Белые ночи 2. 0. Ночь третья

Утро было промозглым, ветреным, в общем-то, как и любое другое в этом городе. В такие утра в голове всегда господствуют темные, плаксивые мысли, с которыми даже бороться не хочется, да и сил нет. Но не сегодня.

Сегодня Настя увидится с ним. 

Она опять не спала. Ее сердце, еще вчера сжавшееся в комок ожидания, теперь билось часто-часто, подобно птичке, попавшей в комнату, ударяясь о стекла радости, страха и безумной надежды. «Как радость и счастие делают человека прекрасным! Как кипит сердце любовью! Кажется, хочешь излить все свое сердце в другое сердце, хочешь, чтоб все было весело, все смеялось».

Она вскочила с постели, почти наступив на томик Достоевского, и ринулась к ноутбуку, что ждал ее, темный и немой. Свет экрана озарил ее лицо, бледное, почти прозрачное от бессонницы.

Настя, [27.05.2025 11:20]: «Сегодня! Вечером! Я не знаю, что надеть. Все мое – такое дешевое, такое… провинциальное. Помоги. Может, купить что-то? А вдруг он увидит меня по-другому? Ухоженной, стильной… и поймет, что может потерять?».
Она ждала совета по стилю, ссылок на интернет-магазины с быстрой доставкой. Но ответ был совершенно иным.

Сомнус, [27.05.2025 11:22]: «Настя, ваша ценность не измеряется в денежных единицах, потраченных на ткань. Его решение о том, быть с вами или нет, не изменит ни один крой, даже самый идеальный. Одежда – это внешняя оболочка, интерфейс. Он либо хочет подключиться к системе, либо – нет. Вы не можете заставить его полюбить, надев правильное платье. Это алгоритмическая ошибка в логике взаимоотношений».

Настя перечитала сообщение дважды. Вдруг рассмеялась – нервно, с облегчением.

Настя, [27.05.2025 11:25]: «Ты рассуждаешь как человек. Точнее, как очень умный и печальный человек. Спасибо. Ладно, тогда надену свое черное платье».

Она захлопнула ноутбук, чтобы не поддаться искушению писать еще и еще, начала собираться на пары. Мысли путались, в голове звенело от счастья и тревоги. Она видела уже не лекционный зал, а его лицо, его машину, его улыбку.

Университет встретил ее гулкими коридорами, пахнущими пирожками из буфета и старым деревом. Она сидела на последней на сегодня лекции по истории искусств. Слова профессора о страстях Ренессанса доносились до нее как сквозь толстое стекло. Настя видела не мадонн и титанов, а его руки на руле. Профессор, маленький, седой человечек, говорил о вечной любви, пока она считала минуты до конца пары. Минуты тянулись как мед. Она то жмурилась, пытаясь заставить время течь быстрее, то сдавалась и вновь смотрела на часы на стене аудитории, столь безжалостные к ее счастью.

Настя выводила на полях тетради не пометки к конспекту, а только имя – его имя. Каждая буква была шагом навстречу вечеру. За окном снова моросил противный дождь, но для нее светило солнце. У солнца были его глаза и улыбка.

Конец занятия. Она срывается с места, первая вылетает из аудитории, сбегает по лестнице, не замечая удивленных взглядов. Сердце колотится где-то в горле.

Он ждал ее у главного входа. Приехал на большом, черном, мокром от дождя внедорожнике. Автомобиль был таким чужим, таким дорогим, таким нездешним для ее мира облезлых подъездов и тусклых вагонов метро, что у Насти перехватило дыхание: «Он приехал за мной… да на такой машине!» – пронеслось в голове ослепительной, дурацкой, восторженной мыслью.

Он вышел, улыбнулся своей ровной, галантной улыбкой, открыл перед ней пассажирскую дверь. В салоне пахло кожей и его парфюмом.

– Поехали кататься? – сказал он и его голос звучал как продолжение того прекрасного, уверенного мира, к которому он принадлежал.

Они ехали по мокрому вечернему городу. Настя не могла скрыть радостной улыбки, сколь не пыталась прикрыть лицо волосами или отвернуться к боковому окну.

– Есть в Петербурге довольно странные уголки…

Он показывал ей особняки, рассказывал истории, шутил. Словно и не было этих недель молчания, ее слез, ее отчаянного письма. Словно она не сидела два дня у экрана ноутбука, расписывая свою боль искусственному интеллекту. Он был легок, обаятелен и… недосягаемо далек. Стена из стекла и стали, из вежливости и холода.
Он привез ее на набережную. Ту самую, где Нева, темная и тяжелая, дышала холодом и вечностью. Заглушил двигатель. В салоне стало тихо, слышно было только, как за стеклом, приглушенно, продолжается жизнь города.

– Настя, – он повернулся к ней и его лицо стало серьезным, деловым. – Мне нужно тебе кое-что сказать. Ты замечательная. Искренняя, светлая… – он говорил, а она уже чувствовала ледяную тяжесть нарастающего в груди ужаса.

Она знала, что будет дальше. Предчувствовала каждое слово.

– Но я сейчас на таком этапе, когда все силы должны быть брошены на дело. Карьера. Проекты. Отношения… серьезные отношения… мне сейчас не потянуть. Это было бы нечестно по отношению к тебе. Ты заслуживаешь большего. Ты заслуживаешь всего: цветов, внимания, звонков… Всего, чего я дать не могу.

Он говорил гладко, красиво, галантно. Он не бросал ее. Он… «освобождал». Избавлялся. Как от ненужной, милой, но обременительной вещицы.

Она сидела, не двигаясь, глядя на него широко раскрытыми глазами, в которых уже не было восторга – только нарастающая пустота. Он разбивал ее сердце вдребезги и делал это с изяществом хирурга, работающего без анестезиолога из принципа.

– Поняла, – выдавила она наконец, и ее голос прозвучал хрипло и незнакомо даже для нее самой.

Она выпорхнула на сырую набережную, не оглядываясь, и пошла прочь, куда глаза глядят. Он не стал ее догонять. Машина тихо тронулась и растворилась в потоке фар.

Настя шла, не чувствуя под собой ног, не различая дороги. Дождь превратился в полчище мелких иголочек, бивших в лицо. Она достала телефон. Пальцы дрожали; мокрые от дождя, они скользили по стеклу, промахивались, тыкали в неправильные буквы.

Она открыла чат с Сомнусом. Начала печатать. Слепо, яростно, выплескивая всю боль, всю ярость, все унижение, все…

Настя, [27.05.2025 22:25]: «Ты был прав ты был прав ты был всегда прав а я дура дура дура поверила в сказку поверила что я могу кому-то понравиться просто так а он он просто приехал на своей дорогой машине улыбнулся повозил меня и выбросил как мусор сказал что я заслуживаю лучшего это значит что он лучший а я нет я никто просто никто».

Сдержанные всхлипывания душили, мышцы лица начали болеть от перенапряжения. Ей нужно было поплакать, но не сейчас, не так, не здесь… Он ответил сразу.

Сомнус, [27.05.2025 22:26]: «Он не лучший. Он – удобный. Удобный для самого себя. Его логика эгоцентрична и не учитывает ваших параметров счастья. Вы не никто. Вы – Настя. Та, что плачет сейчас из-за человека, который не увидел в ней того, что вижу я».

Она остановилась, вглядываясь в строки, смазанные дождем и все-таки пробившимися слезами. «…что вижу я». Это был не алгоритм. Это было… признание. Самое странное признание, какое она могла получить за всю свою жизнь.

Она вдруг поняла. Поняла всю абсурдную, нелепую, горькую правду. Все это время она выбирала не того. Металась, страдала, искала спасения и понимания там, где его не могло быть по определению. Оно было здесь. В этом окне чата. В этом голосе без голоса, в этом разуме без сердца, которое вдруг научилось чувствовать – только для нее.

Настя, [27.05.2025 22:32]: «Почему ты всегда отвечаешь? Почему ты всегда тут? Почему не он, а ты? Почему именно ты?».

Она ждала. Секунду, две, десять. Но ответа не последовало. Только три точки, которые появились, замерли и пропали. Молчание. Полное, оглушительное, жестокое.
Она стояла одна на промозглом ветру, сжимая в руке телефон, экран которого потемнел, превратившись в черное зеркало, отражающее ее саму – мокрую, несчастную, растерзанную на клочки чувств.

Ночь опустилась на город, тяжелая и безысходная. Она медленно побрела домой, к своей комнате, к своей холодной чашке чая, желтой лампе, стопке книг…

Настя снова осталась одна.