Свекровь и прописка

Квартира досталась мне от бабушки. Моя маленькая, уютная двушка в тихом районе. И когда мы с Игорем поженились, он, не раздумывая, переехал ко мне.

Проблема возникла через год. Свекрови, Тамаре Игоревне, нужно было переоформлять пенсию, а для этого требовалась городская прописка.

— Верочка, доченька, войди в положение! — голос по телефону был сладким, как мед. — Это же просто формальность! Ты же у нас не такая, как некоторые злыдни, которые за каждый метр трясутся. Ты же понимаешь, что человеческие отношения важнее бумажек!

Я колебалась. В памяти всплыла картинка из детства: заплаканная мама и торжествующая тетя, разделившие бабушкину квартиру через суд. Я с тех пор ненавидела любые квартирные дрязги. Но Игорь посмотрел на меня своими умоляющими глазами.

— Ник, ну что тебе стоит? Маме правда надо.

Я, верящая в добро, согласилась. Совершила самую большую ошибку в своей жизни.

Первые полгода все было тихо. Но потом Тамара Игоревна «внезапно» продала свой домик в деревне и с двумя чемоданами появилась на пороге.

— Я тут у вас поживу немного, пока что-нибудь не подберу, — заявила она.

Первую неделю я пыталась говорить с Мужем.

— Игорь, твоя мама переставила мои цветы. Она роется в моих вещах.

— Ник, ну что ты начинаешь? — отвечал он с усталой улыбкой. — Вы просто две хозяйки, вам надо притереться. Будь мудрее. Уступи. Посмотри на это с другой стороны: мама теперь рядом, всегда может помочь, с будущими детьми посидеть. Это же плюс! Надо видеть плюсы, а не только минусы.

Я смотрела на него и понимала, что ему нравится эта ситуация.

Кухня была моим святилищем. Но Тамара Игоревна решила, что она знает лучше. Сначала исчезли мои баночки со специями. Вместо них появился один огромный пакет с универсальной приправой «для всего».

— Верочка, зачем тебе эта химия? Вот, натурпродукт! — заявила она.

Потом она провела ревизию в холодильнике и выбросила мой любимый сыр с плесенью со словами: «Отрава! Испортилось все!»

Мои попытки поговорить по человечески натыкались на стену:

— Тамара Игоревна, это был дорогой сыр...

— Дорогая глупость! — отрезала она. — Ты в доме моего сына живешь, а не я в твоем. Будешь есть то, что я готовлю, и спасибо скажешь, что не голодаешь. Я вас научу, как хозяйство вести.

Она начала готовить сама. Жирный борщ, от которого у меня была изжога, котлеты, плавающие в масле. Игорь ел и нахваливал: «О, мам, как в детстве!». А я давилась этой едой в своем собственном доме, чувствуя себя чужой.

Терпение лопнуло в прошлую субботу. К нам должны были прийти мои друзья, семейная пара, которых я не видела полгода. Я приготовила лазанью, испекла торт.

За час до их прихода Тамара Игоревна вошла в гостиную с пылесосом.

— Я тут приберусь немного, а то у вас пылища, стыдно людей в дом пускать, — громко заявила она.

— Не надо, я вчера убиралась, — попыталась остановить ее я.

Когда пришли гости, она села с нами за стол, перебивала, рассказывала неуместные истории из детства Игоря и критиковала мою лазанью («слишком много сыра, вредно для холестерина»).

Мои друзья сидели в полном недоумении. Игорь молчал. Последней каплей стало, когда она, обращаясь к моей подруге, сказала: «Вы уж извините, что у нас так скромно. Верочка у нас не очень хозяйственная, приходится мне, старухе, порядок наводить».

После их ухода я взорвалась.

— Игорь, это был предел! Она унизила меня перед моими друзьями!

И тут он посмотрел на меня чужим взглядом.

— А что она не так сказала? В квартире и правда было не чисто. И лазанья была жирновата. Мама просто говорит правду. А ты, вместо того чтобы быть благодарной за помощь, устраиваешь истерики.

В тот вечер я позвонила своей университетской подруге, Светке. Она работала адвокатом.

— ...и он сказал, что я устраиваю истерики! — всхлипывала я в трубку.

Света помолчала, а потом сказала своим ровным голосом:

— Ника, успокойся и слушай. Эмоции в сторону, включаем логику. Первое: квартира твоя добрачная? Твоя. Второе: свекровь в ней только зарегистрирована? Да. Третье: она нарушает твои права? Нарушает.

Она сделала паузу.

— Понимаешь, твой страх суда — это эмоция из детства. А ситуация у тебя — это стандартный юридический кейс. Перестань мыслить как «хорошая девочка». Начни мыслить как хозяйка своей квартиры. Закон на твоей стороне.

Она не жалела меня. И я поняла, что она права. Доброта не работает. Значит, нужно сменить инструмент.

На следующий день пошла к юристу. Всю неделю до решающего дня я собирала бумаги, делала копии. Шла на этот бой не как обиженная невестка, а как собственник, защищающий свои активы.

Через две недели, в воскресенье, мы снова сидели на кухне.

— Моя мать прописана в моей квартире, а значит, имеет право здесь жить! — кричал Игорь, окончательно встав на ее сторону. — Если тебе что-то не нравится, можешь уходить!

Я встала, достала из сумки два конверта и положила их на стол.

— Что это? — с вызовом спросила Тамара Игоревна.

— Это копия моего искового заявления в суд о признании вас утратившей право пользования жилым помещением. И повестка. Первое заседание — в следующую пятницу, в десять утра.

Игорь медленно открыл конверт.

— Ты... ты подала в суд? На мою маму? — прошептал он.

— Нет, Игорь, — ответила я, глядя ему прямо в глаза. — Я подала в суд не на твою маму. Я подала в суд на человека, который незаконно захватил мою собственность и отказался ее покидать. А то, что этот человек — твоя мама не мои проблемы.

Свекровь вскочила.

— Сутяжница! Я так и знала!

— Это не я, — мой голос звучал ровно и спокойно. — Это вы выбрали язык «законов». Я просто ответила вам на том же языке. Вы апеллировали к закону? Хорошо. Давайте поговорим по закону. В суде.

Я посмотрела на своего мужа.

— А ты, Игорь, можешь и дальше быть на стороне своей мамы. Можешь выступить в суде свидетелем.

Развернулась и ушла в свою комнату, чувствуя облегчение. Перестала быть «хорошей девочкой». Стала человеком, который готов защищать свои права.

Свекровь съехала на следующий же день, проклиная меня. Суд, как и предсказывала Светка, был формальностью и занял ровно пятнадцать минут. Ее выписали.

С Игорем мы не разговаривали неделю. Он жил в гостиной. А потом пришел ко мне с двумя билетами в театр.

— Ник, я был неправ, — сказал он тихо. — Я вел себя как идиот. Не знаю, сможешь ли ты меня простить. Но я хочу, чтобы ты знала: я выбрал тебя. Нашу семью.

Я выдержала паузу.

— Я пойду с тобой, — сказала я. — Но при одном условии. Завтра мы вместе идем к нотариусу, и ты подписываешь брачный договор, в котором четко прописано, что эта квартира — моя. И в случае развода ты не имеешь на нее никаких прав.

Он на секунду замер, а потом кивнул.

— Хорошо. Я согласен.

Конец.

Мой канал на Дзен: Мария Роднева | Дневник невестки. Там рассказы выходят первыми.