Свекровь потребовала взять кредит

На стене в нашей гостиной висела большая пробковая доска. На ней кнопками были приколоты фото дачи, которую мы хотели купить, смета на ремонт балкона и распечатка тура в Италию. Я — архитектор, мыслю проектами, сметами и планами.

Но у семьи моего мужа Сергея всегда были свои, более неотложные проекты.

— Мариш, тут такое дело... — начинал он с виноватой улыбкой. — У Зойки, сестры моей, холодильник сломался. Надо помочь, ты же понимаешь.

Или:

— Марин, маме на лекарства не хватает, давление скачет.

Я, выросшая в семье, где отец попрекал мать каждой копейкой, панически боялась показаться расчетливой. Молча открывала банковское приложение и нажимала «перевести». А потом подходила к доске и с тяжелым сердцем отодвигала дату начала проекта «Дача» еще на месяц.

В тот вечер я все-таки решилась на разговор. Не стала говорить о деньгах. Говорила о чувствах.

— Сереж, — начала я, когда мы пили чай. — Я очень устала. Мне кажется, что я работаю на износ, а мы ни на шаг не приближаемся к нашим мечтам. Может, нам стоит немного притормозить с помощью? Хотя бы на пару месяцев? Чтобы просто выдохнуть.

Он посмотрел на меня, и в его глазах была искренняя боль.

— Котёнок, я все понимаю. Ты права. Ты абсолютно права. Все, с завтрашнего дня живем для себя. Я поговорю с ними.

Я была так счастлива. Мне показалось, что он меня услышал. А на следующий день он пришел с работы с огромным чеком из магазина бытовой техники.

— Представляешь, звонит Зойка в панике, у них стиралка сгорела! Ну я не мог отказать, заехал после работы, купил им новую. Ты же понимаешь, это форс-мажор!

Я смотрела на чек, на его виноватые, но в то же время гордые глаза и понимала, что ничего не изменилось. Мой разговор и чувства — все это было просто стерто очередным форс-мажором.

На работе я была акулой, способной отстоять смету на миллион перед самым придирчивым заказчиком. Но дома я превращалась в бессловесного спонсора. В отчаянии я позвонила своей коллеге, Свете..

Рассказала ей все.

— Марин, — сказала она после паузы. — Давай на нашем языке. Представь, что ваша семья — это строительный проект. У вас есть генплан — это ваша доска с мечтами. У вас есть бюджет. И у вас есть недобросовестные субподрядчики — его родня, которые постоянно выставляют вам левые счета за непредвиденные расходы.

— И что делать? — прошептала я.

— А что ты делаешь на работе, когда субподрядчик пытается тебя надуть? Ты плачешь? Нет. Ты открываешь смету, тычешь его носом в цифры и выставляешь ему акт о нарушениях. Почему ты на работе — акула, а дома — овечка?

Ее слова были как холодный душ. Она была права. Я позволяла им рушить мой главный проект.

Сергей не был тряпкой. Он был героем-спасателем. Я видела, как он преображался, когда его мать или сестра звонили с очередной катастрофой. Он мчался решать проблему, а потом возвращался уставший, но с таким видом, будто в одиночку остановил лесной пожар.

Точкой невозврата стал прошлый вторник. Они приехали все вместе — Сергей, его мать и сестра. Лица у всех были трагические.

— Марина, — начала свекровь. — Мы на семейном совете приняли решение. Зое нужно срочно делать операцию на глаза. Лазерная коррекция. У нее зрение падает, девочка страдает!

— Какая операция? — опешила я. — Она же вчера за рулем была.

— Ей тяжело! — подхватил Сергей. — Ты не представляешь, как она мучается! Она боится ослепнуть! Ты этого хочешь?

— Поэтому, — закончила свекровь, — мы решили, что вы с Сережей возьмете для нее кредит. Двести тысяч. Мы знаем, что ты у нас девушка добрая, не оставишь родного человека в беде.

Я смотрела на них: на трагическое лицо Людмилы Петровны, страдальческое лицо Зои и героическое лицо моего мужа. Я в этой семье была просто... банком.

Молчала, пытаясь собраться с мыслями. И тут взгляд Людмилы Петровны упал на нашу доску с планами. Она встала, подошла к ней и с презрительной усмешкой ткнула пальцем в фотографию дачи.

— Дачка... Италия... — протянула она. — Все мечтаете, как буржуи жить. А то, что у родной сестры беда — это вас не волнует. Сережа, — она повернулась к нему, — может, хватит уже в облаках витать? Сними ты эту ерунду со стены. Есть проблемы поважнее.

В этот момент, когда ее палец коснулся фотографии нашей мечты, когда она назвала наш годовой труд ерундой, мой детский страх перед скандалами испарился.

— Хорошо, — сказала я неожиданно спокойно. — Давайте посчитаем.

Взяла свой телефон и открыла калькулятор. Они смотрели на меня с недоумением.

— Сергей, — я повернулась к мужу. — Сколько мы потратили на ремонт машины Зои в прошлом месяце?

— Ну... тысяч сорок, — промямлил он.

— Сорок тысяч. Людмила Петровна, а вам сколько мы дали в этом месяце?

— Пятнадцать, — буркнула она.

— Пятнадцать. Плюс продукты, которые я вам отвозила, это еще тысяч десять. Плюс оплата вашего долга за коммуналку — семь тысяч. Итого, только за этот месяц ваша семья обошлась нашему бюджету в семьдесят две тысячи рублей.

Я повернула экран телефона к ним.

— За последние полгода, вы вытащили из нашего бюджета триста сорок тысяч. Это, — я кивнула на доску, — половина нашего первого взноса на дачу.

Обвела их всех холодным взглядом, словно смотрела на прорабов, пытавшихся впарить мне дешевый гипсокартон.

— Как архитектор, я скажу вам, что проект под названием «Финансовая помощь семье» я считаю официально проваленным. Он нерентабелен, превысил все сметы и ведет к банкротству нашей семьи.

Встала и подошла к ним вплотную.

— Вы говорите, что мы должны вам помогать. Я согласна. Но помощь — это когда спасают от реальной беды, а не от нежелания работать. Сергей, ты не спасатель. Ты — спонсор. Спонсируешь инфантилизм своей сестры и тревожность своей матери. А я, — я повернулась к свекрови и золовке, — больше не буду переводить вам деньги. Кредитный лимит исчерпан.

Убрала телефон.

— Так что, извините. Кредита не будет. Банк закрыт.

Я никогда не видела их такими. Свекровь молчала. Зоя покраснела и смотрела в пол.

Муж выглядел растерянным.

Они ушли молча.

Вечером Сергей подошел ко мне.

— Ты была... жестока, — сказал он тихо.

— Нет, — ответила я. — Я была точна. Ты архитектор своей жизни, Сергей. Но, кажется, последние несколько лет ты строил не наш общий дом, а спасательную станцию для своей семьи. На моем фундаменте.

Он долго молчал, глядя на доску с нашими планами.

— Знаешь, когда ты зачитывала эти цифры... я на секунду почувствовал не злость. А страх. Потому что я понял, что если они перестанут звонить со своими проблемами... я не буду знать, кто я. Зачем я вообще нужен.

Я не знала, сможем ли мы это починить. Но я точно знала, что больше никто и никогда не будет рушить мои проекты. Ни на работе, ни дома.

Конец.
Мой канал на Дзен: Мария Роднева | Дневник невестки. Туда рассказы выходят первыми.