Что делать-то будем? - Совершенно успокоившись, глядя на низкое свинцовое, затянувшееся толстенным белёсо-матовым одеялом-облаком, небо, задумчиво произнёс он.
На этот раз пожала плечами невозмутимая спутница:
- Не знаю.



- Ты понимаешь, что эти кавказцы - совершенные “отморзки”, беспредельщики. Выяснить адрес по номерному знаку, где зарегистрирован автомобиль, не представляет ни малейшего труда. И если они себя так повели на дороге, то ты можешь себе представить, как они поведут себя, когда они придут к нам домой?
- Что ты предлагаешь? - С похвальной уравновешенностью и даже каким-то безразличием, спросила она, блеснув большими стёклами очков.
- Бежать.
- Как бежать? Куда?
- Бежать навсегда. Прочь из СССР. И поскорей.