Наровчатские зори

                XVII

     Вот и сотня километров морской дороги позади, пароход прибыл в Южно-Сахалинск. А им еще надо добираться до поселка Ноглики, что в северо-восточной части острова.
     Как в тумане, ничего не видя и не соображая, что к чему, постоянно держа за руку единственного теперь сыночка Шурика, Марфа, как тень, следовала за мужем, молча выполняла все, что он приказывал. Происходящее казалось ей сном. Как бы хотелось ей проснуться и вновь увидеть своих старшеньких детушек!.. Когда сонная пелена спадала, и до несчастной матери доходил весь ужас происшедшего, она негромко голосила, призывая своих ненаглядных дочку и сыночка, проклиная всю эту длинную, тяжкую дорогу на край земли. Вспоминала вещие слова бабушки коммунской: «Нельзя вам ехать, большие потери вас ожидают». Вспомнив потонувшее в озере мыло, поняла, почему бабушка предугадала: потеря мыла – потеря детей… Вот и «намыливаемся» теперь горем великим… Эх, знать бы заранее… Жаль, не дано.
     Наконец, прибыли в поселок Ноглики. Никто их не встречал. Оставив жену с сынишкой сторожить вещи, Иван пошел искать дом, где живет брат Матвей. Расспрашивая встречных людей, узнал такое…, что сразу остолбенел и ни с места. Оказывается, Матвей имел «зазнобу», да не простую, а жену начальника банка. Когда начальник был в командировке, он барствовал у его жены. А тот возьми да явись раньше времени, и застал их, «тепленьких». Кинулся на Матвея, но тот успел схватить свой револьвер, выстрелил и наповал своего начальника. Суд присудил его к расстрелу.
     Вернулся Иван к Марфе, как кипятком ошпаренный, красный, как рак, рассказал ей, с горя наматерился досыта, потом затих, сидит на скамейке, уронив голову в растопыренные руки.
     – Вот и еще одна «потеря» нас поджидала, – слегка покачиваясь, заговорила Марфа. – Ох, горе-горькое! Три смертушки Господь послал нам в наказание… Правильно говорят: «Бог любит троицу»… Не послушались мы бабушки коммунской…
     – При чем тут твоя бабушка! – досадливо перебил ее Иван. – Помешалась ты на своей коммунской! Дураки мы с тобой, што сюды приехали, вот так! Я-то ведь думал, што близко, а оказалось «у черта на куличках»! И Матвей хорош «гусь», што «отчубучил», проздравил нас с приездом, братец! Теперя што хошь делай, в петлю впору залезай… – Иван скрипанул зубами. – А ты чаво размокла вся от слез? Пожалей хоть Шурк;, – начал он с досады распекать жену. 
     Марфа хотела ему сказать о том, как он «пожалел» детей, погнав их в такую дорогу и загнав на тот свет, но промолчала, сил просто не было, да ему и не докажешь.

(продолжение следует)