О раввине, который учил атеизму

В Одессе на Пересыпи жил раввин Шмуэль-Лейб, про которого говорили странное: он учит Талмуд так, что ученики становятся апикойресами, но при этом остаются лучшими евреями в городе.

Мой дед рассказывал:

— Пришёл я к нему однажды с вопросом. Говорю: "Ребе, как понимать, что Адам дал имена всем животным? Неужели он знал про кенгуру и утконоса?" Ребе Шмуэль-Лейб посмотрел на меня поверх очков: "А ты думаешь, Всевышний знал про кенгуру?".

Я опешил:
— Ребе, вы что, сомневаетесь во всеведении Творца?

— Я сомневаюсь в твоём понимании всеведения, — ответил он. — Ты думаешь, всеведение — это знать всё, что есть. А может, всеведение — это знать, что ничего определённого нет? Что кенгуру существует и не существует одновременно, пока Адам не даст ему имя?

Тут в хедер вошла его жена, ребецн Голда:
— Шмуэль-Лейб, опять ты морочишь людям головы своей философией! Человек пришёл за простым ответом.

— Голделе, — улыбнулся раввин, — простые ответы — это для гоев. Евреи заслуживают сложных вопросов.

Ребецн махнула рукой и ушла, бормоча: "Из-за таких, как ты, у нас внуки — апикойресы".

Раввин подмигнул мне:
— Она права. Мой внук — совершенный апикойрес. Не верит ни в единого Бога. Зато соблюдает шабес строже меня. Знаешь почему? Он говорит: "Зейде, если Бога нет, то шабес — это единственное доказательство, что Он должен быть. Поэтому я храню шабес не для Бога, а для возможности Бога".

Я спросил:
— Ребе, так можно быть одновременно еретиком и праведником?

Шмуэль-Лейб открыл Талмуд:
— Смотри, что пишет рабби Меир о Элише бен Абуя, который стал отступником Ахером. Рабби Меир продолжал учиться у него Торе. Спросили: "Как ты учишься у еретика?" Ответил: "Я ем плод и выбрасываю косточку". Но вот что интересно — Ахер соблюдал многие заповеди даже после отступничества. Почему? Да потому что перестал быть евреем в голове, но не смог перестать им быть в теле. Руки сами тянулись к тфилин, ноги сами шли в синагогу.

Старик встал, подошёл к окну:
— Мой учитель, рав из Бердичева, говорил: "Еврей может быть каким угодно — праведником, грешником, мудрецом, простаком, верующим, атеистом. Но он не может быть не-евреем. Это онтологическая невозможность. Как круг не может быть квадратным".

— Но ведь есть выкресты, ассимилянты...

— Есть, — кивнул раввин. — Но знаешь, что самое смешное? Чем больше еврей старается не быть евреем, тем более еврейским становится. Это как с моим внуком — он отрицает Бога так страстно, с такой талмудической дотошностью, что его атеизм более религиозен, чем вера иного раввина.

Он вернулся к столу, полистал Талмуд:
— Вот, трактат Санхедрин, 99б. "Афилу ламад Тора лишма" — даже если изучал Тору ради неё самой, не ради Небес. Знаешь, что это значит? Можно изучать Тору как атеист, ради интеллектуального удовольствия, и это засчитывается! Всевышний такой: "Ну ладно, пусть не верит в Меня, главное — Тору учит".

Я рассмеялся:
— Ребе, вы представляете Всевышнего очень... снисходительным.

— А ты думаешь, Он строгий? — Шмуэль-Лейб хитро прищурился. — Тот, Кто создал утконоса, существо, которое противоречит всем законам зоологии? Тот, Кто позволил евреям спорить с Ним и даже побеждать в споре? Нет, Боря, наш Бог — это Бог с чувством юмора. Иначе Он бы не создал евреев.

Уходя, я спросил:
— Ребе, так что мне ответить бабушке, когда она говорит, что я апикойрес?

— Скажи ей: "Бабушка, я такой хороший апикойрес, что даже Всевышний мной гордится. Он смотрит на меня и думает: “Ну надо же, как изобретательно он во Мне сомневается! Прямо по-талмудически!”"

Дед помолчал, потом добавил:
— Знаешь, что потом было? Раввина Шмуэль-Лейба вызвали в раввинат. Обвинили в распространении ереси. Он пришёл и сказал: "Господа раввины, если благодаря мне в Одессе появилось десять апикойресов, которые соблюдают шабес, и десять верующих, которые задают вопросы, — я выполнил свою миссию. Потому что апикойрес, соблюдающий шабес, ближе к Всевышнему, чем верующий, который не думает".

Его не лишили смихи. Потому что главный раввин Одессы сам был его учеником.

И тоже немного апикойресом.

Но очень добропорядочным евреем.