Царь Давид

В IX-X вв до н э на територии Палестины двенадцать племен евреев начали сплачиваться под натиском соседних народов. Наиболее опасными были филистимляне. Израильтяне попали в зависимость от  филистимлян. От рук филистимлян погиб самый сильный предводитель Самсон а также сыновья первосвященика Илии. 

Самуил нанес поражение филистимлянам и на долгое время наступил мир. Но угрозы нарастали а Самуил был лишь пророком а не предводителем. Самуил по просьбе народа избрал царем Саула. Саул не пожелал исполнять повеления Господа передаваемые через Самуила и пророк пообещал что царство его не устоит. 

Когда среди филистимлян появился непобедимый борец самые смелые побоялись выходить с ним на поединок. В это время и появился пастушок Давид который убив Голиафа стал новым героем Израиля.


Часть I Пастух
Пролог

Отгрохотал гром весенней грозы, черное небо разверзлось над Иудеей. Сверкнула молния. Луна осветила часть луга. Пастух посмотрел на своих овец. Они начали шевелиться и пастух осмотрел окрестности.
Он перебирал струны на своей арфе и тихо запел:
– Когда я смотрю на небо, творение твоих рук,
На луну и звёзды, которые ты создал,
 То думаю: что такое смертный человек, что ты помнишь его,
И сын человеческий, что ты заботишься о нём?
 Ты поставил его немного ниже ангелов,
Увенчал его славой и величием.

Пастух отложил лиру и вновь стал смотреть в темноту. Он взял пращу и большой камень и начал раскручивать над головой. Медведь до этого невидимый появился из темноты и бросился на овец. Удар большого камня прямо в лоб остановил его. Он постоял немного и затем упал.
Пастух откинул капюшон и подошел к медведю. Он вновь поразился как он чувствует опасность за миг до того как будет поздно. Он почувствовал, что там кто–то грозный и во время взял пращу. А его удар всегда был смертоносный. Он подумал, что когда придет время, попросится к царю в войско. Он чувствовал, что может принести больше пользы как воин царя Саула.
Собрав свои вещи, пастух решил перегнать овец на другое место.
Он уже собрал овец, когда появился Шамма один из его братьев.
– Давид, – начал он говорить и запнулся, увидев тушу медведя, – Что тут произошло?
– Ночью он напал на стадо, но я его убил.
Шамма осторожно подошел к медведю.
– Сила в тебе большая Давид, быть тебе воином у царя уж ты мне поверь. Собирайся и пошли в дом, отец зовет тебя.
– А как же овцы?
– Сейчас подойдет юноша, он немного отстал. Он отгонит стадо в загон. Давай собирайся у нас большой гость.

Давид не придал большое значение словам Шаммы пока не вошел в дом. Его начали представлять и, услышав имя гостя, он попытался поклониться. Но тот его остановил.

– Давид я Самуил и послан богом избрать избранника по сердцу его. Господь отверг царя Саула за его беззакония и избрал тебя. А теперь встань передо мной на колени.
Давид склонился, и Самуил вылил ему на голову елей из сосуда.
– Давид Господь велел мне помазать тебя в будущего царя Израиля. Ты будешь править его народом, и если будешь соблюдать его заповеди, то он утвердит дом твой на века.
И отец, и братья смотрели на все это с легким шоком. Они хорошо понимали, что если об этом узнает царь Саул, то казнят их всех за измену.
Иессей сел за стол и когда его сыновья сели на скамьи сказал:
– А ты уверен, что Господь избрал моего младшего сына. Если об этом узнает царь Саул, то мы все погибнем.
– Я сделал то, что мне велел Господь Бог Всемогущий. Сейчас вашего сына никто не знает, но когда придет время, он станет первым человеком в Израиле.

Царь Саул лежал на ложе в своих покоях. Он теребил древко копья, которое всегда кидал дальше всех. Его одолевали тяжёлые мрачные мысли. Он правил почти три десятилетия и не знал ни дня покоя. Он не был вождем, которого избрали за его авторитет и силу. Самуил судья и пророк Израиля был настолько авторитетен, что его слушали всегда. И когда народ попросил выбраться царя, Самуил избрал из мелкого племени из маленького рода из неизвестной семьи его Саула и поставил царём.
Саул был уверен, что Самуил, избирая его, планировал и дальше управлять народом Израиля. И все его действия, который совершал Самуил, только убеждали Саула в своей правоте. Во время войны с филистимлянами Самуил велел ждать, но народ разбегался, и Саул сам принёс жертву Господу. Самуил пришёл и очень разгневался он начал угрожать, что Господь упрочил бы его Дом на царстве Израиля.
Саул избавился от опеки Самуила и стал править сам, в том сражении он одержал самую свою большую победу над филистимлянами. Его опорой были его сыновья особенно старший Ионафан. В нём видел Саул свою опору и своего наследника, но Ионафан больше прислушался к пророкам и священником, и это омрачало жизнь Саула.
С Самуилом он виделся ещё один раз, когда тот передал повеление Господа истребить Амаликитян. Это было глупое повеление, поскольку ему нужно было кормить своих воинов, а без добычи они воевать не захотят. Поэтому он забрал всё ценное, а также здоровый скот и пощадил женщин и детей, оставил живых и Агага царя.
Когда появился Самуил Саул ожидал чего угодно но только не того что он сделал.

Улица Города Пальм шумел от голосов. Царь Саул одержал победу над амаликитянами и в память об этом он воздвигнул памятник на горе Кармил и сейчас поставил лагерь в Гилгале чтобы принести жертву Богу. В Городе Пальм прослышали про прибытие Великого пророка Самуила, но мало кто знал его в лицо.
Самуил натянул капюшон на лицо и шел через город. Город Иерихон был разрушен Иисусом Навином, и на нём лежало заклятие, что тот, кто восстановит его, потеряет своего первенца. Тем не менее, место было очень удобное для торговцев, и поэтому здесь проживали арнавиицы, иудеи, сирийцы и многие другие люди и часто по привычке город Пальм называли Иерихоном.
Проходя мимо, он слушал разговоры, и многое узнал о себе: Это могучий колдун, нет, говорили другие он богоизбранный. Слышал он и другое: это царь из другой страны, да нет, это же сам Бог спустился на землю. Кто то утверждал что Самуил уже проехал в сопровождении большого эскорта и конечно же все говорили что Самуил лично пришёл к царю Израиля. Пожалуй, это было единственное, о чём догадались местные жители.
Лагерь Саула переполнился людьми, что пришли посмотреть на Великого пророка Израиля. Самуил между тем прибыл верхом на муле, прошёл через лагерь иудеев, и одного взгляда было достаточно, чтобы воины расступались перед ним, он без труда нашёл шатёр Саула, спешился и передал поводья мула воинам из охраны.
Воины попытались предупредить царя о прибытии пророка, но Самуил остановил их и вошёл в шатёр. Самуил вошел внутрь шатра и осмотрел всех, кто находился внутри. Саул сидел в окружении своих четырёх сыновей и нескольких военных начальников, а судя по остаткам пищи, они недавно отобедали.
Самуил внимательно смотрел на них, и Саул встал, они долго смотрели друг, на друга оценивая и, готовясь к борьбе. Самуил вновь залюбовался Саулом, он полюбил его как сына. Саул стал настоящим вождём своего народа, не любил роскоши и показывал в этом всем пример, в бой шёл впереди всех и кидал копье дальше всех.
Наконец Саул сказал:
– Да благословит тебя Господь. Я исполнил слово божье.
Саул обнял Самуила, но очень быстро отстранился, его напрягал холод и мрачный взгляд пророка. Царевичи и военные начальники смотрели на сцену в напряжении.
 – Не желаешь разделить с нами трапезу пророк?– предложил царь Саул.
Самуил смотрел безразличным взглядом на Саула.
– Мы победили амаликитян и исполнили волю Господа – резко произнес Саул.
Самуил спросил:
– Тогда что за блеяние овец доносится до моих ушей и, что за мычание быков я слышу?
Сау;л ответил:
– Их привели от амаликитя;н. Народ пощадил лучших животных из мелкого и крупного скота, чтобы принести в жертву твоему Богу, а остальное мы уничтожили.
На это Самуил сказал Сау;лу:
– Хватит! Послушай, что Господь сказал мне прошлой ночью.
Саул посмотрел на своих людей и все покинули шатер.
– Говори, – ответил Сау;л.
Самуил продолжил:
– Разве ты не считал себя незначительным, когда стал главой племён Израиля и когда Господь помазал тебя царём Израиля? Потом Господь дал тебе поручение: „Пойди и уничтожь этих грешников, амаликитя;н. Сражайся с ними, пока не истребишь их“. Почему же ты не послушался Господа? Ты с жадностью набросился на добычу и сделал то, что было злом в глазах Господа!
Но Сау;л возразил Самуилу:
– Нет, я послушался Господа и выполнил поручение, которое мне дал Господь: я привёл Ага;га, царя Амали;ка, а амаликитя;н уничтожил. Это люди взяли из добычи овец и крупный скот, лучшее из предназначенного для уничтожения, чтобы принести в жертву твоему Богу в Гилга;ле.
Самуил сказал:
– Разве всесожжения и жертвы так же радуют Господа, как послушание Господу? Послушание лучше жертвы, и покорность лучше жира баранов. Ведь непокорность – такой же грех, как гадание, и своеволие – то же самое, что магия или идолопоклонство. За то, что ты отверг слово Господа, он отверг тебя, и ты не будешь царём.
Тогда Сау;л сказал Самуилу:
– Я согрешил. Я не исполнил повеление Господа и твои слова, потому что боялся людей и послушался их. Прошу тебя, прости мой грех и вернись со мной, чтобы я поклонился Господу.
Но Самуил сказал Сау;лу:
– Я не вернусь с тобой, потому что ты отверг слово Господа. Теперь Господь отверг тебя, и ты не будешь царём Израиля.
Когда Самуил повернулся, чтобы уйти, Сау;л схватил край его безрукавного халата и вырвал кусок.
 Самуил сказал ему:
– Сегодня Господь вырвал у тебя царскую власть над Израилем. Он отдаст её тому, кто лучше тебя. Великий Бог Израиля не обманет и не передумает, ведь он не человек, который может передумать.
На это Сау;л сказал:
– Я согрешил. Но прошу, окажи мне честь перед старейшинами моего народа и перед Израилем. Вернись со мной, и я поклонюсь твоему Богу.
Самуил пошёл за Сау;лом к жертвеннику. Царевичи и военные начальники стояли рядом. После принесения жертв Самуил сказал:
– Приведите ко мне Ага;га, царя Амали;ка. Ага;г неохотно пошёл к нему.
Саул с тревогой смотрел на приближение Агага, произнес:
– Я обещал ему жизнь, он будет моим слугой.
Эшваал и оруженосец вернулись в сопровождении Агага. Это был маленький человек, прямой, правда, прихрамывающий. Его мрачное, хитрое лицо долго поворачивалось от одного присутствующего к другому, и его взгляд остановился на Самуиле, которого он никогда не видел.
– Горечь смерти, без сомнения, миновала, – сказал он.
– Как твой меч лишал женщин их детей, так и твоя мать пусть лишится детей, – ответил Самуил!
Саул подходя к жертвеннику снял пояс с мечом и передал его оруженосцу. Тот стоял возле Агага и положил в сторону пояс. Самуил резво как юнец подошел к поясу и вытащив меч разрубил Агага от плеча до пояса. Агаг со стоном упал на землю, и кровь окропила землю.
Саул, его сыновья и военные начальники смотрели на труп глазами, полными ужаса.
– Убить беззащитного – ты убийца пророк, – сказал Саул. – Я не хочу тебя больше видеть, Самуил. Слышишь меня, пророк?
Самуил бросил меч у трупа, будто не слышал слов Саула.
– Слово Господа исполнено, – сказал он. Он натянул свой плащ и ушел прочь.

Воспоминания об этом вновь всплыла в памяти, и Саул в ярости кинул копье в стену. Слуга, укрывая Саула, тихо произнес:
– Господин, Бог позволил, чтобы тебя мучили мрачные мысли. Прикажи найти человека, который умеет играть на арфе. Когда тебя будут одолевать мрачные мысли, он будет играть, и тебе станет лучше.
Сау;л тихо произнес:
– Найдите кого–нибудь, кто хорошо играет, и приведите ко мне.

Давид шел по дороге одетый в дорожный плащ, а за спиной висела котомка с пропитанием. На поясе в чехле лежала Лира. Он шел приближаясь к Гиве Вениаминовой. Еще издали он увидел город и лишь приблизившись оценил мощные укрепления города. Город стоял на холме и был окружен высокими стенами, с двух сторон располагались крепостные башни.
Давид направился к воротам в крепостной башне.

Первая глава Поединок принесший славу

Давид вел осла за поводья и еще издали заметил большой военный лагерь. Началась очередная война с филистимлянами. По призыву царя Саула он служил ему весной и летом в качестве музыканта, а затем появились филистимляне. Больше всего Давид опасался, что филистимляне направят свои отряды на грабеж, и тогда можно было не дойти до лагеря.
Он уже несколько раз приходил в лагерь в долине Эла, чтобы отнести трем своим братьям то хлеб, то молоко, сыр, которые ему давал Иессей. Посещение не занимало много времени. Братья расспрашивали его о новостях, об отце, женах, городе. В лагере он видел лишь шалашы и людей, точивших копья. На этот раз, Иессей вручил Давиду десять головок сыра для военных начальников лагеря.
Лагерь находился в долине Эла; Саул оборудовал его здесь для наблюдения за лагерем филистимлян, находившимся между Со;хо и Азе;кой, в Эфе;с–Дамми;ме. Филистимляне готовились к бою, однако начинать сражение не торопились и высылали своего поединщика Голиафа с которым никто не осмеливался сразиться. Однако десятки тысяч человек не могли собираться просто так на протяжении многих дней. В этот раз в лагере царило заметное оживление. Битва приближалась. Старший брат Давида – Элиав – принял его с озабоченным видом, взял продукты, даже не развернув полотенце, в которое они были завернуты. Давид поискал двух других братьев и обнаружил их в группе оживленно беседовавших мужчин.
– Что происходит? – спросил он.
– Я думаю, что сегодня состоится битва, – ответил Элиав. – Филистимляне вышли сегодня утром.
– Ты никогда мне не рассказывал о сражении, – сказал Давид.
– О чем здесь говорить? – спросил Элиав. – Ты думаешь, это веселье когда ты сходишься с вооруженными людьми и думаешь, как бы выжить.
В этот момент в лагере раздались ругань и свист.
– Ну вот, опять этот поединщик вышел вызывать наших воинов на поединок, – сказал Элиав. – Можешь на него посмотреть.
Он еще не успел закончить свою фразу, как Давид уже пробирался через толпу в первые ряды. И он действительно увидел в двухстах или трехстах шагах от их рядов грозного воина. Это был очень высокий человек ростом он был шесть локтей с пядью. На голове у него был медный шлем, и одет он был в медные доспехи, которые весили пять тысячь ше;келей. На ногах у него были медные наголенники, а за плечами медный дротик. Древко его копья было как ткацкий навой, а железный наконечник весил шестьсот ше;келей. Перед ним шёл щитоносец.
Голиа;ф остановился и закричал израильским воинам:
– Зачем вы тут выстроились? Я лучший филистимский воин, а вы просто слуги Сау;ла. Выберите человека и пусть он спустится ко мне. Если он сможет сразиться со мной и убить меня, то мы станем вашими слугами. А если я окажусь сильнее и убью его, то вы станете нашими слугами и будете служить нам.
Потом он добавил:
– Сегодня я посмеюсь над войском Израиля. Дайте мне человека, и мы сразимся!
 Все смотрели на него с ужасом, словно завороженные, на лицах было отвращение и ненависть.
– Потомок рефаимов! – крикнул иудейский воин. – как смеешь ты оскорблять воинов Израиля!
– Пойди сюда, собачья пища, вместо того чтобы горланить, – прохрипел Голиаф. – Выходите из своих рядов, чтобы я немного развлекся!
В него бросали камни, один из которых пролетел дальше всех и попал ему в ногу, загремев о металл.
Давид внимательно наблюдал за ним, ища слабое место, но не находил его. Потом солнце скрылось, и Давид увидел цель, куда он может попасть. Давид прищурил глаза.
Давид услышал, как воин говорил своим товарищам:
– Вы видели этого человека? Он выходит, чтобы посмеяться над Израилем. Тому, кто его убьёт, царь даст большое богатство и выдаст за него свою дочь, а дом его отца освободит от всех повинностей в Израиле.
– Я могу его убить, – прошептал он.
– Что ты сказал? – спросил стоящий рядом воин.
Давид спросил у стоявших рядом людей:
– Что получит тот, кто убьёт этого филисти;млянина и снимет позор с Израиля? Кто он такой, этот необрезанный филисти;млянин, что смеётся над войском живого Бога?
Люди повторили то, что говорили раньше, и добавили:
– Вот что получит тот, кто его убьёт».
Элиа;в, старший брат Давида, услышал, что он разговаривает с людьми, и разозлился на него.
– Ты зачем сюда пришёл? – сказал он. – На кого ты оставил в пустыне наших немногих овец? Я знаю твою дерзость и дурные мысли. Ты просто хочешь посмотреть на сражение».
На это Давид сказал:
– Что я такого сделал? Я только спросил!»
Он отвернулся от него и спросил то же самое у другого человека, и ему ответили то же, что и раньше.
– Юноша тебя зовет царь, – произнес появившийся оруженосец. – Следуй за мной, – приказал он.
Оруженосца и пастуха провожали взглядами до царской палатки. Он поднял полог и подтолкнул Давида внутрь палатки. Там было много людей, но Давид сразу узнал царя. Крупный мужчина с темными глазами. На мгновение их взгляды скрестились.
– Это ты хочешь убить Голиафа? – наконец спросил Саул.
– Пусть никто не падает духом. Твой слуга пойдёт и сразится с этим филисти;млянином.
– Как тебя зовут?
– Давид, сын Иессея, царь.
– Ты не можешь сражаться с ним, ведь ты молод, а он воин с юных лет.
– Твой слуга пасёт овец отца. Однажды пришёл лев и унёс из стада овцу, а в другой раз – медведь. Я догнал, убил его и спас овцу из его пасти. А когда он набросился на меня, я схватил его за морду, повалил и убил. Твой слуга убил льва и медведя, и с этим необрезанным филисти;млянином будет то же, что и с ними, потому что он смеётся над войском живого Бога.
– Ты убил льва как Самсон, – с сомнением притянул Саул?
– Господь Бог, который спас меня от когтей льва и медведя, спасёт и от руки этого филисти;млянина.
Шесть или семь человек окружали царя. Давид их почти не видел от смущения. Ему было достаточно чувствовать их обжигающие взгляды. Саул подавил улыбку.
– Иди и пусть Господь будет с тобой, – сказал он.
Сау;л дал Давиду своё снаряжение. Он надел ему на голову медный шлем, а затем надел на него доспехи. Давид повесил на пояс меч и попробовал ходить, но не смог, потому что не привык носить доспехи. Давид сказал Сау;лу:
– Я не могу в этом ходить. Я не привык – и снял их.
Он взял в руку посох, нашёл в сухом русле реки пять гладких камней, положил их в пастушескую сумку и с пращой в руке пошёл на филисти;млянина.
Он пересек лагерь в необычной тишине. Давид поднял глаза: небо менялось – с севера шли облака, скоро они будут над ними. Они спустились по склону холма, находясь теперь в двухстах шагах от Голиафа, который все еще был там и мочился напротив лагеря иудеев. Позади него плотными рядами стояли филистимляне. Перед Голиафом находился человек, державший его щит, хвастаясь и насмехаясь над воинами Саула.
Филисти;млянин увидел Давида и презрительно усмехнулся, потому что тот был молод, румян и красив.  Он спросил Давида:
– Я что, собака, что ты идёшь на меня с палкой? – и проклял Давида своими богами. Потом он сказал Давиду:
– Иди сюда, и я отдам тебя на съедение птицам и зверям.
Давид ответил филисти;млянину:
– Ты идёшь на меня с мечом, копьём и дротиком, а я иду на тебя с именем Бога израильского войска – с именем Господа, Бога воинств, над которым ты смеёшься. Сегодня Господь отдаст тебя в мои руки, и я убью тебя и отрублю тебе голову. Сегодня я отдам трупы филисти;млян птицам и зверям. И все на земле узнают, что Бог – с Израилем. Все собравшиеся узнают, что Господь спасает не мечом и не копьём. Это – битва Госопда, и он отдаст вас в наши руки.
Когда филисти;млянин пошёл на Давида, тот быстро побежал к вражескому строю навстречу филисти;млянину. Давид достал из сумки камень, метнул его из пращи и попал филисти;млянину в лоб. Камень вонзился ему в лоб, и он упал на землю вниз лицом. Давид подбежал к филисти;млянину и стал рядом. Затем он вынул из ножен его меч и отрубил ему голову. Филисти;мляне увидели, что их самый сильный воин убит, и бросились бежать.
Внезапно его окружили люди. Давид не знал, кого слушать. Все кричали, обнимали его, целовали его обнаженные руки, хлопали его по спине, затылку. Радостные лица приближались к нему. Его подняли, и он позволил поставить себя на большой щит. Затем улыбнулся, словно во сне.

Вторая глава Сын Иессея

Они несли его на щите, тяжело дыша, до вершины холма, он с трудом держал в руке меч. Воины не хотели его опускать со щита и с восхищением смотрели на него. Недалеко от царской палатки он увидел самого царя в окружении военных начальников. Давида донесли до вождя, и там он, спустив ноги на землю, положил меч на землю возле принесенной головы Голиафа.


Давид поднял голову Голиафа и Авнер подошел к нему и повел к царю.
Сау;л спросил его:
– Юноша, чей ты сын?
– Твоего слуги Иессе;я из Вифлеема», – ответил Давид.
Саул обнял его.
– Наш герой! Борец Всемогущего! – прошептал он.
Крики продолжались. Все протягивали руки к Давиду: Саул, сыновья царя, командующий, Элиав, который забыл о своем гневе, другие братья, военные начальники, воины. Каждый хотел прикоснуться к герою, все восхищались его смелостью и храбростью.
У него не было слов, он просто улыбался. Кто с любопытством, кто с отвращением разглядывали голову Голиафа, сплевывали, а вытащив меч из земли, взвешивали его недоверчиво. Вернулись запыхавшиеся воины и принесли вооружение филистимлянина, его копье и щит, и бросили все это перед царской палаткой.
– Подайте вина! – приказал Саул.
– Я пью за твой подвиг и благословляю тот день и твоего отца и матерь твою родившую тебя, – сказал Саул. – Благословляю твоих потомков до тысячного поколения. Пей!
– Я хочу поблагодарить Господа, – произнес Саул.
Но Авнер прервал его:
– Царь, сейчас удачный момент, чтобы до наступления ночи занять лагерь филистимлян, пока они не осмелились вернуться.
– Ты прав, – сказал Саул, – у нас будет время. Мы совершим жертвоприношение по возвращении. Найди мой шлем и копье.
Авнер ушел отдавать распоряжения.
– Давид пойдет с нами? – спросил Авнер.
– Конечно, – ответил Саул, – он идет вместе со мной.
Спустя некоторое время пять тысяч человек двинулись вперед: лучники, пращники и копейщики спускались с холма густой и гудящей волной, где шлемы и наконечники копий сверкали, как золотые блестки. Давид шел в окружении Саула, Ионафана и его братьев: Эшваала, Малкисуа и Авинадава, а также своих братьев Элиава, Авинадава и Шаммы.
Они прошли мимо обезглавленного трупа великана, вокруг которого уже кружились стервятники, и через некоторое время наиболее проворные достигли неприятельского лагеря. Он был почти пуст. Несколько филистимлян вернулись, чтобы унести свои последние вещи, но и те удрали при виде иудейских разведчиков; они были уже далеко с тюками, переброшенными за спину. Смерть их героя ошеломила их.
– Посмотрите, как их много!
Действительно, на склоне холма были люди. После паники, вызванной смертью Голиафа, филистимляне следили, придут ли иудеи или им не нужно уходить из лагеря.
– Возьмите все, что хотите, и сожгите остальное! – крикнул Саул. – Завтра мы перебросим сюда наш лагерь, – сказал он, обращаясь к Авнеру. – Возьми две тысячи людей и преследуй их так далеко, как сможешь.
Тогда воины Израиля и Иуды с криком погнались за филисти;млянами и преследовали их от долины до ворот Экро;на. Трупы филисти;млян лежали по всей дороге от Шаараи;ма до Га;та и Экро;на.

Давид был доведен до изнеможения, но не столько физически, сколько эмоционально.
– Я хочу спать, – сказал он.
– Отдохни в моей палатке, – ответил ему Саул.
Давид заснул моментально.
Он проснулся от прикосновения чьей–то руки на своем плече, открыл глаза и узнал Ионафана, смотревшего на него серьезным взглядом.
– Пора выходить в путь, в Номве царь желает принести жертвоприношение.
Давид осмотрелся вокруг: он спал в палатке один. Солнце стояло низко. В палатке чувствовался запах ладана; его жгли для того, чтобы сделать приятным его отдых. Он встал и пошел за Ионафаном. Его снова встретили приветствиями. Было странно чувствовать себя в центре внимания.
Большое войско Саула тронулось в путь. Ионафан взял Давида в свою колесницу, что тоже показало всем, что отныне Давид под опекой царской семьи. Они преодолели большое расстояние до вечера и прибыли в Номву где их встретили священники и поднесли угощение.
Саул, испив вина, пошел к жертвеннику. Ионафан шел следом, а рядом с ним – Давид. Они остановились перед жертвенником. Священник стоял рядом с царем. На дрова положили ягненка слабо блеющего.
Раздались голоса священника и Саула:
– Прими, Господь, наш единственный Бог, эту жертву.
Саул перерезал шею ягненка, который судорожно дернулся. Кровь была собрана в медную чашу. Воин принес священнику факел, который тот просунул под поленья. Пламя затрепетало на ветру и охватило дрова.
– Прими, Господь, наш единственный Бог, эту жертву от твоих детей, признательных за победу в этот день, за прошлые и будущие твои благодеяния во веки веков!
Царь плеснул вина в огонь, потом опорожнил флакон с маслом, а другой с молоком. Наконец он вылил чашу крови на костер.
Жертвоприношение закончилось.
– Наш отец, должно быть, уже беспокоится, – сказал Давид Элиаву, находившемуся рядом. – Мне нужно вернуться.
– Ты не можешь уйти сейчас. Будет праздник, на котором, вероятно, царь сообщит о твоем награждении, – ответил Элиав. – Мы отправили отцу сообщение.
Священник встал напротив Давида. Он коснулся руки Давида.
– Я вижу на тебе Дух Бога, – сказал он и ушел.

В эту ночь царь отмечал победу в большом доме. Давид после омовения пришел по зову царя. Саул находился в центре группы людей, большинство из них Давид уже видел: священник, сыновья Саула, его собственные братья. Лишь только он дошел до середины зала, как Ионафан пошел ему навстречу, раскрыв объятия, обнял его. Начался ужин. Ужин был военный, ягненок на вертеле, жареная птица, суп из зерна и салаты, но это был ужин в честь Давида.
– Этот юноша поразил филистимлян самым страшным оружием – гневом божьим, – сказал царь. – Он доказал, что смелым и храбрым Господь дает силу одолеть самых грозных противников.
Немного растерянный, Давид опустил голову.
– Господь с нами, – произнес священник. И повернулся к Давиду: – Ты давно пользуешься пращой?
– С детства, – ответил Давид. – Это мой отец научил меня искусству обращения с ней. Я пастух и бывает медведь или лев нападает на моих овец и мне приходится вступать в схватку с ними.
Священник протянул ему кусок ягненка на конце своего ножа. Давид понял, какая ему была оказана честь. И все же, несмотря на все почести, он ощущал себя пленником. Он вспомнил обо всех разговорах, о награде от царя и задумался, действительно ли царь отдаст ему свою дочь. Давид сильно в этом сомневался.
– А что ты будешь делать завтра? – спросил его священник.
– Я вернусь пасти овец.
Его братья вскрикнули.
– Разве с тобой плохо обращаются? – спросил Ионафан.
– Я и подумать не могу такое? – ответил Давид. – Ведь Голиаф был один, и вот теперь он мертв. И мне пора возвращаться к моему отцу и пасти овец.
Это всех рассмешило.
– Страна полна Голиафов, – сказал царь. – Нужно, чтобы ты остался с нами. Однажды ты уже ушел от меня, когда был арфистом, больше этого не будет.
Давид кивнул головой; к его облегчению, разговор прервался.
Входные двери открылись, вошел Авнер с сияющим лицом. Руки его посинели от тяжести копья и меча, которые он не выпускал уже много часов, сандалии были забрызганы грязью.
– Царь, мы их прогнали за Гат и Экрон, – объявил он торжественно. – Мы не потеряли ни одного человека.
– Сила Господа не имеет границ, – заметил священник.
– Садись, – сказал Саул, вставая, чтобы принять своего командующего и подать ему чашу с вином.
Весь оставшийся вечер был посвящен кровавым рассказам.

Третья глава Ионафан

– Тебе уже сказали, где ты будешь спать? – спросил Ионафан, провожая Давида. – Я предлагаю свою компанию сопроводить тебя.
– Я не против вашего присутствия царевич, – ответил Давид.
– Давай немного пройдемся, чтобы рассеялся винный дурман.
Они пошли к выходу из дома. Они стояли во внутреннем дворе, и Давид смотрел на звезды, только сейчас осознавая, что произошло. Он победил Голиафа, и теперь царь приблизит его к себе, его прошлая жизнь окончилась.
– Я подумал… – начал Ионафан и не закончил фразы. Давид даже не повернулся: он чувствовал, что Ионафан обязательно договорит.
– Я подумал, что, может быть, ты – избранник божий.
Давид молчал.
– За один день все изменилось, – задумчиво сказал Ионафан.
Сердце Давида забилось сильнее.
– Эта победа, – продолжил Ионафан, – эта победа была действительно знаком Господа.
Давид слушал теперь внимательно.
– Все изменилось, – настаивал Ионафан. – Ты меня слышишь?
– Каждое твое слово.
– Ты знаешь Самуила, пророка?
– Самуила–судью? Я слышал, как говорили о нем, – осторожно ответил Давид.
– Самуил–пророк сказал, что Бог отвернулся от моего отца.
– Почему?
– Потому что Самуил возненавидел моего отца. Он был судьей но народ потребовал избрать не просто царя а предводителя и они отвергли Самуила и его сыновей. Самуил избрал Саула и постоянно отдавал приказы и повеления от имени Господа. Но он же не первосвященник чтобы говорить от имени Господа. Мой отец прогнал его и тот проклял царя. Ты изменил это.
– Каким образом?
– Твоя победа над Голиафом показала, что тебя направил Господь, что через тебя он примирился с моим отцом.
– Через пастуха?
– Никто в лагере не думает, что ты – пастух. Все думают, что ты – посланник Бога.
– Это всего лишь камень… – сказал Давид с притворным равнодушием.
Он чувствовал зыбкую почву, поскольку понимал насколько опасно обсуждать отношение Саула и Самуила.
– Ты убил его камнем. Но Голиаф унижал нас на протяжении долгого времени. Нам казалось, что это унижение, посланное Богом. Я в твоем возрасте одержал большую победу вместе с моим оруженосцем. Я помню то время и в тебе я вижу себя молодого и смелого.
– Я вернусь к моим баранам, и вы забудете Голиафа.
Ионафан коротко рассмеялся.
– Ты прекрасно знаешь, Давид, что ты уже никуда не вернешься.
– Почему?
– Потому что.
– Потому – что?
– Потому что для царя важно иметь такого благословленного Богом как ты.
Сердце Давида забилось еще сильнее. Значит, он прав: он – пленник!
– У вас в войске несколько тысяч человек. Что изменится из–за отсутствия одного человека? – спросил он.
– Разве ты не видел взгляды воинов сегодня?
– Мне нужно научить вас пользоваться пращой? – попробовал он отшутиться.
– Речь идет не о праще, Давид, даже не о Голиафе.
– Тогда о чем?
– О знамении Бога, который мы ждем.
У Давида закружилась голова. Значит, он является этим божественным знаком? Он, сын Иессея, – посланник Бога?
– У твоих баранов будет другой пастух, Давид. Твое место рядом со мной. Заключим же союз Давид быть всегда рядом как родные братья. И пусть я старше на три десятка лет, но для меня честь стать тебе братом по оружию.
– Я польщен и клянусь, что никогда не осрамлю твое доверие Ионафан.
Начался дождь.
– Я хочу спать, – сказал Давид. – День был длинный.
Они встали. На город уже спустилась тьма. Воздух был свеж, поднялся легкий западный ветер. Давид с облегчением пошел в комнату, которую показал ему Ионафан.

Утром Ионафан принес свою одежду Давиду. Он поспешно оделся и быстро пошел во внутренний двор. Саул встретил их в окружении Авнера и других своих сыновей и начальников.
Когда они появились вдвоем, царь долго и пытливо смотрел на них.
– Я пошлю сначала гонцов, чтобы они предупредили соседние города, – сказал он. И обратился к Давиду: – Я хочу, чтобы ты шел слева от меня с моими военачальниками, мои сыновья – справа.

Четвертая глава Самуил

Гад один из учеников Самуила посетил своего учителя в Раме. Гад один из не многих знал истинную причину разрыва Саула и Самуила и что Господь пообещал поставить другого царя. Гад знал, что Самуил года два назад посещал Вифлеем и обедал у семьи Иессея. Известие о том, что юноша Давид убил выстрелом из пращи, великана Голиафа уже облетело все племена Израиля. Гад задавался вопросом, что об этом думает Самуил.

Мириам жена Самуила растирала на жерновах муку для приготовления лепешек с медом. Она готовила лепешки, как и все женщины в Израиле и подавала их всегда с медом. Она всегда звала на ужин своих сыновей Иоиля и Авию. Ей было известно о горестной сдержанности Самуила по отношению к сыновьям. Причина была, безусловно, серьезной. Ведь если бы юноши соблюдали Закон Моисея, то не пришлось бы ставить царем Саула. Их порочность стала причиной того, что отец был вынужден передать власть другому.
Она прислушалась, Самуил сидел в доме и разговаривал с Гадом. Возможно, он останется на ужин, в таком случае надо поторопиться замесить тесто.

– Так какое дело привело тебя? – спросил Самуил.
– Иерусалим готовится к большому празднику. Завтра Саул собирается пройти по городу в торжественном шествии.
– А по какому случаю празднество?
– Он одержал большую победу над филистимлянами и гибель великана Голиафа.
– Голиаф мертв? – переспросил Самуил.
– Его убил в поединке молодой пастух по имени Давид, который не состоял на службе царя, но служил ему арфистом. И я кое–что разузнал. Саул велел, чтобы Давид шел справа от Саула.
– Он желает почтить героя, – сказал Самуил. – Голиаф внушал неописуемый ужас в Шефеле. Тот, кто победил его, действительно заслуживает быть отмеченным царем.
– Разумеется, разумеется! – поторопился согласиться Гад. – Наши воины выказывают доблесть и должны показывать пример. Но это не все.
Самуил слушал, наклонив голову.
– Этот Давид, стал оруженосцем Ионафана.
– Мне понятно совершенно все, – сказал он. – Ионафан один из храбрейших воинов. Молодые воины всегда хорошо понимают друг друга. Ты, несомненно, хочешь сказать, что вместо того, чтобы получить в награду дочь Саула, Давид ничего не получил. Так?
Гад не сразу ответил.
– Да, это так, – наконец согласился он.
– Это доказывает только то, что Саул не хочет внуков от Давида, – сказал Самуил. – Я видел этого Давида два года назад когда был в гостях у его отца Иессея но, не могу судить, справедлив Саул или нет. Господь отвернулся от него, его семейная жизнь не занимает меня.
Сбитый с толку, Гад оставался какое–то время безмолвным.
– Но… – начал он. – Давид… я помню про пророчество, что Саул отвергнут Богом, и его дети не унаследуют царство.
– Ну, Гад! Если тебя только это волнует… И ты без осла пришел из Миспы, чтобы сказать мне об этом?
– Мне это показалось важным. Целое войско обожает Давида, он вошел в царскую семью.
Самуил налил себе вино в чашу.
– Послушай. Серьезно. Что ты хотел сказать мне, Гад?
– Что есть такой юноша, слава которого взволновала народ. И что ты должен пойти в Иерусалим на праздник, чтобы посмотреть на него.
– А ты собираешься идти?
– Да.
– Сегодня можешь переночевать у меня, и завтра утром мы отправимся в путь.

После вечерней молитвы они сели ужинать. Трапеза была простой: овощное рагу из чечевицы, лепешки с медом и салат. Самуил говорил мало, словно бережно хранил в себе какую–то тайну. И нарушил тишину только для того, что узнать у своего гостя, не слышал ли он, какого мнения об этих событиях Ахимелех.
– Священник сказал Давиду во время жертвоприношения, что на нем божий дух.
– Ахимелех так и сказал?
– Мне было предано именно так.
– А ты знаешь, почему для праздника был выбран Иерусалим?
– Очевидно, это было решение Саула. Никто не сообщал мне подробностей.
– Иерусалим до сих пор под властью иевусеев и Саул пытается показать свою силу.
Гад вопросительно посмотрел на него, но Самуил молчал.
Самуил встал и отправился на ночь прогуляться, оставив гостя в доме отдыхать.

Они отправились в Иерусалим по ночной темноте, поскольку шествие царь Саул назначил на три часа утра до того как солнце начнет нестерпимо припекать. По пути они видели много людей которые тоже спешили в Иерусалим. Самуил опознал старейшин из ближайших племен и присоединился к ним.
Пройдя через ворота старейшины остались на площади. Самуил не собирался оставаться в городе и из уважения к нему старейшины решили, не расходится.
– Неожиданно видеть тебя, – отважился сказать старейшина рода Эфраим. – Саул должен был послать тебе людей для сопровождения.
Все знали о разногласиях Самуила и Саула и не понимали что он здесь делает.
– Я тоже не думал увидеть вас да еще всех вместе, – сказал Самуил, с легкой усмешкой.
– Мы пришли на торжество по случаю одержанной победы, таких побед не было уже давно, – ответил старейшина, также улыбаясь ему.
– Мы слышали, что Саул нашел себе нового воина по имени Давид и тот лично победил Голиафа, – добавил один из старейшин племени Дан. – Благодаря таким храбрецам мы сможем свободно жить в наших домах.
Самуил задумчиво качнул головой. Все эти уклончивые речи ничего не говорили о странной готовности старейшин прийти на торжество победы Саула и тем более понять мотив присутствия Самуила.
– Я здесь по той же причине, победа одержана большая, направляемая Господом, – сказал он, – и увидеть этого смелого человека. В конце концов, это он одержал победу.
– Войско преследовало филистимлян до Экрона, – заметил другой старейшина.
– Смерть Голиафа от руки Давида дала эту победу, – сказал Самуил.
– Мы придерживаемся такого же мнения, – непринужденно согласился старейшина Эфрона. – И народ такого же мнения. Мы пришли почтить героя.

На площади усилились крики.
Иевусеи и иудеи спорили, кто достоин больше стоять в первых рядах. К трем часам звуки трубы положили конец этим спорам. Первыми пробежали гонцы, кричавшие о прибытии царя Саула. Тысяча копейщиков, шагали колонной держа в руке щит и копье. За ними стрелки и пращники, затем колесницы с начальниками войска. Позади царские колесницы в первой стоял Саул, справа колесница Ионафана, а слева колесница Давида. За ними – Ахитофел и Авнер.
Как только повозка показалась, раздались приветствия:
– Давид! Давид! Наш герой!

Самуил немного наклонился, чтобы лучше разглядеть колесницу. Все за исключением Авнера, были в шлемах и боевых поясах, священники были в белых одеждах и тюрбанах, воины держали в руках копья, наконечники которых ярко сверкали на солнце. Давид – был одет в царские одежды. Он стоял с непокрытой головой, коронованный необычно пышной шевелюрой. Он был молод и красив. Этот большой меч, был самым поразительным проявлением божественной милости. А также ужасная голова у его ног, голова врага всех иудеев. Отсутствие доспехов ставило его в глазах людей значительно выше вооруженных людей. Это ясно указывало на то, что он под защитой Бога.
– Давид! Посланник Божий!
Толпа торопилась за колесницами, толкаясь, они пытались пробиться к герою. Восторженные крики оглашали весь город. А с правой стороны Ионафана не было почти никого, к колесницам Ионафана и Саула никто не стремился и никто не кидал пальмовых ветвей. Самые отважные забирались на ветви деревьев, либо на крыши домов, чтобы стать ближе к колеснице и полюбоваться героем.

Когда кортеж прошел, Самуил повернулся к Анамеилу старейшине Эфрона, которому не скрывал свое удовлетворение. Другие не спеша пили сикеру.
– Вы уже все обсудили? – спросил он, стоя у края террасы.
– Самуил, мы все ожидаем тебя, – ответил один из старейшин. –Мы все готовы поддержать нового воина царя. Он вызвал восхищение народа своим поступком.
– Я все понимаю, – сказал Самуил. – Я верю, что вы искренни, восхваляя его. Он действительно герой и царь этого кортежа.
Самуил был человеком, который не бросал слов на ветер.
– Царь кортежа… – раздельно повторил Анамеил.
Гад, ученик Самуила, склонил голову ожидая высказать свои мысли по поводу Давида.
– Кажется, наш дорогой Гад имеет свое мнение, – заметил старейшина Фалмай.
Гад оживился.
– Говори, Гад, – сказал ему Самуил.
– Я думаю, что наш друг Гад смущен как быстро Давид вошел в круг доверенных лиц Саула?
– Это быстрый взлет, – одобрил Анамеил.
Гад склонил голову, наконец, проникшись спокойствием Самуила.
– Саул может лишить милости любого, кто слишком сильно возвышается, – сказал он. – Но тяжело будет это сделать, если ему покровительствует Ионафан.

Кортеж прошел. Праздничное гуляние заполонило улицы Иерусалима. Иевусеи и иудеи взяли в руки музыкальные орудия, и по всем улицам полилась музыка. Самуил и старейшины спустились на площадь. Торговые палатки не закрывались, щедро продавая угощения. Иерусалим радовался, принимая у себя столь почетных гостей.
В шестом часу Самуил решил вернуться в Раму. Он достаточно увидел, а расспросы старейшин начали раздражать его. Переполненный впечатлениями, он спал крепко в эту ночь. А утром он начал разбирать свои свитки. Он почти закончил рукопись о временах Судей. Однако он решил дополнить рукопись. Сейчас же он достал историю рассказанную Иессеем два года назад.
Он достал новый свиток и начал писать:
«Руфь. В дни, когда управляли судьи, в стране начался голод. Один человек ушёл со своей женой и двумя сыновьями из Вифлеема, что в Иудее, и поселился в Моа;ве. Этого человека звали Элимеле;х, его жену – Ноеми;нь, а двух его сыновей – Махло;н и Хилео;н. Эти люди были эфрафя;нами из Вифлеема, что в Иудее. Они пришли в Моа;в и поселились там».

Пятая глава Горечь триумфа

Давид оставил меч Голиафа у священников, а голову в центре Иерусалима. На следующий день войско вышло по направлению в Гиву. Начальники войска обсуждали ближайшие планы в связи с таким разгромом филистимлян. Среди сыновей Саула также шли разговоры о ближайших намерениях, поехать в Маханаим к Эшваалу на стрижку овец.
Саул ехал на колеснице во главе группы военных начальников, среди которых был и Авнер. Иногда Малкисуа, Аминадав и Эшваал ускоряли шаг своих мулов, чтобы догнать их, а потом вновь присоединиться к своей группе. Лицо Саула было непроницаемо, даже тогда когда Авнер произнес:
– Самуил был в Иерусалиме.
Другую группу возглавляла колесница Ионафана в которой он сидел рядом с Давидом, рядом шагали оруженосцы и скороходы. Давид казался задумчивым. Ионафан заметил это и начал расспрашивать его. Давид поначалу отмалчивался. Однако Ионафан был упорен и настоял на своем.
– Мне воздали почести больше чем положено, – проговорил Давид.
– Прими, как должное такие моменты редко повторяются, – ответил Ионафан.
Войско входило в Гиву после полудня, стояла сильная духота, и воины, шагая ровным шагом, мечтали поскорее добраться до казармы. Однако, несмотря на это прием был такой же восторженный, как и в Иерусалиме.
Девушки шли, напевая:
– Давид – ужас филистимлян! Давид – меч Господа!
Цветочные венки падали под ноги лошадей колесницы Давида. Саул не смотрел на эти ликования.
– Да здравствует царь Саул! Да здравствует Давид, любимец Господа! Сау;л убил тысячи врагов, А Давид – десятки тысяч!

Саул вошел в дом в сопровождении своих трех сыновей, Авнера и военных начальников. Один Ионафан остался рядом с Давидом, и люди продолжали славить героя. С террасы дома Саула неслись приветственные возгласы. Ахиноам, жена Саула, распоряжалась наполнить водоем с горячей водой, для омовения царя и его сыновей. Это была малая комната для омовения. В соседнем помещении находился большой водоем для омовения но Саул предпочитал именно эту комнату в основном для того чтобы провести разговор с доверенными лицами.
Саул сидел на лавке, а слуга мылил его тело мылом приготовленном из масла и щелочи. Раздеваясь, Авнер созерцал эту сцену, в то время как сыновья царские в свою очередь входили в водоем. Слуги омыли Саула, а затем вытерли его полотенцами. Несмотря на прожитые почти семьдесят лет Саул по–прежнему был еще красив и физически сильным мужчиной.
– Сегодня будет праздничный ужин, – сказал Малкисуа, растирая руки, – И весь город будет пить и славить героя. Может, стоит дать угощения от имени царя, чтобы не забывали кто настоящий здесь правитель?
– Ужин действительно будет, – сказал Саул, – Но выставлять угощение не стоит, воины пришли с богатой добычей и потому наши дары потеряются в изобилии награбленного.
– Нам не нужно там присутствовать.
– Мы придем туда, несмотря ни на что, – ответил Саул. – Отсутствовать на ужине было бы ошибкой. Если не будет царя, то люди начнут слишком сильно славить Давида.
– Почему? – спросил Эшваал. – Ничто не обязывает нас присутствовать на триумфе Давида. Сегодня его день, а завтра никто и не вспомнит, как его зовут.
Авнер спустился в водоем.
– Присутствуя, мы поддержим в народе чувство, что мы разделяем их ликование и что Давид наш герой, – сказал Саул.
– Его итак славят с каждой крыши дома, – произнес Эшваал, когда слуга начал омывать его.
– И долго он будет героем для всех? – спросил Аминадав. – Нельзя же постоянно говорить о Голиафе!
– Так как Давид сейчас герой, – прервал Авнер, – пошлем его воевать. – Он вопросительно взглянул на Саула.
– Хорошее предложение, – пробормотал Саул.
– Он не участвовал в сражении и не руководил войсками, если он справится то мы одолеем филистимлян а если нет то сложит свою голову, – заметил Авнер.
– Да–а, надо хорошенько подумать обо всем, – сказал Саул, который начал одеваться. Его жена прислала слуг с платьем из тонкого льна. Другой слуга наклонился, чтобы завязать сандалии.
– Подумать обо всем? – спросил Авнер, подняв глаза на царя.
– Ты говорил о Самуиле, что он делал в Иерусалиме? – спросил Саул у Авнера.
– Он приехал посмотреть на героя, как и многие другие, – ответил тот.
– Посмотреть… – горько повторил Саул. – Если Самуил приехал посмотреть, то жди беды, каждая моя встреча с ним оканчивалась кровопролитием. – Он встал. – Пойдемте. Ионафану, Давиду и их людям тоже надо освежиться. Для всех здесь не хватит места.
Авнер задумчиво вытер лицо, оделся и вышел последним.
И действительно, зачем Самуил приезжал в Иерусалим.

Шестая глава Давид и Ионафан

Дождь шел, не переставая, неделю. Все дороги затопило потоками с гор. Все равнины затопило выступившими водами и наполнившимися руслами рек. Брести по этому болоту было невозможно, и потому разведывательный отряд выступил по гористой дорогу Иудее на запад, поскольку по равнинам гостей из Филистии можно было не ждать. Шли, налегке неся поклажу за спиной. Пройдя почти до границы Филистии, объявили отдых.
Вновь полил дождь. Повернули на Гат. Беженцы начали попадаться там и тут, скоро заполонили дороги, всюду слышали: Филистимляне захватили пограничные города и вот–вот передовые разъезды выскочат на дорогу.
Был отдан приказ надеть брони и приготовить оружие. Недалеко от Сохо остановились. Солнце перевалило за полдень. Начальники отряда решали сделать привал или дойти до города. Вперед выслали дозорных.
Филистимляне появились неожиданно и с диким протяжным воем бросились в атаку. Иудеи, взяв щиты и копья бросились навстречу противнику.
В небольшой горной долине копейщики встретились и смешались. В воздухе уже со зловещим посвистом замелькали стрелы. Наарай вырвал лук и, почти не целясь, выпустил шесть стрел в приближающиеся колесницы. Краем глаза он видел как военачальник на колеснице с лучшими воинами ушел на встречу колесницам противника.
В пылу боя никто не заметил, как к филистимлянам подошло подкрепление. Вскоре стало понятно, что окружены, отступать стало поздно. Иудейский отряд, разорвав, истребляли по частям. Наарай видел как военачальник окруженный врагами, метал дротики и стрелы, но вот он упал, и над телом поверженного военачальника началась свалка.
Наарай, бежал в горы, как и многие иудеи, в долине бой сменился добыванием выживших воинов. Несмотря на свистящие стрелы, он смог забраться в расщелину гористого кряжа и уйти от вражеских стрел.
Наарай пришел в себя от холода. Попробовал встать, и поискал свое оружие. Филистимляне уже ушли и можно было спустится вниз и поискать выживших. Но больше всего он хотел предупредить царя, что на Гиву идет большое войско. Скорее всего, они уже близ города.

Царь Газы Бел был очень осторожен всегда, хоть и не труслив. После большого погрома войск в Экроне решил показать Иудеям всю силу филистимскую. Он уже давно возглавлял союз пяти филистимских владетелей, чтобы воевать большими силами. Только вызнав от пленных, что царь в городе, он стремительными переходами, стягивая войска в единый кулак, двинулся к Гиве. Город встретил его пожарами. По приказу военачальников выжигали окрестности. Филистимляне стояли возле города и вели небольшую перестрелку не пытаясь штурмовать хорошо укрепленный город на холме. Царь Бел хорошо понимал, что без осадных орудий и не собранных войск, что ушли в грабеж, не стоило и начинать штурм, можно было увязнуть и попасть в окружение иудейских войск.
Поэтому, постояв три дня под городом, разорив все, что он мог разорить, Бел услышав о подходе войск Израильтян, начал отводить войска.

Царь Саул смотрел на своих советников, он пытался понять, что делать дальше, после столь сокрушительной победы никто не ожидал, что у филистимлян есть ещё силы проводить такие вторжения. Он посмотрел на своего сына Ионафана и вспомнил про Давида, и почему интересно его здесь нет.
– А где же наш герой Давид спросил Ионафана, он же наш герой я бы хотел услышать и его мнение.
– Слуга твой Давид посчитал, что ему нечего делать на этом собрании, – ответил Ионафан.
Саул вновь обвёл всех тревожным взглядом и произнёс:
– Жаль, что герой победы над Экроном не почтил нас своим присутствием, мы сейчас испытали большое поражение, много наших людей погибло, и Гива вновь испытала осаду. Поэтому я хочу услышать, как такое случилось и что можно сделать.
Он обратил внимание на иудейских старейшин и обратился к ним:
– Господа иудейские старейшины, противник прошёл по вашей земле и вы должны были его остановить, мой передовой отряд послан был лишь разведать обстановку и встретить передовые отряды филистимлян, попал в засаду на вашей земле, много людей погибло. Так почему вы ничего не сделали, чтобы это предотвратить?
Старейшины хмуро переглядывались друг с другом, наконец, один сказал:
– Господин царь Саул всем известно, что остановить противника, когда он приходит в большом количестве невозможно, именно поэтому мы выбирали всегда судей либо военачальников которые собирали народ и выступали против наших врагов. В этот раз произошла та же самая ситуация но царь уплатил выкуп не стал вступать сражение, не стал преследовать но обвиняет нас в бездействии.
У Саула непроизвольно сжались кулаки, он почувствовал большое желание бросить копьё в этого человека. Тут встал Авнер и произнес:
– В царстве Израиля много городов где живут евреи, но среди нас много хананеев и они ждут филистимлян. Как мы можем бороться с филистимлянами, когда в любом городе есть хананеи, которые предают нас. Вспомним Иерусалим который открыл ворота и кормил филистимлян во время осады Гивы или Бет–Шэан который не подчиняется нам, Город пальм и города Гаваона. Как можно воевать с филистимлянами, когда враги окружают нас в наших городах.
 Старейшины одобрительно закивали головами, и царь Саул расслабился.
Тут Ионафан взял слово:
– По поводу преследования укор старейшин я считаю справедливым и потому прошу царя разрешить мне преследовать филистимлян.
Царь недоуменно произнес:
– Это очень опасно, даже если ты возьмёшь тысячу своих воинов как ты планируешь биться с противником их гораздо больше.
– Я возьму Давида с собой с именем Господа мы разобьём филистимлян. Кроме того основная моя цель узнать сколько городов они захватили и можно ли их вернуть.
Царь задумчиво поглядел на старейшин и произнес:
– Хорошо проведите разведку, если будет успех, присылай гонцов, и я пошлю тебе больше войска, а мы пока подумаю что нам делать с  хананеями.

Давид стоял на городской стене, Гива располагалась на большом холме, поэтому подход к городу был, поэтому затруднён. Он впервые увидел осаду города, когда небольшие отряды подходили к городским стенам выпускали стрелы и уходили. Попытки выйти за стены приводили к столкновению, Ионафан приказал прекратить вылазки для сохранения жизни своих людей.
Все окрестности были сожжены и по слухам филистимлян хорошо приняли в Иерусалиме. После поединка с Голиафом Давиду казалось, что воевать, не так уж страшно, с именем Господа можно поразить любого врага. Но сейчас он убедился, что ничего не знает о том, как воевать.
Ионафан подошёл к нему.
– Тяжкие это думы вот так смотреть на то, что творят филистимляне.
– Да мой господи, – сказал Давид, – я думал, что после той победы знаю все, но теперь я понял, что не знаю ничего. Как победить того кто легко заходит в любой город, осаждает тебя в твоей крепости. Почему нет крепостей с хорошим гарнизоном для охраны границы, почему Иерусалим принимал филистимского царя и кормил его воинов.
– Слишком много вопросов Давид, может, станешь когда–нибудь военачальником и будешь охранять границы, а сейчас надо думать, как справиться с этой бедой. Царь одобрил небольшую вылазку, я беру свою тысячу воинов, иду по следам филистимлян. Хочу, чтобы ты пошёл со мной и встал во главе сотни воинов.
Давид с интересом посмотрел на Ионафана:
– Это смелое решение, когда я преследовал медведя или льва которые уносили мою овцу, они не ожидали нападения, и я убивал их. Давай возьмём с собой Наарая он очень убит горем после своего бегства и к тому же он бился с филистимлянами и возможно окажется полезным.

В путь вышли налегке без обозов. Длинная вереница копейщиков растянулась нагорной дороге. Небольшой отряд на мулах шёл впереди проверяя безопасен ли путь. Командиры сотен и пяти десятках перемещались на колесницах. Давид подсел в колесницу к Ионафану и спросил его:
– Мы идём большим отрядом проверяем путь впереди, почему же произошла такая трагедия с предыдущим отрядом?
Ответил тот не сразу.
– На постоянной службе у нас не так много воинов в основном три тысячи человек и даже этих людей поднять, так сразу не получится. Поэтому собирали, кого могли отряд, был разношёрстный военачальник, не имеющий опыта.
– Но почему не набрать больше воинов тогда можно будет кого–то поставить даже на границе с филистимлянами.

Ионафан снисходительно улыбнулся.
– Не всё так просто как тебе кажется. Посмотри на землепашца, он сеет пшеницу, ячмень или рожь, а также пасет овец. Всё это поступает на рынки города, где уже ремесленных дел мастера изготавливают различные нужные нам изделия. Таким образом, на рынке можно купить и дары земли и изделия рук человека. Старейшины городов, избранные князья и судьи, а также царь Саул и его семья не могут работать, их обязанность управлять и защищать народ израильский. Поэтому какую–то часть они получают а другую часть получают со своих полей и от своих кузнецов. За счёт этого царь может содержать своих воинов. Пока больше трех тысяч воинов царь не может прокормить.
Давид с интересом слушался это и заинтересовано спросил:
– А что если каждое колено израильское будет воинов посылать, допустим, раз в месяц и определять им содержание и таким образом мы сможем набрать гораздо больше воинов, возможно десять или двадцать тысяч человек и в случае большого вторжения мы можем призвать их всех, они будут лучше приспособлены к военным действиям, поскольку они постоянно проходят службу.
Ионофан с интересом посмотрел на Давида:
– У тебя редкий дар Давид быть тебе большим военачальником. Может быть, ты когда–нибудь сможешь это сделать.

Наарай догнав колесницу Давида, пересел к нему. Первым делом поблагодарил Давида за то, что тот взял его с собой, сказав:
– Я знаю мой господин, что это вы позаботились, чтобы меня взяли сюда в этот поход, это очень важно для меня. Вновь вернуть мне расположение царя.
– Не называй меня господином, я даже сотником не являюсь всего лишь оруженосец и даже не царский, а Ионафана.
– После того что вы для меня сделали для меня, ты Давид будешь всегда для меня господин. А сейчас хотел бы обратить внимание, что гористая местность заканчивается, а низменная часть начинается. Здесь большое пространство для манёвров. Именно поэтому мы попали в засаду. Я вижу, что разведка идёт но этого мало, нужны разведчики, проверяющие все возвышенности а также те кто уйдут далеко вперёд.
Давид задумчиво посмотрел вперёд и подумал, что Наарай конечно прав и распорядился усилить разведку. Таким образом, они смогли обнаружить филистимлян в Лахише.
Давид и Ионафан издалека на последней возвышенности наблюдали за большой долиной изобилующей речушками и озерами. Над долиной господствовал большой холм, на котором стоял город Лахиш.
Единственный подход к городу был окружен крепостными стенами, а на середине пути стояла большая крепостная башня. Было непонятно каким образом был захвачен Лахиш но ясно было одно что филистимляне оставили там гарнизон, для них это слишком важный город. Лахиш это ворота в Иудею и филистимляне так просто его не отдадут.
– Ну что Давид, думаешь, как мы будем штурмовать этот город.
– К каждой крепости всегда найдётся ключ надо просто смотреть и наблюдать.
Ионафан не желал наблюдать, но другого выхода не было поэтому, послав гонца к царю Саулу, они стали наблюдать. Через три дня из города вышло большое войско филистимлян с обозами и пленными израильтянами, и теперь появился шанс город освободить.

Повозка медленно двигалась по дороге, путь к Лахишу был не близкий, когда трое перегородили путь, возница от удивления привстал. Он грозно произнес:
– Я везу провиант для гарнизона Лахиша.
Рядом появились ещё двое и один из них рыжеволосый с нахальной улыбкой произнёс.
– Значит, кормишь наших врагов, мы не можем тебе это позволить. Давай поворачивай, мы едем к тебе в гости.
Он попытался сопротивляться, но пятеро сели к нему в повозку и пришлось ехать ему в его дом. Дома у него была жена и двое сыновей, всех заперли в амбаре и оставили четырёх человек охранять его, а ещё пятеро направились в повозке в город Лахиш.
Поначалу воины сохранявшие город Лахиш не хотели пускать Давида и его пятерых людей, но Давид убедил их, что это его братья которые будут таскать провиант в город. К тому же прихваченный бутыль с вином очень понравился филистимлянам.
И вскоре Давид со своими людьми оказался в городе. Ночью Давид добрался до городских ворот и долго наблюдал. Скоро он увидел, что дверь распахнулась, и весёлые воины распевают песни и позабыли об осторожности. Когда они ворвались в сторожку, то сопротивление ему уже сильно не оказывали, быстро связав всю ночную стражу, Давид спустился вниз и открыл ворота, впуская Ионафана и его воинов. Лахиш был захвачен бескровно и Ионафан вновь отправил гонца к царю Саулу, где особо хвалил Давида.

Нападение произошло раним утром. Филистимляне нестройно бежали от шатров. Кто седлал мула, кто выезжал, метались военачальники, пытались собрать воинов… В первой атаке сотня Давида прошла сквозь лагерь поджигая шатры и убивая стрелами выскакивающих людей.
Ионафан приказал взять щиты и, ощетинившись копьями, вступили в лагерь. Там уже филистимляне построились, сами пошли в атаку. Слева доносило смутные крики, где Наарай повел свою сотню в атаку. Со стороны Давида также слышались крики. Бой развивался по должному порядку, и Ионафан сосредоточился на приближающейся сшибке.
Филистимляне бежали с дикими криками, ожидая, что первыми повернут евреи. Ионафан наблюдая за сближением, отстал от своих осматривая лагерь. Когда два войска столкнулись, поднял меч и, рубанул. Падения тела он не видел. Он вырвался вперед, в гущу, вокруг были только враги, и он рубил, рубил и рубил. Позади он услышал знакомые крики и заметил что Давид пробивается к нему с большим отрядом воинов.
Треск копий и звон мечей, пали лошади у колесниц, и колесничие вставали рядом с копейщиками. От треска оружия и рева воинов закладывало уши. Ионафан рубил одним из двух мечей в Израиле, второй был у Саула. Его уже обгоняли, уже бились вокруг него и впереди, и Ионафан на мгновение опустил клинок, но увидел что на правом фланге у Наарая не все гладко. Увидев во главе филистимлян большого воина, он решил, что в этот раз не отступит. Ионафан бросился к великану и, правой выхватил нож – меж тем как филистимлянин с большой силой схватил его за левую руку с поднятым мечом и вывернул руку, меч со звоном исчез в круговерти людских тел, – правой, всадил нож между забралом меча и латами. Великан пал и Ионафан оказался в окружении вражеских воинов, но вот появились со всех сторон израильтяне. Филистимляне долго выдерживать натиск не смогли. Верный ему Давид подал меч, и по гордости молодых глаз, по жажде боя, понял Ионафан, что одолевают, одолели уже!
Филистимляне еще рубились, не уступая, еще падали, но вот обнажилось впереди истоптанное поле, по которому вразброд убегали враги.
По полю бежали пленные. Какие–то женщины с воплями кидались к воинам. Наарай собирался снарядить погоню, но Ионафан решил не углубляться в филистимскую землю.
Уже возвращаясь с большим обозом, они остановились в Хевроне чтобы накормить и отправить пленных по домам одарив их частью добычи с обозов.  Царь Саул узнав о большой победе, велел двигаться в Иерусалим. Уже по пути они узнали, что Саул устроил показательный погром в Гаваоне.


Седьмая глава Дворцовые интриги

Это произошло на празднике по случаю победы Ионафана; после лепешек с медом и сушеных фиников, пританцовывая, вошли девушки. Они играли на систре и пели, их было шестеро – подведенные сурьмой глаза, алые губы, умащенные маслом волосы. Они направились к царю и его свите, которые расположились на возвышении. Все они сидели на коврах, отобранных у филистимлян, уставленных блюдами и чашами.
«Слава! Слава Саулу–царю, избранному Бога! Слава Саулу – знамени Бога! Слава Саулу – покорителю неверных!» – пели они. Тамбурин сопровождал эти речитативы. Гости зааплодировали.
Саул улыбкой поблагодарил танцовщиц. Мелкисуа, Аминадав, Иш–Бошет и несколько военных начальников эскорта были в угрюмом настроении. Разместившаяся неподалеку от них группа, состоящая из Ионафана, Давида и сопровождающих их военных начальников, зааплодировала. Давид сиял; он мельком заметил, что выражение лица Ионафана изменилось от удивления до беспокойства.
Танцовщицы остановились перед ними и запели другую песню: «Слава, слава Ионафану, нашему славному воину! Слава, слава Ионафану, достойному сыну великого царя Саула! Слава, слава Давиду, победителю великана! Слава, слава Давиду, доблестному сотнику!»
– Будь благоразумен, – прошептал Ионафан Давиду. – Первая танцовщица – моя сестра.
Посматривая вокруг, Давид заметил, что взгляды соседней группы направлены в его сторону, при этом смотрящие старались скрыть свое внимание.
Ионафан аплодировал вяло, поддерживаемый военными, но Давид по–юношески азартно хлопал в ладоши, притворяясь, что пьян.
Он понял, что замышлялось. Он встал, чтобы плясать вместе с танцовщицами. Аплодисменты удвоились. Сверкнул взгляд Саула. Танцовщицы прошлись по саду и вернулись к месту царя. Они танцевали на месте, кружась, и шум систр поднимался до небес. Потом они разбрелись, отвечая на приглашения гостей, предлагавших им кто – вино, кто – лепешки. За исключением одной, первой из танцовщиц. Она обратилась к Давиду. На вид ей было лет двадцать.
– Я пришла посмотреть на героя, рассказы, о подвигах которого сотрясают наши дома, – сказала она без смущения.
– Если бы я знал твое лицо, то убил бы Голиафа только затем, чтобы завоевать твой взгляд, – ответил Давид.
– Ну, тогда предложи мне вина, – попросила девушка. Это сделал Ионафан, который протянул ей его с иронией.
– Итак, мой брат – виночерпий героя, – сказала она огорченно.
– Твой брат – твой виночерпий, Мерав, – ответил Ионафан.
Она присела рядом с мужчинами.
– Ты умеешь только рубить головы? – спросила она Давида.
– Если бы они были из золота, то я сделал бы из них тебе ожерелье, – ответил он.
Она засмеялась. За соседним столом не упускали ни слова из их разговора.
– Тогда сохрани их для своей возлюбленной, – сказала она притворно кисло.
– Твои глаза подобны меду, глаза моей возлюбленной – уксусу.
Она засмеялась еще громче, но глаза ее оставались серьезны.
– У тебя сахарные уста, – сказала она.
– Чтобы быть равными твоим губам, – возразил он, добавив нежности во взгляд.
Ионафан слушал и улыбался, время от времени украдкой бросая взгляд в сторону отца.
– Есть ли у тебя сердце теперь, когда ты бросил камень в лоб Голиафу? – снова бесстыдно начала девушка.
Он откровенно рассмеялся, показав свои ослепительные зубы.
– Может быть, нужно, чтобы я положил свое сердце в пращу, чтобы добиться твоего? – спросил он.
Все сидящие за соседним столом услышали реплику, и даже Саул разразился смехом.
– Смотри, Мерав, как бы мне не назвать тебя сотником! – бросил Ионафан.
Она притворно смерила его презрительным взглядом.
– Ты берешь женщин в ссотники?
Но вместо того, чтобы рассердиться, он засмеялся громче и протянул ей финик.
Царь решил, что время истекло, и встал. Царское место опустело, лишь несколько сотников задержались на минуту.
Тихо опускалась ночь.
– Мне нужно удалиться, – шепнул Ионафан Давиду. – Будь осторожен.
Давид кивнул в знак согласия и покинул сады. Он устремился на край плоскогорья, которое завершало долину, а на границе переходило в царские сады. Миндаль, яблоки, абрикосы простирались до долины, благоухая в темноте, когда поднимался ветер. Не было нужды оглядываться. Он знал, что за ним кто–то идет. Вскоре она догнала его. Она молча шла рядом.
– Ты откусила язык? – спросил он наконец.
– Я не должна быть здесь, – сказала она недовольно.
– Тогда почему ты здесь?
– Потому что ты красив.
– Но в темноте ты меня не видишь.
– Я увижу тебя завтра, если будет нужно.
– Ведь не взгляды же ты ловить пришла, – сказал он с нежностью. – И не своим глазам пришла ты угождать.
Она была обещана победителю Голиафа, следовательно, она ему принадлежала. Но Саул не торопился отдавать ее.
Она уперлась спиной в руку, которая ее поддерживала.
– Так будет с тобой в том случае, если я возьму тебя в жены, – сказал он, все еще наклоняясь над ней. Он угадал взгляд, который она устремляла на него в темноте. – Но тогда это не будет украдкой. Ты можешь только знать, что почувствуешь, но ты остаешься девственницей. И ты сможешь, если ты осмелишься это сказать, подтвердить, что Давид мужчина.
Она растерялась.
– Ты меня не просил у отца, – сказала она. – Мой отец обещал меня победителю Голиафа.
– Что же он не сказал мне это сам?
– Вот поэтому ты не просил меня? – спросила она.
Он тихо и горько засмеялся. Вот сколько стоила ему слава! Народная слава, любовь царевича, ревность царя, а потом недостойные интриги, инструментом которых была одновременно хитрая и наивная девушка.
Она поднялась и ушла быстрым и раздраженным шагом. Мерав, однако, была упорной. Она вернулась в следующие вечера, настойчиво добиваясь своей цели, используя для этого все тонкости, которыми она владела инстинктивно или которые были рекомендованы ей сожительницами дворца. Но если он извлекал из этого удовольствие, не уступал и смеялся, неистово избегая главного, то она старалась его, то оцарапать, то покрывала поцелуями.

Царь Саул сидел в своих покоях и теребил древко копья, мрачные мысли вновь одолевали его. Никто не ждал нашествие филистимлян именно с южной стороны, поскольку в гористой местности они ходить не любили.
Лихой налёт Ионафана оказался на удивление успешным, но вся слава досталась Давиду. И это его очень беспокоило. Он наказал хананеев за то, что они всегда помогают филистимлянам и пусть даже это были мирные гаваонитяне но после этого иувусеи из Иерусалима сразу прислали дары и открыли ворота. Но словно в отместку Саулу они славили больше Давида, это царя злило больше всего.
Через верных слуг царь узнал, что Самуил посещал Вифлеем и семью Иессея несколько лет назад. Самуил был судьёй Израиля и оставался им до сегодняшнего дня, но по просьбе старейшин народа он вынужден был провести выборы царя. Саул не захотел быть слугой и вышел из–под власти Самуила, но он по–прежнему интригует. Кто–то из слуг посоветовал ему Давида в качестве арфиста а случай с Голиафом был вообще скорее всего совпадением. Но почему Давид там оказался, не идут ли тут интриги со стороны филистимлян.
Саул знал одно его дом, будущее его наследников под большой угрозой. Давида он полюбил так же как Ионафан. Однако люди отнеслись к нему как царю победителю и забыли что царь победитель – это он Саул. Присутствие в Иерусалиме Самуила теперь легко можно было объяснить, он прибыл в окружении старейшин народа, пишет летописи о временах судей, о какой–то там Руфи, где большое внимание уделяет предкам Давида. Кроме того говорят он пишет о времени конца Судей где особенно подчеркивает отступничество Саула и не стесняясь описывает помазание Давида. Давид мог бы быть хорошим слугой, но он не желает этого, слишком амбициозный, он рвётся вперёд и расположение Ионафана играет ему на руку.
Саул сжал древко копья и сквозь зубы прошептал:
– Самуил тебе не одолеть меня, я ещё подарю тебе голову твоего Давида.

Аминадав зашёл к царю и, поклонившись ему, сказал:
– Отец меня одолевает беспокойство по поводу Давида.
– Что так тебя обеспокоило сын мой Аминадав, все славит этого Давида. А между тем не накажи я хананеев и иевусеи не открыли бы нам ворота Иерусалима.
– Всё же стоит навести порядок среди твоих слуг, наша сестра Мерав так и вешается на этого Давида, как бы чего не произошло. А Ионафан всё это видит и ничего не говорит.
;– Говоришь, на него вешается ну–ну. Скажи как–нибудь этому Давиду, что царь не против породниться с ним, он же обещал награду убийце Голиафа.
– Отдать ему Мерав, – Аминадав был очень удивлён, – слишком много чести для Давида мой царь.
– А ты поговори с ним, если он действительно слишком высоко метит, он согласится.

Каждый вечер он рассказывал все Ионафану, которого это забавляло, но и тревожило: сколько дерзости у девственницы, его родной сестры, и настойчивости у отвергнутой девушки, а также интриг, замышляемых Саулом и его людьми. Но в конце всегда взрывы смеха Давида и Ионафана, руки, лежащие на плечах товарища, вся эта интрига только еще больше объединяла их. Хитрость не удалась. Дворцовые сплетники скоро рассказали молодым людям, что повитуха осмотрела Мерав и подтвердила ее невинность. Давид, безусловно, не был равнодушен к женщинам, но у него не было и намерения становиться тайно блудником.
– Впрочем, это ничего бы не изменило, – сказал как–то Ионафан. – Я хочу сказать – ничего в нашей дружбе.

Саул недовольный тем, что Давид выпутывается из любых интриг пришел в исступление и Давид начал играть на арфе. Увидев так близко Давида Саул, испустив крик, кинул копье. Давид упал с табурета и выбежал из царских покоев.

Однажды утром Ионафан напомнил своему отцу, что Давид ждет награды, обещанной победителю Голиафа, тем более что это было обещано публично. И на утренней трапезе Саул обратился к Давиду:
– Вот моя старшая дочь Мера;в. Я отдам её тебе в жёны, но ты должен храбро служить мне и вести войны Господа.
Давид ответил Сау;лу:
– Кто я такой и чем знаменита в Израиле семья моего отца, чтобы мне стать зятем царя?
Саул ничего не ответил и остался с невозмутимым лицом и не сделал никакого замечания. Но вечером, в начале трапезы, в присутствии своих сыновей и Давида равнодушным тоном объявил, что решил отдать руку Мерав мехолатя;нину Адриэ;лу, знатному человеку. Все взгляды были направлены на Давида, ведь именно ему публично была обещана награда. Оскорбление, однако, было встречено улыбкой. Он поднял чашу с вином и выпил за успех жениха и невесты. Жест вывел из себя Саула, который, повернувшись к Давиду, бросил:
– Я желаю Давид поставить тебя начальником тысячи воинов, поезжай в Лахиш! И я по–прежнему хочу видеть тебя своим зятем. И выкуп с тебя возьму не большой.
По лицу Ионафана пробежали судороги. Его отец не только публично обнаружил свое предательство. Но еще свою досаду и, более того, свою зависть. Царь завидовал победившему юноше. Настоящим царем впредь будет Давид. Царство будет разделено между ним и Ионафаном.

Давид много думал о словах Саула и незадолго до отъезда в Лахиш встретил Наарая. Тот вспомнил о просьбе царя и сказал:
– Слышал я, что царь почтил тебя высокой честью, отдает свою дочь тебе Давид.
Но тот ответил:
;– Наарай ты думаешь, легко породниться с царём? Я ведь человек бедный и незнатный. Царь не желает этого и смотрит на меня порой, каким–то чужим взглядом. Это Ионафан просит для меня такой чести, не понимая, что цена запрошенная царем будем высокой.
Наарай задумался об этих словах и передал их царю.

Перед отъездом Давид вновь попал на ужин к царю.
Саул после трапезы взял чашу вина и сказал:
– Мерав была обещана победителю Голиафа,  но у меня есть другая дочь, которая достанется этому победителю. Однако при условии…
Он поднял глаза на присутствующих, выждал время. У каждого перехватило дыхание. Какой выкуп попросит царь?
– Я хочу получить крайнюю плоть от ста филистимлян, – сказал Саул. – Мы обручим вас прямо здесь. А ровно через год я жду выкуп и отдам тебе свою дочь.
Необычность и явная непристойность требования оскорбили слух присутствующих. Даже Урий Хеттеянин, молодой сотник, сменивший Наарая, выглядел потрясенным. «Он потерял разум! Он обезумел от зависти!» – сказал он своему оруженосцу. Авнер следил за происходящим с удрученным видом. Но страннее всего среди этой бури выглядело поведение Давида.
– Ну, так выпьем за этот выкуп! – ответил он, поднимая чашу и не прекращая улыбаться.
Иш–Бошет, до сих пор сидевший тихо и неподвижно, встал и торжественно сел около Давида. Все следили за его действием, а брови Саула нахмурились.
– Я пью за победу Давида, – сказал он проникновенно. – Я пью за сто краеобрезаний, которые достанет мой зять. – И он обнял Давида за плечи. Потом он опустил руку на блюдо, вытащил кусок птицы и протянул его Давиду жестом раба. Давид взял его, не отводя глаз от взгляда Иш–Бошета. «Этот юноша пленит нас всех, – прошептал Урий. – Всемогущий с ним».
– Подождем, что скажет Самуил, – ответил Наарай зловещим тоном.

Восьмая глава Выкуп

Ахиш царь Гата сидел на крыше своего дворца и смотрел на восток. Прошлогодняя победа над царем Израиля Саула окончательно потеряла свои плоды. Уже летом Саул отбил Бет–Шемеш у Экрона, что ходил в союзе с Гатом и Газой. А осенью Саул забрал Азек и Сохо у Гата.
Ахиш надеялся, что его брат удержит эти города но, увидев, сколько собрал Саул войска, Агид отступил из Азека и ушел в Гат. Ахиш также вспомнил гнев Бела царя Газы, когда еврейские отряды догнали его обоз и отбили все награбленное и пленных евреев. Но особенно царя Газы подкосило то, как легко евреи захватили Лахиш. С еврейской стороны дошли новые имена. Новый военачальник появился у евреев по имени Давид.
Месяц назад состоялся разговор с братом на этой самой крыше. Агид его младший брат поднялся к нему и слуги накрыли стол на двоих. После приветствий Агид виновато опустил голову. Он тихо произнес:
– Виноват я мой брат, что не удержал наши города. Их было слишком много, и я понапрасну бы погубил наших воинов.
Ахиш положил руку ему на плечо.
– Ты мой младший брат и мне ли гневаться на тебя. Позвал я тебя сегодня, чтобы поговорить о делах наших скорбных.
– Что еще могло случиться после потери городов.
– Царь Саул побирается к нашим пределам и явно готов дойти до Гата. Пора прекратить его поползновения. Я пошлю послов о мире, где каждый правит тем, что держит сегодня.
– Но мой брат это же позор просить мира у Израиля. Давай я соберу войско и выступлю к Азеку. Я остановлю Саула.
– Не успеешь ты собрать столько воинов осенью, и потому поедешь в Газу к царю Белу, и расскажешь ему, как царь Саул теснит нас. Я же пошлю послов и посмотрю, что из этого выйдет.
Набежали тучи и сильный ветер сметал все с крыши. Ахиш уже получил письмо от гонца, что мир отвергнут, а войско Саула вышло из Азека по направлению к Гату. Он стоял, держась за парапет, пытаясь не упасть под напором ветра. Когда пошел дождь, он позволил слугам увести себя и тихо прошептал:
– Гат тебе не взять…

Войско царя Саула вошло в Филистимскую землю поздней осенью. Воинов Гата нигде не было, и потому евреи начали грабить все поселения, что встречались на пути. На пути у них встала пограничная крепость.
Израильтяне, упорно лезли на мокрую стену, их сбивали, опрокидывали лестницы. Под тучами стрел с той и другой стороны падали раненые и убитые. В воздухе стоял звук железа и гомон войск. Отбили первый приступ, израильтяне тотчас пошли на второй. В крепости от огненных стрел там и здесь загорались кровли.
Безумные после бессонных ночей, черные от копоти, перевязанные едва ли не все кровавым тряпьем, гатяне держались неделю. На шестые сутки военачальник запросил мира. Израильские военачальники, позволили гатянам покинуть город.
Опустевшую крепость сожгли. Израильтяне всю неделю грабили землю Гатян, угоняя людей и скот, и почти уже дошли до Гата. Только после прихода упорных дождей, превратившими все дороги в полосы жидкой грязи, царь Саул велел отводить свои отяжеленные награбленным войска.

Давид все это время сидел в Лахише и готовил город к осаде. Он чувствовал, что филистимляне не сломлены и значит жди беды. Дожди усиливались в низинных долинах, но Давид продолжал укреплять Лахиш и постоянно рассылал разъезды по окрестностям.
Как только дожди сменились ранними дождями и начались подготовительные работы к пахоте, филистимляне появились близ Лахиша. Давид едва успел послать трех вестников, как филистимляне заполнили всю долину и с ходу атаковали город. Давид сам стоял у ворот со своими людьми и отбив первый натиск скрылся за стенами города.
Лахиш был сильно укреплен, и на следующий день филистимляне повторили приступ, лахишане вновь отбились, нанеся сильный урон филистимлянам. К вечеру истоптанная, залитая кровью, усеянная трупами земля под холмом на котором стоял город, была освобождена. Живые отошли, унося раненых.
Редкие стрелы перелетали с той и другой стороны. Давид стоял на башне в латах, вглядываясь в отступающие ряды филистимлян, тяжело опустив окровавленное копье. Он ждал, последнего нежданного приступа, велев своим воинам ждать.
В сгущающихся сумерках филистимляне, молча, развернулись и пошли в атаку. Протрубили рога. Из открытых ворот высыпалась израильское войско. Бой, переходящий в свалку, кипел у единственных ворот. Сверху, со стен, в наступающих филистимлян били стрелами.
Атака захлебнулась.
– Разведку послать вслед филистимлянам… – велел Давид, уходя в город.
Наследующий день, после нового отбитого приступа, царь Бел отступил. Небо застилало от дыма – жгли селения. На третий день филистимские полки, оставив заслон, двинулись дальше.
Царь Бел в сопровождении царей Ахиша и его брата Агида, Гатама царя Экрона, подъехал к городу, сумрачно осмотрел костры, стены, и тысячи воинов с копьями. Это была первая и досадная неудача нынешнего похода! Израильтяне умеют оборонять города!

Царь Бел спешил, потому что понимал, что нынешние его успехи очень легко могут стать поражением, стоит лишь задержаться, застрять, не успеть. Он опасался распускать полки на грабеж, боялся всякого останова и гнал войско, почти не давая передохнуть, гадая, успел ли Саул за те два дня, что он напрасно простоял под Лахишом, стянуть полки.
Вскоре, показалась Гива. Неприступный город на холме с двумя крепостными башнями, окруженная мощной каменой стеной. Царь Саул не покидал город. Его сыновья по городам собирали войска. По слухам, под Изреелем стояли израильские полки.

Бел стоял на холме и смотрел на Гиву. Небо вновь затянуло тучами, потянуло дымом пожаров. Воины начали грабить окрестности. Подъехали военачальник Реу и сын царя Акан. Реу тяжело молчал, глядя на город. Вдали, по грязи обходили город
гатяне, готовясь к приступу.
– Царь в крепости! – высказал Реу и умолк. Царь Бел медленно, отрицая, покачал головою:
– На этот раз они хорошо подготовились!
Крепость высилась на горе, мощность ее стен не обещал легкой удачи. Филистимские стрелки, пускали в город стрелы. Там – молчали, не отвечая.
Готовились к штурму. После неудачи под Лахишом Белу совсем не хотелось слать своих воинов на каменные стены. Его союзник Ахиш пока слаб, но надолго ли? Возможно, придет время, когда Гат станет врагом Газы.

Утром пошли на штурм, подступили к воротам. Приступ был отбит. Царь Саул сам стоял на стене, сам своим копьем под хищный
свист филистимских стрел сталкивал лестницу с шевелящимися на ней людьми. Лестница глухо ухнула вниз. Люди ползли из–под нее, ошеломленные падением.
Царь Саул пошатнулся от удара, стрела ударила в латный доспех, так, что отдалось в руку, и он едва не выронил копье. Он пошатнулся, и это спасло его, стрела взвизгнула по шлему.
Оруженосец, втащил царя Саула внутрь башни, и – вовремя! Третья стрела прошла мимо в том месте, где стоял царь.
Приступ был слабым и скорее всего проверкой сил, его быстро отбили.
Царь Саул, скрепя зубами, полез на высокую башню, отмахнувшись от слуг. Сын Ионафан был отослан в Изреель, и не было от него вестей. Что касается Давида то не было сомнения что он уже убит и от того легко было на сердце у царя. В сереющих сумерках вспыхивали огни. Дым пожарищ поднимался над горизонтом. Внизу растекались воины, оцепляя город, и царь сжал в кулаки руки.
Почти недостижимый для стрел, он и сам был беспомощен перед этой бедой.
«Вывести войска? Атаковать? Слуги не позволят!» – остудил сам
себя.
«Все одно и без Ионафана гиблое дело атаковать! Надо ждать вестей от Ионафана! Без большого войска нет смысла выходить за ворота!» – царь Саул вспомнил погибший полк. Подумал, решил, что выходить против филистимлян сейчас гиблое дело! Но тяжелее всего было понимание, что Гат вернет себе все потерянное.

Восемь дней филистимские войска стояли под городом. Восемь дней продолжался грабеж земель Виниамина. Меж тем уже пошли слухи, что Ионафан с войском стоит в Вифлееме, а с запада спешит войско князя Макаца. То, чего опасался царь Бел, произошло. Приходило, чтобы не потерпеть поражения, спешно заключать мир. Иначе он рисковал очутиться со всем войском в окружении израильских сил на чужой и враждебной земле.
С Ахишом, требовавшим продолжения войны, Бел едва не
рассорился на этот раз.
– Езжай к Саулу! Бейся с ним сам! – кричал, срываясь, царь Бел. – Я не могу погубить все свое войско здесь! Мне хватает войн с сирийцами! И кто из филистимских царей мне помогал? Ты не мог! А кто мог?! Я защищаю не только себя, я и вас защищаю от сирийцев! Без меня они давно бы уже взяли все побережье!
Бел задохнулся, понял, что наговорил лишнего. Ахиш молчал, хмуря брови.
– Царь Саул, – продолжал Бел уже спокойнее, – требует, чтобы ты увел свои войска из захваченных израильских земель и вернул пленых.
Ахиш яростно посмотрел на Бела, но ничего не сказал.
– Сюда идет князь Макаца! – пояснил Реу. – И Ионафан с полками! Против них, да если еще подойдут израильтяне, что за рекой, нам не выстоять!
Ахиш, так ничего не ответив, резко вышел из шатра.


По случаю победы был устроен большой праздник. Ионафан все порывался послать вестников в Лахиш но Саул уверил его что с Давидом все в порядке. Сам он был необычайно весел в этот вечер, поскольку был уверен, что Лахиш захвачен, а Давид мертв.
В самый разгар праздника появилась группа военных, и по рядам пошел шепот.
– Давид вернулся.
Ионафан бросился к нему и обнял его. Затем они подошли к Саулу и тот поклонился.
– Мой царь я отбил натиск и защитил Лахиш.
– Я рад сын мой что ты вернулся живым. Но ты вернулся раньше срока, выкуп я жду только после Пасхи. Ты подумал о моем выкупе?
– Я о нем подумал, – холодно ответил Давид. Он встал, развязал сумку и вывалил ее содержимое на большое блюдо. Потом он сел между Ионафаном и Иш–Бошетом.
Саул побледнел перед этой массой обрывков кожи, которые уже затвердели. Их было больше ста. Оруженосец сосчитал дважды. Саул опустошил рог с вином.
– Я сказал сто, – сказал Саул строго Давиду.
– Я плачу за двух твоих дочерей, царь, но прошу одну.
Среди гостей раздался смешок. Саул больше ни на кого не смотрел. Его взгляд был устремлен на зловещие куски. Испуг отразился в глазах Ионафана. Иш–Бошет разразился смехом.
Лицо Саула на вечернем празднике было трудно описать словами: оно выражало не победу, а поражение. Царь встретил нового триумфатора как тяжелый удар. Радость победы была омрачена. Торжественное прибытие Давида еще больше растравило его самолюбие: приветственный клич гостей поднялся до звезд. Отныне Давида открыто называли божьим избранником. А кто был тогда он, Саул?
Ненависть поселилась среди сотрапезников.

Девятая глава Тысяченачальник Давид

Их взгляды пересеклись вечером, когда Саул, поглощенный досадой, уязвленный в своей гордыне, публично объявил о том, что отдает Мерав Адриэлу. Давид смотрел на свою невесту. Взгляд Мелхолы говорил, что она стремилась вместо сестры перейти в руки героя. И эта немая речь помогла Давиду выдержать оскорбление непринужденно. В тот вечер, когда он принес двести краеобрезаний, мало кто заметил румянец на е щеках. Прислужницы иногда распускали свой язык, и дворец полнился слухами, утверждавшими, что Мелхола желает стать женой Давида не из чувства долга. Никто не смотрел с удивлением во время свадебного пира, который последовал за празднованием помолвки, проведенной священником Ахией.
Свадебный пир выглядел зловещим: Саул не скрывал своего неудовольствия, царица Ахиноам старалась всем улыбаться, озабочено посматривая на царя, Ионафан был весел, одним глазом посматривая на отца, Авнер и Ахия также озабочено смотрели на царя – ничто не располагало к веселью. Приветствия воинов и военных начальников, направленные Давиду, терзало Саула, напоминало о конце его царствования. Царь ушел, не дождавшись окончания свадебного ужина.
Молодых отвели в комнату выделенную царем Саулом, и Ионафан приставил четырех воинов к входу. Разгоряченный вином и напряжением, он снял свадебные одежды, и разулся. Она стоя наблюдала за ним в золотистом свете ламп. Он сделал к ней два шага, снял венок с ее головы и погладил волосы. Он гладил их долго, созерцая это лицо, устремленное к нему. Так долго он не смотрел ни на одно лицо. Это было лицо его супруги – первое лицо, в котором будет отражаться его собственное.
– Ты задумчив, – заметила она.
– Кто не таков, тот безумен, – ответил он.

Заря застала их обнявшихся, солнечные блики заиграли на лице Давида и он открыл глаза.

Он склонился над Мелхолой и долго смотрел на нее. Мелхола была похожа на Мерав но все же была другая. Мерав опьяняла его а Мелхола как цветущий сал из которого не хотелось уходить.
Он вздохнул, встал, оделся и вышел. Охрана стояла неподалеку. Воины приветствовали его улыбками. Возвращаясь с утреннего омовения, он увидел служанок Мелхолы. Прислужницы шли к Мелхоле, чтобы умыть и одеть ее.

Давид взял лиру и начал петь своей жене. Мелхола с удовольствием слушала голос своего мужа, голос был горячим, изменчивым, это удивляло и пробуждало волнение, все это захватывало ее как в день свадьбы. Она взяла чашу и подала подогретое вино, она смотрела на него, чувствуя, как притяжение к нему усиливалось.
Его голос поднялся, натянулся тетивой, вибрируя стрелой.
«Давид!» – пела Мелхола про себя. Ее сердце закружилось в этой музыке.
Ей почудилось, что она слышит шепот, она подняла полог палатки и увидела в темноте людей, впереди которых стоял Ионафан.
– Давид! – закричала она. – Они все тебя слушают. Целая толпа стоит перед входом!
Он поднялся, чтобы посмотреть на неожиданных слушателей. Его лейтенанты, солдаты, дети и несколько старых женщин. Они действительно стояли и слушали его в ночи. Он смущенно улыбнулся.
– Мы думали, что слышим вестника божьего, – сказал Ионафан вкрадчиво. – Сожалею, что прервал тебя.
Взволнованные, они расцеловались в ночном сумраке, едва освещаемом факелом. Он схватил руку Ионафана, положил ее на плечо и спросил, как эти люди узнали, что он поет.
– Услышали солдаты охраны, позвали других, и слух, словно дым по иссушенному холму, распространился по Гиве.
– Ты споешь также для нас? – спросила старая женщина, беззубо улыбаясь. – Ведь это в первый раз меня вытащили из постели помечтать!
Он кивнул головой, чуть удивленный силой притяжения своего голоса. Он споет для них, да.
– Для кого же пою я?

Глухая тоска воцарилась в Гиве, как пылкий ветер.
Весь город знал, что Саул закрылся ото всех в своем доме в течение уже многих дней. Одни говорили, что он мучается от тоски, другие ссылались на мигрень. Царь никого не видел, за исключением его детей, супруги Ахиноам, любовницы Риспа, а также Абеля и Авенира. Но основная причина этой меланхолии была известна всем: блестящие успехи Давида. Они то и бередили рану царского самолюбия.
– Его звезда померкла, – шли слухи по вечерам после ужина среди солдат, крестьян и сыщиков.

Ахиш не сидел, сложа руки, и после еврейской Пасхи пошел в поход в Израиль. Он дошел до Азека и Сохо и, получив откуп вернулся в Гат. После этого отправился заключать союзы с Экроном и Гезером, отдав в жены двум царям своих дочерей.
В начале лета Ахиш вновь выступил в поход. Основной целью был захват Азека для того чтобы Экрон решился прийти на помощь. Однако царь Бел прислал своих послов в Экрон и запретил помогать Гату. А разразившаяся необычайно сильная засуха помешала продолжить осаду Азека.

Филистимское войско шло царской дорогой, в сплошных клубах пыли, под золотисто–серым небом, в удушливой гари пересохших равнинных трав. Вдаль, на горизонте, было ничего не видать. Ближние леса словно висели в горячем тумане.
Под Азекой стояли, встречая посланные обозы. Прибывшие были не слишком дружелюбны. Ахиш чувствовал, что здесь дело не только в неприязни к филистимлянам. Ахиш потребовал впустить войско в город и признать власть царя Гата. Горожане и воины были все при оружии, но филистимлян впустили. Тем не менее, Ахиш ожидал в любой момент нападения и не велел своим снимать латы. Но нападения не произошло, тем не менее, он чувствовал ненависть от каждого горожанина.
Воины расположились в домах и крепости Азеки.

От Азеки пошли в сторону Шефелы, надеясь в горах найти прохладу. Не хватало воды. Клубы дыма застилали небо от пожаров в низинах.
Когда измученные, воины добрались до Сохо, горожане отказались признавать власть царя филистимского, к тому же пришла новость, что Экрон не придет на помощь. Филистимляне, озверевшие от жары и духоты, пошли на приступ и сходу захватили ворота. Когда Ахиш въезжал в Сохо, на улицах стоял вой, из дыма выныривали то горожане то филистимляне, вытаскивающие разное добро из домов, а над крышами уже плясало светлое радостное пламя.
Филистимляне задержались захватывая Адуллам и Кеилу. Поставив везде своих ставленников и взять большую добычу, царь Ахиш вернулся в Гат. Он собирался удержать все эти города за собой вопреки приказам царя Бела.

Царь Саул узнав о погромах, послал Давида с тысячью воинов отбить Кеилу. Давид захватил город быстро и филистимлян всех убил. В ответ царь Ахиш вновь прошел по всем городам захваченными ранее и вновь отбил Адуллам захватив трех тысяченачальников посланных Саулом. Саул был в бешенстве на такую позорную неудачу в походе.

Пока шли все эти столкновения, Азека закрыла ворота и прогнала филистимских ставленников. Ответный ход не состоялся поскольку, наконец пошли сильные дожди и дороги все раскисли от грязи. Землепашцы торопились собрать скудный урожай и укрыть от влаги.
Саул собрал Совет старейшин, и долго решали, как бороться с Гатом. Было решено ослабить союзников Гата, и потому Давид вновь получил приказ выступать против Экрона.

Израильское войско с трудом шло по раскисшим дорогам. Шел дождь. Тяжелогруженые обозы шли один за другим ведомые быками.
В этот поход впервые пошел двадцатилетний Авишай племянник Давида и взял с собой младшего брата Иоава. Иоав, с робостью смотрел на идущее войско и с трудом представлял, что он будет делать, когда начнется битва.
Его окликнули:
– Эй, парень! – Иоав пошел на зов, поскольку больше всего устал ждать и мокнуть под холодным дождем. Шестеро всадников отправлялись в охрану.
– Возьмешь мальца! – напутствовал сотник, – Увидишь филистимлян, скачи на муле сразу сюда!
Весь, дрожа от холода и ожидания встречи с врагом, Иоав поскакал за шестеркой воинов. Они прошли долгий путь, но так и не встретили никого. После этого старший в дозоре велел ехать и передать, что путь чист. Он долго ехал опасаясь заблудится и увидев костры очень обрадовался. Пройдя через несколько постов он пошел искать сотника но не нашел. Тогда он пошел к большому шатру и долго объяснял, зачем здесь.
– Накормить и одеть!
Приказ отдал сам Давид, которого Иоав и не заметил, его усадили у костра, где он ел с общего котла и там же заснул.
Утром было холодно и Иоав долго разминался пытаясь согреться. Сотник вновь появился и начал распределять людей.
Увидев Иоава, крикнул:
– Твоя сотня находится вон там! – И, указав, куда–то в сторону тумана. Пока он шел в указанную сторону то заметил что войско уже в походе.
Он уже обогнал несколько отрядов, – сотни шли и шли, и когда на очередном обгоне его окликнули:
– Эй, парень! Отстал? Сюда иди!
С облегчением увидел Иоав знакомые лица воинов и своего
брата Авишая. Авишай отругал потерявшегося младшего брата и приставил к себе. Они вновь остановились на ночлег недалеко от Экрона.
Давид между тем провел хорошую разведку и знал что Экрон не готов к нападению. На следующее утро они выступили в поход и сразу столкнулись с передовым отрядом филистимлян.
Натолкнувшись на передовой филистимский полк, завернули мулов. Сверкало солнце, мокрая земля отбрасывала блики на наконечники копий.
Иоав не успел повернуть мула, подскакал близко к вражеским рядам и слышал незнакомые насмешливые наречия. Евреи не остались в долгу и тоже начали выкрикивать оскорбления.
Иоав, развернул своего мула, и вдруг увидел как с той и другой стороны, катились две волны колесниц. Крики слились в единый вой, и Иоав гнал своего мула стремясь уйти как можно дальше. В воздухе свистели стрелы. Грохот колесниц был совсем близко, и с отчаянием чувствовал Иоав, тщетно уходя от гибели, что не справится ему с его кинжалом.
Иоав круто развернулся и взял копье покрепче наперевес, и вот уже перед ним, перед самым его лицом замелькали озверевшие лица филистимских воинов. Его едва не сбили с ног. Но Давид четко рассчитал, что в грязи колесницы застрянут и вот уже копейщики огибают колесницы и добивают бегущих филистимлян.

Что–то сыпалось, ревело, гремело и лязгало со всех сторон, а Иоав, ничего не видя, не понимая, и потерял копье, оказавшись позади воинов, он увидел, как израильтяне отступают, и тоже решил идти к обозам.
Оглушенный, испуганный, он выбрался к обозам.
Сзади и сбоку заходил в тыл филистимлянам новая сотня. В этот раз Иоав старался держаться таких же молодых всадников. Он не стремился идти в бой, понимая, чем все могло кончиться. Еще не время ему мальчишке биться против озверевших воинов.
Как израильтяне одолели филистимлян он так и не понял. Они то, отступали, то нападали, пока к полудню над полем не проревели трубы, и сам Давид с пятью сотнями воинов не ударил по уставшим филистимлянам. Это был полный разгром, и филистимляне падали, убегая до самых городских ворот.
Экрон после такого разгрома пошел на переговоры с Израилем, уплатил откуп, и царь Экрона отказался от брачного союза с Гатом отослав дочь Ахиша в храм Дагона где ее отдали замуж за жреца из семьи связанной с царской.

Поражение Экрона и сорвавшийся союз сильно испугал Ахиша и он поспешил в Газу. Ахиш много времени провел у военачальника Реу, здесь помогло то что его брат Агид пользовался доверием у Реу. Реу видел, что дело Гата очень важное и убедил царя принять Ахиша.
Царь Бел решил принять Ахиша но не знал о чем с ним говорить. Для Реу важно было помочь а для Бела сильный Гат как и сильный Израиль одинаково не нужны. Саул старел и стал ошибаться, но появились новые военачальники и пока они были успешны.

Ахиш получив известие, что его старшая дочь отдана какому–то жрецу и выслана в небольшой городок. Он не знал, что ему делать и был весь вечер хмур и суров. Царь Бел также был задумчив все время ужина. Он уже был стар и не определился с наследником. У него были две дочери и десять сыновей от двух жен. Старшего сына он часто брал в походы и надеялся, что из него выйдет толк.
Реу обратился к царю.
– Мой царь Гезер подтвердил обязательства и готов прийти на помощь. Нам необходимо помочь Экрону вернуть свое положение и помочь Гату вернуть все потерянные города. Но без моего царя дело это не состоится.
– Мы заключили мир – неохотно произнес Бел.
– Царь! Ты же видишь, мира нет! – заговорил Ахиш, – Они дали
перемирие, и оно кончилось. Они забрали все города, которые мы взяли. Экрон ослаблен и следующий Гезер. Потом они займутся Сирией, и мы станем платить дань евреям. Чего ты достиг? – Ахиш поднял замученный взгляд на Бела и удержался, не сказав – «Чего ты достиг, опасаясь меня»?!
Бел понял что хотел сказать Ахиш и уже не смотрел на него. Реу продолжил говорить, перечисляя всех тех кто может подержать Ахиша.
– Когда ты хочешь выступить? И когда сможешь? – спросил царь бел отстранено.
– Хочу весной! Лишь бы не затопило равнины! – ответил Ахиш.
– Я смогу выступить только в начале лета! – задумчиво возразил
Бел, значительно поглядев на Ахиша.

Царь Ахиш собрал войско весной и выступил южной дорогой. В районе Лахиша они свернули в сторону Кеилы где соединились с филистимлянами Газы. Кеила пала быстро, и воины разошлись по городу, грабя горожан.
Затем разграбив Адуллам, дошли до Лахиша и разграбили всю долину. Все дороги были запружены захваченными в плен жителями, стадами овец, и ослов. След вторжения отмечался большими пожарами.
Затем войска вновь соединились и пошли на Азеку.
Ахиш опасался углубляться в Израильские земли и не решался на штурм больших городов, таких как Лахиш. Поэтому от Лахиша ушли на Азеку. Старейшины города вышли навстречу филистимлянам и привели обозы с пропитанием. Князь города признал царя Гата своим владыкой и молился поскорее избавиться от опасных врагов.
А царь Ахиш на вечернем ужине, поглядывая на своих союзников и новых слуг, хорошо понимал, что это только начало. Он разорил несколько областей, но от победы был по–прежнему далек.
Через несколько дней Ахиш поднял свое войско и вновь пошел на юг. Основной целью был захват самого важного города на юге Израиля Хеврона и воротами его являлся Лахиш.

Через три дня войска филистимлян появилось у стен Лахиша. Из городских ворот выходило израильское войско и строилось к битве. Вестники помчались к евреям предлагая встать под руку царя филистимского. Понимая, что сражение будет кровопролитным Ахиш, пообещал не брать выкуп с города.
Израильтяне отказались подчиняться, и филистимляне вывели вперед колесницы. Грозно грохотая колесницы помчались на ряды израильтян.
Колесницы проделали сильные бреши, но израильтяне не сдавались. Хрип, скрежет и лязг металла. Вот подоспели копейщики, и израильтяне бросились к городу. Филистимляне прорвались через ворота и вскоре город горел. Началось избиение горожан и поджигание построек. Город заволокло дымом и филистимляне, хорошо награбив, уходили прочь.

Десятая глава Бегство

Земля начала подсыхать и Ахиш опасаясь столкновения с израильским войском, разослал свои людей. Когда пришло известие, что в Хеврон прибыло войско царевича Ионафана, Ахиш развернул свои войска и ушел в Гат.
В Гат прибыл гонец от царя Бела. Царь сообщал, что собирается идти через Гезер и Бет–Хорон на Гиву и взять ее штурмом. Поэтому Гат должен быть готов выступить в поход. Ахиш окончательно уверился, что после этого похода Саул потеряет многие свои города.

В Гиве также шли совещания в Совете старейшин и затем среди военачальников. Давид, ставший зятем царя, занял важное место возле царя. Именно он предложил разослать гонцов по всем опасным направлениям.
– Мое предложение разослать людей и велеть каждому городу сообщать о передвижении войск филистимлян. Таким образом, мы будем знать, где наступает противник, и подготовиться нанести удар.
Давида многие недолюбливали за его воинские подвиги и потому начались возражения. Однако Ионафан и Иш–Бошет приняли сторону Давида и затем уже многие военные начальники согласились с его доводами. Саул был мрачен и не хотел поддерживать Давида, но после разорения от филистимлян больше всего он опасался нового поражения.
– Я принимаю предложение Давида, – сказал Саул и, это прекратило все споры.
Не все предложения Давид озвучивал. Хорошо понимая, что это вызовет много споров, он не выносил все свои мысли на обсуждение. Он вспомнил Лахиш и не мог понять, как военачальник посланный Саулом допустил оплошность и вышел в чистое поле против колесниц.
Свою тысячу он держал при себе, и часто уходил в горы, проводя тренировки боев. Разделив сотни, он давал им по очереди отдых, держа при себе всего одну сотню воинов. Он ждал нового вторжения и готовил своих людей к схватке.
Разосланные разъезды помогли узнать о начале вторжения, и срочно начался сбор войск. Первой прибыла тысяча Давида, что опять не добавило ему друзей при царском дворе.

Лето было в самом разгаре. Мимо золотых пшеничных полей шли воины, растянувшись по дороге. Церуия вместе с младшими сыновьями была в окрестности Вифлеема. О новом вторжении они ничего не знали. Увидев шедшее, казалось бесконечное войско, она с удивлением встала возле дома.
Солнце еще не встало, но небо уже осветилось. Утренний холод сопровождался непрерывным топотом. Передовые ряды уже скрылись, а вдали все вставали и вставали новые и новые ощетиненные копьем ряды.
На вопрос что случилось, услышала.
– Филистимляне!
Она смотрела им, вслед вспоминая погибшего мужа и своего сводного брата Давида, услышала, как кто–то сказал:
– На Гиву рвется поганцы!
– Остановите этих врагов?! – крикнула им вслед.
Иоав и Асаил выбежали из дома, и, увидев воинов, младший Асаил спросил:
– Неужели опять война?!
– Филистимляне! – ответила она, и Асаил умолк. Иоав ушел в дом. Вышел он уже в походной одежде и копьем в руке.
– Я поеду на муле к брату Авишаю! – выговорил и, когда Церуия в ужасе бросилась к сыну, отвел ее руки, сказал, твердо глядя в глаза матери:
– Отец погиб! Не остановим филистимлян, они придут сюда.
И она отступила.
– Погоди, постой! – Кинулась собирать дорожную сумку.
Асаил смотрел вслед брату и с тоской произнес:
– Я тоже хочу на войну.
– Мал ты еще на войну ходить, – строго произнесла мать.
– Я бегаю быстрее всех, – обижено произнес Асаил.

Иоав дошел на лагеря, где собралось большое войско. Хотел найти Авишая но не знал где искать. Увидев богато одетых военачальников, пошел, робея к ним. 
На него оглянулись с недоумением в глазах?
– Мир вам! Я ищу брата своего Авишая что племянник тысяченачальника Давида – совсем смешавшись и заливаясь алым
румянцем, пролепетал Иоав.
– Церуии… Давидовой сестры… сын… – растерянно
вымолвил Иоав и, вспыхивая, закончил: – Я уже ходил в поход на Экрон!
Тысяченачальники расхохотались.
– А не врешь? – последовал вопрос.
– Клянусь Господом! – Иоав от обиды весь побледнел.
Тысяченачальник показал рукой в сторону:
– Авишая сотня там!

Иоав быстро нашел своего брата и был приставлен к передовым разъездам. От Иерусалима войско израильтян пошло через Гаваон на Бет–Хорон. Близ Шаалвима натолкнулись на передовую сотню филистимлян.
Филистимляне были на маленьких лошадях и осыпали стрелами передовой разъезд евреев. Иоав был далеко, но протрубил в трубу и вскоре появились передовые части израильтян. Увидев со всех сторон израильтян, филистимляне бросились бежать.
Но сыпались стрелы, и филистимляне падали, не многие ушли живыми. Иоав так и не принял боя и был этому рад.

Филистимляне стояли возле Шаалвима. Израильтяне заняли позицию на Шефеле. Наступать филистимлянам пришлось бы по горам, против тысячи стрелков и потому приказ атаковать не отдали. Филистимляне наблюдали, как подходят тысячи Израильтян, и желание воевать уже ни у кого не возникало.

На следующий день стрелки показывали свою меткость, но никто не стремился сблизиться. Попытки прорвать с другой стороны также провалились. Царь Бел всегда брал внезапностью, а здесь он ее потерял. Реу пытался убедить обойти позицию, но царь опасался разгрома. Он смотрел на гористую Шефелу и представил, сколько людей он потеряет в бесплодных атаках. А обойти другой дорогой это потеря времени, нужно много припасов. Так можно застрять здесь до дождей, что на руку сирийцам.
Он ждал, что подойдет Экрон и ударит по израильтянам, но они не пришли. Через неделю противостояния Бел позвал Реу к себе в шатер.
– Мы уходим я не могу погубить свое войско ради Гата. Все наши попытки обойти позиции провалились. Идти другой дорогой можно, но где припасы для войска.
Реу выбирая выражения, спросил:
– Неужели мы уйдем с позором.
– Мы уйдем не с позором, а заключив мир. Если Ахиш не может удержать эти города, то он слаб.
– Мой царь не хочет больше помогать Гату?
– Он взял много городов, не сможет их удержать, значит, он слаб.
На следующий день начались переговоры. После заключения договора филистимляне ушли, а царь Ахиш ушел, вперед опасаясь, что израильтяне вторгнуться в его земли.
Иоав возвращался домой гордый собой. Он вновь побывал в походе и возвращался живым. Еще издали он увидел свою мать и, соскочив с мула, бросился к ней.

Давид вновь придумал хитроумный план по возвращению городов отнятых Ахишем. Он посылал вестников в города с требованием решить с кем они и затем посылал войско. Первым перешел на сторону Саула Азека, за ним все остальные. К концу лета все города, отнятые Ахишем, перешли под руку Саула.
Ахиш вынужден был посылать послов с просьбой и мире. И уже к началу холодных дождей первые послы прибыли в Гад. По договору Ахиш выводил полностью своих людей из Израиля и отпускал вех пленных.

Был устроен праздничный ужин, но царь не вышел из своих покоев. Ионафан попросил вновь развеять тоску Саула пением. Давид был очень удивлен такой просьбой.
– Твой отец, кажется, не слишком желает меня видеть, – сказал он.
– Твои успехи слишком высоки и затмили славу царя Саула, – ответил Ионафан, – но он умный человек и одолел свое чувство. Совсем недавно он прямо сказал что хочет твоей смерти. Помнишь как я тебе сказал «Мой отец Сау;л хочет тебя убить. Прошу тебя, будь осторожен завтра утром, иди и спрячься в укромном месте. А я пойду с отцом на то поле, где ты спрячешься, и поговорю с ним о тебе. Если что–нибудь узнаю, расскажу тебе». Я сказал царю Саулу: «Пусть царь не делает зла своему слуге Давиду, ведь он не делал тебе зла. Он действовал тебе на благо. Рискуя жизнью, он убил филисти;млянина, и Господь дал Израилю великую победу. Ты видел это и радовался. Так зачем же тебе грешить, проливая невинную кровь, и без всякой причины убивать Давида?» Сау;л послушался меня и поклялся: «Клянусь Господом, живым Богом, он не умрёт».
Ионафан шагал взад вперед, испытывая смешанные чувства.
– Сейчас хороший случай, чтобы примириться, а также показать свою верность, – прибавил Ионафан.
– Почему он закрылся в своем дворце?
– Я думаю, из–за Самуила. Великий пророк отвернулся от Саула и многие видят это.
Давид задумался над тем, знает ли Ионафан, что от Саула отвернулись многие знатные люди и Самуил готовит преемника Саулу? Он замер, когда Ионафан продолжил:
– Слышал я, что именно тебя Самуил видит преемником Саула.
Давид пытался понять знает ли Ионафан о помазании Давида среди его братьев? Если только дошли слухи? Ионафан смотрел вопросительно на Давида.
– Разве ты не слышал про это? Скажи мне! – воскликнул Ионафан. – Но в этом нет смысла, поскольку у нашего отца мы три сына наследники. Отец тоже слышал об этом, но обижаться на выжившего из ума старика глупо, а мой отец очень разумный человек.
От боли Давид лишился речи. Он ненавидел власть, что сживала его сердце крепкой рукой. Давид любил пасти стада и петь, славя Господа, оказался запертым в клетке с царем и из этой схватки победителем выйдет только один.
Ионафан видя, что Давид не возражает, продолжил.
– Я знал, что ты разумный человек и не станешь возражать, – сказал он. – Я поговорю с царем.

Давид в течение дня был напряжен, он чувствовал, что близится беда похуже филистимлян. Он поговорил об этом с Мелхолой но она успокоила его словами:
– Если Ионафан сказал тебе это, то он точно уже поговорил с отцом, – сказала она. – А если мой отец согласится с доводами Ионафана то он призовет тебя.
Вечером, взяв свою лиру, Давид медленно направился к дому Саула. Среди слуг был также и Ахия.
– Царю будет полезно послушать тебя, – сказал он вполголоса. – Все утверждают, что ты хорошо играешь и поешь. Я буду рядом, в случае если царь опять придет в негодование.
И он сам открыл дверь.
– Саул, твой слуга Давид пришел служить тебе, – провозгласил он.
– Пусть войдет, – послышался голос царя.
Комната была очень темной, и лишь масляные светильники отбрасывали причудливые тени на терафимов. Окна были занавешены толстыми коврами.
– Входи, – сказал Саул, и Давид заметил его, лежащего высоко на скамье, покрытой коврами. Бронзовый щит доспехи и боевое копье стояли у скамьи царя.
– У тебя много талантов Давид, – насмешливо произнес Саул, – Ты побеждаешь наших врагов, водишь войска, играешь на Лире и поешь.
– Благодарю тебя, царь, мой отец, – ответил Давид, прикидываясь, что не заметил иронии.
– Располагайся, – сказал Саул, указывая на табурет у стены.
Давид повиновался, несколько секунд спустя он извлек несколько нежных нот из своей лиры. Саул не двигался. Он посмотрел на Саула и почувствовал, что тот его не видит, взгляд был устремлен на него, но веки не шевелились. Саул молчал.

Он начал играть и постепенно мелодия становилась все громче и громче. Словно молния, ожила неподвижная фигура царя. Он выпрямился, схватил своей рукой копье и бросил его в Давида ловким и быстрым движением. Давид, заметивший движение Саула, бросился на пол, а копье с силой пронзило стену, в том месте, где он недавно сидел.
– Лжец! Ты насмехаешься надо мною, своей невинной музыкой! Мерзкий интриган! Никакой Бог не спасет тебя от моей руки, – ревел Саул.
– Теперь я понимаю Самуила, – прошептал Давид, дрожа.
Саул испустил крик ярости и бросился на него. Однако внезапно открылась дверь и появился Ахия, бледный, с глазами, вылезшими из орбит. Давид оттолкнул его и воспользовался всеобщим замешательством, чтобы убежать.
– Поймайте его! – кричал Саул.
Но Давид был уже далеко. Он долго бежал в ночи до леса, который окутывал Гиву. Когда он пришел к себе в дом, Мелхола бросилась к нему. Она плакала.
– Это все козни Самуила! – бормотала она. – Как ты мог сделать подобную вещь!
Но Давид не смог ей ответить.

– Я не могу с ним! – кричит, срываясь, Саул. – Дядя мой близкий человек как отец! А Давид раздражает всех моих верных тысяченачальников!
      – В чем же его вина? – спрашивает Ахия.
– Он угроза моим наследникам!
– Кем же ты заменишь на войне Давида?
– Незаменимых нет. А Давид в сговоре с Самуилом и потому будет, судим как предатель. Таково мое слово.

Давид заметил слежку за своим домом и не знал, что ему делать. Мелхо;ла, сказала ему:
– Если этой ночью ты не убежишь, завтра тебя убьют. За домом следят, поэтом уходи через заднее окно. У нас есть веревка по ней и спустишься.
Давид решил послушаться ее. Перед окном он ее обнял и сказал:
;– Чтобы не произошло, помни ты для меня самое драгоценное. Я вернусь за тобой, как только гнев царя утихнет.
Мелхола ничего не сказала, лишь обняла его и затем начала торопить его. Давид скрылся в темноте. Вытащив веревку, она взяла терафи;ма, положила его на постель, в изголовье положила сетчатую ткань из козьей шерсти и накрыла всё одеждой.

На заре посланники Саула постучали в дверь дома. Рабы пошли им открывать; с ними была Мелхола.
– Царь желает видеть своего слугу Давида, – сказали они.
– Он сильно болен и не сможет идти с вами? – спросила она.
– Мы должны увидеть Давида иначе гнев царя обрушится на нас.
– Постарайтесь не будить его, он не спал всю ночь.
Она отвела их в едва освещенную комнату. Они заметили укрытого человека на ложе. Всклоченные, слипшиеся волосы говорили о том, что у него действительно жар.
Они вернулись во дворец, объясняя, что не могли вытащить больного из постели.
– Принесите его на постели, и я убью его! – гремел Саул.
Они вернулись к Мелхоле, невзирая на ее протесты, вошли в комнату Давида, подняли постель и принесли во дворец. Когда они положили ее к ногам Саула, хитрость была раскрыта. Одеяло было сложено втрое, а то, что они приняли за шевелюру, было козлиной шкурой. Саул едва не задохнулся от гнева.
– Приведите мне Мелхолу!
Они привели ее во дворец, почти таща за руки.
– Почему ты меня обманула и позволила моему врагу убежать? – хрипел он. Он еще держал меч в руке.
Она подумала, что он обезглавит ее. Может быть, он и сделал бы это, но здесь присутствовали также три брата Мелхолы. Саул чувствовал их присутствие, хоть и не замечал их в своем гневе. Он понял, что в своей ярости он рискует собственной жизнью. Мелхола подняла на него холодный взгляд, полный презрения.
– Он сказал: „Отпусти меня, или я тебя убью, – ответила тихо. В ее голосе звучала ненависть, но это было так неуловимо, что свидетели не могли ее услышать.
Однако эта ненависть оказалась заразительна. Она обошла весь город. Каждый знал – Саул стал безумным. Великий ясновидящий это предсказал. Разум Господа покинул царя. Саул стал диким зверем, которого следовало избегать.

Одиннадцатая глава Пророки

Давид провел ночь в казарме среди своих воинов. Он был уверен, что Саул не посмеет, тронут его именно здесь. Так и случилось. Когда Саул узнал что Давид в крепости, то не решился трогать его и решил подождать, когда он вернется к Мелхоле. Давид возможно бы так и сделал, но опасался за свою жизнь.
Утром он вместе со своими воинами вышел из городских ворот и затем, взяв сотню Наарая, направился в Раму. Он мог бы уйти один но в этом случае его догнали бы быстро. Пока он был с верными воинами, его не трогали.
Дом Самуила он нашел быстро. Постучав в дверь и объяснив, кто он такой Давид прошел во внутренний двор. Прислужник ушел искать Мириам, жену Самуила. Мириам приветливо встретила Давида и спросила:
– Добро пожаловать, мой господин. А где же твои люди господин Давид?
– Они заночуют в крепости и вернуться обратно. Я им дал поручение вернуться за мной через неделю к возвращению Ионафана.
Мириал почувствовала, что Давид пришел не просто так, и решила отдать дело в руки Самуила.
– Давид! – произнес старческий голос.
Давид подбежал к старику, и тот обнял его своими костлявыми, но еще сильными руками. Юноша не мог сдержать слез.
– Я вижу, твой приход связан, с какими–то событиями, – сказал старец сразу.
– Ты не знаешь?
– Господь не все мне сообщает, но догадаться не сложно. Дух Божий покинул его.
– Он два раза пытался убить меня.
– То, что ты здесь, доказывает, что Господь с тобой, а не с Саулом. Саул отвергнут Богом и детям его не наследовать Царство Израильское.
– Что же мне делать?
– Скоро придет его время, поэтому постарайся выжить. Все племена видят, что ты избранный Богом.
– Храни тебя Господь! – сказал Давид.
Самуил поднял свой костлявый палец.
– Пройдет несколько лет и от Саула ничего не останется!
Он помолчал минуту.
– Будь стойким давид и Господь поможет тебе выжить! Ты слышишь? Он поставит тебя царем над своим народом и ты соберешь его и сделаешь сильным!
Давид заворожено слушал Самуила, поражаясь его силе.
– Потом, – снова начал Самуил, – даже став царем тебе без помощи Бога не обойтись, поэтому помни Создателя своего и не отступай от его заповедей.
– Куда мне идти? – спросил Давид. – Какой народ или город примет меня?
– К тебе придут люди, но помни, что предать может даже близкий. – Старик присел на ложе. – Когда Саул присоединится к своим предкам он ничего не оставит и народ разбежится. Тебе придется начинать сначала и собрать все воедино.
– Что я буду делать без тебя? – еще раз спросил Давид.
– Я служил Господу всю жизнь, помни его и он направит тебя.

Саул ехал на колеснице в сопровождении двух сотен воинов, он направлялся в Найот и был очень раздражён. Узнав, что Давид укрылся в Найоте, царь Саул посылал туда трижды своих пятидесятиначальников но никто не вернулся назад и говорили что все сидят у ног Самуила и пророчествуют.
Сила Самуила была просто огромна, и больше всего он хотел убить его. Когда–то Самуил избрал его царём, очень хотел, чтобы Саул выполнял его повеления. Однако, став царём Саул столкнулся со многими проблемами. Ему приходилось лавировать между старейшинами народа и жаждущими добычей воинами. Он подчас не мог истреблять полностью всё заклятое Богом, потому что приходилось кормить своих воинов.
Самуил пообещал, что поставит другого царя и все эти годы строил интриги и наконец, смутил сердце юного Давида и сделал его своим послушным орудием. Давид должен был умереть ради того чтобы дом Саула смог жить дальше в мире и спокойствии.
Саул направлялся в Найот для того чтобы взять Самуила и Давида заковать их в кандалы обоих и убить. Найот находился на холме недалеко от Рамы и уже на подходе к городу он увидел красиво одетых женщин в венках, которые вышли с бубнами приветствовать своего царя.
Он увидел своих воинов, которые сидели неподалёку и ждали его, а затем и его люди остановились. Военный начальник сказал:
– Мы не можем идти дальше, там святой человек живёт, и с оружием в руках мы туда не пройдём, гнев божий обрушится на нас.
Саул закричал в яростном гневе:
– Почему же я могу идти, значит, только на меня не действует Дух Бога.
Саул сошел с колесницы и пошёл в Найот. Уже на подходе к городу его лицо стало одухотворенным и он начал говорить:
– Я иду к божьему человеку. Я иду к избранному богом новому царю Израиля.
Он спокойно вошёл в город в открытые ворота и на площади увидел множество учеников Самуила и старших пророков, а также некоторых из своих военных начальников сидевших у ног Самуила рядом с Давидом.
Он пытался сказать обвинительные слова, пытался приказать арестовать, пытался достать свой меч но вместо этого Он убрал оружие на землю, разделся и сел у ног Самуила. И внезапно на него нашло озарение, Его глаза прояснились, ушла злоба и прослезившись он произнес:
– Давид сын Иессия, ты избранный Божий, ты станешь царём Израиля, ты соберёшь всех овечек Господа и расширишь пределы царства Израильского. Не погуби мой дом сын Иессия...
Военные начальники сидевшего у ног Самуила тихо произнесли:
– Неужели и Саул в пророках.
Он лежал раздетый весь день и всю ночь. Наутро он встал, умылся и, забрав своих людей, ушел. Вскоре прибыл Наарай и сообщил, что Ионафан возвращается из Гата. Давид простился с Самуилом и поехал на колеснице. Он оглянулся и увидел Самуила стоящего на холме и двух старших пророков. Он бросил прощальный взгляд и, отвернувшись, остался с твердым убеждением, что Самуила он больше не увидит.
Самуил посмотрел на своих старших пророков. Гад был старше Нафана и потому он обратился к нему.
– Мои дни на излете и да будет вам известно, что по повелению Господа я помазал Давида в цари Израиля. Подержите его и не дайте свернуть с пути истинного. Я чувствую, что скоро Давид окажется в бегах и потому ты Гад пойдешь к нему и будешь направлять его.

Давид вернулся в Гиву но к себе в дом не пошёл, опасаясь быть схваченным, он остался в крепости со своими воинами. Ионафан вернувшись в Гиву, узнал, что Давид посещал Самуила и что Саул тоже пророчествовал. Ионафан был очень заинтригован этими новостями и особенно тем, что Давид не возвращается к своей жене. Он хотел сам навестить Давида, но вечером Давид пришёл к Ионафану.
Давид обнял Ионафана и поведал обо всем что произошло.
Давид спросил его:
– Что я сделал? В чём моя вина и какое зло я сделал твоему отцу, что он хочет убить меня?
Ионафа;н ответил ему:
– Не может быть! Ты не умрёшь. Мой отец всегда говорит мне, что хочет сделать, важное это или нет. Разве он скрыл бы от меня такое? Этого не будет.
Но Давид сказал:
– Твой отец прекрасно знает, что я твой друг, и думает: „Ионафа;н не должен знать об этом, иначе он сильно огорчится“. Клянусь Господом, живым Богом, и твоей жизнью, я на волосок от смерти!
Ионафа;н сказал Давиду:
– Я сделаю для тебя всё, что ты скажешь.
Давид ответил Ионафа;ну:
– Завтра новолуние, и я должен сидеть за столом у царя. Отпусти меня, и я спрячусь в поле до послезавтра, до вечера. Если твой отец заметит, что меня нет, скажи ему: „Давид попросил у меня разрешения сходить в свой город, в Вифлеем, чтобы вместе с семьёй принести ежегодную жертву“. Если он ответит: „Хорошо!“ – значит, твоему слуге ничего не грозит. Но если разозлится, знай: он решил причинить мне зло. Будь верен мне, ведь ты заключил со своим слугой соглашение перед Господом. А если я в чём–то виноват, убей меня сам, но не выдавай своему отцу.
 Ионафа;н сказал:
– Как ты мог такое подумать? Если я узнаю, что отец решил причинить тебе зло, неужели я тебе не скажу?
Давид спросил Ионафа;на:
– Кто сообщит мне, если твой отец разозлится и ответит тебе резко?
Ионафа;н предложил Давиду:
– Давай выйдем в поле.
И они пошли в поле. Ионафа;н сказал Давиду:
– Пусть Господь, Бог Израиля, будет свидетелем, что завтра или послезавтра я поговорю с отцом. Если он хорошо к тебе относится, я обязательно сообщу тебе об этом. Пусть Господь меня сурово накажет, если станет ясно, что отец хочет причинить тебе зло, а я не предупрежу тебя и не дам тебе спастись. Пусть Господь будет с тобой, как он был с моим отцом. Но и ты проявляй ко мне преданную любовь, какую проявляет наш Бог, – как при моей жизни, так и после моей смерти. Не лишай своей доброты и моих домашних даже после того, как Господь истребит с лица земли всех твоих врагов.
Так Ионафа;н заключил соглашение с родом Давида, сказав:
– Господь призовёт к ответу врагов Давида.
Ионафа;н попросил Давида снова поклясться своей дружбой, ведь он любил его всей душой.
Затем Ионафа;н сказал:
– Завтра новолуние, и твоё отсутствие заметят, ведь тебя не будет за столом. А послезавтра о тебе наверняка спросят. Иди туда, где ты скрывался на днях, и оставайся возле того камня. Я выпущу три стрелы в его сторону, как будто стреляю в цель. Затем я прикажу слуге отыскать стрелы. Если я скажу ему: „Стрелы рядом с тобой, возьми их“, тогда выходи. Клянусь Господом, живым Богом, ты можешь быть спокоен и тебе ничего не грозит. Но если я скажу слуге: „Стрелы впереди тебя“, то уходи, Господь отпускает тебя. И пусть Господь всегда будет свидетелем соглашения, которое мы заключили.
Давид спрятался в поле. Когда настало новолуние, царь сел за стол. Он, как обычно, сидел на своём месте у стены. Ионафа;н сидел напротив, Авне;р – возле Сау;ла, а место Давида было свободным. Сау;л подумал: «Случилось что–то, из–за чего он нечист. Да, наверное, он нечист» – и ничего не сказал в тот день. На следующий день место Давида опять пустовало. Тогда Сау;л спросил своего сына Ионафа;на:
– Почему сын Иессе;я не пришёл к столу ни вчера, ни сегодня?
    Ионафа;н ответил Сау;лу:
– Давид попросил у меня разрешения сходить в Вифлеем. Он сказал: „Прошу, отпусти меня. Наша семья приносит в городе жертву, и мой брат позвал меня. Позволь мне пойти повидаться с братьями“. Поэтому его нет за царским столом.
Сау;л разозлился на Ионафа;на и сказал ему:
– Сын непокорной женщины, думаешь, я не знаю, что ты заодно с сыном Иессе;я? Ты позоришь себя и свою мать. Пока жив сын Иессе;я, не устоишь ни ты, ни твоя царская власть. Сейчас же пошли за ним и пусть его приведут ко мне. Он должен умереть.
 На это Ионафа;н сказал Сау;лу:
– За что его убивать? Что он сделал?
Но Сау;л метнул копьё в Ионафа;на, чтобы убить его, и тот понял, что отец решил убить Давида. Ионафа;н вышел из–за стола в сильном гневе и ничего не ел в тот день, потому что очень переживал за Давида и потому что отец унизил его.
Утром Ионафа;н вышел в поле, чтобы встретиться с Давидом, и с ним был юный слуга. Ионафа;н сказал слуге:
– Беги, ищи стрелы, которые я пускаю, и тот побежал.
Ионафа;н выстрелил так, чтобы стрела упала впереди слуги. Когда слуга добежал до того места, куда упала стрела, Ионафа;н крикнул ему:
 – Стрела впереди тебя!
Он добавил:
– Беги быстрее! Не медли!
 Слуга Ионафа;на собрал стрелы и вернулся к своему господину. Он ни о чём не догадывался, только Ионафа;н и Давид знали, в чём дело. Потом Ионафа;н отдал лук и стрелы слуге и сказал ему:
– Отнеси это в город.
Когда слуга ушёл, Давид вышел из укрытия, которое находилось поблизости, с южной стороны. Он упал на колени и три раза поклонился до земли. Они поцеловали друг друга и оба заплакали, но Давид плакал сильнее.
Ионафа;н сказал Давиду:
– Иди с миром, ведь мы оба поклялись именем Господа, сказав: „Пусть Господь всегда будет свидетелем соглашения между мной и тобой и между моими потомками и твоими потомками“.
Давид ушёл, а Ионафа;н вернулся в город.


Двенадцатая глава Адуллам


Он вышел из Гивы, идя по гористой дороге Вениамина. Давид внимательно наблюдал за дорогой, поскольку знал, что Саул может послать погоню. Как только он замечал поднимающуюся вдали на дороге пыль, он прятался за скалу и ждал, пока прохожие не пройдут. И действительно, часто это были израильские патрули.
В очередной раз, лежа на животе за скалой, он заметил на дороге шестерых путников, пригляделся к ним и узнал воинов из тысячи Ионафана: двух лучников, и четырех копейщиков. Должны ли они догнать его? Он услышал, как один из них сказал:
– Ионафан нам сказал, что мы его найдем у Нова.
Ионафан не мог его предать. Потом он узнал Эзера среди воинов и сказал себе, что из всех людей после Ионафана Эзер самый достойный. Он был военачальником из племени Гада и считался лучшим среди людей Ионафана. Он встал и позвал их. Они остолбенели, потом бросились к нему с радостными восклицаниями:
– Это Ионафан послал нас. Он встревожился, когда узнал, что ты один на дороге. Он прислал нас к тебе! – после долгих объятий бессвязно объясняли воины.
– Давид, Саул совсем обезумел от ненависти к тебе. Ионафан, ах, Давид, если бы ты знал…
– Если бы я знал что?
– Его отец только и говорил о том, как тебя убить.
Они привезли с собой немного провизии, что позволило им не слишком страдать от голода, – хлеб, сыр, сушеный инжир… Они надеялись получить пропитание в Нове. Давид оставил всех за городом, а сам пошел к дому Ахимелеха. Городишко был маленьким: в Нове не дадут ужин в честь их приезда. Сколько было жителей в этом местечке? Не было и трех сотен: священники, земледельцы, вынужденные постоянно поливать землю, чтобы хоть что–то вырастить, мелкие ремесленники. Давид помнил место где его принимали и постучал в дверь. Им открыл седой, сгорбленный мужчина лет пятидесяти.
– Я ищу Ахимелеха, – сказал Давид.
Искра удивления а затем страха мелькнула во взгляде старика. Он бросил осторожный взгляд за спину Давида.
– Почему ты один? Почему с тобой никого нет?
Давид ответил ему:
– Царь дал мне поручение и предупредил: „Никто не должен знать, куда и зачем я тебя посылаю“. Я договорился со своими людьми встретиться в условленном месте. Дай мне, что у тебя есть, лепёшек пять или что найдётся. 
Когда они вошли, он опустил щеколду. Перед ним стоял знаменитый Ахимелех, священник, который четыре года назад чувствовал его как победителя Голиафа.
Священник сказал Давиду:
– Обычного хлеба у меня нет, есть только священный. Я дам его, если твои люди воздерживались от близости с женщинами.
 Давид ответил священнику:
– У нас не было женщин, так же как и раньше, когда я ходил в военные походы. Если мои люди чисты, когда поручение обычное, тем более они чисты сегодня.
Тогда Ахимеле;х дал ему священный хлеб. У него не было другого хлеба, кроме хлеба, который лежал перед Господом и который в тот день заменили свежим.
В Нове не осталось таких молодых людей, как Давид, – все ушли. Нов был чем–то вроде дома священников. Одним из немногих молодых людей, которых Давид там увидел, был Авиафар – угловатый юноша с пылким лицом.
Давид, осматривая двор, натолкнулся на холодный и колючий взгляд знакомого человека. Он вспомнил его, это был эдомитя;нин по имени Доэ;г, старший над пастухами Сау;ла. Что он делал здесь, Давид не стал спрашивать, было ясно, что Доэг донесет Саулу, а значит, необходимо было уходить.
Давид спросил Ахимеле;ха:
– Нет ли у тебя копья или меча? Я не взял с собой ни меча, ни другого оружия, потому что поручение царя было срочным.
Священник ответил:
– Есть меч филисти;млянина Голиа;фа, которого ты убил в долине Э;ла. Он там, за эфо;дом, завёрнут в полотно. Хочешь взять его – бери, другого нет.
Давид сказал:
– Нет, подобного ему. Дай мне его.

Спустя некоторое время Давид узнал о последствиях своего посещения Нова. Он пришел в пустыню Иудеи, когда Авиафар догнал их на дороге. Одежда в лохмотьях, заплаканный, исхудалый.
– Мой отец, моя мать… остальные, все остальные… – начал он и зарыдал. Его рассказ, когда он смог говорить, был ужасным. Доэг донес своему господину, что Давид нашел пристанище в Нове, и Саул послал военный отряд арестовать Ахимелеха, других священников и их семьи и привести их в Гиву. Он сказал Ахимелеху:
– Почему вы сговорились против меня, ты и сын Иессе;я? Ты дал ему хлеба и меч и спрашивал о нём Бога, а он восстал против меня, и теперь подстерегает меня в засаде.
Ахимелех пытался защищаться, оправдываясь тем, что сам Саул сделал Давида своим зятем и дал место в своем доме, но Саул не хотел и слушать его. Он отдал приказ убить людей Нова. Приговор исполнил Доэг Эдомитянин. Потом он с отрядом солдат убил всех жителей и сжег деревню. Авиафар, увидев, что Доэг Эдомитянин приехал без отца, догадался о предательстве и убежал.
Давид сказал Авиафа;ру:
– Я знал, что эдомитя;нин Доэ;г обязательно всё расскажет Сау;лу, потому что в тот день он был там. Это я в ответе за смерть всей семьи твоего отца. Оставайся со мной, не бойся. Кто хочет убить тебя, хочет убить и меня. Я буду тебя защищать.

Итак, восемь человек. Ни огня, ни места для ночлега. Ничего.
Давид решил что идти вместе это накликать беду на всех. Поэтому он передал меч, попросив отдать его Элиаву, и послал к своим родным.
Давид ушел на запад и на пограничье был обнаружен филистимскими воинами. Ни бежать, ни сражаться не было возможно, на это требовались силы. Филистимляне окружили его, они не были агрессивны, но насмешливы и довольно грозны.
– Посмотрите, кто там идет – еврей перебежчик, который сбежал от своего царя! – расхохотались они.
– Как тебя зовут?
– Давид.
– Тебя зовут Давид и ты пастух или воин? Снова идиотский взгляд с подходящей улыбкой.
– Да.
– Не ты ли случайно тот Давид, который убил Голиафа?
– Это я, это я! – крикнул Давид таким тонким голосом, что его спутники смутились. Но он тайком подмигнул им. Сотник крикнул воинам:
– Эй, этот говорит, что он убил Голиафа!
Они снова захохотали и стали щупать Давида, корча презрительные гримасы. Он позволял это делать, как будто сам забавлялся.
– Вы воины, какого царя?
– Ахиша, царя Гата.
– Он сильный, ваш царь? Сотник захохотал.
– Это царь, мальчишка.
Все опять засмеялись. Они подумали, что этот Давид – сомнительный воин.
– Надо отвести его к царю, – сказал один молодой воин. – Он будет рад познакомиться с грозным Давидом!
Это был прибрежный город, а они направились в противоположном направлении.
– Мы идем биться с самим царем Саулом!
Давид замахал руками и сделал вид, что тщетно пытается найти камень.
– Я могу пойти? Я его не люблю! – вскричал он.
Но сотник и окружавшие их воины были скептически настроены в отношении воинских способностей этих бродяг.
– Тебя отправят в Гат, – ответил сотник. Он отправил отряд в двадцать человек сопровождать Давида. Так как воины Ахиша имели более чем достаточно пищи, дорога заняла всего день.
В Гате, как и везде, Давид был, конечно, известен.
Когда эскорт прибыл во дворец и Давида ввели в зал, он догадался, что угрюмый человек, сидящий в глубине, был царь Ахиш. Давид вошел, прыгая на одной ноге, лицо сохраняло идиотское выражение.
Царь вытаращил глаза на эти выходки. Окружавшие его придворные и военные были ошеломлены.
– Ты Давид, сын Иессея?
– К твоим услугам, славный царь.
Он раскачивался с одной ноги на другую, увлеченный этим детским упражнением.
Слуги Ахи;ша сказали ему:
– Не Давид ли это, царь той земли? Разве не его встречали с танцами и разве не ему пели:
– Сау;л убил тысячи,
А Давид – десятки тысяч?
Давид услышал и сильно испугался.
– Это ты убил Голиафа?
– Это я убил Голиафа! – воскликнул он, поднимая руки и теряя равновесие. Он издал крик орлана. Царь вытянул голову и шею, чтобы ближе разглядеть хвастуна. Притворившись безумным, он рисовал какие–то знаки на воротах и пускал по бороде слюну.
– Как ты его убил?
– Булыжником. Пум. И он упал!
Он повторил движение, и царь инстинктивно сделал едва уловимый защитный жест.
– Пить, – сказал Давид.
– Вы же видите, что он сумасшедший! Зачем вы привели его ко мне? Мне что, своих сумасшедших мало? Зачем вы привели ещё и этого безумствовать передо мной? Разве можно пускать такого в мой дом?
Те же воины что схватили Давида и толкнули его к двери; там они протянули ему кувшин с вином, а потом прогнали из города победителя Голиафа.
Сотник встретил его на границе земель и проводил Давида до Иудеи. Уже провожая его взглядом, сотник выстрелил из лука и в мгновение Давид ушел с пути полета стрелы.
– Я сразу понял, что ты тот самый Давид, – произнес сотник, – Ты правильно сделал, что прикинулся безумным. Но царь Саул тебя будет искать. Возвращайся к нам только с большим отрядом. Тогда царь примет тебя. Когда станешь царем, я приду к тебе.
Давид долго смотрел в искрение глаза сотника и спросил:
– Как тебя зовут?
– Иттай.
– Я приму тебя Иттай.

Он повернул обратно: побережье было в руках филистимлян, и если он угодят им в лапы, то не выберется так легко, как в прошлый раз. Он не взял с собой меч Голиафа и порадовался этому. При наличии меча Голиафа все бы опознали в нем Давида и так легко бы он не ушел.
 
Давид шел по дороге опасливо ожидая погони. Однако уже на подходе к Азеку он увидел группу филистимлян. Старший вышел вперед и Давид вспомнил того кто сопровождал его в Гат. Молодой воин сказал:
– Ты смело вел себя, но я тебя видел на стенах Лахиша. Меня зовут Хуший и мы с товарищами решили присоединиться к будущему царю.
Давид от такого предложения опешил.
– У меня нет места даже приклонить голову. Что я могу вам дать такого смелые воины.
– Ты избранный царь Израиля и мы уверены, что скоро у тебя скоро будет многое. А мы будем рядом.

Они прошли Азек и Сохо и вступили в нагорный район Иудеи. Здесь он знал каждую тропу и, задумавшись куда идти, вспомнил город Адуллам. Адуллам господствовал над внутренними районами Иудеи, защищая их от вторжения. Но самое важное в горах было много пещер, где можно было укрыться.
Давид вновь почувствовал голод и дошел до небольшого пруда. Увидев водоплавающих птиц, люди Давида достали луки. Стрелы полетели вверх и три птицы упали в воду. Забрав дичь, они поднялись в горы и вскоре увидели проем пещеры.
Остывшие угли, остатки пищи и подстилки – все говорило о том, что в пещере люди часто жили. Трое начали щипать птицу и закончив подвесили их вниз головой давая крови стечь. Другие поискав ветки и развели костер.
Пещеру заволокло дымом, под ногами валялся птичий пух, но Давид занялся поисками и быстро нашел медный котелок для приготовления пищи. Молодой человек по имени Шева приготовил дичь, сожалея об отсутствии лепешек и вина.
Они не сразу заметили двух человек, что вошли в пещеру. Они с интересом смотрели на Давида и его людей, когда люди потянулись к оружию, вошедшие подняли руки.
– Во имя Господа! Добро пожаловать в нашу пещеру!
– Почему она ваша? – спросил Давид.
– Это наш дом, здесь мы живем, – сказал один из мужчин, достаточно крепкий, с рыжей гривой. Другой, смуглый, с обветренной кожей, казался еще более диким. Это не были ни воины, ни землепашцы, ни пастухи. У них были кинжалы на бедрах.
– Может, поговорим, но только без оружия, – сказал Давид.
Давид ожидал нападения, но они подчинились и положили на землю сумки, которые выглядели полными, и бурдюк с вином.
– Как получилось, что вы живете в пещере, если это место находится вблизи от Адуллама?
– У меня такой же вопрос, – сказал один из мужчин, усмехаясь. – Может быть, у нас общее ремесло?
– Какое?
– Мы – воры.
Он, усмехаясь, смотрел на Давида, ничуть не стыдясь своего промысла.
– Послушай, – продолжил мужчина, – если бы я был царем и разорял соседний город, говорили бы, что я сделал хорошее дело. Но я не царь, но делаю то, что могу.
Давид расхохотался.
– Что толкнуло вас на такой опасный путь?
– Потому что наш царь лишил нас части добычи, – ответил рыжий. – Я понял, что вы не воры?
– А в этих мехах украденное вино, – спросил Давид.
– Все верно и я понимаю, что ты хочешь пить.
Он развязал кожаные веревки и мех пошел по кругу.
– И все же! – закричал Давид. – Я все еще опасаюсь, что вы нападете на нас, предлагая нам вино?
Смуглый начал смеяться.
– Неужели ты думаешь, что мы так глупы. Что мы можем украсть у вас? Я не вижу ничего ценного, и столь скудный ужин лишь подтверждает мою догадку.
Он пустил вино по кругу.
– Это вино Галилеи, – заметил Давид.
– Точно. Мы его украли у торговцев из Галилеи. И не только вино.
Разложив покрывало на земле, он выложил из сумки сыры, вяленую рыбу, хлеб с кунжутом, сушеный инжир, финики, кувшин масла… Это было достаточно убедительным приглашением к мирному разговору.
– Как тебя зовут? – спросил Давид.
– Меня зовут Шамма, а моего приятеля Элика. Мы родом из Харода. А тебя?
– Давид.
– Так это тебя, Давид, разыскивают люди царя Гивы? Давид качнул головой.
– Тогда это ты убил Голиафа, – добавил Шамма. – И почему же такой герой, как ты, ловит птиц, чтобы прокормиться?
– Длинная история, – ответил Давид.
Шамма пустил по кругу лепешки, потом круглый твердый сыр.
– Давид ты сбежал от царя, и теперь беглый слуга. Ты можешь со своими людьми присоединиться к нам, если не хочете ложиться спать с пустыми животами.
– Это вы должны присоединиться к нам, – ответил Давид.
– В чем же сила твоя чтобы мы стали твоими людьми и что мы будем делать? – спросил Элика.
– Люди дадут нам провизию, потому что мы их будем защищать.
– От кого?
– От воров, – улыбнулся Давид.
Шамма и Элика расхохотались.
– А когда я стану царем, я возьму вас к себе на службу.
– Ты хочешь стать царем? – иронично спросил Шамма.
– Великий судья иудеев помазал меня царем вместо Саула, – пояснил Давид.
– Так вот почему ты здесь, – задумчиво пробормотал Элика.
Утром двое воров привели еще шестерых и отряд Давида начал увеличиваться.

Жители горных городов их принимали, предлагая ночлег и пропитание в обмен на некоторые услуги: в основном охрана пастбищ от грабителей, что развелось немало после последних войн с филистимлянами. Никто их не знал или делал вид, что не знает.

Затем пришли его люди, которых он отправил в Вифлеем. Они принесли ему меч Голиафа и все с восхищением смотрели на это изделие. Пришли и его братья, отец и мать а также близкие родичи. Элиав был очень возмущен и высказал все Давиду.
– Ты Давид всегда был проблемой, и теперь мы вынуждены скрываться. Когда мы услышали что ты в бегах, мы уехали с семьями в горные наши дома. Саул рано или поздно начнет и нас искать. И во всем этом виноват ты Давид и твоя гордыня. Неужели непонятно было что никаким царем тебе не стать, а старый пророк просто использовал тебя в своих целях. И что нам теперь делать?
Давид не знал что ответить. Ему на помощь пришел незнакомец, пришедший с родителями. Звали его Гад и взором он напоминал Самуила.
– Ты не прав Элиав, Самуил помазал Давида по велению Господа, и он поставит его царем. Саул своими преступлениями сам обрек своих потомков на немилость Господа и никогда им не стать наследниками Саула.
Давид же добавил:
– Я отправлю родителей в Моав.

Оттуда Давид пошёл в город Ми;цпе, что в Моа;ве, и попросил моавитского царя:
– Прошу тебя, пусть мои отец и мать поживут у вас, пока я не узнаю, что сделает для меня Бог.
Давид оставил их у моавитского царя, и они жили там всё время, пока он скрывался в убежище.
Когда отряд Давида увеличился до четырех сотен человек Гад сказал ему:
– Не оставайся в этом убежище, иди в Иудею. Людей у тебя много и скоро они вновь начнут грабить. К тому в пещерах тебя быстрее возьмут иди в боле удобные места.
Поэтому Давид ушёл оттуда в лес Хере;т.

Тринадцатая глава Кеила

Звезды одна за другой загорались в небесах, но луна еще не взошла, когда Давид вышел
из дому взглянуть на догоравший закат. Давид любил смотреть на небосвод и губы сами собой начали напевать рифму:
– Господь, наш Бог, как величественно твоё имя на всей земле!
Ты вознёс свою славу выше небес!
 Хвалой из уст детей и младенцев
Ты показал противникам свою силу,
Чтобы заставить врагов и мстителей умолкнуть.
 Когда я смотрю на небо, творение твоих рук,
На луну и звёзды, которые ты создал,
 То думаю: что такое смертный человек, что ты помнишь его,
И сын человеческий, что ты заботишься о нём?
 Ты поставил его немного ниже ангелов,
Увенчал его славой и величием.
 Ты дал ему власть над творениями твоих рук,
Всё положил к его ногам:
 Весь скот, мелкий и крупный,
Диких животных,
 Небесных птиц и морских рыб,
Всех, кто обитает в морях.
 Господь, наш Бог, как величественно твоё имя на всей земле!

Давид смотрел с холма на окрестности поросшие лесом. Они находились в низине чуть юго–западнее Кеилы. В местности Херет люди занимались выпасом овец, и разведением пчел добывая мед. Местный владетель принял их, дал жилье за защиту от грабителей.
Давид вздохнул полной грудью и огляделся. На востоке находилось Иудейское нагорье. Горы выглядели обманчиво близкими, и казалось именно там нужно укрываться от Саула…

– Давид на горизонте люди? – подал голос
Авишай. – Не похожи они на нашего гостеприимного хозяина. Что–то их многовато!
Давид лениво повернулся, разминая руки. Авишай был его племянником и привел с собой двух своих братьев Иоава и Асаила.
– Может пастухи или торговцы с Хеврона, с юга, – ответил он
Авишаю. – Помнишь, гостили здесь и еще собирались идти под нашей охраной в Гат? Что ж, как раз и пора… – однако потом он вгляделся из–под руки и встревожено поправился: –
Нет, Авишай, знаешь, ты был прав, их и в самом деле многовато… Поднимай–ка, Авишай, тревогу!

Отряд приблизился и в сумерках казался очень большим. Лучники ждали на крыше другие затаились за частоколом… но тут вперед вышел видимо предводитель, громко окликая:
– Эй, в доме! Мы пришли в гости к Давиду сыну Иессея? Того кого Самуил помазал в цари Израиля?
– Я Давид и если вы пришли с добрыми намерениями, то добро пожаловать.
– Меня зовут Иоше;в–Башшеве;т, а это мои товарищи  Элеаза;р, сын До;до и Ша;мма, сын хараритя;нина А;ге. А также две сотни человек пришедших к тебе Давид.
– Я помню вас троих. Вы были среди гарнизона в Лахише. Очень жаль, что ваш князь вывел вас на поле под колесницы филистимлян.
– Только не говори мне про него! Редкий был негодный человек. Сложил свою буйную голову он на том поле и пусть Господь примет его душу.
Давид нынче был за хозяина, поскольку владетель имения,
Хул, уехал на несколько дней по делам. Зажглись масляные лампы, слуги принялись накрывать в доме длинный стол.
– А теперь, предводитель Давид, расскажи–ка нам, как это ты с горсткой людей сводишь с ума Саула, что он ни спать, ни есть не может, – потребовал Иошев.
– Мне интересно, – сказал Давид, – как это ты выведал, о чем думает царь Саул?
– Ну, с этим–то просто, – усмехнулся Иошев. – Дело в том, что об говорят все кто видит лицо Саула. Он ищет тебя, рассылая своих слуг. А в Хевроне встретили мы Авиафара сына Первосвященника Ахитофела. Рассказал он нам, что Саул перебил восемьдесят восемь священников в Нове руками Доэга. Мы решили, что с таким царем нам не по пути.
Пока шло обсуждение последних событий, Давид горел от нетерпения, хотелось крикнуть: Иошев!.. Ты ведь
был в Гиве – где Мелхола?!..
Он уставился в свою кружку и сказал только:
     – Мне нечем особенно хвастаться, господа… Наш уважаемый Гад, заранее узнал об опасности и мы ушли из Адуллама.
Гад впервые поднял голову:
– Господа мои, только не верьте на слово нашему юному предводителю, чья скромность сравнима разве что с его воинскими делами. Что же до меня, я – всего лишь говорю слово Господа. А что, неужто даже в Гиве об этом прослышали?
– Как раз перед началом сбора зерновых, – ответил Иошев. – Вскоре после того, как Саул отдал свою дочь Мелхолу в жены Па;лтию, сыну Лаи;ша, из Галли;ма. Поэтому Давид тебя больше ничто не связывает с царской семьей.
Все это время Давид сжимал руками край стола с такой отчаянной силой, что пальцы, казалось, готовы были вдавиться в твердое дерево. Ему не хватало воздуху. Наконец он
сумел кое–как выговорить:
– Где она… теперь?..
Он смотрел на Иошева, и тот ответил:
– Мелхола? Я точно не знаю, но скорее всего в Галлиме у своего мужа.
Давид резко встал и, попрощавшись, вышел. Он едва сдерживался, чтобы не пуститься бегом. Слезы душили его… Вот все и кончилось, мир рухнул. Добравшись к себе,
он упал на кровать и разрыдался. Он знал, что это не по–мужски, но ничего поделать не мог…
Потом на его плечо легла чья–то рука. Он приподнял голову и увидел Гада, и в глазах пророка ему померещилось сочувствие.
– Не излечит ли Господь мое сердце?
– Сердца не разбиваются, – отвечал Гад. – А если даже и разбиваются, то быстро срастаются вновь, согретые теплом новых весен. Между прочим, девушка, что чистит тебе одежду, очень
ласково поглядывала на тебя.
Давид беспомощно произнес:
– Если бы я тогда забрал ее с собой…
– И ты погубил бы ее. Либо филистимляне отобрали бы ее либо сам царь перевернул бы всю землю в поисках дочери. А так есть у тебя возможность вернуть ее, когда станешь царем.
Давиду безумно захотелось ударить Гада… Его лицо жалко исказилось, он выкрикнул:
       – Ты не знаешь! Ты не… Нет! Я поеду за ней, она ждет меня…
Пророк присел рядом с ним на кровать.
– Что ж, как хочешь. Может, тебе даже удастся добраться до какого–нибудь города… а потом тебя схватят и убьют. Когда–нибудь, я надеюсь, поймешь, что в этом мире за кого–то цепляться – значит отнимать шанс у обоих.
Потом пророк сказал:
– Доброй ночи, молодой вождь. Завтра – новый день! Нас ждут горные дороги и великие битвы!

Окончательно он пришел в себя, лежа в постели. Черноволосая Ахиноамь сидела подле него, держа на коленях чашку бульона. Увидев, что Давид зашевелился, она поднесла к его губам деревянную ложку. Давид с жадностью выпил горячий бульон, душистое варево… Потом, поблагодарив девушку, попросил ее сходить за пророком.
– Он ушел вопросить Господа, – Ахиноамь опустила глаза и некоторое время молчала. – Ничего… я хочу сказать, он мне рассказал причину твоих недугов. Любовь это как болезнь, но я не испытывала ее?
– Болен? Я?.. Да нет! Но она спасла меня а я бросил ее там и теперь Мелхолу отдали другому.
– Я завидую твоей женщине, что ты так ее любишь. Мне, возможно, такое никогда не испытать.
– Откуда ты Ахиноамь и как оказалась среди нас.
– Я из Изрееля попала в плен к филистимлянам. Потом смогла бежать и попала в господство в имение возле Кеилы. Услышав о тебе, решила бежать и оказалась среди вас.
– А если бы, – спросил Давид, – мы смогли вернуть тебя в твой дом?..
Ахиноамь смутилась:
– Я… я не знаю. Дом мой далеко и к тому же после всего что было со мной меня и замуж никто не возьмет. Позволь я буду ухаживать за тобой.
– Я не против… – сказал Давид и вдруг спросил: – там у тебя есть жених?..
– Нет, теперь уже нет...
      Оказывается, она легко и часто краснела:
– Я буду всегда рядом, иначе кто–нибудь из твоих людей захочет стать мне другом.
Вот так они болтали о том и о сем, пока не стало смеркаться. Тут Ахиноамь, спохватившись, упорхнула готовить ужин.
Давид закрыл глаза и стал думать о том, что он, должно быть, в самом деле, выглядел прескверно, валяясь на кровати …
И все–таки этот день определенно доставил ему не одни только огорчения.

Хул вернулся утром и, увидев пополнение среди людей Давида, решил обсудить планы дальнейшего пребывания такой большой группы.
Что же касалось планов на будущее все, пребывали в полной
растерянности. Но, по словам Хула, скрываться далее не представлялось возможным. Как только Саул вернутся с северного похода, он наверняка перевернет всю Иудею вверх дном, выискивая
беглецов. Кто–то предложил кочевать, не задерживаясь подолгу.
– С одной стороны, вас слишком мало, с другой – слишком много, – сказал Хул. – Слишком много, чтобы жить подобно разбойникам, что гнездятся в ущельях и порою грабят наши стада. И слишком мало, чтобы поднять Иудею против войск Саула…
– Кто хочет – всегда может сдаться на милость царя, – заметил Иошев.
– Не выйдет: мы все корень Иессея, – ответил Авишай, а Асаил добавил:
– Не забывай, что случилось в Нове. Он не пощадил даже первосвященника. Право слово, Иошев! Верить в благородство нашего царя уже поздно после резни в Гаваоне и избиения в Нове…
– Нет братья мои, – прозвучал хрипловатый голос Иоава. – Разве не видно, что эти грозные военные проверяют нас, выясняя, можно ли нам доверять? – и
повернулся к Иошеву: – Вот что, хватит уже нас проверять! Мы все здесь пришли к Давиду по разным причинам и не выживем, если не будем доверять друг другу, как себе самим! Мы, племянники Давида, сражаемся ради него, и потому что иначе нас просто зарежут как тех священников. Да, мы пробовали договориться с князем Иуды. Но он боится Саула и требует выдачи Давида. Так что мы теперь с вами… но что делать мы не знаем.
Иошев усмехался – он хотел узнать и все услышал. Потом покачал головой, мрачнея:
– Захватить какой–нибудь оазис на юге в пустыне и ждать там смерти Саула… иного пути я, честное слово, не вижу.
– А не попробовать ли вам пробиться в Гат, большой отряд всегда примут на службу, и Саул не посмеет вас тронуть? – вставил слово Гад.
– Нет, нет, – раздалось со всех сторон. – Ничего не получится, царь Ахиш – самый ярый враг Израиля.
– А я слышал, что он человек щедрый, – сказал Асаил. – Говорят, он одаривает своих слуг!
Давид сомневался в этом плане.
Когда Хул упомянул, что филистимляне грабят окрестности Кеилы, он принял решение.
– В Гат мы всегда успеем уйти, а пока предлагаю заняться спасением людей. Филистимляне грабят Кеилу и потому нам нужно идти и показать людям, что мы не разбойники.
Элиав старший брат Давида от удивления сказал:
– Нам страшно даже здесь, в Иудее. Как же мы пойдём в Кеи;лу против филистимского войска?
– Господь ведет нас и не допустит нашей гибели, – уверено произнес Давид.
Когда Элиав попытался возразить его перебил Гад.
– Господь пообещал отдать филистимлян в наши руки. Неужели мы будет возражать против воли Господа, в таком случае, чем мы лучше Саула.
После таких слов возражать больше никто не стал.


Путник приближался по дороге к хорошо укреплённому городу. В воздухе ещё чувствовался дым пожаров, следствие недавних набегов филистимлян. Но люди уже свободно перемещались по дороге к городу, и путник поспешил к воротам.
Ворота города были открыты, но усиленный отряд свидетельствовал, что горожане боятся повторения набега. Одинокий путник никого не заинтересовал, тем не менее, он подошёл по виду старшему из стражников и спросил, как найти Давида сына Иессея военачальника.
Стражник удивился вопросу и задал встречный:
– А кто его ищет?
Странник представился:
– Я Авиафар сын первосвященника Ахитофела.
Стражник ещё больше удивился и сказал идти до северных ворот, там рыночная площадь вокруг неё стоят дома старейшин города.
– Там поспрашивай, в одном из домов он живёт.
 Авиафар поправив котомку, пошёл в город, пройдя по улицам, он держал направление на север и иногда спрашивал, как лучше пройти до северных ворот. Наконец он дошёл до больших домов и узнал, в каком именно доме расположился Давид.
Когда Давиду сообщили, кто хочет его видеть он был очень удивлён, тем не менее, он поспешил во двор и обнял Авиафара к удивлению многих.
Авиафа;р сообщил Давиду, что Сау;л убил священников Господа. Давид сказал Авиафа;ру:
– Я знал, что эдомитя;нин Доэ;г обязательно всё расскажет Сау;лу, потому что в тот день он был там. Это я в ответе за смерть всей семьи твоего отца. Оставайся со мной, не бойся. Кто хочет убить тебя, хочет убить и меня. Я буду тебя защищать.
Авиафар между тем говорил:
– Я всё это время находился в Хевроне, когда прибыли гонцы я услышал, что Саул приказал подготовить провиант и людей для похода в Кеилу. Саул придёт сюда за тобой Давид, и совершит то же что он сделал в Нове со всеми священниками.
Давид был удивлён и задумчиво протянул:
– Возможно, жители Кеилы встанут на мою сторону, а затем и Иудея.
Авиафар сказал:
– Я взял с собой эфод может вопросить Господа.
Давид утвердительно кивнул головой, и они направились в удобное помещение, где Авиафар подготовившись сосредоточено начал кидать Урим и Тумим.
Давид смотрел на Эфод и начал говорить:
– Господь, Бог Израиля, твой слуга услышал, что Сау;л собирается прийти сюда и из–за меня разрушить город. Отдадут ли меня жители Кеи;лы в руки Сау;ла? Придёт ли сюда Сау;л, как слышал твой слуга? Господь, Бог Израиля, прошу, ответь своему слуге.
Авиафар кинул жребий.
– Придёт, – был его ответ.
– Отдадут ли жители Кеи;лы меня и моих людей в руки Сау;ла?
Авиафар вновь кинул жребий.
– Отдадут, – вновь был ответ священника.
Давиду было тяжело в это поверить. Он разгромил филистимлян спас Кеилу, спас все их гумна. И теперь они его предадут.
– Я соберу своих людей, но думаю итак понятно, что нужно уходить, а ты располагайся, я попрошу, чтобы о тебе позаботились.

Вечером Давид со своими людьми был на ужине у главы старейшин города. Они все пили и много ели, а Давид все гадал, неужели и после этого его предадут Саулу.
Слегка одурманенный выпитым, Давид все–таки задремал и проснулся, как от толчка, когда к нему постучавшись, вошел Авишай:
– Ну, здесь и местечко! К тебе еле пробился!..
– Не злись, не стоит, – сказал Давид.
Давид сел на постели, стараясь вытрясти из головы остатки хмеля и сна.
– Ну что там еще?.. – спросил он устало.
Он подошел к Давиду вплотную:
– Разговор этот очень тяжелый. Только, пожалуйста, не
сердись. Скажи, какие у тебя отношения с Ахиноамь?
Давид почувствовал, как кровь прихлынула к лицу.
– Выходит… Ахиноамь покорила и твое сердце?
– Да нет, что ты. Для нас всех она боевая подруга.
– Но есть же кто то кто тронул и твое сердце?
Авишай беспокойно шевельнулся.
– Я пришел сказать тебе: Ахиноамь грозит опасность, которую только человек большой власти может отвести от нее.
– Власть имеющий? Я?..
– В общем, – сказал Авишай, – глава старейшин города уведомил Ахиноамь, что ей надлежит явиться к нему на ужин нынешней ночью.
Давид на миг задохнулся от боли, пронзившей сердце. Потом глухо зарычал:
– Я убью его…
И рванул одеяло, спуская ноги на пол.
– Не так легко это, – отрезвил его Авишай. – Там столько охраны и отношения с властями разорвем.
– Но неужели она пойдет? Нет! Она должна отказать ему! Она теперь наша и никто не смеет больше трогать ее. Я соберу людей, и мы выкинем его из окна опочивальни!..
Авишай вздохнул.
– Я говорил с ней об этом и Хуший тоже. Она не хочет, чтобы ее защищали. Она боится, что в таком случае Иудея откажется воевать за тебя… К тому браки такого уровня всегда заключались ради союзов господ.
– Ахиноамь не такая важная птица чтобы ради нее Кеила пошла в смертельную схватку с Саулом. Пришли ее ко мне, я сделаю ее своей женой и тогда ее не тронут.

…Ахиноамь подошла так тихо, что он едва услыхал ее шаги в коридоре. В неверном свете масляного светильника, он увидел, что она была одета в белое платье.
– Ахиноамь… – прошептал он и за руку втянул ее в комнату.
– Здесь ты в безопасности, – сказал Давид. – Присядь!
– Благодарю тебя, мой господин, – ответила Ахиноамь. Она глядела прямо перед собой.
– Здесь тебя никто не тронет, – повторил Давид. –
Короче, оставайся здесь столько, сколько понадобится.
Она ничего не ответила. Даже губы не дрогнули. Выждав немного, он сказал еще:
– Неужели ты правду пошла бы к владыке нынешней ночью?..
– Это мой долг господин Давид.
– Господин! Я не господин тебе, я всего лишь обычный человек!..
     – Я не смогу остаться здесь  иначе вас объявят блудником, единственная причина только если...
– Я должен тебя защитить! – крикнул он. – С этого дня ты моя жена!..
И прежде, чем она успела ответить – бросился к ней и обнял ее.

На другой день владыка соизволил всего однажды покинуть свои покои, – и лицо его, ничего хорошего не предвещало. Поэтому Давид, совершив обряд бракосочетания, собрал своих людей и ушел из Кеилы.

Четырнадцатая глава Лицом к лицу

Останавливаясь в городках и селениях, Давид часто пел. На вопрос как его зовут, он отвечал, что его зовут Давид, и некоторые говорили: «Кажется, нашего тысяченачальника так зовут». Иногда спрашивали, не сын ли это Саула. Его сердце осталось в Гиве, но часто он думал о предсказании Самуила и о проклятии, тяготевшем над родом Саула.
Враги были повсюду: люди Саула и филистимляне. Когда они появились на Соленом море на северном побережье в селении, они узнали от рыбаков, что люди из Гивы приходили спрашивать, не видели ли они молодого человека по имени Давид.
Поэтому оставаться там не стали и ушли в пустыню, вернувшись в Иудею, и достигли Зифы. Давид начал вновь охранять стала от грабителей с юга, и получал пропитание в местных селениях. Давид думал о том, что Вифлеем в двух днях ходьбы. Может быть, повернуть туда со своим отрядом? Но вес меча возвращал его к действительности.
Вечерами Давид смотрел на луну. Прошел месяц, Давид спрашивал себя, а не поторопить ли слова Самуила? А остальные, Мелхола, Ионафан, что они? Забыли ли они его?
Он пас стада со старым пастухом, когда увидел на дороге пыль, поднимающуюся от каравана.
– Что делают эти люди в наших краях? – проворчал старый пастух. Он положил руку на свой кинжал. Окрестности кишели грабителями, но они передвигались группами по пять шесть человек, а этих было намного больше. Кроме того, грабители никогда не садились на ослов, только на верблюдов.
Его рука сжала кинжал, и он нахмурил брови, когда маленький караван свернул с дороги, чтобы ехать по тропе, ведущей к ним. Давид встал, и волнение охватило его. Он бросился к первому всаднику.
– Ионафан! – крикнул он, ветер пронес это имя над тонкими стеблями полыни, васильков и мясистых лютиков, которые заполняли долину. Первый всадник остановился, быстро спрыгнул на землю и подбежал к Давиду. Они крепко обнялись.
– Я чувствовал себя брошенным! – выдохнул Давид.
– Как видишь, я здесь! – ответил Ионафан, смеясь.
Другой всадник тоже спешился: это был Наарай. Весь караван остановился под нахмуренным взглядом старика.
Авиафар и другие вернулись с охоты, шесть человек из прибывшего отряда первыми бросились к Давиду, обрадовавшись встретить здесь своих друзей. Атмосфера радости заполонила все – вокруг слышались лишь восклицания и смех.
– Но что говорит Саул? – спросил Давид, повернувшись к Ионафану и Наараю.
– Какой вес имеет то, что может сказать Саул? – ответил Наарай. – Царь медленно сходит с ума, и мы ждем тот день, когда слова Самуила исполнятся.
Давид вздрогнул от неосторожно произнесенных слов. Молчавший до этого Ионафан положил руку на плечо Давида.
– К тебе придут люди, когда Саула не станет и их будет много, – сказал он. – Теперь я знаю, что это ты будешь царствовать в Израиле. Не бойся, мой отец Сау;л не найдёт тебя. Ты станешь царём Израиля, а я буду вторым после тебя. И мой отец тоже знает это
– Да хранит тебя Господь! – прокричал Давид. – Пусть то, что ты сказал, сбудется!
И, чуть помедлив, на одном дыхании выпалил:
– Мелхола!
Выражение лица Ионафана ответило раньше слов:
– Она жива и здорова, но она несчастлива.
Он посмотрел на Давида печальными глазами.
– Мой отец рассердился на нее за твой побег. Он отдал ее в жены другому.
– Я слышал об этом! – сказал Давид.
– Ей надо было идти с тобой, – сказал Ионафан. – И я тоже должен был идти с тобой.
Давид долго молчал. Он подумал, что его помолвки с двумя дочерьми Саула, Мерав и Мелхолой, никому не принесли счастья. И, чтобы отвлечься, он повернулся к Ионафану, и спросил его:
– Вы из Гивы приехали такими вооруженными? Вас могли заметить!
– Нет, – ответил Ионафан, – мы ехали не такой длинной дорогой. Мы прибыли из Шефелы близ Лакши, где мой отец и Авнер готовятся штурмовать филистимский город.
– А первое сражение?
– Именно оно вынудило филистимлян уйти на юг.
– Ну, тогда не должен ли я присоединиться к вам? – воскликнул Давид.
Ионафан медленно опустил голову.
– Нет, Давид. Предательская стрела не заставит себя ждать. Это сражение не твое. Я не знаю почему, но мне кажется, что солнце моего отца на закате. Нет, я снова повторяю: это не твоя битва.
– Но не должен ли я защищать мой народ? – возразил Давид.
– Это еще не твой народ, – сказал Ионафан. – Для начала ты должен выжить, Давид.
Это было почти слово в слово речью Самуила. Давиду было запрещено рисковать своей жизнью. Любовь нашла те же слова, что и божественное провидение. Затем они заключили соглашение перед Господом, и Давид остался в Хоре;ше.
– Мне пора ехать к своему отцу и моим братьям, – сказал Ионафан. Он сел на мула, помахал рукой и уехал. Вскоре вдалеке виднелась лишь тень всадника в облаке пыли.
Сгорбленный, безучастный к шуму, поднятому молодыми людьми, старый пастух внимательно наблюдал за этой сценой, подложив руки под подбородок.
– Так это ты – тысяченачальник Давид, – сказал он, когда Давид подошел проститься с ним. – Я сказал себе…
– Что ты сказал?
– Я сказал, что этот юноша слишком красив, чтобы над ним не было божественного знака.

Давид и его люди расположились в небольшом поселении, и местный глава поселил их в своем доме. Он угодливо накрывал столы и щедро угощал но Давида не оставляло чувство подозрения. Поэтому за ужином ничего не обсуждали. И только потом, отослав хозяина и слуг подальше, принялись говорить.
Шамма прибыв из Хеврона начал говорить что, проводив Ионафана, они разбились на небольшие отряды и начали говорить что под рукой Давида не менее десяти тысяч воинов.
– Это большая ошибка, – недовольно произнес Иоав.
– В Хевроне стоит довольно большой корпус воинов и потому они не осмелятся выступать одни.
– Не согласен, – мрачно произнес Иоав, – Ну рассказывай дальше.
– Мы объехали много городков и повернули обратно.
– Я мыслю так, – начал Иоав, – Сейчас тысяченачальник в Хевроне постарается запереть нас здесь до подхода войск Саула. Придется нам опять уходить и лучше к Соленому морю.
Авишай также был в сомнении.
– Уходить нужно, но если Саул соберет большие силы, то из пустыни нам не вырваться. Нужен отдых перед большим походом в пески.
– Вернется Иошев и все нам расскажет а потому отдых нам необходим, – сказал Давид, – Но мне больше интересно откуда здесь такое большое войско. Зачем держать в Хевроне столько воинов.
– Я думаю это связано с последними набегами филистимлян, – сказал Иоав, – Скорее всего Саул готовит поход против Гата вот и собрал такую силу.
– Все сводится к тому, что рано или поздно мы уйдем в Гат, – мрачно подытожил Давид.
В течение дня походили люди, посланные Иошевом пожелавшие идти с Давидом. К вечеру приехал сам Иошев и Иоав начал выговаривать ему за необдуманные поступки. Давид урезонил двух своих самых ярых командиров.
Он задумался над тем, что даже его брат Элиав смирился и признал, что вел Давида все это время Господь и Самуил был прав. Но его племянники сыновья старшей сестры Давида Церуи считали себя особо приближенными из–за родства. Давид уже чувствовал, что в будущем они доставят ему много неудобств, но и прогнать их не мог.

О передвижении войск из Хеврона по–прежнему ничего не было слышно, но Иошев рассказал, что дороги точно вымерли.
Следовало при первой возможности двигаться в пустыню. Иошев предложил разослать гонцов до Хеврона и следить за любыми передвижениями войск.
В это время Авишай уловил внимательный и явно недобрый взгляд главы селения ловившее каждое слово. Мгновенно вскочив, Авишай схватил того за грудки:
– Пес лживый! Ты что же шпионишь здесь?! Собрался продать нас за серебряные монеты? Братья держите его, я насыплю ему монет полную глотку, чтобы побыстрее добралась до брюха!
Заливаясь слезами, старейшина упал на колени.
– Я бедный человек!.. – рыдал он. – Вас проклянут в Скинии у жертвенника… Я никому, никому не скажу ни единого слова, только, пожалуйста, не убивайте меня…
Но Авишай не слушал его. Он готов был прямо сейчас же выволочь его во двор и, не дрогнув прикончить – но Давид протестующее поднял руку:
– Так не поступают в Иудее! У нас не принято убивать за дурные манеры. Сперва докажи, что он нарушил закон. Он мне тоже не нравится, но никакого преступления за ним я пока что не вижу!
Между тем на крики сбежалась чуть не половина отряда. Давид
с удивлением услышал одобрительный ропот, встретивший его слова. Авишай с не меньшим удивлением обвел глазами лица воинов… и выпустил старейшину. Тот на карачках подполз к Давиду и попытался облобызать его руку. Давид отпихнул его:
– Поди прочь.
Они покинули селение ночью, при факелах, под моросящим дождем. Дорога в темноте ночи показалась много длиннее, чем днем.

Давид прожил год в изгнании, за это время беглец стал настоящим владыкой юга Иудеи. Личное войско, средства к существованию, женщина – красивая и любящая … Что могло испортить жизнь Давида, напоминавшую сон? Но по–настоящему Давид не был царем, и все время опасался нападения Саула. Он часто думал, не ошибся ли Самуил?
Но теперь он видел, что нужен предводитель, чтобы объединить иудеев в один народ и усмирить филистимлян, а также их союзников хананеев. Настоящее царство, мечи, и копья которой заблестят на солнце Господа! Превратить угнетенных в победителей! Осуществить мечту отцов: настоящая Земля обетованная! Каким далеким казалось это!
После освобождения Кеилы Саул понял, что Давид вновь стал силен и опасен. Зифеи шли к нему с доносами и царь начал готовить поход на юг против собственных соплеменников.
Давид стоял лагерем на холме Хахила близ Хореша в очень труднодоступных местах и разослал своих лазутчиков. Несколько раз его люди видели воинов Саула и их военачальника Авнера. Но эти вылазки не переросли в сражение. Авнер не решился напасть кроме того здесь были воины Ионафана и его братьев и они также держались в стороне от сражения.
Лазутчики, донесли, что сам Саул и его отряды были в дневном переходе. Несомненно, у него были проводники Зифеи.
– Говорил я надо повесить того старейшину, – хмуро произнес Авишай.
– Возможно, это он, а возможно и нет. Мы не позволим окружить себя здесь, – сказал Давид.
Они ушли южнее к Маону и направились в пустыню к скале. Саул, узнал об этом, поскольку тоже свернул свои отряды в ту же пустыню. Отряды Саула и Давида разделяла скала, столкновение было неизбежным.
Саул отправил по горной тропе треть своих людей, а сам пошел в обход скалы, стремясь взять людей Давида в клещи. Давид уже готовился к смертельной схватке, хотя и видел, что позади идут люди Ионафана. Они не торопились его нагонять, и Давид понимал, что это его возможность уйти. Однако внезапно Ионафан остановился и пошел в обратную сторону.
Давид ожидал западни от Саула, но лазутчики, поднявшись на скалу, сообщили, что и Саул уходит. Давид, посмотрев на Хушия, сказал:
– Пойди за ними и узнай что случилось.

Лишь вечером Хуший вернулся и доложил:
– Я догнал их и смог сделать вид, что из слуг Саула. Все говорили о нападении филистимлян. Походу, узнав, что Саул занят на юге они решили напасть на Гиву.
Давид обдумал ситуацию и решил.
– Саул еще вернется, поэтому уходим в пустыню, там места трудно проходимые и потому Саулу будет тяжело нас найти.
 
Давид и его сторонники продолжали свое отступление на восток, где они надеялись найти другое укрепление, Эн Геди, оазис на берегу Соленого моря. В Эн Геди имелись удобные пещеры, которые могли послужить им хорошим укрытием и где они могли, не опасаясь внезапного нападения, провести ночь.
Вторжение филистимлян было недолгим и Саул, пополнив ряды воинов до трех тысяч человек, вернулся на юг. Ему сообщили, что Давид ушел в пустыню к Эн–Геди и он направился на восток. Когда Давид узнал об этом, то спрятался со своими людьми в пещере. Они смотрели вниз на овечий загон, возле которого стояли воины Саула и не знали, что им делать.
В это время к пещере начал подниматься человек.
– Наверное, послали проверить пещеру, – предположил Асаил.
Давид, присмотревшись, тихо произнес:
– Это Саул все прячемся.
Они ушли вглубь пещеры.
Саул зашел и осмотрелся. Он снял одежду и ушел в темноту одного из проемов. Давид понял, что Саул зашел по нужде. Кто–то прошептал ему в ухо:
– Сегодня Господь отдаёт твоего врага в твои руки, делай с ним что хочешь.
Давид подкрался и отрезал край безрукавного халата Сау;ла. Но потом Давида стала мучить совесть за то, что он отрезал край халата Сау;ла. Он сказал своим людям:
– Я не поступлю так с моим господином, потому что он помазанник Божий. Господь будет недоволен, если я причиню вред помазаннику божьему.
Так Давид удержал своих людей и не разрешил им напасть на Сау;ла. Сау;л вышел из пещеры и пошёл дальше.
Тогда и Давид вышел из пещеры. Он крикнул вслед Сау;лу:
– Царь, мой господин!
Сау;л оглянулся, и Давид, опустившись на колени, поклонился до земли. Саул оценил нацеленные на него десятки стрел и отсутствие собственных воинов.
Мертвенно бледный Саул смотрел на него, неотвратимо приближающегося, неспособный бежать.
Давид сказал Сау;лу:
– Зачем ты слушаешь людей, которые говорят, что Давид хочет сделать тебе зло?  Сегодня ты сам видел, что в пещере Господь отдал тебя в мои руки. Мне предлагали убить тебя, но я пощадил тебя и сказал: „Не подниму руки; на моего господина, ведь он помазанник Господа“. Отец, посмотри, у меня в руке край твоего безрукавного халата. Когда я отре;зал его, я не убил тебя. Теперь ты видишь, что я не хочу причинить тебе зло или восстать против тебя. Я не согрешил против тебя, а ты преследуешь меня и хочешь лишить жизни. Пусть Господь рассудит нас и пусть Господь отомстит тебе за меня, а я не подниму на тебя руки;. В древней пословице говорится: „Зло исходит от злодеев“, поэтому я не подниму на тебя руки;. Кого преследует царь Израиля? На кого охотится? На дохлую собаку? На блоху? Пусть Господь будет судьёй и рассудит нас. Он рассмотрит моё дело и вступится за меня, вынесет приговор и избавит от твоей руки.
Давид стоял в трех шагах от Саула, держа кусок плаща в левой руке, меч – в правой. Он смотрел царю прямо в глаза.
Когда Давид сказал это, Сау;л спросил:
– Твой ли это голос, мой сын Давид? – вскрикнул Саул срывающимся голосом старика, голосом гнусным, пропитанным ужасом и унижением, – и громко заплакал. – Давид, – сказал он в слезах, прижав руки к лицу.
Он пытался овладеть собой, чтобы скрыть ужас, который выдавали его плечи.
Он сказал Давиду:
– Ты прав, а я нет. Ты делал мне добро, а я платил тебе злом.  Сегодня ты доказал, что желаешь мне добра: Господь отдал меня в твои руки, но ты не убил меня. Если кто–нибудь встретит своего врага, разве он отпустит его невредимым? Господь вознаградит тебя за то, как ты поступил со мной сегодня. Теперь я знаю, что ты будешь царём и удержишь власть над Израилем в своей руке. Поклянись Господом, что ты не уничтожишь моих потомков после моей смерти и не искоренишь моё имя из рода моего отца.
И Давид поклялся Сау;лу.

Они долго стояли друг против друга. Накал ненависти и готовности убивать ослабевал между двумя предводителями и их воинами. В этот миг Давид уничтожил Саула. Он его раздавил, пощадив его, показав свое превосходство. Саул был царем, но в этот миг все его величие было уничтожено. Давид предоставил Богу решить дело с Саулом, а Давид выше этого.
К Саулу уже бежали его люди с криками. Он укутался в свой обрезанный плащ, и от этого его вид стал еще более жалким. Испытав всю чашу унижения, он повернулся спиной к Давиду и направился к своим людям. Скалы быстро скрыли его из вида. Давид постоял немного на месте, посмотрел на клок плаща, который он отрезал, бросил его на землю и не торопясь вернулся в пещеру.
Его люди смотрели на него удивленными глазами, в которых царило восхищение. Они не знали, что ему сказать.
– Ты действительно будущий царь, – прошептал Хуший. – Отныне даже Саул это знает.

Пятнадцатая глава Авигея

В следующем году после Пасхи пришла весть, что Самуил скончался. Его похоронили в Раме, около его дома.
Растерянный Давид услышал их слова и исчез до сумерек. Он отправился в Раму в сопровождении одного хетта Авимелеха. Людей было так много, что казалось, хоронят царя. Самуил был для всех больше чем царь. Они входили в просторный дом, чтобы простится с Самуилом. После прощания с Самуилом люди подходили к вдове Мириам, ее сыновьям и внукам и выражали соболезнования.
Завернувшись в плащ и надев капюшон, Давид сначала прошел незамеченным. Несомненно, он изменился за прошедшее время. В последний раз он был здесь три года назад. Теперь же опаленный песками и вечными скитаниями он выглядел не на свои двадцать шесть лет. Его узнала только Мириам. Когда она увидела его, она вскрикнула и обняла как своего сына.
– Умирая он говорил о тебе! Он крикнул, что Господь защитит тебя!
Однако весть о том, что Давид здесь, распространилась сначала по дому, потом наружу, потом за холм.
– Давид! Давид здесь!
Она разошлась в толпе заразительной дрожью и шумела, как ветер в высоких травах. И этот ветер носил несказанную и туманную надежду. Многие старейшины бросились к нему, обнимая его руки, плечи.
– Давид! Ты здесь! Конечно, ты здесь!
Это он был помазанный будущий царь Израиля.
А Авимелех смотрел по сторонам и узнал Доэга. Он хотел указать на него к Давиду, но тут на него набросился Эзер. Эзер один из самых сильных военачальников племени Гада, именно он помог Давиду в начале его скитаний, а затем вернулся к Саулу. Он набросился на него:
– Иди, Доэг, порочный раб, иди же, предавай Давида еще раз! Ну, беги к своему хозяину Саулу, чтобы рассказать, что Давид был на погребении Самуила, на котором ему было запрещено присутствовать! Пролей еще крови!
И он дал ему пощечину. Доэг сопротивлялся, двое мужчин схватили его за руки. Те, кто тоже узнал Доэга, прогнали его с церемонии.
А Эзер подошел к Давиду и положив ему руку на плечо сказал:
– Ты уже высоко взлетел Давид, и мы ждем час твоего возвышения. Но сейчас тебе лучше скрыться, потому что с уходом Самуила и Саула будут развязаны руки.
Давид послушал совета и, не задерживаясь, пустился в обратный путь.
Саул, услышав о чествовании Давида ничего, не предпринял. Но решил показать свою чистоту перед Богом и объявил охоту на всех Ясновидящих.


После такого чествования Давид стал опасаться, что Саул вновь пошлет свое войско против него. Поэтому он ушел в пустыню Паран где Саулу его никогда не найти. Однако он постоянно рассылал своих людей охранять стада в Кармиле, Маоне, и других местах. Владетели за охрану отплачивали провиантом.
На второй год своего пребывания в пустыне он узнал, что в Кармил прибыл владелец имения по имени Навал на стрижку овец, скот которого они часто охраняли.
Имея три тысячи овец и тысячу коз, не говоря уже о землях и долинах, Навал был влиятельным человеком. Давид отправил к нему десять человек.
Они вернулись через день вечером, раздосадованные и раздраженные. Навал прогнал их.
– Кто такой Давид, сын Иессе;я? Много стало слуг, убежавших от своих хозяев. И что, я возьму хлеб, воду и мясо, приготовленное для моих стригалей, и отдам каким–то бродягам?
Давид рассердился.
– Вооружитесь мечами! – закричал он. Он решил разобраться с навалом и со всеми его слугами.
Давид взял с собой четыреста человек и направился к горе на которой стоял Кармил. По пути он думал:
«Зачем я охранял в пустыне имущество этого человека? У него ничего не пропало, а он платит мне злом за добро. Пусть Бог сурово накажет врагов Давида, если до утра я оставлю у него в живых хотя бы одного мужчину».
Подойдя к горным тропам, они неожиданно встретились с целым караванов возглавляемым женщиной. Она ехала на ослице,  а ее слуги вели ослов с поклажей. 
Женщина двигалась по дороге, и Давид пошел встречать чужеземку, удивленный еще больше. Она была красивой. Она осмотрела Давида с ног до головы, и показалось, что она его узнала.
Увидев Давида, Авиге;я быстро спустилась с осла. Она упала перед Давидом на колени и поклонилась до земли. Припав к его ногам, она сказала:
– Мой господин, пусть вина будет на мне. Позволь мне говорить с тобой. Выслушай твою служанку. Прошу, мой господин, не обращай внимания на этого скверного человека. Он таков, каково его имя: его зовут Нава;л, вот он и ведёт себя безрассудно. А твоя служанка не видела людей, которых ты посылал. Мой господин, клянусь Господом, живым Богом, и твоей жизнью, что это Господь не даёт тебе пролить кровь и мстить за себя. Пусть твои враги и те, кто хочет причинить зло моему господину, станут такими, как Нава;л.  А этот подарок, который привезла моему господину его служанка, отдай своим людям. Пожалуйста, прости грех твоей служанки. Господь обязательно упрочит дом моего господина, ведь ты ведёшь войны Господа и за всю жизнь не сделал зла. Если кто–нибудь станет тебя преследовать, чтобы убить, то жизнь моего господина будет надёжно сохранена у твоего Бога, а жизнь твоих врагов он метнёт, как камень из пращи.  И когда Господь сделает моему господину всё доброе, что обещал, и поставит тебя вождём Израиля, ты не будешь раскаиваться и сожалеть, что напрасно пролил кровь и отомстил за себя. Когда Господь воздаст добром моему господину, вспомни свою служанку.
На это Давид сказал Авиге;е:
– Слава Господу, Богу Израиля, который послал тебя сегодня мне навстречу! Твоё благоразумие достойно хвалы! Пусть Бог благословит тебя за то, что ты удержала меня сегодня от мщения и кровопролития. Клянусь Господом, живым Богом Израиля, который не дал мне причинить тебе зло! Если бы ты не поспешила мне навстречу, до рассвета у Нава;ла не осталось бы в живых ни одного мужчины.
Давид не смог сдержать довольной улыбки. Двести хлебных лепёшек, два больших кувшина вина, пять освежёванных овец, пять сат жареных зёрен, сто лепёшек изюма и двести лепёшек инжира. Авигея не бросалась словами.
Давид принял от неё то, что она привезла, и сказал ей:
– Иди домой с миром. Я исполню твою просьбу.

Давид с отвращением думал о расправе, которая могла угрожать ей по возвращении. Он проводил ее и ее слуг почти до владений Навала. Более того опасаясь расправы над ней он дал ей трех своих людей под видом погонщиков.

В первый раз за последние недели они пировали. Стол был простым, но обильным, однако вино текло не менее скупо, чем обычно. Давид мало пил в этот вечер, вспоминая Авигею. Своей мудростью и кротостью она покорила сердце Давида, и он жалел, что Авигея была замужем. Иногда он ловил себя на мысли, что Навала все же надо было убить, и сделать прекрасную Авигею свободной.

Вскоре его люди принесли ему известия о происшедшем в доме Навала. В это время Нава;л пировал по–царски, он был весел и очень пьян. Авиге;я ничего не сказала ему до утра. А утром, когда Нава;л протрезвел, жена обо всём ему рассказала. Навал пришел в бешенство, задыхаясь от ярости, он попытался ударить жену, но с хрипом упал. Авигея позвала слуг, которые отнесли его на постель, а потом послала за лекарем.
Десять дней он лежал на постели и лекари разводили руками. На десятый день он захрипел и умер. Авигея стала вдовой. Великодушие сразило жадность.
Услышав, что Нава;л умер, Давид сказал:
– Хвала Господу, который отплатил Нава;лу за нанесённое мне оскорбление и не дал своему слуге совершить зло, а зло Нава;ла Господь обратил на его же голову!
Давид посмотрел на трех своих людей принесший ему эту весть и сказал:
– Идите к Авигее и скажите ей что я хочу видеть ее своей женой.

Затем Давид послал сказать Авиге;е, что хочет жениться на ней.

Праздник был пышный, такого в Кармиле еще никогда не видели. Авигея сидела справа от Давида, Ахиноам слева. Одна была роскошна, другая худощава. Они были как абрикос и финик. Он возложил на их головы венки из лавра и роз.
Ночь была разделена между абрикосом и фиником. И Давид подумал, что лучший способ любить женщину – это иметь другую, так как, вкусив меда одной, лучше чувствуешь кислинку другой. Итак, он посадил пальму и абрикос. Поняли ли они это? Они воздержались от слов, издавая только вздохи или короткие крики, как вскрикивают ночью птицы.
На заре Авигея встала умыться. Ахиноам принесла ему чашу миндального молока с сушеным виноградом. Следовало ли его будить? Лучше предоставить эту честь солнечному лучу. Ахиноам не испытывала ревность поскольку Давид женился на ней чтобы спасти ее от посягательств.
Она сразу же все рассказала Авигее и две женщины не стали соперничать из–за Давида.

Шестнадцатая глава Последняя схватка

После двух лет скитаний по пустыне Паран Давид вернулся в Иудею. Навал был вдовцом, недавно женившимся на Авигее поэтому переход наследства к ней а затем к Давиду обозлил его сына и мужа дочери Навала. Попытка отобрать имения в Кармиле и Маоне ни к чему не привели.
Начались судебные тяжбы, и здесь уже все судьи не захотели брать это дело и потому Давид сам призвал на суд родичей Навала. Он отдал земли в Маоне родичам Навала. После такого судебного решения многие иудеи пошли к Давиду со своими тяжбами. Этому способствовало то, что Саул после смерти Самуила так и не возложил на себя Судейство.

Саул стоял у стен Иерусалима, который раз он уже пытался выгнать всех ворожеев и гадателей из земли израильской и всех её городов. Но получилось это только в землях Вениамина, во многих городах всё ещё жили хананеи и они не подчинялись приказом Саула.
Он приехал в Иерусалим, чтобы изгнать всех ворожеев из города. Но его не пустили в город, а все жители стояли на стенах и смеялись. Саул кричал:
– Если вы не будете подчиняться, то нам придётся этот город сжечь дотла.
В ответ Саул услышал:
– Попробуй сначала его взять царь с обрезанным плащом.
В сильном гневе Саул пытался захватить город, но стены были слишком высокими и расположен город был на высокой горе, поэтому воины его не смогли подойти даже к стенам.
разъяренный Саул вернулся в Гиву, там его уже дождалось посольства из Зифы. Они поднесли ему красивый бронзовый доспех и к нему шлем и копьё. Саул был восхищён таким подарком, а когда услышала их речь, то понял что он всё ещё для иудеев царь.
– Давид скрывается на холме Хахи;ла, что напротив Иешимо;на. По что царь позволяешь своим слугам вершить суд и расправу. Давид учинил расправу и убил хозяина имения Навала, а его жену Авигею насильно забрал себе в жены. Он присвоил себе имение Навала и судит земли от Кармила до Вифлеема и Адуллама.
Эту речь произносил муж дочери Навала недовольный, что все отданное Давидом забрал себе сын Навала. Он правильно все рассчитал, и Саул пришел в негодование. Пока Давид был в пустыне он был не опасен. Но услышав, что тот обрастает землями и влиянием Саул испугался.
Саул встал и сказал:
– Я разберусь с Давидом, будьте спокойны.

В этот поход Саул шел как на войну с самым опасным врагом. Он сделал большую ошибку, решив, что Давид в пустыне не опасен. За два года Давид прибрал к рукам южные земли Иудеи, еще год и он спокойно зайдет в Вифлеем.
Поэтому он оставил своих сыновей в Гиве и взял с собой три тысячи своих лучших воинов. На юг он шел, осторожно проверяя все дороги, и готовился к смертельной схватке со своим главным врагом. До Кармила были отправлены отряды разведчиков которые высматривали все опасные пути и кроме того Зифеи шли проводниками. Родичи Навала шли с зифеями и планировали захватить земли в Кармиле.
Сау;л разбил лагерь у дороги на холме Хахи;ла, что напротив Иешимо;на. В это время Давид скрывался в пустыне. Он узнал, что Сау;л ищет его в пустыне, и послал разведчиков, чтобы убедиться в этом. Когда Давиду сообщили, где стоит лагерь Саула, он решил сам пойти и посмотреть.
Давид взял с собой двести человек и дошел до горы в конце ущелья. На другом конце в низине располагался лагерь Саула. Судя по кострам Саул привел с собой всех кого смог. В случае схватки Давид рисковал потерять всех своих людей.
Давид спросил хе;тта Ахимеле;ха и Авиша;я, сына Церу;и, брата Иоа;ва:
– Кто пойдёт со мной в лагерь к Сау;лу?
 Авиша;й ответил:
– Я пойду.
Давид не привык отступать и был уверен в божьей поддержке. Они решили дождаться ночи и только потом идти. Ночью Давид и Авиша;й пошли к лагерю. Они прошли несколько скрытых опорников охраны и все спали. Они спокойно дошли до центра лагеря где располагался царский шатер. Саул спал в шатре, его копьё воткнуто в землю у изголовья, а вокруг него лежат Авне;р и все воины.
Авиша;й сказал Давиду:
– Сегодня Бог отдал твоего врага в твои руки. Позволь, я пригвозжу его копьём к земле одним ударом, и второго не понадобится.
Но Давид сказал Авиша;ю:
– Не убивай его. Кто может безнаказанно поднять руку на помазанника Господа?
Давид добавил:
– Клянусь Господом, живым Богом! Или Господь сам лишит его жизни, или он умрёт своей смертью, или он пойдёт в сражение и погибнет. Господь будет недоволен, если я подниму руку на помазанника божьего! Возьми копьё, что у него в изголовье, и кувшин для воды и пойдём.
Давид взял копьё и кувшин, и они ушли. Никто не знал об этом, их никто не видел, и никто не проснулся. Все спали, потому что Господь навёл на них глубокий сон.
Давид перешёл на другую сторону ущелья и поднялся на вершину горы. Между ним и лагерем было большое расстояние.
Давид закричал воинам Саула и Авне;ру, сыну Не;ра:
– Авне;р, ты меня слышишь?
В лагере началась суматоха. Вперед вышло несколько человек с факелами, они начали всматриваться в вершину горы.
 Авне;р спросил:
– Кто это беспокоит царя?
Давид крикнул Авне;ру:
– Ты же храбрый воин! Тебе нет равных в Израиле! Почему ты не охраняешь своего господина, царя? В лагерь приходил воин, чтобы его убить. Нехорошо это. Клянусь Господом, живым Богом, вы заслуживаете смерти за то, что не охраняете своего господина, помазанника божьего. Посмотри, где копьё царя и кувшин для воды, которые были у него в изголовье?
Саул сразу узнал голос Давида и весь похолодел. Давид вновь его перехитрил и Господь не посмотрел на все что сделал он Саул ради чистоты народа Израильского. Господь благоволит к Давиду и Саул вновь унижен. Ну почему он не может убить этого выскочку.
– Это ты, мой сын Давид?
– Да, мой господин, это я, – ответил Давид и добавил: – Зачем мой господин преследует своего слугу? Что я сделал? В чём моя вина? Прошу, мой господин, выслушай своего слугу. Если это Господь настроил тебя против меня, то пусть он примет моё хлебное приношение. А если люди, то прокляты они перед Господом за то, что прогнали меня, чтобы я больше не был с народом Божьим. Ведь они сказали мне: „Иди, служи другим богам!“ Да не прольётся моя кровь вдали от Господа. Царь Израиля вышел искать блоху, гоняется за мной по горам, как за куропаткой.
Сау;л сказал:
– Я согрешил. Возвращайся, мой сын Давид, я больше не причиню тебе зла, ведь сегодня ты показал, что дорожишь моей жизнью. Я поступил глупо и совершил огромную ошибку.
В ответ Давид сказал:
– Вот копьё царя. Пусть кто–нибудь из твоих людей придёт и заберёт его. Господь воздаст каждому за праведность и верность. Сегодня Господь отдал тебя в мои руки, но я не захотел причинить вред помазаннику Господа. Как твоя жизнь была сегодня дорога для меня, так пусть будет и моя жизнь дорога для Господа; и пусть он избавит меня от всех бед.
 Сау;л сказал Давиду:
– Да благословит тебя Бог, мой сын Давид! Ты совершишь великие дела и многого добьёшься.
Давид ушел к своим людям, но оставил лазутчиков наблюдать за лагерем. Утром Саул свернул лагерь и ушел в Гиву. Больше всего возмущались родичи Навала, муж дочери Навала говорил своим братьям:
– С таким царем нам не по пути. Говорю вам, этот Давид станет царем и станет более сильным, чем Саул и не позволит так вытирать о себя ноги.

Семнадцатая глава Царь Ахиш

Давид постепенно становился настоящим шейхом в пустыне. Его люди обзавелись семьями, и весь юг Иудеи полностью переходил под влияние Давида. Давид понимал, что Саул не успокоится, и будет преследовать его до конца своей жизни. Но что делать он пока не решил, единственный выход уйти еще дальше.
После такой победы, какую одержал Давид и слухи о его могуществе достигли покоев царя Ахиша из Гата. Ахиш славился тем что собирал к себе смелых воинов. Услышав обо всех делах Давида, он послал к нему послов.

Давид принял послов в большом зале дома, который он не называл дворцом, сидя в кресле, окруженный братьями, и командирами. Филистимляне одним взглядом оценили его.
– Хорошо играл, – сказал посол Ахиша, который занял место, расположенное значительно ниже, нежели место Давида. – А мы тебя действительно приняли за идиота. Ты не такой, и это доказывает, что ты еще умнее других царей.
Давид не вымолвил и слова.
– От наших лазутчиков мы узнали, что у тебя есть войско и несколько укреплений. Ты защищаешь стада округи в обмен на еду и ко всему прочему ты теперь богат благодаря женитьбе на вдове Навала. Мы оцениваем твое войско в тысячу человек. Тысяча человек – это хорошо, – помолчав, продолжил филистимлянин, – но этого будет мало против отрядов Саула. Ты подарил ему жизнь, а он же не настолько великодушен, как мне кажется.
Давид сдвинул брови.
– Он вновь собирает войско и рано или поздно он одолеет тебя.
Давид попытался остаться невозмутимым.
– Саул стремится избавиться от тебя, прежде чем напасть на нас. Возможно, что он планирует помериться с нами силами.
Филистимлянин выждал время, чтобы сказать все, что хотел.
– Более вероятно, что он хочет начать действия против тебя.
 Давиду горько было слушать эту речь.
– Царь Ахиш, который не держит на тебя обиды за твой обман, предлагает тебе защиту, – сказал филистимлянин. – Я пришел торжественно предложить убежище тебе, твоей семье, твоему окружению. При условии, что ты будешь его союзником.
Наказ Самуила тотчас пришел на ум Давиду. Выжить! Прежде всего надо выжить! С одним маленьким отрядом он не сможет сопротивляться Саулу, у которого на уме была одна лишь мысль о мести. Полгода назад он сильно рисковал пробравшись в лагерь Саула и вновь доказав, что не желает смерти Саула. Но долго так продолжать нельзя. Надо уходить. Возможно, желание мести возникало в нем при воспоминании о благородстве Давида – высшем из оскорблений, которое только можно нанести человеку, по мнению Саула. Предложение Ахиша было знаком Господа.
– Я принимаю приглашение твоего царя, – ответил Давид.
Командиры с удивлением смотрели на своем предводителе.
– В таком случае не тяни с отъездом, Саул может вновь бросится на тебя и перекрыть пути в Гат.
Давид кивнул головой. Давид пошел к Авигее и Ахиноам, чтобы предупредить об отъезде.
– Я не могу вас оставить поскольку он не пощадил даже свою дочь и отдал другому. А с вами он поступит еще хуже. Если Саул застанет вас здесь, не ждите от него пощады, – сказал он своим женам. – Мы поедем к царю Ахишу.
– Филистимлянину? – удивились они.
– Выживание сейчас для нас важнее всего, – ответил он. – Ахиш предоставляет нам гостеприимство.
Авигея позвала своих служанок. Только Давид вышел, они начали сворачивать платья, чтобы уложить их в мешки, Авигея укладывала свои драгоценности и притирания в шкатулку. Он вернулся к филистимлянам, чтобы предложить им позавтракать.
Солнце еще не клонилось к закату, когда длинный караван отправился по дороге в Хеврон, на север, чтобы подняться в Гат. Когда дорога поднялась и можно было окинуть взглядом леса и долины, розовеющие в свете заката, Давиду захотелось протянуть руку и приласкать их, как будто он был великаном.
Они прибыли еще до наступления ночи. Ворота города были открыты, и воины стояли с факелами, освещая путь. За крепостной стеной, невзирая на поздний час, собралась толпа, ожидая чужеземцев. Слухи облетели город что прибыл знаменитый Давид. Дети таращили глаза, ища взглядами легендарного победителя Голиафа.
Слуги сразу стали определять места для ночлега. Люди Давида получили места в казармах, а их семьям выдели часть ломов у крепостной стены. Давид с приближенными людьми и женами получил место во дворце.  Наконец, царь пригласил его на ужин, еда для его людей также была приготовлена. Они вначале заселились и омывшись сменили одежды.
Уже за столом Давид получил чашу наполненную вином и залпом выпил. Он смотрел на Ахиша и понимал, что попал в еще более ужасное положение. Чтобы выжить ему придется много лгать, хитрить, изворачиваться и стать безжалостным. От этой мысли он весь похолодел.
Потом Ахиш протянул руки к Давиду. Он сидел на своем месте с чашей вина и был уже в сильном опьянении. Он повторял без остановки:
– Добро пожаловать! Добро пожаловать, герой! Добро пожаловать, хитрый Давид!
Придворные в расшитых туниках, головных уборах, украшенных перьями, казались счастливы видеть в своих рядах храброго воина. Все пили и ели, сидя на земле.
– А ты меня насмешил! – воскликнул Ахиш. – Ты хитрый весельчак!
Он начал говорить хитро, а теперь смеялся во все горло, и Давид смеялся тоже.
– Я люблю находчивых людей! – сказал Ахиш, слова, которого в этот вечер были кратки. Давид улыбался его похвалам. Братья Давида и Авимелех понимающе смотрели на него. Если Ахиш представил себе, что он укротил льва, он должен был приготовиться к разочарованию. Еда была обильной и даже изысканной. Придворные наливали чашу за стаканомяашей, провозглашая тост за храбрость их гостя, за победу, за плодовитость, за их потомков, за потомков их потомков, становясь все более и более веселыми и менее осмотрительными. Поднялся гомон, смешанный с резкой музыкой систр и флейт, потом он стал тише, еще тише, а вскоре разговоры уже и совсем стали невнятными. Давид повернул голову, Ахиш дремал.
Сам Давид выпил только две чаши. Его товарищи заметили, что он трезв. Он моргнул им, и они поднялись, не тревожа своих сотрапезников, пошли в новые жилища.

На следующий день, довольно поздно, так как царь появился, когда солнце было уже высоко, Давид смущенно поблагодарил его за этот праздник.
– Я счастлив, видеть тебя среди нас, – сказал Ахиш. – Но я хочу напомнить тебе, что рассчитываю на тебя и твоих людей в будущих сражениях. Ты бился против меня неоднократно и побеждал. Теперь я хочу, чтобы ты бился за меня и тоже побеждал.
– Я готов служить тебе мой господин! – ответил Давид, но не совсем искренне. Даже идти против Саула он не хотел, а уж воевать против своих сородичей он вообще не собирался.

Восемнадцатая глава Циклаг

Дым поднимался над горячим песком. Очередной оазис был истреблен истребительным отрядом Давида. Он наводил порядок от Тела;ма до Шу;ра и вниз до Египта. В этой местности жили гешуря;не, гирзи;товяне и амаликитя;не.
Но это уже не был просто охранный отряд: это был истребительный отряд, который действовал под покровительством Ахиша. Юноша, пришедший на поле с лирой, и вызвался убить Голиафа, окончательно исчез. Истребляя население этих земель Давид оправдывал себя и своих людей тем что эти земли отданы Израилю и потому навести порядок здесь необходимо. Однако народы здесь были многочисленны, и Давид понимал, что если и будет здесь порядок, то только если у него в руках будет большое войско.
 Он безжалостно уничтожал южные племена, с которыми и филистимляне и иудеи вели бои, и набеги которых становились все чаще. Он начал с гешуритов Негева и через три дня расчистил место.
Один раз в неделю Давид ужинал с Ахишом, который его расспрашивал о его подвигах.
– Я был в Гиве у Саула, – ответил он, – и я ограбил все его пастбища.
Ахиш поздравлял его.
– Этот царь никогда не вызывал у меня уважения! – высказывал он свое мнение. – Покажи ему, какого человека он потерял.
Давид постоянно ходил в набеги и неизменно возвращался и получал похвалу Ахиша уверенного что Давид грабит Иудеи именно поэтому Давид истреблял все не оставляя никого в живых опасаясь что кто–нибудь доложит Ахишу куда на самом деле ходят отряды Давида.
 Доход, который получал Ахиш в Гате, говорил о том, что Давид был ценным приобретением, но Ахиш спрашивал себя, как может уживаться такая жестокость в этом красивом юноше. Но, в конце концов, Давид – хороший воин, и важно, что он обезглавил этого невыносимого хвастуна Голиафа.
– Я для него как отец, – говорил Ахиш, хлопая Давида по спине. А советникам филистимлянам, обеспокоенным властью этого юнца, он отвечал, что не нужно волноваться, ведь у Давида нет будущего, за исключением предложенного филистимлянами, потому что иудеи его ненавидят, и Саул гоняется за ним, чтобы разбить его войско наголову.
– Если ты доволен моей службой, – сказал Давид Анхусу, – Прошу, позволь мне поселиться в каком–нибудь селении. Зачем твоему слуге жить в царском городе рядом с тобой?
– Я даю тебе Циклаг! – вскричал Ахиш в порыве великодушия.
Это был дар городок на севере Негега. Слишком удаленный от Гата, чтобы филистимляне могли там держать все под контролем. Давид с готовностью согласился на предложение. Он уехал в тот же день и заявил жителям Циклаг, что царь Ахиш сделал его новым правителем города.
– Слышали мы про одного иудея по имени Давид, что убил Голиафа. Не ты ли тот Давид? – удивленно спросили его старцы города.
– Я, и я готов сделать то же самое со всеми своими врагами. Ахиш отныне один из моих друзей, и он меня поддержит.
– Неужели Ахиш заключил мир с иудеями? – выспрашивали они.
– Ахиш заключил мир со мной, и этого вам должно быть достаточно, – ответил Давид.
Циклаг сразу начали перестаивать. Давид построил себе дом и жилища для своих людей, затем укрепил стены города, превратив его в настоящую крепость. К изумлению местных жителей, он приказал соорудить жертвенник, где регулярно приносил жертвы богу.
Давид нападал на те земли и не оставлял в живых ни мужчин, ни женщин. Он забирал овец, быков, ослов, верблюдов и одежду и возвращался к Ахи;шу.
Ахи;ш спрашивал:
– На какие земли вы напали в этот раз?
 Давид отвечал:
– На юг Иудеи, или на южные земли иерахмеилитя;н, или на южные земли кене;ев.
Кенеев и иерахмеилитя;н Давид взял себе в союзники и, опираясь на них наступал на амаликетян и других жителей пустынь. Давид никого не оставлял в живых, ни мужчин, ни женщин, чтобы не приводить в Гат. Он говорил: «Они выдадут нас и расскажут, что сделал Давид». (Так он поступал всё время, пока жил в земле филисти;млян.)
 Ахи;ш верил Давиду и думал: «Его народ, Израиль, наверняка возненавидел его, поэтому теперь он будет моим слугой».

Амалекитяне, Мадиамитяне и другие жители пустынь испытали на себе его рвение, тем проще Давид добился молчаливого союза с людьми окрестностей кенеями, которые не являлись иудеями, но для Давида они были родичами через Моисея. Иерахмеилитя;не, из иудеев, города и стада которых часто подвергались нападению грабителей встали под защиту Давида. И те и другие поставляли запасы людям Давида в знак благодарности. Каждую неделю Давид выезжал с отрядом, чтобы выследить вражеские лагеря. На врагов Давид нападал без предупреждения. Без пощады! Тех, кто не мог спастись бегством, даже женщин, безжалостно убивали, а трупы зарывали в общий ров. Затем лагерь подвергали грабежу, а все, что оставалось, сжигали.
Давид прожил в Филистии год и четыре месяца. Он почти не имел дел с израильтянами, но одаривал старейшин Иуды, но однажды сами израильские старейшины пришли к нему. Давид стал настолько силен, что уже все понимали, когда придет время Саула его наследникам придется решать вопросы с Давидом.
Старейшины племен Манассии и Гада говорили:
– У нас проблемы с Гешуром. Постоянный спор из–за колодцев и пастбищ. Доходит дело до прямых столкновений, и мы опасаемся нападения их него царя.
Давид вспомнил, что здесь на юге тоже много гешуритов и решил, что проблема назрела и очень большая. Арамеи сильно размножились, и необходимо было их усмирить. Но поскольку он не царь для начала можно было встретиться.
… Они претендуют даже на наши фруктовые сады, которые якобы растут на их земле, – жаловались старейшины. – Освободи нас от этих людей, ведь ты такой сильный!
Давид кивнул и отправился в разведку со своими братьями, Авишаем и Авимелехом. Они три дня обследовали города и деревни гешуритов. И пришли к выводу, что те хорошо устроились, и их было много.
Поэтому Давид решил нанести официальный визит и послал вначале своих людей, а потом поехал сам. По городу прошел слух, что прибыл царь Циклага. Царский этикет требовал гостеприимства, поэтому прием оказался очень теплым, в особенности, когда крепкий сорокалетний, с окрашенной бородой царь узнал, что его гость сам Давид, гроза пустынь и победитель Голиафа. Ужин превратился в маленькое пиршество.
– Как много врагов в окрестностях, но хорошо когда цари могут встречаться ради доброго соседства? – спросил Давид.
Талмай ответил вопросом:
– Саул наш главный враг, но придет время, когда мы его потесним?
– Да, – ответил Давид. – так получилось что мы с ним враги.
– Саул жаден до земель и захватывает земли хананеев и арамеев?
– Да, это так, – сказал Давид.
– Но ты имеешь право на наследование престола также как и его сыновья? – спросил Талмай.
– Пока есть у Саула сыновья я не могу быть наследником, – осторожно ответил Давид.
– Слышали мы от иудеев, что народ видит в тебе достойного наследника, – настаивал Талмай.
Эти люди определенно были хорошо информированы.
– Если так обстоят дела, – ответил Давид, – то у нас есть причины установить с тобой дружеские отношения?
Талмай качнул головой, улыбнулся и поднял чашу за здоровье своего гостя.
– Мы можем подумать о нашем будущем, – сказал он, – и, мы можем заключить договор и закрепить его брачным союзом?
– Я готов вступить с тобой в союз, – ответил Давид.
– Я отдам тебе мою дочь Маану.
– Я стану твоим родичем.
Талмай встал и объявил присутствующим, что Давид, царь Циклага и будущий царь Израиля, женится на его дочери и будет его зятем. Все присутствующие с радостью выпили за счастливый союз. Радость не была притворной. Арамейцы надеялись, что Израиль скоро перестанет быть их врагом. Посыпались пожелания относительно скорейшего ухода Саула.
Талмай послал слуг за дочерью. Она вышла одетая в льняное платье, украшенное вышивкой из жемчуга, и в плащ, окаймленный золотыми нитями, в сопровождении своей кормилицы и трех служанок. Лицо ее было скрыто белой вуалью, тонкой, как паутина, из ткани, похожей на туман, Давид раньше никогда не видел такой.
Отец подозвал ее. Она подошла, ступая так легко, что ее ноги едва касались пола.
– Я отдаю тебя этому мужчине, Давиду, царю Циклага, и отныне он будет твоим супругом, – сказал Талмай.
За вуалью сверкнули мерцающие глаза. Давид отодвинул белую «дымку» и увидел, наконец, лицо этой миниатюрной женщины, серьезное и спокойное. Давид по договору должен был забрать невесту после воцарения в Израиля.

Девятнадцатая глава Погоня

По прибытии в Циклаг застали гонцов из Гата с повелением явиться Давиду со всеми своими людьми.
– Что могло случиться? – забеспокоился Давид.
– Филистимляне готовят большое выступление против Саула и его отрядов, которые находятся в Изрееле. Царь требует, чтобы ты присоединился к нему в Афеке.
Давид хорошо знал источник Харод, место где Гедеон разбил Мадианитян, между равниной Изреель и долиной Иордан, к северу от гор Гелбоа и густых лесов. Афек располагался с другой стороны от Иордана. Пробил час для того, чтобы столкнуться с Саулом. А с ним ли Ионафан? Лишь один Господь мог знать это! Он прошел в дом, взял свое оружие и приказал собрать отряды.
Ахиш подождал Давида в Гате и при встрече крепко его обнял и сказал:
– Ты же понимаешь, что ты со своими людьми должен пойти вместе с нами.
На это Давид сказал Ахи;шу:
– Тебе виднее, что делать твоему слуге.
Ахи;ш сказал Давиду:
– Тогда я назначу тебя своим телохранителем.
Они шли до Галилеи несколько дней в походном порядке, и у всех на сердце была тревога, придется ли им поднять оружие против своих братьев. По прибытии в Шунем Давид узнал, что Саул стоит лагерем на горе Гилбоа. Осмотрев колесницы филистимлян он пришел к выводу, что позиция выбрана очень правильно. Если Саул спустится в долину, то не устоит против такого войска.
По прибытии Ахиш отбыл на совещание с царями других филистимских городов. Между тем о появлении евреев стало известно всем и дошло до царей филистимских. Повсюду он видел недоброжелательность в глазах тех, кто его окружал.
По встревоженному выражению лица Ахиша Давид понял, что их отношения изменились. Царь был окружен князьями филистимлян, лица которых были лишены приветливости.
– Что здесь делают эти евреи? – спросил один князь.
– Это Давид, слуга израильского царя Сау;ла. Он со мной уже больше года, и мне не в чем его упрекнуть с тех пор, как он оставил Сау;ла и пришёл ко мне.
– Этот хебреец – старый лейтенант Саула. Он убил сотни филистимлян. Мы будем иметь врага в своих рядах? Он предаст нас в разгар сражения, чтобы услужить своему господину.
– Саул не его господин, – объяснил Анхус.
– Отправь его назад, – возмутился другой князь. – Пусть он возвращается в город, который ты ему дал. Он не пойдёт с нами, иначе в сражении он станет воевать против нас. Чем ещё ему вернуть расположение своего господина, как не головами наших людей? Разве не этого Давида встречали с танцами и пели:
— Сау;л убил тысячи,
А Давид — десятки тысяч?
Воцарилось долгое молчание, потом Ахиш повернулся к Давиду:
– Клянусь Господом, живым Богом, ты честный человек, и я бы хотел взять тебя с собой на войну. Мне не в чем тебя упрекнуть с тех пор, как ты пришёл ко мне. Но филистимские правители не доверяют тебе. Поэтому иди назад, не раздражай их.
Давид сказал Ахи;шу:
– А что я сделал? Разве я в чём–то провинился с тех пор, как пришёл к тебе? Почему я не могу пойти и сразиться с врагами моего господина, царя?
Ахи;ш ответил Давиду:
– Для меня ты как ангел Бога, но филистимские князья сказали, чтобы ты не шёл с нами в сражение. Поэтому завтра утром, как только рассветёт, ты со своими людьми встань и уходи.
Давид понимающе кивнул. Нельзя вечно играть на двух досках. Они крепко обнялись. Рано утром Давид и его люди встали и пошли обратно в землю филисти;млян, а филисти;мляне направились к Изрее;лю. Они потеряли своего единственного защитника. Сознавать это было достаточно горько.

Но это было не последнее испытание, ожидавшее их сегодня. Когда к концу дня они наконец увидели Циклаг, то остановились от потрясения: за крепостными стенами чернели только руины. Вблизи все выглядело еще страшней. Они разрывали развалины домов в поисках своих близких или их трупов и не находили ничего, кроме еще теплой золы.
– В то время как царь искал себе невесту и вел переговоры с нашими врагами, наш город разрушили! – кричали некоторые.
Возмущенные крики усиливались. Послышались крики побить Давида камнями.
– Мои две жены тоже исчезли, – напомнил он. – Я оплакиваю их вместе с вами.
Авиафар разрывал руины своего дома; он нашел тайник где лежал спрятанный ефод; и сейчас он держал в его руке, завернутый в белую ткань.
Град проклятий наполнил воздух. Но никто не мог сказать, против кого. Можно было назвать двадцать возможных виновников этого разбоя: все, кого преследовал и побеждал Давид, могли вернуться и отомстить. Увели ли с собой грабители все население Циклага, женщин и детей, или они обрекли их на смерть в пустыне?
– Принеси ефод, – сказал Давид Авиафару. – Нужно спросить у Господа, должен ли я преследовать нападавших? Даст ли над ними Господь победу?
Авиафар качнул головой, развернул ткань и вынул нагрудник. Вытащив спрятанный мешочек с Урим и Тумим, Авиафар стал кидать жребий.
– Господи, мы умоляем тебя выслушать нас, – начал он, держа ефод перед собой. – Мы умоляем тебя направить нас. Гнаться ли мне за грабителями? Догоню ли я их?
Авиафар кидал жребий и каждый раз отвечал.
– Преследуй их, ты догонишь их и освободишь пленных!
Люди пришли в волнение.
– Но кого мы будем преследовать? – спросил воин.
– Господь нам это скажет! – крикнул Авиафар.
Давид и 600 человек, которые были с ним, бросились в погоню. Когда они пришли к реке Бесо;р, часть людей осталась там. Давид и 400 человек продолжили погоню, а 200 человек остались. Они сильно устали и не могли перейти реку Бесо;р.
Но остальные, жаждавшие мести, отправились в путь.
В поле воины Давида встретили одного египтянина и привели его к Давиду. Они накормили и напоили его, а также дали ему сушёного инжира и две лепёшки изюма, ведь он ничего не ел и не пил три дня и три ночи. Он поел, и к нему вернулись силы. Давид спросил его:
– Кто ты и откуда?
 Тот ответил:
– Я египтянин, раб одного амаликитя;нина, но три дня назад я заболел, и мой хозяин бросил меня. Мы совершили набег на юг земли керете;ев, на Иудею и на юг Хале;ва и сожгли Цикла;г.
Давид спросил его:
– Отведёшь меня к этим грабителям?
 Тот ответил:
– Отведу, если поклянёшься Богом, что не убьёшь меня и не отдашь в руки моего хозяина.
Итак, это были амаликитяне, и они пришли в Циклаг почти сразу же после отъезда Давида и его отрядов.
Отряд отправился в дорогу. Был прекрасный, спокойный, почти безветренный день. В песках пустыни воздух был удивительно чист.
Солнце клонилось к закату, когда египтянин крикнул и показал пальцем:
– Вот там! Дым! Это, должно быть, они!
Давид отдал приказ остановиться и поехал в разведку вместе с Авимелехом и египтянином.
Прячась за камни, они почти вплотную подошли к тому месту, откуда поднимался дым. Обширный лагерь освещал свет заходящего солнца. Было зажжено около тридцати костров, и дым от них почти вертикально поднимался в небо. А те разбрелись по округе, ели, пили и веселились, потому что захватили большую добычу в земле филисти;млян и в Иудее.
Амаликитян приблизительно должно быть две тысячи, как говорил египтянин. Нельзя было сосчитать все палатки, но примерно несколько сотен. Слишком много, значит, там находятся и пленные, Авигея, Ахиноам…
Давид скрипнул зубами. Сбоку стояли почти пятьдесят верблюдов, лошадей и мулов. Трое солдат Давида изучили месторасположение, потом вернулись, определив место, где река была менее глубокой.
– Мы останемся здесь на ночь, – сказал Давид. – сейчас они пьют и веселятся а на утро будут в очень тяжелом состоянии. Пусть никто не разжигает костров. Враги не должны даже предполагать, что мы здесь. Мы нападем внезапно и с божьей помощью одолеем их.
С первым лучом солнца они бросились в атаку. Давид помнил атаку Гедеона и решил также действовать. Он напали на лагерь несколькими отрядами, поджигали палатки и стрелами убивали выбегающих людей.
Амаликитяне кинулись навстречу отряду Давида, но тут с других сторон полетели стрелы, и началась паника. Здесь были пленные женщины, но не было ни Авигеи, ни Ахиноам. Однако эти женщины, узнав Давида, показали ему, где находились его жены. Он бросился туда. Амаликитяне охранники набросились на него, но его люди помогли ему справиться с охраной.
– Давид! – крикнула она. – Слава Богу!
Давид убивал их с рассвета до вечера. Никто не спасся, кроме 400 человек, которые сели на верблюдов и убежали.
Давид приказал трубить в рог. Битва закончилась. Люди опустили оружие. Измученное солнце садилось.
Посчитали пленных. Их было больше трех сотен. Молодые девушки, сильные юноши, мальчики. Амаликитяне сделали бы их рабами. И иудеи поступили так же.
Когда Давид вернулся к Авигеи и Ахиноам, они с радостью бросились к нему.
– Я не боялась, – сказала Авигея. – Я знала, что ты придешь освободить меня.
День был тяжелый, и Давид почувствовал ужасный голод. Но, вспомнив о своем долге перед Господом, он попросил Авиафара приготовить жертвоприношение. По указанию священника воины возвели жертвенник, и Давид принес в жертву барашка, потом Авиафар разжег огонь. Дым поднимался, словно бесконечный кинжал, в лазурное небо.
– Твое слово, Господи, исполнилось, – сказал Давид в присутствии окружавших его людей. – Твоя рука вооружила нашу руку. Пусть наши сердца и сердца наших потомков вечно славят твое могущество!
На заре собрали добычу: оружие, серебряную и бронзовую посуду, украшения, меха, одежду, съестные припасы. Все это погрузили на верховых животных, оставленных амаликитянами. Воины сожгли остатки лагеря, и, окутанные этой дымовой завесой, отряды возвращались… но куда? Рекруты, мобилизованные накануне в деревнях Иудеи, могли вернуться к своим очагам. Циклаг превращен в руины; с завтрашнего дня нужно было начинать заново отстраивать разоренный город.
Давид вернулся к реке Бесо;р, где остались 200 человек, которые не пошли с ним, потому что сильно устали. Они вышли навстречу Давиду и его отряду. Давид подошёл и поприветствовал их. Но злые, скверные люди из тех, кто ходил с Давидом, сказали:
– Они не пошли с нами, поэтому ничего не получат из нашей добычи. Пусть забирают только своих жён и детей и уходят.
Но Давид сказал:
– Братья, нельзя так поступать! Всё это дал нам Господь. Он охранял нас и отдал в наши руки грабителей, которые напали на нас. Кто станет вас слушать? Доля того, кто ходил в сражение, будет такой же, как и доля того, кто остался с вещами. Все получат поровну.
В эту ночь Давид спал как убитый в своем разоренном доме. Потный, тяжелый, грязный. Он проснулся лишь один раз, чтобы напиться. Беспорядочные мысли. Бились ли уже на Гилбоа? Каков исход битвы? Авигея уже беременна, возможно, и Ахиноам. Его дерево пускало ветви; опасен ли для него меч Саула? Он также спрашивал себя, что стало с Мелхолой.
Из всего хлеба, который можно было съесть, вспоминался именно тот кусок, который не попал в рот. Авигея, которая тоже проснулась, кажется, угадала его мысли. Она повернула к нему свое немного полноватое, как у всех беременных женщин, лицо и сказала внезапно: «Ты станешь царем Израиля, не сомневайся в этом».

Давид послал часть добычи иудейским старейшинам, своим друзьям, и передал им:
– Это вам подарок из добычи, захваченной у врагов Господа.
Он послал его тем, кто был в Вефи;ле, в Рамо;те, что в Неге;ве, в Ятти;ре, в Ароэ;ре, в Сифмо;те, в Эштемо;а, в Раха;ле, в городах иерахмеилитя;н, в городах кене;ев, в Хо;рме, в Бораша;не, в Ата;хе, в Хевро;не и в тех местах, где Давид и его люди часто бывали.
Потом Давид отдал приказ вновь начинать строительство города. Необходимо было быстрее укрепить крепостные стены. Саул, возможно, победил филистимлян, как неоднократно это делал. Опасность могла возникнуть со дня на день.

Двадцатая глава Эн–Дор

В тот вечер, когда Давид обратил в бегство амаликитян, а войско Саула стояло на горе Гилбоа и смотрели на лагерь филистимлян близ Афека, и было их столь много, что он испугался, Саул обратился к курильнице в своей комнате:
– Господи, каким будет исход сражения? Их много как саранчи. Нас лишь горстка. Неужели ты позволишь победить твоего слугу и твой народ?
Во время этих вопросов священники воскуряли фимиам и кидали жребий и изрекали:
– Делай. Не делай. Это хорошо. Это плохо. Предзнаменования хорошие, Бог защищает тебя. Это не нравится Богу, это потерпит неудачу.
На этот раз они молчали. Жребий падал третьей стороной, и это означало, что Господь оставил старого царя.
Саул вздохнул. Много ночей ему не спалось, и Бог оставался глухим к его молитвам. Он спрашивал Господа, но Господь не отвечал ему ни через сны, ни через ури;м, ни через пророков.
Тогда Сау;л приказал слугам:
– Найдите женщину, вызывающую духов. Я пойду и спрошу её.
 Слуги сказали ему:
– Такая женщина есть в Эн–До;ре.
Он вышел из своей комнаты и сказал воину:
– Принеси мне свой плащ.
– Он недостоин тебя, – ответил тот.
– Иди, принеси, говорю тебе.
Слуга выполнил приказание. Саул переоделся, опустил капюшон и вышел, горбясь, и выглядел на все свои 80 лет.

Саул поехал на осле ночью в Эн–Дор и, найдя дом, постучал в дверь, приказав своим спутникам ждать его. Спустя долгое время женщина отодвинула засов и открыла дверь, держа лампу на уровне лица посетителя.
– Чего ты хочешь в столь поздний час? – спросила она.
– Погадай мне, пожалуйста, и вызови того, кого я назову.
– Ты же знаешь, что сделал Сау;л: он очистил страну от тех, кто вызывал духов, и от предсказателей. Зачем ты ставишь мне ловушку? Хочешь погубить меня?
Саул вытащил из кармана золотую пряжку, украшенную рубином, который заискрился в свете лампы, и сказал:
– Клянусь Господом, живым Богом, тебе за это ничего не будет!
Женщина впустила его под смущенными взглядами его слуг и показала ему на ложе. Она принесла жаровню, установленный на ножках, бросила туда веточки, разожгла огонь, добавила щепотку сухих листьев, которые наполнили комнату пахучим ароматом.
– Кого я должна призвать?
– Самуила.
Присев на корточки перед огнем, она казалась комом одежды, полым внутри. Комната наполнилась дымом, и теперь были видны лишь его вздрагивающие завитки. Старуха закричала, словно ребенок.
– Зачем ты обманул меня? Ты же Сау;л! – воскликнула она.
И она издала длинный ужасающий хрип.
– Не бойся. Скажи, что ты видишь?
– Я вижу, как из земли поднимается кто–то похожий на бога…
Сау;л спросил:
– Как он выглядит?
 Она ответила:
– Поднимается старик в безрукавном халате.
Сау;л понял, что это «Самуил», упал на колени и поклонился до земли.
– Зачем ты потревожил меня? Зачем позвал?
– Я в беде, – ответил Сау;л, – филисти;мляне воюют со мной, а Бог отвернулся от меня и не отвечает мне ни через пророков, ни через сны. Поэтому я и позвал тебя, чтобы ты сказал, что мне делать.
– Что же ты спрашиваешь меня, если Господь отвернулся от тебя и стал твоим врагом? Господь сделает то, что предсказал через меня: Бог вырвет царство из твоей руки и отдаст другому человеку – Давиду. Господь сделает это, потому что ты не послушался Его и не дал амаликитя;нам ощутить всю силу его гнева. Господь отдаст тебя и Израиль в руки филисти;млян. Завтра ты и твои сыновья будете со мной. Господь отдаст в руки филисти;млян и израильское войско.
Сау;л очень испугался слов «Самуила» и упал на землю. Силы оставили его, потому что он ничего не ел весь тот день и всю ночь. Женщина подошла к Сау;лу и, увидев, как сильно он потрясён, сказала ему:
– Твоя служанка послушалась тебя и, рискуя жизнью, выполнила твою просьбу. Прошу, послушайся и ты свою служанку. Я дам тебе кусок хлеба, поешь, и у тебя будут силы на обратную дорогу.
Он отказался:
– Я не буду, есть, – но его слуги и женщина стали уговаривать его. Саул послушался их, поднялся с земли и сел на лавку. У той женщины был откормленный телёнок. Она тут же зарезала его, взяла муки, замесила тесто и испекла пресный хлеб.  Затем она подала это Сау;лу и его слугам. Они поели и той же ночью ушли.
Потом они пустились в дорогу, чтобы присоединиться к войскам на Гилбоа.


Эпилог

Царь Газы Бел поделил войско между царем Экрона и царем Гата. Брат Ахиша Агид вел лучших копейщиков Газы.
Воины были одеты в медные панцири, на руках и ногах были медные щитки. Они несли медные щиты, а в руках длинные копья, на поясе у каждого висел бронзовый меч. Голову защищал медный шлем украшенный перьями. Это были лучшие воины среди филистимлян. Впереди шли стрелки и были они самыми меткими из всех филистимлян.
Саул вышел из палатки уверенным в своей победе. Он отдал правое крыло Авнеру и Иш–Бошету. Ионафану и его братьям левое крыло. Сам он стоял напротив спуска в долину и готовился дать последний бой.

После нескольких атак филистимляне поняли, что строй копейщиков не проломить. Агид увидев такую силу разделил войско на множество отрядов. Филистимляне нападали с разных сторон и постоянно вели обстрел стрелами поверх щитов.
Агид видя много павших, послал большой отряд копейщиков, надеясь проломить ряды. Но Саул показал, что еще не сломлен. Копейщики присели на землю и в упор по наступающим полетели стрелы. Филистимляне с большим уроном отступили.

Саул увидел, что филистимляне заходят в глубокий тыл. Он бросился с большим отрядом туда и успел. В сильнейшей схватке он обратил в бегство лучших воинов филистимлян. В это время воодушевленные бегством филистимлян передовые части израильтян спустились в долину и столкнулись с отрядами Агида. Он быстро сообразил и, взяв в окружение израильтян начал их истреблять.
Саул не мог бросить своих воинов и, увидев как Ионафан со своими братьями спускаются в долину сделал тоже самое. Им удалось сильным натиском отбросить филистимлян, но спасенных было мало.

Филистимляне, увидев, что от войска Саула осталась едва половина построились и бросились штурмовать гору. Глубокий вздох вырвался из груди Саула, но он постарался подавить волнение и кинулся вперед. Очутиться около врага, сразить его было для царя делом одного мгновения, но шлем возникал за шлемом, неприятель шел один за другим, как стая голодных волков. Туча стрел пронеслась по воздуху и поразила евреев. Напрасно они совершали чудеса храбрости! Напрасны были их усилия! Филистимляне мужественно продвигались вперед. На место павших являлись новые тысячи.
Филистимляне уже бились возле Саула. Царь, взволнованный предчувствием, опирался на копье, так как он был ранен, и кровь сочилась сквозь панцирь.
Атака за атакой шли на щиты израильтян и все были отбиты. Стрелы сыпали все реже и Агид высматривал слабое место. Он послал большой отряд на левое крыло. Но проломить защиту не удалось и его люди отступили. В это время обозленные израильтяне бросились в погоню, и Агид послал подкрепление.
Перебив израильтян, филистимляне бросились на гору, но там уже стоял Саул.
– Смыкай щиты! Держись крепче! – кричит царь.
Ионафан бросился к царю и упал с окровавленным лицом. Стрела пронзила ногу царя, и он упал. Он смотрел на мертвого Ионафана и с хрипом встал, опираясь на копье. Он искал глазами своих сыновей, но не находил. Повсюду были филистимляне.
Сау;л сказал своему оруженосцу:
– Достань меч и убей меня, иначе эти необрезанные жестоко расправятся со мной.
Но оруженосец не сделал этого, потому что очень боялся. Тогда Сау;л взял меч и упал на него. Увидев, что Сау;л мёртв, оруженосец тоже упал на свой меч и умер.
Филистимляне прорвали ряды израильтян, и началось избиение попавших в окружение воинов. Немногие смогли сбежать. Ужас овладел всеми, кто слышал об этой битве и люди бежали из долины Изреельской.

На третий день после возвращения Давида в Циклаг из лагеря Сау;ла пришёл один юноша. Одежда на нём была разорвана, а голова посыпана пылью. Подойдя к Давиду, он упал на колени и поклонился до земли.
Давид спросил его:
– Откуда ты пришёл?
 Тот ответил:
– Я убежал из израильского лагеря.
Давид сказал:
– Прошу, расскажи, что там произошло.
Тот ответил:
– Люди побежали с поля боя, многие погибли. Сау;л и его сын Ионафа;н тоже погибли.
 Давид спросил юношу:
– Откуда ты знаешь, что Сау;л и его сын Ионафа;н погибли?
 Тот ответил:
– Я случайно оказался на горе Гилбо;а. Там был Сау;л. Он опирался на копьё, а колесницы и всадники были совсем близко. Он обернулся, увидел меня и позвал. Я сказал: „Слушаю, мой господин!“ Он спросил: „Кто ты?“ Я ответил: „Амаликитя;нин“. Он сказал: „Прошу, подойди ко мне и убей меня. Я сильно мучаюсь, но до сих пор жив“. Я знал, что он тяжело ранен и не выживет, поэтому убил его. Потом я снял с него венец и браслет и принёс их моему господину.
Давид разорвал на себе одежду, то же сделали и люди, которые были с ним.  Они стали рыдать и плакать и ничего не ели до вечера, скорбя о Сау;ле, о его сыне Ионафа;не, о народе Господа и обо всех погибших израильтянах.
Давид спросил юношу:
– Откуда ты?
 Тот ответил:
– Я сын чужеземца, амаликитя;нина.
Давид сказал ему:
– Как же ты не побоялся поднять руку на помазанника Господа и убить его? – и, позвав одного из своих людей, велел ему: «Иди убей его».
Кричащего юношу увели.
Давид сказал:
– Ты сам виноват в своей смерти: ты свидетельствовал против себя, когда сказал, что убил помазанника Божьего.
В тот вечер Давид вновь достал свою лиру и грустным голосом стал петь и все его люди с восторгом слушали.
Давид запел скорбную песню о Сау;ле и его сыне Ионафа;не.
– Пала на горах твоя краса, Израиль!
Погибли сильные воины!
        Не говорите об этом в Га;те,
Не объявляйте на улицах Ашкело;на,
Чтобы не радовались дочери филисти;млян
И не ликовали дочери необрезанных.
 Горы Гилбо;а! Да не будет на вас ни росы, ни дождя
И пусть на ваших полях не будет плодов для святых приношений,
Потому что там запятнан щит сильных,
Щит Сау;ла больше не будет натёрт маслом.
Без крови убитых, без жира сильных
Не возвращался лук Ионафа;на,
И без победы не возвращался меч Сау;ла.
Сау;л и Ионафа;н, при жизни любимые и дорогие сердцу,
Не разлучились в смерти.
Они были быстрее орлов
И сильнее львов.
Дочери Израиля, плачьте о Сау;ле,
Ведь он одевал вас в роскошные алые наряды
И украшал вашу одежду золотом.
Пали в бою сильные воины!
Ионафа;н погиб на твоих горах, Израиль!
Скорблю о тебе, мой брат Ионафа;н,
Ты был мне очень дорог.
Ты любил меня сильнее, чем любят женщины.
Пали сильные воины!
Погибло оружие!

Через несколько дней в Циклаг пришло много людей. Все они были воинами либо военачальниками у Саула.
Ахиэзе;р, был главным, и Иоа;с, сыновья Шема;и из Ги;вы; Иезии;л и Пеле;т, сыновья Азмаве;та; Бера;ха, Ииу;й из Анато;та, Ишма;я из Гавао;на, сильный воин, который был из числа тридцати и начальником тридцати; Иереми;я, Яхазии;л, Иохана;н, Иозава;д из Геде;ры, Элуза;й, Иеримо;т, Веа;лия, Шема;рия, харифия;нин Шефа;тия; Элка;на, И;шшия, Азарэ;л, Иоезе;р, Яшовеа;м — корея;не; Иое;ла и Зева;дия, сыновья Иероха;ма из Гедо;ра.
 Пришел также и Эзер который помог Давиду в первые дни скитаний и привел с собой своих товарищей. Это были сильные, опытные воины, которые всегда держали наготове большие щиты и копья. Их лица были как у львов, и они были быстры, как газели на горах. Главный — Эзе;р, второй — А;вдий, третий — Элиа;в, четвёртый — Мишма;нна, пятый — Иереми;я, шестой — Атта;й, седьмой — Элии;л, восьмой — Иохана;н, девятый — Элзава;д, десятый — Иереми;я, одиннадцатый — Махбанна;й.
Они были военачальниками из племени Га;да. Они были известны тем, что при Сауле переправились через Иордан в первом месяце, когда он выходит из берегов, и прогнали всех жителей долин на восток и на запад.
Давид вышел им навстречу и сказал:
– Если вы пришли с миром, чтобы помогать мне, то я приму вас как своих друзей. Но если вы хотите выдать меня моим врагам, хотя я не сделал ничего плохого, то пусть Бог наших предков увидит это и рассудит.
Тогда Амаса;й, сказал:
– Мы твои, Давид! Мы с тобой, сын Иессе;я!
Мир, мир тебе и мир тому, кто тебе помогает,
Ведь тебе помогает твой Бог.
Перед этим к Давиду пришли из племени Мана;ссии А;дна, Иозава;д, Иедиаи;л, Михаил, Иозава;д, Елиу;й и Циллета;й, начальники тысяч Мана;ссии. День за днём к Давиду приходили люди, чтобы помочь ему, пока не собралось огромное войско. И тогда Давид понял, что пора возвращаться в Израиль.

За ужином собрались священник Авиафар, его браться и близкие люди. Давид взял слово.
– Больше ничего не осталось от царства Саула, – начал он. – Авнер – интриган, который попытается завладеть царством, используя Иш–Бошета, но ничего хорошего из этого не выйдет, так как двенадцать племен знают, что древо Саула мертво. Тем более что филистимляне осведомлены о нашей разрозненности, им удобнее покорить по отдельности каждое из двенадцати племен. Нам нужен город, с которого начнется возрождение нового царства.
– Мы покинем Циклаг? – спросил Авимелех.
– Циклаг наш, нашим и останется. Но Циклаг – это не город царя иудеев.
– Куда ты хочешь пойти? – спросил Иоав.
– В Хеврон. Нам нужно место, где укоренится память нашего народа. Это там спит Авраам, там покоятся наши предки. И мы найдем друзей в округе, в Вефиле, Рамофе, Иаттире, Ароире, Шифмофе, Эстемоа, Рафале и иерахмеельских и кенейских городах. Они все – наши союзники.
– Это те, кому мы отправили часть нашей добычи, – заметил Авимелех.
– Господь с тобой, – сказал Авиафар. – Самуил сказал это. Я повторяю это за ним.
На следующий день Давид позвал Авиафара.
– Я хочу, чтобы ты спросил ефод, – сказал он ему. – Я хочу знать, есть ли воля Бога на то, чтобы я пошел в Хеврон.
Они вместе отправились к жертвеннику. Авиафар снова развернул ефод, передник первосвященника.
Он бросил урим и туммим.
– Идти ли мне в один из городов Иудеи?
Камни упали светлой стороной.
– Иди?
– Куда мне идти? В Хевро;н?
Камни опять упали светлой стороной.
«Я так и говорил», – подумал Давид.
На следующий день он поехал в Хеврон со своими людьми. Давид пригласил старейшин города. Они его уже знали, все знали Давида, победителя Голиафа, героя, на которого хотели походить мальчики, умело пользуясь пращой против птиц, и за которого девушки мечтали выйти замуж.
– Саул мертв, и мы без царя, – сказал он им. – Самуил миропомазал меня перед старейшинами двенадцати племен.
– У нас есть только один царь – Бог. Но если у нас не будет царя на земле, мы скоро все станем рабами филистимлян. Если у нас не будет царя, нас постигнет именно такая участь. Хотите ли вы быть слугами единого Бога или быть рабами филистимлян? – крикнул он. Он попал в точку.
Старейшины встали.
– Мы твоя плоть и кровь.  Ещё когда царём был Сау;л, ты возглавлял Израиль в военных походах. И твой Бог сказал тебе: „Ты будешь пасти мой народ, Израиль, и станешь его вождём.

Помазание Давида на царство провели у жертвенника, около могилы Авраама. Священник, который, как когда то это делал и Самуил в Раме, полил маслом голову Давида, одетого в льняное платье, вышитое золотом, и пунцовый плащ и обутого в туфли из светлой кожи ягненка. Золотые солнечные лучи падали на поля, в золотой повязке на лбу Давид прошел через весь город, чтобы помолиться на могиле Авраама, по бокам его шли священники и военные начальники.
– Радуйся, Израиль, Господь даровал тебе царя! Проси Господа, Израиль, чтобы твоя слава сияла в глазах твоего вечного отца, как сияет золото на лбу его избранного! – воскликнул священник после вечернего жертвоприношения. – Чтобы твои превратности, Господи, были только плевелом в твоих полях, которые вырвут руки людей.
Затем последовал пир и танцы при свете факелов и продлившиеся до самого утра.
Когда Давид проснулся на следующий день в большом доме, который он выбрал и расширил, он нашел на двери кучу цветочных гирлянд – их на заре повесили люди. Он отправил в Цикелаг за Авигеей и Ахиноам, потом послал в Гешур пышный отряд из ста человек под командованием Иоава, чтобы привезти Маану.
Услышав о подвиге жителей Явиса Галладского что сняли тела Саула и трех его сыновей со стены и похоронили он отправил Иоава с известием в Явис. Царь слал людям этого города благословение Господа за то, что они похоронили Саула и его сыновей.
Авигея только что родила; это был мальчик, и Давид назвал его Даниилом, но его мать звала его Килавом. Ахиноам родила мальчика сразу после помазания, и назвали его Амнон. Он, наконец, отпраздновал свою свадьбу с Мааной.
Давид потерял так много, но смотрел на своих сыновей и верил, что они станут его опорой. Господь не просто подарил ему сыновей, возможно, это дар забыть про потерю друзей. Впервые Давид чувствовал уверенность в завтрашнем дне, поскольку Господь благословил его семью, и он не хотел думать о том, сколько придется еще сделать, прежде чем весь Израиль ощутит мир и покой.

Часть II Царь

Пролог

Солнце стояло в зените о блики играли на медных шлемах и остриях копий трех воинов. Это был отряд филистимлян, проводивший зачистку Изреельской долины от еврейских воинов после сражения на Гилбоа.
Они ехали в колеснице, за которой на привязи шел человек в изорванной одежде. Колесница остановилась на холме, и они сошли с колесницы, озирая окрестности. Вокруг шлемов с перьями были обмотаны красные тюрбаны для защиты от солнца, медный панцирь, одетый на плотную рубаху и широкие пояса на которых висели короткие бронзовые мечи.
Старший воин сразу увидел одинокого всадника и что удивительно на лошади. Он повернулся к своим подчиненным.
– Похоже, к нам в сети попадет кто–то очень важный. Постараемся его поймать и доставить в Бэт–Шэан.
Они начали спускаться в долину стараясь идти таким образом, чтобы солнце светило им в спину. Старший воин пустил стрелу, целясь в голову, на которой он увидел медный шлем. Однако всадник увернулся и кинулся на них.
Он на удивления хорошо пользовался стрельбой из лука. Стрела попала в воина с копьем и тот упал. На второго он просто наехал лошадью и филистимлянин вместо того чтобы ударить по лошади попытался увернуться и упал в траву.
Стрела сбила шлем с всадника, и от удара он упал на землю. Лошадь ускакала, и он поднялся, держа лук в руке. Филистимлянин поднялся, держа копье в руке и еврейский воин вскинул лук и пустил стрелу, не целясь. Филистимлянин не успел увернуться и упал на землю.
Он повернулся во время и увернулся от удара копьем, поднырнув под руку, он сбил филистимлянина с ног и, вырвав у него копье, нанес удар, пригвоздив к земле.
Собирая свои стрелы, он услышал позади звук шагов и моментально повернулся. Пленный воин со связанными руками подошел и пнул тело поверженного филистимлянина, повернувшись к спасителю, он с узнавание воскликнул:
– Наарай бен Езбоя! Как ты здесь оказался?
– Я бы тоже хотел узнать, как Урия Хеттеянин оказался в плену у филистимлян.

После сражения на горе Гилбоа люди разбежались по своим городам и домам, опасаясь вторжения филистимского войска. Захватили всю долину Изреельскую филистимляне дошли до Бэт–Шеана где жили хананеи. Именно здесь на стене города они повесили Саула и трёх его сыновей лицом к площади.
Его звали Наарай бен Езбоя, будучи молодым человеком, он поступил на службу к царю Саулу пятнадцать лет назад. Наверное, то, что он выжил, было заслугой Давида, бывшего начальника войска царя Саула.
Он был молодым оруженосцем царя, когда появился Давид. Он был восхищен подвигом Давида и напросился в его отряд. Он был уже сотником, когда царь изгнал Давида от себя. Он получил приказ схватить родителей Давида, но через Ионафана Наарай вывез их  в безопасное место.
С тех пор он попал в опалу и чаще бывал на границе чем в Гиве. И в этой битве его оставили охранять обозы, поэтому он не попал в окружение. Пробираясь по ночам он почти не заходил в города но в Бэт–Шэан решил зайти и узнать новости.
Пройдя через ворота, он оказался на площади. Здесь было шумно, и он не сразу понял, о чем говорят люди. Повернувшись к городской стене, он обомлел. На стене висели привязанные за ноги тела Саула и трех его сыновей.
– А где же головы, – услышал он недоуменные голоса.
– Так в доме Дагона лежит, наш бог, наконец, поразил этого злобного царя. А на оружие можно полюбоваться в дома Астарты…
Наарай повернулся и скрылся в толпе. Он вышел из городских ворот и направился на восток. Когда город оказался вдали он повернулся и прошептал:
– Господь дай мне сил исполнить мой обет. Я хочу, покарать всех тех, кто виновен в таком преступлении.
– А потом мне повстречался это патруль.
– Все понятно. Я был в том сражении, потом долго выбирался, пока меня не поймали. Ты же был моим пятидесяти начальником пока не ушел к Ионафану а потом и к Давиду. Как так получилось, что ты впал в немилость у царя Саула.
– Когда Давид оставил службу у царя мне приказали привезти его семью в Гиву. Я не мог поступить против чести и сообщил обо всем Ионафану. От гнева царя меня спас Ионафан и теперь мой долг похоронить его.
– Вдвоем мы не справимся.
– Ты прав, поэтому поехал в Явеш в дом моего отца. Возможно, там мы найдем помощь для такого важного дела.

Через несколько дней они добрались до Явеша Галаадского, дома его ждала жена два сына и дочь. Несколько дней он отлеживался, приходя в себя, жена его плакала, уговаривала больше не ходить за реку не помогать израильским братьям. Он ничего не говорил, а на следующий день пошёл искать свой братьев, они не участвовали в этом походе и были рады, что он вернулся живым.
Игал его старший брат сказал:
–  Наарай я рад, что ты живой, у тебя жена и трое детей. Пора заняться своей семьей. В Маханаиме царем поставили Иш–Бошета сына Саула и Авнер при нем как начальник войска. А на юге в Хевроне царем помазали бывшего начальника войска Давида. Будет война, и мы встанем на защиту законного царя. Поэтому проведи время с семьей, пока есть время.
С глухой яростью он прошептал:
– Они повесили нашего царя за ноги и его сыновей на стене это хананейского города, а этот новоиспечённый царь Иш–Бошет ничего не предпринимает для спасения своего отца и своих братьев. Я не собираюсь сидеть, сложа руки, мы должны похоронить достойно царя и его сыновей. Я прошу у вас помощи, потому что один я не справлюсь, мы должны дойти до города Бэт–Шэана и снять тела и переправить сюда. Один из братьев с изумлением произнес:
–  Даже Иш–Бошет не думает об этом, а ты предлагаешь нам пройти сквозь все патрули через местное население и снять каким–то образом тела и затем ещё и вернуться сюда, как ты это себе представляешь.
– Я знаю одно, царь должен быть похоронен должным образом, поэтому я пойду, а если вы боитесь, то пойду один.
Его братья смотрели на него с немым изумлением, старший брат Игал немного помолчав, сказал:
 – Надо взять ещё кого–нибудь, нас слишком мало, сегодня собираем с собой поклажу и ослов надо взять, выйдем вечером, чтобы утром быть возле Бэт–Шэана. Двое младший братьев посмотрели на старшего брата с немым вопросом, но перечить не стали, на том и порешили.

Наарай не рассчитывал на большую поддержку, поэтому, когда вечером пришел к городским воротам, то был очень удивлен. Его ждала большая толпа хорошо вооруженных мужчин. И Игал сказал:
– Все воины Явеш–Галаад пришли на твой зов и готовы выступить против Бэт–Шэана. Мы готовы идти за тобой Наарай, веди нас на священное дело.
Наарай осмотрел людей и громко сказал:
– Спасибо мои братья, что пришли сегодня. Дело это опасное выкрасть тела царя и его сыновей. Но это наш долг спасти от поругания того кто водил нас в походы и много раз бил филистимлян.
Послышались крики.
– Веди нас Наарай и если придется, мы выжжем этот город дотла. 

Наарай смотрел на площадь, в конце которой на стене веселье тела царя и его сыновей. Он ждал вечера, прежде чем начинать действовать. Накануне прибыв на рассвете в окрестности Бэт–Шэана, они остановились в холмистой местности и осмотрели всю местность, над которым господствовал город.
Вся изреельская и иорданская долина сходил с двух сторон возле города. Город располагался на холме, возвышаясь над долиной на 80 м. Поэтому предложение захватить ворота, было отвергнуто сразу, Наарай заметил, что ещё на подходе большая часть погибнет от стрел.
Город неприступен для прямой атаки, мы не имеем даже лестниц. Город хорошо снабжен продуктами и может выдержать долгую осаду. Кроме того, филистимский гарнизон одной вылазкой побьет нас. Пятьдесят человек пойдут в город небольшими группами. Если мы пойдем со стороны Изрееля, нас пропустят. С наступлением ночи мы захватим ворота. Первая цель это башня и стена.
Ночь принесла прохладу. Сотник наблюдал за главными воротами. Из своей комнаты в сторожевой башне он наблюдал на воинов патрулирующих крепостную стену. Ворота охраняли два копейщика. Учитывая наличие филистимлян в городе не было нужды опасаться нападения, но князь был обеспокоен приказом держать тела царя и его сыновей повешенными, и опасался нападения.
Сотник не верил в опасность. Неужели князь действительно опасается нападение евреев после такого разгрома, неужели кто–то попытается освободить своего царя? Они разобьют свои головы о стены, с которых стрелки легко отразят любую атаку.
Поднявшись, сотник открыл дверь и выглянул наружу. Он увидел еврейских воинов на стене и схватился за голову.
Сотник бросился внутрь, и поднять тревогу. Дверь с грохотом распахнулась, сотник повернулся, выхватил меч, но, его противник был быстрее. Урия ворвался в сторожку и, подхватив лавку, обрушил на сотника. Тот упал и Урия быстро его связал. Сюда же занесли связанных караульных.
У Наарая не было времени смотреть по сторонам. В любой момент какой–нибудь воин мог выйти с другого участка стены или запоздалый прохожий завернуть на площадь и поднять тревогу.
Большие ворота теперь были открыты, и через них быстро входили воины Явеша.
Наарай резко отдавал приказы. Его голос звучал тихо, но слова доносились до всех.
– Снять тела и завернуть в саван. Тела нести на себе до нашего лагеря, где у нас приготовлены ослы. Нужно за ночь преодолеть расстояние до Явеша пока не подняли тревогу.

Прошел семидневный пост, после того как тела принесли в Явеш, их  сожгли и похоронили под Тамариском. Наарай вечером пошел с Урией прогуляться за городом. Они сидели на холме, и пили вино.
– А погони так и не было, – сказал Наарай.
– Они просто не знали, кто это и подумали, что новый царь Иш–Бошет послал своих лучших воинов выкрасть тела.
– Расскажи как погиб Саул.
– Мы стояли на этой горе, а они атаковали нас большими отрядами. Я думал, что Давид там будет, но по разговорам пленивших меня узнал, что его прогнали. Они прорвались на гору, и Саул попал в окружение.
– Значит, Давида там не было, – многозначительно протянул Наарай, – А где он сейчас не знаешь?
– Эти говорили, что его нигде нет, а город Циклаг сожжен и разграблен.
Урия и Наарай по возвращении застали у себя Игала. Тот был очень возбужден.
– Прибыли послы из Иудеи и передали нам большие дары и благодарность за спасения тела царя.
– Почему из Иудеи, – не понял Наарай?
– Давид помазан в цари в Хевроне.
– А Иш–Бошет ничего не прислал, – тихо произнес Урия.
Наарай решительно пошел собирать вещи.
– Ты как хочешь, а я пойду к Давиду.
Урия колебался недолго и произнес:
– Я с тобой Наарай.

Первая глава Два царя

Маханаим славный город, столица Израильского царства, был в этот день переполнен. На помосте стоял Иш–Бошет с приближенными. В первых рядах на площади стояли приглашенные гости, послы и знатные лица. Был здесь и Беная.
Один из священников помазал на царство последнего сына Саула. И затем глашатаи объявили:
– Воцарился царь Иш–Бошет, сын Саула сына Киша. Отныне владением его земель будут Галаад, Изреель, Эфраим, Вениамин и весь Израиль.
Царь произнес речь об узурпаторах захвативших Хеврон и что он истинный царь скоро прогонит этого трусливого пса Давида обратно в пустыню, где ему самое место.

Беная вошел в комнату, где отдыхал Иодай, его отец. Иодай возглавлял священников Аарона и был одним из сильнейших князей. Он подержал Давида в Хевроне и теперь приехал в Маханаим в поисках мира. Он лежал на софе с задумчивым видом. Увидев Бенаю, он устало произнес:
– А сын. Проходи, садись. Ну как тебе ситуация?
Беная задумчиво окинул взглядом комнату. Что он мог сказать. Иодай и сам все хорошо понял.
– Я думаю что здесь и так все понятно. Мир нам не видать. А теперь у царя в руках все ресурсы Израиля. Какое–то время он потратит на полное подчинение всех племен, а затем обратит всю мощь на нас.
– Да ты все верно подметил. Есть еще шанс на мирное соглашение. Я вечером иду на прием к царю. Там будет пиршество по случаю помазания. Но боюсь, что это обернется простым ультиматумом.
– Мне сопроводить тебя отец, – спросил Беная?
– Нет. Ни стоит. Я возьму несколько воинов для охраны, а если что случится. То лучше тебе быть на свободе.

В Хевроне между тем Давид держал совет, со своими людьми решая как реагировать на помазание Иш–Бошета.
– Не мирись с этим, – сказал Иоав. – Сейчас Авнер начнет укреплять власть над всем Израилем. Когда он это сделает он придет сюда и справиться с ним будет тяжело.
– Как произошло, – говорил Эзер, – что Авнер выжил в бойне в горах Гелбоа? А сам Иш–Бошет, где он находился в момент сражения? Почему он не возвратился в строй, лишенный отца и своих трех братьев, когда филистимляне прибили их гвоздями к стенам Бет–Шеана? Сорокалетний Иш–Бошет бежал, как ребенок, даже не попытавшись отомстить за братьев.
Давид слушал своих советников и пока ничего не говорил. Он не был в той битве и не смог защитить Саула, поскольку стал врагом дома Саула. Но он не желал продолжения вражды. Его люди стремились развязать войну со своими братьями ради своих личных амбиций. Ему было противно, что он своими руками уничтожал дом Саула.
– Помнишь Циклаг и вечер перед отъездом? Ты говорил, что дом Саула отрешен от власти, а значит, подлежит уничтожению? Так за что мы сражаемся? – восклицал удивленный Авишай. – Значит, мы напрасно пересекли пустыню? А воля Господа, изреченная через Самуила тоже ничто для тебя? Появился тот, в чьих жилах течет кровь Саула и ты не готов сразиться с ним?
Авишай был очень возмущен. Давид не хотел трогать Ионафана и все понимали, что значило он для Давида. Но не желание убить Саула в пещере или когда он спал в лагере, никто не понимал. Если царь твой враг и он в твоей власти, то один решительный удар и все кончено. Теперь все повторялось с Авнером и возмущение его людей росло.
Давид понимал, что бездействие приведет к тому, что его сторонники покинут его. Старейшины постоянно говорили об опасности от Авнера и Иш–Бошета. К тому же Авишай напоминал о воле Господа сказанную Самуилом о падении дома Саула. Возрождающийся дом Саула был опасен, и необходимо было выполнить волю Господа. Но Авнера пока поддерживали лишь племена на восточном берегу Иордана. А остальные ждали развязки, поскольку необходимо было очистить Изреельскую долину от филистимлян.
– Мы сразимся с Авнером, – решил, наконец, Давид, – Но подождем, что он предпримет против нас, и выступим на него.
Авнер пытался поднять Израиль и потому появился в Вениамине и начал там укреплять крепости. Небольшие отряды постоянно сталкивались, и все шло к большому сражению.
Когда разведчики донесли о подходе больших сил к Гаваону, Иоав поднял своих людей и направился на встречу Авнеру. Они встретились у пруда близ Гаваона и воины начали криками оскорблять друг друга.
Авне;р сказал Иоа;ву:
– Пусть юноши выйдут и померятся силами перед нами.
Иоа;в ответил:
– Пусть выйдут.
Вышло 12 человек со стороны вениамитя;н и Иш–Боше;та, сына Сау;ла, и 12 человек из людей Давида. Они схватили друг друга за голову, каждый вонзил меч в бок противнику, и все погибли.
Однако бесполезность этих смертей разожгла гнев людей Иоава. Схватка подходила к концу, когда они ринулись на воинов Авнера. Сильный натиск опытных воинов принес быструю победу и израильтяне побежали.
Асаи;л побежал за Авне;ром и преследовал его по пятам. Авне;р оглянулся и спросил:
– Асаи;л, это ты?
 Тот ответил: «Я».
Авне;р сказал ему:
– Поверни направо или налево, поймай кого–нибудь из юношей и возьми себе всё, что снимешь с него.
Но Асаи;л не захотел отстать от него.
Авне;р опять сказал Асаи;лу:
– Не гонись за мной. Зачем мне убивать тебя? Как я тогда посмотрю в глаза твоему брату Иоа;ву?
Но тот продолжал преследовать его. Тогда Авне;р ударил его в живот тупым концом копья, и копьё прошло насквозь. Асаи;л упал и тут же умер. И каждый, поравнявшись с местом, где лежал мёртвый Асаи;л, останавливался.
Иоа;в и Авиша;й погнались за Авне;ром. Когда солнце уже заходило, они подошли к холму А;мма, что напротив Гиа;ха, на пути к пустыне Гавао;на. Вениамитя;не собрались вокруг Авне;ра в один отряд и стали на вершине холма.
Авне;р крикнул Иоа;ву:
– Неужели наши мечи никогда не насытятся кровью? Разве ты не знаешь, что конец будет горьким? Когда же ты прикажешь своим людям перестать преследовать своих братьев?
Иоа;в ответил:
– Клянусь живым истинным Богом, если бы ты не сказал этого, люди преследовали бы своих братьев до утра.

Авнер убил его брата; Иоав не собирался забывать об этом. Но так как он запросил пощады, Иоав протрубил в рог. Сражение и преследование остановилось, Авнер и вениамитяне поспешно убрались с другого склона холма, переправились через Иордан и отправились в Маханаим. Иоав сосчитал погибших: кроме брата, он потерял девятнадцать человек, убив триста шестьдесят людей Авнера.
Это не вернуло жизни Асаила. Иоав приказал отряду отвезти останки брата и похоронить в Вифлееме. Там женщины обмыли тело и похоронили юношу в городе его предков. Была ночь. Иоав вернулся на заре в Хеврон, полный боли и ярости.
Победа была за Давидом, но она ничего не определяла, ничего не давала. Лишь увеличивала пролитую кровь, которой с каждым сражением становилось больше.
Вторая глава Война за Нагорье

– Я много видел войн, поскольку с юных лет состоял на службе царя Саула, – говорил Давид, – Но такого я не видел никогда. Устроить эти игрища и потерять лучших бойцов. А потом напасть толпой и потерять еще семь человек. И знаешь, что вас спасло мои родичи? Вас спасло то, что против вас выступили новобранцы из Вениамина. Вы победили но Израиль остался за Авнером. Все теперь все походы я буду проводить сам.
Иоав и Авишай вышли вместе с другими командующими.
Иоава прорвало.
– Мы виноваты теперь во всем. У него не хватило решительности убить Саула, и все племена признали бы его царем. Не надо было давать усиливаться Авнеру и сразу атаковать Маханаим! – воскликнул Иоав.
– Я не совсем понимаю причину его терпимости к ним, – сказал Авишай. – Как он может оплакивать человека, который, как все знают, многократно пытался его убить? Это выглядит как–то наиграно! Чего он добивается? Показать себя милосердным царем.
– Что теперь, – спросил Авишай?
– Будем ждать, – Иоав мрачно оглядывал двор, – Всегда есть шанс найти врага. И я уверен, что Авнер убил Асаила.
– Да мои люди видели, как Асаил гнался за Авнером.
– Ты со мной, – спросил Иоав?
– Да. Мы вместе отомстим убийце Асаила.


Войско иудеев стояло под стенами Гивы. Давид смотрел на могучие стены и вспоминал, как сам был когда–то защитником этого города. Впрочем, это было в другой жизни. А сейчас проблема перед Давидом стояла очень большая.
Взять крепость можно было лишь штурмом. Но это повлечет за собой много смертей. Придется брать измором.
Давид начал постепенно брать под контроль города Израильские. Везде он присылал послов с дарами к старейшинам города и предлагал мир. Он прошел почти все Нагорье, когда узнал, что Авнер прибыл в Гиву. Как стало известно, он приехал за Рицпой, дочерью Айи, наложницей Саула родившей ему двух сыновей.
– Господин.
Давид повернулся. Оруженосцы стояли рядом, а за ними два его племянника. Давид недовольно произнес:
– Иоав я кажется, все тебе сказал, зачем ты приехал?
Они поклонились.
– Мы славно бились в Гаваоне, – сказал Авишай, – И теперь мы готовы служить нашему царю и выполнять его повеления.
Давид недовольно смотрел на своих родичей.
– Ну, пошли. Обсудим, как нам быть с Гивой.

Авнер стоял на стене и смотрел, как все больше увеличивался лагерь Иудеев. Лето шло на завершение, и в случае затянувшейся осады жителям грозил голов. В таком случае терпеть Авнера горожане не станут.
Авнер повернулся к старейшинам города.
– Надежны ли стены? Скоро иудеи пойдут на штурм, готовы ли вы к отпору.
– Господин. Город укреплял Саул. Наши стены не взять ни одному войску.
– Нас могут взять измором, – сказал Авнер, – И тогда никакие стены нас не спасут. Измором брали и не такие крепости. Мне бы не хотелось, сойти с ума от голода и покончить собой.
– А царь Иш–Бошет. Он же придет с войском и прогонит узурпатора.
– Да, да, господин. Царь.
Энтузиазм советников не повысил настроение Авнеру. Он тоже надеялся на царя, что тот не струсит и пошлет войско. Но тот слишком медлил. Если царь промедлит до осени, то горожане могут и не выдержать. В конце – концов, Давид по праву принял царство.

Такие же соображения беспокоили и самого Давида. Ахиэзе;р сын Шема;и из Ги;вы привел еще тысячу воинов и принес тревожные вести. Израильские войска идут из Маханаима. Это означало, что Иш–Бошет готовится к большой войне.
На совещании Иоа;с брат Ахиэзе;ра сказал:
– Царь теряет свое влияние. Все Нагорье переходит на нашу сторону. Вся долина Изреельская ушла к филистимлянам. В этой ситуации я уверен царь решил навязать нам большое сражение.
– Не хотел я биться с братьями евреями, – сказал Давид, – Вопрос в том успеем ли мы взять  этот город до появления израильтян.
Советники молчали. Они не знали что сказать.
Опасения Давида оправдались. Появление израильских войск привело к переходу Израильских племен на сторону Иш–Бошета.

В начале осени израильское войско подошло к Гиве. Они поставили лагерь там, где еще седмицу назад стоял сам Давид. Но теперь там были друзья. И Авнер поспешил вместе со старейшинами города, предстать перед царем.
Авнер был сдержан в присутствии старейшин города. Иш–Бошет милостиво сказал:
– Мы пришли так быстро как могли.
– Мы едва не пали, мой царь. Горожане все ослабли от голода.
– Мы с этим разберемся, – сказал Иш–Бошет, – Царские амбары дозволяю открыть и накормить народ.
– Нужно догнать мятежника Давида и разгромить его, – говорил Иш–Бошет, – Авнер собери добровольцев и вооружи их?
– Люди здесь слабы, и не смогут идти с нами, – сказал Авнер, – Я отберу самых выносливых. Но людей у Давида очень много, здесь надобно обдумать предстоящее сражение.
– Здесь нечего думать, – сказал Иш–Бошет, – Мы нападем на них, и все разбегутся, поскольку сражаться за такого царя никто не захочет.
Авнер задумался. Иш–Бошет слишком самонадеян, а Давид очень опасен, и можно потерять все в случае разгрома.
– Давид по праву носит царский венец и надо показать иудеям его несостоятельность.
– Об этом не беспокойся, – сказал Иш–Бошет, – Я покажу свою силу Давиду, и все увидят, какого человека они избрали в цари.

Давид смотрел на войско израильтян. С верхней площадки сторожевой башни было отлично видно, как они построили лагерь и начали разворачивать осадные укрепления. По опыту Давид знал, что это займет некоторое время.
Сейчас войско расползлось, и умный полководец будет делать вылазки до тех пор, пока осадные валы не образуют сплошное кольцо. Впрочем, умный полководец может быть и в войске израильтян. И тогда их ждет горячий прием.
Он повернулся к тысяченачальникам.
– Ну и какие у вас соображения господа?
– Мой господин, – начал Ахиэзер, – Войско, конечно, не такое большое как в дни Саула, но, тем не менее, нас мало. Я думаю надо готовиться к длительной осаде.
– С войском понятно, – заметил Авишай, – Все их воинство сбор добровольцев не слишком опытных в воинском деле. Но в прямом столкновении нам будет трудно их одолеть.
– Сделать вылазку, – предложил Иоас, – Разгромим их войско и прогоним за Иордан. Я знаю, мы сможем это сделать.
– Вылазку, – Иоав покачал головой, – Там я думаю, этого ожидают. Может вечером напасть. Атаку ожидают в начале осады.
– Так и поступим, – сказал Давид, – Иоав, на тебе их главный лагерь. Твои брат после нападения пойдет вокруг города. Когда же израильтяне начнут собираться для отпора в бой вступит Ахиэзер и Иоас с копейщиками. Начинайте готовить свои отряды.

Вечером, когда почти стемнело на улице, ворота города открылись. Войско Иудеев, смяв передовые отряды, ворвались в лагерь израильтян. Скоро весь лагерь был в огне.
Давид увидел, как большие отряды спешат на выручку своим. Скоро они столкнулись с отрядами Авишая. В это время вступили в сражение копейщики двух братье сыновей Шемаи.
Давид осмотрел поле боя. Бой продолжал кипеть на восточной и западной стороне. В темноте были видны лишь зарево пожаров, факелы и крики да звон мечей. Иоав застрял в лагере. Там были лучшие воины Иш–Бошета. Он надел шлем и спустился вниз. Он встал на колесницу и осмотрел полтора десятка колесниц. Проревели трубы и колесницы ворвались в лагерь противника.

Утром жители Вифлеема с удивлением увидели, что вокруг города кроме сгоревших руин и трупов больше никого не было. Давид велел похоронить павших. Разведка доложила, что израильтяне ушли за Иордан, а Гива опустела.
Царь Давид собрал своих тысяченачальников на военный совет. Но мнение у всех были разные. Иоав говорил:
– Мы совершили великое дело. Мы разгромили израильтян и прогнали их за Иордан. И сейчас самое время захватить Маханаим. Мы разберем по кирпичикам стены этого проклятого города и срубим головы всем его знатным.
– Я бы не торопился с походом, – с сомнением произнес Ахиэзер, – Мой опыт подсказывает мне, что Авнер еще не сломлен и может ударить с большой силой. Надо переждать и подготовиться к новым сражениям. В следующем году израильтяне вернуться, но мы уже показали свою силу. И я уверен, что Авнер и его соломенный царь сюда не придут.
– Значит, мы столкнемся с их тысяченачальниками, – сказал Иоас, – В этом случае я за то чтобы отступить в Хеврон.
Иоав вскочил с бешеными глазами. Он яростно хотел высказать все, что он думает, но Давид взмахнул рукой, успокаивая родича.
– Успокойся Иоав.  Я понимаю твою скорбь. Но зачем губить наше войско ради мести. На войне гибнут многие. Если все будут жаждать мести, то кровавый цикл убийств не прекратится.
– Вы все ни понимаете, – возразил Иоав, – У нас есть шанс на победу. Сейчас или никогда.
– Мы не пойдем с тобой, – сказал Ахиэзер, – Ты сейчас обуреваем чувствами. Это всегда приводит к смерти.
– Иоав, мы с тобой, – сказал Давид, – Но воевать не пойдем. Мы будем разбиты. У нас нет сил, чтобы захватить Маханаим. Мы уходим в Хеврон.

Третья глава Усобица в Израиле

Давид задумчиво слушал Шеву. Война с домом Саула продолжалась и все больше израильтян переходила на сторону Давида. Важным шагом стало избрание первосвященника. Посовещавшись с Иодаем, князем сыновей Аарона Давид предложил кандидатуру Авиафара. Иодай приставил к Авиафару молодого священника и пророка по имени Цадок и отправил их служить в святилище в Гаваоне.
Люди Авнера переходили Иордан и пока укрепились в Тирце. Там была удобная долина, а также дороги в Нагорье. Их отряды доходили до Вефиля но в Гиву они не ходили поскольку Давид поставил там сильный гарнизон.
Шева назначенный секретарем говорил.
– Нагорье до Вефиля признали царем Иш–Бошета. Если падет Вефиль то Авнер вновь прорвется к Гиве или Вифлеему.
– Ты говоришь с уверенностью, – задумчиво произнес Давид, – Но нельзя быть уверенным в том, что произойдет завтра. Ты знаешь, что произойдет завтра?
– Я не могу этого знать.
– И никто не может этого знать. Поэтому докладывай по существу. Это хорошо, что мы пока держим южное Нагорье. Уверен, что Авнер в Тирце. А что Иерусалим?
– Там все сложно, – покачал головой Шева, – Местные магнаты не хотят власти царя и правят от имени Гата.
– Значит, Иерусалим пока не готов смириться. Это хорошо. Но вот с Авнером нужно, что–то решать.

По улицам Вефиля двигался военный отряд израильтян. Израильтяне зачищали города от иудеев и особенно уделяли внимание Вефилю. Вефиль находился на центральном нагорье на пересечении важных торговых путей. Отрезать этот город от Давида Авнер считал очень важным.
Воины двигались осторожно, постоянно осматривая темные улицы. Ночную тишину нарушили звон тетивы, и сотни стрел обрушились на головы израильтян. Израильские воины сомкнули щиты и попытались прорваться из–под обстрела, но впереди появились копейщики и, сомкнув щиты, обрушились на израильтян.

Иш–Бошет читал донесение, все больше хмурясь. Рядом сидел авнер. Иш–Бошет свернул свиток и сказал:
– Нужно срочно отвести войска за Иордан.
– Племяник, – Авнер был просто ошеломлен, – Это же просто уличное сражение. Гибель наших отрядов в Вифлееме еще не повод отступать. Мы пошлем еще людей, и вычистить все города от иудеев.
– Это ты не понял. Мои люди начали отступать из города и за городом на них напали иудеи. Войско спешно отступает на север.
– Это же бегство, – Авнер горько покачал головой, – Никогда бы так Саул не побежал. Если сейчас уйти, то никогда уже царский венец тебе не видать. Похоже, Самуил был прав, говоря, что царская власть будет вырвана с корнем у дома Саула.
Иш–Бошет встал и холодно ответил:
– Запомни ты всего лишь мой военачальник. Мне сейчас важно сохранить войско. Лучше собери еще воинов по городам.

Все лето Иш–Бошет провел в Тирце, пока Авнер с войском осаждал Вефиль. Но после поражения Вефиль был покинут.
Все это беспокоило Иш–Бошета. И, тем не менее, он стоял, ожидая подхода войск Авнера. Он надеялся, увеличив войско вновь ударить по иудеям и отбросить их до Хеврона.
Размышления Иш–Бошета прервал шум во дворе. Он выглянул с террасы и увидел Авнера. Тот выглядел так, словно вырвался из Шеола.
Царь спустился к нему. Он, испив вина, сказал:
– Царь Израиля. Я спешил, как мог. Наше войско дошло до Гаваона и было разгромлено. Все бежали.
– А Давид. Где он?
– Не знаю.
Иш–Бошет посмотрел на своих сотников.
– Уходим за Иордан. Давид стремится завладеть Маханаимом, и там мы сможем дать ему отпор.

С падением Тирцы влияние Иш–Бошета на Израиль практически исчезло. Формально Давид управлял почти всем Израилем кроме хананейских городов. Иш–Бошет правивший в Маханаиме почти два года четко осознавал, что идет развязка этой усобицы и понимал, что придется признать власть Давида.
В тот день он приехал уставший после проверки крепостей и дорог. Он ждал вторжения, но Давид не торопился нападать. Он принял ванну и, выпив вина, позволил слугам одеть себя. Один из слуг тихо произнес:
– Сегодня ваш дядя Авнер забрал себе Рицпу.
До Иш–Бошета не сразу дошло что произошло. Авнер давно уже ведет себя не как послушный слуга. А теперь еще и Рицпа, он стремится сам стать царем. Иш–Бошет сам не заметил как стал похожим на Саула. Он сразу решил что Авнер для него угроза. Но в отличие от Саула он не станет ждать.
Иш–Бошет послал слуг за Авнером. Ждать пришлось долго. Вскоре слуги сообщили что Авнер не может прийти. Иш–Бошет пришел в ярость. Авнер стал слишком могущественным и уже не является к своему царю.
Взяв с собой отряд воинов, Иш–Бошет поехал на колеснице к дому Авнера. Его люди стали стучать копьями в ворота. Изумленная охрана открыла двери.
– Авнер никого не принимает.
Царь грозно посмотрел на стражника. Он махнул рукой и его воины сами открыли ворота. Царь въехал во двор и пошел искать Авнера. Нашел он его в трапезной. Авнер был удивлен таким визитом.
– Я же передал твоим псам, что когда придет время, я призову тебя мальчик.
– Я твой царь, – закричал Иш–Бошет, – Ты не смеешь мне отказывать. Это я призываю тебя, ты забыл, что ты мой слуга. Как ты посмел лечь с наложницей моего отца? Наложница царя переходит к его наследнику. Я распоряжаюсь наследством Саула а не ты. Если будет на то моя воля, я прогоню тебя со службы.
Авнер который уже стал давно выше царя, был удивлен такой вспышкой гнева. Он разгневался и сказал:
– Я что, иудейская собака? Всё это время я был предан дому твоего отца Сау;ла, его братьям и друзьям и не выдал тебя Давиду. А ты обвиняешь меня в грехе из–за какой–то женщины? Пусть Бог сурово накажет Авне;ра, если я не сделаю для Давида того, о чём Господь клялся ему. Он клялся отнять царство у дома Сау;ла и утвердить власть Давида в Израиле и Иудее, от Да;на до Беэ;р–Ше;вы.
Иш–Бошет сильно испугался от таких слов и ушел. По пути в свой дом он размышлял, что ему делать с Авнером. Авнер слишком силен, и стал опасен для царя. Иш–Бошет решил избавиться от Авнера в самое ближайшее время.
Иш–Бошет понял, что настоящим царем северных племен был Авнер. Он командовал войском, он пользовался доверием старейшин всех племен. Те из слуг, которые знали его отца в последние месяцы его жизни, нашли бы сейчас сходство в чертах отца и сына, и причина была очевидна: Авнер угрожал его власти, как Давид угрожал власти его отца.
Давид постепенно брал под контроль Израильские города и люди Авнера уже опасались переходить Иордан. А Иоав совершал набеги на восточную сторону и Авнер уходил все дальше к Маханаиму. Давид планировал осадить Маханаим следующей весной, когда ему сообщили о прибытии послов от Авнера.
Посол посмотрел на людей Давида и, поклонившись царю, сказал:
– Чья это земля? Заключи со мной соглашение, и я сделаю всё, чтобы весь Израиль перешёл на твою сторону.
Давид хотел было сказать, что уже все взял сам, но решил, что прекратить междоусобицу гораздо важнее.
– Хорошо, я заключу с тобой соглашение, но при одном условии: когда придёшь, приведи с собой Мелхо;лу, дочь Сау;ла, иначе ты не увидишь меня.
Посол, поклонившись, ушел. А Давид, повернувшись к Иосафату сыну Ахилуду, велел:
 – Напиши послание к царю Иш–Бошету. Отдай мою жену Мелхо;лу, с которой я обручился за крайнюю плоть, обрезанную у 100 филисти;млян.
Иосафат взял бумагу и быстро написал послание. Затем Давид посла гонцов к Иш–Бошету поскольку не желал вести переговоры за спиной этого царя.
Четвертая глава Мелхола

Иш–Бошет пребыл в тревожном состоянии после ссоры с Авнером. Когда прибыл посол Давида, царь услышал следующее:
– Мой царь Давид послал меня сказать отдай мою жену Мелхо;лу, с которой я обручился за крайнюю плоть, обрезанную у 100 филисти;млян, – сказал гонец из Хеврона, – и он просит, чтобы Мелхола была ему возвращена. Ты выпил когда–то за этот выкуп. Он просит тебя не забывать об этом.
Иш–Бошет очень обрадовался такому посланию. Войну он уже проиграл, а после ссоры с Авнером он пребывал в тревожном состоянии. Люди Давида уже доходили до Маханаима в своих грабительских набегах. Все шло к тому, что сам Давид появится под стенами Маханаима, и потому заключить мир было сейчас крайне важно.
– Твой царь получит свою жену из моих рук, – ответил он.

Когда в дом Мелхолы ворвались люди царя и велели собирать вещи она разгневалась.
– Что происходит? – спросила разгневанная Мелхола.
– Приказа доставить вас к своему мужу.
– Что ты говоришь? Мой муж здесь, за дверью.
– Речь идет о Давиде. Царь расторг ваш брак, – заявил тысяченачальник Баана, тоном, не терпящим возражений.

Мелхола оставила сборы на своих служанок. А сама отправилась в дом Иш–Бошета и с гневом изложила свои аргументы.
– А хочу ли я за Давида? А разве ты не царь? – крикнула Мелхола. – Это мой отец отдал меня Палтии;лу, сыну Лаи;ша.
– Ну и что? Я тебя возвращаю Давиду!
Открылась дверь, протиснулся Палтиил и бросился в ноги Иш–Бошету.
– Я тебя умоляю мой царь, – рыдал он, – не отнимай моей жены! Пусть Господь дарует тебе свою милость! Но не отнимай у меня мою жену!
Иш–Бошет приказал стражникам поднять несчастного мужа и выставить его за дверь. В конце концов, эти демонстрации неповиновения начинали его сильно раздражать! Он повернулся к своей сестре:
– Что касается тебя, то ты уедешь, даже если мне придется заковать тебя в цепи! Твой выкуп уплачен.
Мелхола совсем упала духом и умоляюще произнесла:
– Не отправляй меня брат, я не хочу снова быть пешкой в борьбе за власть.
Иш–Бошета обнял сестру и тихо сказал:
– У меня нет выхода. Я проиграл войну за царскую власть. Авнер готов меня предать, и выторгует себе власть над Маханаимом. А меня убьют либо по его приказу, либо мои же слуги. Ты моя последняя надежда сестрица.
Мелхола смотрела с удивлением на брата. Она тихо произнесла:
– Я попробую упросить Давида не лишать тебя жизни.

Мелхола ушла собираться и Иш–Бошет вышел на террасу. Увидев Авнера, он очень удивился.
– Чего ты хочешь? – спросил Иш–Бошет.
– Я жду Мелхолу, чтобы проводить ее, – ответил Авнер.
– Я уже снарядил ей достойную свиту, – сказал Иш–Бошет.
– Ее буду провожать я, – сухим тоном сказал Авнер.
Лицо Иш–Бошета омрачилось. Авнер сам хотел стать символом перемирия с Давидом! Его планы вновь нарушены и нет возможности обойти или убрать Авнера.

Мелхола поехала на следующий день с большой свитой из двадцати человек, которых возглавил Авнер. Палтиил следовал за караваном до Бахурима плача, причитая и проклиная свою судьбу на протяжении всей дороги до тех пор, пока Авнеру не надоело, и он сказал ему: «Иди домой!» И тот вернулся домой.
В Бахуриме Авнер переговорил со старейшинами Вениамина, а затем разослал письма старейшинам Израиля со словами: «Вы давно хотели сделать Давида своим царём. Так действуйте! Ведь Господь сказал Давиду: „Через моего слугу Давида я спасу мой народ, Израиль, от филисти;млян и от всех врагов“».
Письма Авнера привели к тому, что уже в ближайшие дни из городов Израильских поспешили старейшины в Бахурим. Авнер решил, что теперь пришло время идти к Давиду, поскольку он вез не только Мелхолу но и отдавал все Царство в руки Давида.
Прием в Хевроне был ослепительный. Воины Давида, которые раньше служили у Авнера, обнимали и приветствовали его. Давид встретил его сам, как будто Авнер был членом его семьи, устроил его в своем доме и устроил большой прием.

Все время приема Давид был весел, скрывая свою тревогу и нетерпение. Когда же вечер подошел к концу он покинул гостей и пошел в отведенные комнаты для Мелхолы. Чтобы не было сплетен, он встретился с ней наедине за закрытыми дверями.
Они смотрели друг на друга. Он хрипло произнес:
– Девять лет.
Взгляд ее был холоден как лед.
– Ты уже не тот юный певец.
Она смотрела на него оценивающе, он попытался шутить.
– По милости твоего отца я скитался семь лет по пустыне, жил среди филистимлян. Я убивал мужчин, женщин и детей. Не щадил и стариков ради того чтобы выжить. Да я уже не тот юный певец, которого ты знала. Ты тоже уже не та юная девушка, которую я знал.
– Да я уже не та юная девушка и потому верни меня к моему мужу, у которого ты забрал меня силой.
– Это твой отец забрал тебя силой у меня, а меня прогнал и загнал в нору как лисицу. Я твой муж и уплатил за это выкуп.
– Ты уплатил выкуп, но я не вещь.
– Если бы твой отец не прогнал меня, но все эти годы мы бы жили вместе. И у нас уже были дети. Ты бы растила моих сыновей.
– Я проклята Господом за то, что помогла тебе сбежать. У меня нет детей ни от одного из мужей. Господь не дал мне детей.
– Моя сестра Мерав благословлена детьми, а я нет. Она продолжит наш род, а не я.
Давид смотрел на нее, и сердце сжималось от горечи.
– Я спасла тебя и тем самым убила своего отца. Господь за это проклял мое чрево.
– Я не был на горе Гилбоа и несколько раз пощадил твоего отца, когда Господь отдавал его мне в руки. Он отвернулся от Господа и погиб от рук необрезанных.
– Ты пощадил его, но тебя не было рядом с ним на горе Гилбоа. Ты ждал предсказания Самуила, что станешь царем, и ты приближал смерть моего отца.
Он слушал ее и пытался сказать свое в ответ, но она уже разъярилась, и прервать поток слов было невозможно.
– Тебя тайно помазал на царство Самуил этот безумный ясновидящий, которого моему отцу надо было сразу казнить. Он тебя избрал как оружие против Саула, и ты пел песни Ионафану, покорил его сердце, а сам тем временем планировал истребить весь мой род. Мой отец знал об этом и это изводило его. Он пытался избавиться от тебя, чтобы мы его дети жили. Как ты мог согласиться на помазание при жизни моего отца, ты предал своего царя Давид. Ты предал Ионафана своего друга замышляя истребить весь наш род.
Давид, слушая обвинения, пришел в ярость, но сдерживал себя.
– У тебя сладкий голос, которым ты очаровал Ионафана и меня тоже. А кто еще был очарован твоим голосом, сколько женщин уже делят с тобой постель. Пока ты пел песни Ионафану и мне ты отравил сердце моего отца своей жаждой царской власти. А теперь кто на очереди мой брат или Авнер. Кого ты очаруешь первым, а потом убьешь.
– Мелхола!
– Ты усыплял его своими сладкими речами, – продолжила она, – В конце от него осталась лишь тень былого сильного предводителя. Вот так необрезанные убили нашего царя. Сильного как лев и стремительного как орел!
Давид опустил голову, не зная, что ответить.
– Ты заставил меня приехать к тебе, ты вырвал меня из рук мужчины, который искренне меня любил, и это несмотря на мое проклятие. Зачем ты это сделал царь Давид? Тебе нужна формальность для наследования царства Саула?
Она начала смеяться обиженным злым смехом.
– Но я проклята Господом и ты не получишь от меня наследника.
– Я не просил помазания, Самуил помазал меня по слову Господа. Кто я такой чтобы противиться воле Господа.
– Ты должен был выбрать дружбу с моим отцом, а не слова безумца, – крикнула она, – Мы сейчас были бы в Гиве. Но ты послушал слова этого Ясновидящего. Они все погибли и мой отец, и мои братья. Ты предал брата, которого любил и он тоже погиб. Ты никого никогда не любил, даже женщин.
Она вновь начала смеяться злобным смехом.
– Я навлекла на себя гнев Господа, когда спасла тебя. Я погубила дом моего отца, теперь я проклята и жду своей смерти. 
Он попытался ее обнять, но она была холодна.
– Я любила тебя, – прошептала она, – Но Господь проклял меня, и у меня уже нет больше чувств. Ты уничтожил мою любовь, когда убивал моего отца. Я не хочу возвращаться в Маханаим я не любила этого человека. Я забуду все зло причиненное мне и моей семье. Теперь, когда я тебя увидела вновь, я не смогу больше забыть, что я любила тебя. Я оставляю Палтиилу оплакивать меня. Ты вернул меня, Давид! Я прошу тебя, не убивай Иш–Бошета и Авнера пощади.
Давид ушел, не желая больше слушать Мелхолу.

Пятая глава Подлость и коварство

После первого приема Давид принял, устроил на следующий день торжественный вечер. Гостям предложили омовение, волосы Авнеру помазали маслом. Давид собрал своих приближенных и в торжественной обстановке принял Авнера и двадцать его людей. Он принимал его как союзника хоть и понимал что это опасный противник.
Все внутреннее существо Давида подсказывало, что Авнера надо убрать. Авнер опасен, и обладал большим авторитетом. Ясно было также, что он ушел к нему только потому, что войну он проиграл. Авнер сейчас ведет себя как покорный слуга, но придет время, когда он попытается прибрать всю власть в свои руки.
Именно поэтому Авнер нужен Давиду. Он будет держать в руке всех двенадцать племен Израиля, а Давид будет держать его страхом расправы, которую обещал Иоав. В последнее время Иоав стал слишком силен и опасен и Авнер подходил на роль человека, который будет опорой Давида и не даст Иоаву стать первым после царя.
Авнер бросился в ноги царю и весь его вид был как у побитой собаки. Но Давид не обманывался на его счет, несмотря на искренность чувств Авнер легко способен на обман, самопожертвование и жесткий расчет. Сейчас он рассчитывает завоевать доверие и стать тенью царя.
Давид с интересом смотрел на Авнера. Когда он только появился и убил Голиафа, именно Авнер привел его к царю. Авнер участвовал в погоне Саула за Давидом в пустыне. Авнер был на Гилбоа и отказался признать царем Давида, помазав Иш–Бошета. Авторитет Авнера был огромен и потому Давид уже два года сражается со своими братьями. И вот он стоит на коленях перед ним в полной власти Давида.
Давид не стал вставать, но протянул к нему руку, давая возможность встать. Люди Авнера тоже бросились к ногам и царя и также были приняты им. Давид видел, что он слуга и готов служить, но потом нужно будет его жестко контролировать. Авнер все делает лишь для себя и своей выгоды и придет время, когда он попытается подчинить своей воле царя. Именно поэтому он бросил погибающего своего царя на Гилбое и также предает его сына.
После заверений в преданности царю, гости были приглашены на торжественный ужин. После того как гости насытились Авнер встал и поднимая чашу сказал:
– Царь Давид! Позволь мне пойти и собрать весь Израиль к моему господину, царю, чтобы народ заключил с тобой соглашение, и ты будешь править всем, чем пожелаешь.
Давид благосклонно качнул головой. Он станет царем всех двенадцати племен без борьбы, он не хотел проливать кровь своих братьев.
Он услышал, как кто–то из его приближенных тихо произнес:
– Хорошо, что Иоава нет здесь, иначе жди беды.
Иоав постоянно ходил за Иордан и сражался с отрядами Иш–Бошета и в этот раз он также был в походе. Давид рассеяно подумал, что Иоав не сдержится и наговорит много гнусного об Авнере но это будет завтра.
Застолье подходило к концу. Взгляд рассеянно скользил по проходящим танцовщицам, и Давид рассеяно вспомнил, что Мелхола здесь и возможно ждет его. Авнер ликовал. Иш–Бошет мог себе сколько угодно задыхаться от злобы в Маханаиме; не стоило ему запрещать его связь с наложницей Саула.
Гости стали расходится. Давид вручил слуге охранную грамоту для Авнера и пошел в свою комнату. Вызвав слугу, он приказал приготовить спальню для Мелхолы и небольшое угощение. Он помнил их последний разговор, но не собирался отсылать ее. Она его первая жена и Давид не готов был отказаться от нее.
Утром Давид встал поздно, и слуга принес ему воды для омовения. На вопрос где Мелхола слуга ответил, что она ушла к себе рано утром. Давид лишь тяжело вздохнул. Ее холодность сильно его омрачала.

На следующий день Авнер предпринял поездку к старейшинам соседних племен, которые подчинялись Иш–Бошету, сначала племя  Вениамина, потом Рувим, Гад, Эфрем, Дан. Везде он говорил одно.
– Давид уже давно водит вас на войну против врагов наших. Вы хотели видеть своим царем Давида, и знаете что Самуил выбрал его преемником Саула. Господь сказал Самуилу: «Рукой моего служителя Давида я освобожу народ Израиля от филистимлян и всех его врагов». Пришло время помазать Давида царем всех двенадцати племен. Он царствует уже над Иудеей, спешите исполнить волю Господа.
Вениамитяне были удивлены такими речами, и особенно сын Авнера Яасиил поскольку именно Авнер больше всех поддерживал дом Саула. Яасиил не участвовал в путешествии в Хеврон и оставался в Бахуриме. Он встретился со своим отцом Авнером и спросил, зачем он это делает.
– Ради тебя сын, – сказал Авнер, – Мы тоже из дома Саула и заслуживаем носить венец царский. Но Давид оказался сильнее. Поэтому я стану его тенью, а когда придет время, возможно, ты станешь лучшим выбором для помазания.
Яасиил сильно в этом сомневался.
– Давид стал слишком силен, к тому же вспомни, сколько мы его гоняли по пустыне. Сколько сражались с ним, и он постоянно нас одолевал. Сомневаясь, я, что придет время, когда дом Саула вернет себе царство.
– Не сомневайся сын, сейчас я поеду в Хеврон и приведу старейшин Израиля к Давиду. Потом уговорю Иш–Бошета сложить венец и подчиниться Давиду. Я войду в его полное доверие, и потесним сыновей Церуи. Мы встанем рядом с царем, и никто не сможет противостоять нам.
Авнер был уверен, что все получится. Он ехал в повозке в Хеврон и по пути навестил Иерусалим, где получил полное заверение в покорности новому царю. Все царство Израильское вместе с городами хананейскими были готовы подчиняться Давиду из Хеврона, и Авнер направился в Хеврон положить царство под ноги Давида.

Иоав вернулся из похода с большой добычей. Он был доволен своим налетом и хотел доложить Давиду, что дошел до Маханаима. Но к нему подошел молодой человек и передал письмо. Как оказалось его брат Авишай приглашает в гости и просит навестить его до похода к царю. Весьма заинтригованный он омылся, переоделся и сев в колесницу отправился к Авишаю.

– …И Давид устроил большой праздник в его честь. Ты бы видел, его принимали как царя. Мне неприятно вспоминать до сих пор.
– А где Авнер сейчас? – спросил Иоав.
– Он уехал с охранной грамотой Давида.
Иоав обезумел от гнева. Он выскочил из дома Авишая и велел ехать в дом Давида. Дождавшись, когда царь примет его он, сдерживая гнев, холодно произнес:
– Что ты сделал? К тебе приходил Авне;р, и ты позволил ему уйти? Ты же знаешь Авне;ра, сына Не;ра! Он приходил, чтобы обмануть тебя, разузнать о каждом твоём шаге и обо всех твоих делах.
– Он пришел служить мне, – спокойно ответил Давид.
– Ты устроил праздник в честь убийцы моего брата, и ты еще дал ему охранную грамоту!
– Ты разве мститель за кровь, ты не старший брат. Но во время сражения люди часто погибают, и за это в нашем законе переданным Моисею нет указаний, мстить. А твой брат погиб во время сражения и потому трогать его нельзя, – тихо сказал Давид.
– Мой царь видимо забыл, сколько преступлений совершил дом Саула! – воскликнул Иоав. – А мой брат Асаил? За что принесли его в жертву? Этот человек опасен и мой царь еще пожалеет, что принял его! Этот Авнер лицемер! Он высматривает все твои слабые места, чтобы нанести удар!
– Авнер ушел от Иш–Бошета поскольку был ущемлен когда пожелал наложницу Саула, – объяснил Давид, который прилагал огромное усилие, чтобы сохранить спокойствие.
– Авнер не просто так пожелал наложницу Саула. Мой царь Авнер владычествует над всеми племенами и он не откажется от  власти ради твоих милостей, и наложница это которая должна перейти к наследнику Саула тоже доказательство того что Авнер желает получить царский венец! Иш–Бошет ничто без Авнера! Он царь всех племен и желает еще подчинить себе и царя Давида!

Слуги Давида слышали разговор и все понимали, что Иоав прав. Но царь не желал никого слушать. Давид отправил Иоава и тот ушел. Слуги Давида еще долго обсуждали этот разговор, но поскольку царь благосклонен к Авнеру, сделать они ничего не смогли.

А Иоав провел беспокойную ночь и на утро разослал своих гонцов в поисках Авнера. Люди Иоава любили Асаила, и его желание отомстить Авнеру они одобряли. Искать долго не пришлось, поскольку Авнер возвращался в Хеврон и люди Иоава сообщили об этом своему господину.
Иоав получил известие поздней ночью. И долго не мог уснуть. Авнер убил его брата и уже за это должен умереть. Но сейчас он чувствовал опасность своим животным инстинктом. Авнер не просто так пришел к Давиду. Он хочет стать первым при царе, и пока он жив будет тяжело стать военачальником. Кроме того предавший один раз, предаст и в другой. Авнер должен умереть!

Авнера нашли слуги Иоава у водоема Сира. Ему велели именем царя срочно вернуться в Хеврон. Авнер поспешил в город и на входе в ворота увидел Иоава. Ему было неприятно встречаться с Иоавом но пока он не может отказать царю Давиду.
Он сошел с колесницы и поцеловал Иоава.
– Что–нибудь случилось.
– Отойдем, здесь не место для разговора.
Они отошли в арку ворот и встали там. Авнеру не нравилось, что здесь никого не было. А взгляд Иоава был колючим, и он чувствовал опасность. Иоав выхватил меч и Авнер не успел отстраниться, когда тот нанес удар в живот. Он схватил Иоава и медленно сползал на землю. А Иоав хрипло произнес:
– За моего брата.
Авнер лишь тихо прошептал:
– Значит, месть, а я думал Давид…
Авнер упал на землю и истек кровью.
Люди Авнера ничего не смогли сделать и отнесли труп Авнера к дому Давида. Они внесли труп во двор к царскому крыльцу. Давид только принял утреннее омовение и, узнав о происшедшем, поспешил выйти к людям Авнера.
Он посмотрел на своих слуг и сказал:
– Я и моё царство невиновны перед Господом в пролитии крови Авне;ра, сына Не;ра. Пусть вина ляжет на Иоа;ва и на весь род его отца! Пусть род Иоа;ва не останется без мужчины, страдающего от выделений, без прокажённого, без мужчины, взявшего веретено, без убитого мечом или нуждающегося в хлебе!
При этом его лицо было горестным, как будто он потерял самого близкого человека. Он вышел к людям Авнера смотревших на него осуждающе и как бы говоря: «Посмотри на дело твоего близкого человека. Ты разломил с нами хлеб, а затем коварно нанес удар в спину».
Подойдя к Авнеру, он посмотрел на Иоава, Авишая и их людей, он воскликнул горестным голосом:
– Разорвите на себе одежду, опояшьтесь мешковиной и оплакивайте Авне;ра!
Давид позвал слуг и велел подготовить гробницу для Авнера. Три дня шли приготовления к похоронам, и Давид все это время постился и ходил в разорванной одежде. Весь город и многие приехавшие израильтяне, в том числе старейшины народа шли в похоронной процессии.
Мелхола шла рядом с телом и чувствовала что ее брат не переживет своего покровителя. А Давид шел в разорванной одежде и громко плакал у гробницы Авне;ра, плакали и все люди. Народ Хеврона, собравшийся на похоронах, говорил, что их царь действительно хороший человек и не прибегает к таким крайним мерам, как убийство. Люди плакали вместе со своим царем.

Царь оплакал Авне;ра и начал петь:
– Авне;ру ли умирать, как умирают глупые?
 Твои руки не были связаны
И ноги не были закованы в кандалы.
Ты погиб, как погибают от рук злодеев.
И все снова заплакали.

Военные царского окружения слушали эту пламенную речь сначала с беспокойством, потом поняли, что наказывать царь никого не будет. Давид при всех осыпал проклятиями двух своих племянников и заставил их разорвать одежды и идти рядом с телом Авнера. Он пообещал, что Иоав никогда не станет первым после царя. Многие кто опасался усиление влияния Иоава, очень порадовались такой речью.
Но были среди слуг Давида и те, кто посчитал такое рвение преувеличением скорби напоказ. Молодой постельничий по имени Ахитофел прямо говорил, что Авнер боролся с Давидом. Его ссора с Иш–Бошетом произошла из–за наложницы и если не это, то Авнер по–прежнему был бы врагом. Ахитофел говорил своим товарищам:
– То, что Давид так лицемерно оплакивает, я не осуждаю, он царь и должен показать всем, что его руки чисты. Иначе бы Иоав уже лишился головы. Но то, что он искренен я не верю и не понимаю, как можно оплакивать смерть своего врага. Вспомните как он оплакивал смерть Саула и казнил того кто принес ему стол добрую весть.
Вечером Ахитофел принес хлеба, и мед царю, но тот отказался.
– Пусть Бог сурово меня накажет, если до захода солнца я поем хлеба или чего–нибудь ещё!
Царь сказал слугам:
– Знайте, что сегодня в Израиле погиб князь и великий человек. Сейчас я слаб, хоть и помазан царём, а эти люди, сыновья Церу;и, слишком жестоки. Пусть Господь воздаст злодею за его зло.
Израильтянам очень нравилось то, что делал царь, и все говорили, что он точно не причастен к убийству Авнера. Лишь военные осуждали царя и не понимали его поведения. Но Иоав собрал своих военных и сказал:
– Мы сделали то, что царь не мог, потому что от него бы все отвернулись. Теперь он должен оплакивать и проклинать, чтобы весь Израиль признал его царем.

Иш–Бошет узнал о происшедшем и вместо радости он был поражен страхом. Он не верил в скорбь Давида и ясно увидел собственный конец. Он заперся в своих комнатах и начал сильно пить. Его слуги перешептывались и по одному уходили из Маханаима.
Два тысяченачальника Баана и Рехав тоже решили уйти от Иш–Бошета но, понимая, что просто так их не примут, решили поднести дар Давиду. Иоав убил Авнера и не понес наказания, значит, и они смогут такой же ценой обрести милость царя.
В доме Иш–Бошета было тихо в полуденный зной. Он осознавал, что лишился покровителя, который к тому же заключил договора с племенами Израиля в пользу Давида. У него остались два сына от наложницы Саула Рицпы, семилетний сын калека Мефивошет, сын Ионафана, и те из слуг, что еще сохраняли верность.
Иш–Бошет погруженный в тяжелые мысли заснул. В это время Баана и Рехав вошли с мешком и направились к хранилищу зерна. На них никто не обратил внимания. Поэтому переглянувшись, они вошли в дом и тихо пошли к спальне Иш–Бошета.
Иш–Бошет спас на ложе и не услышал, как они  вошли. Рехав и Баана тихо подошли. Рехав накинул мешок на лицо Иш–Бошета и тот начал вырываться. Баана нанес удар мечом в живот и Иш–Бошет истек кровью и затих. Они посмотрели на мертвого Иш–Бошета, и Рехав отрубил голову и положил ее в мешок.
Они тихо вышли и незамеченные скрылись из Маханаима и направились к переправе через Иордан. За Иорданом они раздобыли двух мулов и направились в Хеврон. Заявив, что они со срочной вестью из Маханаима сразу были приняты царем.
Они поклонились и Рехав сказал:
– Я Рехав а это Баана мы сыновьями беэротя;нина Риммо;на из племени Вениамина. Мы служили тысяченачальниками у царя Иш–Бошета, твоего врага и просим позволения служить тебе.
Баана добавил бросая мешок на пол.
– Вот голова Иш–Боше;та, сына Сау;ла, твоего врага, который хотел тебя убить. Сегодня Господь отомстил Сау;лу и его потомкам за нашего господина, царя.
Слуги царя взяли мешок и показали голову Иш–Бошета Давиду. Тот посмотрел с сожалением на того кто был добрее всех к нему при дворе Саула. Он с грустью в голосе сказал:
– Клянусь Господом, живым Богом, который избавил меня от всех бед! Когда один человек сообщил мне, что Сау;л мёртв, он думал, что принёс хорошую весть, но я убил его в Цикла;ге. Вот какую награду от меня получил тот вестник! А сейчас, когда подлые люди убили ни в чём не повинного человека на постели в его доме, я тем более отомщу за его кровь и сотру их с лица земли.
По его указанию Рехава и Баану схватили и увели. Им отсекли руки и ноги и повесили их у пруда в Хевро;не. А голову Иш–Боше;та похоронили в гробнице Авне;ра в Хевро;не.
Давид сохранил лицо и показал, что он ненавидит подлость и коварство. И люди пошли к нему в Хеврон. Старейшины Израиля пришли к Давиду и выбранный старшим старейшина Эфрема сказал:
– Мы твоя плоть и кровь. Ещё когда царём был Сау;л, ты возглавлял Израиль в военных походах. И Господь сказал тебе: «Ты будешь пасти мой народ, Израиль, и станешь его вождём».
Давид вновь был помазан царем и народ радовался окончанию братоубийственной войне. Помазание Давид отмечал седмицу и, открыв амбары, угощал людей пластами инжира, а на площадях поставили кувшины с вином.

Шестая глава Царь и его дом.


В доме царя Давида в большом просторном помещении собрались старейшины народа. После окончания междоусобной войны настало время решать другие вопросы. Филистимляне по–прежнему владеют Изреельской долиной, и опорой их власти был город Бет–Шэан.
Старейшины настаивали на большом походе и большом сражении с филистимлянами. Давид внимательно слушал, размышляя над тем как поступить. Саул был военным предводителем и всю свою жизнь он воевал, а порой собирал действительно большие силы более 200 000 человек. Давид давно усвоил, что не всегда нужно бить в лоб часто это приводит к такой бойне как на Гилбоа, на которой погиб Саул.
Он обратился к старейшинам северянам:
– Я понимаю ваше желание разгромить необрезанных язычников, и вернуть все наши города и земли, но царство наше ослаблено и сейчас мы можем потерпеть ещё более сокрушительное поражение, и потерять ещё больше земли. Поэтому мы будем действовать иначе, сейчас наша цель изгнать главного нашего врага, филистимлян. Бет–Шэан является опорой власти для филистимлян и именно там они повесили тела Саула и трёх его сыновей.
Старейшины переглянулись друг с другом, они привыкли к совершенно другой позиции, Саул, сказав несколько слов, бросался в поход, но они всё же решили выслушать царя. Основной опорой Давида были Иудеи, а израильские старейшины были настроены на активную войну с филистимлянами как при Сауле. Они не понимали такой логики, тем не менее, старейшины молчали и ждали, что предложит царь.

– Прежде чем вступить в прямое противостояние с филистимлянами нам необходимо укрепить своё царство изнутри, а для этого необходимо провести ряд изменений.
Старейшины насторожено слушали, любые изменения они не любили, потому что это могло коснуться их лично. А Давид продолжал.
– До сих пор народ израильский управлялся старейшинами в городах, старейшины наиболее крупных городов представляли всё племя. Но это надо изменить. Должен быть ответственный человек, который будет представлять всё племя некий князь, который будет отвечать перед царём. Также нужно урегулировать сбор царской десятины и над этим тоже будет стоять особый царский управляющий. Князь будет отвечать за сбор военных которые во время военных походов будут с этим князем выходить к царю. В остальное же время князь на один месяц в год будет отправлять воинский контингент на службу царю, и над каждым таким контингентом будет поставлен царский военачальник.
Тут старейшины начали рьяно возмущаться они были не согласны с такими изменениями.
Но царь Давид поднялся, и грозно посмотрев на собрание, сказал:
– Если мы хотим побеждать наших врагов, вы должны принять эти изменения.
Встал  старейшина племени Эфрем.
– Я хотел бы уточнить, эти князья будут избираться из других племен или из племени своего рода?
Давид уловил руку поддержки, видимо этот был из тех, кто поддерживал Самуила и сейчас пытался подержать Давида. Он ответил:
– Да будет избирать князя из наиболее уважаемых людей племени. При Сауле каждое племя посылало на военные походы до двадцати тысяч человек. Князь должен держать этих людей в постоянной готовности выступить в поход.
Старейшина племени Эфрем вновь встал.
 – В таком случае князь это хорошо. Он будет обсуждать все вопросы с нами, и представлять наше дело царю. Но я предлагаю дать князю тысячу человек, которые всегда будут в полной боевой готовности и будут служить только своему племени.
Все одобрительно заговорили, и царь Давид решил, что это тоже пойдет на пользу обороноспособности царства. Обсудив сбор царской десятины, и содержание воинов царь велел все записать и свитки передать в каждое племя.

Первыми князьями были назначены Яасиил и Элиав. С Яасиилом Давид начал разговор с соболезнования. Он его обнял и поцеловал.
– Прими мои соболезнования брат мой Яасиил. Не уберег я твоего отца, я готовило ему место князя Вениамина. Но пал он жертвой подлости за смерть Асаила.
– Мой царь я рад быть здесь и польщен таким приемом, – хрипло говорил Яасиил, осматривал настороженные фигуры близких воинов Давида, – Но мой отец убит подлым человеком и я желаю быть мстителем за кровь. Мой царь дай мне наказать этого человека, и я буду служить тебе.
– Он наказ и сурово, – ответил Давид, – Больше никаких убийств не будет. А теперь я назначаю тебя князем Вениамина. Ты будешь держать в постоянной боевой готовности два десятка тысяч воинов, и тысяча будет всегда у тебя по крепостям. Над твоим корпусом будет поставлен военачальник, который будет следить за их готовностью, выступить в военный поход. Их содержание будет на племени, также у тебя будут люди царские обязанные собирать царскую десятину.
Яасиил понял, что Иоава ему не отдадут и решил, что не сейчас так потом он поквитается с ним. Царь желает сделать его князем пусть так и будет, он сохранит дом Саула и Авнера.
– Я готов служить тебе мой царь.

С Элиавом разговор произошел в другой форме. Давид расспросил о самочувствии отца и матери и обещал, что обязательно навестит их. Затем сказал:
– В Иудее будет отныне князь. Он будет держать в полной боевой готовности два десятка тысяч воинов, и племя будет кормить их. У князя также будет тысяча воинов для охраны земель племени. Над корпусом будет поставлен свой царский военачальник, также будут царские слуги, следящие за сбором царской десятины.
Элиав удивленный, что Давид обсуждает такие вопросы с ним, сказал:
– Я рад что мой брат царь Израиля сообщил мне об этом. Князь нам нужен поскольку врагов у нас много. Если моя служба понадобится, то я буду помогать этому человеку.
– Да твоя служба и помощь понадобится Элиав. Ты станешь князем Иуды и будешь моей опорой.
Элиав был сильно удивлен.
– Я князь Иуды, но я не имею ни опыта, ни влияния в среде старейшин.
– Именно поэтому ты и нужен мне. Ты будешь стоять над ними, но не из их среды. Мне нужны люди, на которых я могу положиться. Ты готов служить своему младшему брату?
Элиав немного склонил голову.
– Я буду служить тебе брат.

Давид не забывал следить за вестями от соседей. Пока Гешур был союзником, можно было надеяться получить сообщения об угрозе с севера. Моавитяне и Аммонитяне тоже пока не нападали на Израильские города. Больше всего он опасался, что филистимляне нападут именно сейчас.
Помимо борьбы с хананеями Давид и его дом сотрясали войны похуже. С тех пор как он привез Мелхолу начались склоки среди его жен. Пока их было три, все было спокойно, но с приходом Мелхолы начались ссоры. Авигея постоянно жаловалась на нее.
Давид схватился за голову. Мелхолу он любил и не знал как помирить своих жен. Он сознавал чтош причиной маожет служить бездетность Мелхолы и за год Господь не благословил ее. В то время как помимо Амнона и Килава у Давида родился от Мааны Авессалом.

Давид во многом был прав, и в женской части его дома Мелхола вновь выговаривала Авигее. Она очень злилась, что Давид навещает своих жен слишком часто и сейчас обвиняла в гнусных интригах Авигею.
– Ты интриганка Авигея и объединила против меня всех. Вы все должны помнить, что я первая жена Давида и вам его от меня не увести. Я здесь старшая и мне решать, когда царю навещать своих младших жен. И о тебе я многое узнала, как удачно умер Навал, и ты стала женой Давида.
– Ну, это уже слишком, – вскрикнула Авигея, – Я не желаю слушать твои глупости. Я тебе скажу, почему он навещает нас. Господь дал ему трех сыновей а тебе нет. Твой дом проклят за дела Саула и слова Самуила исполняются.
Мелхола пришла в ярость.
– Не смей произносить этого имени. Он смутил разум юного Давида и тот пришел к нам и стал его орудием. Это Самуил строил интриги разрушая наш дом. Давид оказался слаб и подался этому влиянию. Но чтобы он там не сказал этот безумец, но я дочь Саула дала ему родство с царским домом, а Авнер привел к нему старейшин народа, окончив двухлетнюю братоубийственную войну.
– Если Самуил безумец, а Давид авантюрист как ты говоришь, почему же Господь не дал тебе детей.
Авигея повернулась и ушла.

Авигея задумчиво шла в свои комнаты. Ситуация с Мелхолой выходила из–под контроля  и необходимо было устранить её влияние на царя. Через служанок она позвала к себе Маану и Ахиноам. Маана несмотря на то что была царской дочерью была гораздо скромнее и общаться с ней было гораздо приятнее. Она изложила свои тревоги, закончив словами:
 – Она холодна как лёд но изводит царя своими упрёками. Царь Давид собирает всё то, что потерял Саул за свои беззакония. Соседние народы сильны сейчас и царь должен быть очень сильным, а я вижу, какой он ходит смурной постоянно. Мы должны что–то предпринять против Мелхолы иначе она изведёт его и сделает его слабым и неуверенным.
Ахиноам тихо принесла:
– Что мы можем сделать против той, которую он действительно любит. Даже ко мне он заходит только из–за своего первенца Амнона с которым очень любит поиграть. К Маане он ходит чаще.
– Ко мне он заходит из–за того что родился ещё один сын и я его последняя жена. К тому же наш брак был вынужденной мерой, но приходит он ко мне от Мелхолы очень смурной и долго у меня лежит. Да ты права Авигея, она изводит его своей холодностью и упреками.
Авигея вновь спросила:
– Так что же мы можем сделать.
Ахиноам улыбнулась и сказала:
– Есть один известный способ, Он очень древний и всегда действует.
Авигея заинтересована спросила:
– Я вся внимание, что же это за способ такой.
Ахиноам посмотрела с хитрецой в глазах и сказала:
– Женщина, ему нужна женщина.
Авигея переглянулась с Мааной и сказала:
– Зачем ему еще одна женщина, у него итак три жены и никак это не помогает ему. Мелхолу он любит, и наличие трёх жён никак не влияет на его чувства.
Ахиноам объяснила:
– Нужна не просто женщина, новая жена и лучше чтобы была не одна. Их нужно подбирать с умом, чтобы царь потерял голову. Он будет видеть разницу между этими любящими женщинами и той, которая изводит его.
Авигея задумалась.
– Здесь надо действительно всё хорошо обдумать.

Седьмая глава Филистимская смута

Давид был удивлён предложение своего постельничего Ахитофела когда тот сказал что хорошему царю нужно много сыновей и много жён. И хорошо бы связать себя крепкими узами с наиболее влиятельными знатными семьями Израиля. Поначалу Давид не обращал на это внимание. Но потом Хеврон посетили несколько семей старейшин со своими дочерьми, и было ясно, что это был показ.
Авигея также начала говорить, что нехорошо царю иметь четырёх жён одна из которых бесплодна, что будут говорить про такого царя. В конце концов, на ужин была приглашена семья одного старейшины, племени Дан, и он увидел ту, которую ему предлагают в жёны. Хаггит пленила его с первого взгляда и Давид долго не думал. Свадьбу отметили спустя 3 месяца.
Записки Мелхолы с просьбой о свидании он пока откладывал в сторону. Уже начались осенние сборы урожая, когда произошло два события. Прибыл наконец–то Иттай который когда–то обещал прийти к нему и служить.
– Я привёл с собой 600 человек.
Он же принес весть, что царь Бел покинул этот мир.

Давид пригласил Иттая на разговор. Ситуация с филистимлянами напрягала его больше всего. Они могли повторить свой набег и попытки уничтожить независимость израильского царства. Поэтому начал следующими словами:
 – Иттай, как ты думаешь насколько опасно то, что сейчас появился молодой царь в Газе?
Иттай глубоко задумался:
– Я думаю опасность, конечно же, большая, возможно молодой царь и не подумает сразу начинать военные походы. Но вот его окружение, это те люди, которые привели филистимлян на Гилбоа и вот они действительно опасны.
– Я думаю, ты прав. Эти люди не успокоятся, пока не уничтожат израильское царство, рано или поздно придётся воевать. Но твоё мнение, что можно предпринять сейчас?
Иттай задумался.
– Вам нужно получать информацию, чтобы знать что происходит, нужны везде свои уши, которые будут докладывать, и на основе этой информации вы уже можете действовать.
Здесь уже Давид задумался.
– Есть ли среди филистимлян, среди тех людей кто там живут, те, кто могут предоставлять нам информацию с определенным вознаграждением.
– Найти таких людей несложно, рабы, слуги служащие своим господам они всегда будут рады небольшому заработку.
– Сможешь ли ты Иттай найти среди филистимлян таких людей и свести с нашими людьми.
 – Я могу найти таких людей мой царь.

Царь Бел добился самого большого могущества филистимлян. Наиболее сильные города филистимлян служили ему. В Гезере он поставил своего брата Реу, а Экрон был верный союзником. В остальных городах поставил своих сыновей, и даже Гат неизменно выполнял союзнические обязанности.
Но пришло время, ему уйти к праотцам, и его наследник боялся, что не сможет удержать власть в своих руках. Если Бел полагался на своего брата Реу то Акан не доверял своим братьям и готовился к борьбе. Его вернейшим советником был Агид и при поддержке своего брата Ахиша царя Гата он надеялся удержать власть в Газе в своих руках.
Все это видел Иодай который вместе с сыном Бенаей посетил Газу. Дом царя был полон людей где уже готовились к похоронам. Царица вся в хлопотах не забывала все концентрировать вокруг своего сына Акана чтобы не было сомнений кто наследник.
Встретился Иодай и с тяжелым взглядом Агида. Этот всесильный человек смотрел на посла и размышлял, не затеять ли сейчас конфликт. Иодай решил не задерживаться в Газе пока не случилось непоправимого.
Реу нигде не было, поэтому он решил посетить Экрон, где князем был поставлен сын Бела Гадорам. Как и любой младший отпрыск сильного царя, он считал себя достойным царского престола.
Смерть отца застала Гадорама врасплох. Он не поехал в Газу, от подозрения, что может не вернуться оттуда живым. Но, не поехав, он потерял те, кто мог его поддержать.
Иодай много пил с князем пытаясь узнать его планы.
– Буду бороться за престол! – сказал князь, сурово и прямо.
Они сидели, думая каждый о своем князю был нужен престол, а Иодаю мир в Израиле.
– Пойду в Газу пока этот Агид не продал филистимлян Хададэзе;ру царю Цовы! Что скажет твой царь? – спросил с горькою усмешкой Гадорам.
Иодай медленно покачал головой. Ответил не сразу:
– Если случится беда царь Давид примет тебя!
– Ну а если разобьют… – невесело пошутил князь, – лишусь и своего престола!
Иодай словно почувствовал, что не будет ему победы и престола. Так и оказалось. Позже он узнал, что Реу спасая племянника, разобьет Гадорама и тем самым сгубил себя.
Это случилось весной. Иодай вновь посетил Экрон и в этот момент все и началось. Пользуясь весенней распутицей, Гадорам подступил к Газе. Но под стенами города его ждали проверенные в боях войска князя Реу. Дядя пришел на помощь племяннику, как и обещал, царю Белу. Гадорам был разбит и бежал в Экрон.
… Акан мчался в колеснице бок о бок с Реканом, хищный оскал, и сердце в огне. Он был зол, что против него так быстро подняли мятеж. Свист стрел зловеще звучал со всех сторон! Крики воинов реяли над полем боя, и уже было понятно, что Реу одолевает Гадорама. «Почему Реу победитель? Я же здесь бился, а вся слава ему?!»– пугающие мысли заглушали радость победы… Может Агид прав и доверять нельзя никому…
По совету Реу затеяли поход в Экрон – выгонять Гадорама и оттуда. Гадорам поднял верные свои войска и ушел к царю Давиду, где его приняли. Зловещий князь Реу с подозрением смотрел на Иодая, подозревая его в этой смуте. Но Реу был в душе благороден и верил слову. Он попросту показал ему: путь чист, вон из города, и Иодай поспешил уехать.
Реу узнав о приеме Гадорама в Хевроне, решил вернуть его, чтобы не усилился Давид, взял с Гадорама клятву верности царю, Газы и вернул его в Экрон.

Летом филистимляне разграбили окрестности Беэр–Шевы. Филистимлян ждали в Лахише, и потому город не был готов. Стены города филистимлянам взять не удалось, но разграбили предместья и все сожгли.
В Газе шли торжества по случаю такой победы. Царь Давид не казался опасным и Агид вместе с царем Аканом пировали. Они строили планы следующий поход на Хеврон и добиться покорности от царя Давида.
Именно в это время отношения Реу и Акана начали портиться. Агид взял в жены сестру Акана и стал родичем царя. Реу считавший себя хранителем царской семьи Газы был оскорблен этим. Усиление Гата он не желал.

Реу был в бешенстве. Он, поклялся Белу у ложа смерти защищать его семью! Разве не доказал, побив войско Экрона, что слово его, никогда не расходится с делом!
Рекан стоял перед отцом, слегка прислонясь к стене. Он не понимал суть обиды отца и не видел ничего плохого в происшедшем. Акана он не опасался и порой относился к нему с высока. Он лично считал, что не стоит заводить ссор, поскольку Акан все равно не усидит на престоле без их помощи.
– Я думаю, как родич нам этот Агид пригодится! – нехотя, возражает Рекан отцу.
Реу, не поверил своим ушам:
– И это говоришь ты?! Стыдись!
Рекан обиженным тоном:
– Надо решать что делать. Гадорам планирует большой набег на израильтян и вроде в союзе с Газой!
Реу смирил себя ради того чтобы подумать о чувстве долга.
– Что там наш царь? – спросил сына. – Недоволен, что я поставил на Экрон Гадорама?
Рекан опять молча, пожимает плечами.

В Экрон был послан Скиргам с сильным войском. Но Экрон встал за своего князя и побил войско Скиргама. Царь послал послание к Реу что раз не желают экронцы убрать такого мятежного князя то он больше не будет их тревожить.
Летом в Дамаск уехал Агид и пропадал месяц. Вернувшись, он попросил разговор наедине. Прокашлял, сказал:
– Хададэзе;р требует себе Гезер и Изреельскую долину!
Царю стоило бы вспомнить, сколько стоило его отцу захватить Изреельскую долину. Агид смотрит с вниманием и ожидает гневных криков, но Акан молчит. Глаза потускли и холодны. Он, спрашивает, помедлив:
– Что они могут дать нам за Гезер и Изреельскую долину? – Он решил отдать Изреель поскольку не уверен что сможет удержать ее! Гезер он тоже готов отдать, поскольку это ослабит Реу его всесильного дядю.

В начале осени в Бет–Шеан приехал царь Акан со своей свитой. Туда же прибыл и Хададэзе;р. Среди приглашенных был и Рекан чтобы не вызвать подозрений у Реу. Формально все собрались для увеселений.
В лесах постоянно устраивают охоту, вечерами закатывают пиры. Гости одеваются в роскошные одежды и пытаются показать богатство своих владений. Рекан веселится даже не подозревая о истиной цели этого сбора.
По ночам ведутся переговоры, заключаются договора. Вся долина переходит к Дамаску. Гезер также отходит Дамаску, а Экрон уходит к Газе. Агид не спит по ночам, ведя переговоры, имея одну цель, изгнать Реу со всех земель.

По ночной улице шел путник. Он постоянно оглядывался и убедившись что нет никого углубился в бесконечные переулки бедняцких концов города. Он вошел в один из неприметных домов и зашел внутрь. Там уже сидел человек и видимо ждал его.
– Беная.
– Хушай, как все прошло?
Хушай сел и достал свиток.
– Здесь копии договоров, что они заключают. Если это попадет, куда надо то среди филистимлян начнется смута. Для нас это хорошо, но возможно, что мы ошибаемся.
Беная внимательно изучил написанное в свитках. Он отложил свиток и долго молчал.
– Наш главный враг это филистимляне, но возможно и с сирийцами придет время, столкнемся. Газа обрела силу, и влияние настолько большую, что смогла привести все пять городов на битву при Гилбоа. Сейчас решается вопрос, будет ли и дальше такая мощь нашим соседом. По некоторым источникам Реу сейчас самый влиятельный человек, но советник царя Агид стремится избавиться от него. Если мы сейчас передадим этот свиток Реу то возможно он устранит Агида и даже царя Акана. Но возможно у него ничего не поучится и начнется смута.
– Я все это время работал в Филистии и могу сказать, что ты прав в своих суждениях. Я предлагаю передать этот свиток, и посмотреть что будет.

Реу ужинал, когда ему доложили, что у ворот дома стоит незнакомец.
– Проси! – бросает он. Незнакомец вошел и поклонился. И просит удалить слуг. Он развел руки, показывая, что не имеет даже ножа с собой. Реу, помедлив, склоняет голову. Слуги выходят.
– Мой господин я только что прибыл из Бет–Шеана, и я приехал тебя остеречь! Царь Бел постоянно посылает Агида к Хададэзе;ру, сыну Рехова, царю Цовы!
– Ты кто такой? – спрашивает Реу.
– Я один из слуг Давида и случайно оказался свидетелем этого разговора!
Он вытащил свиток и передал его Реу.
Реу отпустил гостя в котором без труда опознал шпиона. Но все же решил отпустить его и начал читать. Прочитанное легло на сердце и он решил что такой подлости он прощать не будет.
В гневе он позвал слуг:
– Поезжай к Рекану и передай! Скажи: «Подлый Акан сговорился с сирийцами Цовы отобрать наши земли!»

Когда Рекану сообщили слова отца, он не поверил и решил что это наветы врагов. Однако вскоре услышал о нападении сирийцев Цовы на Азек. Реу поднял своих воинов и разбил сирийцев. Рекан уговорил отца не верить наветам евреев и послать за помощью в Газу.
Однако царь Акан посылает войска пытаясь захватить Экрон. Рекан и здесь не верит в подлость. Реу бросается в Газу и спокойно вводит в город свое войско. Агид бежит бросая своего царя а Реу находит договор и отправляет его Рекану.
– «Вот тебе подлинный договор, написанный против нас… Я не стану проливать кровь родича и власть царя сохраню».
Царь Акан был выслан в дальних город, а Реу сел на царский престол. Всякую власть царь Акан потерял и стал узником в крепости.

Восьмая глава Падение Бет–Шэана

На шестом году правления царя Давида весной князь Реу направился в Гат. Он осадил город и потребовал выдать ему Агида и признать власть над Гатом Газы. Но Агид не испугался такой враждебной ему силы. Он заперся в крепости, и войска простояли под стенами несколько дней.
Горожане стояли на стенах и смотрели, как все новые отряды появляются. Воины грамотно разбивали лагерь и ставили ограду из кольев напротив городских стен. С каждым днем кольцо осады становилось все плотней.
В переговоры никто не вступал. Агид больше не предпринимал попыток атаковать. Реу в течение трех дней осады так и не предпринял, каких либо действий для переговоров. На вылазку никто не осмеливался. Во–первых, был приказ Ахиша не предпринимать никаких враждебных действий первыми. Во–вторых, в ночное время осадные укрепления сильно охранялись патрулями. Любая атака могла обернуться большими потерями.
– Не понимаю, – Агид мрачно смотрел в окно, туда, где стоял лагерь противника, – Чего он ждет? Строит свои укрепления и молчит.      Ждет, когда мы первые атакуем. А разве я не имею права атаковать того кто осадил мой город?
– Тебя больше всего беспокоит другое, – усмехнувшись, сказал Ахиш, –  Ты провел такую большую работу, чтобы свалить Реу и совсем не ожидал, что попадешь в осаду. Сейчас ты мечешься и не знаешь что делать.
Ахиш с сожалением смотрел на своего брата. Он медленно встал и подошел к окну. У Ахиша было две дочери и одну он отдал замуж за царя Гезера а старшая стала женой мелкого жреца. То был результат поражения которое понес Экрон от Саула. Жреца отослали, куда–то в глубинку по требованию евреев.
Ахиш тяжело вздохнул и посмотрел на своего младшего брата Агида. Даже он его подвел. Он продвинул его до самых верхов, а неблагодарный братец устроил смуту.
– Ахиш, хватит так на меня смотреть, – произнес Агид, – Вечно ты всего боишься. Мы с тобой делаем великое дело. Я послал послов в Цову и вскоре сирийцы придут.
– Ты Агид мало что понимаешь, – ответил Ахиш, – Этот царь Хададэзер уже расширил свои земли до Хамата и взял земли за Евфратом. Его цель захват долины Изреель  и установления контроля над царской дорогой. Потому он и просит Гезер.
– Справимся мы с ним. Сейчас Реу прогоним, а там и с сирийцами схватимся.
– И как же ты это сделаешь.
– Всему свое время, – Агид рассмеялся, – Очень скоро я захвачу пристол в Газе, а эти войска уйдут и более не вернутся.
Ахиш посмотрел с удивлением на своего брата и покачал головой.

А в шатре сидел князь Реу и строил планы по штурму крепости. Гонцы пошли один за другим и вести были ужасные. Сирийцы Цовы подошли к Газе и в ворота въехал царь Акан. Рекан  также прислал гонца и сообщил, что Гезер атакован сирийцами Цовы и ему пришлось бежать.
Реу снимает осаду и, соединившись с Реканом, спешит навязать сражение царю Акану. Но внезапно в лагерь прибыл Скиргам и начал просить переговоры.
– Мой господин Реу, – начал Скиргам, – Мой брат царь Акан умоляет забыть все обиды и готов жить в покорности. Акан готов наделить полномочиями царя своего дядю только ради мира. Он прислал грамоту, что волос не упадет во время переговоров.
– Не верю я этому подлецу и его советнику, – угрюмо произнес Реу.
– А мне кажется, что он искренен, – сказал Рекан он все еще не верил, что Акан способен совершить гнусное дело.  Отец с сыном решили поехать на переговоры, несмотря на всю опасность, которая им грозила.

Семья Давида разрасталась от Хаггит родился сын Адония потом он взял себя в жёны ещё Авиталу и Эглу и родились у Давида Шефатия и Итреам. За 6 лет правления Давиду удалось собрать воедино большую часть племён Израиля, и всё это время он готовился в покорение Бет–Шеана.
Он принимал к себе филистимских беглецов и одаривал их подарками, всё с единственной целью, ослабить силу Филистимлян. Теперь же он видел реальный шанс устранить главное оплот филистимской опоры в Израиле. В среде филистимлян смута перерастала в настоящую войну с использованием внешних сил, например сирийцев.
Война принимала ожесточённый характер, и филистимляне начали уходить с долины изреельской, а военные силы давно её покинули. И Давид собрал князей, чтобы решить что делать. Долго не совещались, и было решено выступать против Бет–Шэана, осталось лишь решить вопрос по снабжению войска в походе.

Караван входил в город, мерно звенели бубенцы верблюдов. В воротах города Бет–Шэан из–за скопления животных и людей поднималась удушающая пыль. У ворот купец, в вавилонском одеянии ломая язык, говорил на арамейском наречии.
– Господин, я – Мардук–Идин из Ура. Я веду караван из Кархемиша в Египет, чтобы обменять свои товары.
– А это кто? – сотник подозрительно смотрел на два десятка носильщиков явно не вавилонского происхождения.
– Этих арамеев я нанял в Кархемише поскольку путь не близкий и не безопасный, – произнес купец. – Клянусь Иштар, до
чего хорошо снова почувствовать себя в безопасности за этими надежными стенами! Я очень боялся нападения евреев. Мои охранники хорошо вооружены, но хорошо, что мы не встретили никого из разбойников.
Сотник усмехнулся.
– Твои предосторожности излишни, поскольку здесь власть царя Газы непреклонна. Караван ты сможешь провести по Царской дороге до Египта в полной безопасности.
– А это восхитительные новости, – воскликнул вавилонянин. – Я непременно принесу жертву Иштар!
– Здесь тебе лучше сходить в храм Астарты. Там ты непременно сможешь посмотреть на оружие еврейского царя.
– В знак моей благодарности я принесу жертву Астарте, –
ответил купец. Как только караван прошел в город, купец поспешил к своему ложу, которое несли четыре больших раба.
Они миновали базарную площадь, но углублять в районы города не стали. На первом постоялом дворе оказалось достаточно места, где они и остановились.
Вечером на постоялом дворе стало шумно. Хозяин открыл бочку с кислым вином, и постояльцы принялись ужинать. Разогревшись от вина, начались игры в кости. Шум поднялся такой, что разговоры в комнатах можно было вести спокойно, не опасаясь быть услышанным.
Беная осмотрел два десятка человек присланных царем Давидом. Завтра утром Давид окружить город и начнет осаждать. Он сосредоточит усилия на южной стороне. Отряду Бенайе необходимо было выбрать наименее охраняемую стену и захватить ворота.
Было решено ждать и следующей ночью попытаться провести разведку. Хушай недавно так ловко сыгравший купца смотрел на шрамы на теле Бенайи и спросил:
– Беная не расскажешь, где получил ты такие отметины.
Беная в этот момент переодевался. Увидев заинтересованные лица, он сел и сказал:
– Нам вместе предстоит большое дело, поэтому хорошо нам узнать побольше друг о друге. Мой отец Иодай князь сыновей Аароновых. Он пришел к Давиду, чтобы поставить его царем и очень хотел, чтобы я стал служить ему. Давид собирал отряд для гарнизона в Циклаге и я вошел в этот отряд. Там произошел один случай, который я помню до сих пор…

Всадники забрались на песчаный холм и осмотрели местность. Дым, поднимающийся над горизонтом, они заметили не сразу. Младший дозорный показал рукой и тихо сказал:
– Дым.
Старший над дозором Беная решил провести разведку.
– Сообщите в Циклаг что в пустыне совсем близко чужаки. Я же проведу разведку, необходимо узнать, сколько их и куда идут.
На возражения Беная отмахнулся и направил свою лошадь вперед. Он подошел на дневной переход до стоянки и забрался на высокую кручу, чтобы увидеть с высоты лагерь чужаков. Он ждал и вскоре увидел вдали приближающихся пустынных грабителей.
Когда над горизонтом пошли дымы от Циклага в сторону Хеврона они остановились поскольку поняли что все заставы уже знают о них. Однако Бенайе не понравилось, что они показываю в сторону юга. Туда дымы не пошли и Беэр–Шева не предупреждена. Он решил уходить и предупредить об опасности.
Он повернулся слишком резко, заметив рядом тень, и получил удар древка копья по голове. Он очнулся очень быстро, но был связан и положен на круп своей лошади. Его везли долго, и только к вечеру он появился в лагере. Он знал некоторые языки и быстро понял, что это какие–то союзники филистимлян. Из разговора он понял, что они меняют направление на Беэр–Шеву.
Его бросили на землю перед богато одетым человеком. Рядом стояли вооруженные люди и толкали его ногами, чтобы сделать более разговорчивым. Беная понимая, что его легко могут убить решил представиться.
– Я Беная сын Иодая, князя Ааронитов. Моя семья очень богата, и за меня можно получить богатый выкуп.
– Значит, ты храбрый и сильный еврей, настоящий воин, – Предводитель переглянулся со своими людьми.
– Ваш царь Давид победил сильного большого воина по имени Голиаф, убил его одним камешком, как мы слышали.
– Камней у нас много, всех великанов мы убьем, потому что с нами наш Бог Господь Саваоф.
Предводитель рассмеялся.
– Раз такой смелый сразись с нашим бойцом докажи что ты такой смелый и храбрый воин.
Вперёд вышел большого роста человек. Он был выше Бенайи и много шире в плечах, мышцы перекатывались под кожей, и видно было, что руками может запросто сломать ему голову. Это был египтянин и копье, которое он держал в руке, было ещё больше, и бронзовый наконечник сверкала ярко на солнце.
Беная подумал и как Давид не побоялся выйти против такого великана да ещё с камешком в руке.
– Дайте мне тоже оружие, как я выйду против него с голыми руками.
Предводителя опять рассмеялся.
– Ты же смелый воин как твой царь так какое тебя оружие. Ну, дайте ему крепкую палку посмотрим, что он сможет с ней сделать.
Беная пошёл с палкой на египтянина и понимал, что сделать он ничего не сможете. Египтянин, увидев палку в руке Бенайи, посмеялся и затем кинул копьё. Беная прыгнул на землю уворачиваясь от копья и увидел египтянина уже перед собой, когда тот протянул ногу чтобы раздавить его голову, в этот момент он нанёс удар палкой по голени.
Удар был такой силы, что египтянин от боли перелетел через него и растянулся на песке. Он уже вставал, когда Беная схватил копьё и проткнул его насквозь. Египтянин затих. Все в ужасе смотрели на столь быстро окончившийся поединок, а предводитель с уважением сказал:
– Ты доказал что ты смелый воин, достойный сын своего отца и своего царя.
Затем предводители начали совещаться. Предводитель союзников филистимлян хотел казнить Бенайю но сопровождавший войско филистимлянин настаивал на обратном. Филистимляне имели полную свободу руководить всем набегом и потому Бенайю оставили в живых.

– Ты попал в плен к филистимлянам, – с удивлением спросил Хушай, – И тебя потом выкупили, кто, твой отец.
– Не совсем так, – ответил Беная и вытащил нож из ножен, – Помнишь его?
Хушай присмотрелся.
– Конечно, ты дал мне пояс, когда я готовился к роли торговца из Вавилона, – он осмотрел нож и остальные тоже склонились вокруг Хушая, – Рукоять Сирийская, хотя нет. Либо Вавилонская но больше похоже… А полотно вообще не бронза. Откуда у тебя этот нож?
– Это железный нож из Ашура и он спас мне жизнь. После моего пленения я попал в Газу. Там началась смута и про меня все забыли. Через полгода мой хозяин взял меня и отправился в Азек. Он часто пропадал в городе либо вообще уезжал, и потому мы были предоставлены сами себе…

Поэтому воспользовавшись отсутствием хозяина он, переодевшись слугу, спокойно вышел с постоянного двора. Выбравшись из Азека он поспешил укрыться в горах но на равнине когда он ночью пробирался, по стылому ему снегу Беная провалился в яму и упал на что–то металлическое. Он ощупал рукоять и схватил ее руками за мгновение до того как раздался оглушительный рёв и хищник на него напал.
 Надеясь на то, что он взял, было, ножом он прыгнул вправо и, увернувшись от атаки хищника, нанёс удар под ребро. Пока он кромсал животное, тот успел исцарапать его тело, текла кровь, но он не останавливался и лев замер. Только теперь он попытался рассмотреть, где он находится.
Помимо большого льва здесь лежал ещё и человек, погиб он видимо давно и от него лев уже давно ничего не оставил. Вот оружие осталось, что и спасло Бенайю. Он нашел вещевой мешок и нашел там одежду. Быстро переодевшись, Беная прихватил и оружие незнакомца.
По пути он дошёл до небольшого городка, где снял комнату на постоялом дворе, помог кошель незнакомца, который он тоже отыскал в этой яме. Оставаться так близко к Азеку он не решался, его могли начать искать, и потому прикупив новой одежды, он пошёл на базар и купил осла и мула.
 После чего тронулся в путь и прибыл в Бет–Шэан и уже там он нашёл возможность послать весточку своему отцу. Иодай посовещавшись с Давидом, велел оставаться в городе и помочь Хушаю с добыванием информации.

– Вот такая история, – закончил Беная.
Все смотрели на него с восхищением. А Хушай восхищено сказал:
– Ты убил льва, находясь в яме. Последний раз я про такое слышал в рассказах про Самсона. Силен ты Беная и я не ошибусь если скажу что ждет тебя большое будущее. Все согласились, что такой человек точно под рукой Господа.

На следующий день в городе трубачи предупредили жителей об опасности.  Жители с окрестных поселений бежали в город, землепашцы везли в город семьи, скот который не могли бросить. Гонцы пребывали со всех сторон, царь Давид не просто подошёл к городу, он пошёл изгоном.
Первыми шли колесничные и гонцы на лошадях. Они перехватывали всех, кто мог сообщить, что к Бет–Шэану идёт израильское войско. Ещё вчера стражники у ворот похвалялись, что больше евреи не вступят ногой в долину Изреель, а сегодня все стояли на стенах и чем больше подходили силы, которые собрал Давид, тем больше возникало паническое настроение.
Царь Давид привёл под стены Бет–Шэана не меньше двух сотен тысяч человек и царь со своими советниками решил пойти на переговоры. Израильтяне поставили несколько лагерей вокруг города таким образом, чтобы блокировать город со всех сторон. Царь Давид узнав о посольстве, принял их сидя на походном престоле под большим навесом.
Посланники отвесили глубокий поклон и старший спросил:
 – Царь Давид! Зачем пришёл воевать против меня, говорит мой господин царь Охозия: я отныне служу царю филистимскому и царю Цовы. Уведи своих людей и позволь нам и дальше жить мирно иначе придёт царь филистимский и царь Цовы и разобьют твоё войско, и гибель столько людей будет на твоей участи.
 Давид спокойно выслушал эту речь и ответил:
– Это долина и вся эта земля отдана нам нашим Господом. Иисус Навин с силой нашего Бога привёл наших прадедов в эту землю. Мы сожгли все города, растоптали ваших идолов и стали жить здесь. Когда царь Саул прогневил Господа, филистимляне изгнали отсюда сыновей Израилевых, но теперь мы пришли вернуть наши дома. Передай своему царю: открой ворота через три дня, иначе мы захватим этот город. А тебя царь убьём. Если же ты откроешь ворота, то останешься жив и будешь царём в этом городе. Но будешь служить мне царю Израиля. Посланники переглянулись  и со словами «– Мы передадим твои слова царь Давид нашему царю Охозии» снова поклонившись, отправились в обратный путь.
Давид посмотрел на Авишая и сказал:
– Город штурмом не брать подходите с разных сторон кроме северной стены, трубите в трубы и стреляйте стрелами.
Авишай спросил:
– Как же мы возьмём этот город, если не пойдём на штурм.
 – Там наши люди внутри, они должны открыть ворота на третий день. Именно поэтому мы должны утомить их дневными и ночными атаками. Северная стена вот место входа.

Каждый день израильтяне шли на штурм города, но после обстрела отступали. Беная и Хушай постоянно переодеваясь, часто бывали на стенах и наблюдали. На третий день они заметили, что на северной стене стало меньше стражи.
Беная сказал Хушаю:
 – Сегодня мы пойдём ночью к стене, если Господь будет с нами, то город пойдёт.
Ночью, накинув капюшон на голову и держа короткие мечи на поясе, они двинулись к северной стене. Передвигались очень осторожно, стараюсь избегать освещённых мест и городских стражей.
Добравшись до стены, они не выходили на площадь ждали в тени. Вот появился мальчик с корзиной, он постучался каким–то условным стуком и дверь приоткрылась. Корзина была взята кем–то изнутри и мальчик ушёл.
Хушай прошептал:
– Если я не ошибаюсь, то в корзине было вино и ни один кувшинчик.
Беная согласился.
– Ждем до глубокой ночи и только потом пойдём на стену.
 Они ждали до третьей стражи и только потом отправились к воротам. Беная вспоминая стук, постучался таким же образом в дверцу.
Изнутри послышались голоса:
 – Ещё принесли, а кто заказывал–то.
Дверца приоткрылась и Беная и ударил с размаху рукоятью меча. Следом за падающим человеком они ворвались в каморку. И началась драка, которая быстро закончилась. Всех связали и Беная и поспешил к воротам. Проходя через ворота, он увидел, как она изгибается, а вверху виднелись небольшие бойницы. Он содрогнулся при мысли, сколько людей могло погибнуть при проходе через эти ворота.
Когда ворота открыли, он факелом несколько раз махнул рукой и через какое–то время в ответ увидел такой же блеск вдали. Вскоре из темноты появился в начале Авишай а затем и его брат Иоав.
 Авишай сказал:
– Вы хорошо поработали и пролили первую кровь. А теперь мы поработаем.
 – Мы хорошо поработали, все они связаны, и никто не погиб.
Иоав недобро улыбнулся и сказал:
– Не нужно жалеть этих язычников. Сегодня мы прольём много крови.
Войска начала входить в город Иоав взяв часть людей, пошёл брать крепость. Авишай направился прямо к дому царя, Беная и Хушай получив усиление своих отрядов, пошли открывать другие ворота.
Иоав тихо подошел к крепости, за ним в темноте стояли тысячи копейщиков. Он постучал в ворота и развязным языком крикнул.
– Эй, в караулке, открывай уставшим стражам стены.
Послышались шаги идущего человека. Калитка приоткрылась и недовольный заспанный караульный начал говорить:
– Смена ваша еще не отправилась на стены…
Иоав ударил караульного по голове и затем повел своих людей в крепость. Вскоре раздались крики, лязг мечей и треск копий. Вспыхнуло пламя, озаряя огнем пожаров обреченную крепость.
К утру, когда пожары в городе утихли, царь Давид торжественно вошел в город. Как он и сказал город пал на третий день. Царь Давид ехал на колеснице в сопровождении своих военачальников, следом ехали на колесницах тысяченачальники среди которых были Наарай и Урия.
– Наконец–то мы здесь, – говорил Урия, – всё–таки мы захватили этот город, который даже Саулу не сдавался.
– А я бы этот город сжёг дотла за то, что они повесили здесь тела Саула и его сыновей, и сжег бы капища их идолов. Я лично уничтожу эти храмы за то, что они положили там голову Саула.
Наарай посмотрел в ту сторону, где висели тела Саула и его сыновей, и вспомнил, как снимал их. А Урия говорил:
 – Саул воевал с соседями, скорее обороняясь, столкновений почти не было. А нам удалось большое дело, изгнать и сирийцев и филистимлян с земли Израильской.
 – Нам ещё отвоевывать всю долину до Азека потому расслабляться нам рано. Мне кажется, что Давид поведёт нас дальше. Иначе мы просто сядем в этом городе, а вся долина всё равно будет филистимской.
Урия согласился с тем, что необходимо идти дальше.
Давид не остался в Бет–Шэане, оставив 20000 человек в городе, он пошёл по долине до Азека, громя филистимлян и сирийцев, и полностью очистил всю долину до Кармила. Сирийцы, как и филистимляне, были ошеломлены тем, какие силы привёл Давид, и просто разбежались. У сирийского царя больше не было опоры в Азеке, и потому он усилил нажим на филистимлян. Смута земли филистимской только разрасталась, и теперь уже Рекан просил войско в помощь и обещал им часть городов.

Девятая глава Ахитофел посол царя Давида

По зелёной равнине растянулся караван из нескольких повозок запряжённых быками. Возницы дремали на своих скамьях и иногда подгоняли быков, деревянные колёса наезжали на ухабы и сильно трясли повозки потому большая часть сопровождающих шли пешком.
Тысячу человек отправил Давид в этот нелёгкий путь. Поскольку в Филистии шла смута, посольству могла угрожать опасность и такая охрана была необходима. В колеснице сидел Ахитофел на лавке устланной мягкой подушкой. Недавно ставший советником царя и посланный послом он с неудовольствием посматривал на своего компаньона в этом путешествии. Лишь титул Бенайи как сына князя Иодая успокаивал его возросшее самолюбие.
 Беная вспоминал недавний разговор, состоявшийся три дня назад. Царь Давид отправил половину войска к Азеку, поставив во главе Авишаю и Иоава. Их беседа состоялась в царском доме, царь угостил его ужином и поговорил о том, что случилось с Бенайей за последнее время.
– Ты убил большого великана египтянина его же копьём, убил льва зимой в яме это всё невероятные истории. Но мне гораздо больше понравилось, как ты организовал захват ворот. Мне нужен человек для организации вот таких вот операций. Сбор информации от наших соглядатаев и выводы, которые ты сможешь сделать. У меня есть доверенный советник Хушай но он работает в поле а тебе предлагаю встать рядом со мной.
– Это большая работа мой царь, мне потребуется много времени, чтобы всё организовать.
– Времени у тебя будет предостаточно, ты отправишься послом и посмотришь как обстановка среди филистимлян. Присмотрись,  возможно, ты поймёшь с чего начать.

Мимо проскакали на лошадях несколько молодых юношей и умчались вперёд. Лошадей начали массово использовать с недавнего времени. Беная научился верховой езде, хотя безопасным по–прежнему считался мул. Ахитофел неодобрительно смотрел на юных всадников и сказал:
– Лошадь опасна, лучше использовать мула.
– Почему же тогда сирийцы, например, массово запрягает лошадей в колесницы и у них много конных всадников.
– Колесница надёжная, вспомни Сисару  и его 900 железных колесниц там даже лошадей бы они смогли разогнать.
Беная был с этим не согласен и потому сказал следующее:
 – Если посадить на лошадей десять тысяч копейщиков и дать им две тысячи лучников на лошадях, одеть на лошадей и людей лучшую защиту от стрел то это будет непобедимое войско.
Но Ахитофел был с этим не согласен:
– Лошадь ненадёжно и своенравна и потому я доверяю больше колесницам. Десять тысяч колесниц обитые железом. Вот они дадут победу любому войску.
Беная не был согласен с таким утверждением, но спорить не стал, поскольку Ахитофел был далёк от воинского искусства и к тому же израильтяне большую часть воевали пешком на земле, поскольку в горах Шефелы где ни колесница, ни лошадь не помогут. Лишь Изреельская долина представляла угрозу и именно туда приходили всегда язычники и большое количество колесниц.

Долина реки Сорек брала свое начала с притока недалеко от Иерусалима и, расширяясь, река впадала в Великое море. Помимо земледелия по реке шел поток на рынки речной и морской рыбы. Поэтому долину постоянно пытались брать под контроль Гезер и Экрон. Но при Ахише долина перешла под контроль Гата.
Царь Хадад воспользовался смутами в Филистии и сбросил ярмо Гата. Кроме того ему удалось подчинить своей власти всю долину до границ Израиля. Он расширил свои владения на побережье от Иоппии до Ашкелона. Царь Давид посылая посольство, рассчитывал, что окрыленный успехами царь внесет еще большую смуту, если решится атаковать уже метрополию филистимлян.

По прибытии в Хогарт небольшой город в устье реки Сорек посольство поселилось в гостиной дворе. Прежде чем встретиться с царем Ахитофел объехал всех советников и старейшин этого царства. На третий день он посетил военачальника Сисару, поднимаясь по лестнице на второй этаж, он увидел во дворе небольшое состязание. Молодые юноши под руководством бились деревянными мечами. Он немного задержался, оценивая мастерство, и вошел в дом.
Ахитофел вел себя, довольно аккуратно рассыпаясь в комплементах, хвалил трапезу и восхищался местными обычаями. Сисара слушал все это снисходительно, хорошо понимая, что посол желает сблизиться с теми, кто может советовать царю.
– Несколько лет назад ваш царь сидел в Хеброне, и войско филистимлян грабили его владения и осаждали его крепости. Я сам был близ Безэр–Штевы и ждал, что ваш царь прибудет сразиться с нами. Но он так и не пришел, а вот наш царь храб и бьется с нами в первых рядах. Воины его обожают, и поэтому никто нас не остановит.
Ахитофел поморщился от коверкания слов на армайском.
 – Вы воевали против небольшого города, – заметил Ахитофел, – Но без осадных машин вам бы не взять ни один город. Крепости строили еще хананеи а возможно и египтяне, и ваши требушеты здесь не помогут. Но мы можем дать вам осадные машины.
– И что же вы хотите взамен. Золото я думаю, вас не интересуют, значит, вы хотите какую–то услугу. Гат хорошо укрепленный город и нам никогда не схватится с ним на равных. Поэтому разговор здесь бесполезен я не могу помочь вашему царю.
– Вы желаете грабить финикийцев и сирийцев, но они сильны и союзников мало. Но что если я вам предложу напасть на Экрон. Они ваши соседи и союзники Гата. Но Ахиш сейчас занят смутой и не сможет быстро прийти на помощь.
– Я подумаю о вашем предложении.
Вечером посол сел в паланкин и отбыл в свой дом. Его сопровождали многочисленные воины. Один из слуг отделился и затаился в тени. Когда посол ушел, он вышел из тени и вновь посмотрел на дом Сисары.
А утром в дом Сисары пришел человек внешне похожий на местного и прошел к управляющему. На вопрос кто и чего хочет, ответил:
– Я Хуший, хочу служить вашему господину.

Хадад выслушал посла и посмотрел на своих приближенных. Предложение напасть на Экрон было интересным, но в тоже время вызывало много вопросов.  Поэтому он спросил:
– Почему я должен послушать Давида и напасть на Экрон. Мое царство сейчас процветает и мне выгодней дружить с Гатом. Зачем мне нападать на Экрон и стать врагом Гата.
– Мой господин, – начал Ахитофел, – Вы захватили много земель филистимлян и они этого не забудут. Думаю, что когда смута кончится, они придут к вам и спросят с вас. Гат в союзе с другими  владетелями нападут на вас и заберут все захваченное.
– Пусть приходят все кто хотят, мы разберемся с каждым.
– Филистимлянам не нужно воевать с вами, они просто начнут вводить пошлины на товары и ваше процветание скоро исчезнет. Поэтому удар по Экрону покажет всем вашу силу, ну а там вы можете напасть и на Гат.
Хадад был задумчив. Он понимал, что Давид хочет ослабить филистимлян. Но это выгодно было и ему, поскольку сейчас они были сильны. Поэтому царь сказал:
– Мы подумаем, что сказать твоему царю. 

Осенью посол отбыл в свою землю одаренный царем. Хадад решил напасть на Экрон и Сисара подержал его. Цалмунна, верховный советник также был за набег, поскольку рассчитывал еще больше усилить свое влияние. Цалмунна был вторым лицом в царстве по силе и влиянию и носил титул князя.
Сисара пока не дорос до такого влияния, но был уважаем как один из военачальников. Он был за поход в Экрон по той причине, что понимал необходимо ослабить филистимлян, пока пять царей не вспомнили про утерянные земли.
Поэтому Сисара направился к амаликитянам звать их в набег. Также царь позвал Гешур и Хамат. Если все получится, то сила наберется весьма серьезная. Сисара взял с собой своих слуг и новенький Хуший был среди них.

Десятая глава Первый поход Пелетеев.

Агид смотрел на своего старшего брата Ахиша. Ахиш много сделал для него, без его поддержки он бы не достиг своего положения.
Гат нужен как подчиненный город, но сейчас это было не возможно. Наступление пелетеев было не опасным и даже полезным для ослабления положения Гата.
Агид обнял брата говоря:
– Как я рад видеть тебя даже, несмотря на то, что прибыл ко мне не просто так.
– Я это понимаю, но также и ты пойми, амаликитяне нападают. Они кочуют по южным пустыням и доходят до Гата а Циклаг забрал под себя коварный Давид. А эти пелетеи обнаглели до такой степени, что забрали под себя все земли от Иопии до Ашдода. Теперь они стекаются к Макацу в большом количестве и мне не удержать их.
– Неужели так мало воинов у тебя, что какие–то пелетеи для тебя угроза поражения. Но не тревожься мой брат, я помогу тебе брат.

Весной как подсохла земля, войско пелетеев вышло в поход из Макаца. Воины Гата ждали нападения и потому всадники сторожили все пути к Гату. Хадад понимая, что с Гатом ему еще рано биться, повернул на Экрон.
Их ждали и без разговоров пошли в атаку. Пелетеи схватились с копейщиками экронитами. Амаликитяне и гешуряне начали охватывать с флангов, и копейщики бросились бежать. Амаликитяне бросились в погоню на своих маленьких лошадях.
Сисара вскоре вернулся и сообщил, что их там ждали лучники и положили многих на землю, в сердцах он сказал:
– Два десятка всадников опрокинули нас. А что будет, когда Ахиш приведет своих воинов. Но эти воины храбрецы они ценой своей жизни дали войску экронитам уйти в крепость.

В Доме царя Экрона Гадорам разговаривал с верховным жрецом Дагона. Они находились в приемной и смотрели на макет крепостных стен. Командир Урия говорил:
– Стены укреплены, и все горожане поставлены под копье. Стенобитные орудия я думаю, они с собой не взяли, но через месяц могут подвести. Поэтому месяц у нас есть, а за это время царь я надеюсь, что–нибудь придумает.
 – Царь возможно и придумает, а что делать нам? Царь Гатам ушел тайно с войском, оставив пятьдесят воинов копейщиков. Казну он забрал с собой, как и большинство припасов. Народ будет держаться, пока есть возможность но, узнав, что царь бросил нас они могут взбунтоваться.
Урия не знал что ответить.
– Если пелетеи узнают, сколько здесь воинов они возьмут город голыми руками. Я был в этом сражении и могу сказать одно, без царя Газы мы обречены.
Стоявший на галерее воин из охраны тихо пошел прочь и, покинув дворец, ушел к стене. Сбросив одежду, он в одной набедренной повязке поднялся на стену. Подождав, когда пройдет страж, он спустил веревку и спустился со стены за городом.

У Сисары здесь было мало шпионов, поэтому он готовился к долгой осаде. Но Ахитофел сообщил ему, что Экрон сдастся, поскольку царь бежал в Гезер. Через три дня горожане открыли ворота Экрона, и царь Хадад дал мир городу. Хадад начал приводить к покорности все земли близ Экрона, а небольшой отряд направился к Гезеру.
Князь не торопился захватывать Гезер и здесь его застали послы царя Ахиша. Экрон был уже в руках пелетеев и царь Гата ничего не добился. После посещения послов царь вызвал к себе военачальников Эглона и Явина.
– Вам необходимо захватить Гезер в ближайшие несколько дней.
Эглон был удивлен. Он произнес:
– Мой господин Гезер надо было брать сразу, а теперь царь там укрепился. Высокие стены взять, наскоком не получится.
– Согласен мой господин, – подержал военачальника Явин, – Я на стены не полезу. Нас всех перебьют, а потом придет этот царь и разобьет остальных. Необходимы осадные машины сюда пригнать и до осени мы точно начнем штурм.
– Я своего решения не меняю. Царь изволил торговаться, готов отдать мне все, что я взял своим копьем. Он идет с войском к Гезеру и поэтому вы должны взять ее первыми.
– Нас мало мой царь…
– Там уже Сисара работает и я уверен, что когда вы подойдете, ворота вам откроют. Поэтому, не мешкая, идите к Гезеру.

Сисара въехал в Гезер под видом сирийца и спокойно разместился на постоялом дворе. Несмотря на могучие укрепления в городе был полный беспорядок, и видно было, что царь не контролирует ситуацию. 
Во дворце их встретил один из распорядителей и, осмотрев большой отряд грозных воинов, спросил:
– Экрон не удержали теперь прибежали сюда.
– Город сам сдался, потому что царь трусливо бежал.
Распорядитель испугано оглянулся и быстро вышел, приказав одному из смотрителей:
– Этих поставить на довольствие и затем в караул на стену.
Сисара был доволен, караул на стене был нужен, чтобы открыть ворота, когда придет время. Судя по тому, как легко им удалось проникнуть в войско царя, Гезер падет быстро.

Царь был в ярости, войско пелетеев подступало к городу, а опереться ему было не на кого. Наемники разбегались, предпочитая уходить к царю Газы.
Сотник вошел в престольный зал и поклонился.
– Мне нужно войско ты слышишь. Почему воины разбегаются или я мало плачу вам серебром. Скоро пелетеи придут, и вам всем будет плохо. Поэтому я требую, чтобы ваши люди были верны своему слову.
– Мои люди будут верны своему слову, только если дело стоит того. Пелетеи покоряют город за городом, и земли от Ашдода до Гата им покорились. Поэтому мы верны царю и уходим к своему господину.
Сотник повернулся и вышел. Царь с ненавистью смотрел ему вслед и ничего не мог сделать. Когда вбежал слуга и закричал:
– Пелетеи вошли в город…
Царь схватился за сердце и упал.

Сисара смотрел со стены, как войско пелетеев подходило к городу. На самом деле там было, не больше тысячи воинов, но защитников было мало. Наемники сирийцы ушли северными воротами и по сути уже оставили город без защиты.
Воины ждали приказа из дворца, но приказов не было. Ворота все же закрыли и на стены поднялись воины, приготовив луки и стрелы. Сисара посмотрел на ближайшего воина, который ему очень не нравился за строптивость, по имени Хуший и ценил его за то, что был славным воином.
– Открывай ворота, и направляемся к дворцу.
Когда воины вошли в город никто не знал, почему, но сопротивляться никто не стал, поскольку решили что возможно царь сдал город. А тем временем дворец был захвачен сходу только потому, что воины Сисары были одеты как сирийцы.
Сисара захватив дворец, разослал разведчиков, опасаясь враждебных войск. Важно было дождаться прибытия царя Хадада и тогда никакой царь не сможет отвоевать Гезер. Через несколько дней Хадад вступил в захваченный город, и разведчики донесли о появлении войск Цовы.

В походном шатре князь Рекан и царь Хадад встретились для переговоров. Рекан увидел лишь часть войска пелетеев и вел себя сдержано, поскольку он привел всего тысячу воинов.
– Зачем ты привел такую силу князь? Ты хочешь воевать со мной? Я взял своим копьем всю эту землю и не намерен уходить. Что ты можешь сделать, имея всего тысячу воинов.
– Я пришел сюда, поскольку царь Акан забрал мои земли, а теперь ты хозяйничаешь в моей земле. Я пришел с сирийцами Цовы забрать свои владения, и ты мне не помешаешь. Поэтому передай эти земли мне, законному наследнику князя Реу и оставь эти земли пока я дозволяю тебе это сделать.
– Вот как ты угрожает мне. Убирайся и запомни то, что я взял своим копьем теперь мое.
После того как князь вышел Хадад посмотрел на Цалмунну и сказал:
– Придется биться еще и с сирийцами...
Но Хадад ошибся. Рекан опасаясь столкновения с пелетеями и Аканом, пошел войной на Ашдод. Агид утомленный войной отдал Ашдод Рекану и вместе они прогнали сирийцев, а затем вернули все побережье, что забрал под себя Хадад. Все это вынудило Хадада вернуться в Сорек и изгонять гарнизоны филистимлян.
Пока шла вся эта смута, пришла весть из Израиля: царь Давид захватил Иерусалим. Агид был не в силах помочь хананеям и признал право Давида и на этот город.

Одиннадцатая глава Иерусалим

Давид уже долгое время думал о переезде из Хеврона. После падения Бет–Шэана он, наконец, собрал все двенадцать племен под свою руку, и оказалось, что город царя находится слишком далеко на юге. В Гиву он не хотел, поскольку жить среди виниамитян он не хотел.
Авиафар, его двое помощников накидали на папирусе основные города. Ее положили на пол перед царем и палкой указывали ан те или иные города. В основном подходящие города находились на границе Иудеи и Израиля. Рассмотрели Явнеэль, но он был в окружении филистимлян и располагался слишком близко к морю, многочисленные реки и заливы отрезали его от остального царства. Затем подходил Экрон, который был первым городом, где филистимляне оставили Ковчег соглашения.
Более того, сказал Авиафар, этот город был дарован одновременно и иудеям, и данам. Давид качнул головой. Один город во владении пелелеев а другой у филистимлян. И к тому же далеко от Израиля. Беф Авен? Этот город ничто не выделяло.
– Все эти города не самые плохие, – согласился Давид, – но там почти нет воды, только колодцы. Я хочу найти город, где был бы источник. Такой город только один – это Иерусалим.
Авиафар, два других священника были удивлены и взволнованы. Да, это выбор! Иерусалим!
Урусалим, как говорили кенейцы, Иевус, как называли его жители, Иевус Салем, как говорили филистимляне. Он возвышался на естественном откосе, что защищало его, – долина Кедрона на востоке и долина Тирапеон на западе. На севере он выступал на скалистый неприступный волнорез Офель.
Самое главное, в Иерусалиме был свой источник, Гихон. Источник давал воду в город и потому Иерусалим выдерживал многие осады.
– Мы возьмем Иерусалим, – заключил Давид.

Задумавшись о взятии Иерусалима, Давид понимал, что это будет не так легко. Небольшой город, тем не менее, имел всего трое ворот для входа и даже подойти к ним будет тяжело. Саул пытался взять город и не преуспел. Он вспомнил, как преуспел Иоав в захвате Бет–Шэана и Афека и как разгромил филистимлян и сирийцев. Он вызвал Иоава, который после смерти Авнера не удостаивался такой чести.
– Подготовь военные силы в количестве двух десятков тысяч человек, – сообщил ему Давид, – ты и еще две тысячи человек будете сопровождать меня в Иерусалим. Я хочу, чтобы ты взял с собой молодых, расторопных, ловких людей.
– Мой господин царь в последний раз евреи с оружием в руках были в Иерусалиме, когда показывали голову Голиафа, – заметил Иоав, подняв брови.
Минуту Давид не отвечал, опустив глаза. Когда он поднял голову, то спокойно сказал:
– Иерусалим будет царским городом.
Иоав качнул головой, потом восхищенно улыбнулся.
– Он нам всегда сопротивлялся. Саул специально показывал там голову Голиафа, и они боялись его. Но потом пришли филистимляне и осадили Гиву и ворота города закрылись. А когда мой господин отрезал край плаща у Саула, в Иерусалиме дали ему прозвище Царь с обрезанным плащом. Больше евреи не входили в этот город. Он неприступен, а брать его штурмом опасно, много людей погибнет.
– Бет–Шэан мы взяли не силой, а хитростью, – ответил Давид. – Когда я был пастухом в Вифлееме, я иногда ходил туда. Он действительно не преступен, но в любой стене есть лазейка. Подумай, что можно сделать.

После приема у царя Иоав пошел к своему брату Авишаю. Он передал указ о сборе военных сил и также поделился своими тревогами по поводу штурма Иерусалима. Авишай задумчиво, что–то вспоминал и сказал:
– Есть возможность войти в Иерусалим, но это будет не так легко. В долине Кедрона, в стене есть два больших отверстия. Они оба находятся слева, если стоять лицом к городу. Одно на высоте шестьдесят локтей, похоже на колодец: за ним длинный туннель, который повторяет контур стен и выходит в сводчатый зал. Если взять крюки и веревки, то ловкие люди туда залезут. Другое отверстие намного ниже, почти на уровне долины: оно немного спускается, потом поднимается и переходит в естественный вертикальный колодец, который открывается в туннель, о котором я только что сказал.
Иоав с восхищением слушал брата уже готовый идти и одолеть это препятствие.
– Те, кто проникнут в первый туннель, – продолжил Авишай, – помогут по веревкам залезть тем, кто проникнет во второй. Я думаю, нужно меньше трех сотен человек, чтобы проникнуть в город ночью и воспользоваться замешательством иевусеев. Те, кто войдут первыми, откроют ворота, перед которыми уже соберутся наши отряды.
– Откуда ты все это знаешь?
– Как то Асаил пропал и я искал. Он и рассказал, как искал ягненка, когда увидел эти туннели. Он их осмотрел из любопытства и рассказал мне. Я сам полез и исследовал первый туннель.
Иоав обнял Авишая.
– Иерусалим! – повторил он.

Они направились не спеша к Иерусалиму. Давид взял с собой военных слуг, священников, военных начальников и гатян. Две тысячи человек сразу привлекли внимание и слухи побежали о прибытии царя Давида. Давид встал в долине и разбил лагерь. Вскоре к южным воротам пошло посольство во главе с Ахитофелом.
Мальчишки побежали по улицам с криками: «Давид здесь!» Самые старые изумились. Это был тот самый Давид, которого они видели двадцать один год назад на колеснице, в его ногах лежала голова гиганта Голиафа. И вот этот юнец стал царем!
Царь принял их в крепости, которая возвышалась над крепостными стенами. Он был седовлас и помнил тот день когда Давид посетил его город. Давид поднялся из пастуха в цари столь стремительно, что царь Иерусалима Тола опасался его. Израильский царь нанес ему визит, и после падения Бет–Шэана не было сомнения, для чего он прибыл сюда.
Царь выслушал спокойно речь Ахитофела о предложении защиты и вхождении в состав Израильского царства. Речь об аннексии не шла, но она будет, если израильтяне войдут в город.
Тола выслушал предложение настороженно.
– Иерусалим – независимый город, – сказал он, – и этого ему вполне достаточно. Неоднократно военачальники пытались овладеть им, как ты знаешь, даже евреи, но он не боится ни разбойников, ни царей. Твое предложение доброго соседства восхищает нас, но мы не слуги.
Ахитофел хотел привести доводы, поспорить, но царь прервал его.
– Твой царь может сколько угодно осаждать мои стены, но его прогонят мои калеки и старики, – сказал в заключение Тола.
Это было оскорблением, и Ахитофел решил уходить. Когда Давиду сообщили оскорбительный ответ царя Толы, он повернулся к своим военным начальникам и жестко произнес:
– Тот, кто возьмет город и войдет первым на стену будет у меня начальником всех военных сил.
Через три дня подошли все военные силы Давида, и Иерусалим приготовился к осаде. Лагерь сильно разросся в долине, но никаких враждебных действий они не предпринимали.
Глухой ночью отряд Иоава выступил к источнику, а караульные на крепостных стенах смотрели на лагерь, освященный тысячами костров, а в это время воины Иоава ползли по двум галереям, указанным Авишаем. В полночь они собрались в сводчатом зале. Как только из галереи вышли все люди Иоава, они бросились по улицам города в направлении ворот. Караульные не видели, как к воротам подбирается войско Давида. Они не видели подход отрядов по долине Кедрон.
Вдруг в городе раздались крики. Собаки лаяли. Стражники на воротах были убиты сразу, а ворота открыты в один миг. Три тысячи воинов Давида заняли стену и открыли другие ворота. В город вступило войско Давида. В крепости ворота были не закрыты, и потому Иоав ворвался туда, и началось сражение, которое быстро закончилось.
Еще до зари Иерусалим сменил господина. Царь Тола пал вместе со своими близкими родичами и военными, и Давид не спрашивал почему. Знатные граждане хотели начать вести переговоры.
– Что обсуждать? – прервал их Иоав. – С этого дня Иерусалим становится царским городом Израиля.

Переезд и устройство в городе занимали Давида полностью. Он перестаивал дом царский и жилище для своих жен. Город очистили от алтарей и запретили поклонение идолам. Всех мальчиков обрезали и начали обучение поклонению истинному богу.
После первых и неизбежных враждебных выпадов, ссор воинов и взаимных потасовок иевусеи смирились. Иерусалим становился столицей царства, и первыми поняли выгоды таких перемен торговцы: с прибытием Давида в Иерусалим валом валили люди его племен, и каждый раз эти посетители снимали комнаты, покупали продукты и вещи. Занимались делами, менялись, надрывая горло, сделки длились бесконечно.
Преимущество торговых сделок принадлежало обрезанным, и потому первыми приняли обрезание торговцы Иевусеи.
Увеличение населения привело к расширению пахотных полей, завозу сикеры и вина, расширению виноградников.
Давид решил построить себе новый дом и подальше от всех. Дом поострили большой в северной конце города и рядом выросли дома его военных начальников, жен подаривших сыновей наследников, советников и старейшин народа. Мест не хватало и уже через год на офеле и Мориа возникли отдельные поселения.
Цари близлежащих земель прислали дары… Хирам, царь Тира, сделал воистину роскошный подарок: он прислал Давиду груз кедровой древесины, а также архитекторов, строителей, каменщиков, чтобы те построили ему дом.

С приходом осенних дождей в Иерусалим прибыл Беная. Давид был рад успехам пелетеев и шесть сотен прибывших воинов он принял к себе на службу.
Давид принял Бенайю и выслушал доклад.
– Ты хорошо поработал и дал нам возможность усугубить смуту в Филистии. Сейчас необходимо добиться союза с Гатом и я уверен что Ахиш будет сговорчивым.
– Я опасаюсь, что пелетеи не уйдут, а царь Хадад возжелает оставить за собой захваченные земли. Поэтому переговоры могут не состояться.
Давид взял чашу с вином и отпил немного.
– Беная я позаботился о шпионах в Филистии, и ты получаешь всю информацию от них. Пелетеям не удержать эти земли, даже если они захватят Гат. Наши слухачи доносят о переговорах филистимлян с амалекитянами и сирийцами. Амалекитяне начнут грабить землю Пелеев и Керетеев, и это приведет к тяжелому выбору, что он может сохранить, иначе потеряет все. Я думаю, что царь Гата сможет одолеть их.
– Я не понимаю, зачем мы вообще в этом участвуем. Газа устранит все последствия вторжения и возможно укрепит власть над всеми пять городами Филистии. Мы от этого не выиграем, и я опасаюсь, что возможно еще и усилим позиции противника.
Гудвин лишь усмехнулся и сказал:
– Возможно, ты прав, но я сомневаюсь в таком исходе. Газа стремится собрать все города и Ахиш не устраивает Агида как союзник. Каждый из них отстаивает свои права, но и враждовать они не будут. Газе выгодно это вторжение и Агид постарается извлечь выгоду из этой ситуации. Думаю, что Ахиш будет связан новым договором и постарается от него избавиться. Время покажет, к чему это приведет. К тому же неугомонный Рекан не даст им спокойно спать. Сейчас ты должен укрепить наши отношения с Пелетеями поэтому предупреди его о вторжении амалекитян.

Авигея занималась внутренней жизнью женского двора царя и больше всего ей доставляла неприятности Мелхола. Переехав в Иерусалим, она закатила скандал и потребовала царя к себе. Служанки были свидетелями ее истерики.
– Я царская дочь должна жить среди язычников и в доме язычников. Зачем ты меня привез из Хеврона? Чтобы опозорить меня, поселив в этом хлеву.
Давид, пришедший в хорошем настроении, холодно выслушал ее и ушел. Наутро она узнала, что Давид ночевал у Мааны, и это привело ее в исступление. Она вновь потребовала Давиду прийти к ней но он не отвечал ей. Попытка прийти самой также не увенчалась успехом,  поскольку ее разворачивали обратно.
Авигея узнав об этом, только порадовалась.

Двенадцатая глава Второй поход пелетеев в Филистию

Зиму пелетеи пережили в Экроне и Гезере. В этом году зима вышла теплая и сырая, дороги были раскисшие от грязи и всякие военные походы прекратились. Но с приходом весны начались совещания о продолжении военных походов в сторону Гата.
– Мы обойдем противника и захватим их крепости, – говорил Цалмунна, – После зимней слякоти там мало людей и пока еще не подсохла земля необходимо захватить крепости.
Царь Хадад смотрел на остальных своих военачальников и что–то его тревожило. Он достиг многих успехов, но Газа до сих пор внушала страх и уважение.
– Что скажешь ты Сисара?
– Меня мой господин тревожат слухи с юга, мои люди, видели перемещение племен Амаликетян.
– Ты хочешь сказать, что эти сыны пустынь осмелятся напасть на мои земли, – Хадад недоверчиво смотрел на своего военачальника, – У нас с ними договор и здесь они возьмут больше.
– Договор у нас лишь с одним племенем, а у других ничего нет кроме зависти. Поэтому я прошу отправить один отряд в нашу землю, чтобы обеспечить безопасность наших жен и детей.
Хадад был в сомнении как поступить. В это время появился слуга царя и, склонившись, что–то сказал. Царь просветлел лицом и произнес:
– Прибыл слуга царя Давида Беная, может он принес нам добрые вести.
Цалмунна глухо произнес:
– Что может доброго сказать этот еврей.
Беная склонившись, поприветствовал царя.
– Счастлив видеть вас мой господин.
– Мы тоже рады видеть тебя. Мы здесь решаем вопрос, что делать, если слухи о амалекитянах подтвердятся. Сисара вызвался отправиться и обеспечить безопасность наших земель. Что скажешь ты?
– Да мой господин слухи действительно тревожны. Но мои слухачи сообщают мне, что филистимляне послали подарки шейхам амалекитян и попросили разорить ваши земли.
Хадад решительно встал и произнес:
– Собирайте всех, мы возвращаемся.


Хуший опустил меч и осмотрел поле боя. Он подоспел вовремя, поскольку амалекитяне усиленно осаждали царский город и защитники не могли отбить натиск под градом стрел.
Увидев войско царя, амалекитяне бросились бежать и лишь не многие дали отпор. Шейх амалекитян погиб со всеми своими приближенными. Царь направился к воротам города, и народ встречал его торжественными криками.
Царь направился в свой дом, а военачальники начали распределять войско, чтобы городу не было большого урона от пропитания такого большого воинства. Хуший получил приказ вместе с большим отрядом отправиться в дальнее поместье Сисары и вскоре он покинул город.

Царь Хадад в задумчивости шел в Зал приемов. Царица мать покинула этот мир и прежняя система доказала свою слабость. Поэтому было необходимо выстроить новую систему власти.
Шешай и Ахиман зятья царя ожидали царя. Хадад сел на престол и обратился к родичам.
– Я отправил своего сына Маона править в Макац, и пока он справляется. Этих амалекитян он прогнал, а вам это не удалось. Вы готовы были сдать город вместо того чтобы биться с амаликитянами. 
Шешай склонил голову:
– Мой господин мы пытались защитить город, но вся власть принадлежала царице матери. Лишь царь может защищать свою землю и поэтому здесь должен быть всегда правитель. Я призываю вас больше не уезжать и доверить войну вашим военачальникам.
Хадад хмуро взглянул на своих родичей.
– Не вам судить меня я приблизил вас, потому что нет у меня сыновей от моих жен. А Маон сын моей рабыни и нет у него прав на наследование. Я доверил вам мою землю, но вы не защитили её. Поэтому я сделаю то, что вы просили, в городе Хограт будет свой князь. Шешай муж моей старшей дочери, отныне ты мой наследник и князь Хограта. Ахиман тебе доверяю Явнеэл.
Ахиман не посмел возражать, и с поклоном удалился.

Ахиман приводил к покорности земли до Ашдода, а Шешай пошел до Иоппии. Царь распределил земли между тремя князьями и подчинил им старейшин народа. Распределил сбор подати и решил сделать царским городом Гезер. В это время пришла весть о мятеже в Гезере и Экроне.
Пелетеи выступили в поход и быстрым маршем достигли Гезера. Военачальник Туа встретил своего царя и повинился что, не приняв бой, бежал из Гезера. Царь, смерив его свирепым взглядом, холодно произнес:
– Ты вернешь мне Гезер или я лично с тебя спрошу за твое бегство.

Военные силы Хадада подошли к Гезеру и атаковали его с разных сторон. Сисара берег своих людей и ворота взять не смог. Туа напротив, шел напролом, и его людям удалось под градом стрел и камней залезть на стену. Как только ворота были открыты, пелетеи ворвались в город и Хадад отдал его на три дня на грабеж и насилие.
После покорения Гезера Хадад прошел по покоренным землям, устраивая показательные казни. Экрон он не тронул но разорил многие другие поселения. После усмирения мятежа царь Хадад начал подготовку к войне с Гатом.

Посольство от царя Акана не стало сюрпризом для царя Хадада. Советник Агид лично прибыл с большой свитой на сотне повозок и тысячью воинов охраны. Агид приехал сам, поскольку рассчитывал лично договориться с царем Хададом.
Близ Экрона посольство остановили. Они ожидали с беспокойством, не зная, что может сделать этот неуемный человек. Внезапно от города по дороге появилась колесница. Обдавая послов пылью, на колеснице подъехал царь Хадад.
Он посмотрел на них своим свирепым взглядом и бросил короткое слово:
– Слушаю вас.
Послы были оскорблены таким неуважением. Их не разместили в доме, не дали переодеться и умыться, не накормили ужином. Агид убедился что перед ним неотесанный дикарь. Он приосанился и начал:
– Мои господа цари Акан, Рекан, Ахиш послали меня сказать тебе царь Хадад что ты занимаешь города принадлежащие царю Рекану. Царь Акан покровитель всех пяти городов Филистимлян настоятельно требует ради сохранения дружеских отношений уйти из этих земель. Если это требование будет выполнено, царь Акан по доброте своей не станет отбирать земли, которые Хадад захватил на побережье.
– Знаю я доброту твоего царя, – холодно ответил Хадад, – Как он заманил князя Реу и убил его. Не произойдет ли и с нами такого, что только мы уйдем, как нам в спину ударят он сам или амаликитяне.
– Слово царское надежно, но царь Акан грозен в гневе. Если царь Хадад не примет мира то быть войне. В таком случае погибнет не только царь Хадад но и его слуги.
Хадад едва сдержал себя, чтобы не изрубить послов.
– Не стоит твоему царю так напрягаться и идти сюда. Мы скоро сами придем в гости и посетим Гат, Ашдод и Газу. И не надо нас пугать своим царем, мы не знали еще поражений, и впредь будем идти только вперед.
Послы откланялись и, погрузившись в свои повозки, уехали в сторону Гата. Хадад послал Сисару проследить чтобы послы не оставили шпионов по пути.

Земля царства Гат пылала огнем пожаров. Войско царя Хадада, разделившись, захватывали городки и селения, не встречая сопротивления. Жители пытались укрыться в Гате а те кто не успел, попадали в полон. Войска обремененные добычей дошли до Гата. Поручив своим военачальникам осаждать город. Хадад вторгся в царство Ашдод.
Поначалу они были осторожны, но узнав, что военачальник царя Акана Ишби–Бенов сидит со всем войском в Гате, союзники разошлись по окрестностям, разграбляя селения. И это была первая ошибка Хадада.
Амаликитяне союзники, столкнувшись с союзниками Гата, вступили в схватку с ними и не заметили, как оказались в окружении колесниц. Колесничие стреляли в них стрелами, сбивали корпусами колесниц. В одно мгновение суровые кочевники оказались окружены и перебиты.
Ишби–Бенов долго ждал, когда пелетеи потеряют бдительность и нанес удар. Но он хорошо понимал, что это всего лишь самая слабая часть войска Хадада. Он велел выступать к Гату и померяться силами с осаждающими.

Остатки амаликитян прибыли в лагерь Сисары и начали докладывать.
– Много их было, все на железных колесницах. Стрелы летели со всех сторон. Шейх погиб сразу и не многие вырвались из ловушки.
– Господин, – вышел вперед Хуший, – Это же хорошо, что гатяне вылезли из города. Сейчас они будут здесь, и мы их всех побьем.
Сотник недовольно посмотрел на него и сказал:
– Надо уходить, нас здесь мало.
– Уйти мы, конечно, можем, – Сисара беспокойно смотрел на своих понимая, что в случае столкновения они все погибнут. Молодые воины недовольно заворчали, а те, что постарше молчали, хорошо осознавая последствия. В лагере кроме слуг Сисары были две тысячи слуг Додо сына Цалмунна, слуги Эглона, и пять тысяч гешурян. Примерно десять тысяч военной силы против возможно пятидесяти тысяч слуг филистимлян.
Лагерь не укреплен и город не взят. Но бросить награбленное добро и пленных он не мог. Люди готовы идти за ним пока есть чем поживиться. Придется остаться и готовиться к схватке.
– Уходить не будем, мы с обозами станем легкой добычей. Нападут на марше и побьют всех. Нет мы будем готовиться к встрече. Пошлем гонцов к царю и к гешурянам. И необходимо встретится с Эглоном и гешурянами что в лагере.
Сотник кивнул соглашаясь.

Гешуряне сразу решили уходить, на что Додо высмеял их.
– Трусы гешурские только и можете, что добычу делить, а как опасность нависла так сразу бежать.
– Мы не трусим, но малым числом биться это самоубийство. Посмотрим, как ты побежишь с поле боя, когда филистимляне нападут, – получил он ответ.
– И увидите, – воскликнул Додо, – Я буду в первых рядах и покажу вам как надо биться.
– Храбрецы обычно погибают первыми, одни уже сложили свою голову.
Сисара и Эглон переглянулись. Они были здесь старшими военачальниками. Эглон спросил:
– Гонцы как думаешь, успеют?
– Должны успеть, – и на сомнение в глазах добавил, – Я послал десять гонцов, должны пробиться. Если филистимляне нападут завтра то ляжем здесь. Если же пару дней продержимся то царь должен поспеть. Иначе он лишится половины своей военной силы, и он это знает.
Обсудили планы по захвату города. Были сомнения нападет или нет военачальник филистимлян. И Додо и Эглон согласились что нападет.
– Думаю, он давно наблюдает за нами, и ждал подходящего момента, – видя, что никто не решается сказать последнее слово Сисара начал командовать, – Лагерь укрепить и подходы к лагерю тоже. Колья и насыпные валы. Местами выкопать ямы. Основной удар нанесут колесницы и потому мы должны помешать их маневренности.
Пошли возражения, поскольку работы много, а противник нападет, возможно, уже сегодня. Но Сисара был неумолим и велел перенести лагерь союзникам поближе.

Войско филистимлян не спешило и три дня разведчики доставляли сообщения. Ишби–Бенов собирал сведения и думал когда начать атаку. Девять или десять тысяч против пятидесяти тысяч филистимлян добыча легкая. Но то, что они начали окапываться, сильно его тревожило.
Он начал отдавать приказы.
– Сафа, возьми колесничный корпус и ударишь с тыла.
Голиаф гатянин возразил.
– Мой господин. Может, ударим все разом и уничтожим всех. Нас больше и мы легко одолеем их.
Ишби–Бенов подумал как плохо, что эти гатяне такие сильные воины, но с тактикой они не в ладу.
Ишби–Бенов продолжил отдавать указания уже уверенный в своей победе, но не знал, что к гешурянам прибыла подмога и число противника выросло.

Когда войско филистимлян вышло на позиции пелетеев там уже приготовились к сражению. Первыми встретили противника всадники гешуряне что домчались до филистимлян и умчались назад. С грохотом помчались колесницы, обитые железными листами. При сближении копейщики ушли за изгородь и посыпались стрелы.
Когда колесницы домчались до ограждения, копейщики начали бить копьями и кидать пики. Но сдержать натиск колесниц не возможно и спешившиеся филистимляне пробрались за изгородь и началась рубка. Они прорвали позиции пелетеев когда с двух сторон накинулись копейщики Сисары и Додо.
Зажать полностью филистимлян не получалось поскольку постоянно проносились легкие всадники либо копейщики филистимлян. Наконец появились еще колесницы и накинулись с тыла на пелетеев.
Первыми под удар попали люди Додо и сам он погиб одним из первых. Гешуряне отходили понимая что все кончено. Сисара сорвал голос призывая своих к копью. Рубка наступила такая, что уже было непонятно где свои, а где чужие.
Все же Сисаре и Эглону удалось перестроить своих людей, и они отступали, отбивая все атаки. Их спасло и то, что филистимляне начали грабить лагерь, и воины уже не бросались на них с такой яростью, видимо желая тоже поучаствовать в грабеже.
Сражение переменилось быстро. Раздался рев труб, и вдали появились еще военные силы. Ишби–Бенов понял, что это прибыл сам царь Хадад. Филистимляне начали отступать, и ушли в Гат. А после когда прошли похороны павших, к царю Хададу пришли послы с богатыми дарами. Царь Хадад понимая, что большего он не добьется, отступил в Экрон.

Тринадцатая глава Поход филистимлян на Израиль

Царю Акану необходим был мир, поскольку опять начал строить интриги Рекан так и не получивший Экрон. Советник Агид постоянно перемещался между Газой и Гатом. Тут прибыл Ахитофел и царь Израиля выступил судьей между двумя царями.
Договор, заключенный между Хададом и Аканом предусматривал признание Экрона и Гезера владением царя Хадада. Более того Акану пришлось выкупить всех пленных и уплатить большой откуп прежде чем Хадад подписал договор и только после этого он вернулся в Экрон.
 
Ахитофел вернулся в Иерусалим вместе с Бенаей и решили уже, что вопрос с филистимлянами решен. Но с приходом сбора зерновых на колеснице приехал Хушай. Он направился прямиком в башню, где работал Беная. Скинув с себя одежду пелетеев, он умылся как смог и когда вошел в комнату, там уже сидел Беная.
 Беная был заинтригован и потому спросил прямо.
– Ты создал сеть соглядатаев, и должен был контролировать ситуацию вокруг Хадада. Почему же ты приехал?
Хушай налил себе вина и выпил.
– Спасаю свой дом и нашего царя. Похоже, советник Агид давно задумал поход на Израиль. А уж когда Давид вышел из тени и стал судьей, это вывело его из себя. Из Гата идет большая военная сила. Думаю, что через три дня они будут возле Иерусалима.
Беная задумался над таким известием.
– Я предупрежу царя и пошлю людей проверить. А ты пока отдыхай.

Филистимляне шли по долине Рефаимов. Это был удобный путь через нагорье до Иерусалима. Долина широким концом выходила в землю филистимскую и, сужаясь, упиралась в Нагорье. Долина была плодородной, что привлекало людей, но в тоже время она же привлекала филистимлян, что могли идти по ней на колесницах.
Давид только вернулся из поездки по Израильским городам, где проверял укомплектованность гарнизонов, состояние дорог и фуражирование. Он умылся и, переодевшись, принял Бенайю. Тот вошел и, поклонившись, с тревогой произнес:
 – Мой господин прибыл Хушай и принес тревожные вести. Филистимляне выступили из Гата и приближаются к долине рефаимов.
Давид как сидел, так и обомлел. Он был уверен, что связал филистимлян смутой и вторжением пелетеев. Он не чувствовал готовность к отражению противника. Но быстро взял себя в руки. Сцепив пальцы рук, он ровно произнес:
– Оставайся в городе и держи оборону. Стены мы укрепили и взять город они не смогут. Надо послать гонцов и известь жителей о вторжении.
Беная не весло сказал:
– Люди уже знают, весть с границы доходят быстро вместе с беженцами и дымом пожаров. Мой господин царь я так понимаю, вы выступите против филистимлян. Дозвольте мне быть рядом и защищать вас?
– Ты мне нужен здесь чтобы защищать город.

После ухода Бенайи Давид схватился за голову. Он снова почувствовал себя одиноким беглецом за которым гонится Саул. Он всегда презирал войны и предпочитало договариваться. Когда в среде филистимлян началась смута, он ловко начал поддерживать слабую сторону, и помог пелетеям напасть на филистимлян. Но филистимляне были опасны всегда и теперь он это видел.
А в тоже время произошло следующее. После того как царь Хадад отступил в Экрон Рекан вновь начал переговоры с сирийцами поскольку так и не получил Экрон и Гезер свое наследственное владение. Но советник Агид имея в руках большую военную силу, тут же осадил Ашдод и вынудил Рекана подчиниться царю Акану.
Поскольку теперь у филистимлян была большая военная сила в походе, и были они сильно ограблены пелетеями, Агид решил разорить Израиль. Три царя Рекан, Акан и Ахиш были сильно раздражены вмешательством Давида в их внутренние дела и потому легко согласились на этот поход.
Первым выступил царь Ахиш чтобы проверить силу Давида. Он поставил военачальником  Голиафа гатянина. Для того это был шанс смыть позор с имени Голиафа убитого Давидом. Они выступили по долине Рефаимов и поначалу шли очень осторожно. Но, не встретив сопротивления, пошли в грабеж, и дым пожаров предупредил все нагорье о вторжении.

Слуга вошел и убедившись что царь готов принять открыл двери. Вошли Авишай и Иоав два брата военачальника. После захвата Иерусалима и покорения последних крепостей хананеев больше опасностей не предвиделось. Но слухи уже облетели Иерусалим и потому они были готовы к тому, что скажет царь.
 Они поклонились и царь сказал:
– Думаю, вы уже слышали, что филистимляне идут по долине Рефаимов. Поэтому собирайте, сколько сможете людей и выступайте против филистимлян. Бить в лобовую не надо, поскольку против колесниц мы мало что можем сделать. Для тебя Иоав этот поход будет сложным. Я не хотел, чтобы ты стал военным начальником Израиля, поскольку многие тебя ненавидят за убийство Авнера. Поэтому собрать людей тебе будет сложно. Но если справишься, я оставлю тебя военным начальником Израиля.
– Я так понял мой господин царь, – начал говорить уязвленный Иоав, – Иерусалим мы покидаем. Это гнездо хананеев нужно было сжечь, иначе мы так и будем бегать при каждом вторжении.
– Не то говоришь военачальник, – холодно отрезал Давид, – Ты мне лучше скажи, как ты будешь отражать этот набег?
Авишай выручил брата сказав:
– Мой господин царь лучшее место в конце долины Рефаимов. Мы соберем людей и будем там ждать. Когда они подойдут, то мы нападем с двух сторон и зажмем их в тиски.
Давид оценил план как имеющий шанс на победу.
– Хорошо, так и сделаем. Я выступлю со своими людьми, и пойду в сторону Вифлеема.

Давид хмуро смотрел на своих людей. Выступив с гатянами, пелетеями и своими слугами он столкнулся с одним из отрядов филистимлян. И вынужден был отступить и укрыться в пещере Адуллам. Он вновь чувствовал себя как в тот день, когда бежал от Саула.
У входа началось шевеление и Давиду доложили о прибытии трех человек. Они встали перед Давидом и, поклонившись, назвали себя. Иоше;в–Башшеве;т, Элеаза;р, сын До;до, Ша;мма, сын хараритя;нина А;ге. Иошев говорил:
– Филистимляне распространились небольшими отрядами по нашей земле. Шамму я встретил в Лехи. Там филистимляне пришли на поле засеянное чечевицей, и он встал и бился с ними. Они нападали на него и не могли убить и израильтяне вернулись и пошли за ним и одержали большую победу.
– Спасибо вам что пришли, – сказал Давид, – Но не скоро мы выберемся отсюда. Жаль, что вы не принесли воды, здесь запасов нет. Вот бы сейчас глоток воды из водоёма, что у ворот Вифлеема!
Трое переглянулись и отошли к входу. Не сговариваясь, они спустились вниз, и пошли скрытно к Вифлеему, где стоял сторожевой отряд Филистимлян. Они вошли в лагерь на рассвете и шли столь уверено, что их никто не окликал.
Зачерпнув в шлем воды, они пошли обратно и тут–то филистимляне поняли, что это израильтяне. Начались крики и окружение трех смельчаков. Шамма взял шлем с водой покрепче и поднял щит, защищая спину товарищей. Элеазар взял копье наперевес и впереди шел Иошев.
Иошев шел без шлема и казался беззащитным, и потому нападали на него чаще. Они бежали с мечами и дикими криками, но Иошев одного за другим убивал, и трое, прикрывая друг друга, прошли через весь лагерь, оставляя за собой одни трупы.
– Их Бог с ними!
Раздались испуганные крики и филистимляне боялись преследовать их. Они дошли до пещеры Адуллам и поднявшись положили шлем перед Давидом. Тот взглянул на них удивленно и спросил:
– И что это? Откуда?
Иошев рассказал, закончив словами:
– Я, кажется, убил восемьсот человек. Никогда со мной такого не было. Это был, словно не я и рука была твердой, нанося один точный удар.
Давид вновь посмотрел на воду. Он содрогнулся при мысли, что могли сделать эти необрезанные с тремя смельчаками. Но он не стал пить эту воду, а вылил её перед Господом.
Он сказал:
– Нет, Господь, я не сделаю этого! Неужели я буду пить кровь людей, которые рисковали жизнью? – и не стал пить.

Пока Давид думал, как выйти из ситуации медленной гибели молодые люди, посланные к Вифлеему, прибежали и сообщили, что филистимляне идут к ним. Давид вышел из пещеры и стал смотреть, как филистимляне готовятся к сражению.
Давид посмотрел на высокий подъем и решил, что филистимляне не подойдут к ним. Потому начал смеяться и кричать, вниз давая советы как лучше подняться к ним. Однако когда филистимляне грамотно построились и начали восхождение смех прекратился.
Они стреляли по ним стрелами но филистимляне грамотно прикрывались щитами и их стрелки метко стреляли поверх щитов. Поэтому Давид решил уходить в горы, поскольку иначе пещера станет западней для всех его людей.
Элеаза;р, бен До;до смотрел как поднимаются в горы люди Давида и понимал что им не уйти. Он взял меч в руку и начал спускаться. В узком месте он остановился и стал ждать. Увидев его, филистимляне попытались застрелить, но стрелы он принял на щит.
Они кинулись на него, мешая друг другу, и Элеазар колол мечом, успешно защищаясь от выпадов щитом. Когда Давид увидел что творится у пещеры, то велел всем возвращаться. К тому времени, когда они спустились, филистимляне уже начали с криками бежать и израильтяне погнались за ними.
Давид усадил Элеазара на камень и с трудом разжал ему пальцы. Он посмотрел на двух его товарищей и сказал:
– Впереди еще много сражений и вы трое благословлены Господом. Служите мне и я сделаю вас моими военачальниками. Теперь после разгрома заставы путь свободен, и необходимо идти на соединение с Иоавом.

Давид вернулся в Иерусалим и узнал, что почти все отряды посланы на грабежи, истреблены и потому филистимляне собрались в долине Рефаимов и направляются к Иерусалиму. Иоав не смотря на нежелание людей служить убийце Авнера, собрал большую военную силу и поставил лагерь в Ваал–Перациме.

Давид позвал Авиафара и заперся с ним в своих покоях. Авиафар принес ладан, чтобы зажечь его перед Господом. Слуга принес раскаленные угли, которые затем были брошены в бронзовые чаши перед статуями, а сверху священник и царь положили ладан.
– Помолимся, – сказал Авиафар.
Они молились в тишине. Медленно поднимался дымок и терялся в отверстии потолка, вырезанного из кедра.
– Спроси у Бога, – сказал Давид. – Если я атакую филистимлян, отдаст ли он их на мою милость? Ведь это будет битва за Иерусалим – его город.
Авиафар взял два священных камня урим и туммим; с тремя сторонами белой, черной и серой. Священник подбросил камни, и они упали белой стороной.
– Атакуй филистимлян, Давид, Господь отдает их в твои руки.

Лазутчики доложили, что два отряда филистимских армий объединились и образовали единый корпус, который направлялся в долину Рефаима. Они держали путь в Иерусалим, единственный город в конце долины.
Давид пригласил Иоава и Авишая и приказал им разделить силы на две группы, расположить их по краям долины, спрятав в густых лесах, покрывавших холмы.
– Лучшее место – там, где долина сужается перед Ваал–Перацим, – объяснил он. – Тысяча человек будет задействована непосредственно для защиты города под командованием Бенаи. Мы позволим им продвигаться, не обнаруживая себя. На ночь мы устроимся в лесу, чтобы их лазутчики нас не обнаружили.
В эту же ночь войско ушло в засаду в лес, и Давид отправился с ними.
Лазутчики, сидевшие на деревьях, донесли, что филистимляне двинулись плотными рядами и, как обычно, во главе с колесницами.
– Пропустите колесницы, – приказал Давид. – Изолированные от копейщиков, они станут легкой мишенью.
Филистимские разведчики показались на заре. Их было шесть или семь человек, они передвигались легким бегом, глядя по сторонам и время от времени останавливаясь, чтобы перекликнуться и оглянуться на восток, вглубь леса, посовещаться друг с другом. Они были явно удивлены, не обнаружив перед собой ни одного еврея. Конечно, лазутчики из Иерусалима предупредили своих хозяев, но тогда где были войска Давида?
Немного погодя послышался шум меди, и появилось облако пыли. Это говорило о приближении колесниц. Двадцать две колесницы, сиявшие на солнце, двигались парами по направлению к Иерусалиму. Спустя минуту вслед за колесницами последовали всадники на конях. Давид отдал приказ.
Лучники, тут же начали сражение, выпуская град стрел и камней. Конники падали, не успев понять, откуда на них нападают, ржали лошади, лишившиеся своих всадников, метались по сторонам, создавая еще большую суматоху. Задние ряды филистимских отрядов натыкались друг на друга в этой толчее, не имея возможности продвинуться вперед, блокировали долину – все это делало их легкими мишенями. Зайдя еще дальше в тыл, филистимские лучники и пехотинцы быстро потерялись в этом беспорядке, как и предвидел Давид. Не имея возможности двигаться вперед, они сталкивались с обезумевшими лошадьми, которые попросту топтали их. Им казалось, что враг справа, но, когда они бросились в лес, чтобы сразиться с ним, их спины пронзали стрелы лучников с противоположной стороны, и воины падали, сраженные камнями и стрелами. Весь строй военной силы смешался, военачальники кричали, чтобы воины возвращались, так как это было единственным выходом в сложившемся хаосе.
Но никто не слышал приказов, все продолжали нестись вперед.
Тем временем Давид и Авишай со своими людьми, Иоав со своими вышли из леса и бросились на филистимских военачальников, метавшихся неподалеку в бессильной ярости.
Колесницы, не достигнув противника повернули назад но до своих частей не дошли. Стрелки, засевшие в горах, перебили всех колесничих. Солнце уже пошло на закат, когда битва, наконец, закончилась.
Начался сбор добычи. Иудеи взяли три колесницы, те, что перевернулись, несколько лошадей, латы, каски, мечи, копья, которые можно было еще починить, золотые украшения, десятки амулетов… Все это сложили на колесницы, к которым привязали лошадей.
Возвращение в Иерусалим было триумфальным. С большой торжественностью Давид принес жертву на жертвеннике.

Глубокой осенью филистимляне вернулись. В этот раз они не делились на отряды для грабежей и заняли долину полностью. Два отряда тщательно прочесывали леса не давая возможности устроить засаду. Это были уже не гатяне и войска из Газы.
Давид велел позвать Гада и попросил слово от  Господа:
– Идти ли мне прямо. Или обойти.
– Не иди прямо на них. Обойди их сзади и напади на них перед кустами бака;. Как только услышишь шум, будто кто–то идёт по верхушкам кустов, действуй решительно, потому что Господь идёт перед тобой, чтобы разбить филистимское войско.
Такое пророчество озадачило Давида: идти в обход – разумная стратегия, но что означает эта помощь с небес? Гад ничего об этом не знал, и Давид не смог вытянуть из него ни слова.
На следующий день, к полудню, Давид проехал вдоль пустой долины Сорек. Он осмотрел деревья, чтобы определить их породу, но вначале обнаружил только зеленые дубы, затем сосны. С другой стороны горы филистимляне, которые шли в противоположном направлении к Иерусалиму, они проверяли каждый куст, ожидая засады.

И тут загрохотал гром, и началась гроза. Услышав скрип деревьев, Давид решил, что это, то о чем говорил Господь. Полил дождь, который через несколько минут превратился в настоящий поток. Гром сотрясал холмы. Потоки воды разбивались о холмы Иерусалима. Уровень воды в Рефаиме поднялся, и она хлынула из берегов.
Давид сделал знак, Авишай и Иоав приказали атаковать. Иудеи бегом окружили гору и устремились в долину Рефаима, держась за склоны холмов, уже становившихся скользкими. Поток воды угрожающе шумел. Филистимляне были в ужасном положении: колесницы скользили, переворачивались, лошади не могли больше бежать и пытались уйти в горы, всадники и лучники оказались по пояс в бурлящей воде. Евреи нападали на них. Гроза прибавила всем ярости. Филистимлян, которые все–таки смогли добраться до гор, оказалось очень мало. Многие из них утонули, другие продолжали выдерживать град стрел евреев. Мокрая тетива луков больше не натягивалась, а действовать копьями в воде было трудно. Резня заканчивалась. Поток воды нес трупы. Те, кто смог достичь горы, где было меньше евреев, побежали в Ваал–Перацим, где месяц назад потерпели поражение их товарищи. Колесницы, которые еще держались на земле, стремительно отступали, за ними бежали воины, преследуемые евреями.
Когда закончился дождь, и вода ушла в землю, филистимляне спустились с гор. Давид с военной силой обрушился на них и гнал филистимлян до Гезера.
В Иерусалиме победу праздновали три дня и три ночи.
– Бог действительно на стороне этого царя, – сказал старый иевусит своей жене, как только в городе стихли шум и пение.
– Царь приносит ему жертвы после каждой победы, – заметила женщина, помешивая в горшке суп из овса с птицей, который она приготовила на ужин. – Это действительно так, в нем чувствуется небесное благословение.
– Я сделаю обрезание двум нашим сыновьям, – сказал старик.
– В их возрасте?
– Никогда не поздно делать хорошее, – сказал он, открывая окно, чтобы выветрить дым очага. – Это дерево сырое, жена.
– Ну, тогда купи мне сухих дров.
– Когда дети станут богатыми, у нас будут сухие дрова, –заметил он.
– А когда это случится?
– После обрезания. Это будет их жертвой Господу.
– А их бога зовут, кажется Йаг, – вспомнила она.
– Йаг – сильнее наших богов! – заметил он, – Будем ему служить, и он даст нам свое благословение. Наши сыновья не будут жить в бедности.

Четырнадцатая глава Царская воля

Осень чудесная пора в Израиле. Подходит к концу время собирания урожая и земледельцы стараются успеть собрать весь урожай. Много труда стоит сохранить урожай при постоянных вторжениях грабителей. В это время все надеялись успеть собрать урожай после того как царь Давид громил филистимлян до стен Экрона.
Иттай возвращался в Иерусалим. Он проезжал мимо полей и каменных цистерн. Жители давно уже подготовились к началу осенних дождей, но сейчас поля были пусты. Видимо люди не доверяли победным разговорам и быстро прятали урожай до нового вторжения.
Он доехал до Иерусалима, но ворота были закрыты. Он долго молотил кулаком по воротам пока, наконец, сверху не выглянул страж. Грубый голос показался ему знакомым:
– Кто таков?
– Хушай не узнал главу гатян, – спросил Иттай?
Небольшая калитка с боку от ворот приоткрылась. Хушай с опаской вышел. Убедившись, что это действительно Иттай Хушай обнял его.
– Чего это ты здесь делаешь?
– Город охраняю, – проворчал Хушай, закрывая за Иттаем калитку, – Беная напросился с царем и оставил меня охранять город.
– Если царь уехал громить филистимлян, чего вы здесь сидите на осадном положении?
Они прошли через караульные комнаты наполненные военными. Обычно ворота охранялись самое большее двумя пятью стражниками. Но сейчас в караулке сидели человек десять. Но Хушай провел его дальше вверх по лестнице на самый верх сторожевой башни.
Здесь был даже не кабинет, а несколько просторных комнат. Они остановились в большой комнате и сели на ложе. Хушай достал кувшин с вином и пару чаш. Иттай попробовал совсем чуть–чуть и с интересом посмотрел на Хушая.
– Город на осадном положении, а ты пьешь дорогое вино?
– Это подарок Давида. Все лежала до поры, с тех пор как я вернулся из Филистии. А теперь, когда Давид ушел бить филистимлян, на их земле я боюсь, что мы потеряли царя.
– Куда ушел, – не понял Иттай?
– Да говорят после Экрона, пошел зачищать земли Израиля. А у меня приказ самого Давида возглавить оборону города. Это притом что в городе военных мало осталось. Вот усилил основные ворота. Поставили под копье горожан ну тех, кто еще не сбежал.
– Значит Давид в Бет–Шэане, – задумчиво протянул Иттай, – И Беная тоже там. Мне надо найти Бенаю. Не поможешь с колесницей
Хушай задумался.
– Тут господин Ахитофел вернулся из Аммона. Тоже хочет отбыть в Бет–Шэан. Поезжай с ним.

Путешествовали Ахитофел и Хушай в четырех колесной колеснице с десятком всадников для охраны. Ахитофел очень щепетильно относился к своему окружению. Хушай стал доверенным советником царя и Ахитофел посчитал, что он не уронит лицо, если поедет с ним в одной колеснице. Ахитофел вспоминал о пелетеях и очень интересовался мнением Хушая что провел с ними боль времени.
– Пелетеи пока что нам не опасны. Все их захваты земель держатся только на личности вождя. Как только его не станет, они все потеряют. Они смогут удержать лишь те земли которые не являются спорными. Ну, или возможно эти люди тоже считают себя пелетеями.
– Экрон и Гезер остались за ними, и у филистимлян нет сил, их вернуть, – заметил Ахитофел.
– Да это, верно, – подтвердил Хушай, – Но филистимляне уже собирали большие силы и вынудили пелетеев отступить. Они дважды вторгались в Иудею и сильно теснили царя. Я полагаю, что придет время, и они вновь сразятся с пелетеями.
Ахитофел не был в этом уверен, но Хушай слишком много времени провел среди пелетеев и филистимлян. Возможно, он увидел там достаточно, чтобы делать такие выводы.

Беная поднялся на крышу дворца прежнего царя Бет–Шэана. Давид любил сидеть на крыше и напевать песни и некоторые из них попадали к левитам. Беседка, состоящая из платформы и, крыши служила местом отдыха. Сейчас Давид сидел на ложе из ковров под большим балдахином. Он смотрел на долину Изреель и вспоминал свой поединок с Голиафом. Как давно это было? А на горе Гилбоа погиб царь Саул. Как много событий было в этом месте и необходимо было не допустить больше врагов получить преимущество и вновь сеять смерть.
Беная тихо подошел и стоял неподвижно. Он не хотел беспокоить царя в такие моменты. Но Давид знал о его присутствии, как и слуги что незаметными тенями тоже были здесь.
– Докладывай, – Давид даже не шелохнулся. Голос его был ровный и совершено бесстрастный. Беная знал что Давид в такие минуты совсем не спокоен. Потому он и сидит здесь. Пытается найти верный путь.
– Ахитофел прибыл. Просит его принять.
– Ахитофел, – Гудвин слегка заинтересовался, – И чего ему надо? Что еще?
– Хушай прибыл из Иерусалима.
– Хушай, – Давид был задумчив, – Я совсем забыл отправить его обратно к пелетеям. Есть сведения из Филистии?
Тут Беная немного замялся.
– Что–то странное происходит там. После разгрома они разбежались по своим городам, и никакого движения мною не было замечено.
Давид повернул голову и недоверчиво посмотрел на Бенаю. Хмыкнул. Затем вновь посмотрел на долину и весело произнес:
– Царь Акан не так силен как его отец Бел. Видимо потерпев поражение, он постарается накопить силы и вернуть Гезер и Экрон. Я думаю, что Рекан и другие не согласные сильно ослабили его силы. У нас появилась возможность нанести еще один удар, чтобы ослабить Газу еще сильней.
Давид повернулся и посмотрел на Бенаю.
– Ты хоть понимаешь, что внутренние смуты не давали им возможность собрать все силы. Господь спас нас и теперь мы не должны сидеть, сложа руки.
– Мой господин, – Беная склонил голову, – Я готов выполнить ваши указания.
– После вечернего ужина приведи ко мне Ахитофела.
– Да. Мой господин.

Ужин был весьма скромным. Давид, размышляя над дальнейшими действиями, ограничился ячменными лепешками с медом. Вечером к нему привели Ахитофела. В полутьме на ложе лежал царь и, Ахитофел склонив голову, не посмел присесть.
–  Садись Ахитофел. – сказал Давид, – Говори как там дела у аммонитян?
– Я привез мирный договор с царем Нахашом, – Ахитофел вытащил футляр, – Аммонитяне не желают войны и готовы торговать с нами.
– И ты, проделал такой большой путь, чтобы сказать мне об этом, – иронически произнес Давид.
– Нет. Я готов служить вам даже когда вы в большой опасности и готов преломить  с вами черствую лепешку в холодной пещере, – тут уж Ахитофел немного обозлился, – Никто и никогда не скажет что я трус.
– Ну, так чего же ты приехал?
– Хочу служить вам когда вы в окружении врагов, – произнес Ахитофел тяжело вздыхая, – Вы окружили себя этими людьми и не доверяете гораздо более достойным своим слугам.
Давид с удивлением посмотрел на Ахитофела. Льстит и тут же наговаривает. Давид не любил такого в людях. Но если он так рвется служить…
– Вот это письмо, – Давид достал кожаный футляр запечатанный печатью, – Доставишь его к пелетеям. Передай его лично их царю Хададу.
– Мой господин, – Ахитофел стал сразу мрачным, – Я просил службу, а вы поручаете мне то, что может выполнить этот Хушай. Если я сейчас уеду, то уже не вернусь до весны.
– Да. Возможно, – согласился Давид, – Но для меня важно, чтобы именно ты выполнил это задание. Убеди этого царя  пойти на мое предложение. Если сделаешь это, то я обеспечу тебе почет и уважение при царском дворе.
Ахитофел задумался. Тяжело вздохнул.
– Я выполню ваше поручение. Но я должен знать, что говорить и каковы ваши планы.

Иерусалим встречал своего царя. Давид въезжал на роскошной колеснице украшенной золочеными тканями. Впереди шли пелетеи и керетеи, четко шагая, не обращая внимания на кричащих людей. Далее шли копейщики и обозы.
Давид прибыл в свой дом. Отдав приказ Адораму открыть погреба и выдать народу бочки с вином и сикерой и, поставить поваров готовить ячменные лепешки. Затем посмотрел на Бенаю и произнес:
– Пошли вестовых ко всем военачальникам. Завтра жду всех на совещание.
И не оглядываясь, ушел в свои покой.

Праздник, устроенный по поводу благополучного исхода вторжения филистимлян получился на славу. Помимо напитков Давид велел угощать лепешками с медом и пластами изюма. До глубокой ночи по улицам города бродили радостные горожане в обнимку с воинами.
Иоав бен Церуи шел вместе со своим сыном Асаилом. Оба подошли к дому Авишая. Тут они увидели у ворот вестового. Посла царя Иоав мог узнать даже ночью. Ахар сын Авишая, в этот момент как раз получал кожаный футляр с царской печатью.
– Интересно, – произнес Иоав, – Пошли, посмотрим, что там прислал наш царь.
– Может, пожаловал новые земли, – простодушно предположил Асаил.
– Земли, – тут Иоав лишь усмехнулся, – Зная Давида, я могу предположить, что пока все веселятся, он уже задумал новый поход.
– Да он же едва спасся, – возмутился Асаил, – Отсиделся в пещере, пока мы собирали людей и сдерживали натиск филистимлян. А теперь готов бить разгромленного врага пока тот не набрался сил.
– Это на самом деле очень хороший план. Давид не прятался, а отвлекал на себя часть филистимлян, пока мы собирали людей. Просто в этом весь Давид. И не смотря на все, что я о нем думаю, я уважаю его. Он не просто в невозможных обстоятельствах дважды разгромил филистимлян, но и гнал их до Гезера.

Авишай сидел у печи и читал послание. Асаил ушел к Азару. А Иоав присел напротив. Он налил себе вино в чашу и спросил:
– Царь пожаловал тебе новые земли.
Авишай удивленно посмотрел на Иоава.
– Ты когда пришел, – спросил он удивленно?
–  Да вот только что. Ты так поглощен был чтением что не заметил меня.
– Да ничего такого, – Авишай протянул послание Иоаву, – Завтра заседание военачальников. И зачем? Вопрос по восстановлению порядка может решить и малый Совет.
– Думаю здесь вопрос в другом, – задумчиво произнес Иоав, – Завтра на совете Давид объявит о новом походе. Причем в период зимних холодов. Видимо с целью собрать большие силы к весне.
– Да мы только едва избежали полного уничтожения, – Авишай был просто возмущен, – Какая война. Я даже могу сказать, что двадцать тысяч иудеев он в этот раз не получит. Под копье мы сможем поставить только пять тысяч воинов. Иначе землепашцы просто не осилят обработку полей. Что он с такими силами сможет сделать?
– Не знаю, не знаю, – задумчиво произнес Иоав, – Давид тоже об этом знает. Слушай. Завтра поддержи его на совете.
– Зачем, – Авишай был просто удивлен, – Это же просто самоубийство.
– И все же поддержи его. Ты же знаешь, каких трудов нам стоило собрать те силы против филистимлян. Особенно вениамитяне сопротивлялись.
– Эх. Погонят нас филистимляне опять и в этот раз уже не остановятся на границе, – Авишай сокрушенно покачал головой. – И ты пойдешь за ним до конца.
– Думаю, все будет иначе, – Иоав задумался, – Ты пойми, у Давида нет выбора. Царь Газы вновь собирает все города под свою руку и когда он станет сильней, то мы вновь окажемся на Гилбоа. Ослабить их сейчас еще можно, а если дать год или два, то мы столкнемся с сильным войском филистимлян.
– Он только обозлит Газу еще больше. Хорошо, завтра посмотрим, что там Давид нам скажет.

На совещание рано утром пришли все военачальники Давида. Все совещания Гудвин обычно проводил в малом зале. Здесь было достаточно места для обсуждения любых вопросов. Но для военных заседаний использовалась комната генералов.
Царь собирал ежемесячно по двадцать либо двадцать пять тысяч человек, однако не всегда царю удавалось собрать с племени такое количество человек. Давид мог полагаться только на иудеев, но это становилось бременем, и люди были недовольны. Поэтому при отражении вторжения царь оказался лишь с малыми силами и вынужден был укрыться в пещере. И это Давид собирался изменить, ставя князей и военачальников в каждое племя из верных ему слуг.
Давид рассматривал своих военачальников. Первым был Тахмонитя;нин Иоше;в–Башшеве;т, он пришел к Давиду в пещеру Адуллам и перенес с ним все тяготы вторжения. Вторым Давид ставил Элеаза;ра, сына До;до, сына Ахо;хи, он также пришел к нему в пещеру и сражался с филистимлянами прикрывая отход царя и обратил в бегство язычников. Ша;мма, сын хараритя;нина А;ге был третьим среди военачальников царя. 
Давид задумался. Эти трое были ему нужны, чтобы противопоставить Иоаву и Авишаю, ставшими слишком влиятельными среди народа.
Иоав встал. На совещаниях военачальников всегда первое слово было за начальником военных сил. Он сказал:
– Мой господин царь Давид! Мы собрались, сегодня по твоему зову. Мы готовы выслушать царское слово и исполнить твою волю.
Давид обратился к военачальникам.
– Мы перенесли два вторжения филистимлян и дважды разбили их с помощью Господа. Но мы не должны сидеть и ждать нового вторжения. Пока мы ждем, они наберутся сил и вновь придут сеять разрушения.
Военачальники, тысяченачальники и князья племен переглянулись. Все ждали такого, но не желали сейчас воевать. Элеазар хмуро оглядел притихших военачальников и произнес:
– Я так понимаю, мой царь Давид хочет провести военную компанию на западе. И это после того как мы прятались по пещерам и с трудом защищали поля от грабежа. Этот урожай мы едва спасли и собрали, а что будет в следующем году?
– Двенадцать тысяч человек, – подтвердил Иошев, – Этого хватит для набега. Но для полноценного вторжения мало. Дальше Гата мы не продвинемся. А как кончатся дожди, царь Газы обрушит на нас все свое войско. Я за мирные переговоры.
– Не дадут нам мира, – покачал головой Давид, – Вы меня не поняли, я хочу начать сборы сейчас, чтобы весной как подсохнет земля выступить в поход. Царь Акан собирает всю землю Филистимскую в единый кулак и когда это произойдет, будет новая бойня на Гилбоа.
– Я за поход, – внезапно сказал Авишай, – Но нам нужны союзники. Нужен такой удар чтобы мы опять получили передышку лет так на пять. Сколько у нас будет, если помогут союзники?
– Сейчас решается вопрос, – медленно произнес Давид. – Но если все получится, то у нас будет помощь от царя Хадада и царя Талмая. И мне нужно получить от каждого племени двадцать четыре тысячи человек. Кроме того еще дополнительно нужны тридцать тысяч человек для постоянного нахождения на границе с Филистией.
Военачальники замерли. Двести тысяч человек несколько раз собрали как Саул, так и филистимляне, но здесь царь требует собрать больше трехсот тысяч человек.
Первым опомнился Иошев.
– Триста тысяч, –  произнес он недоверчиво, – Откуда мы можем собрать столько людей? Какое племя может дать столько военных?
– Эти люди есть в каждом племени, – ответил Давид, – И старейшинам пора уже прекратить сопротивление царской власти и дать нам столько сколько потребуется.
Царь Давид не стал выносить обсуждение этого вопроса на совет старейшин и не стал собирать народное собрание. Он отдал приказ князьям начать сбор военных разрешив игнорировать все указания старейшин. Это очень не понравилось старейшинам и другим землевладельцам. Недовольство властью царя приведет в будущем к поддержке мятежа Авессалома но пока они все подчинились царской воле.

Пятнадцатая глава Поход в Филистию



Адорам собрал свитки и пошел к Бенае. Тот сидел, разбирая свитки. Адорам сел напротив и бросил на стол свои свитки. Беная хмуро посмотрел и с раздражением произнес:
– Что все так плохо.
– Даже слишком. Мы собираем десятину и не можем получить необходимого припаса для похода. Я лично выгнал одного из распорядителей, что привез жалкие крохи с северных племен.
Беная отодвинул свитки.
– Таков приказ царя Давида и я думаю, он прав. Сейчас мы должны собрать припасы и людей пока есть возможность нанести поражение филистимлянам. Сегодня я доложу ему, что удалось собрать.

Беная доложил о ситуации Давиду. Давид долго сидел, читая свитки. Затем посмотрел на Бенаю. Он спросил:
– Мало, очень мало пришло из северных племен. Зря я пощадил всю эту саулову верхушку. Надо было их всех выслать подальше.
– Прикажете послать туда людей?
– Нет,  – Давид задумался, – Если сейчас опять начнем смуту, то филистимляне этим воспользуются.
– Что же тогда делать? Вы спустите такое нарушение указа?
Давид задумчиво начал перебирать свитки.
– Надо им напомнить, что царскую Пелетеи могут сотворить много зла. Нужен человек, который сможет их сдержать и добиться результата. 
Давид усмехнулся.
– Есть у меня нужные люди и для такой работы. Иоав пойдет.
Тут Беная удивился.
– Иоав. Но он же основная причина враждебности старейшин северных племен.
– Да. И потому он сделает все, чтобы пресечь дальнейшее неподчинение.

Яасиил бен Авнер, князь Вениамина, весь кипел от злости. Он в сопровождении почтенных старейшин, левитов и тысяченачальников направлялся к иудеям. Пелетеи в это время вскрыли городской амбар и выносили зерно в мешках.
Делегация подошла к военачальнику Иоаву бен Церуи. Тот стоял с довольным видом и разговаривал с Иттаем. Увидев почтенных мужей, он слегка склонил голову, все еще ухмыляясь.
Яасиил холодно посмотрев на гатянина, произнес:
– Господин Иоав. Надо поговорить наедине.
Иттай на арамейском языке не ломая слов, как его соотечественники произнес:
– Я прослежу за моими людьми господин Иоав.
– Иди, иди Иттай, почтенные старейшины не выносят филистимского духа.
Когда пелетей по имени Иттай удалился, Яасиил произнес:
– По какому праву вы совершаете грабеж наших амбаров? Мы не позволим выйти вам из города. Мы перебьем вначале всех этих язычников, а затем я как мститель за кровь разберусь и с тобой.
Иоав протянул свиток с царскими печатями.
– Здесь указ добрать недостающее зерно. Вы прислали мало. Приказ царя Давида необходимо выполнить и мы берем свое. Посмотрю я, как ты не откроешь нам ворота, когда эти язычники начнут жечь дома почтенных старейшин.
– Вы оставляете город на гибель от голода, – с ненавистью в глазах произнес Яасиил, – Город взбунтуется и вам не уйти от расправы.
Иоав перестал ухмыляться. Посмотрев на Яасиила своими холодными глазами, он тихо произнес:
– Послушай меня сын Авнера. Вас пощадили и оставили у власти. Но за любые недоимки вы будете платить впятеро. Ты и твои слуги ничего не теряете. У вас большие земли, на которых трудятся слуги. Вы поможете народу справиться с бедой. Вы соберете двадцать четыре тысячи проверенных в сражениях человек и поможете обработать их поля. За любой голод и мятеж ответите головой. А теперь прочь с дороги.
Иоава ушел к своим пелетеям, а Яасиил все еще смотрел ему вслед. Один из старейшин прошептал:
– Может послать вестников к нашим людям?
– Не поможет. В городе полно соглядатаев, да и дороги перекрыты. Любой выезжающий из города немедленно будет схвачен. Надеюсь, эти иудеи и пелетеи, лягут костьми под копьями филистимлян.
Собрав с Израильских племен недостающую десятину и, даже больше Иоав бен Церуи направил мобилизованных людей на сборный пункт под присмотром пелетеев. Он направился в Иерусалим, по пути размышляя о предстоящем походе. На Совете он молчал, хотя был против этого похода, но ему нужно было поднять свой авторитет среди северных племен, и потому он подержал царя.

Зимой умер сын Давида и Авигеи Килав. Пошли слухи, что его отравила саулова дочь Мелхола. Сам Давид не верил этим сплетням, но итак плохие отношения окончательно стали холодными между Давидом и Мелхолой.
Как и запланировал Давид, войско отправилось в поход в начале весны, когда дожди немного стихли и земля начала подсыхать. Войско быстро двигалось с большим количеством обозов. Впереди шли керетеи, осуществляя заслон и разведку. Затем иудеи с обозами и уже позади израильские копейщики.
Перейдя границу, иудеи тут же столкнулись с пограничным разъездом. Всадники галопом ушли на запад. Керетеи преследовали их до самого Гата. Ворота города тут же закрылись. Керетеи подъезжали на всем скаку к стенам и, выпустив по три стрелы, мчались прочь.
Военачальник, приказав не отвечать на выстрелы, отправился доложить о ситуации царю Ахишу. Голиаф приехал из Газы проверить стены Гата к обороне. Он не доверял затишью и хотел быть уверен, что их план по полному уничтожению Израиля состоится.
Услышав о столкновении с неизвестными, Голиаф задумался. Военачальник тем временем распоряжался:
– Необходимо узнать сколько их. Подождем до вечера. Если их не больше сотни то есть смысл попытаться их прогнать либо пошлем за помощью.
– А если их тысяча, – спросил Голиаф?
Военачальник повернулся к нему.
– А вы господин Голиаф, что здесь делаете? Ваша задача была провести разведку. Я не вижу результатов. Цари Ахиш и Акан будут недовольны. Вы даже не узнали о появлении этих всадников. Кто они? Откуда?
– Это керетеи из слуг царя Хадада, – ответил Голиаф, – Меня смущает только одно. Они появились на восточной границе, а это значит, что они действуют в союзе с иудеями.
– Иудеи, – тут уж все советники испугано начали оглядываться.
– У нас нет, сейчас сил противостоять такой силе, – покачал головой военачальник, – Придется сесть в осаду. Надо слать вестников в Газу.
– Военачальник, – произнес Голиаф, вставая, – Дай мне человек пять, а остальных уводи в Газу. Надо всех предупредить.
– А что делать нам, – растеряно спросил военачальник?
– А вы как всегда выкрутитесь, – бросил Голиаф, – У вас это хорошо получается.

Небольшой отряд во главе с Голиафом галопом уходил в сторону леса. Откуда появились всадники они так и не поняли. Их была сотня не меньше. Голиаф сразу понял, что это уже ни керетеи. Одетые в панцири и шлемы, вооруженные копьями и мечами. Это были иудеи.
Прижимаясь к лошади, Глолиаф помчался в сторону леса. Но уйти от схватки не смог. Свирепо рубя мечом, он все–таки пробился в рощу и долго плутал по тропам. Наконец остановившись, он понял, что остался один.
Он задумался. Керетеи конечно его не пугали. Но вот что если подойдут еще и гешуряне. Голиаф решил направиться на север и проверить дороги до Экрона. В крепости стоит гарнизон из пятисот человек. Этого вполне достаточно для сдерживания, но мало для отражения вторжения.

Войско иудеев стояло под Гатом седмицу. Многие военачальники все больше беспокоились. Давид ничего ни делает и чего–то ждет. Если так пойдет дальше, то весь поход ограничится жалким стоянием под стенами Гата. И хотя до такого не доходил еще не один Израильский предводитель, но если подойдут союзники филистимлян, то будет всем плохо.
На очередном заседании военачальников и тысяченачальников Иоав решил высказать свою и не только свою тревогу. После обсуждения текущих вопросов Иоав сказал:
– Мой господин царь. Нас всех беспокоит то, что мы стоим здесь бесцельно. Скоро наступит зной, и мы тогда точно застрянем здесь. Надо или штурмовать город или уходить.
Давид слегка улыбнулся.
– Гат взять легко. Но вот удержать его… надо рубить голову, поэтому наша цель договор с Газой.
Военачальники не знали даже что и сказать. Такого никто не ожидал. Одно дело вторгнуться и сжечь пару сел, а другое атаковать Газу. Иоав решил продолжить разговор:
– Но для штурма Газы наших сил мало. Царь легко соберет двести тысяч человек. Вот тогда нас будут гнать до самого Иерусалима где и перебьют.
Давид посмотрел на остальных военачальников и понял, что все согласны с мнением Иоава. Конечно, он мог и приказать слушаться его воле, но это не выход.
Он мягко произнес:
– Разве я не понимаю всю опасность нашего похода? Вы думаете, вот царь столь самонадеян. А между тем я всего лишь спасаю всех нас от нового вторжения. И я уверен, что вторжение будет в любом случае. Царь Газы готовится к покорению Израиля и Гилбоа повторится.
– Мой царь, – тут уже заговорил Авешай, – Мы все понимаем опасность всей этой ситуации. Но мы можем просто потерять все силы на осаду Гата. А если мы задержимся то филистимляне соберутся с силами и мы окажемся в окружении на чужой земле. Такое уже было с царем Хададом.
В это время Беная вышел вызванный Хушаем. Вернулся он с письмом запечатанным печатью. Он тихо произнес сев рядом с Давидом:
– Гонец от пелетеев.
Давид сломал печать и, прочитал. Все молча, смотрели на своего царя. Он вернул свиток Бенаи и сказал:
– Ну, вот и все. Пелетеи, керетеи и гешуряне прошли по северным землям Гата и осадили города Ашкелон и Ашдод. Газа осталась в одиночестве и царь Акан вынужден будет пойти на договор.
– А что же Гат, – спросил Иоав, – Мы оставим его и пойдем в Газу.
– А Гат сам откроет ворота, – усмехнулся Давид, – Как только узнает, что все города осаждены. Наша цель навязать такой договор, который обезопасит наше царство еще на десять лет.
Но Иоав не хотел так просто сдаваться. Он видел возможность одним ударом уничтожить угрозу. Он вновь сказал:
– А зачем нам договор, когда мы можем выжечь все эти города и уничтожить угрозу.
Давид устало посмотрел на своего военачальника.
– Мы даже Гат не сможем взять а ты собрался захватить Газу. Нет, наша цель ослабить их пока у нас есть такая возможность.

Военачальники выходили из шатра. Наарай вышел из шатра и, подождав Урию, спросил:
– И как тебе ход нашего царя? Неужели он сможет сломить филистимлян, не взяв ни одного царского города Филистии?
Урия посмотрел на Наарая.
– Если бы все сорвалось, то нам действительно  пришлось бы отступать. А так Давид сейчас действительно может сделать все, что запланировал.
– Не верю я филистимлянам, – горько произнес Наарай, – Я не хочу снимать тело еще одного царя со стены Бэт–Шеана. Надо брать Гат, и ровнять его с землей, как и предложил Иоав. Несмотря на все что я думаю, о нем он все же поступает верно, и царю следовало бы прислушиваться к нему.
– Думаю, Беная знал о цели похода лишь отчасти, поскольку я уверен даже Иоав знал лишь часть планов царя. Ахитофел приезжал ненадолго. Я видел его. И после он сразу уехал. Скорее всего, он и выполнил эту миссию. Привлек гешурян и пелетеев в союз.
Они, молча, постояли, размышляя о грядущих событиях.
– Что думаешь делать после этого похода, – спросил Наарай?
– Не знаю, – пожал плечами Урия, – Попрошу у царя дом в Иерусалиме, женюсь. Устал я от казарм. Давид совершил то что Саул и представить себе не мог. Поход против Филистии и осада всех ее городов. Я хочу быть рядом с царем, когда он победит всех своих врагов.
– Поехали со мной, – предложил Наарай, – Я давно не был дома, там я помогу тебе с твоими планами.
Урия с удивлением посмотрел на Наарая. Конечно, он хорошо относился к Наараю, но уехать в Галаад. И это в такое время, когда царь пошел громить своих врагов.
– Ты для меня друг Наарай но я не готов покинуть царскую службу, – сказав он обнял Наарая.
– Я не был дома уже давно и очень хочу увидеть свою семью.
Наарай очень хотел привезти свою семью в Иерусалим но ни разу не просил об этом царя. Сегодня он задумался над этим и решил по примеру Урии попросить царя выделить ему дом.

Весть о вторжении иудеев в союзе с пелетеями и гешурянами привела в панику Газу. В городе находился городской гарнизон и военные силы царя, часть военных стояли в гарнизонах на землях Газы. Но этого было слишком мало для отражения таких сил.
Царь Акан был в ярости. Он кричал на своих военачальников:
– Где мои слуги? Где мои храбрые люди? Вся Филистия захвачена этими чужаками. Почему мои воины бездействуют?
Советники молчали.
– Мой господин царь. У нас сильные гарнизоны. Гат и другие крупные города могут выдержать осаду. Да и Давид не станет распылять силы, помня, как мы разбили царя Хадада.
Царь побагровел от гнева.
– Если выстоим, – закричал он, – Да этот город средоточие власти Филистии. Царь Газы не просто властитель Филистии но и победитель на Гилбоа. Как так получилось, что после таких побед евреи стоят на моей земле.
– Мой господин, – взял слово Голиаф, – У нас сейчас достаточно людей, чтобы отстоять город. Для обороны этого хватит. Если бы еще помогли другие цари…
– Оборона, – царь сел на престол, – Мы давно не знаем что такое оборона. Идите и займитесь защитой наших стен.
Советники вышли из престольного зала. Остались лишь двое, те, кому царь доверял больше чем другим. Агид его вернейший советник и верный ему исполнитель самых грязных поручений, брат по крови Скиргам.
Агид смотрел спокойным взглядом на своего царя и Акан безмерно уважающий своего советника немного успокоился. Советник Агид был очень спокоен и Акан понемногу успокоился. Он спросил:
– Что же будем делать? Неужели отдадим город в руки этому Давиду?
Агид молчал. Много лет он плел интриги, прибирая к рукам Филистию. Опираясь на Гат, он был силен, и его боялись трогать. Из–за его интриг началась смута, не позволившая филистимлянам покончить с Израильским царством. Но ему удалось одолеть царя Хадада и царь вновь начал ему доверять. Закрепляя успех, он организовал два похода в Израиль окончившиеся поражением.
Теперь он понимал, что не надо было давать возможность евреям собраться с силами. Но теперь поздно ломать голову сожалениями. Он произнес:
– Выхода другого я не вижу. Как военный я бы предложил выслать три отряда и сделать каждую крепость для противника большой проблемой для преодоления. Но сколько людей мы можем выделить? Сейчас их у нас нет.
– К тому же эти крепости давно не используются, – заметил Скиргам, – Когда в последний раз они проверялись надлежавшим образом.
– Я бы советовал послать гонцов к эдомитянам и моавитянам, пообещать им большую плату за нападение на Иудею. Кроме того полсть людей к сирийцам и договориться о нападении на Израиль.
Акан задумался еще больше, просить Хададэзера ему не хотелось. Сириец потребует себе всю долину Изреельскую что усилит Цову и ослабит Газу. Но что он мог сделать на пороге гибели?
– Агид сделай все сам, а ты Скиргам готовь договор с царем Давидом. Пусть получит откуп и мир, который он просит. А когда его царство разорвут на части, мы придем и припомним ему наше унижение.

Голиаф лежал на склоне холма и смотрел за движением каравана. Десять обозов с минимальной охраной. Два десятка всадников ехали между обозами. И все же Голиафу очень не понравилось такая малая охрана.
С тех пор как он выбрался из осажденной Газы, он столкнулся с непониманием земледельцев. Никто не хотел бороться с вражескими войсками. Наоборот все ждали, чем все закончится, чтобы начать посевной сезон.
Лишь в Гате он получил две сотни человек. Разделив их на отряды, он начал нападать на обозы. Но иудеи были опытными воинами и потому их обозы хорошо охранялись. Затем и союзники начали ставить мощное охранение.
Поэтому все выглядело как хорошая ловушка. И все же он не заметил, чтобы где–то следом шли военные. Поэтому Голиаф решил все–таки атаковать этот обоз. Они быстро обогнали обоз до узкой долины, где и приготовились к атаке.
Звук труб отдался эхом вдоль долины, и всадники помчались на лошадях, охватывая караван с двух сторон. Голиаф направился с десятком всадников по склону холма. Приблизившись, он заметил неладное. Иудеи слажено выставив щиты, начали обстрел атакующих.
Голиаф остановился, осматривая долину. Он почувствовал засаду. И он увидел большие отряды иудеев. В полном боевом облачении. Он закричал:
– Труби отступление!
Забравшись на вершину холма, он увидел, как иудеи окружают холм. Пустив коня галопом, он приготовил меч. Его люди шли за ним. Короткая сшибка и вот он уже мчится по узкой дороге и чувствует нацеленные на него стрелы.
Долгое время он петлял между холмами, прежде чем рискнул оглянуться. Никого. Он забрался на холм и никого не увидел. Одно было плохо. Он взял с собой почти весь отряд. Теперь придется собирать тех, кто еще жив, и собирать новый отряд.

Беная осмотрел пленных филистимлян. Подвели пленного. Беная сел на походный стул и сурово спросил:
– Сколько вас было? Кто командует? Где ваши крепости?
Но тот презрительно отвернулся.
Беная махнул рукой. Пленного бросили на землю и закололи копьем. Беная посмотрел на остальных.
– У вас есть выбор, – сказал он, – Мы отправим вас в крепость, и возможно ваш царь вас выкупит, либо останетесь здесь. Выбирайте сами.
Схватили следующего пленного. Его бросили на землю, и на грудь ему надавили острием копья. Тот закричал:
– Я знаю, где будет Голиаф.
Несколько пленных закричали на него, и воинам пришлось древками копий навести порядок. А Беная удивлено произнес:
– Голиаф. Так вот кто здесь нападет на нас. Развяжите его.

Переговоры шли очень долго поскольку, не доверяя филистимлянам, Давид захватил все крепости Газы и сжег их. Лишь одну крепость он оставил, где и встал лагерем. Помня поражение Хадада, он послал разъезды в разные концы Филистии и держал постоянную связь через Бенаю.
Когда несколько отрядов были истреблены, а их тела повешены напротив Газы царь Акан послал послов, где приглашал Давида на ужин под охранной грамотой. Давид посмеялся и сказал:
– Передай своему царю, что следующего кто мне принесет такое приглашение, я повешу на стене Газы.
Когда пришло сообщение о нападении моавитян и эдомитян которые Элиав успешно отбил Давид пришел в ярость. Он велел разграбить все зернохранилища и забрать весь скот. Сумма откупа выросла с десяти талантов до пятидесяти. Кроме того земли северней Гата уходили пелетеям а южнее иудеям. В Циклаге отныне будет стоять тридцатитысячный корпус для охраны границ.

Царь Ахиш метался по дворцу, кидая в слуг чаши и кувшины. Евреи осадили его город и пришли с такой силой, что было не возможно что–либо сделать. Как такое было возможно, он не понимал. Где же его брат Агид с той силой, что прогнал пелетеев?
– Нет! Ты ничего не получишь, – Ахиш от ярости привстал, – Ты уже погубил две сотни моих лучших воинов. Сколько еще ты хочешь увести за собой. Может еще три сотни. А Гат пускай гибнет. Нет. Ни дам никого. Убирайся и пусть Акан снабжает тебя.
Голиаф чувствуя, как закипает, тоже привстал и закричал:
– Вот значит как. Ты только что оскорбил нашего царя! Ты изменник. Я обладаю полномочиями особого представителя царя Газы. И я имею право сместить тебя с твоего поста.
– О! Ты этого очень хочешь, – саркастически ответил Ахиш, – Сядешь здесь на престол. Будешь командовать и погубишь город. Но не забывай что я здесь пока еще царь. И я могу просто выкинуть тебя за ворота, а лучше отдать иудеям и купить жизнь моему городу.
Ахиш насторожено смотрел на него. Ему очень хотелось позвать стражу и приказать заковать Голиафа в цепи. Он опасен. Он несет смерть всем кто идет за ним. Неужели это не видно.
Голиаф сказал:
– Я понимаю твое не желание царь Ахиш давать воинов. Но я должен исполнить волю царя Газы и напасть на уходящих иудеев. Они не будут ждать подвоха и возможно удастся пленить царя Давида. В Газе для него приготовлена особая клетка.
– Нет, Голиаф ты можешь остаться и служить в Гате. Нет у меня сил чтобы нападать на иудеев и царь Газы тебя не примет. Ты не сможешь одолеть царя Давида.
Но Голиаф упрямо настаивал на своем и получил две тысячи человек. Ахиш решил избавиться от беспокойного и опасного человека.

Выходили из города ночью. Две тысячи военных не спеша выехали из ворот города. Оказавшись на равнине, все шли насторожено. Они явно ожидали появления иудеев. Но все было спокойно.
Ближе к рассвету они добрались до иудейских лесов. Здесь Голиаф собирался выбрать место, где он поймает царя Давида. Было еще темно, особенно в лесу. Все было слишком спокойно. Мирные звуки лесной живости убаюкивали.
Когда все началось, он так и не понял. Крики, ржание лошадей. Он посмотрел. Стрелы летели из–за деревьев, поражая филистимлян. Воины пытались заслониться щитами.
Тысяченачальник громко ругаясь, кричал. Вокруг него собирались воины и, заслоняясь щитами, начали пробиваться вперед. Голиаф бросился к ним. Он не успел добраться, когда из леса показался целых два отряда лучников.
Они обрушили на филистимлян ударную волну стрел. Те начали отступать и наткнулись на копейщиков, вышедших с другой стороны леса. Оказавшиеся впереди филистимляне бросились на прорыв и наткнулись на большой отряд иудеев. Из леса по ним начали стрелять лучники.
Сражение было проиграно, и Голиаф развернулся и бросился галопом прочь из леса. За ним увязались филистимляне и погоня. Они мчались по равнине долгое время. Крики погони остались позади.
Обернувшись, Голиаф увидел небольшой отряд филистимлян. На горизонте показались всадники, и, Голиаф повернул на запад. Иудеи перекрыли доступ к Гату. Придется уходить в самые глухие районы, пока иудеи не успокоятся.

Беная осматривал лежащие на земле тела воинов. Жертв со стороны иудеев было мало. В основном раненые. За Гатом шло наблюдение. Беная знал что царь Акан не успокоится и Голиаф не просто посланец и потому тщательно следили за всеми передвижениями. Когда стало ясно, что готовится западня для возвращающихся иудеев, было решено истребить этот отряд.
– Опять ушел, – пробормотал Беная.
Подошел Хуший. Он снял шлем и весело сказал:
– Полная победа господин.
– Да. Полная. А главный ушел.
– Кто? Голиаф опять ушел. Вот ведь везучий.
– Везучий. Да, – пробормотал Беная.
Беная приказал сопроводить пленных в Иудею.

Царь Давид возвращался в Иерусалим. обозы ломились от зерна, тканей и драгоценностей добытых в Филистии. Скот заполнил дороги в том числе лошади. Добытое добро обогатило царя, давая ему возможность продолжать борьбу со своими врагами.
Иерусалим встречал своего царя торжеством. Люди выступили из города, приветствуя своего царя, и Давид улыбался. Они вернулись все живыми из сердца своих врагов. Они привезли много добра и ослабили филистимлян очень сильно. А завтра он займется моавитянами и эдомитянами чтобы больше враги Израиля не нападали на народ Господа.

Шестнадцатая глава Ковчег Соглашения.

Авиафар вошел к царю Давиду и, поклонившись, посмотрел на Давида просительным взором. Давид  всегда помнил того кто принес ему Эфод в Кеилу и сообщил о гибели Ахимелеха и всех священников. За это время Авиафар раздобрел и больше не напоминал того исхудавшего юнца но для Давида он навсегда остался сыном Ахимелеха убитого за хлеб и меч что он отдал Давиду и его товарищам.
– Мой царь Давид, – сказал Авиафар, серьезно посмотрев на него. – Не пришло ли время вернуть ковчег.
– Ковчег, – повторил Давид.
Уже давно Авиафар заговаривал о Ковчеге Соглашения и обдумывал его возвращение в Иерусалим, и Давид привык соглашаться с этим. Он купил даже участок за золото, чтобы установить ковчег в великолепном храме, который будет построен. Но, по правде сказать, Давид не знал, что это такое. Самуил никогда не говорил ему о ковчеге. Давид слышал о нем но не видел.
– Что это за ковчег? – спросил царь.
– Мой отец видел его когда–то, – мечтательно ответил Авиафар.
– Это ящик обитый золотом? Ну и что там, в этом ящике?
– Давид, – тихо сказал священник, положив руку на плечо царя, – там разбитые остатки Скрижалей Закона. Моисей разбил их в гневе, когда обнаружил, что его народ поклоняется золотому тельцу.
Давид встал и наполнил вином две чаши, и протянул одну из них Авиафару. Тот пригубил его.
– Это доказательство союза, заключенного с нами Богом, – сказал он, – союза, благодаря которому ты повелеваешь над двенадцатью племенами и который помог нам завоевать Иерусалим.
– Но скрижали разбиты, – сказал Давид. – Может быть, Господь желает изготовить новые?
У Авиафара глаза округлились. Новые скрижали! Он поперхнулся.
– Нужно об этом спросить Господа, царь Давид. В ковчеге лежат целые скрижали, а не те что Моисей разбил. Также там лежали посох Аарона и сосуд с манной. Но я виделся недавно с Авинадавом в Кирьят–Иеариме и не увидел там ничего кроме целых скрижалей. К ковчегу не прикасаются безнаказанно. – И, видя удивление Давида, священник объяснил: – Когда филистимляне отняли его у нас в битве при Афеке и перенесли его в храм их бога Дагона, там стали происходить какие–то странные вещи. Вот почему они доверили охрану набожному иудею по имени Аминадав, который живет в Кирьят–Иеариме. Нет, Давид, нужно проявлять благоговение, когда прикасаешься к ковчегу. Он нам нужен. Иерусалим станет еще более важным городом, когда здесь появится ковчег.

Давид собрал собрание тысяченачальников, сотников, военачальников, князей и старейшин. После разгрома Филистимской земли люди ожидали совещания про новые походы. Но царь сказал:
– Как вы знаете, главной святыней для нашего народа является Ковчег Соглашения. Он был взят из Скинии, но не принес победы. Филистимляне забрали его к себе, и Господь поразил их за это. Поэтому они вернули ковчег нам, но уже семьдесят лет как он стоит в Кирьят–Иеариме, и семья Авинадава заботится о нем. В дни Саула о ковчеге никто не вспоминал, но пришло время вернуть его. В Иерусалиме будет построен храм Господу, и потому именно сюда мы привезем ковчег. Если это вам нравится и если это угодно нашему Богу, то давайте пошлём гонцов по всему Израилю, к остальным нашим братьям, а также к священникам и левитам в их города с пастбищами, чтобы они пришли к нам. И тогда мы перенесём к себе ковчег нашего Бога

Филистимляне сосредоточили близ Гата большие военные силы но, узнав, что в Израиле передвигаются большие отряды людей, передумали и направили свои силы на Экрон. А между тем царь Давид собрал лучших тридцать тысяч военных и направился забрать ковчег.

Во главе стал сам царь Давид и двенадцать священников, за ними следовали пять тысяч вооруженных человек, колесницы, завоеванные у филистимлян, всадники, лучники, копейщики. Два быка тащили роскошную повозку, покрытую красной материей. Далее шли представители от разных племен Израиля.
В Кирьят–Иеариме уже подготовили торжественную встречу. Царя встречали старейшины города и толпа горожан. Давид принял подношение старейшин, благословил людей и направился к дому Авинадава. Он поднялся на холм, на вершине которого возвышался дом Авинадава.
Это был большой дом, стоявший вдали от дороги. Видно было что люди приходят, помогают содержать дом чтобы Элеазар мог посвящать все свое время заботе о ковчеге. Элеазар ждал царя вместе со своими братьями Узой и Ахио. Элеазар почтено смотрел на величественного человека, который стоял перед ним, двенадцать священников за его спиной, и военных, затем взгляд остановился на толпе народа, растянувшейся до горизонта. Его глаза наполнились слезами.
– Мой господин царь, – сказал он. – Помазанник божий Давид.
Давид кивнул головой. Элеазар широко открыл дверь.
– Ты пришел за ковчегом. Настало время ему сменить пребывание. Я стар. Это бремя, – сказал он, отодвигаясь, чтобы пропустить царя и священников.
– Мы повезем его в Иерусалим, – сказал Давид. – Ты хочешь поехать в Иерусалим?
Элеазар не ответил. Может быть, он не расслышал вопрос. Он направился в смежную комнату и махнул рукой в сторону продолговатого ящика, стоявшего на деревянных досках, высотой в полтора локтя, а длиной – в два с половиной локтя, покрытого золотом, с золотой крышкой и окантовкой. Когда Элеазар снял покрывало, Давид увидел, что на двух краях крышки были расположены лицом друг к другу два кованых золотых херувима. Их лица были обращены к крышке, а крылья простирались вверх и покрывали ковчег.
– Вот он, – сказал он. – У вас есть шесты?
– Шесты? – переспросил Авиафар.
– Чтобы просунуть их в кольца и нести его.
Элеазар с братьями пали ниц перед ковчегом, и священники последовали их примеру. Давид также поклонился.
– Это престол? – спросил Давид.
– Это престол Господа, – спокойно сказал Элеазар. – Как вы его повезете?
– На повозке, – ответил Давид.
Священники вышли, позвали левитов, которые вынесли ковчег. Братья Элеазара, Узза и Ахио, присоединились к кортежу. Загремели трубы, как будто сообщая небесам об этом событии. Огромная толпа окружила дом Авинадава. Люди были слегка взволнованы, и некоторые даже пели. Но Давид понял действительную причину такого настроения, когда ковчег подняли на повозку. Солнце поднялось, и ковчег засверкал так, что блеск его резал глаза. Давид долго созерцал его, в то время как толпа хлынула к повозке. Нескончаемое пение добавляло оживления.
Давид и весь Израиль радовались перед Иеговой, играя на музыкальных инструментах из можжевельника, арфах и других струнных инструментах, бубнах, систрах и кимвалах. Узза и Ахио следовали за колесницей, Ахио впереди, Узза. Они много лет заботились о ковчеге, и было правильно, что они сопровождали его в Иерусалим. Узза давно думал сменить старшего брата в заботе о ковчеге и сейчас вспоминал, сколько подарков им приносили люди каждый год. Больше он не увидит ковчег, и никто о них не вспомнит.
Путь был беспокойным. Дорога по Иудейскому нагорью была ухабистой. Она то поднималась, то опускалась, извивалась, и ковчег на колеснице угрожающе качался. Доехали до гумна Нахона, где молотили зерно. Быки стали спотыкаться на соломе, и колесница угрожающе накренилась, ковчег стал сползать назад. Узза заметил это и обрадовался вновь напомнить о себе. Узза схватил его, чтобы помешать падению. Но ковчег не упал. Внезапно Узза схватился за сердце и упал на землю. Он был мертв.
Кортеж остановился. Священники запричитали:
– Он притронулся к ковчегу, и Господь поразил его!
– Он падал, – возразил его брат Ахио.
Труп Уззы отправили с его братом Ахио в Кирьят–Иеарим. Тщетно Авиафар пытался утешить Давида. Давид воскликнул:
– Как же я принесу ковчег Господа в мой город!
Это явилось новым поводом огорчения для священников. Начали было спорить, но царь Давид был непреклонен. Он рассердился на дерзость Уззы и очень боялся гнева Господа. Сгущались сумерки, приходилось решать что делать, они не знали, куда идти, и лишь один Бог знал, что еще случится. Священники уступили.
Давид велел собрать левитов. Он в свете факелов встал перед ними и громко произнес:
– Братья мои произошло ужасное, Господь поразил Уззу когда он прикоснулся к ковчегу. Путь у нас дальний а в Иерусалиме живет много людей. Я не могу везти ковчег туда где Господь может вновь прогневаться и истребить весь город. Поэтому я прошу вас возьмите ковчег к себе в дом. Вы служите Господу и он не может прогневаться на вас.
Левиты начали переговариваться и видно было что они боятся. Но вышел один из толпы и смело сказал:
– Я возьму ковчег в свой дом.
Левиты смотрели на собрата с удивлением. А Давид очень обрадовался и спросил:
– Как звать тебя и из какого ты города.
– Зовут меня Овед–Эдом из города Гат–Риммон.
Давид обратился к левитам.
– Вы слышали своего брата. Сегодня здесь остановимся а утром направляемся в Гат–Риммон.
Авиафар был недоволен.
– Стоило ли увозить ковчег чтобы завтра идти с этим гатянином.
Но его никто не слушал, люди начали готовить привал для ночевки. 

По дороге в Иерусалим Давид ехал в колеснице и был задумчив. Ковчег был важным священным предметом которое видеть может лишь первосвященик оказался еще и опасным. Узза поддержал его и был поражен. А возможно он просто упал и свернул себе шею. Так много вопросв и нет ответов.
Жены нашли Давида в плохом расположении духа и не смогли поднять ему настроение. Он уеденился и никого не пускал к себе. Он хотел расспросить пророков, но у него не было желания слушать их версии. В этом мире все было запутано, а это являлось для него, возможно, самой большой досадой. Давид хотел сражаться, рисковать своей жизнью, он ненавидел неопределенность.
Авиафар нашел его и добился встречи.
– Нужно принести ковчег в Иерусалим, – сказал священник.
– Об этом не может быть и речи, он опасен для грешных людей, – возразил Давид.
– Ты не веришь, что это предмет соглашения с нашим Господом? – воскликнул Авиафар оживленно. – Ты не веришь, что это явления Господа? Я напомню тебе что Господь сказал Моисею: Я буду являться тебе и говорить с тобой с места над крышкой, между двумя херувимами, которые на ковчеге соглашения.
– Если это место явления Господа, то почему он нас всех не истребил. Он поразил Уззу за то что тот удекржал от падения ковчег. Узза не сделал ничего плохого. Он пытался удержать ковчег, я повторяю это, потому что видел своими глазами.
– Это дерзкий поступок и кончился для него плохо! – запротестовал Авиафар. – Аарону Господь сказал: Ты не должен входить в Святое святых, за занавес, где стоит ковчег, в любое время, когда захочет, чтобы не умереть, потому что я буду там над крышкой ковчега.
Давид долго смотрел на него.
– Ковчег – опасный предмет и будет лучше отвезти его в Вефиль, Авиафар. Если это место явления Господа, то смерти продолжатся.
Он наполнил две чаши вином и протянул один из них священнику.
– Ковчег это место явления Господа и единственное место для него это Иерусалим, место где сидит помазаный царь.


Давид встал и через окно посмотрел на пейзаж, раскинувшийся у подножия города. Равнина была окутана ночью, небо было цвета индиго.
Он родился не очень далеко, в Вифлееме, но дорога была длинной. Царь опорожнил чашу с вином. Авиафар взглянул на него.
– Господь желает этого, – сказал он. – Привози ковчег в Иерусалим.
Давид решительно произнес.
– Я привезу ковчег, – сказал он. Авиафар медленно выпил свое вино. Потом он встал и тоже стал смотреть на ночное небо.

Семнадцатая глава Сражение за Гезер.

Ранним утром царь Акан прошел в храм Дагона. Пройдя через узкий проход, между колонами он встал у алтаря и бросил благовония в жаровню. Выслушав песнопения жрецов, он помолился своему покровителю, прося победы над нечестивым осквернителем храмов царем Хададом и еще большим осквернителем царем Давидом.
Пока он слушал песни жрецов, он думал о предстоящей военной компании. Израильтяне сильно ограбили и ослабили филистимлян, но Газа всегда была сильней, чем другие города. В короткие сроки Акан сумел собрать пятьдесят тысяч человек и подготовил припасы для военной компании.
Он кинется на своих врагов как разъяренный лев и горе этим нечестивцам Хададу и Давиду. Его позор и унижение будут отомщены. Улыбаясь собственным мыслям, царь Акан вышел к своим слугам, с нетерпением, ожидавшим его приказа о начале военной компании.

Передвижение больших военных отрядов заметили не только в Гезере но и в Иерусалиме. Разведчики Хушая активизировали свою деятельность, а посол Ахитофел прибыл к царю Хададу. Скопление военных в Гате не испугало Хадада, и Ахитофел уверил царя, что самое большое, что можно ожидать осенью это небольшое столкновение.
Защищать пути дороги от Ашдода также никто не стал, поскольку не считали необходимым. Хадад был уверен, что филистимляне слабы и не смогут навредить ему. Он сам строил планы новых походов против Газы. Поэтому в начале сезона сбора зерновых филистимляне прошли двумя корпусами через Ашдод и Гат, осадив Экрон.
Царь Хадад распустил свое войско и союзников. В Гезере находилось не больше двух тысяч человек. Разведчики не успевали сообщить о вторжении и потому пелетеи не знали что Экрон осажден пятидесятитысячным войском.

– Они появились со всех сторон, – говорил мрачным голосом Явин, – Поначалу их было тысяч пять и мы вышли против них. Но затем появились колесницы, и пришлось нам отступать за стены. Ночью евреи сбежали, и нас осталось совсем мало.
Царь Хадад посмотрел на угрюмого Ахитофела и Бенаю.
– Я не сбегал, жарко возразил Ахитофел, – Я спешил сообщить моему господину царю о нашествии филистимлян.
– Мы сбежали, потому что город был обречен, – добавил Беная, – Но если я виноват, то судить меня может только царь Израильский.
– Суд принадлежит мне, – грозно рявкнул Хадад, – Ты Ахитофел уверил меня, что будет небольшая военная компания. Филистимляне слабы и на войну не способны. А я теперь потерял Экрон.
– Разве я мог солгать, – запротестовал Ахитофел, – Филистимляне были слабы и для меня просто удивление, что они собрали столько сил, и смогла взять Экрон. Я должен немедленно уехать в Иерусалим и просить царя Давида о помощи.
Хадад сурово смотрел на Ахитофела и тот опустил голову. Посмотрев на Явина, он сказал:
– Продолжай.
– Утром они пошли на приступ. Стены взяли легко, видимо в городе были свои люди и открыли ворота. За стенами города я насчитал не менее пятидесяти тысяч военных. Мы закрепились в крепости, но ночью нас закидали горящими углями, начался пожар и утром мы ушли через погибающий город.
– Вы бросили там многих людей, – произнес Сисара, – Мои люди остались их защищать и легли все там. Мой слуга Хушай принес мне весть. Он выжил и в одежде филистимлянина приехал ко мне.
– Акан идет сюда, – сказал Хадад, – Что говорит твой слуга? Что же он видел там?
– Многое, царя Акана например и слышал тоже многое. Например, что еще тридцать тысяч идут к царю Акану из Гата.
Царь Хадад не стал принимать поспешных решений, и решили обождать. Евреи ушли в Израиль с обещаниями помощи, но Сисара был уверен, что они просто сбежали. Все же Хадад надеялся, что филистимляне не подойдут до зимы, а там можно и время потянуть. Возможно, удастся к весне собрать военной силы не меньше чем у филистимлян.

Филистимляне не спешили в Гезер и возвращали все потерянное за эти годы, захватывая все городки и крепости предавая все грабежу. Пелетеи отступили к Гезеру поскольку царь Хадад заперся в крепости и ждал что в очередной раз он одолеет всех.
Его военачальники, видя нерешительность царя, занялись грабежом, чтобы уйти в свою землю не с пустыми руками. Местное население после такого открыто перешло на сторону филистимлян. Царь Хадад видя, как от него отступили все союзники, решил принять сражение за стенами города.
Передовые отряды достигли Гезера. Голиаф с тревогой смотрел на окружающую местность. Очень его беспокоило отсутствие, каких либо отрядов пелетеев. Неужели все попрятались в городе за крепкими стенами. И все же он своим тонким чутьем осязал неприятность и велел всем остановиться и взять щиты.
Он опередил приказ неприятеля за мгновение. Завыли волчьим воем со всех сторон и полетели стрелы. Треть сотни авангарда осталась лежать на земле. Но другие спешили к своему военачальнику, и керетеи вышли из степи, вступив в копейный бой.
Филистимляне сплотились в фалангу, сомкнув из овальных щитов сплошную стену ощетинившуюся копьями. Но Керетеи союзники пелетеев были хорошими лучниками и стрелы оказались гораздо более смертоносной угрозой, чем копья.
Голиаф мчался на колеснице и поражал стрелами лучников керетеев. Хушай руководивший этой атакой вскочил на лошадь и бросился, наперерез пуская стрелы в неуловимого сотника. Голиаф приняв на щит стрелы Хушая и бросил дротик. Дротик попал по шлему, хлынула кровь, и Хушай упал на землю.
Оказавшиеся без своего сотника керетеи вступили в сражение и дали себя окружить. Немногие ушли вырвавшись из кольца врагов. Голиаф победил но ценой потери почти всей сотни. Но царь Акан высоко оценил его подвиг, и приблизил его к себе, сделав своим телохранителем.

Когда филистимляне подошли к Гезеру то увидели что пелетеи вышли за стены и построились в несколько рядов. Большие овальные щиты и длинные копья стояли большой стеной, показывая всю решимость отстоять город. Колесницы и всадники стояли по флангам, что озадачило царя Акана.
Между тем военачальники советовали выпустить железные колесницы и сокрушить пелетеев одним ударом. Но царь Акан сомневался и спросил Агида как поступить. Агид долго молчал, понимая, что сражение будет не таким легким и к тому же в последнее время царь им не доволен, поэтому ответ должен быть взвешенным.
– Они стоят и ждут нашей атаки, а значит, готовят какую–нибудь пакость. Предлагаю копейщиков и лучников поставить вперед. Железные колесницы лучше беречь до последнего удара.

Копейщики филистимляне ровным шагом пошли на сближение. Когда они сблизились, пелетеи отступили за импровизированный частокол и начали оттуда вести стрельбу из луков. Филистимляне замешкались разбирая частокол и попали под стрелы пелетеев. Понеся потери, они отступили.
Филистимляне вновь пошли на сближение. В этот раз они шли неспешно, плотно защищая лучников щитами и били стрелами навесом. Когда они сблизились пелетеи завыли подражая волкам и побежали навстречу филистимлянам. Оглушительный грохот ознаменовал полное смешение копейщиков.
Битва, когда копья бьют по щитам переходящие в схватки на мечах и топорах не длятся часами. Ряды противников накатывают друг на друга и отступают. Когда стало ясно, что сильно поредевший левый фланг скоро сомнут царь Хадад встал в колесницу и велел трубачу трубить атаку.
Колесницы с грохотом обогнули копейщиков и атаковали филистимлян. Конные отряды прикрытия бросились врассыпную, и копейщики попали под удар колесниц. Хадад гнал филистимлян прямо на железные колесницы, но Агид был опытнее и увел колесницы в сторону и атаковал пелетеев.
Короткая сшибка колесниц и противники разошлись, поскольку уже сильно стемнело. На этом сражение закончилось. Пелетеи скрылись в воротах Гезера. Царь Акан праздновал победу и велел наградить и накормить воинов. А по полю ходили жрецы и собирали раненых и убитых, чтобы на утро устроить похороны.

Восемнадцатая глава Помазаник Бога

Несмотря на обещание привезти ковчег Давид ждал три месяца. Наступила жатва и с Филистии пошли ужасные вести.  Царь Акан захватил Экрон и осадил Гезер. Давид надеялся все же, что Хададу хватит сил удержать город. Но вскоре прибыли Ахитофел и Беная с еврейскими воинами и сообщили, что дела у Хадада совсем плохи.
Царь вызвал к себе Иоава и Авишая. Он провел с ними беседу о ближайших планах военных компаний. Царь говорил:
– Моав и Эдом ближайшие союзники филистимлян. Еще сирийцы Цовы тоже желают вернуть себе Изреельскую долину. Ваша задача подготовить военные силы на этом направлении. Как вы знаете, во время нашего похода они пытались напасть на Иудею, но мой брат получил от меня тридцать тысяч человек и смог отбить эти набеги.
Иоав прокашлялся и сказал:
 – Я так понимаю, мы идет сжечь ряд городов и пограбить эти земли. Как и филистимляне, они еще долго будут собирать свои силы.
Авишай подержал брата, но браваду оборвал Давид.
– Нет, мы не будем их грабить. Я хочу забыть о существовании вообще этих царств. Мы идет истреблять и уничтожать.
Иоав и Авишай переглянулись.
Иоав неуверенно произнес:
– Но это значит…
– Вот именно и потому подготовьте мне план нашего похода.

Поскольку филистимляне предпринимали попытки напасть на Циклаг, Давид отправил Бенаю возглавить гарнизон и увеличил состав военных до тридцати тысяч. Тем временем из Гат–Риммона пришли добрые вести, что семья Овед–Эдома благословлена Господом и Давид решился вернуть ковчег.
В этот раз Давид подготовился гораздо тщательней. Пророк Нафан и священник Цадок указали на слова Господа носить ковчег при помощи шестов. Поэтому подготовили сильных мужчин из левитов и поручили им нести ковчег. Для дальней дороги приготовили большую повозку и шатер, чтобы скрыть ковчег от глаз посторонних и не прогневить Господа.

Ковчег прибыл благополучно в шуме труб, систр, тамбуринов, кастаньет, треугольников, флейт, лир и криков. Он прибыл в полдень, чтобы проехать по городу до Дома Давида, возле которого он приготовил место для ковчега. Как только он прошел первые ворота, группа молодых людей, сопровождавшая музыкантов, принялась плясать, становясь перед ковчегом.

Мелхола стояла у окна и смотрела приближающуюся толпу. Ее отношения с Давидом становились все холодней. Она не могла ему простить смерть отца и братьев. И то как он лгал им всем что не претендует на престол отца. Он коварно подослал убийц к ее дяде Авнеру и убил его. Затем был убит ее последний брат.
Год назад она посещала свою сестру Мерав и она спросила ее почему Мелхола так себя ведет.
– «Он должен знать, как я презираю его. Господь не благословил его детьми из моего чрева. Он лгун и убийца, поверивший сумасшедшему пророку. Он должен помнить это и страдать.
Мерав была с этим не согласна.
– Не забывай, что он царь, и он может отослать тебя, и тогда ты потеряешь свое положение. Господь благословил его детьми от других жен, может, это ты не благословлена Господом за свое поведение. Жребий выпал мне стать его женой и жаль, что этого не случилось. Я бы смогла образумить его и стать опорой отцу. А ты и этого не смогла сделать.
– Ничего бы ты не смогла сделать сестра. Он слепо верил Самуилу, и отец послал людей его убить. Он сбежал и не вспоминал обо мне девять лет. За это время он взял себе жен и жил не плохо.
– И все же подумай над тем, что ты делаешь».
Мелхола получила известие от мужа Мерав где он сообщал что Мерав умерла. Мелхола была в расстроенном состоянии, но Давид не отменил торжество и пообещал отпустить ее после внесения ковчега. От этого она еще больше обозлилась на него, он даже не вспомнил ту, которая могла стать его женой.

К всеобщему удивлению, Давид с обнаженным торсом, одетый лишь в льняную набедренную повязку и обутый в сандалии, вышел вперед и принялся танцевать под звуки тамбуринов.
Царь танцевал на удивление и радость народа!
Мелхола с удивлением смотрела на это. Она закрыла лицо от стыда. Хорошо, что отец этого не видит. Царь опозорил себя, но что еще можно ожидать от пастуха. С глубоким презрением она смотрела, как он в нижней одежде продолжал танцевать под рукоплескания народа.
Он был искренен и счастлив. Народ танцевал вместе с ним. На улице, в окнах, на крышах зрители аплодировали в такт. Он танцевал всю дорогу, пока не пришли к Сионской крепости, там, где намечали строить будущий храм. Там он набросил на свои лоснящиеся плечи плащ. Огромная белая палатка хлопала под ветром. Посредине возвышался фундамент в человеческий рост, единый каменный блок. Под беспокойными взглядами царя и священников внесли ковчег. Священники пали ниц, потом поднялись, одна молитва родилась в их легких, и они начали приносить жертвы на жертвеннике. Давид зажег костер, на котором лежал ягненок. Он пел своим твердым и пылким голосом псалом, который сочинил по этому случаю и который подхватили за ним священники и окружение. Царь пел, и все пели с ним.
Потом раздали пищу. Усталый Давид вернулся во дворец, чтобы принять ванну и поужинать со своими священниками, тысяченачальниками, женами, детьми. Растрепанного и уставшего, у двери в покои его встретила Мелхола.
– Ну и отличился сегодня царь Израиля, когда бегал полураздетым перед рабынями своих слуг, как последний глупец!
Они встали друг против друга на мгновение, в присутствии озадаченных слуг. Он рассматривал слишком острые глаза, впалые щеки, лживый тонкий рот, украшения лишь подчеркивали жесткость лица. Ей не хватало лишь бороды, чтобы походить на Саула, страдающего бессонницей в худшие дни. Бесплодная женщина, проклятая Господом.
– Я радовался перед Господом, который выбрал меня вместо твоего отца и его рода и сделал вождём Израиля, народа нашего Бога. Поэтому я буду радоваться перед Господом,  я ещё больше смирюсь и унижусь, но у рабынь, о которых ты говоришь, буду в почёте.
Он направился в свои покои, чтобы там помыться, слуги сняли с него плащ и набедренную повязку.
Он перешагнул небольшую стенку каменной ванны. Ему плеснули горячей воды на голову, тело, протянули мыло, растерли плечи, спину, руки, ноги, бедра, он помылся, ему высушили волосы, помазали их маслом, а потом, когда он вышел из ванны, он их расчесал.
– Праздник был пышный, это самый большой праздник нашего народа. А царь красив, как третий херувим, – сказал ему старший слуга, протягивая свежее платье изо льна, расшитого золотом и серебром с коралловыми цветами на шее, на манжетах и по краю.
Давид улыбнулся. Потом он повернулся к старшему слуге:
– Скажи моей жене Мелхоле чтобы через три дня она освободила свои комнаты. Я больше не желаю ее видеть. Она получил дом в Гиве и содержание с земель ее отца. В Иерусалим возвращаться я ей запрещаю.

Мелхола получив указание, впала в ступор. Ее дочь Саула этот пастух выгоняет. Она дала ему царскую власть и теперь стала не нужна. Она пыталась вызвать царя, чтобы высказать ему все что думает и как он опозорит себя еще больше этим указом.
– Я желаю видеть царя, – кричала Мелхола.
Слуга не отреагировал.
– У меня приказ дать вам три дня на сборы. Никаких общений с царем не предусмотрено. Вы получите дом в Гиве и содержание с полей вашего отца. Если вы не соберетесь, то у меня приказ силой вас отвезти в Гиву. В Иерусалим вам запрещено возвращаться.
Мелхола села на софу осознав что для нее все кончено. Ни стоило так унижать при всех царя. Она потеряла все свое положение на радость Авигеи. Она вспомнила о своей сестре. Ее муж остался один воспитывать сыновей и дочерей от Мерав. И она решилась. Она поможет и станет им матерью.

– Я хочу реорганизовать левитские службы, – сказал Давид. – священники должны служить регулярно пред Господом.
– Справедливо ли менять постонавления Моисея? – спросил Авиафар.
– Справедливо ли не усовершенствовать постановления Господне – парировал Давид.
– Я должен посоветоваться с другими священниками, – ответил уклончиво Авиафар.
Когда он ушел, царь пригласил пророка Нафана. Он был учеником Самуила младше на несколько лет Гада. Нафан был известен легкостью, с которой объявлял волю Господа. Давид знал, что Авиафар недолюбливает пророков и прозорливцев считая что слово Божье должно исходить от священников.
 Давид поставил его в известность о своем желании и сдержанности Авиафара.
– Ты царь, помазанный на царство волей Божьей, и если считаешь, что так будет лучше, то действуй смело? – ответил Нафан.

Вечером Авиафар сообщил царю, что другие священники признали, что постановление Господа давались для служения в пустыне. Теперь время изменилось и необходимы изменения. На следующий день пришло десять священников.
В присутствии Давида и Иосафата священники начали длинную молитву, которая говорила об их вере в доброжелательность Бога и необходимости для его созданий открыть глаза, чтобы лучше чтить его. Давид сказал:
– Я уже поставил Асафа и его братьев для служения перед ковчегом певцами, а Овед–Эдома исполнять другие службы.
Давид окинул взглядом священиков.
– Цадок, – обратился Давид к молодому священнику. – Иди со своими братьями и приноси регулярно жертвы на высотах в Гаваоне.

Вечером он попросил пророка Нафана поужинать с ним.
– Я живу в доме из кедра, а ковчег истинного Бога стоит в шатре? – сказал он ему. – Я хочу построить дом для Господа?
– Делай всё, что задумал, потому что Бог с тобой, – ответил Нафан.

На следующий день Нафан пришел после обеда и царь пригласил его отдохнуть в прохладе, в то время как он писал очередной псалом.
– Было слово Господне ко мне: «Пойди к моему служителю Давиду и скажи ему: Так говорит Господь: Тебе ли строить для меня дом? С того дня, как я вывел Израиль из Египта, и до этого дня я не жил в доме, я всегда жил в шатре и в шатре переходил с места на место. Разве в то время, когда я ходил с израильтянами, я говорил кому–нибудь из глав племён Израиля, которым поручал пасти мой народ: Почему вы не построили мне дом из кедра? Скажи моему служителю Давиду: Так говорит Господь, Бог воинств: Я взял тебя с пастбища, где ты пас овец, и поставил вождём моего народа, Израиля. И я буду с тобой, куда бы ты ни пошёл, истреблю перед тобой всех врагов и сделаю твоё имя таким же известным, как имя великих людей на земле. Я дам место своему народу, Израилю, и поселю его там. Он будет жить там, и никто не потревожит его. Злодеи больше не будут притеснять его, как прежде, как в то время, когда я давал судей своему народу, Израилю. Я дам тебе покой и избавлю от всех врагов.
Господь сказал тебе, что Бог сделает твой род царским. Когда завершатся твои дни и тебя похоронят с предками, я поставлю после тебя твоего потомка, твоего сына, и упрочу его царство. Он построит дом для моего имени, и я навечно упрочу его царскую власть. Я стану ему отцом, а он мне сыном. Если он будет делать зло, я буду учить его розгой, накажу ударами, как наказывают люди. И я не лишу его своей преданной любви, как лишил Сау;ла, которого отверг ради тебя. Твой дом и твоё царство всегда будут непоколебимы, и твоя царская власть утвердится навеки».

Мгновение Давид молчал.
– Скажи мне, Нафан, – спросил он, наконец, – кто я для Бога, который поднял меня столь высоко?
– Спрашивает ли камень, почему он заложен в здание? Вспомни себя, Давид, разве ты тот же, кто пас свои стада? Ты человек, избранный Богом для осуществления его воли.
– Что случится теперь?
– Случится только хорошее, если ты останешься служителем Бога. Но ничто не будет легко. Будут другие трудности. Ты молод, ты царь, отныне мы сильны, и мы окружены завистливыми соседями.
– Почему тогда мы?.. – спросил Давид, наклоняясь, чтобы положить руку на плечо Нафана. – Почему мы одни?
– А почему бы не мы? – ответил Нафан, улыбаясь. – Нас избрал Господь и мы, единственные кто исполняет волю Бога.

Тогда царь Давид пошёл в шатер к ковчегу, сел перед входом в комнату, где стоял ковчег, куда мог входить только первосвященник и сказал:
– Всевышний Господь, кто я такой и что такое мой род, что ты столько сделал для меня? Но и этого тебе показалось мало, ты, Всевышний Господь, ещё говоришь об отдалённом будущем рода твоего слуги. И этого, Всевышний Господь, никто не изменит. Что ещё я могу сказать тебе? Ты, Всевышний Господь, хорошо знаешь твоего слугу. Ради своего слова и в согласии со своей волей ты совершил всё это и открыл твоему слуге. Ведь только ты, Всевышний Господь, обладаешь могуществом! Нет, подобного тебе и нет Бога, кроме тебя. Всё, что мы слышали, убеждает нас в этом. И какой народ на земле сравнится с твоим народом, Израилем? Ты выкупил его и сделал своим народом, прославил своё имя, совершив ради этого народа великие и внушающие благоговение дела. Ты прогнал народы и их богов ради своего народа, который ты выкупил и вывел из Египта. Ты сделал Израиль своим народом навеки, и ты, Господь, стал его Богом.
 И теперь, Бог, исполни слово, которое ты сказал о твоём слуге и его доме, и пусть оно останется неизменным. Сделай всё так, как ты обещал. Пусть твоё имя прославляется вечно, чтобы говорили: «Господь, Бог воинств, — Бог Израиля», и пусть дом твоего слуги Давида упрочится перед тобой. Ты, Господь, Бог воинств, Бог Израиля, сказал твоему слуге: «Я сделаю твой род царским», поэтому твой слуга осмелился молиться об этом. Всевышний Господь, ты истинный Бог, твои слова правдивы, и ты обещал столько доброго твоему слуге. Пусть тебе будет приятно благословлять дом твоего слуги, чтобы мой род оставался перед тобой вечно. Ведь ты, Всевышний Господь, дал обещание, и пусть мой род вечно процветает благодаря твоему благословению.

Девятнадцатая глава Осажденый Гезер

Вокруг города Гезера шли работы. Царь Акан распорядился поставить несколько лагерей и рыть ямы, возводя валы и изгородь. Это должно было помешать вылазке пелетеев. Филистимлянин отошел в сторону, наблюдая за работой. Это был Хушай шпион Давида на службе у царя Хадада.
Во время сражения ему повезло. Шлем спас его голову и потому очнувшись к вечеру, он увидел жрецов собирающих тела и решил прикинуться филистимлянином. За несколько дней он не только набрался сил, но и по ночам слушал разговоры царя и его советников.
С наступлением ночи Хушай тихо прошел заставы и добрался до городской стены. Здесь был тайный лаз приготовленный для таких ситуаций и вскоре Хушай был в городе. Сисара жил в городе в доме какого–то сановника. Дом охраняли проверенные в боях керетеи. Но, тем не менее, вышедший из тени Хушай был полной неожиданностью.
Сисара всегда не много побаивался своего верного слугу но взяв себя в руки он сказал:
– У тебя редкий талант выживать и быть незаметным. Я рад что ты выжил. Пойдем в дом, расскажешь, как все было.
Хушай сидел у очага и пил вино.
– Мой господин простите, что не уберег ваших людей, – произнес он раскаяно, – Мы уже почти побеждали, когда я получил удар по голове. Шлем спас меня, но мои люди оказались без руководства и дали себя окружить.
– Все ясно, – тихо произнес Сисара, – Жаль я не пошел с вами. Но зная тебя, я уверен, что ты не просто так не возвращался. Ты что–нибудь узнал, пока был там.
– Да мой господин. Сил собрали против нас много. Сто пятьдесят тысяч человек как минимум.  Треть войска держат рядом с царским лагерем. А остальные расположены в пяти лагерях вокруг города.
Сисара обдумал создавшееся положение. Царь все выжидал что боги как всегда на его стороне но не в этот раз. Надо было уходить, а теперь они заперты и нет им помощи.

На совете царь велел не сдавать город и биться до конца. Многие военачальники были этим недовольны особенно союзники керетеи. Тем временем филистимляне пошли на штурм. Лучники начали вести обстрел стен, выманивая пелетеев на вылазку. Но Хадад видел колесницы царя и хорошо понимал, сколько он потеряет людей. Поэтому выжидали до вечера.

Затем из дальних ворот выехали колесницы, всадники и вышли копейщики. Лучники разбежались и колесницы столкнулись в ожесточенном сражении. Всадники керетеи гораздо лучше управляли лошадьми, что давало им преимущество. Колесницы перемешались, стрелы свистели со всех сторон.
Когда из лагеря подоспела подмога, Пелетеи отступили к воротам и успели скрыться. Колесницы филистимлян остановились. Всадники и копейщики подошли ближе к стенам и в них со стены полетели стрелы. Они отступили в свой лагерь.
Через несколько дней из Тира прибыла в лагерь страшное изобретение финикийцев Баллиста для метания больших камней в стены города. После этого царь Хадад решил дать большое сражение. Бились до позднего вечера и под прикрытием темноты отступили в Гезер. Военачальник Шешай не вернулся из этого сражения, и это было большой трагедией.
Но это сражение не было безумным. Пока филистимляне бились с пелетеями, горожане выкопали ров и заполнили его сточными водами. Теперь баллисту близко к стене города подвезти было невозможно.
Филистимляне были уверены, что пелетеи не выберутся больше за стены и скоро начнут умирать от голода. Но они недооценили своих противников. Через несколько дней большой отряд выбрался через северные ворота и, уйдя далеко от города, вернулись на юг в то место, которое Хушай указал как место обозов.

Свет от костров был виден в темноте хорошо. Стояли груженые возы, шатры. Скота не было. Надо полагать, их отвели пастись в другое место. Керетеи бесшумными тенями скользили в темноте. Несколько минут – и кольцо замкнулось. И тогда в шум ветра вплелся леденящий душу пронзительные щелчки тетивы…
Дело закончилось тоже быстро. Обозников было больше, чем керетеев, но мало кто из них успел даже схватиться за оружие. Спастись удалось немногим. Обозы провели тем же путем, и лишь на северной стороне им пришлось вновь устроить сражение, чтобы провести обозы за ворота.
Царь Акан был в бешенстве и готов был устроить показательную казнь, но побоялся потерять слуг. Он дал распоряжение усилить надзор со всех сторон, чтобы пресечь любое передвижение. Акан раздражался еще и от того что слишком долго сидел под стенами города не получая результата. С приходом холодов ему придется уходить, поскольку просто не хватит пропитания для такого воинства.

Страшное изобретение финикийцев оказалось очень эффективным. Баллиста метала камни по воротам, и грохот стоял такой, что был слышен в доме Хадада. За два месяца припасы сильно истощились и даже военные сидели на жестком пайке. Сисара пришел на очередной Совет к царю.
Теперь о вылазке никто не говорил. Филистимляне усилили надзор за стенами города. Но царь все же решился на вылазку.
– Эту машину надо уничтожить, – говорил он, – Сжечь. Завтра мои лучшие воины пойдут в этот набег. Ранним утром после трапезы чтобы успеть до полуденного зноя.
Зевул военачальник, сын советника Цалмунны мрачно произнес:
– Трапеза нужна всем иначе мы ослабеем, и нас перебьют.
Хадад видя одобрение его словам, сказал:
– Все получат двойную порцию после сражения.
Сисара мрачно смотрел на царя. Из этой вылазки могут вернуться ни все. Но можно совместить вылазку и добычу провианта. Хушай давно выяснил, где стоят новые обозы. И если отвлечь на себя все силы, то можно добыть провиант. Но больше всего он не понимал, чего царь ждет, ясно же что им не удержать город.

Сисара и Эглон возглавили колесничные отряды. Городские ворота открылись, и колесницы вырвались на равнину, минуя заграждения. Ров уже засыпали филистимляне, что облегчало проезд через препятствие.
Колесницы приблизились к укреплению, где стояла баллиста, и посыпались стрелы в охрану и слуг. Охрана продержалась недолго и бросилась бежать. Люди Эглона закидывали кувшины с маслом на баллисту и бросали факелы.
В это время появились колесницы и Явин амаликитянин на службе Сисары закричал:
– Филистимляне!!!
Сисара присмотрелся к фигуре в передовой колеснице. Богатые одежды могли принадлежать самому царю Акану. Вместо отступления он велел наступать. Они быстро сблизились и колесницы перемешались. Лучники стреляли с близкого расстояния, ржали лошади, падали люди погибая под колесами колесниц.
Сисара вырвался на открытое пространство. Его колесницы прошли через колесницы противника и вырвались на открытое пространство. Сисара огляделся. К месту сражения спешили копейщики, а вдали он усмотрел еще колесницы.
Сисара махнул рукой, и колесницы помчались на копейщиков. Те начали сбиваться в плотный строй, но Сисара не собирался увязать в сражении. Колесницы резко повернули, промчались, мимо осыпая копейщиков стрелами.
Колесниц было не много, и Эглон уже разгромил их. Голову командующего уже прикрепили к копью. Сисара сомневался, что это сам царь и не разделял всеобщего ликования. Когда баллиста вспыхнула пламенем, пелетеи умчались в город.
 Позднее Хушай поведал что убитый командующий отвечал за баллисту и бросился с малыми силами в сражение опасаясь гнева царя. Хушай вновь показал себя, добыв провиант, но все же положение осажденных было тяжелым. Еще месяц и придется уходить или погибнуть.
Положение Гезера становилось все более тяжелым. Пропитание было скудным. А если придет зима все станет еще хуже. В поздние жаркие осенние дни царь Хадад обдумывал свое положение и приходил к выводу, что нужно уходить.
На Совете он решительно заявил:
– Мы слабеем, а наш противник только сильней сжимает кольцо вокруг города. Пора показать силу пелетеев и порадовать богов. Я сам лично пойду во главе своего воинства.
Советники и военачальники сразу начали протестовать. Цалмунна говорил:
– Наш царь храбр и смел. Но сейчас, самое важное остаться здесь. Мы можем отступить за стены, а без тебя царь мы все погибнем.
– Боги взывают ко мне, видно пришло время уйти в славе к праотцам моим, – проворчал Хадад.
– Ты мой царь не знал поражений, – вступил в разговор Эглон, – Боги любят тебя, а мы еще не разбиты. С тобой мой царь мы устоим.
Сисара все это слушал с большим непониманием. Пора договариваться. Чего хочет царь? Возможно, он хочет показать всю силу и добиться приемлемых условий при переговорах.
Царь распорядился вывести почти все войско за стены Гезера и поставил во главе Эглона. Перед сражением устроили небольшой пир и принесли жертвы богам. Ранним утром ворота открылись, и войско Хадада начало выходить на равнину.
Филистимляне, увидев, что это не вылазка быстро собрались и встали против пелетеев. Атаки шли одна за одной и каждый раз филистимляне отступали с большими потерями. Эглон возглавлял передовой отряд колесниц и постоянно передвигался туда где видел слабину.
Филистимляне ни один раз наносили удар и вклинивались в ряды пелетеев, но Эглон тут же оказывался рядом и гнал филистимлян прочь. К вечеру царь Акан послал царские колесницы против пелетеев, но Эглон легко их сокрушил и помчался в сторону царского лагеря.
Колесницы перемешались и уже не понятно кто друг, а кто противник. Стрелы и дротики свистели в воздухе. Вот появились обитые железом колесницы и закружились вокруг Эглона. Военачальник ловко уворачивался от стрел, но Голиаф был быстрее. Сисара не понял, как это произошло. Но стрела попала Эглону в глаз и он упал.
Сисара в ярости преодолел небольшое расстояние и обратил в бегство филистимлян. Уже и копейщики оставили поле сражения за собой. Впервые они победили, но потеряли лучшего своего военачальника.
Пелетеи не уходили до утра пока не похоронили своих павших. Треть военной силы пелетеев полегла на этом поле. Хадад сильно скорбел по Эглону и был безутешен. Три дня Хадад скорбел, а на четвертый решил вновь выйти за стены города.
Филистимляне бросались снова и снова. Колечницы с грохотом накатывались и уходили в сторону не смея врезаться в ощетинившийся копьями монолитный строй копейщиков. К полудню филистимляне отступили. И в это время царь Хадад сам повел те не многие колесницы, что еще остались у него.
Филистимляне побежали. Колесничные уходили, не смея вставать на пути пелетеев, копейщики бежали и падали от усталости и духоты. Царь Акан видел это и сам встал на колесницу. Железные колесницы с грохотом устремились навстречу противнику.
Сисара увидел командующего колесничного крыла мчавшегося на него и закричал:
– Стрелы!!!
Лучники проредили накатывающихся колесничих, и советник Агид упал с колесницы. Однако он выжил и, вскочив в колесницу, потерявшую своих военных, повернул от накатывающих рядов пелетеев. Но уже подоспели филистимляне, и Агид остался командовать своими людьми. Люди перемешались, свистели стрелы, крики были не слышны в общем грохоте сражения.
Железные колесницы столкнулись с пелетеями и колесницы царя Хадада оказались в окружении. Сисара бросил своих на помощь Хададу. Цалмунна стремился помочь с другой стороны поля сражения.
Хадад стоял в колеснице и отбивал копья и стрелы своим щитом. Колесницу стеснили со всех сторон, и его людей становилось все меньше. Возница пал утыканный стрелами. Хадад уклонился от брошенного копья и принял на щит второе копье. Удар был такой силы, что он упал на дно колесницы.
Царь Акан потрясая копьем, рвался к колеснице Хадада, желая лично убить своего врага. Хадад встал и, увидев летящее копье вновь подставил щит и удар выбил его на землю. Пока он вставал подъехавший на колеснице Агид уже держал другое копье наготове. И в этот момент стрела пробила его нагрудник, и Агид упал на землю.
Это были амеликитяне, десятка полтора всадников первыми поспели на помощь Хададу и меткими выстрелами остановили атаку филистимлян. Колесницы начали огибать всадников и амаликитяне не отступили, они продержались достаточно, чтобы рассеявшиеся воины Хадад собрались к своему царю.
От колесниц уже проку не было, и воины сошли на землю и вступили в сражение на мечах. Все прекратилось очень быстро. Сгустились тучи и хлынул осенний дождь. Пелетеи отступили и филистимляне их не преследовали. 

Царь Акан ехал на колеснице в сопровождении телохранителей по месту сражения. Он выиграл это сражение но какой ценой? Половина его военной силы осталась лежать на этом поле. Еще более горьким ощущением потери была гибель Агида. Его верный советник был опорой и защитой. Теперь его не стало.
Он не рассчитывал задержаться под Гезером надолго. Агид считал что Хадад сдаст город быстро и уйдет в свою землю. Поэтому дальше они планировали начать возвращение Изреельской долины и Бет–Шэана. Но потери были столь огромны, что даже бойня на Гилбоа была теперь не столь кровопролитной.
Хадад запросил мира, но послы держались слишком уверено, и потому было понятно, что они уступают город, но готовы воевать и дальше. Мир нужен был Акану поскольку Рекан опять начал бунтовать. Он подступил в Газе, но взять ее не смог и ушел, как только Акан прислал двадцать тысяч военной силы. Он вновь заверил царя в своей верности.
Послы Хадада несколько дней приезжали в лагерь Акана, приводя договор  в состояние, когда все стороны были удовлетворены условиями. Акан передал Хададу всех погибших и пленных, а также зерна на пропитание на два месяца. Согласился пропустить всю военную силу Хадада вместе с обозами и не препятствовать возвращению их в свою землю.

После подписания договора Хадад покинул Гезер. Обозов было много и они сильно растянулись на дороге. Акан хмуро смотрел на то, сколь мало осталось людей у Хадада, и хорошо понимал, что война продолжится. Но нападать было опасно, и потому Акан решил действовать иначе.
Хадад очень опасался идти долиной Сорек и начал совещаться с военачальниками. Царь опасался, что филистимляне подкупят амаликитян и потому решил идти двумя отрядами.
– Мой царь нельзя этого делать, – запротестовал Цалмунна, – Нас мало а, разделившись, мы станем легкой добычей.
– Да нас мало, а лошадей еще меньше, – отрезал царь, – Ты погрузишь все ценное на лошадей и ослов и поведешь равниной. А мы пойдем по долине Сорек.
– Амаликитяне не пропустят мой царь. Они будут ждать а путь один. Мимо ты не пройдешь. 
– Да они будут ждать, что даст тебе возможность пройти по равнине.
– Ну тогда зачем тебе идти пусть Сисара идет. А ты пойдешь с нами. Филистимляне устроят охоту за тобой, поскольку знают, что ты не сдашься.
– Ты был хорошим советником и послужишь мне вновь. Я пойду по долине и если зима придет раньше я буду ждать тебя. Зима и им помешает на нас нападать.
– А если не поверят амаликитяне что золото с тобой, – не унимался Цалмунна.
Хадад посмотрел на Цалмунну насмешливым взглядом и сказал:
– Вот ты поверишь, что царь отдать все золото своему слуге? Вот и они не поверят.
Цалмунна не стал спорить и пошел готовиться к отходу. Он ушел рано утром, а Хадад велел грузиться в парусные лодки, прихваченные из Гезера. Им нужно было до прихода зимы проплыть как можно дальше.
Сисара послал в путь Хушая, опасаясь все же, что амаликитяне нападут на них. Хушай увел с собой оставшихся в живых амаликитян, из слуг Хадада.


Двадцатая глава Последний бой Хадада


Цалмунна ушел прямым путем на запад в сторону земли Пелетеев что в нижнем течении реки Сорек. А Хадад провел обозы по землям Израиля на юг до долины Сорек в город Фимна которая была захвачена Давидом. Здесь из повозок достали парусные лодки и спустили их на воду. Цель Хадада хотел успеть дойти до Макаца либо Шикарона первых городов Керетеев.
Несмотря на то, что амаликитяне часто появлялись на берегу, столкновений не было. Хадад успел дойти до Макаца, и вот здесь его ожидала неприятная новость. Макаца была сожжена и скорее всего филистимлянами. Шикарон также не подавал признаков жизни и потому туда не стали слать вестников. Было и так понятно, что филистимляне их опередили.
Царь Хадад взяв себя в руки, решил организовать на руинах подобие защиты. Запасы в подвалах они нашли уцелевшими. Жилье они также смогли привести в порядок. Единственная опасность разрушенные стены. Если амаликитяне прорвутся, то ничто их не спасет.

Вечером царь сидел в уцелевшем помещении начальника гарнизона. Его люди расположились в уцелевших помещениях для военных. Он с тоской смотрел на своих воинов, осознавая, что их здесь мало и если помощь не подоспеет, то всем будет плохо.
Хадад вспоминал, скольким он владел, и что досталось ему от отцов. Пелетеи как и керетеи были небольшими племенами на службе у царя Ашдода. Но столетие назад царь Ашдода решил укрепить за собой прибрежные земли вплоть до Иоппии. Пелетеи и Керетеи пришли в долину Сорек и укрепились в Явнеэле. С захватом Гедера Пелетеи начали создавать свое княжество под покровительством Ашдода.
Сам Хадад присоединил Макац и Шикарон. Они имели большое значение в контроле над всей долиной Сорек. Захватив Тимну Хадад напал на Бет–Шемеш но взять город не смог. Поэтому Хадад расширил свои земли на севере дойдя до Лода. Предложение захватить при помощи евреев филистимские города очень понравились Хададу и теперь он не знал что еще осталось от его царства.
– Филистимлян много и могут они собрать легко более двухсот тысяч военной силы, – задумчиво произнес Хадад, – Амаликитяне всегда готовы пойти на грабеж и потому часто вступают в союзы с филистимлянами. Сможешь ты Сисара загнать этих грабителей как можно дальше в южные пустыни?
– Без помощи здесь не обойтись, – Сисара начал прикидывать, – Нужны союзники как среди Амаликитян так и среди Гешурян. Тогда возможно все получится. Племя Талма и Шапу часто приходили к нам в союзники, Торевы сильно нами биты. А вот племя Хура самое сильное и не зря они сейчас идут следом за нами. Остальные племена мелкие и их прогнать получится. Вот только филистимляне купят их, осыпав золотом, и пойдут они все против нас.
– Золото я им сам дам, – сказал Хадад, – Я возьму их в новый поход против филистимлян.
– Опять поход против филистимлян. А как же договор?
– Я подписал договор с царем Аканом но почему то мне кажется, долго он не проживет. Много врагов у него, тот же князь Рекан. И царь Давид тоже готов пойти против него.
– На Ахитофела надеешься? – засомневался Сисара.
– Ахитофел ради выгоды может многое сделать. Кроме того наших сторонников там много и у тебя сеть шпионов хорошая.
Сисара промолчал, про себя подумав:
– «Да шпионы есть, но они все завязаны на Хушае а если он пропадет то придется все начинать сначала».
– Пойдешь на юг и очистишь всю землю до пустынь от амаликитян. Поставим везде крепости и городки с людьми, которым выделим землю. Весь торговый путь будет под тобой, чтобы больше этого не повторилось… – кивнул Хадад на далекие огни амаликитян, – Пойдем мы через несколько лет и вернем все наши города, а потом захватив Ашкелон и Газу.
Сисара с удивлением смотрел на Хадада, тот верил в то, что говорил. Ближние тоже слушали и верили, что все это можно сделать. Сисара подумал, что возможно так и будет. Хадад возвращается победителем с большим богатством. Его ветераны привезли много добычи и молодые люди захотят того же. Новые военные силы получат опыт в борьбе с амаликитянами и грозная сила хлынет против филистимлян.
– Мы возьмем филистимские города и стану я царем Газы. Вас мои ближние я поставлю князьями в городах филистимлян. Мы вернем Изреельскую долину и поставим свой гарнизон в Бет–Шеане. Сам царь Давид вынужден будет отступить перед такой грозной силой.
Хадад все это говорил с таким уверенным выражением лица что ближние поверили что все так и будет. А Сисара сомневался, вспоминая, как часто они отступали перед филистимлянами. Он смотрел на дальние огни лагеря амаликитян и подумал, что скоро не станет этой угрозы. Он примерял на себя княжеские одежды Ашкелона или Гата и не понимал что это все мечта Хадада.
Пелетеи были небольшим племенем и владели городами с населением состоящих из филистимлян, евреев и хананеев. У них не было единой религии и единства. Чтобы осуществить то, что хотел Хадад, нужно было иметь военной силы не меньше чем у филистимлян.
Сисара хотел расставить посты, но Хадад отверг его предложение, поскольку здесь в крепости они в безопасности. Сисара не стал спорить и пошел спать. Проснулся он от того что стало светло как днем и повсюду раздавались крики атакующих амаликитян.
Сисара выскочил из здания в тот момент когда оно окончательно загорелось. С мечом в руке он сразу ушел в тень и ушел к дальней стене, где он знал, есть пролом и выход наружу. Повсюду стоял визг стрел, крики раненых и всполохи пожаров. Сисара осмотрелся и увидел, что почти всех накрыли во сне, повсюду лежали тела утыканные стрелами.
Он услышал шорох и рассмотрел Явина.
– Явин иди сюда.
Тот оглянулся и, увидев Сисару, подполз к нему.
– Что там произошло?
– Я проверял посты когда началось. Заходили со всех сторон в проломы как будто знали, где что находится. Стрелы сыпались со всех сторон, никто даже увернуться не смог. И место ночевки царя все утыкано стрелами, тоже будто знали кто там. Надо помочь нашим.
Сисара присмотрелся к месту где еще слышались крики. Там уже не помочь. Надо было уходить пока темно, иначе будет поздно.
– Я проберусь к себе и возьму доспехи и припас. А ты жди здесь.
Он успел добраться до места ночлега и одеться.
Когда раздался звук царской трубы Сисара оглянулся и увидел что Хадад еще жив. Он махнул рукой Явину и пошел сквозь ряды амаликитян. Они видно решили, что идет большой отряд на помощь и расступились.
Хадад увидев его, рассмеялся.
– Ты жив Сисара значит, боги любят тебя.
– Думаю это ненадолго.

С рассветом амаликитяне пошли на приступ. Сначала накрыли стрелами небольшую группу выживших. А потом пошли на приступ по телам погибших. Хадад покрепче взял меч и хмуро спросил:
– Почему они не убили нас стрелами?
Сисара хрипло рассмеялся.
– Они уверены что все золото у нас здесь спрятано. Им нужен ты царь. Будут пытать, а потом убьют.
Хадад покрепче взял меч в руку.
– Сегодня я уйду к отцам своим.

Помощь не успела. Хушай пришел с пелетеями в Макац, но в живых уже не застали никого. Амаликитяне увидев пелетев скрылись. Погибших погрузили в колесницы и увезли в Явнеэл. Царя Хадада торжественно положили в царскую гробницу и царем поставили Шешая бен Хадада.

Двадцать первая глава Моав

На десятом году правления царя Давида над Израилем весной отметили праздник Пасхи. После этого начались сборы в поход против Моава. Моавитяне как и Эдомитяне часто совершали грабительские рейды на территорию Израиля и Давид решил положить этому конец.
Перед походом на Моав Давид принял у себя Хушия и долго с ним обсуждал происходящее среди пелетеев. После разговора Давид сказал:
– Ты теперь мой доверенный советник Хуший. У тебя остались связи среди филистимлян, и потому следи за тем, что происходит. Все эти нападения явно связаны и имеют филистимский след.
Ахитофел очень расстроился что только Хуший был отмечен и встретившись с царем намекнул что у него большое уважение осталось среди пелетеев и он готов и дальше работать на этом направлении. Но Давид сказал:
– Сейчас меня больше занимает ситуация с Моавом. Здесь от тебя будет больше пользы. Работай с Моавом и Эдомом.

Наарай обедал в кругу своих близких. Рядом за столом сидели Урия хеттеянин и Иттай Гатянин. Также был приглашен Беная бен Иодай и Цадок священник. После обеда начали обсуждать планы моавитского похода. Сын Наарая Ахия был уже тысяченачальником а его брат Ямин впервые получил пятьдесят человек под командование.
Наарай грустно посмотрев на Урия, сказал:
– Ты мне друг и брат и жаль, нет у меня возможности породниться с тобой. Может, подождешь, когда дочь моя подрастет и станешь мне родичем.
Урия усмехнулся и весело сказал:
– Я уже стар для нее. Я воин и не нужна мне жена. У меня есть две наложницы и большего мне не нужно.
Наарай поднял чашу с вином.
– Ну, в таком случае встретимся после победы над Моавом.

Войско Давида собралось в Гилгале и, переправившись через Иордан, подождали обозы и направились по дороге до Хешбона. Затем вступив на Царскую дорогу, направились до Ароера. По пути Давид решил поговорить с военачальником Наараем.
Наарай поприветствовав царя, сказал:
– Мой царь я послал своих людей и, получив весть, что Эдомитяне не придут на помощь моавитянам. Аммонитяне тоже не собирают военные силы.
– Хорошие вести, – Давид задумался, – Но моавитян так просто не возьмешь. Саул много с ними воевал, но ни разу не закреплялся на их земле. Я же хочу уничтожить угрозу для нашего царства. Придется брать все города штурмом, а это много потерянного времени.
Наарай задумчиво смотрел в сторону Моава.
– Предложим им небольшую дань, и царь пусть даст слово подчиняться тебе. Пусть даст своих сыновей тебе в слуги, а лучших слуг с тобой ходить.
Давид обдумал предложение. С одной стороны все звучало разумно, но он сомневался, что язычник послушает мудрого совета.
– Сомневаюсь я, что язычник примет такие условия. Но предложение интересное и я им воспользуюсь. Если Моав станет добрым слугой, то я буду только рад этому.
– Еще мой царь дозволь переговоры вести Урию Хеттеянину. 
– Это еще зачем?
– Он такой же язычник в недавнем прошлом и лучше сможет донести наше предложение до Моава.
Давид решил, что это предложение очень хорошее.
Но все их планы не состоялись. За потоком Арнон стояла воинская сила Моава готовая к сражению.

Переправляться под стрелами моавитян Давид не захотел и отправил корпус Наарая обойти Моав по пустыне, а Иоав взяв небольшой отряд, ночью переправился через Арнон и напал на лагерь моавитян. Моавитяне выставили стражу, но атака израильтян застала их врасплох.
Когда Давид с основным войском переправился через Арнон, в лагере все уже было кончено. Большую часть моавитян перебили, пленных уже поделили между собой. Лагерь разграбили, и военные уступили Иоаву наиболее ценные вещи.
Давид навел порядок среди своих людей и направился в Моав. Часть своих людей, он отправил брать крупные города, а сам направился к главному городу Моава Кавцеи;лу. Шли по чужой земле походной колонной, расставив охрану обозов и отправив вперед несколько отрядов. Далеко вперед ушли всадники и колесничие.
В селениях враждебности никто не встретил поэтому, не задерживаясь, шли вперед. Когда вышли к Кавцеи;лу Давид решил предложить царю сдать город и стать его добрым братом. Но город запер ворота, и было понятно, что придется брать город штурмом. На измор было мало надежды, поскольку главный город Моава позаботился о запасах на несколько лет.

Давид с приближенными смотрел с безопасного расстояния на город. По сравнению с Гатом Кавцеи;л не был особо крепок, но стены были высокими как у Гезера который так и не смогли взять штурмом филистимляне. Вспомнив сколько филистимлян, погибло под стенами Гезера, Давиду совсем стало нехорошо.
– Стены крепкие, – угрюмо произнес Урия, – Но люди должны быть стойкими, чтобы отстоять свой город. У тебя мой царь сто тысяч военной силы. Еще много ополченцев из племен, за Иорданом которых сильно уже достали набеги моавитян. Пойдем с лестницами со всех сторон и город возьмем еще до вечера.
Давид пожалел, что отправил Наарая через пустыню брать Димон и другие города Моава. Наарай хорошо умел находить ключ к любой крепости. То как он пробрался в Бэт–Шэан и снял тела Саула и его сыновей и унес, так что филистимляне так и не поняли, кто и куда их унес, вызывало уважение. Но Давид не унывал и решил взять город быстро, чтобы не задерживаться здесь.
– А я бы посоветовал пустить вперед этих из–за Иордана, – начал говорить Иттай, – Пусть они первые получат свою долю стрел и камней, а потом уже и мы пойдем.
Царь задумчиво смотрел на своих приближенных. Но его военачальники были не согласны с этим предложением.
– Эти скотоводы не умеют биться с настоящими воинами. Это наша работа и мы возьмем город любой ценой.
Это говорил Авишай с презрением смотревший на ополченцев. Тут же Иоав подержал брата, говоря, что врага надо бить крепко и со всей силы. Он должен дрожать от ужаса и бежать, укрываясь в норах. Дай ему победить и враг обретет крылья и станет непобедимым. Ну а если ополченцы возьмут город, то и вся добыча достанется им.
– Я пойду первым, – воскликнул Беная бен Иодай.
– Это еще, почему ты, – возмутился Иоав бен Церуя, – Где это видно, чтобы сын священника лез на стену впереди своего военачальника.
– А военачальник должен руководить, а не лазить по стенам, – подержал Бенаю Иттай.
– Это с чего это ты филистимлянин поддерживаешь иудейского священника, – ехидно поинтересовался Иоав.
– А с того что некоторые особо ретивые военачальники иногда за свою глупость получали стрелу в глаз, – хладнокровно ответил Иттай поглядев на золотое укрощение на груди Иоава.
Всем было известно, что украшение Иоав добыл в Гате и ничуть не стеснялся носить языческое украшение, будучи евреем. Авишай впрочем, не замечен был в таких делах, но Иоава было трудно чем–то смутить.
– Все пойдем разом, – пресек спор царь Давид, – Готовьте лестницы на виду у горожан. Царь моавитян обязательно выйдет за стены, и в таком случае мы можем их одолеть. Урия возьмешь двадцать тысяч и выйдешь навстречу моавитянам. Твоя задача дать сражение и отступить. Ты Иоав возьмешь двадцать тысяч, и когда моавитяне отойдут от города, захватишь ворота. Авишай ты захватишь дальнюю часть городской стены, на тот случай если у Иоава ничего не получится. А Иттай и Беная поведут наши силы и ударят по моавитянам, когда они побегут в город.

Кавцеи;л стоял на плато в окружении узких долин. Давид хорошо понимал, что моавитянский царь не рассчитывал на большое вторжение и собрал все силы в этот город. Но выйти ему придется, поскольку Давид послал лучников и пращников на соседние холмы. Они начали стрелять по защитникам на стене, не давая им подняться на стену.
Прибывший посланник, оказавшийся сыном Наарая Ямином, сообщил, что Наарай пробился через русла со стороны пустыни и уже осаждал Димон и Раббав–Моав. Давид велел ему остаться с Урией и стал ждать выступления моавитян. Долго такой обстрел моавитяне не выдержали и начали спускаться в долину для сражения.
Иудеи начали отступать к лагерю и моавитяне с победным криком бросились в атаку. Иудеи отошли подальше от города и встали, ощетинившись копьями. Моавитяне с трудом преодолели ливень стрел и камней что обрушились на них. Копейщики столкнулись, треск копий, глухие удары о щиты. Колесницы ожидали позади для нанесения последнего удара.

Ямин оказался в отряде Авишая. Они бежали с лестницами стараясь не шуметь. У ворот уже слышался лязг металл, что означало, Иоав уже захватил ворота. Их все же заметили и полетели стрелы. Но бросок был стремительным, и израильтяне быстро полезли по лестницам. Лучники стреляли по бойницам, не давая моавитянам отразить атаку.
Ямин одним из первых забрался на стену. Один за другим лезли на стену израильские воины, и вскоре весь участок стены был свободен от моавитян. Но моавитяне уже спешили на стену и были это не ополченцы, а воины в тяжелых доспехах. Ямин распределял по стене тех, кто взбирался на стену.
На стене схватились моавитяне и израильтяне. Копья бились о щиты и никто не хотел уступать. Ямин стоял в первых рядах и жалел лишь о том, что ворота он так и не открыл. За спинами моавитян появился сам Авишай и перевес встал за израильтян. Очистив стену, Авишай поспешил открыть ворота, крикнув Ямину:
– Поджигайте казармы, это будет знак для наших что пора бить моавитян.

И в этот миг моавитяне увидели дым из города. Первыми сорвались с места колесницы. Копейщики пытались отступить, но подоспевшие отряды Урии окружили их и оказавшиеся в окружении моавитяне сопротивлялись не долго.
Горожане и те военные, что остались в городе не могли помочь отступающим моавитянам. Авишай и Иоав уже захватили ворота и крепость в городе. Колесницы стремились к городским воротам, и возможно прорвись царь моавитян в город то он смог бы отбиться от Иоава.
Но перед воротами уже стояли плотные шеренги Урии ощетинившиеся копьями. Колесницы не смогли пробиться сквозь плотные ряды копейщиков, стрелы летели со всех сторон, и моавитяне бросив колесницы, сплотились вокруг царя. Два военачальника руководили моавитянами и, построив военных в плотную колону пошли на прорыв.
Моавитяне медленно теснили копейщиков Урии и казалось еще одно усилие и они прорвутся к городу. Впереди сражались два моавитянина которые шли, вперед отбивая все атаки. В этот момент на помощь Урии подоспел Беная со своими людьми.
Увидев грозных моавитян Беная бросил дротик, и первый моавитянин упал. Раздались горестные крики. Ко второму он прорвался с копьем и один удар понадобился Бенае чтобы и второй моавитянин упал.
Раздались горестные крики:
– Сыновья Ариэла убиты!
Больше моавитяне уже не могли сопротивляться. Многие бросали оружие. Сопротивление оказывали лишь близкие к царю военные. Когда пало царское знамя, сражение окончательно окончилось.

Давид прошел в царский дом, осматривая богатое убранство и роскошь. Войдя в приемный зал, он увидел царское место и сел на него. Осмотрев своих военачальников, он спросил:
– Ну и что мы будем делать с Моавом.
Вопрос действительно был сложным. Разграбить и уйти было самым простым выходом. Но через несколько лет Моав поднимется и начнется опять война. Держать здесь постоянно гарнизон тоже было затруднительно.
– Я бы предложил перебить всех сильных мужчин и переселить сюда еврейские семьи.
Это предложил Иоав. Давид не сразу понял зачем он это предложил. Видимо собирается поставить здесь своих людей что не устраивало Давида. К тому же от Господа не было повеления истребить Моав, и потому он решил найти другой способ.
 Все молчали и Давид сказал:
– Понимаю это трудное решение. Моав для нас опасен и потому решить проблему необходимо сейчас.  Я предлагаю часть людей, лучших мастеров отправить в Израиль. Здесь поставим князя, который будет платить дань, и все лучшее мы тоже заберем из этой земли.
Военачальники одобрили решение царя, и в течение семи дней Кавцеил подвергся разграблению. Военнопленных положили на землю и отмерив шнуром две трети, предали их смерти. Затем первые обозы с награбленным царским добром и колонной моавитян направились на север.

Давид перед отъездом позвал к себе Авишая и Иоава. Был он очень задумчив, и говорить стал не сразу. Оба военачальника сразу поняли, что разговор будет о важном вопросе. Давид начал говорить:
– Мы сделали большое дело, устранив угрозу моавитян. Но впереди нас ждет еще более важное дело. Эдомитяне постоянно нападают на наши земли и пора и с ними разобраться. Сейчас мы имеем возможность это сделать, поскольку можем напасть с двух сторон.
Иоав был задумчив, новый поход обещал много добычи. Но эдомитяне будут знать об угрозе и могут подготовиться. И потому поход может оказаться тяжелым либо обернется большими потерями.
– Мой царь, – начал он, – Эдомитяне, несомненно, будут нас ждать и потому все необходимо спланировать. Хорошо бы провести какую–нибудь акцию для отвлечения. Я предлагаю начать военные действия ближе к осени, чтобы захватить амбары с зерном. Они будут ждать нас в этом году а мы не будем торопиться. Чем больше они будут ждать, тем больше они будут отрывать людей для военной службы, что породит напряжение и урон доходов.
– А ты что думаешь Авишай, – спросил Давид, уже соглашаясь с планом Иоава?
Авишай потеребил бороду.
– Напасть с двух сторон хороший план, но он не обеспечит полной победы. Я бы предложил сосредоточить военные силы в Хевроне чтобы они ждали вторжение с той стороны. А здесь в Моаве разместить достаточно сил под видом гарнизона. Как только эдомитяне отвлекут свои силы к отражению вторжения, эти отряды выступят и войдут в Эдом.
Давид обдумал предложение.
– Хорошо так и сделаем. Авишай ты поведешь людей из Моава, а ты Иоав будешь собирать военные силы в Хевроне, и никто не усомнится, что главный удар нанесет глава военных сил Израиля.

Двадцать вторая глава Эдом

Преодолев очередную песчаную дюну, караван вышел к красным горам. Погонщики в замотанных тканями лицами уверенней пошли вперед. На подходе стояли разъезды где, быстро оплатив медной монетой, торговцы получили провожатого.
На арамейском провожатый поинтересовался:
– И откуда вы идете уважаемые.
Погонщик, хлебнув вина из бурдюка, сказал:
– Идем из Ура до Египта. Прямой путь он быстрый но пески не щадят никого. Хотели мы еще зайти в Кавцеил но это позже.
Проводник помрачнел.
– Там сейчас неспокойно. Евреи сожгли несколько городов. Поэтому туда не советую идти. А здесь вам будет спокойно, никакое войско не пройдет в Петру.
– Скорее бы окунуться в прохладу, мы шли несколько дней по пескам, и солнце высушило нас, так что и вода не утоляет жажду.
Проводник лишь посмеялся.
– Здесь вы найдете прохладу и безопасность. Даже этот Давид не сможет пройти в этот город. Петра самая защищенная из всех городов и богатая, сюда идут караваны с рыбой и тканями с севера. А из Египта через Петру идут  зерно, медь, льняные ткани. Также именно отсюда идет путь в Газу, что также привлекает путешественников.
Молодой погонщик слушал внимательно хвастливого проводника и осматривал путь в Петру. Ямин посланный разведать путь в Петру уже понял, что так просто город не взять. В этих ущельях можно все войско положить.
Ямин вспоминал все войны с Эдомом. Саул часто приходил в Эдом и не раз брал дань с ихнего царя, но покорить не смог. Однако все отзывались об эдомитянах уважительно. Выгодное расположение на Царской дороге сделало их страну богатой. Крепкие города особенно Петра были хорошо укреплены и так сразу их не возьмешь.
Петра начиналась от входа в ущелье, где были высечены в камне две башни с огромными воротами. Вдоль ущелья начинались ремесленные мастерские. гремели кузнецы молотами по наковальням, воняли красильни и дубильные чаны.
Выехали на площадь. На площади – палатки и открытые столы с разными разностями: глиняными сосудами, изделиями из кожи, скобяным товаром, медными орудиями, бронзовыми чашами, пестрели ткани, блеяли бараны. Шипело и скворчало мясо на решетках и вертелах.
Ямин вошел на постоялый двор. Он был поражен высеченными в камне зданиями, как и множеством зданий в центре Петры. Он посмотрел на своих людей и спросил:
– Ну и как мы будем брать этот город.
Сотник Ира почесав задумчиво бороду, произнес:
– Брать никак, а вот откуп получить можно. Взять город это тысяч сто нужно, а уж удержать еще больше.
 
Ямин вышел в город. Рынок казался здесь бесконечным. Он шел не спеша, разглядывая всё подряд: украшения, оружие, ткани, посуду, иногда заговаривая с купцами то на арамейском, то на сирийском, отпихивая навязчивых торгашей. Суетился и горланил местный люд. На кострах жарили лепешки и пахучую баранину.
Высокий человек в белой чалме сидел на маленьком стульчике, а перед ним прямо на земле лежали бронзовые украшения. Он стал говорить:
– Подходи добрый путешественник купи филистимские украшения.

– Нет ли у тебя украшений евсеевских.
Торговец хитро посмотрел на него и, покопавшись в мешочке, сказал:
 – Монеты евсеевские есть, бери весь мешочек.
Отдав горсть медных монет Ямин, пошёл дальше. Это был связной, который передал ему важную информацию, и всё это необходимо было передать Бенаи. Вместо того чтобы вернуться на подворье Ямин решил ещё погулять по рынку.
Его внимание привлекли лошади, в Израиле лошадей было мало В основном их покупали для военных нужд, лишь Наарай разводил лошадей и даже научил Давида и других военачальников ездить верхом. Поэтому Ямина привлекли лошади, которые явно были на верховой езды.
С торговцем долго спорил и сторговался за двести шекелей серебра. Однако здесь он совершил грубейшую ошибку, поскольку торговался он на арамейском и торговец был моавитянин. Он долго смотрел вслед, а потом пошёл к стражникам и что–то долго им объяснял.
В тот момент, когда стражники остановили Ямина, он заметил, что связной его уже исчез. Они что–то долго пытались ему объяснить на своём языке и затем на арамейском сказали:
– Пойдёшь с нами и расскажешь, откуда ты приехал и с какой целью.
Ямин не испугался, но у него были важные сведения, которые нельзя было потерять или отдать эдомитянам. Поэтому вырвав руку, он заявил:
– Я слуга царя Вавилона вы не имеете права меня задерживать, – и пошёл.
Его схватили, и Ямин ударил первого стражника. Второй выхватил меч, Ямин увернувшись ударом, уложил его на землю. Вскочив на лошадь, он раскидывает прилавки и людей вырвался из толпы и скрылся среди домов. Покружив немного, он дошёл до своего подворья и спрятал там лошадь. Теперь оставалось решить, что делать дальше, потому что искать его будут как шпиона.

Вечером на подворье пришел незнакомец в накинутой накидке на голову. Он потребовал провести к главному и, увидев Ямина, жестко произнес:
– Такого провала я не видал уже много лет. Знаешь, как долго я налаживал сеть осведомителей среди Пелетеев. Я бился с ними плечо к плечу в самых ожесточенных сражениях. И вот здесь наладив сеть осведомителей я ожидал неприятностей, но не от своих. Ваша задача простая, приехать из пустыни не вызвав подозрений пробыть здесь три дня и уехать получив информацию. По этому пути пойдут следующие караваны. А вы испортили все дело в первый же день.
Ямин с неудовольствием в голосе спросил:
– Ты вообще кто такой и что здесь делаешь?
– Кто я такой тебе знать не следует. Вы навели на нас ищеек и теперь тебя ищут. Поэтому нацепи свой маскарад вавилонского купца и уходи. Пока ищут на рынке ты успеешь уйти. К вечеру пойдут обыскивать подворье. Не медли, уходи.

Ямин долго думал, что делать и стоит ли обращать внимание на предупреждение. Он решил, что действительно необходимо покинуть Петру, но уже в образе сирийского купца. Утром караван покинул подворье и направился в узкое ущелье на запад. До выхода из ущелья они шли спокойно, но на выходе уже стояла стража, и Ямин понял, что пробиваться придется с боем.
Впрочем оказалось что здесь еще не искали преступника. Стражники осматривали товар и назначали пошлину. Ямин сказал сотнику:
– Скажи ему, что при входе мы уже уплатили пошлину с товаров.
Сотник начал говорить но управляющий начал что–то быстро говорить. Сотник передал Ямину его ответ.
– На выходе все платят десятину, поскольку нет доказательств, что этот товар не приобретен в Петре.
Ямин в другой ситуации начал бы торговаться, но среди его товара лошадь, которую могли легко опознать. К тому же необходимо было скорее покинуть этот город, иначе их могли задержать.
Они уплатили пошлину и покинули Петру. Отъехав от города на приличное расстояние, Ямин оглянулся и тихо произнес:
– Я еще вернусь и припомню жадным торгашам все пошлины.
Повернувшись к сотнику, он спросил:
– Как думаешь, кто нас предупредил?
 Сотник ответил не сразу.
– Он упомянул пелетеев. Видимо он очень важный человек среди слуг Давида и уже давно занимается добычей информации.
Ямин подумав, решил, что он прав.

Военная сила Израиля шла тремя путями в Эдом что сразу ослабило защиту эдомитян. Царь Эдома не знал с какой стороны будет главный удар. Поэтому основную силу он послал в долину Соляную.
Тем временем Авишай подступил к долине Соляной. Выходить прямо в лобовое сражение он не спешил и, узнав от соглядатаев, где расположен лагерь эдомитян стал выжидать. Выждав время, когда эдомитяне устанут, и начнут пренебрегать осторожностью, Авишай подступил к лагерю.
Первыми в сторону лагеря полетели огненные стрелы. Ночь осветилась падающими огненными стрелами. Загорелись палатки и сухие мешки. Началась паника но это ненадолго. Пока эдомитяне тушили пожары в лагерь вошли копейщики, и началась рубка.
Колесницы во главе с военачальником попытались уйти, но Урия и Наарай ждал этого момента. Колесницы пошли на перерез и началась ожесточенная сеча. Колесницы перемешались, свистели стрелы и крики на разных языках. Подоспели копейщики, посланные Авишаем, и эдомитяне начали сдаваться.
К рассвету стало ясно, что эдомитяне разгромлены. Пленных оказалось две тысячи человек. Осмотрев убитых, насчитали восемнадцать тысяч эдомитян. Но царь бежал с лучшими своими людьми. Авишай собрав все, что было в лагере поспешил в Петру.
Давид шел пустыней и не спешил. По пути он брал небольшие городки и при сопротивлении города уничтожались. Иоав шел от Хеврона и также брал приступом все города попадающиеся по пути. Обойдя Петру с двух сторон, два воинства Израиля закрыли выходы из города и сели в осаду.
По прошествии месяца стояния Наарай уверено произнес:
– Они непременно выйдут. Долго сидеть в своих скалах они не смогут.
Эта уверенность строилась еще и на том основании, что Урия смог найти горные тропы и добрался до вершины, с которой открывался вид на центральную площадь города. Теперь ее постоянно закидывали стрелами, не давая никому и носа высунуть из пещер либо подойти к водоемам.
Ночью в лагерь прибыл Хушай который все это время следил за обстановкой в Петре. Он сообщил что будет два нападения. Один отвлекающий на западный лагерь. А затем на восточный поведет сам царь с избранными своими воинами. Об этом говорило накопление этих военных в ущельях возле ворот.
Первыми из окон башен спустились разведчики. Они прошли далеко и не увидев никого подали сигнал факелом. В темноте вдали стояли израильтяне и ждали. Они ждали, пока противник мчится на освещенный кострами лагерь. Когда уже стал слышен грохот колесниц и в воздухе стали слышны крики атакующих они ждали.
Лагерь был обнесен связками частокола острием вперед и лошади, напоровшись на них, дико заржали. Колесницы начали опрокидываться и люди стали испугано кричать, вылетая из колесниц и многие, ломая себе шеи, уже не встали.
Колесницы начали огибать лагерь, опасаясь еще ловушек, и тут появились сомкнутые щиты копейщиков и густо полетели стрелы. Одной сшибки было достаточно, чтобы понять, что с ходу им не пробить стену щитов и острых копий. Их ждали, а значит в городе шпионы Давида.
Быстро сообразив, что это ловушка колесницы поворотили коней и бросились к воротам. Но на пути их уже ждали и колесницы, посыпались стрелы, и началась ожесточенная битва. Немногие вырвались и добрались до ворот.
А в воротах копейщики бились с немногочисленным отрядом защищающим вход в город. Но с башен вели стрельбу по своим и чужим лучники. Отступающие натолкнулись на израильтяне и те, встав щиты к щитам, остановили поток колесниц. Подоспевшие колесницы Давида разметали по пескам оставшихся эдомитян.
Тем временем Иоав пользуясь шумом сражения, велел приставить лестницы к башням. Стрелки начали вести прицельный обстрел по бойницам, и отряд евреев поднялся на башню и в короткой схватке овладел ею. Ворота больше никто не защищал, и израильтяне вошли в город.
Петра была разграблена, а большая часть эдомитян либо убита, либо попала в рабство. Царь принял яд как и все его близкие. Но из расспросов было ясно, что часть приближенных бежала, и увезла с собой царевича Хадада.
Через месяц нагруженные обозы повезли в Иерусалим. Царь Давид с основным войском ушел, а Иоав остался и полгода еще приводил Эдом к покорности, предав смерти большую часть мужчин. Давид не одобрял такие методы но ничего не сказал понимая что держать Эдом в покорности по другому не получится.
Двадцать третья глава посол царя Газы

Царь Акан укутался в шерстяную накидку и продаваясь тяжёлым домам он подошёл к очагу и начал греть руки. Слуга подал ему чашу с горячим вином и фрукты. Он выпил и вновь стал думать. Он стал царём Газы примерно в то же время что и Давид в Хевроне. Но Давид сейчас правит самым большим и сильным царством, покорил Моав и Эдом и его военная сила уже наводит страх на соседей.
Акан за эти десять лет не добился ничего похожего. Он не мог назвать себя властителем всей Филистии, каждый князь обладал определённой свободой действий и мог не подчиняться Газе. Главным его врагом был Рекан. После смерти Агида его вернейшего советника вокруг Акана не осталось верных людей.
Скиргам умер и скорее всего это был яд и кроме Рекана никто не мог это сделать. Это была месть со смерть отца Реу. Был ещё князь Экрона Гадорам его брат, но от другой жены, часто не подчиняться. Рекан многократно поднимал мятежи, стремясь завладеть Газой, и требовал возврата своего наследства Гезера.
 Он считал своим владением Гезер и именно поэтому Акан не давал ему другого владения кроме Ашкелона. Но с недавних пор сирийцы вновь появились на побережье, Рекан явно объединился с Хададэзером. Пока ещё был вопрос к кому присоединиться его брат Гадорам. Но то, что с приходом весны начнется война, не было сомнения. Акан снова вспомнил про Давида, да выхода не было, ему нужен союзник.

В гористой местности Иудеи зимней порой бывало холоднее, чем на побережье. Поэтому прибывшего посла из Газы поселили на купеческом подворье для язычников. Царь Давид не спешил его принимать, и попросил Ахитофела узнать, с какой целью он явился.
Впрочем, слухи о столкновении среди филистимлян и появление сирийцев доходили до Иерусалима.
За обеденным столом царь размышлял о посольстве филистимлян, почти не слушал об успехах своих сыновей, одни раз он отвлекся, когда Авессалом рассказывал о новом приплоде овец в его загонах.
– Амнон и Адония, поезжайте к вашему брату по осени на стрижку овец. Скоро вы сами заведете себе свои отары овец, и вам будет полезно поучиться, как о них заботиться.
Авессалом выразил радость по поводу посещения своих братьев. Давид смотрел с усмешкой на Авессалома. Трое старших сыновей в глазах народа были вероятными его наследниками. А Авессалом к тому же внук царя Гешура что видимо придавало ему вес в его глазах. Они еще были юны, и Давид решил, что придет время, когда придется дать им воспитание на поле боя.

  Окончив трапезу, Давид уединился с Ахитофелом где все его подозрения подтвердились. Поэтому он решил принять посла до конца зимы и решать что делать. Все соседние царства очень сильны и опасны для Израиля. Покончить с угрозой было сложнее всего. Поэтому к ним он применял метод, разделяй и властвуй. Он поддерживал притязание Хадада и Гадорама а порой и Рекана.
Сейчас царь Акан хочет помощь против сирийцев, но в этом случае он задавит и Рекана и Гадорама. С сирийцами разобраться придётся, царство Цова стало слишком сильным и претендует на долину Изреель. Необходимо поддержать притязание филистимских князей до такой степени, чтобы они стали разрозненными и слабыми. Пока Давид не знал, как это сделать, но высказал свои мысли Ахитофелу, может он что–нибудь придумает.

Посла принимали с почетом. Все слуги царя, военные начальники, знатные землевладельцы были в белых праздничных одеждах. Шесть сотен сильных царя, пелетеи и керетеи, все в доспехах и при оружии.
Посол видимо никогда не бывал в Иерусалиме, но стены его не впечатлил, как и Дом царский. Но чтобы не забыавал о почтении Ахитофел шепнул ему на ухо:
– Большое уважение тебе выразил царь Давид, – Всех военных начальников и сильных военных поставил тебя встречать.
Пройдя в приемный зал и поклонившись, царю, посол начал говорить:
– Мой господин царь Газы Акан сын Бела велел мне передать свои приветствия царю Давиду сына Иессея.
Посол поклонился, встав на колени. Тут даже Ахитофел растерялся. Видимо Акан совсем в плохом положении. Давид позволил послу встать. Тот продолжил говорить.
– Господин царь Газы послал тебе дары моря и изделья рук мастеров.
Давид с интересом смотрел, как слуги заносят ящики. Кроме засоленной рыбы и других морских обитателей там были мечи и ножи, дорогая конская сбруя, одежды шелковые, мужские и женские, сосуды серебряные…
Царь Давид благосклонно принял дары. Далее последовал праздничный обед, на котором присутствовали самые приближенные к царю люди. Посла усадили между Ахитофелом и Иоавом и не давали говорить о делах.
Вечером царь уединился с Ахитофелом и Иоавом. На вопрос что думает Ахитофел, тот ответил степенно. Он сказал:
– Момент для нас сейчас самый лучший. Акану нужна помощь и он пойдет на все наши условия. Рекан давно сговаривался против Акана и сейчас многие готовы его подержать. А тут еще и Гадорам подержал Рекана.
– И что же Рекан пойдет Газу брать, – спросил Давид?
– Газу брать тяжело но поскольку Рекан свой то я думаю когда Акан проиграет схватку нужные люди помогут ему встретиться с богами.
– А по мне так пусть филистимляне режут друг друга, – резко возразил Иоав, – Пусть ослабнут, и мы сами захватим их города.
– Филистимляне контролируют побережье, и товарооборот что идет с Финикии в Египет и обратно, – заметил Ахитофел, – Торговый партнер нам нужен, а падет Филистия, на ее месте появятся Сирийцы. Цова уже расширила свои владения за Евфрат и стремится захватить долину Изреель.
– Ты все о золоте беспокоишься, – недовольно бурчал Иоав.
– Торговля дает золото и серебро, – возразил Ахитофел, – А это товары, которых у нас нет, оружие которое мы плохо умеем делать. Если Хададэзер сядет в Газе, то мы получим враждебного соседа еще хуже, чем был Бел царь Газы. И мы вновь начнем отсчет до сражения на Гилбоа.
– Неужто этот Акан лучше, – спросил Давид, – Сколько его помню, он всегда был нам врагом и два вторжения дело его рук.
– Да этот царь не подарок, – согласился Ахитофел, – Смерть его дяди Реу на его руках. Гибель царя Хадада тоже думаю, он организовал. Он бьет, а потом отступает, посылает золото либо яд. Но если ему поможем, то он обязан нам будет. И золото тоже много получим.

Посол вновь пришел в Дом царя Давида. На этот раз гостя встречали уже в приемном зале узким кругом военных начальников и советников. В этот раз он поклонился в пояс и вновь начал говорить:
– Господин царь Давид, владыка Израильский меня послал мой царь Акан, владыка Газы. Он просит тебя царь Давид прийти и помочь в борьбе с сирийцами Цовы. За это мой господин царь уступает тебе Макац в долине Сорек. Также за помощь мой господин царь даст двадцать талантов, если царь Израиля пришлет не менее двадцать тысяч человек.
– Мой ответ нет, – ответил Давид.
Посол пришел в замешательство.
– Но мой господин царь…
– Я не торгую воинами и не воюю за золото. Но я могу помочь своему союзнику. Если твой царь станет мне другом и откроет беспошлинную торговлю с Израилем, то я мог бы прийти ему на помощь.
Посол был в замешательстве.
– Золото я могу принять в дар от своего друга. Ступай. Ответные дары тебе принесут позже. И позаботься о том, чтобы по пути в Газу нас ждали припасы и стоянки для двадцати тысяч воинов.

Военные начальники были недовольны и не скрывали этого. Стандартная сумма золота за наемников должна быть увеличена в десять раз, чтобы заинтересовать тех, кто будет руководить военной силой. Царь кивнул Ахитофелу со словами:
– Слышал я, что просить совет у Ахитофела тоже, что у Бога. Говори советник.
Ахитофел приосанился. Он очень удивлен, что до царя дошла шутка, которую он пустил через своих слуг. Он вышел вперед с довольным видом и начал говорить:
–  У царя Газы сейчас очень тяжелое положение. Царь Пелетеев побил его, как и жители Гезера. Князь Гадорам объединяет недовольных, князь Гата давно уже не подчиняется Газе, а Рекан готовится к походу в сирийском лагере. Акан заперт в Газе и боится дать сражение своим противникам. Его положение ухудшается и к весне его противники будут готовы к сражению и положение Акана станет еще хуже. Мы станем нужны Газе еще больше и можно потребовать больше золота и городов.
Князь Элиав всегда был скептиком и задал вопрос:
– А если этот Гадорам или Рекан доберется до Газы раньше нашего прихода.
Ахитофел был недоволен критикой и уверено сказал:
– Я думаю, что это не произойдет. Газа все же контролирует большую часть Филистии и все дороги. К тому же Газа очень укрепленный город и так просто ее не взять.
– А если Акан сам разгромит своих противников?
– Все лучшие военачальники у Рекана. Найти хорошего военачальника большой вопрос, и есть риск, что этот военачальник этого Акана сам убьет. Поэтому Акан не пойдет на это и будет ждать нас.
– Я не уверен, что двадцать тысяч помогут Акану решить его проблемы, – заметил скептическим голосом Беная бен Иодай, – Военная сила у сирийцев не меньше ста двадцати тысяч человек.
Ахитофел недовольно посмотрел на Бенаю, которого явно недолюбливал.
– У сирийцев сила большая, но что он может против победителя Эдома и Моава.
Здесь Ахитофел польстил Давиду, хорошо зная, что Хададэзер противник опасный ни чета моавитянам или эдомитянам. Но сирийцы здесь выступали как союзники Рекана, который испытывал вражду к Гадораму.
Беная не собирался сдаваться. Он также недолюбливал Ахитофела, считая его выскочкой и к тому же очень высокомерным и надменным. Он вновь начал говорить:
– Я сражался с сирийцами и скажу одно, они очень опасны. Хададэзер уже расширил свои владения за реку Евфрат. Нас кинут в самое опасное место, и мы кровью умоемся.
– Ты можешь и не ходить, – насмешливо произнес Авишай, – Если боишься, сиди в Иерусалиме.
Беная вскочил, но Иоав грозно прикрикнул.
– Сядь Беная и лучше молчи, раз ничего дельного сказать не можешь. Царь сказал свое решение и тебе ли ему перечить. Пусть скажет слово тот, кто имеет дельные мысли.
– А я пойду, мне этот поход явно нравится.
Это говорил Иттай.
– Я тоже пойду.
Это уже говорил Авишай.
Элиав отказался идти, поскольку кто–то должен защищать Иудею. Беная все еще был недоволен, но молчал. Иоав встал.
– Решение принято мой царь.
Царь улыбнулся.
– Раз решение принято, то прошу вас господа военачальники на царский ужин.

Двадцать четвертая глава Филистимские интриги


Беная бен Иодай получил под свое командование пелетеев и керетеев, а также отряды гатян Иттая. В его ведение входила безопасность царского дома, в том числе и сбор данных о внутренних и внешних врагах царя. Среди его людей большую роль играл Хушай, который несколько лет скитался с пелетеями, помогая Давиду держать грозную орду во враждебности с филистимлянами.
Беная отправился в Дамаск следить за действиями Хададэзера а в Газу послал Хушая который и среди филистимлян был известен как доверенное лицо в свите Хадада. Это могло помочь Хушаю собрать нужные сведения о планах царя Акана.
Хушай взяв с собой тысячу человек, направился в Газу. Он прибыл в Газу вместе с послом и был представлен как знатный землевладелец. А поскольку Хушай был также известен как филистимский землевладелец и купец то получил самый горячий прием. Он разместил своих людей в одном из загородных домов, а полсотни человек взял с собой.

Хушай утром получил приглашение посетить царский дом. Сев в колесницу и взяв с собой, пять человек сопровождения он направился в дом царя. Принимал его управляющий домом царя по имени Зиф. Видимо он также занимался безопасностью царского дома и потому вызвал Хушая для беседы.
В беседе Зиф разными вопросами дал понять, что цель этого союза не только уничтожить мятежников, но и избавиться от царя Давида, что стал слишком опасен. Поэтому им очень нужен верный человек, что когда придет время подаст отравленное вино царю Давиду.
Хушая понимая насколько опасность, нависла над Израилем, решил припугнуть филистимлянина. Он сказал:
– Убрать Давида можно, но сейчас в Израиле много опытных военачальников и они не простят такого вероломства. Начнется война и на этот раз против Газы поднимутся, и другие города, чтобы самим не погибнуть.
– В таком случае хорошо бы поставить евреев в таком месте, где они все погибнут и их военачальники тоже. Израиль вновь ослабнет и станет вновь слугой царя Газы.
Они еще долго обсуждали варианты ослабления Израиля, и Хушай как мог, намекал на то, что сыновей Давида подержат опытные советники. Кроме того Давид собрал большую воленую силу и сам будет направлять чтобы филистимляне не устроили их гибель.
Уходил Хушай с твердым решением предупредить царя Давида держаться подальше от Газы и оставить здесь одного или двух военачальников.
Несколько дней Хушая никто не вызывал и он надеялся что никто не уличил его в неверности царю Газы. Он гулял по городу, посещал его храмы чтобы не вызывать подозрения. Вскоре его вновь позвали и на этот раз секретарь царя Газы.
Секретарь с хмурым видом сообщил, что большая часть городов Филистии присягнула Рекану. Поэтому царя Газы очень интересовало, не поступали ли предложения уважаемому Хушию, перейти на сторону мятежников. Хушай заверил секретаря царя Газы, что такие предложения не поступали.
– Жаль погиб сын Шауля не помню его имени. А этот пастух слуга Шауля убил нашего сильного воина Голиафа. Он захватил власть в Израиле и убил этого сына Шауля.
Хушай выбирая тщательно слова начал говорить:
– Сын Саула Иш–Бошет был слаб и не оказал бы помощи царю Акану. Я думаю, что Израиль бы уже был поглощен сирийцами Цовы. Давид сильный сосед и всегда поможет, поскольку ему нужен союзник против сирийцев.
Секретарь казалось, был удовлетворен ответами и подарил грамоту на земельное владение в Гезере. Хушай лишь посмеялся над этим. Вроде и одарили, но эту землю еще надо отбить у мятежников, что должно было сделать Хушая более лояльным царю Газы.
По пути в свой дом Хушай услышал, как люди что–то сильно кричали. Поначалу он подумал, что Рекан начал наступление на Газу. Но как оказалось, это была другая новость. Пелетеи начали возврат своих городов и уже дошли до Гезера.

Рекан очень грамотно наступал на Газу. Он поставил лагерь в Экроне, а Гадорама послал в Ашдод. Шли переговоры с царем Ахишем. Рекан блокировал все подступы на север и, поручив военные силы своим военачальникам, направился на север к Хададэзеру.
Давид прибыл в Газу вместе с двадцатитысячным корпусом. Людей пришлось размешать в соседних крепостях, а Давиду дали возможность взять с собой сотню человек. Проезжая через ворота Давид услышал слова Иоава…
– Ворота крепкие, но сломать их можно…
Давид задумался над тем, а не приказать ли захватить город и закончить противостояние с Газой. Но сейчас было еще рано. В борьбе с сирийцами без союзников не справиться. Они проехали по главной дороге до площади, окруженной стенами. Внутри кроме царского дома был большой храм Дагона.
Торжественная процессия остановилась, чтобы дикие евреи могли насладиться величием храма Дагона, большой площадью и царским Домом. Затем царя, его военачальников и избранных военных впустили во дворец. Их провели через роскошные залы, где собрали множество дорогих вещей и ввели в приемный зал царя. Царь сидел на позолоченной престоле в синих одеждах цвета морской волны. На ступенях престола красовались небольшие статуэтки морских рыб.
Перед престолом был небольшой водоем, где резвились живые морские обитатели, которых евреи в глаза не видели и не слышали о них. На водоеме располагались большие статуэтки морских обитателей с человеческим торсом и головой. А за престолом стояла большая статуя получеловека с рыбьим хвостом, который стоял в короне из морских раков и держал в руке трезубец. Лицо его было разгневанным и символизировало защиту царя Газы от его противников. Видимо это был Дагон.
Впрочем, не на Давида ни на его военных начальников это не произвело должного впечатления. Давид уловил, как Авишай наклонился к Иоаву, и он расслышал слова:
– Я бы не прочь войти сюда с мечом в руке.
Иоав в ответ лишь понимающе усмехнулся.
– Если престол из золота, то я согласен взять этот город мечом.
Иоав произнес это тихо слегка поклонившись, царю Газы, как и другие военачальники. Интерес евреев к золотым украшениям был вполне понятен и не очень понравился филистимлянам. Попытка после приема отвести царя к советнику для тайного разговора была отвергнута, и Давид покинул дворец, показав всем, что он считает себя равным царю Газы, если не больше. Давид к тому уже успел получить все сведения от своего шпиона Хушия, и потому был осторожен, не оставшись даже ночевать в Газе.
Хушай был вызван к советнику и получил приказ для царя Давида немедля напасть на Гадорама. На что Хушай ответил:
– Царь Давид никогда не торопится, поскольку мятежники некуда не денутся. К тому же Давид так и не получил подтверждения договора о котором была речь в Иерусалиме. А для этого он должен лично встретиться с Аканом царем Газы.
Ну и чтобы показать свою верность он продолжил говорить:
– Дикий еврей считает себя равным сынам Дагона. В ответ он не требует от вас даже дочерей царя себе в жены.
Советник весь сморщился от неприятия. Видимо даже представить не мог отдать дочь царя за дикого еврея. Для этого необходимо было самое меньшее поставить капище Дагона в Иерусалиме, но засушливое место не место для дочери морей.
– Хорошо повлияй на царя, чтобы он не уезжал далеко от Газы. Моему господину царю важно держать дикаря под контролем.
– Сделаю все что смогу.

Давид решил посетить своего поданного и вошел в дом Хушая. Давид поднялся на крышу где уже стоял столик с фруктами и отборное финикийское вино. Давид смотрел на море подавленный его необъятными размерами. Он задумался, насколько велик мир, и сколько могут видеть те, кто уплывает на парусных кораблях.
– Хороший у тебя здесь дом, – одобрительно произнес Давид, разглядывая море. Давид быстро освоился, и это восхищало в нем всех его приближенных. Он уже чувствовал себя хозяином положения в окружении врагов и мощь и величие филистимлян не вызвало у него восхищения. Он принял за должное их достижения, а также тот факт, что Газу придется, возможно, сжечь, когда придет время.
Давида восхищало лишь пение и музыка, поскольку он сам не расставался с Лирой. Он рассматривал искусство как священнослужитель и потому вызвал восхищение у всех кто это видел. Для всех Давид был грозным царем, жестоким воином, пролившим много крови истреблявшим народы. Но восхищено слушавший пение царь вызывал удивление даже у филистимлян. Он и сам исполнил на площади несколько мелодий и спел одну песню, чем привлек толпы удивленных горожан.
Наарай и Урия стоявшие неподалеку вспоминали Саула. Тот им был понятен, хотя порой и непредсказуем, например, когда он дважды кидал копье в Давида и пытался его убить. Но его непредсказуемость касалось лишь военных походов, что и давало ему долгое время успех. Ахиртофел также был понятен,  поскольку в основе всех его решений лежали ум и хитрость. Давид также был умен и хитер иначе бы он не выжил при дворе Саула, но порой он всех удивлял. Он легко пел хвалебные песни Господу и отдавал повеления на истребление целого народа.
Царь Давид подкрепившись дарами моря присланные царем Газы, которые тут же заставили пробовать царских слуг. Впрочем, пока есть угроза сирийцев Давид и его люди нужны филистимлянам, а вот потом все понимали, начнется борьба, в которой все средства хороши.
– Хороший дом и море видно, – снова похвалил Давид, – Ну что поговорим о делах, что будем делать дальше, какую выбреем стратегию в войне против сирийцев.
Хушай как царский шпион ответил:
– Нас уже ожидает царский советник. Послушаем, что он скажет, а потом уже можно обсудить наши дальнейшие действия.
Царь согласился и спустился вниз в большой зал для приема гостей. Здесь помимо водоемов были уютные ложа и столы, уставленные фруктами. После положенных приветствий советник жестко произнес:
– Светлейший господин мой царь желает, чтобы царь Давид напал на мятежников немедленно. Слухи о вас уже, несомненно, достигли Экрона и время не терпит. Как царь, проведший много военных походов он должен понять. И чтобы подкрепить мои слова я принес подарок твоему царю.
Он указал на мешок, стоявший у его ног.
– Это золото, здесь два таланта золотом.
Давид посмотрел на золото и недовольно произнес:
– Здесь и на тысячу моих воинов не хватит.
– Это подарок от моего царя.
– Мы здесь не ради золота, а за обещанное нам. Макац нам не приглянулся, там одни руины. Я хочу получить Гезер и жду подписания договора. До подписания договора я никуда не пойду.
– Промедление опасно, мятежники будут готовы…
– Это их не спасет от нас. Но чтобы царь Акан стал мне братом мы должны заключить договор. Я готов принять этот скромный дар. Но ты не ответил на мой вопрос, когда я увижу права на Гезер.
– Я доложу моему господину царю.
Советник резко повернулся и вышел.
Иоав задумчиво проводив его взглядом, произнес:
– А он прав, упустим время, и крови прольется нашей много.
Давид посмотрел на Хушая. Тот ответил не сразу и вначале разлил вино по чашам и затем начал говорить.
– Филистимляне хорошо умеют использовать чужаков в своих целях. Поэтому мы не должны нападать немедленно. Филистимляне наши враги и если они что–то говорят, то не стоит этого делать.
– Я понимаю твои соображения, – возразил Иоав, – Но если противник хорошо подготовится, то будет трудно его одолеть.
– Интересная мысль, а что скажет наш Хушай.
– Здесь я бы задал вопрос: кто наш враг здесь мой господин Иоав?
Иоав весь подобрался, как хищный зверь и осторожно чувствуя ловушку, и взгляд царя произнес:
– Мой враг это тот с кем я буду биться.
– Не всегда. Здесь Филистия, где друзья предают друг друга. Если им выгодно они предадут лучшего друга или заключат союз с ярым врагом. Здесь знатные семьи ведут борьбу друг с другом, но это не мешает им объединяться против, например нас. Гадорам старший сын Бела царя Газы борется за свое владение против своего брата от другой жены царя Бела Акана. С другой стороны Рекан сын князя Реу брата царя Бела также требует свое наследственное владение. Они враги с Аканом, но выступали против нас дважды. Есть еще царь Гата Ахиш, который был союзником Акана, но сейчас держится в стороне и видимо ждет к кому присоединиться. Ахиш помогает Акану иногда не по доброте своей, а потому что опасается сирийцев. Потому и нас позвали. Мы враги, но можем быть полезные. А если мы ослабеем во время этой войны, то это для Акана даже лучше. Как только он одолеет Гадорама и Рекана, мы станем не нужны.
Царь Давид решил закончить обсуждение.
– Мы не будем торопиться. Наша цель ослабить филистимлян и сохранить наших людей.
– Я не согласен мой царь, – вновь возразил Иоав, – Надо разобраться с сирийцами как можно быстрее. Они нас ждут и подготовят встречу.
Хушай заверил царя, что его люди следят за передвижениями Гадорама. На этом вечерний совет завершили, и царь остался в дома Хушая.

Двадцать пятая глава Война за Филистию
               

Царь Акан тянул время, явно не желая отдавать Гезер. Однако Хушай смог донести до его людей сведения, что Рекан в Дамаске собирает большие силы и царь решил действовать. Давид, получив договор на Гезер и Макац, немедленно выступил против Гадорама. Первым шагом был быстрый захват Ашкелона, чтобы не допустить удара с тыла.
Ставка мятежников находилась в Экроне, и взять его штурмом было бы тяжело. Опытный Рекан потому и выбрал этот город, но Гадорам в его отсутствие перенес ставку в Ашдод, поскольку считал необходимым полностью исключить связь Газы с другими городами. Это упрощало задачу Давида, поскольку Ашдод не был готов принять столько военных и потому большая часть располагались в лагере недалеко от города.
Давид лично с Авишаем пробрался к лагерю и все, осмотрев, составил примерный план сражения. Вернувшись, он начал говорить:
– Надо избавиться от колесниц, а потому Иттай берешь своих и разгони лошадей. Иоав пойдешь с копейщиками и возьмешь ворота с севера, мы их отвлечем на себя.
Иоав молчал, обдумывая предложение, а Наарай не выдержал и сказал царю.
– Я так понимаю ворота, мы будем брать те, что с юга.
– Нет, твоя задача удержать эти ворота, бери Урию с его хеттами, и постарайтесь продержаться до нашего прихода. Они не будут готовы, и вы перебьете их всех.
Наарай усомнился.
– Я даже отсюда вижу, что они не в рубахах. Это нас там перебьют всех.
– Ты главное ворота удержи. Мы подожжем лагерь с трех сторон, а потом и к тебе подойдем. Лагерь очень важно сжечь иначе ударят нам в спину. Авишай пойдешь с запада, устроим им веселую ночь. Все начинайте подготовку и выходим.

Урия пошел на ближайший холм осмотреть местность. Наарай уже готовился выступать и показал ему городские ворота, которые им нужно было взять. Урия смотрел на все мрачным взглядом и указал на ровную местность.
– Ашдод стоит на возвышенности и господствует над низменной равниной. Он всегда славился своими железными колесницами и именно здесь стоит храм Дагона. Гадорам не зря перенес свою ставку именно сюда. Нас встретят стрелами на подходе к городу, а затем колесницы сомнут и раздавят.
Наарай тоже все осмотрел и сказал:
– Они не ожидают нападения. Лошади пасутся близ восточных ворот и ими сразу займутся. Военные стоят на стенах и в лагере,  здесь я не сомневаюсь, но пока они дадут отпор половина лагеря уже будет в огне. Поставь лучников так чтобы бить по стенам и дать нам возможность войти в город.
– Бить вверх навесом, – сомнительно произнес Урия, – Ничего все сделаем что сможем.
Урия ушел в ночь со своими сотниками. На востоке уже слышался волчий вой и Наарай знал, что это гатяне а также пелетеи напали на охрану лошадей. Наарай хорошо представлял, что там происходит, учитывая, что пелетеи до сих пор не забыли гибель своего царя Хадада.
Гатяне атаковали лагерь, стрелы с содрогающимся свистом летели из темноты и филистимляне падают на землю не успев отразить наступление. После попытки отразить удар сотники начали поднимать все кого смогли и подняв щиты попытались отбить противника.
Сотники, перекрывая грохот сражения, кричат, требуя запрячь лошадей, но их уже нет. В это время с двух сторон протрубили трубы, и израильтяне атаковали лагерь всей своей силой. Наарай ждал в темноте со своими людьми, ожидая, когда сражение перерастет на весь лагерь и только тогда выступать.
Грохот колесниц показал копейщикам, откуда будет атака. Они встали плотным строем и, прикрывшись щитами, выставили вперед копья, уперев концы в землю, чтобы встретить атаку лошадей. Главное остановить первых колесничих, а затем, исколов лошадь, и она с диким ржанием бросится прочь.
Но евреи сражались преимущественно в пешем строю и потому на головы филистимлян обрушились стрелы и камни. Плотно сбитые отряды филистимлян стали легкой целью для стрелков. Наарай решил, что пора начинать и велел трубить атаку.
Семья Наарая выращивала лошадей и освоила верховую езду. Царь Давид позволил сформировать конный отряд из тысячи человек. Позднее царь Соломон будет развивать коневодство, но последующие цари откажутся от использования лошадей как отдельного вида военной силы.
Всадники промчались по дороге, не обращая внимания на людей, что прятались под возами и направились к воротам, где стояли стражники с факелами и непонимающе смотрели на звуки сражения в лагере. Всадники с поднятыми копьями лавиной приближались к воротам. Прежде чем навстречу полетели стрелы, хетты Урии убрали стражников меткими выстрелами. На стенах зажглись факелы, забегали люди и по ним тут же полетели стрелы. В воротах началась паника, попытка закрыть ворота, но засвистели стрелы и стражники упали на землю.
Но начальник стражи оказался опытным командиром, он грозными криками навел порядок и построил поперек ворот три шеренги копейщиков со сплошной стеной из щитов. Несколько человек все же упали прошитые стрелами, но строй устоял. Конная лавина врезалась в копейщиков, но смять не смогла.
Массы военных столкнулись, с грохотом, лязгом, яростными криками. Копейщики бились, рискуя поскользнуться на окровавленных камнях, бились и ржали раненые лошади. В мелькании факелов, ярких отблесках огня на металле, в воплях боли и ярости,  и страхе погибали копейщики. Но им удалось сдержать натиск конницы.
Подоспели всадники сирийцы и столкнулись с евреями.
Сирийская конница – лучшая в Палестине и позднее по ее примеру создадут ассирийскую конницу, которая станет настоящим бедствие для Передней Азии. В тесноте привратного прохода всадники столкнулись и били копьями по щитам и толстым кожаным панцирям.
Подоспели хетты Урии и стрелы полетели поверх голов по сирийцам. Это позволило евреям выбить всадников в город и уже на рыночной площади они вновь схватились. Если бы не лучники плохо было бы Наараю и его людям. Они бились среди всполохов огня, под ногами хрустели кости, а сирийцы наседали со всех сторон.
Еще мгновение и Наарай вырвался в город. Сопротивления больше не встречал. По всполохам огня он определил, где бесчинствует Иоав. Быстро расспросив встреченных воинов, он узнал, что князь Гадорам ушел из города. Впрочем, как выяснилось, ушел он недалеко.
Царь Давид встретил Гадорама, и колесницы перемешались, долго ночную схватку выдержать филистимляне не смогли. Гадорам бежал и был встречен лучниками гешурянами. Вскоре подоспели колесницы Авишая, и Гадорам сдался на милость победителя.
А утром прибыл царь Акан очень довольный победой израильтян. Он уединился с Давидом и подтвердил свои обязательства о передаче Макаца и Гезера. Давид наградил своих военных и велел переправить Гадорама в Гат по договору с Ахишем. Акан очень хотел получить Гадорама живым но Давид понимал что того ждет в плену и к тому же на Гадорама у него были свои планы.

В Дамаске в комнате одной из стенных башен сидели двое. Игал сотник сирийского войска и Резон сотник всадников сирийцев. Они обсуждали полученную весть о разгроме царем Давидом. Оба понимали, что это не конец и война продолжится.
– А где сейчас царь, – спросил Игал?
– Он пошел к Евфрату собирать большое войско, а здесь в Дамаске тысяченачальники собирают ему тоже военную силу. Похоже, Хададэзер решил вплотную столкнуться с Давидом.
Оба хорошо понимали, чем может обернуться для всех, если Давид одержит победу. Они вспоминали, сколько лет уже их господин пытается отвоевать часть Израиль либо Филистии и до сих пор не преуспел.
– Я бы ушел к этому Давиду, – задумчиво произнес Игал, – Я наблюдал за тем, как он поднялся от пастуха до царя, который сравнялся, а возможно превзошел Хададэзера. Его бог сильней богов Сирии и возможно стоит уйти к нему, иначе погибнем мы вместе с нашим царем.
Резон не торопился отвечать.
– Я не пойду, – наконец ответил тот, – С Давидом мне не по пути.
А рядом с дверью стоял человек в рабской одежде. Он слушал разговор, пока не убедился, что уже ничего важного не услышит. Он тихо ушел и уже в течение дня Беная получил сведения о планах Хададэзера. Он послал гонца к Давиду сообщить, что Хададэзер собирает военную силу за Евфратом.

Рекан услышал, что случилось, будучи в Дамаске и взяв тех, кого смог бросился в Экрон. Он торопился, понимая, что если Экрон падет, то дело его погибнет. Он был в сильной ярости хоть и держался, не показывая своим людям свое бессилие и страх. Совсем недавно перед ним преклонялись, как перед будущим царем, а сам Хададэзер вел с ним переговоры как с равным. Он уже готов был осадить Газу и удавить Акана а Гадорама поставить соправителем и через полгода отравить. Теперь же многие господа могут отвернуться от Рекана и предать его.
Экрон после победы Акана признал его своим царем. Рекан послал туда своего военачальника, но тот успеха не достиг. Поэтому Рекан спешил, понимая, что у Экрона решается, кто будет царем Филистии. Ему удалось провести флот небольших кораблей и войти в реку Сорек. Флот поставили у руин Макаца и уже оттуда начали наступление на Экрон.
Рекан торопился застать войско Акана на марше, но тот опередил его. Акан вместе с Давидом пришел под Экрон и спокойно вошел в город. Рекан прибыв под Экрон. понял, что опоздал и поставил лагерь, на холме сильно укрепив его. Рекан готовился к сражению, но Акан вновь его обошел.
Вместо того чтобы нападать на укрепленный лагерь Акан велел атаковать флот близ Макаца. В этот раз решили задействовать конницу Наарая, поскольку филистимлянам очень понравилось, как действуют конные копейщики. Пять сотен копейщиков и две сотни лучников Урии (это придумал Урия и лично тренировал своих людей) выдвинулись под утро и скрытно подошли к лагерю близ Макаца.
Разведчики доложили, что охраны мало и укрепления еще только начали возводить. Наарай принял решение напасть конной лавой, поскольку лагерь был небольшой, и они успеют уйти без потерь. К лагерю они подошли скрытно, и пошли лавой без криков и звуков труб.
Их услышали, но ничего не поняли, поскольку в темноте ничего не было видно. Лишь когда блеск панцирей стал, виден в отсветах костров дозорные затрубили в трубы. Всадники ворвались в лагерь, сметая с пути всех встреченных военных. Всадники разъехались, давая возможность другим идти лавой. Они кололи копьями бегущих и не заметили, как лагерь быстро кончился.
Конные лучники Урии поражали стрелами бегущих людей, а тем временем копейщики филистимляне вошли в лагерь и довершили разгром. Лучник филистимляне начали обстрел парусных галер огненными стрелами. Моряки быстро столкнули их на воду и начали уходить подальше в темноту.
Но ушли они недалеко, темноту озарили вспышки пожаров. На лодках подошли пелетеи и забросали парусники огненными корзинами. Флот Рекана перестал существовать. После сражения пелетеи высадились на берег. Рекан не решился выйти из лагеря и победителем на поле сражения оказался царь Акан.
Утром царь Акан вывел все военные силы на равнину перед городом. Рекан лишившийся флота не стал ждать, когда его стеснят со всех сторон и вышел на равнину принять сражение. После такого поражения союзники могли и предать, и потому выхода у него не было, как выйти на равнину и победить.
Равнина удобное место для атаки колесниц и потому Акан поставил воинов Газы в центре. По левую руку он поставил Давида с его силами а на правую руку пелетеев и других союзников. Он надеялся на один большой удар колесницами, чтобы завершить эту войну. У Рекана была удобная позиция и богатый опыт полководца. Но после гибели флота все эти маневры союзники бы расценили как нерешительность. И потому он спустился на равнину, чтобы сойтись в прямой схватке.
Царь Акан повел свои лучшие колесницы на сближение с противником. Колесницы уклоняясь, промчались мимо и, перемешавшись, лучники стреляли в противника. С десяток тел осталось на земле и колесницы ушли в сторону копейщиков. Колесницы Акана столкнулись с ровным строем сирийцев ощетинившихся копьями и уклонились от них в сторону.
Колесницы Рекана прорвали строй пелетеев и устремились рассеять копейщиков стоящих в центре. Всадники сирийцы давили слева, стремясь окружить военные силы филистимлян и обратить в бегство. Давид послал сначала лучников Урии а затем атаковали всадники Наарая рассеяв всадников сирийцев.
Военные силы Акана и Рекана смешались в ожесточенной схватке копейщиков. Всадники Наарая пытались бить с тыла копейщиков Рекана и колесничные также били по тылам. Колесницы Рекана удалось остановить, но копейщики продавливали цент военной силы Акана.
Давид с тревогой смотрел на сражение, поскольку победа Рекана не входила в его планы. Уже и сам Рекан, судя по одежде колесничих, вступил в сражение и наступал на Акана и, надо отдать должное последнему он не отступил, хорошо понимая, что его бегство приведет к поражению.
Давид не хотел отправлять в сражение свои лучшие силы.
Он крикнул одному из юношей.
– Беги к Иоаву. Пусть ведет наших копейщиков.
Иоав привел десять тысяч одетых в латы лучших копейщиков Израиля.  Против них стояли сирийцы лучшие воины в Палестине. Иоав посмотрел на позиции противника и восхищено произнес:
– Мне бы этих вои нов и я бы сразился с любым противником. Мой царь, не пора ли ваших избранных проверить на сирийских мечах.
– Копейщики твои хороши на земле, а я жду возможность нанести удар колесницами.
Иоав лишь пожал плечами, сознавая, что спорить с царем дело глупое. Он повел своих людей в сторону, где царя Акана уже окружили в трех сторон. Основные силы были отсечены и не могли прийти на помощь своему царю. Заревели трубы и сирийцы ощетинились копьями, встречая нового противника. Но копейщики Иоава были полны сил и легко продавили строй сирийцев, смешав силы противника.
Давид повел свои главные силы колесничих и копейщиков с одной стороны, а с другой конница Наарая. Это был разгром, и сирийцы с филистимлянами дрогнули. Все побежали, спасаясь от избиения. Рекан пересел на лошадь и попытался бежать, но один из всадников Урии кинул аркан и Рекан упал на землю. К вечеру сражение закончилось полной победой царя Акана и Давида.
Но торжество Акана длилось недолго. При поддержке князя Гата Ахиша Рекан и Гадорам получили свои наследственные владения. Каждый князь получил право именоваться царем, а Газа утратила свое превосходство. Давид знал что, усиливая Гат, он создает себе врага, но сейчас он не мог поступить иначе. Необходимо было ослабить Газу, поскольку Акан не смириться с падением первенства.

Двадцать шестая глава Хорайя – начало смуты

Царь Шешай возвращался из похода на филистимлян. Он выполнил свой союзнический долг перед царем Давидом и теперь возвращался в Явнеэл. Много мыслей одолевали царя, и не знал он как ему поступить. Царство что создал Хадад, исчезло, и Шешай сохранил лишь малую часть.
Советники его отца часто смотрели на него с осуждением, видя в нем порой нерешительность. Он пытался ставить рядом с собой опытных советников, чтобы опереться на них, но это приводило лишь к соперничеству, а его стремление сблизиться с филистимлянами и принятие их законов и обычаев лишь усугубляла ситуацию в царстве.
Князь Маон все больше становился независимым, заключал договора с Экроном и Гезером и увеличивал военную силу. Все это наводило на нехорошие мысли. К тому же когда привезли всю добычу, вывезенную Хададом, Маону выделили лишь жалкую малую часть. С Маоном нужно было решать вопрос и как можно скорее.
По возвращении Шешай призвал лишь самых близких. Цалмунна верховный советник, Сисара сын военачальника Сисары погибшего с Хададом и Резон ближний советник. Шешай всегда недолюбливал Маона, а с тех пор как он поднял Фимну и набрал военной силы, появилась веская причина разобраться с независимым князем.
Советники давно уже наговаривали царю на строптивого князя. Цалмунна имел земельные наделы в разных местах и не желал контроля со стороны других князей. Резон стремился избавиться от всех наследников престола, чтобы взять под контроль царя. Поэтому их речи сильно не совпадали с речами Сисары не раз гостившим у князя Маона.
– Опасный этот Маон, – говорил Цалмунна, – Набрал силы военной много и прибирает под себя все города в долине. Макац стал уже торговым городком, где его люди сидят, на Гавафон давит. Так и до Гедеры дойдет.
– Хочу заметить, что Гавафон отказался от союза с этим Маоном, – заметил Сисара.
– Мне этот Гавафон давно уже как кость в горле. Тамошние князья не шлют мне дань, и чем они лучше Маона. Все князья долины шлют мне дань, а эти нет. А Маон ведет себя как полновластный царь, где такого видано?
– Князь Гавафона не оспаривает власть царя, – вступился Цалмунна, – А Маон стал слишком независим и силен.
– Князем поставлен в Фимне Маон царем Хададом и наделен властью, – напомнил Сисара.
– Я не Хадад, – отрезал царь, – Я никого не ставил и не одобряю такого поведения.
– Мой царь, – вновь пробасил Цалмунна, – Много сил набрал Маон и вызывает недоверие.
– Напомню моему царю, что Маон брат царицы и близкий родич, он не имеет прав на наследование престола и ни разу не поднимал вопрос о царстве.
– То, что он сын от наложницы многие могут позабыть, а вот то, что я муж царской дочери все помнят. А можешь ли ты точно знать, что он не замыслил недоброе?
– Мой царь, – раздался сладкий голос Рецина, – Военачальник Сисара пил с Маоном вино и, наверное, знает его мысли.
Сисара смотрел свирепым взглядом на Рецина.
 – В любом случае сильный князь опасен, – подвел итог Цалмунна.
– И как же мы усмирим Маона, – спросил царь?
Цалмунна приосанился.
– Издай указ мой царь, что князь более не нужен в Фимне. Из уважения к воле царя Хадада ты мой царь оставишь ему владения достаточные для царевича, а военные силы вели распустить. В качестве наместника он получит еще земли и возглавит местный гарнизон. Отныне он обязан присылать подати как положено землям подчиненных царю.
– Не делай этого мой царь, – воскликнул Сисара, – Фимна его наследственное владение и оскорбить сына Хадада тяжкое преступление. Стоит ему объявить о защите своих прав и народ потянется к нему, и мы все кровью умоемся. Вспомни, сколько людей подержало Рекана, когда он объявил себя оскорбленным.
– Вот и посмотрим, что он задумал, – спокойно произнес Цалмунна, – Если он подчинится, значит, ты прав и он покорный владетель. А если поднимет мятеж, то и погибнет в этом огне.
– Сильный князь, защищающий наши границы со стороны Фимны нужен нам как друг, а не враг, – попытался Сисара все же отстоять Маона.
 – В походе против филистимлян я не заметил Маона, – хмуро произнес Шешай, – Он гоняет амаликитян и других разбойников и где его слава военная. Он не Хадад и никогда им не станет.
Стало ясно, что Шешай боится, что сын наложницы станет законный наследником престола, а дальнейшие слова Рецина показали кто главный виновник этой неприязни.
– Богатый город Фимна и много податей много собирать и с города и с купцов, – говорил Резон.
– Он князь Фимны и не станет платить подать как подчиненный слуга.
Цалмунна посмотрел на Сисару и холодно произнес:
– Для него это конец и никто ему не поможет. Неужели мы не справимся, с каким–то мелким князьком возомнившим себя равным царям.
Он вновь посмотрел на Сисару, словно спрашивая, готов ли он пойти против Маона, а затем, видя его нерешительность, сказал:
– Пошли гонца с указом, а следом пять тысяч воинов во главе с Зевулом моим сыном. Он справится с десятком, таких как Маон.
После совещания Сисара провел беседы с разными людьми, что могли пролить свет на интриги Цалмунны. Вскоре стало понятно, что Цалмунна готовит престол для своего сына Зевула, поскольку Шешай царь был слабый. Ахиман тоже был слаб и к тому же вел спор за пастбища с Зевулом. А вот Маон был опасен, имел славу воителя и мог предъявить свои права и люди подержали бы его.
Также Сисара начал подозревать, что Резон ведет свою игру. Все эти споры за пастбища, столкновения пастухов, угон скота имели четкий след. Цалмунна слишком занят устранением Маона что не замечает как против него затеяли смуту, имевшую явную цель устранение от царя.
Сисара решил наблюдать, понимая, что они начали смуту и вскоре спокойные дни закончатся. Маон не таков чтобы вот так просто отдать свое княжество.

Маон правил в Фимне как князь  и являясь сыном царя Хадада пусть и от наложницы имел большой вес среди пелетеев. Сделав Фимну посредником в торговле между Израилем и Филистимлянами Фимна начала богатеть. Он знал, что придет время, когда царь Пелетеев попробует убрать его и потому готовился.
Послание от царя Шешая он принял и легко написал ответ, где сообщил, что как князь и царевич он не признает право его убрать и больше он податей платить не будет. Расчет был на то, что уже осень и если долгой перепиской затянуть время, то по весне можно нанять людей среди сирийцев.
Поэтому известие, что Зевул уже на подходе было полной неожиданностью для него. Цалмунна  явно собирался прибрать к рукам богатый город и потому налет был внезапным. Маон собрав жену и людей а, также подняв верную тысячу своих людей, ушел по долине в Израиль.


Когда царя Давида известили, что в Вифлеем прибыл князь Маон с большим количеством людей, он этому не обрадовался. С царем Шешаем у него был договор, и вмешиваться в междоусобицу своего союзника он не желал. Пелетеи Давиду были нужны, чтобы контролировать филистимлян, но и сильный царь наподобие Хадада был уже не нужен, а как держать Маона под контролем он не совсем понимал.
 Он поговорил с Хушаем стоит ли помогать этому Маону.
– Маон князь сильный, – сказал Хушай, – И к тому же сын Хадада и люди его знают и уважают. Если начнётся усобица, то он может победить, но Зевул военачальник старый закалки, он воевал с Хададом, с ним Маону не справится. Однако Шешай царь слабый и всё идёт тому, что сильные князь его уберёт.
Давид однако ещё сомневался, стоит ли помогать Маону и спросил об этом Ахитофела. На что Ахитофел сказал:
 – Маон действительно князь сильный, но всё идёт к тому что Зевул станет новым царём и Маону с ним не справится, я бы посоветовал выждать чем окончится это дело и затем уже будем вести дела с тем кто станет там новым царём. А возможно мы просто нагнетаем панику и Шешай вполне способен контролировать своих слуг.
Давид решил принять совета Ахитофела и Маона не призвал в Иерусалим. Маон не получив помощи отъехал в Гат к царю Ахишу.

Зевул выехал на лошади во главе десятка своих ближних слуг. Его отец Цалмунна уже сорок лет служил царям Пелетеев, обрастая землями и богатством. Авторитет среди знати и народа был высок настолько, что все шло к тому, что когда Зевул станет царем, все примут это как должное.
Однако Зевул не забывал, что царя Шешая поддерживают многие знатные землевладельцы и военачальники, а также князь Ахиман был законным претендентом на престол. Маона он не воспринимал за соперника после его позорного бегства, ограбив Фирцу и окрестные селения, он вернулся в свое поместье, не желая, находится там.
В последнее время участились столкновения пастухов на пограничных землях с Ахиманом. Зевул видел в этом агрессию, усилившуюся после изгнания Маона. Видимо Ахиман опасается такой же участи.
Зевул окинул взглядом ближайшие рощи.
– Поохотимся сегодня в этом лесу, – сказал он.
Сотник его дружины покачал головой.
– Зачем злить лишний раз Ахимана. В последний раз, когда мы так повеселились, нам пришлось бежать как трусливым зайцам.
Зевул нахмурился.
– На нас напали с трех сторон еще и людей с рогатинами выставили, за это у меня к Ахиману особый счет. Поехали.
Они направились к роще. Когда до первых деревьев оставалось всего десять метров, прожужжали стрела и, воткнулась под ноги лошади Зевула. Он резко остановил своего скакуна. Из тени деревьев выходили вооруженные люди. Сам Ахиман был здесь.
– Остановись Зевул. Я не позволю больше нарушать закон. Отныне любой посягнувший на мои земли будет убит. И к тебе это относится в первую очередь.
Зевул пришел в ярость.
– Меня остановить вздумал, – грозно произнес он, – Да кто ты такой? Здесь везде мои земли а захочу и твою землю заберу. И ты ничего не сможешь сделать.
– Твоя земля, – вопросительно спросил Ахиман, – Здесь моя земля, ты кто такой Зевул. Слуга царский, а я из рода Хорай и мой побратим царь Хорайи. Ты же слуга и смеешь мне указывать, где какая земля. Лань выбежала из моего леса, и я имею право догнать ее здесь.
Зевул был оскорблен такими замечаниями, но не спешил затевать ссору. Потому спокойно заметил, что стрела убившая лань выпущена не Ахиманом.
– Ты мнишь себя родичем царя, но не смог убить эту лань. Моя стрела прервала ее существование и потому убирайся князек из моих владений и детишек своих захвати.
Это уже была насмешка, и Ахиман стиснул кулаки.
– Убирайся пес, – крикнул он, выхватив меч, – Пока я не велел прогнать тебя палкой как нерадивого слугу.
Зевул больше не мог сдерживаться от такого количества оскорблений. Он выхвктил меч и сухо произнес:
– Я никогда еще не слышал столько оскорблений и не потерплю больше. Ты князь из царского рода, но сегодня я опозорю тебя перед твоими людьми и поставлю ногу тебе на грудь. И возможно я пощажу тебя, но связанного в клетке отправлю к царю.
Ахиман выступил вперед и смотрел, как Зевул готовится к поединку. Против такого сурового и опытного военачальника у него мало шансов, но он не хотел отступать. Он внезапно кинул дротик в Зевула скриком:
– Я еще посмотрю, кого ты отвезешь в клетке.
Зевул не ожидавший такого шага, едва увернулся, и упал на траву под смех Ахимана. Теперь уже он пришел в ярость и, вскочив, напал на Ахимана. Сильный удар меча и Ахиман не устоял сам упал на землю. Вскочив он начал обходить Зевула, ища момент для удара и Зевул осознав, что легкой победы не будет, поворачивался, следя за Ахиманом. Он не хотел убивать Ахимана поскольку за это снимут голову и не видать ему царского венца.
Мечи зазвенели, выбивая искры, и противники не уступая друг друга, начали поединок. Зевул вновь выбил меч и Ахиман по инерции упал. Зевул рассмеялся и крикнул:
– Ну, все вяжите этого князька и в клетку.
Ахиман нащупав меч, бросился в атаку, и Зевул расслабившись в последний миг, заметил противника. Его меч уже летел в замахе на голову Ахимана но тот был быстрее и меч Ахимана вонзился меж ребер. Зевул как подкошенный упал на землю, и кровь растеклась по траве.
Ахиман смотрел на поверженного врага и на кровь, стекающую на землю. Он внезапно осознал, что пролив эту кровь изменил свою жизнь навсегда. Цалмунна не простит и будет мстить. Но теперь поздно отступать и первым делом послать гонца к Маону.
Двадцать седьмая глава Падение Гезера

Город Гезер находился на вершине гористой местности и господствовал над Царской дорогой из Сирии в Египет и дорогой из Хорайи в Иерусалим. Гезер получал экономические выгода от такого рас положения и потому филистимляне стремились держать его под своим контролем. Царь Бел взял Гезер и передал в управление своему брату Реу, позднее царь Акан отобрал Гезер у сына Реу Рекана и с тех пор он много лет провел в попытке вернуть свое владение.
Князь Гезера стоял на вершине крепостной башни и смотрел на дорогу из Иерусалима. Еврейское войско, не скрываясь, медленно подходило к городу, захватывая все укрепления встреченные по пути. Князь знал, что царь Давид в мире с царем Газы, но все же тревога одолевала его, и он велел закрыть ворота. Гонец успел покинуть город, прежде чем израильтяне осадили город.
Уже вечером прошли переговоры. Царь Давид показал договор о передаче города от имени царя Акана. На что местные старейшины показали другой указ от имени Акана где было повеление город не сдавать под предлогом того что Давид не выполнил союзнического долга перед царем Аканом.
Утром собрались перед развернутым над головами полотнищем. Оруженосцы поднесли военачальникам молодого вина, после чего начали думать, как город захватить. Давид говорил:
– Этот Акан очень подлый человек и даже выполни я все условия сделки, он постарался бы не только мне ничего не дать, но и возможно причинить мне вред. Такие как он уважают только силу. Поэтому до подхода филистимлян город необходимо взять.
Урия, ставший уважаемым военачальником, степенно поднялся и сказал:
– Очень крепкие стены у Гезера. Сколько его филистимляне брали, когда Хадад здесь сидел. Потери при штурме были очень большие потому Акан и не смог восстановить мощь своего царства. Потому и просил нас о помощи, и именно потому нам удалось ослабить его, восстановив в пяти городах царей, а не князей филистимских. Гористая местность и полный контроль над долиной делает его неприступным. Тут или измором брать или поискать выход на местную еврейскую верхушку. Впрочем, еще Саул брал такие крепости легко, несколько сотен лестниц, наваливаемся со всех сторон и прорываемся в город.
Иоав лишь снисходительно посмеялся.
– Ты Урия видимо совсем забыл, как воевал Саул. Идти по лестницам под стрелы противника это смерть для многих воинов. Я тоже хоть и юн был, но ходил в походы во времена Саула и такого не помню.
– Я сам полезу на стену и покажу, что стрелы гезерские мне не страшны.
Беная решил укоротить пыл Урии.
– Ты пойдешь на стену, в это верю. Но дойдешь ли ты до верха, и сколько при этом людей погибнет? Много ли пользы ты принесешь царю таким подвигом?
– Может и дойдет, – вмешался Авешай, – Пусть толкают лестницы. У нас стрелки хорошие быстро очистим стены от желающих биться.
После долгих споров решили стоять измором, выжидая, когда начнутся вылазки. Вот в это время и предполагали применить свой излюбленный прием и пробраться в город.

Князь Гезера слушал доклад своего военачальника.
– Захватили северную стену, но ворота не смогли взять, мы сверху разбили их таран. Они взяли первую линию укреплений, поскольку их стрелки не дают нам высунуться. Они хотят говорить, и я предлагаю мне самому провести переговоры.
Князь Ор подозрительно смотрел на Хурая. Этот Ефремлянин из Гааша был суровым воином и возглавлял ефремлян, но князь не доверял ему. В противовес евреям он держал при себе хананеев. Отдельно он держал и филистимян, полагая, что таким образом сохранит верность своих слуг.
Князь Ор был поставлен царем Аканом и много земель он приобрел, которые теперь разграбляются евреями. Еврейская верхушка держит всю торговлю и им выгоднее встать под руку своего царя и потому переговоры необходимо вести самому князю.
– Я сам встречусь с евреями. Собери мне почтенных старейшин города, может еврейский царь, увидев своих сородичей, одумается жечь город.
– Мой господин будет говорить со стены?
– Нет, выйду навстречу за стену.
Военачальник задумался.
– В таком случае соберу пятьдесят человек охраны опасно выходить за стену, где вас могут пленить.

Переговоры ни к чему не привели, но Давид и не надеялся на них. Ему нужно было обозначить свои намерения еврейской верхушке. Вскоре по ночам начали пробираться люди из города где старейшины хотели получше узнать о намерениях Давида. На третью ночь выбрался в лагерь военачальник Хурай и был проведен к Давиду.
– Мой господин царь, – говорил Хурай, – Князь Ор никогда не сдаст Гезер, он поставлен сюда царем Аканом и от этого ему большая выгода. Помимо моих людей город охраняют хананеи и филистимляне. Для еврейских старейшин выгоднее быть под царем Израиля, но воины князя не дадут им открыть ворота.
– Если дело только в золоте, то я дам тебе столько что ты не унесешь, – с усмешкой сказал царь Давид, – Я готов одарить любого в этом городе, если откроете ворота.
Хурай пригладил бороду и ответил:
– Если бы я не был заинтересован, то не пришел бы сюда. Золото твое я возьму, но не, потому что оно мне нужно. Подарки царя нельзя отвергать. Но главная причина в том, что мне как еврею противна сама мысль, что мной командует язычник. Я пришел сюда хоть и рискую, был повешенным на стене, если князь узнает об этом.
Давид повнимательней присмотрелся к Хураю.
– Вижу в тебе я храброго и смелого человека. Таких людей я обычно беру в свой дом и одариваю лучше любого царя. Открой ворота и ты станешь одним из моих смелых военачальников.

Как и было условлено, в дальней части стены было сброшено несколько веревок. Пока шел штурм трех участков стены, здесь было тихо и можно было залезть на стену. Сыновья Наарая возглавили операцию по взятию стены. Ахия лично отобрал сотню лучших молодых людей способных залезть на стену, а Ямин ждал сигнала с большим отрядом копейщиков.
Сотня человек, лезли наверх, в полной темноте рискуя очень сильно попасть в ловушку. Первыми полезли два десятка человек, чтобы убедиться в безопасности. Потом пошли остальные и последним залез Ахия. Построив своих людей, Ахия послал вперед первый десяток искать спуск вниз. Они дошли до спуска и спустились вниз, и теперь оставалось ждать Хурая.
Хурай шел, не таясь с большим отрядом воинов. Факелами они освещали себе путь. Ахия возник из темноты и Хурай с удивлением смотрел на них, поскольку было условлено, что подниматься они будут позже. Хурай раздражено смотрел на Ахию.
– Вы пришли раньше, это что недоверие ко мне?
Ахия внутренне усмехался. Хурай хочет стать победителем и получить почести от царя, но Ахия не желает зависеть от того кто может отступиться в любой момент. Хурай смотрел на темноту за спиной Ахии, становясь все более недовольным.
– Ты не один, мы так не договаривались.
– Договор был один, открой ворота.
Хурай все еще сомневался, пока не понял, что отряд состоит явно из сотни человек. Его люди оказались в кольце еврейских воинов, и теперь уже не было шанса отступить.
– Договор был свести человека царя с еврейскими старейшинами и провести переговоры о сдаче города, – угрюмо произнес он, – И еще много золота пообещал мне царь.
Ахия грозным шепотом ответил:
– Переговоры мы проведем и убедим быстро. Но ворота открыть тебе придется. Там люди ждут и до утра дело должно завершиться.
Хурай, наконец, сдался, поскольку понял, что его переиграли.

Переговоры с еврейскими старейшинами прошли быстро, и Хурай помог открыть ворота. Две тысячи человек под руководством Ямина вошли в город. Ямин пошел в сторону крепости, а отряд Ахии к дому князя Ора. В открытые ворота начали входить израильтяне, и прежде чем филистимляне узнали об этом, город был захвачен. Сам князь, узнав о происшедшем, сдался на милость царя Давида.

Царь Акан прибыл через три дня, чтобы защитить свой город, но понял что опоздал. К городу также подошел царь Ахиш с Реканом и Гадорамом. Царь Акан вошел с большой свитой лучших воинов филистимлян но, увидев, сколько здесь израильтян уже начал сомневаться стоило ли вообще входить в крепость Давида.
Царь Давид седел на престоле, а рядом сидели Ахиш, Рекан и Гадорам. Князь Ор сидел, неподалеку потупив взгляд. Царю Акану пришлось стоять перед Давидом как слуге, и потому он злобно произнес:
– Царь Давид, что такого могло произойти, что ты нарушил слово и поднял меч против меня твоего союзника. Ты, верно, послушал злобные речи Рекана и Гадорама моих врагов. Я знаю, ты держишь слово и не станешь причинять мне вреда в этой крепости. А иначе твой бог покарает тебя. Меня искренне огорчает тот момент, что мы стали неприятелями. И я готов сделать все возможное, чтобы царь Давид снова стал мне братом.
Давид внутренне усмехался речам подлеца и убийцы Акана но ответил достойно.
– Я готов исправить это недоразумение и вновь стать братом царю Акану. Как ты помнишь наш договор, то Гезер должен был перейти под руку царя Давида. Но этого не произошло и мне пришлось прийти самому и  выяснить причину нарушения договора.
Царнь Акан был удивлен, он уже и забыл это добавление к договору. А теперь и сил нет, чтобы одолеть такой союз своих врагов.
– Договор не был исполнен. Мои враги теперь носят титулы царей и сидят рядом с царем Давидом. Я же стою как какой–то слуга. Раз договор не был исполнен, то этот город не может подчиняться Давиду.
Давид ответил:
– Договор предусматривал мир и сейчас я это вижу. Но я готов согласиться на самоуправление в Гезере. Если же этого не будет, то я оставлю здесь гарнизон, и город все равно будет под моей рукой.
Акан понял, что Гезер потерян для него, и решил согласиться.
Это было полное поражение Газы как гегемона, и Акан согласился предоставить Гезеру полное самоуправление. Он уезжал из Газы в полном опустошении и дал себе слово найти способ уничтожить царя Давида.

Двадцать восьмая глава Двор царя Давида

Давид принял омовение и, сменив одежду, прошел поклониться Господу. После молитвы и вечернего жертвоприношения Давид поужинал в кругу своих сыновей Амнона и Авессалома. Двенадцатилетний Амнон уже считал себя взрослым и не раз просился в поход. Авессалом был младше, но тоже слушал с интересом о царях филистимлянах. Адония сидело рядом с Авессаломом и, будучи погодками, они больше были дружны, чем с Амноном который открыто, говорил, что он старший сын и наследник царя.
Давид не одобрял этого, но советники и его жены настаивали на выборе старшего наследника, поскольку царь часто сам отправлялся в военные походы и мог оттуда не вернуться. Поэтому Давид принял решение отправить в тридцатитысячный корпус Амнона, что находился на границе с филистимлянами.

Собрав своих сыновей в вечернюю прохладу на крыше своего дома, царь часто рассказывал о днях скитаний. Амнон как старший слушал внимательно и строго посматривал на младших братьев. Авессалом смотрел на брата с легким выражением неприязни и Адония также насмешливо смотрел на потуги брата показать свою власть. Шефатия, Итреам, Ивха;р, Элишу;а, Нефе;г, Я;фия, Элиша;ма, Элья;да и Элифеле;т сидели вокруг царя и с интересом слушали своего царя отца. Рядом с царем сидела еще совсем юная Фамарь, любимая дочь, для которой он каждый год дарил самое красивое платье.
– Неужели царь Саул кинул копье трижды, я бы уже после первого раза решил, что стоит опасаться такого человека, – это произнес Авессалом.
– Я был не царевичем Авессаломом, – с улыбкой ответил Давид, – А слугой царя и хотя был помазан на царство пророком Самуилом, но путь мой был долгий. Я мог бы убить Саула, просто перехватив копье. И Господь отдавал мне его дважды: сначала в пещере, а потом в шатре, где Господь навел на всех его людей крепкий сон.
– А может, стоило его убить, – спросил Адония, – От стольких неприятностей ты мой отец избавил и себя и твоих людей.
Давид часто ловил себя на мысли что порой он слишком милосерден и, отдавая приказы на истребление большого количества людей, просил у Господа прощение. И его люди часто не понимали такого отношении к врагам и вот и его сыновья не понимают такого отношения.
– Господь дал нам всем жизнь, и никто не вправе ее отбирать. Господь забрал жизнь Саула и я не стал проливать его кровь. Мне приходилось порой отдавать приказы о пролитии крови, но брата еврея я не буду лишать жизни без причины.
 Давид говорил много ценных мыслей, делясь своим опытом, и надеялся, что его сыновья не станут совершать те ошибки, которые совершил он. После беседы с сыновьями он писал, псалмы и пел вечерами песни, играя на арфе.
Из всех своих жен Давид очень ценил Авигею. Все браки, которые он заключал, были либо вынужденные, либо были заключены ради каких либо политических или экономических выгод. Авигея была первой женщиной после Мелхолы к которой Давид испытал искрение чувства и она стала для него опорой и советником в самые тяжелые времена.
В вечерние часы Давид часто ужинал именно в кругу Авигеи,  а также жен ставшими матерями вероятных наследников Ахиноам матери Амнона, Хаггит матери Адонии и Маахи матери Авессалома и Фамарь. Было время, когда рядом с царем сидела Мелхола и редко такие встречи заканчивались мирно. Мелхола требовала полного подчинения всех жен царя и особое отношение к своей персоне.
Давид вновь загрустил, вспомнив свою первую любовь Мелхолу и то, как плохо они расстались. Год заканчивался хорошо, филистимляне были смирены и не скоро начнут угрожать Израилю. В Израиле начался бурный рост торговли, земледельцы снимали уже не один богатый урожай и благосостояние самого царя сильно увеличилось.
Советник Ахитофел зашел после ужина к царю и отчитался о состоянии дел в Гезере. Давид вспомнил разговор с Хушаем который советовал подержать Маона в его претензиях к царю Шешаю и спросил:
– А как там дела у Пелетеев? Мне все же кажется, зря мы не подержали Маона. Я слышал, у них там опять какие–то смутные дела творятся. Царь потеснил своего родича, и уже произошло кровопролитие.
У Ахитофела был верный человек при царе советник Резон который за золото поставлял информацию и сеял смуту в царстве. Поэтому он и не подержал Маона, поскольку не видели в нем силу способную что–либо сделать.
– Мой царь у меня очень хорошие источники и могу сказать, что царь Шешай крепко сидит на престоле и всего лишь устраняет опасность. Нам не стоит туда вмешиваться, особенно учитывая, что у вас договор именно с царем Шешаем. Надо было этого Маона в цепи, и передать Шешаю.
Давид лишь усмехнулся и, покачав головой, сказал:
– Он князь изгнанный со своей земли и кроме того я помню как сам был в изгнании и в каждом городе меня гнали палками как бродящегося пса. На меня объявили охоту и гнали как дичь. Я скрывался в пустыне, но даже там меня предавали и снова изгоняли. Я не трону Маона в память о моем бегстве.
Ахитофел решил сменить тему разговора, поскольку почувствовал раздражение царя. Он склонил голову и тихим голосом произнес:
– Мой царь очень раздражителен. У моего господина давно очень редко бывают его жены. Моему господину хорошо бы завести наложниц. Царь не может иметь так мало жен. И я могу порекомендовать юную девушку, которая очень красива и умна.
 – Ты так говоришь, как будто близко ее знаешь, – с подозрением спросил царь.
– Да мой господин я ее хорошо ее знаю. Это моя внучка и зовут ее Вирсавия. Если вы позволите выдать вам в жены мою внучку, то окажете мне высокую честь.
Давид устало смотрел на склоненного Ахитофела, и раздражение поглотило его полностью. Ахитофел весьма умен и советы его Давид очень ценил. Но в тоже время Ахитофел поднявшись от слуги до советника, лез вверх, не разбираясь в средствах, и готов был порой дать любой совет даже  откровенно подлый. А поговорка «спросить совета у Ахитофела тоже, что у Бога» была явно придумана сами Ахитофелом.
– Ты Ахитофел видимо забыл, что мои жены это союзы с важными представителями крупных землевладельцев либо правителей. Лишь Ахиноам и Авигея жены моей юности. Но твою внучку я одарю, она станет женой очень уважаемого человека.
– Это честь для меня, – поклонился Ахитофел и вышел.
Потом Давид видимо что–то вспомнил и спросил:
– Остался ли кто–нибудь из рода Сау;ла? Я сделал бы для него что–то доброе ради Ионафа;на.
Ахитофел задумался.
– Был у Саула управляющий по имени Цива, можно его спросить.
– Найди и приведи его ко мне.
По пути в свой дом Ахитофел мерно покачивался в ложе, которое несли восемь носильщиков. Он так много сделал, чтобы подготовить свою внучку, но царь отказал. А теперь еще и выдаст ее за своего слугу и тогда уже ничего не изменить. Все его планы рушились, и Ахитофел в очень сильном раздражении ломал голову, как исправить ситуацию.
Ахитофел нашел Циву и через седмицу привел его к царю.
Цива поклонился царю.
– Ты Ци;ва?
– Да, я, твой слуга, — ответил тот. Царь спросил Ци;ву:
– Остался ли кто–нибудь из рода Сау;ла? Я сделал бы для него что–то доброе, как делает Бог.
Ци;ва ответил царю:
– Остался сын Ионафа;на, хромой на обе ноги».
– Где он? – спросил царь.
– В доме Махи;ра, сына Аммиэ;ла, в Ло–Дева;ре,  ответил Ци;ва.
Давид распорядился, чтобы слуги привели сына Ионафана к нему.
Мефивоше;т, сын Ионафа;на, внук Сау;ла, пришёл к Давиду. Он был хромым на обе ноги и опирался на костыли, тем не менее, он упал на колени и поклонился до земли. Давид велел слугам помочь ему встать и обратился к нему:
– Мефивоше;т!
– Твой слуга перед тобой, – ответил тот.
Давид сказал:
– Не бойся, я сделаю для тебя что–нибудь доброе ради твоего отца Ионафа;на. Я верну тебе все земли твоего деда Сау;ла, и ты всегда будешь есть за моим столом.
Тогда тот поклонился и сказал:
– Кто такой твой слуга, что ты обратил внимание на дохлую собаку вроде меня?
 Царь послал за Ци;вой, слугой Сау;ла, и сказал ему:
– Всё, что принадлежало Сау;лу и его семье, я отдаю внуку твоего господина. Ты со своими сыновьями и слугами будешь возделывать для него землю и собирать урожай, чтобы у домашних внука твоего господина была еда. А сам Мефивоше;т всегда будет, есть за моим столом.
Ци;ва сказал царю:
– Твой слуга исполнит всё, что велел мой господин, царь.
Мефивоше;т привел своего маленького сына Миху к царю и тот подарил ему Лук и стрелы.  Для Мефивошета построили дом в Иерусалиме рядом с царским и на ужин царь всегда его звал если не уезжал из Иерусалима.

Через несколько дней Давид устроил небольшой прием для своих избранных тридцати военачальников. Наарай сидел рядом с Урией и слушал, как Иоав говорил о ходе сражения. Урия смог провести большой отряд на стену под прикрытием лучников. Никто не верил в его успех, но именно он взял внешнюю стену.
– Когда Урия это предложил, я подумал было что это самоубийство, – говорил Иоав, – Но теперь я вижу, что ты не зря находишься здесь среди царских военачальников. Я очень рад биться с тобой плечом к плечу.
Урия встал и поблагодарил Иоава за теплые слова.
Давид все это внимательно слушал.
– Ты Урия пришел служить еще Саулу, – сказал он, – Ты, будучи хеттом, принял обрезание и служишь вместе с нами Господу. Ты ходишь на войны Господа вместе с нами. Но одного тебе не хватает, жены еврейки. И у меня есть для тебя красивая девушка, которая сочтет за честь стать женой такого знаменитого военачальника.
Он повернулся к Ахитофелу.
– Ахитофел я нашел жену твоей внучке Вирсавии. Отдашь ли ты ее за Урию Хеттеянина. Такой храбрый и смелый зять будет хорошей опорой для твоей внучки Вирсавии.
Ахитофел застыл. Отдать ту, на которую он так надеялся за какого–то хетта, а он так надеялся породниться с царем. Старший брат Давида или его сыновья вот была его цель, и Ахитофел уже давно искал к ним подходы. Все рухнуло в миг. Но отказать царю, он не мог.
– Да мой царь, это честь для меня.
– Ну что скажешь Урия, возьмешь в жены Вирсавию.
Урия встал и поклонился царю.
– Спасибо мой царь, ты оказал мне честь. И тебе спасибо Ахитофел что отдаешь за меня свою внучку Вирсавию.
Ахитофел встал и произнес:
– Вирсавия еще юна и потому прошу царя дать год на приготовление к свадьбе.
Давид этому удивился, но решил что год это не так долго.
– Хорошо Ахитофел через год я жду твою внучку в дому Урии. А тебе Урия я выделю участок напротив моего дома. Построй себе там дом.
Урия вновь поблагодарил царя.

Наарай и Урия решили вечером прогуляться по городу. Наарай весело говорил:
– Теперь ты Урия окончательно стал царским военачальником. В особом почёте у царя, и я смотрю, Хурай стал, как и было обещано военачальником, и я не сомневаюсь, что будут и другие кого царь почтить особым статусом.
Урии было не так весело, он произнес:
– Мне не понравилась реакция Ахитофила, я неплохо разбираюсь в людях. Я видел, как он побледнел, когда царь предложил отдать эту девицу мне в жёны. Я не могу отказать царю иначе бы отказался от такого родственника и то, что год на приготовление Ахитофел попросил это тоже многое говорит.
Наарай помолчал и тихо добавил:
 – Ты прав Ахитофел очень хитрый и коварный человек. Я ему не доверяю, жду времени, когда царь поймёт что лучше такого человека держать на расстоянии. Из одной из походов я привёз моавитянку, мы научились служить ее Господу и приняли как дочь. Так этот Ахитофел просил её себе в жёны явно намереваясь породниться с нами, но я отказал ему и отдал её своему сыну Ямину. Старший мой сын взял в жёны дочь Авнера по настоянию царя видимо таким образом он ослабляет позиции дома Саула. Ахитофел часто бывает в доме Элиава, и я не сомневаюсь, что Вирсавия предназначалась одному из его сыновей.
Урия тяжело покачал головой и, поджав губы, глухо произнес:
– Не нужна мне эта Вирсавия слишком много интриг вокруг неё. И Ахитофел этот с ним будет много проблем у меня. Если всё–таки брак этот состоится, увезу её в свой дом и ограничу общение с этим Ахитофелом чтобы не участвовать в его интригах.
Наарай очень надеялся, что у его друга всё получится и всё же в воздухе витало ощущение беды. Он чувствовал что игра, которую затеял Ахитофел, обернётся большой кровью.

Через несколько дней Урия получил от гонца приказ явиться к царю. Он решил зайти вначале к Наараю и увидел во дворе у него большую суету. Было видно что Наарай собирает караван для путешествия. Обнявшись, они прошли в прохладную горницу. Урия оглядывая большой дом Наарая, сказал:
– Хороший дом у тебя военачальник. И семья большая, что еще нужно для счастья. Жена у тебя добрая, но одна, неужели нет желания взять еще жену.
Наарай рассмеялся.
– Ты Урия сам без жены с двумя наложницами. Почему интересно ты так и не взял жену себе, царь не просто так обеспокоился тобой.
Урия ответил не сразу.
– Есть у меня две наложницы и этого достаточно для воина.
Наарай решил сменить тему разговора и сказал:
– Ахия был в доме царя  и кое–что узнал. Умер царь Аммонитян Нахаш и царь собирает почтенных старейшин, чтобы выразиться соболезнования сыну Нахаша Хануну.
Урия был удивлён и спросил:
– А причём здесь мы. Пусть отправляется послов, это дело обычное.
Наарай пояснил:
– Путь дальний и опасный. К тому же Аммонитяне не всегда были нам друзья были. Отец Нахаша выколол глаз каждому мужчине и последними были жители Явеша. Саул убил этого Нахаша и его сын помнил об этом и потому укрывал родителей Давида. Сейчас, когда израильское царство стало таким большим и сильным они могут воспринимать нас как вероятного противника, поэтому послов необходимо охранять. Проводим их до Явеша а дальше приставлю к ним своего сына Ямина этого будет достаточно для их безопасности.

Давид разговаривал с Ахитофелом.
– Царь Аммонитян был очень добр ко мне, когда укрыл моих родителей. Сначала они были у моавитян но Нахаш предложил их укрыть у себя и ни разу не было у мене предлога усомниться в том что он может их выдать Саулу. Я понимаю что это было не бескорыстно и отец Нахаша которого тоже именовали почтенным именем Нахаш свирепствовал в Галааде и выколол глаз каждому мужчине и оставались только жители Явеша, а Саул спас жителей города и убил этого Нахаша и, несомненно, сын его помнил об этом. Но даже став царём у меня не было причины думать плохое об этом Нахаше, он не поддержал Моав и Эдом когда мы воевали с ними, а потому я хочу продолжить хороший соседские взаимоотношения с Аммонитянами.
Ахитофел выслушав царя, поклонился и сказал:
– Я понимаю вашу заботу о будущем нашего царства Израильского и взаимоотношениях с Аммонитянами. Я подберу уважаемых старейшин, а также подарки царские для Хануна. Не будет лишним дать охранное сопровождение для этих старейшин.
Давид согласился.
– Да дорога дальняя, я уже послал письма Урии и Наараю, пусть проводят наших послов до Явеша.

Двадцать девятая глава Посольство в Аммон и его последствия.

По бескрайним равнинам восточных земель за Иорданом шёл караван. Грохочут повозки, которые тянут быки, на ослах едут купцы и снуют туда–сюда погонщики на мулах. В городе Пальм Наарай и Урия остались, и дальше уже Ямин возглавил караван. Переправившись через Иордан, они вступили в восточное нагорье, но плутать по равнинам не пришлось. По хорошей дороге они добрались до Хешбона, и дальше уже их путь шёл по Царской дороге. В городе Элеале который когда–то принадлежал моавитянам а теперь здесь хозяйничали аммонитяне, их задержали и царские послы отправились дальше одни.
Часть городов на восточных равнинах ещё со времён Саула контролировали аммонитяне. Ямину был известно, что это город был построен рувимлянами но после падения Моава аммонитяне захватили этот город. Город встретил их неприветливо, на торговых базарах еврейские товары сильно занижались в цене, за право торговать постоянно требовали подарки.
Ямин прогуливаясь по городу пытался увидеть хоть что–то от евреев и не находил этого, но объяснение этому было простое, город долгое время был под властью моавитян. Прогулять вдоль городских стен он видел, что за ним постоянно наблюдают и не ошибся в своих подозрениях, когда купец Иуда выговорил ему:
– Ты ходишь по городу так будто готовишься его захватить. Ты наведёшь беду на нас всех.
Но Ямин ответил:
– Я должен знать город, на случай если нас ждут неприятности.

На всех базарных площадях уже ползли слухи, что после Моава следующими будут Аммонитяне и люди ходили посмотреть на грозных еврейских воинов и разговоры о возможном вторжении звучали всё громче. Аммонитяне на арамейском наречии расспрашивали погонщиков людей Ямина, и они с удовольствием рассказывали, как воевали с филистимлянами, покоряли моавитян и эдомитян и что Господь отдал все земли в руки своего избранника Давида и никому не укрыться от его грозной руки. Через несколько дней купцов и их погонщиков арестовали и заперли в темнице лишь Ямин и Иуда не попали в темницу. Иуда узнал об этом заранее и предупредил Ямина, чтобы тот укрылся. Сам Ямин поспешил в Равву сообщить обо всём царским послам.

Царь Ханун только вступил на престол и столкнулся с независимостью князей, которые вовсе не желали подчиняться молодому царю. Основная причина была в том, что мать Хануна была арамейка, а любимцем князей был его сын от аммонитянки, это вызывала враждебность среди князей и, потому он опасался выезжать куда–то помимо Раввы.
Основные города Аммонитян располагались в долине потока Иавок вокруг которого находились холмистые нагорья. Но в эти земли царь не приезжал, опасаясь интриг от своей матери и жены и поддерживающих его князей. Даже в своём доме он боялся тёмных углов, переходов, темноты своих покоев и постоянно видел опасность вокруг себя.
Он находил для себя отдых в охоте и пытался отрешиться от проблем, выезжал на охоту с большой свитой, поскольку опасался, что назад его просто не пустят в город. Но и на охоте постоянно опасался случайной стрелы или отравленного кинжала, постоянно посещал храмы своих богов и искал утешение здесь.
Услышав о расправе над еврейскими купцами, он пришёл в ярость. Князья смотрели на него с осуждением, перешёптывались, они стремились защитить не просто своего, но свои права и свою независимость от царя.
Молодой сын царя по имени Ахар решительно сказал:
– Мой царь, твой гнев не оправдан. Эти люди высматривали наши слабые места и потому они получили по заслугам.
Тут уже царские князья начали говорить.
– Давид шлёт своих шпионов, а мы должны это терпеть.
– Наши мечи проржавели из–за дружбы с Давидом, твой отец ни разу не ходил на Израиль в походы.
– Всех еврейских лазутчиков необходимо придать смерти.
Царь Ханун был в смятении, аммонитяне действительно давно уже не воевали с Израилем, мир с царем Давидом приносил гораздо больше пользы, но алчность князей не видела этого, они очень хотели ощутить времена Нахаша. Они забыли, как отец царя Нахаша был разгромлен Саулом.
А вечером пришли послы и, хотя царь всё ещё надеялся разрешить ситуацию, но лица их были суровы, они не поклонились ему и говорили жёстко, чувствуя за собой силу царства Израиля.
– Я говорю от имени царя Давида, вы разграбили караван купцов под защитой царя Давида и пленили слуг Давида. От имени царя Давида мы требуем всех слуг освободить, разграбленное имущество вернуть.
Царь не ожидал такой наглости от каких–то послов. Заметался взглядом, смотрел то на князей, то на своих сыновей и видел презрение в их глазах. И тогда призвав имя своего Бога, он отдался в его волю. Он махнул рукой, и стражники схватили посла, в глазах которого появился страх, он лично спустился с престола и подошёл к нему, схватив нож он схватил его за бороду и отрезал её а затем, передав нож стражнику указал рукой на пояс и роскошный халат был также острижен по самый ягодицы.
Зло, усмехаясь, он, кинул бороду в послов и сказал:
– Если ваш царь хочет стать остриженным, то пусть приходит сюда, мы найдем ещё ножи остричь и его халат.
Послов схватили, отрезали бороды и халаты и палками погнали из города. После такой вспышки гнева царь вновь ощутил подавленность. Он хорошо понимал, чем закончится для него вся это история с оскорблением послов. Он хотел вновь запросить ответа у гадателей, но времени уже не было придётся провести смотр войска и готовиться к войне.
Но он один с Давидом не справится и почему его отец не помог Саулу добить Давида. А теперь кто поможет ему справиться Израилем, если даже Филистимляне боятся его. Придётся просить помощи у Сирийцев они единственные кто ещё готов воевать с Давидом.
Царь начал отдавать распоряжения укрепить стены Раввы, осмотреть стены крепостей и посчитать, сколько людей он сможет выставить против Израиля, в связи с этим были устроены новые поборы с земледельцев, и недовольстве в народе усиливалось, многие открыто целыми семьями убегали в сторону Моава. Царь чувствовал враждебность своих подданных, но не мог найти успокоительных слов. В угрюмом молчании он приезжал мимо своих поданных в крытых носилках и на душе его было тяжело от дурных предчувствий.

Резон сын Эльяды прогуливался по саду, в который раз размышляя о будущем царства Цова. Хададэзер суровый царь Цовы получал дань от Хамата и Аммона. Царь Хамата Тои давно хотел отложиться от Цовы но не находил подходящей возможности а Резон возглавлял отряд наемников сдерживая от мятежей наиболее опасных слуг Цовы.
Царство что создал Хададэзер начало разваливаться и Резон это видел очень ясно. Союзники филистимляне разгромлены, как и сирийцы, посланные им на помощь. Новый царь Аммона Ханун развил бурную деятельность и не сегодня, завтра перестанет платить дань. Если дальше так пойдет, то Давид придет и сюда и захватит все земли.
А сейчас прибыли послы от аммонитян, царь Ханун публично оскорбил послов царя Давида и теперь просит помощи в будущей войне против Израиля. Резон видел все опасности, в случае если война коснётся земель Цова. Он решил обсудить всё со своим отцом Эльядой, управляющим домом царя.
Эльяда выслушал все его доводы, и немного подумав, высказал своё мнение.
– Я понимаю твои опасения, но мы ничего не можем сделать, это дело царя. Наш господин уже давно хочет присоединить царство Израильское и у нас есть союзники филистимляне, которые с удовольствием помогут и поэтому эта война будет успешной в этот раз именно для нашего господина.
Резон не согласился и высказал своё мнение по поводу того почему считает что всё будет гибельным.
– А я вижу всё иначе отец мой, аммонитяне давно хотят забрать свои города себе, за которые платят дань, а Хамат уже давно проверяет на прочность наши крепости и в случае войны они первые ударят по нам. Филистимляне уже не те, что были прежде. Они настолько сейчас ослаблены что побоятся выступить против Давида.
Эльяда согласился с Резоном, что возможно есть какая–то опасность. Но им стоит, прежде всего, помнить о послушании своему господину. Резон был с этим не согласен и поскольку возглавлял отряд из нескольких сотен наёмников, решил подождать, чем закончится эта война. И в случае поражения сирийцев сместить царя Хададэзера с престола и передать власть его сыну чтобы спасти царство Цова от того что произошло с Моавом и Эдомом.

Царь Давид принимал просителей, иудейских старейшин и других гостей его Дома. Ахитофел прошёл к престолу царя и наклонившись, тихо сказал ему несколько слов. Царь с изумлением посмотрел на Ахитофела и, повернувшись к заинтересованным гостям, произнёс:
– Мне часто говорят, что я слишком много пролил крови наших соседей, но вокруг нас враги и мы должны об этом помнить. Мне только что сообщили, что наши послы, уважаемые старейшины которых я отправил принести соболезнования царю аммонитян Хануму сыну Нахаша сильно опозоренны. Царь Ханун обрезал им бороду и халаты и с позором палками и камнями прогнал их из Раввы аммонитской. Мы можем послать новых послов и попросить извинений и откуп, но торопиться не будем. Если аммонитяне замышляют злое, то мы ответим адекватно. Я сейчас же пошлю во все племена, чтобы начали готовить военные силы на случай вторжения аммонитян, необходимо не допустить их даже до Иерихона.
Гости молчали, обдумывая то, что произошло, а царь встал и ушёл из приёмного зала. Он послал своих слуг пригласить на вечерний ужин некоторых военачальников и других людей, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию. Ахитофела же попросил, чтобы послы ожидали в Иерихоне, прежде чем их бороды отрастут, и послал им три перемены одежды.

Ужинать царь Давид предпочитал в кругу своих близких старших жен, его сыновей и приближённых которых он иногда приглашал разделить трапезу. В этот раз ужинал  царь Давид в окружении некоторых своих военных начальников, священника Авиафара, советника Ахитофела и в некоторых управляющих, таких как Адонирам, был также князь Элиав, поскольку военные действия, скорее всего большой тяжестью ляжет именно на Иудею.
Отужинав и приняв омовение, возблагодарили Бога, гости расположились на ложах поудобней вокруг низкого стола, на котором поставили несколько кувшинов вина, чаши и крупный сочный виноград в чашах. Царь Давид пригубил вино и начал говорить:
– Думаю, вам всем понятно, что война будет тяжелой, поскольку враг этот очень опасный. Я как мог, избегал столкновения с аммонитянами, поскольку по моим оценкам они будут не слабее филистимлян. А поскольку их не разделяют усобицы городов и всё подчинено, как и у нас, воля царя то прямо рядом с нами очень сильный враг, который может в любую минуту напасть на нас. Какие будут мысли по этой ситуации господа советники и военачальники.
Архитефил всегда говорил первым, поскольку как говорили, устами Ахитофела говорит сам Бог, а злые языки говорили, что это сам Бог советуется с Ахитофелом. Он, пригладив бороду, сказал:
– Мой господин царь как всегда прав аммонитяне очень сильный и опасный народ. К тому же есть союзники у них, например сирийцы Цова, а также царь Маахи и другие цари. Поэтому силы против нас втрое превышают то, что можем выставить мы и потому я готов поехать и разговаривать с царём Ханумом, но возможно придётся выплатить отступное и уступить города на той стороне Иордана, те что раньше принадлежали нашим племенам.
Такое предложение никого не устраивало, и Давид видел это по хмурым лицам и особенно Иоав негодовал и потому сурово произнес:
– Против нас стояли враги, которые загоняли нас в пещеры, но мы их разгромили и ослабили настолько что они боятся даже смотреть в нашу сторону. А сирийцев мы тоже били, и бить будем ещё неоднократно. А кто такие эти аммонитяне такие же, как и моавитяне и эдомитяне. Я лично поведу военную силу с именем Бога и докажу что аммонитян бить можно и бояться их не стоит.
Авишай поддержал брата и жёстко произнес:
– Мой брат прав нельзя бояться того что мы ещё не ощутили на себе и даже если будем в бегстве мы ещё не сломлены поскольку от филистимлян мы прятались в пещерах но смогли собрать в себе мужество и силы и загнать их обратно в их землю.
Начали высказываться и другие военачальники, подержавшие сыновей Церуи, а священник Авиафар заверил царя, что с именем Бога можно одолеть и более сильного противника.
Давид прояснил лицом и сказал:
– Я выслушал ваши мысли, и я понимаю опасения Ахитофела, но Авишай прав нельзя сдаваться только потому что нам кажется что эти люди очень сильные. Мы воюем с именем нашего Бога, и против него не устоит ни один из его врагов. Элиав, Беная и Адонирам останитесь, мы обсудим пропитание военных сил и где расположить лагерь военных. Также Авиафар останься ты вопросишь Господа о благополучном исходе этой войны.
Уже позже вечером, когда обсудили все вопросы и все начали расходиться, царь задержал Бенаю и спросил:
– Что скажешь ты Беная, У тебя же есть люди, которые находятся в Аммоне.
Беная задумался и ответил:
– Да господин царь есть у меня там люди, но информация эта неприятная мой царь. Может не стоит сейчас говорить об этом.
– Говори.
Мои источники говорят, что купец Иуда получил большой мешок серебра, и смог договориться, чтобы ваших слуг выпустили, по словам Ямина он предупредил его о нападении и спрятал в надёжном месте. То есть он знал что будет арест ваших слуг и более того по приезду он с этим мешочком посетил Ахитофела и ушёл уже без серебра.
Давид задумчиво смотрел на Бенаю начиная понимать.
– То есть ты хочешь сказать, что у Ахитофела есть там люди, которые присылают ему подарки, но неизвестно почему были оскорблены наши послы.
Давид решил об этом подумать. Ахитофел был ему очень полезен, но в последнее время стал очень сильно влиятельным и потому чтобы ослабить его давление Давид устроил этот брак с Урией поскольку хорошо понимал что внучку свою он явно хочет сосватать за него или за его братьев. Возможно, в этом и кроется интрига и Ахитофел надеется, что Урия погибнет в войне с аммонитянами. – «Надо будет поторопить Ахитофела со свадьбой и посмотреть, как он себя поведет», – решил Давид.
– Ну а что скажешь о единстве в царстве аммонитян, о союзниках и что нам поможет в этой войне.
Не задумываясь Беная, сказал:
– Союзники есть, но дадут они мало людей что касается сирийцев, то людей дадут только за деньги. Я лишь опасаюсь, что Хададэзер сам захочет сразиться с нами и тогда нам придётся иметь дело со всей его силой. У меня есть информация, что в город Медева стекается военная сила, в основном аммонитяне, но уже замечены сирийцы также люди и из других царств. В самом царстве аммонитян тоже нет единства. Во времена Саула аммонитяне были опасны. Но после того как он убил царя Нахаша у них началась усобица из–за слабости нового царя Нахаша. Одолев своих братьев, Нахаш младший долго собирал царство, терпя поражения от моавитян, а сирийцам платил дань. Новый царь Ханун уже заставил признать Хададэзера себя равным и явно метит отнять все сирийские территории. Но власть его слаба, поскольку землевладельцы имеют большое влияние и ограничивают власть царя. У них там две группы знатных землевладельцев, каждая из которых продвигает своего ставленника. Старший сын Ахар поддерживается землевладельцами, которые хотят дружбы с нами. Но мать царя поддерживает младших сыновей Хануна Рама и Ирама и её опорой являются очень многие знатные князья и землевладельцы. Дядя матери царевича Рама князь Хешбона Халкол тот самый, что лично отдал приказ об аресте наших людей, также он является военачальником в Медеве, именно с ним нам придётся иметь дело. Ещё из князей я бы отметил Беора из Рамы, его ставили сирийцы, но сейчас он перешёл на службу к аммонитянам сам еврей из колена Манассии и возможно нам будет полезен, поскольку если наши действия будут успешны он точно перейдёт на нашу сторону. В Медеве также сторонники произраильской партии и потому наш успех также может привести к падению этого города, поскольку князем там является моавитянин Этан.
  Давид пытался не забыть все эти факты то что ему изложил Беная и решил что аммонитян можно победить поскольку внутренней целостности у них нет но нужен сильный удар чтобы разгромить союзников а также подготовиться к тому что придётся воевать с сирийцами Цова. Именно поражение Цова которые могут дать военные силы аммонитянам и обеспечит победу над царём Ханумом.
– Пошли своих людей в города аммонитян. Я должен знать всё что происходит и кому можно сделать предложение о союзе также пошли в Дамаск людей, я должен знать, чем дышит Хададэзер.
– Всё исполню мой господин царь.

Когда Ахар зашёл в трапезную то увидел, что царь Ханун возлежит в окружении своих советников и ужинают жареным барашком, обмакивал в ароматный соус, запивая красным вином. Царь укоризненно на него посмотрел и сказал:
– Сын мы здесь не просто собрались поужинать, мы обсуждаем план военной компании против нечестивого царя Давида. Он пролил много крови, убил много людей и сейчас жаждет нашей крови, и мы призываем наших богов, обратить меч на его голову и его народ.
Но Ахар спокойно возлег за стол, подвинул к себе тарелку с мясом, налил вина и сказал:
– Я думаю, отец поторопились мы поступить так с послами не думаю, что они злоумышляли что–то это всё интриги некоторых владетелей которые хотят побольше себе земель завладеть и не понимают, что разбудили льва, который и не помышлял на нас нападать. А теперь мы находимся перед страшной угрозой полного порабощения.
Царь лишь посмеялся и сказал:
– Ты слишком всё преувеличиваешь, пока он собирает послов, пока думает, почему мы так поступили, будет посылать к нам новых послов. А может, пошлёт подарки, мы тем временем захватим Иерихона, затем прямым маршем дойдем до Иерусалима, до такого додуматься не смогли даже филистимляне. А когда мы присоединим землю израильскую и убьём Давида и его наследников тогда уже мы посмотрим насколько прочно царство Цова.
Ахар был, конечно, не уверен в том что всё получится именно так поскольку во многих городах жили евреи либо их сторонники и передавали всю информацию израильтянам потому об их планах станет известно очень быстро. А Давид он таких громил и потому здесь необходима мудрость, и нельзя торопиться в принятии решений. Он высказал своё предложение:
– Может, мы с ними договоримся, города, которые здесь на этом берегу перейдут окончательно к нам. Это плата за то что прислал к нам шпионов, пусть пришлёт нам большую откуп и тогда не нужно никому воевать поскольку исход войны – это всегда непредсказуемо.
Царь начал смеяться, похлопывая себя по бедрам ладонью и успокоившись, произнес:
– Я уже не хочу удовольствоваться этими городами. Мой дед хотел захватить Явеш, а я захвачу Иерусалим и стану править там. За тысячу талантов серебра мы наняли людей. В Медеве уже стоят тысяча из Това, двенадцать тысяч царя Маахи и из Бет–Рехова и Цова двадцать тысяч и все на колесницах. Наших там уже пятьдесят тысяч человек, но позже пришлем ещё столько же. Этого достаточно чтобы сломить любое сопротивление и по осени мы перейдём Иордан и ворвёмся в Иерихон, а затем осадим и Иерусалим.
Ахар задумчиво произнес:
– Ну, тогда позволь мне отец повести войска с именем наших богов я захвачу Иерихон.
Но, царь лишь покачал головой, его сын не нравился владетелям за мать еврейку. Сторонники матери царицы обвиняли его в миролюбии и симпатии к евреям. Царица мать выделяла как наследника царевича Рама, и князь Халкол был опорой царевича. Он пожалел, что рядом нет Резона. Этот молодой человек пришел к нему и стал его доверенный слугой, управлял Хешбоном, помог усмирить гордыню князя Беора когда тот решил поднять мятеж. Но затем мать царица убрала верных советников, поставив своих, Резона прогнала, и тот ушел к Хададэзеру, и настояла на передаче наследования царевичу Раму.
– Князь Халкол поведёт наши военные силы и захватит Иерихон.
Ахар всё понял, но спорить не стал, а царь, чтобы его успокоить добавил:
– Ты нужен мне здесь чтобы руководить теми военными силами, которые сюда прибывают.

Тридцатая глава Битва при Медеве

К войне с аммонитянами царь Давид готовился тщательно и не спеша. В этот раз они не просто ожидают нападение, но готовятся напасть сами. Аммонитяне сильны и у них есть союзники, поэтому всё необходимо было продумать. Давид всегда воевал с именем Господа, но не забывал, и посчитать, сколько он может выставить против своих врагов. Для предотвращения неприятности со стороны филистимлян он оставил тридцатитысячный корпус на западной границе. Однако филистимлянам он всё уже послал предложение выступить вместе с ним, но получил ответ, что это не наша война.
Давид понял, что необходимо в будущем всё–таки разобраться с царем Аканом и Реканом но пока не знал каким образом. Переговоры вёл Ахитофел, и видно было, что он не особо и старался.  Давид решил напомнить Ахитофелу, его обязанности сказав:
– Ты ведёшь очень хитрые интриги и получаешь подарки от аммонитян, уж не задумал ли ты предать своего господина. Смотри Ахитофел, если я увижу, что ты хочешь меня предать, то прогоню тебя со двора, помни об этом.
Враги опасны и они никак не заканчивались, он не желал воевать, но враги постоянно у него появлялись, и ему снова приходилось брать меч в руки и идти воевать и проливать кровь. Но Давид не боялся даже когда он сидел в пещере загнанный филистимлянами, он продумывал план их разгрома. С тех пор ещё больше убедился, что с именем Господа он сможет сделать любое трудное и опасное дело. Но даже будь у аммонитян в десять раз больше воинов, он знал, что не остановится, иначе его ждала гибель.
Давид поехал по племенам, везде шли подготовки военных сил к походу, в этот раз он понимал, что придётся задействовать все, что он может собрать. Он решил, что сто тысяч воинов отдаст под руку Иоава с этими силами он пойдёт на Медеву. Скорее всего, враги ждут осени, чтобы разграбить амбары и именно поэтому он поручил Иоаву выступить, как только сможет.
Сам Давид поехал в Бет–Шэан там провёл смотр военных сил и отправил с Хушаем ещё сто тысяч человек в Маханаим. Таким образом, он перекрыл пути с севера сирийцам и стал угрожать тем, кто стоял в Медеве. Ещё сто тысяч человек он оставил под руководством своих первых военачальников.
Также переговорив с Бенаей он поручил подкидывать в сторону аммонитян различные письма о том как будто бы сирийцы пытаются договориться с израильтянами а также что князья аммонитские также ведут переговоры с царём Давидом для того чтобы внести разделение в стан врагов.

Возвратившись в Иерусалим, он узнал, что его жены ведут себя очень беспокойно, доходило дело до сильных ссор. Обычно Авигея справлялась со всеми его женами. Но в этот раз видно было, что они сильно разделились во мнениях. А спор оказался такой, который даже Давид не ожидал, оказывается, они уже видели, что Давид не в прежней молодой силе и стали спорить, кто же будет наследником царства израильского.
Ахиноам спорила с остальными женами, что старший сын естественный наследник как принято у соседних народов. Однако Мааха не соглашалась, поскольку она дочь Талмая царя Гешура, а значит именно Авессалом более достойный наследник. Не отставала от неё и Хаггит, которая доказывала что Адония любимец военных и потому он несомненный наследник, поскольку царь первым делом должен вести войны Господа. А разве могут вести войны Господа совратитель Амнон или самонадеянный Авессалом.
Когда Авигея прямо ему сказала:
– Ты уходишь, чтобы вести войны Господа но именно ему ведомо вернёшься ли ты или погибнешь как Саул. Ведь все мы смертные кто же будет править царством, кто станет нашим господином над нами.
Для Давида такие слова были неожиданностью, ему было всего сорок пять лет, он чувствовал ещё силу в своих руках. Неужели смерть придёт и к нему. Всё внутри него восставала против этого, но два года назад ушёл из жизни его отец Иессей, и матерь его была очень больна, он даже взял её к себе в Иерусалим, чтобы обеспечить ей покой. Он был уверен, что смерть ещё далеко и не пришло его время.
Слуга расчесывал его волосы после омовения. Он пытался отвлечься, но тяжёлые мысли лезли в голову и он был полон смятения. Неужели придёт время, когда на престоле будет сидеть один из его сыновей и поведёт в битве его воинов. Неужели придёт время, когда Господь призовет и его, до этого момента он об этом не думал. Взглянув на отложенный гребень, он увидел несколько седых волосков, он задумался о будущем. Он стал размышлять о выборе наследника. Однако любой выбор мог посеять раздор среди женщин ещё больше.
Уже в Иерусалиме он узнал, что не стало его любимой Мелхолы, от которого он хотел иметь наследника и ещё больше погрузился в размышления, кому же из его сыновей быть наследником. И потому он сообщил своим женам что до сих пор наследника назначал сам Господь через своих пророков и потому наследником будет тот на того кого укажет Господь. Это только ещё больше посеяло раздор в доме, и Давид вновь уехал в Бет–Шэан проводить военные учения и следить за Дамаском.
Чтобы хоть как–то отвлечься от тяжёлых мыслей и наблюдений за раздором в семье он сосредоточился на будущей схватке с аммонитянами. Он устал от их склок и ссор, часто думал, почитать ли свитки Моисея, но не хотел этого, думал сочинять песни, но все мысли вы были заняты предстоящей войной и потому и псалмы не мог сочинять. Вспомнив про Урию, он послал указание Ахитофелу поторопиться со свадьбой, поскольку Урия ему необходим во время этого похода.

Слухи о появлении в Маханаиме большого войска наделал много шума среди аммонитян. В города потянулись повозки, стада животных, люди спешили укрыться за крепкими стенами, опасаясь большого вторжения. Царь Ханун не ожидал, что кто–то может быть умнее его, хоть, и вынужден был признать, что Давид враг опасный и всегда действует на опережение.
В городских воротах кричали и плакали дети, женщины закутавшись в платки, пугливо смотрели по сторонам, мужчины были грязные от пота и пыли, все стремились укрыться в Равве. Царь Ханун не мог спокойно спать, неужели Давид посмеет привезти своих евреев под стены Раввы. Неужели он всё–таки сделал ошибку, выступив против него. Своему войску он устроил смотр, однако опасаясь слишком метко пущенной стрелы, смотрел из бойницы в сторожевой башне, стоял в тени, и смотрел вниз. Рядом стояли его сын Ахар, верные телохранители и Резон который привёл с собой сирийцев и, по сути, снова вернулся к нему на службу.
Он смотрел, как по полю под рев трубы проходили всадники, колесницы, копейщики, все хорошо вооружённые. Разве может кто–то справиться с такими свирепыми войнами. Настроение было испорчено, когда ему протянули свиток, окинув бегло он, пришёл в ужас, задрожали руки, в голове появился туман.
– Откуда это, – спросил он.
– Перехватили лазутчика, он скрылся, но сумку потерял.
Если верить словам неизвестного сирийцы переписываются с Давидом, строят планы по мирной передаче власти евреям. Сильно обеспокоенный он пошёл на совещание с князьями и военачальниками, и он вглядывался в их лица пытаясь понять, кто же может предать и кому можно доверять.
– Слуги мои верные на нас идёт враг могучий и жестокий, сокрушивший и истребивший наших соседей, но мы сокрушим его. Во имя наших богов поставим на колени, чем сильнее враг, тем громче будет наша победа. Мы ещё будем пировать в Иерусалиме слуги мои.
Он говорил это и чувствовал, что это не то что они хотят услышать, но он не знал, что им сказать.
– У нас была слава, пока был царем Нахаш и был мир с евреями, а теперь нас ждет истребление.
Он наклонился готовый вскочить, всматривался в лица пытаясь понять, кто это такой смелый, но они не боялись его, спокойно смотрели, возможно, ждали причины высказать своё неповиновение его воле. Он бессильно опустился на престол, царский венец всё больше давил на него и он чувствовал, что вместе с этим венцом и голова его скоро упадёт к подножию престола. Он хотел сказать, что мы сильны, с нами наши боги, но его хриплый голос произнес другое:
– Я собрал вас для того чтобы узнать как мы встретим нашего врага.
– Господин царь, –  сказал Резон, – В Медеве стоит много наших воинов, любой враг который посмеет подойти, будет разбит, а если пойдем в Маханаим, перехватим его в дороге. Они будут утомлены переправой через Иордан, разобьём их, и если там будет Давид, то свяжем и привезём его к вам, и тогда делайте с этим царём что хотите мой господин царь.
Ханун лишь сейчас понял, что натворил своим безумным поступком. Если он потерпит поражение, то в Равву ему лучше будет не приходить, там его сразу же убьют чтобы поставить царем одного из его сыновей. Но возможно Резон прав и лучше всего сейчас пойти собрав все силы в Медеве и затем идти в Маханаим и разгромить там все войско уставшее после переправы.
Он слышал, как князь Ишбак говорит.
– Наши предки не простят нам, если мы позволим сделать с нами тоже что с Моавом или Эдомом. Надо выступить навстречу евреям перехватим их по пути и уничтожим любое войско.
Царь насторожился, Ишбак был слугой матери, а значит, доверие к нему нет. Халкол не согласился с Ишбаком поскольку лично планировал вторжение и захват Иерихона и не хотел идти в Маханаим, он уже мнил себя властителем Иерусалима и потому сказал:
– Зачем нам куда–то идти, всё войско соберём тут, и как только появится Давид, всех людей мы перебьём. Мой царь сосредоточил наши силы в Медеве и мимо нас они никуда не пройдут. Либо они сами дойдут до нашего лагеря, и мы их встретим.
Халкол был верным сторонником матери–царицы и потому то, что он говорил, было явно невыгодно царю Хануну и он пытался понять что предпринять и кому можно доверять, а может и Резон тоже стал предателем, кому же можно верить. Царь уже никому не верил но знал что если запереть в городах войска то ни один город евреи взять не смогут а сам же он тем временем пойдёт собирать остальные силы и закрепиться в Раме, а его врагам так будет труднее предать его, а если и предадут, то падёт один город, а царь будет знать кто же является предателем, а потом разгромив Давида, он уже разберётся всем своим врагами.
– Слуги мои храбрые в битвах и умудренные во время совета. Я благодарю Вас за готовность уничтожить царя евреев, я не сомневаюсь, что с такими воинами мы одолеем любого врага, но сражение в поле против Давида который одолел столько врагов это гибель для наших людей. Воинов мы распределим по городам, и они сломают о наши стены и я уверен, что вы отразите любое нападение на вас, я же отправлюсь в Раму собирать войска. И как только Давид окончательно ослабнет, и я подойду и прогоню его за Иордан. Именно тогда мы будем прерывать в Иерусалиме, мы пройдём его владение и разграбим все его города. Во Славу наших богов мы посрамим царя евреев. Он говорил столь бодро, что даже сам поверил в это. Его князья, военачальники поехали в крупные города, куда начал стекаться аммонитяне, Резон отправился в сирийский лагерь. Его сын Ахара всё же подошёл к нему с разговором.
– Мой отец мне кажется ошибкой сосредоточить войска по городам, все наши селения будут уничтожены, а люди скажут, что царь не пожелал защищать свой народ и они отступятся от своего царя.
Царь Ханун не мог сказать ему всего, что страшило его поскольку Ахар был храбрее его и потому не поймёт.
– Я уже всё сказал мой сын, и добавить мне нечего, но ты можешь поехать со мной.
– Я отправлюсь в Медеву и сам возглавлю войско, я не пожалею своей жизни но разгромлю евреев и лично поведу войско в Маханаим всё то войско что там стоит.
– Там находится князь Халкол и тебе не стоит находиться с ним рядом, ты поедешь со мной.


Резон прибыл в Медеву вместе с князем Халколом. Он был очень в плохом настроении, поскольку тактика выбранная царём Хануном была ошибочной. Необходимо было собрать все силы в кулак и идти через Иерихон. Распыление военных сил по городам давала преимущество евреям разорить землю аммонитян.
Не прошло и трёх дней как разведчики донесли, что через реку Иордан в районе Иерихона переправились большие военные силы израильтян. Помимо копейщиков там были как всадники, так и многочисленные колесницы. При подсчёте выяснилось, что военных сил не меньше ста тысяч человек и Резон был этому сильно удивлён. Он внезапно понял, почему Давид одержал столько побед, его военные силы превышали то, что могли собрать те же моавитяне.
Обсудив предстоящий план сражения, Халкол предложил сирийцам и другим союзникам выйти через южные ворота, обойти предстоящее поле сражение и зайти израильтянам с тыла. Резон понял что распылять с силой это чисто аммонитский способ ведения войны и кроме того эти подметные письма от которых царь так побледнел. Они были явно подброшены израильтянами, но возможно князья действительно договариваются с царём Давидом. Резон спорить не стал, он пошёл к своим тысяченачальникам и, отдав приказ они начали выходить из города.

Резон с дальнего холма наблюдал за приближение израильтян, двигались они неспешно, всадники на небольших лошадках распространились по всей территории, осматривая местность на наличие засад и укреплений. Медеву готовили к осаде, это был небольшой город, не предназначенный для ведения боевых действий. Резон ещё раз подивился насколько грамотно шли израильские воины и понял что это очень опасный враг, который победить будет тяжело. И всё же многочисленные колесницы, которые прислал Хададэзер, уже не раз давали победу. Аммонитяне тем временем вышли из города и, построились в несколько шеренг, ожидая приближения израильтян, сирийцы между тем показались, а рядом появились союзники из Това и Маахи. Иоав и Авишай ехали в боевых колесницах и не сразу обратили внимание на крики разведчиков и, увидев многочисленные войска, наступающие с юга, остановились.
Авишай посмотрел на наличие противника и сказал:
 – Это они хитро придумали, ну что брат встаем в оборону, встретив колесницы, выстави обозы и закидаем их стрелами.
Иоав смотрел внимательно на союзников аммонитян и отметил несколько деталей. Колесницы сирийцев были тяжёлые и управлялись тройкой лошадей на прямой местности как, например, в районе Евфрата либо в Изреельской долине или Филистимской низменности при хорошем разгоне. Они могли смять любое войско. В холмисто–гористой местности Израильского царства такие колесницы были громоздки и не имели той эффективности. Именно поэтому Давид покупал колесницы и лошадей у египтян и, хотя были попытки разведения лошадей тем же Наараем, но всего этого было мало.
Колесницы египтян были более лёгкими и манёвренными и предназначались для руководства военными силами, прикрытия копейщиков и преследования бегущих. Повернувшись к Авишаю, Иоав сказал:
 – Бери большую часть копейщиков, и идите на аммонитян я же пойду против сирийцев. Если сирийцы станут одолевать меня, ты придёшь мне на помощь, а если аммонитяне станут одолевать тебя, я помогу тебе. Давайте храбро сражаться за наш народ и города нашего Бога, а остальное сделает Господь.
Авишай сомневался, что это правильный план, но спорить не стал. Пятьдесят тысяч копейщиков опустив копья, начали наступать на аммонитян, посыпались стрелы, в ответ посыпались стрелы и камни аммонитяне плотнее сомкнули щиты, но меткие пращники поразили много воинов из первых рядов. Противники сошлись, копья застучали по щитам, стоны раненых и умирающих разнеслись по полю. Лучники не давали опомниться аммонитянам, стреляя поверх голов по задним рядам.
Между тем Иоав наблюдал, как начинают свой разгон тяжёлые колесницы. По полю шёл грохот от соприкосновения колёс с землёй, ревели сирийские трубы. Иоав обратился к своему оруженосцу и, велел ему возглавить лучших пращников вениамитян. Они славились тем, что попадали в конский волос и приказал остановить колесницы.
Вперёд выдвинулись отряды пращников и, подождав приближения колесниц, размотали, прощу и тяжёлые большие камни полетели вперёд. Резон наблюдал за ходом сражения готовясь пойти во второй волне колесничной атаки. Он увидел пращников, посмеялся, показывая пальцем, но затем улыбка медленно сползла с его лица. Возницы первых рядов вылетали из колесниц под копыта лошадей, колесницы становились неуправляемыми, начали уходить в сторону, сталкивались с соседними колесницами. Лошади дико ржали, кидались из стороны в сторону.
Идущие за первой волной колесницы также начали останавливаться, атака просто захлебнулась и все остановились. Резон слышал сказки о том, как молодой пастух пращей убил одетого в доспехи воина и до этого думал, что это всего лишь выдумка. Сейчас он убедился, что царь Давид, похоже, владеет пращой действительно хорошо и обучает этому своих военных.
Пока он думал, как обойти те колесницы, что остановились израильтяне, не давая, опомниться, атаковали. Лёгкие колесницы мчались мимо по полю мимо сирийцев и вели прицельный обстрел по сирийцам застрявших в колесницах, а следом за ними просачиваясь между колесницами и лошадьми, хлынули копейщики, копьями добивая тех, кто ещё был жив.
Первыми дрогнули люди Маахи и Товы и, бросились в бегство, сирийцы, также бросая всё, начали разбегаться. Резон, уже понимая, что бегство не остановить, он, потеряв половину военных сил и потому не было уже смысла дальше сражаться и, потому протрубив отступление, они бросились бежать подальше от Медевы. Аммонитяне, видя такое положение, бросились в город и многие погибли под стрелами.
Израильтяне не стали близко подходить к городу опасаясь камней и стрел и, отступили от города. Радостный Авишай похлопал Иоава по плечу и сказал:
 – Видел ли ты такое брат. Мы побили воинов царства Цова. Могли ли мы об этом вообще даже думать какое–то время назад. Это же самые непобедимые воины особенно на своих тяжёлых колесницах. Мы же их разгромили полностью.
Иоав встревожено смотрел на город, где укрыли аммонитяне, и был очень напряжён.
– Такое Хададэзер нам точно не простит, я думаю, будет война с царством Цова, а потому задерживаться здесь не стоит, а аммонитянами займёмся позже.
Авишай решил, что брат прав и потому занялись сбором пленных, добивали раненых, своих раненых положили на телеги, где походные лекари тут же прикладывали к ним травы, перевязывая раны. Отрядив пять тысяч человек сопроводить обозы, Иоав направился с Авишаем преследовать сирийцев.

Тридцать первая глава Поход в Сирию

После поражения бегства Резон ещё хотел уйти на царскую дорогу, но для этого надо было собрать остатки своего войска. Он велел трубачам постоянно играть сбор, надеясь, что люди его услышат и действительно какая–то часть его военных сил начало собираться к нему. Затем появились первые всадники вооруженные луками и стрелами, за ними появились колесницы, а значит, следом появится, и все войско Давида и сирийские войны дрогнули, они бросились бежать, пытаясь спастись. Как оказалось, они не рассчитывали, что бегство пройдёт по гористой местности.
 Колесницы пришлось бросить и спасаться в горах, израильские воины вооружённые только луками бежали следом, битва распространилась по всему нагорью и немногие смогли спастись бегством. А к вечеру Иоав решил прекратить преследование противника и велел трубить сбор и собрав обозы пошёл переправляться через Иордан и затем направился в Иерусалим.
Разрозненные группы разгромленного войска появлялись в разных городах Аммонитского царства, в Израильских городах и лишь немногие, в том числе и Резон смогли добраться до Дамаска. Весть о разгроме сирийского войска распространилась по всему Заиорданью от Аммонитского царства до реки Евфрата.
 До сих пор царство Цова было самым сильным и не знающим поражением, имя Хададэзера внушало всем страх и уважение. Теперь же задрожали даже самые сильные, а царь Ханун заперся в городе Рама, будущий Рамоф–Галаад, и боялся выходить из дворца, понимая, что теперь у него нет спасения. Хададэзер услышав о гибели своего лучшего войска, пришёл в ужас потому что понял что его власти пришёл конец.
Он послал своих слуг, чтобы они принесли ему голову Резона, но его отец Эльада предупредил его об этом и тот не пошёл Дамаск, а бежал Хамат. Вызвал к себе своего начальника Шоваха, он был бледен, но когда говорил, смотрел прямо в глаза пытаясь внушить страх своим военачальникам, чтобы тот выполнили его указания.
 – Собери всё что можешь, пошли люди за Евфрат, нам необходимо собрать такие силы, чтобы разгромить этого царя Давида. После того поражения которого нам он нанёс, имя Давида будут помнить все и потому я хочу чтобы все запомнили как он умирал и как умирали его лучшие воины. Но прежде всего, разберитесь с Хаматом. Я слышал, что там скрывается этот негодник Резон, поэтому собери всех в Хелам. Оттуда мы начнём поход на Израиль, пройдём его полностью, дойдём до Иерусалима разберём его по кирпичику, а царю Давиду я отрублю пальцы рук и ног, он будет сидеть у меня в клетке и умолять бросить ему хотя бы крошки которые не сможет поднять.
 Шовах поклонился и вышел, хорошо понимая, что сейчас это невозможно сделать, когда Хададэзер потерял свою славу. Но разобраться с Хаматом он вполне был способен, принести голову Резона тоже возможно. Возможно, когда царь успокоится, можно уже будет уговорить его начать договариваться с Давидом. Пусть заберёт себе аммонитян и царство Цова вполне способно существовать на равных с царством Израиль.

Царство Цова некогда очень маленькая территория с приходом Хададэзер за тридцать лет правления охватила как территорию Дамаска, так и распространилась за Евфрат. Хададэзер больше всего мечтал завладеть Изреельской долиной, и было время, когда его гарнизон стояли в Бет–Шеане и Асоре. Он сумел увидеть способных молодых людей Акана и Рекана которые торговали своей землёй и ради власти готовы были на самые низменные поступки.
Но не разглядел Давида, который из мелкого военачальника и беглого слуги смог подняться до царя Хеврона а затем и вовсе стал царем всего Израиля. Падение Иерусалима было поражением для филистимлян, потому что больше им не на кого было опереться в Израиле. А затем Давид захватил Бет–Шеан и Асор, изгнал сирийские войска и, хотя Хададэзер ещё несколько раз сталкивался с Давидом, поддерживая филистимлян, но терпел поражение.
 Пожилой царь Хададэзер в последние годы опирался больше на верных слуг, которые поддерживали на престоле слабеющего царя ради своего влияния и богатства. Быстрое возвышение Резона спутала всем планы, начались интриги среди придворных, цари почувствовали слабость и начали отделяться.
Жестокие действия Резона по подавлению мятежей привели к тому, что Хамат начал военные действия против Хададэзера. Царь Хададэзер очень надеялся, что Шовах справится с возложенной задачей, подавит все мятежи и разгромит царя Давида, который стал слишком силён. Он был очень подавлен и ушёл в сад, где музыканты услаждали его слух приятной музыкой, а слуга поддавал вино, к которому он слишком пристрастился в последние годы. Большое количество вина и приятная музыка сделали свое дело и царь Хададэзер уснул. Слуги осторожно перенесли его в спальню и затворили двери.

Шовах поставил лагерь возле Хелама. Это был город в горах, малодоступный: оттуда можно было спуститься лишь по двум дорогам и находился рядом с Хаматом, но царь Тои не испугался и вывел свои войска но они не спускались, изредка всадники, либо колесницы пробовали свои силы в поединках. Между тем царь Давид находился в Бет–Шеане и постоянно получал информацию от Бенаи и его агентов. Он знал, что филистимляне осадили Гезер но западный корпус и союзники Гатяне не давали филистимлянам пройти дальше.
Царь Давид решил, что больше не было смысла в ожидании и, Давид пересек Иордан и поднялся по равнине, протянувшейся у подножия горы, на которой возвышался Хелам. Шовах узнав, что евреи не испугались и ждали его на равнине велел спускаться. В это время Резон прибыл в лагерь Шоваха из Хамата и, добившись приёма у военачальника, предложил свою помощь.
 – Я сражался с ними, у них интересная тактика сражения. Колесницы там не всегда имеет преимущество, но у меня много лучников, я могу подавить пращников евреев.
Но Шовах прогнал Резона со словами:
– Уходи отсюда пёс, укрылся в Хамате, так и сидит там. После того как мы разберёмся с Давидом мы войдем в Хамат и голову твою мы принесём царю Хададэзеру.
Пренебрежение всех этих иудеев, находящихся внизу, держащих себя вызывающе, спровоцировало сирийцев и их союзников. Они ринулись в атаку. Но они могли спускаться лишь по одной из двух дорог, поперек нее Давид и поставил копейщиков и лучников. Теснота этих дорог вынудила сирийцев спускаться группами. Пробиться через плотные ряды копейщиков под ливнем стрел было не возможно. Сирийцы не выдержали и бросились отступать, решив обойти по другой дороге.
Шовах стремился вывести свои военные силы по другой дороге и выйти на равнину где у него будет преимущество в колесницах. Но Давид не дал ему собраться с силами. Нагнав его при выходе на равнину, Давид обрушился на него с яростью льва. Никто уже не помышлял о сражении, а только, о спасении. Шовах пытался пробиться к Давиду, но погиб, получив стрелу в глаз. На этом сопротивление закончилось и сирийцы, бросая оружие, сдавались. Но выживших было не много.

Неподалеку от усыпанного телами поля боя расположился лагерь израильтян. Колесницы трогать не стали, а лошадей отобрали самых лучших, таковых нашлось не больше ста. Остальным перерезали жилы, чтобы сделать их не пригодными для сражений. Давид решил привести к покорности царей за Евфратом, а затем уже все города до Дамаска.
Беная показывал примерную карту расположения городов и дорог к ним. Иоав тем временем говорил:
– Все города придется брать, поскольку никто так и не прислал своих послов. Мы все войско здесь положим и, аммонитяне после этого осмелеют.
Но Давид не согласился и, показав пальцем на камешек, сказал:
– Здесь Дамаск, возьмем его и войне конец.
Иоав все еще сомневался, но Давид велел свернуть лагерь и направляться к Дамаску. По пути никто на них не нападал, но иногда на горизонте появлялись всадники. Они подошли к Дамаску, и город их встретил мрачным молчанием.
При попытке подойти к городу на стены высыпали горожане и под радостные крики посыпались стрелы. А затем заревели трубы и со всех сторон появились вражеские воины. Иоав действовал грамотно. Велел поставить обозы кругом и стрелять по всадникам. Волны атакующих появлялись с разных сторон и, Давид хорошо понимал, что придется выйти и сразиться с ними, поскольку стрелы его людей не бесконечны.
Наконец сирийцы и аммонитяне пошли на штурм, пытаясь растащить повозки и впустить конных лучников и, в этот момент лучники сосредоточили обстрел, и вражеские копейщики, потеряв много людей, отступили. С приходом темноты казалось, атаки прекратятся, но посыпались огненные стрелы и Иоав кричал:
– Тушите огонь, лучники стреляйте по месту, откуда сыпется стрелы.
Стрелкам удалось подавить источник выстрелов, но лошади испуганные пожаром бросились в разрыв между обозов и исчезли в темноте. Иоав мрачно сказал:
– Запасов воды у нас мало, а завтра будет, скорее всего, сильный зной. И стрелы иссякают у нас слишком быстро.
Давид мрачно смотрел на нависающие в темноте высокие стены Дамаска и решительно произнес:
– Надо взять город иначе нам придется здесь туго.
Он повернулся к Иоаву.
– Расставьте дозоры и готовьтесь к отпору. Если у нас все получится, то готовьтесь войти в город, – повернувшись к Авишаю, он произнес, – Собери надежных людей и тихо пойдем к городу. Лучше всего обойти город к дальним воротам, где мало охраны.
Авишай посмотрел в темноту и, повернувшись, произнес:
– Да лучше к дальним воротам там нас точно не ждут.

В ночной темноте без факелов и масляных ламп двигался отряд из пятидесяти человек. Возглавляли отряд Авишай и сам царь Давид. В темноте городские стены казались ещё выше и давили своей чёрной массой. Масляные светильники наверху стен помогали определять, куда нужно было идти.
Дамаск располагался на южном берегу реки, название которой Давид не помнил, здесь было трое главных ворот, от которых шли торговый пути, из–за холмистой местности стены были неровные и, видно было, что строили их не сразу, а по мере необходимости.
Отойдя на приличное расстояние, они подошли к стене и долго прислушивались, но не заметили здесь никого. С собой они взяли несколько длинных лестниц и, сейчас связав их, они поставили длинную лестницу к стене.
Первым полез самый лёгкий воин, он исчез в темноте и, долгое время не было слышно ничего, наконец, масляный светильник зашевелился и сделал несколько взмахов и, следом полезли ещё десять человек один за другим, чтобы не перегружать лестницу. Когда Давид последним залез на стену, то увидел что Авишай уже вошёл в сторожевую башню и были слышны глухие звуки.
Ворвавшись в помещение, он увидел, что охрана вся связана. А Авишай довольно улыбаясь, сказал:
 – Их всего пять человек здесь, ворота уже открываем, что дальше делаем мой царь.
При этих словах глаза связанных охранников округлились.
 – Пошли людей, пусть все тихо идут сюда, не надо ничего с собой брать, это только замедлит движение. Входя в город, берём все укреплённые места, а самое главное дворец правителя.

Израильтяне входили в ночной город и прежде чем сирийцы сообразили, они уже контролировали большую часть укреплённых мест Дамаска. Как и всякий город, расположенный в оазисе на южном береге полноводной реки Дамаск стал перевалочным пунктом для караванов. Поэтому основные поселения возникали на холмах, откуда было легче обороняться от накатывающихся кочевников. Появлялись храмы божеств, постоялые дворы, дома горожан и, в конце концов, начали и эти поселения окружать стеной, поэтому город не имел прямой линии, но благодаря Бенае расположение основных мест все знали, сирийцы не смогли долго сопротивляться застигнутые врасплох.
Царь Хададэзер перед сном воскурил фимиам, поблагодарив богов за мудрые мысли, поскольку удалось привлечь к себе в союзники филистимлян и аммонитян и поймать этого Давида в ловушку, поскольку три дня без воды и его люди начнут умирать.
Каково было его удивление, когда слуги прибежали к нему с криком:
– Мой господин быстрее собирайтесь, евреи захватили город.
Царь Хададэзер непонимающе смотрел на них и заплетающимся языком спросил:
– Как евреи в городе, кто открыл ворота, кто нас предал.
Слуги умоляюще протянули к нему руки.
 – Господин, они захватили уже все укреплённые места, думаю все ворота уже под их контролем, скоро они будут здесь, вам надо бежать к царю Хануну или филистимлянам.
Хададэзер побледнел, схватился за сердце, его ноги подкосились и он упал замертво.

На следующее утро, аммонитяне и сирийцы попытались вновь напасть на лагерь и, каково же было их удивление, когда никого не застали. Ворота открылись и оттуда вылетели колесницы, а за ними конные всадники и обрушились на подошедших сирийцев. Быстрый натиск и, сирийцы, поняв, что Дамаск пал, бросились в бегство, но ещё на протяжении дня израильтяне гонялись за сирийцами, убивая сирийцев везде, где только могли догнать. Это был полный разгром сирийского царства Цова, аммонитяне бежали в Аммон, понимая, что следующими будут они.

Давид посетил крупные города царства Цова Бета;ха и Берота;я вынес очень много меди, бесчисленные возы направлялись, не переставая в Иерусалим. Местный царь Бетаха лишившийся власти принёс много серебра, с поклоном предстал перед Давидом. Царь Давид принимал его в Дамаске в престольном зале.
– Ты служил царю Цова, теперь его нет, будешь служить царю израильтян?
 Тот вновь поклонился и на арамейском наречии сказал:
– Я твой слуга царь Давид, буду служить как Хададэзеру, буду посылать каждый год подать тебе. Я буду приходить по твоему зову, сражаться против твоих врагов.
Царь Давид милостиво посмотрел на этого хитрого царя и сказал:
 – В следующем году пойду воевать против аммонитян, придёшь ли ты мне на помощь?
 – Да мой господин приду.
 – Я утверждаю, твой престол навеки и если твои дети тоже будут слушаться царя израильского, они будут править в твоём городе. Он говорил такие же слова царю Беротоя и другим царям.
Царь Хамата Тои прислал своего сына Иорама поздравить и прислал дары из серебра, золота и меди. Давид принял дары и договорился, что Хамат не будет платить подать, но и переступать границы Хамата не будет.

Царь Давид осмотрев Дамаск, сломал все языческие статуи и алтари.  Затем вошёл в дом царя и сел на престол сирийских царей и его военачальники стояли, рядом попирая мраморный пол грязными военными сапогами. Царь Давид в боевом снаряжении сидел на престоле и говорил:
– Мы разгромили царство Цова. Кто мо бы подумать такое когда–либо. Сюда приносили дань, многие подвластны цари, а теперь я попираю ногами этот престол. Но сирийцы опасный враг и потому оставим здесь гарнизон. А что с этим Шовахом военачальником царя и где сам царь.
Иоав вышел вперёд и ответил:
– Я искал его, но мой оруженосец убил его стрелой, что касается царя то, узнав, что мы входим в Дамаск его хватил удар. Он лежит на постели и уже не встаёт.
Давид поискал глазами Наарая и подозвал его.
 – Наарай необходимо здесь поставить гарнизон и первое время останешься здесь наводить порядок. Потому что некоторые цари могут подумать либо попытаться вновь восстановить это царство Цова.
Наарай поклонился и ответил, что всё исполнит. Обращаюсь к Урии, Давид сказал:
 – Тебя здесь не оставлю поскольку больше никаких отговорок Ахитофела я не приму, по возвращению в Иерусалим будем играть свадьбу.
Все военачальники заулыбались и начали хлопать Урию по плечам, а царь встал и сказал:
– Всё нам больше нечего делать в этом языческом городе, отправляемся в Иерусалим.

Тридцать вторая глава Смута в Хорайе

Когда царь Давид отправился в поход воевать с аммонитянами и сирийцами, царь Хорайя Шешай разбирал жалобу своего советника Цалмунны на Ахимана. Дело было сложное, поскольку Ахиман был уважаемым князем и родичем царя Хадада, его нельзя было заковать в цепи и привести на царский суд. Кроме того Зевул был убит в поединке а потому к Ахиману вообще не было никаких вопросов но царь решил воспользоваться этим чтобы показать свою власть над каждым своим поданным.
Советник Резон который давно уже сталкивал Ахимана и Зевула был очень доволен. За все эти интриги он получил от филистимлян много серебра, а князь Маон считал его своим человеком, что могло пригодиться, если он победит. Шешай его тоже устраивал, поскольку через его руки шли подати и часть он оставлял себе, поэтому если Маон проиграет, он ничего не потеряет. Положение Цалмунны сильно пошатнулась, ещё несколько лет и Резон станет первым человеком в царстве.
– Мой царь, – говорил Резон, – То, что убит Зевул это очень хорошо, на него многие смотрели как на будущего царя.
Шешай непонимающе посмотрел на своего советника.
– И кто же посмел думать про Зевула как про будущего царя.
– Ты мой царь доверил ему поход против Маона, это ещё больше подняло его авторитет среди военных, а его земли столь обширны, что больше царских и что помешало бы Зевулу сместить царя. Маон крепко сидел в Фимне и воинов был у него много, но Зевул одолел его, так кто сможет справиться с ним.
Царь Шешай видел опасность и решил показать всем свою силу и потому послал сотника с посланием князю Ахиману явиться на царский суд. Но князь Ахиман отказался явиться на царский суд, и царь решил лично выступить против Ахимана и призвать его к ответу. Советники Цалмунна и Резон очень опасались, что дело провалится и близкие царские родичи договорятся, поэтому посоветовали царю отослать всех опытных военных, а с собой взять только молодых, потому что именно так поступал Хадад по их словам.
Военных сил также было мало, чтобы Ахиман не испугался и вышел в поле, потому что осаждать город дело очень долгое. Впрочем, Ахиман тоже искал военной славы, поскольку хотел быть тоже, как Хадад потому вышел в поле встретить брата родича. Если бы хотя бы у одной из сторон был опытный военачальник, всё удалось бы решить либо долгой осады, либо договором и выкупом, но опытных военачальников у братьев родичей не было.
Копейщики князя Ахимана пришли в движение и под звуки труб начали наступать на царские позиции. Ямин брат военачальника Сисары изумился отсутствию лучников и стал ожидать приказа, но царь вскочил в колесницу и помчался вперёд и копейщики пришли в движение. Сначала столкнулись колесницы, затем уже подоспели копейщики, над полем звучал скрежет металла, стоны раненых и крики сотников.
Ахиман потеряв копье и щит, повернулся и попытался скрыться, его люди долго напор сдерживать не могли и бросились к раскрытым воротам города. Колесница Ахимана наехал на камень, и он вылетел вперёд под копыта своих лошадей. Царские военные ворвались в город и горожане не сопротивлялись, на этом сражение закончилось. Начали собирать раненых и погибших, и  нашли Ахимана со сломанной шеей.
Шешай был очень расстроен гибелью брата родича и не смог простить Цалмунну. Цалмунна вынужден был покинуть царя оставив того рядом с Рецином что было самой большой ошибкой. Поскольку многие осуждали царя за убийство родича, а жители Фимны послали старейшин города к Маону с просьбой вернуться и взять город под защиту.
Военачальник Сисара узнав о смерти Ахимана, отъехал от царя в свои владения и, через месяц породнился с Цалмунной, взяв дочь Зевула в жены. При дворе царя Резон занял первое положение и некоторые сотники из молодых. Вести о том, что Маон вернулся в Фимну с большой военной силой, игнорировали и зря. Маон не стал медлить и выступил на Явнеэл.

– Соберём все силы, позовём воиных из городов и других мест и сил соберётся раз в пять больше чем у Маона а потом раздавим его, – в последнее время сотник Реу занял слишком большое место при царском совете.
Советник Резон пытался урезонить сотника.
– Не кричи сотник, ты хочешь выставить ополчение из городов против филистимлян, Хадад создавал своё войско много лет в тяжелейших походах. Именно поэтому филистимляне и не могли его победить. Но то, что мы имеем сейчас не так уж много.
Но Реу не унимался.
–  Я настоящий воин, а ты меня будешь учить, как воевать и не про людей земли я говорю, а о тех военных, что сидят в разных крепостях по всему нашему царству, думаю, что если позвать их, то двадцать тысяч мы точно наберём.
Но Резон указал на важную деталь; если собрать военных из всех крепостей, то тогда не только мы, но много наших соседей придут к нам и пограбят наши земли. Ты так боишься, что придёт Маон. Неужели ты думаешь, он ведёт с собой так уж много сил. Судя по донесениям наших лазутчиков, у него не больше двух тысяч филистимлян, что привёл с собой из Гата.
Но сотник не унимался и продолжал доказывать, что если собрать все силы, то можно спокойно прогнать Маона обратно. А царь Шешай сидел с пустым выражением в глазах и не понимал, что ему делать. Военачальник Сисара предложил позвать воинов из Гавафона или Элтеки. Царя очень огорчило предложение попросить военных.
– О чём я должен просить. Я царь над всеми этими городами. Я не собираюсь просить, он обязан отдать все свои силы на защиту своего царя.
Но Сисара не согласился с этим.
– А что если он не придет, то, что можно ему сделать?
Все молчали, осознавая, что князья и старейшины этих городов могут и не прийти.
– Мой царь эти города находятся под израильским влиянием и, после перехода Газера к иудеям они давно посматривают в ту сторону и сейчас для них удобный момент перейти под руку царя Давида и потому не стоит им приказывать. Иначе мы потеряем эти земли. Я бы предложил перекрыть все дороги до Макаца и тогда ни одно войско не пройдёт.
Но царь, посмотрев на Рецина, вспомнил его предупреждение и не поверил Сисаре, он уже не доверял никому и распустил совет и ушёл в свои покои. Немного поразмышляв, он решил, что выступать опасно против Маона. А лучше закрыться в городе и пусть Маон стоит здесь хоть целый год.

Ближе к осени большая воинская сила Маона выступила из Фимны шли как по реке Сорек так и по земле, города Гедера, Гедероф и  Гавафон все открывали ворота, давали припасы и пополняли воинство Маона. Так что когда он приблизился к Явнеэлу, военных сил он набрал уже двадцать тысяч человек. Когда Маон приблизился к городу горожане потребовали выступить, поскольку уже не менее десяти тысяч военных собралось в городе, но царь велел запереть ворота и сесть в осаду. Такое решение многим не понравилось и, военачальники хорошо понимали, что слабый царь их не спасет, но против воли царя выступить опасались.
Как только появились первые отряды филистимлян, то начали жечь селения близ Янвнеэла и из города появились всадники и быстро прогнали грабителей. Подошедшие основные силы Маона приблизились к городу и получили град стрел и камней. Пришлось им отступить и поставить лагерь подальше от Явнеэла.

Царский двор был полон людей, в основном это были военные, одетые в кожные туники и военные сандалии, подпоясанные поясами, но без оружия, поскольку в присутствии царя нельзя было носить даже кинжал. Военачальники собрались в царском дворе, а сотники стояли во дворе и ожидали решения царя, военных было так много, что впервые царский двор был полон людей. Реу хвастался своим набегом и как он ловко побил непобедимых филистимлян, но многие понимали, что это были мелкие отряды занимавшиеся грабежом, с настоящим филистимлянами не стоило встречаться в чистом поле.
 Тысяченачальники спорили о том, когда нужно наступать, многие были согласны, что нужно сейчас пока ещё не готов лагерь другие же наоборот предлагали выждать, чтобы отряда филистимлян разошлись по земле с целью грабежа и, тогда можно было заманить их в ловушки и истреблять. Все ожидали решения царя, а тот молчал, он уже посмотрел с крепостной башни на лагерь Маона и, ему стало страшно. Лагерь был большой и видно, что Маон собрал очень много пелетеев и филистимлян. Он давно уже не видел в таком количестве кожаные пояса с нагрудниками, кожаные сандалии, бронзовые шлем с перьями у многих были маски, отличительный знак благородного происхождения всё это выглядело настолько жутко, что царь, в который раз почувствовал, каким же сильным был царь Хадад.
И как ему далеко до него. От него отступили многие наемники, которые много лет служили ещё Хададу и ушли в лагерь Маона. Кто же ещё может его предать, в мучительных раздумьях царь покинул царский совет и вновь заперся в своих комнатах, в окружении своих наложниц он чувствовал себя более уверенно и надеялся, что через стены его враги не перелезут.

На город опустилась тьма, но в городских воротах горели факелы, воины стояли в ожидании, свет факелов отбрасывал блеск на медные шлемы и наконечники копии. Военачальники решились на вылазку, чтобы подтолкнуть царя, наконец, к решительным действиям. Шли без лошадей, пешком опасаясь, что их раньше времени обнаружат. Сисара был за ночной бой поскольку хорошо понимал что днём у них нет шансов, в чистом поле их просто закидают стрелами.
Они ворвались в лагерь с нескольких сторон столкнув ряды и выставив копья вперёд, расчёт был на то что люди ещё спят. Пока очнуться можно будет поджечь не один десяток шатров и перебить тех, кто лежал возле повозок. Однако пустой лагерь разорвался ответными тревожными трубами и стройной ряды филистимлян ощетинившимися копьями встретил их атаку.
Филистимляне не зря считались одними из самых сильных и непобедимых народов. Они мгновенно построились и встретили атаку. Посыпали стрелы и когда стали падать филистимляне, стало ясно, что не все успели одеть доспехи и, щиты были не у каждого, но в темноте определить это было непросто. Когда первые ряды отступили за спину своих товарищей, появились люди уже готовые к сражению. А теперь уже стрелы не причиняли большого вреда филистимлянам. В сторону керетеев посыпались стрелы и, теперь уже было видно, что силы равны и атака просто захлебнулась.
 Сисара всё же решился пойти в атаку и под звуки труб копейщики пошли на прорыв, копья были в щиты, отовсюду раздавались крики брани, но филистимляне не выдержали натиска и керетеи опрокинули их строенные ряды и прорвались в центр лагеря но тут навстречу выступили одетые в доспехи воины Маона, видно было что это гатяне, все рослые с большими щитами и копьями и теперь уже прорыв оказался ловушкой, и керетеям приходилось прикрываться щитами, отбивать копьями и стрелять поверх голов стрелами и, медленно отступать из лагеря.
Люди устали забрызганный кровью они уже не били а лишь отбивали удары, Ямин посмотрел на своих людей и не досчитался уже половины своей сотни. Со стороны города раздался рев труб, и филистимляне начали уходить в сторону. На колесницах появились воины царя Шешая.
Филистимляне отступили, дав возможность Керетеям выйти из сражения.  Керетеи ушли в спасительную темноту, филистимляне пытались преследовать, но из темноты посыпались стрелы и чтоб не терять своих людей Маон приказал прекратить преследование. Несмотря на то, что Керетеи считали сражение полным своим разгромом, Маон посчитал иначе.
Посчитав, сколько погибло либо ранено воинов Маон пришел в ярость. Еще одно такое сражение и придется отступать в Фимну. А побитого могут и не пустить в город. Обсудив все планы с Ишби–Беновом, Маон послал шпиона с приказом его человеку всеми силами погубить Шешая.

Вкрадчивый с лёгким оттенком трагичности и сострадания голос Рецина вновь тревожил царя.
– Он нарушил твой приказ, пошёл искать славы, если бы он победил, давно бы уже обвинил своего царя в трусости и, кто знает, что бы могло произойти.
– А сколько их там легло, – поинтересовался царь, – по слухам филистимлян погибло большое множество.
– Люди много говорят, а военные любят похвастаться, одно известно точно, все любят удачливых предводителей, вспомни, как поднялся Давид, он стал более удачливым, чем Шауль и народ перешёл на его сторону. Эту вылазку должен был возглавить ты сам царь, но они не сказали тебе об этом, потому что не видит в тебе больше предводителя, значит, любой, кто станет побеждать, может сам стать царём.
Царь был в сомнениях, и пока он был в нерешительности, события начали происходить стремительно, так что у него уже не было возможности избежать столкновения с Маоном. Не знал Шешай лишь одного, что к Рецину пришёл человек от Маона и был получен приказ любыми целями погубить Шешая.

Когда ранним утром пришло сообщение, что филистимляне штурмуют город, Сисара не предал тому большого значения. Стену охранял Реу а он врага не пропустит однако гонцы уже пошли от самого царя, который лично пошёл на стену и требовал присутствия всех своих военачальников.
Филистимляне наступали особо не скрываясь к тому же имели с собой пару финикийских метательных машин и в городе сразу ощутили их мощь когда несколько больших камней ударили по стене и многие воины попадали от удара. Затем пошли огненные камни, которые летели поверх стен падали на крышу домов и в ряде мест начались пожары.
В ответ на это полетели огненные стрелы по предместьям и, дымом заволокло весь горизонт. Филистимляне этим воспользовались и стремительно подступили к городу и едва не забрались на стену. Реу метался по стене то в одну то в другую сторону и лучники, не уставая, стреляли по филистимлянам, кидали камни и огненные бочки. Филистимляне отступили от города, но затем подступили с тараном к воротам и от ударов дерево начало трескаться. На них посыпались камни, а также зажигательные горшки, когда крыша над тараном загорелась, филистимляне вновь отступили.
Из дальних ворот выскочили конный лучники и окончательно отогнали тех, кто ещё не отступил, но когда филистимляне построились в стройные ряды и навстречу вышли колесницы конный лучники поспешно отступили под защиту спасительных стен города. Пока колесницы и конные всадники догоняли керетеев вышли копейщики и подожгли таран, но до метательных машин добраться не успели и также отступили в город. Сверху на филистимлян вновь посыпались стрелы и камни, и они отступили от города.
 Царь был в полном восторге и, надев шлем, сказал:
–  Мы побеждаем, нужен просто хороший еще один удар.
Сисара и Реу руководившие атакой на филистимлян тоже были радостные от небольшой победы. Сквозь дым были видны построенные ряды военных сил князя Маона и, Шешай уже чувствовал победу.
– Нужен один удар, – весело говорил царь, – Мы их разобьём и прогоним отсюда.
Реу поддержал царя.
–  Мой царь говорит верные слова, нужен последний удар и им конец.
Но Сисара был не согласен.
– Это был всего лишь один удар, они проверяли наши силы, мы просто попадём в западню. К тому же воины устали и не способны для хороших атак.
А царь смотрел на горящий таран и не понимал, почему все так:
– Когда я предлагаю атаку, вы говорите, нет, когда вы предлагали мне атаковать я не пошёл с вами. Теперь же вы сами говорите, нет.
Резон стоявший в доспехах со своими людьми насмешливо сказал:
– Это было до того как Сисара был бит, теперь он хочет отсидеться за стенами.
Сисара сжал рукоять меча, аж побелели костяшки пальцев и глухо произнес:
– Люди устали, мы не готовы для полноценного удара, у нас много раненых и многих мы потеряли.
Он посмотрел на своего брата Ямина и кивнул ему головой показывая, что царя нужно охранять, он не доверял Рецину. Тот подошёл ближе и начал говорить царю:
– Побитый военачальник теперь будет сто раз оглядываться, прежде чем вновь выйти на поле. К тому же именно ты мой царь прислал помощь и спас его и по сути ты победитель и того сражения и того что прошло сейчас, они бегут от тебя мой господин. Если ты царь поведёшь своих людей, то мы их разгромим. Царь посмотрел на своих военачальников и гордо произнес:
– Я лично поведу войско и встречусь с Маоном.
Сисара внимательно смотрел на Рецина и чувствовал какую–то ловушку. А царь продолжал говорить:
– Мы победим, я чувствую, мы их разгромим.
Сисара спокойно сказал:
– Это было проверка сил, не победа. Там сквозь дым стоят филимтиляне и словно ждут нас. И с кем мы ударим, люди держали дозор всю ночь, отбивали атаки. У нас много раненых и убитых. А после ночной атаки потери у нас большие. Необходимо собрать людей и атаковать ночью, когда у нас будет преимущество.
Реу тоже согласился, что люди устали и лучше дождаться ночи. Царь удивился:
– Ночью, биться, когда не знаешь где свой и где чужой, ночью вы уже воевали и ничем хорошим это не закончилось.
Рецину понравилось предложение атаковать ночью.
– Мой царь это предложение очень хорошее. Маон отступит в свой лагерь и его люди, выжидая нас, будут уставшие. Мы нападем и разгромим его.
Однако план сражения разработал он лично с царём. Сисару и Ямина он отправил держать правую руку, а Реу левую руку а сам пошёл со своими людьми и Рецином несмотря на возражение Сисары. Он не позволил, чтобы его охраняли люди Ямина, доверившись Рецину.
Они шли по темноте в сторону лагеря и совершенно неожиданно столкнулись с противником, который словно поджидал их, ночное сражение, где всё непонятно, темно, все кричат, невозможно стрелять, поэтому идут лишь удары копий и мечей, царь сам не понял, как оказался в окружении, Резон куда–то пропал, он оказался в окружении со своими немногочисленными людьми и приказал трубить на помощь Сисаре.
Но филистимляне действовали грамотно, правую руку отсекли и не давали приблизиться к царю. Реу также рвался но и против него стояли филистимляне и не давали даже приблизиться, огненные стрелы освещали поле сражения, когда наконец–то сражение стихло и филистимляне отступили, Резон стоял возле тела погибшего царя Шешая.
Сисара не задавал вопросов, прежде чем обвинять, нужны очень веские доказательства, а потому они вернулись в город, тело царя было омыто и погребено, в гробнице рядом с Хададом и Ахиманом. Затем вновь собрались, что решить, что делать дальше и в этот момент появился Маон с большим войском филистимлян, они вошли в царский двор и Сисара закричал:
– Город пал.
Но Резон спокойно сказал:
– Я впустил Маона, он единственный наследник и будущий царь и потому я приказал открыть ворота, послушаем, что он нам скажет.
Сисара хмуро посмотрел на Рецина и дал себе слово, что проживёт достаточно долго, но разберётся с предателем.
 A Маон тем временем вышел вперёд и громко произнес:
– Я Маон сын Хадада, претендую на царскую власть и если есть кому оспорить мое право пусть выходит на честный поединок.
Сисара как один из первых военачальников вышел вперёд, кровь Шешая взывала к отмщению, он вытащил меч и Маон сделал то же самое. Потом он посмотрел на многочисленные войска филистимлян и то каким жадным взором они следят за поединком и смотрят на окружающих. Что будет, если Маон погибнет? Они разграбят весь город и, убьют всех, только Маон может сдержать их. Шешай сам шел к своей гибели, не слушал советов военачальников, приблизил к себе предателя и труса.
Он убрал меч и слегка поклонился, произнес:
– Я признаю тебя своим царём Маон.
Больше никто не решился сопротивляться, и начали приносить клятву верности и другие военачальники и тысячаначальники. После того как военные признали Маона царём собрался весь народ и избрал Маона царем Хорайи после чего жрецы положили на голову Маона царский венец.
 То что Резон стоял теперь по правую руку от царя Маона для Сисары было знаком того что тот предатель. Филистимские военачальники также были недовольны возвышением Рецина и, Сисара задумался над тем каким образом можно всё это использовать против подлеца и предателя.
Ишби–Бенов убедившись, что царь сел крепко на царский престол забрал большую часть военных, поскольку филистимляне нужны были Ахишу в предстоящей войне с Давидом. Царьь Ахиш выслушал своего военачальника и был очень доволен. Опасный Хорайя наконец–то был подчинён и, будет служить ему и больше не станет таким опасным как при царе Хададе. Теперь необходимо было дождаться, когда царь Акан и Рекан выступят против Давида, и он поддержит Гезер и возьмёт под контроль и этот город. И тогда он соберёт в единую руку филистимскую военную силу и разгромит Давида, тогда когда он этого больше всего не ожидает, пока он будет воевать с аммонитянами.

Царь Давид направился в Бет–Шеан где его уже ждал старший сын Амнон, справившись о самочувствие матери он начал готовиться походу на Гезер. За это время филистимляне осадили Гезер и помогали сирийцам осаждать израильское войско в Дамаске. Давид не собирался оставлять это и, несмотря на приближавшиеся дожди, направился к Гезеру.
Гезер находился на гористой возвышенности, господствуя над путями с севера на юг так и с востока на запад и, потому был очень важен как стратегический и торговый город. К тому же он был выделен как город левитов. Царь Ахиш пришёл на помощь Гезеру и не пустил филистимлян в город. При приближении израильских войск филистимляне стали быстро отступать, но на равнинах близ Ашкелона Иоав догнал филистимское войско и разгромил его и, филистимляне разбежались по своим городам.
Иоав бросился в погоню в сторону Газы, а Авишай осадил Ашкелон. Цари Рекан и Акан вынуждены были выплатить большое количество серебра, чтобы откупиться от полного разорения и участи Дамаска.
Ахиш ждал решения вопроса о господстве в Филистии. После смерти царя Бела он, как и другие стремился усилить свои позиции. Его брат Агид хоть и служил Акану но при этом усиливал Гат чтобы опираться на его военную силу. Гибель Агида на время вывела Гат из политической борьбы, но Ахиш нашел опору в евреях и сейчас был готов принять власть над Филистией.
Ахиш использовал рефаимов, отличавшихся высоким ростом набирая из них военачальников. Среди его военачальников выделялись Ишби–Бенов, Лахми брат Голиафа, Сафа и другие. Он помнил первого своего военачальника Голиафа и жалел, что юный тогда Давид одолел его.
Его военачальники часто служили Акану, и Ахиш допускал это, поскольку знал, что когда придет время, они сделают, то, что он велит им. Именно Агид должен был устранить Акана и Рекана и стать царем Газы, но не успел этого сделать. Поражение под Гезером и полное разграбление филистимских городов сделали свое дело и, теперь Ахиш ждал, чем все кончится.
Царь Акан был в очень мрачном настроении. Поражения последних лет, а теперь еще это разграбление евреями Газы и других городов сильно пошатнуло его власть. Он чувствовал что среди его слуг растет недовольство но сейчас опасался кого либо подвергать показательной казни. Он еще надеялся на то, что удержит власть.
Он ушел в свою спальню, проверив лично все посты охраны и, лег в постель, положив кинжал под подушку. Но не учел того что мятеж запланировали военные. Ишби–Бенов поднялся в крыло дома царя и, охрана пропустила его. Следом прошли несколько человек из наемников и вошли в спальню царя.

Рекан стоял под стенами Газы, проклиная трусливых царедворцев. Акан явно умер не своей смертью, но никто не известил его. Они вызвали Гадорама и, отдали Газу в его руки и, теперь Рекан стоял под этими стенами, понимая, что штурмовать город невозможно. 
На стенах города стояли военные и городские жители, и никто не приветствовал Рекана, не открывал ему ворота. Но Гадорам не струсил и сам вышел с отрядом своих слуг и, Рекан убедившись, что нет никакой ловушки, также приблизился, взяв с собой своих людей. Гадорам был в царской одежде и всячески показывал, что он уже царь Газы и Рекана это очень сильно смутило, видимо народ Газы принял его и, это осложняло задачу захвата города.
Гадорам предложил поговорить и Рекан снисходительно ответил:
–  Ну, давай поговорим.
– Народ Газы выбрал меня и все люди Акана подчинились мне, я привёл сюда своих людей и потому если мы выйдем за стены то прогоним тебя, но я не хочу войны, поэтому уходи в свой город.
Рекан долго смотрел на Гадорама и не знал что ответить. Престол Газы был его мечтой столько лет бороться и теперь Гадорам оказался впереди, но он не мог сдаться без боя. Он, молча развернулся и ушёл в свой лагерь и к вечеру он увел своих людей подальше от города и, поставив лагерь, решил ещё подождать. В ту ночь к нему привели человека по виду пастуха, он просил поговорить с царем и Рекан после того как его обыскали, увел того в шатер.
– Мой господин, я знаю, как попасть в город и за хорошее вознаграждение я проведу твоих людей внутрь Газы.
 Рекан был удивлён и решил что Боги на его стороне и, потому сняв перстень, бросил пастуху со словами:
– Получишь гораздо больше, когда я войду в город.
 Пастух внезапно схватил его за руку, осыпая ее поцелуями крепко держа своими пальцами со сломанными ногтями, Рекан оттолкнул его ногой и велел убираться прочь и делать своё дело. Умыв руки в тазике, он увидел, что пастух всё–таки оцарапал его руку и потому омыл порез. Он хотел отдать распоряжение, но внезапно покачнулся и упал. Когда слуги вошли в царский шатер, то обнаружили, что Рекан мёртв.
Ишби–Бенов выслушал слугу, который уже не был похож на пастуха и сказал:
– Ты хорошо выполнил свою работу и, поэтому до конца жизни не будешь нуждаться в деньгах.
Слуга не успел отблагодарить военачальника, поскольку получил удар ножом в шею и с хрипом упал на пол.

Ахиш выслушал своего военачальника, с удовольствием отмечая, что тот не просто хороший военный, но и с головой, что очень редко для этого братства. Акан и Рекан устроили бы смуту и неизбежны новые войны и, потому их необходимо было устранить. А теперь ничто не помешает Ахишу взять власть в Филистии и отныне именно Гат станет лидером среди городов Филистии. И Гадорам ему не помеха поскольку был уверен через несколько месяцев его как и Акана с Реканом отправят к праотцам.

Царевич Рисий стоял на стене Гезера и смотрел, как мимо проходит бесчисленные тысячи израильтян царя Давида. Царь Маон оставил своего младшего сына в заложниках у царя Ахиша и поэтому сопровождал своего господина в этом походе в Гезер. Филистимляне осадили Гезер но совершенно неожиданно появились израильтяне и филистимляне бежали.
Ишби–Бенов был недоволен и, хмуро смотрел на израильтян, понимая, что царь Ахиш проиграл. Никто не ожидал, что Давид разгромит сирийцев и окажется таким быстрым и нанесёт такой разгром филистимлянам.
– Мы проиграли, – глухо произнес он, – Сейчас царь Давид силён и не даст он нам объединить всех в единое целое.
Военачальник оказался прав Ахиш взяв Рисия и избранных советников и военачальников поспешил в Бет–Шэан где был заключён очередной договор с царем Давидом. Полный и неожиданный разгром напугал Ахиша который подчинил Гезер и набирался сил для борьбы с Давидом. Только после этого Давид закончил большой поход и вернулся в Иерусалим.

Тридцать третья глава Вирсавия

Сначала победы были пьянящими, потом надолго они стали монотонными. Казалось, никогда не закончатся эти кровавые поля сражений, обезглавливание, уродование, зияющие раны…
Когда Давид не участвовал сам в битвах, то он принимал военачальников по возвращении из походов, слушал их оживленные рассказы, стратегические детали, список убитых и раненых, потом опись добычи. На следующий день он осматривал трофеи: это чеканное золото (самое тонкое, которое разбивали ударами молотка по меди или серебру), это литое золото, это чистое серебро, это серебро с золотом, это медь, это бронза; это для военачальников, это для храма, это для городов, которые направили военные силы… Распределение украшений было менее строгим.
Потом Давид шел ужинать с военачальниками и приглашал одного или другого из своих повзрослевших сыновей, а иногда двоих или троих вместе, например Амнона, Авессалома и Адонию.
Рассказы военачальников были монотонными и длинными. Давид прекращал их, вставая в конце ужина, чтобы направиться к той или другой из своих жен. По правде говоря, сердце его было не таким, как раньше. Раньше! Два или три года назад. Он часто засыпал у одной из своих жен. Его сердце уже не горело, он перестал читать свитки Закона и писать песни.
Война с Аммонитянами была необходимостью и потому он направил Иоава со всеми военными силами на Аммон а сам остался в Иерусалиме. Иоав распределил свои военные силы оставив гарнизон под Медевой и пошёл дальше хорошо понимая что ему необходимо захватить Равву. По пути он оставил часть военных сил осаждать Есевон, Елеале, Бецер и Авель–Керамим а сам осадил Равва.

Царский город был огромен. Он разросся за счет домов старейшин, князей, советников, военачальников. Давид любил сидеть на крыше своего дома и смотреть на высокие горы окружающие Иерусалим. Вокруг на крышах домов часто стирали и вывешивали белье и, царь наблюдал с интересом за сотнями людей окружавших его дом.
Перед сном царь часто прогуливался по крыше своего дома и пил молоко с медом поднесенное заботливым слугой. Царь сделал один или два маленьких глотка, потом вышел на крышу своих апартаментов, самую высокую во всем царском городе. Он вдохнул запах весенних цветов, распространявших на крыше свой тонкий аромат.
Его взгляд с удовольствием окинул местность. Это был Иерусалим, его город, который царил над этой теплой и бархатной страной. Его город, который он взял у хананеев, как и весь Израиль. В сорок пять лет он покорил все окрестные народы. Все, что может желать иудей. Что пожелал Бог. Он глубоко вздохнул.
Его взгляд скользил по зданиям напротив. Рабы подметали крышу. Другие развешивали белье на веревках. Одна женщина с помощью служанки совершала вечернее омовение в бадье. Взгляд Давида задержался и замер. Невысокая женщина с яркой, выделяющейся внешностью. Она сидела в бадье, вода доходила ей до живота, она по очереди поднимала ноги, намыливала их, потом встала, показав все свое стройное тело. Давид наклонился, и внимательно наблюдал за омовением. Служанка растерла спину женщины, вылила содержимое склянки в кувшин с водой и маленькими брызгами вылила на тело своей хозяйки. Потом она завернула ее в большое полотенце и заторопилась поставить сандалии около бассейна. Вытирая ее и похлопывая, служанка помогла госпоже скользнуть ногами в сандалии, и та исчезла за дверью. Давид все еще смотрел, опершись о парапет. Потом пошел в комнату.
Давид позвал слугу и спросил:
– Кто живет там? – спросил он.
– Я думаю, что это дом Урии Хеттеянина.
Давид его вспомнил. Смелый воин недавно женился на внучке Ахитофела. Ахитофел так хотел с ним породниться, что Давид отдал Вирсавию Урии но, теперь увидев ее, пожалел об этом.
– Где он сейчас?
– Он в Равва, под командованием Иоава. Давид качнул головой.
– А его жена, кто она?
– Вирсавия, дочь Элиама, – ответил слуга. Давид подошел к столу, где лежали трофеи, и выбрал золотую брошь – большой гранат в оправе из голубых камней – эта бирюза особенно ценилась сирийцами, – завернул ее в кусок льна и протянул слуге.
– Передай ей это, и вели прийти сейчас же.
– Чтоб пришла сюда?
– Да, сюда.
Мучительное волнение охватило Давида. Он ходил из угла в угол, выходил на крышу, возвращался, ложился, вставал. Он не знал что слуга вначале пошел к Ахитофелу и тот, узнав обо всем похвалил себя за то что велел построить дом возле дома Давида. Все сложилось без его помощи. После чего послал за Вирсавией и встретив ее сказал:
– Я добивался этого долго но теперь цель близка. Если хочешь в доме Давида то слушай меня. Он призвал тебя и потому сделай все что он хочет.
Но юная девушка замотала головой.
– Я же жена Урии и не могу лечь с царем.
Но Ахитофел посмотрел на нее свирепым взглядом и жестко произнес:
– Быть женой Урии и быть царицей две не совсем равные вещи. Хочешь стать царицей и жить в богатстве или нет. Он все равно призвал тебя, но если ты не понравишься ему, то он прогонит тебя из Иерусалима. Выбирай Вирсавия.
Вирсавия, сжав губы, повернулась к слуге и пошла к царским комнатам. Она очень хотела жить в царском доме, но ее пугала мысль, что скажет Урия.

Два удара раздались в дверь. Он пошел открывать. Это была она. Завернутая в большой шерстяной плащ.
– Входи, – сказал он ей. Она вошла, и он закрыл дверь.
– Царь приказал мне явиться, – сказала она.
– Я лишь просил тебя прийти, – исправил он.
Она протянула руку с подарком.
– Это подарок царя?
– Это твое, – ответил он, улыбаясь. Он не смог с крыши оценить лицо, полное и одновременно утонченное. Глаза не были подведены. Он приподнял ей подбородок, чтобы лучше полюбоваться ею. Она позволяла это сделать без ложного стыда, но и без снисходительности.
– Я принадлежу мужу, – сказала она.
– Я это знаю.
– Тогда следует, что царь купил меня.
– Всего лишь одарил.
– Я пришла, потому что велел царь.
– Да я велел тебе прийти, – повторил он.
Он распахнул покрывало. Она была одета в легкое платье из Цовы.
– Ты можешь уйти, если пожелаешь, – прошептал он.
– Я уже все сказала мой господин, – ответила она, не отрывая взгляда от глаз Давида.
Он поднял платье и нашел брака, поискал шнурок, который связывал их, и потянул вниз. Нижняя одежда упала.
– Я еще не закончила очищаться, – сказала она. – Девять дней…
Он ее больше не слушал. Он увлек ее к кровати.

Незадолго до рассвета Давид встал и старался не смотреть на Вирсавию.
Она смотрела на него блуждающим взглядом.
– Возвращайся к себе, – сказал он.
Растерянная, она собрала свои нижние одежды, завернулась в покрывало, открыла дверь и исчезла, не закрыв ее за собой.

Давид мучился от стыда за свой блуд, но не мог не видеться с Вирсавией. Он хотел ее видеть и в тоже время стыд сжигал его. Он надеялся, что все пройдет, но внезапно ему передали сообщение от Вирсавии:
– Я беременна.
Это не мог быть ребенок Урии: она не видела его уже довольно давно. Давид передал ей:
– Я разберусь.
Он послал гонца к Иоаву в Равва, чтобы попросить его прислать Урию. Тот прибыл через три дня, испачканный и разбитый, тоже загадочный. Давид принял его тепло.
– Как продвигается осада? – спросил он.
– Аммонитяне могут продержаться еще какое–то время. У них есть колодцы и два близких источника, город примыкает к горе. Их союзники ночью проходят по тропам, которые мы не можем контролировать, и обеспечивают их провизией. Но мы покончим с ними, взяв приступом.
– Иди домой и отдохни.
С покорным видом Урия кивнул головой. Давид позвал слугу и незаметно дал ему подарок для Урии – пояс, украшенный золотом и драгоценными камнями. Потом, успокоившись, он лег спать. Урия вернется домой и будет спать со своей женой. Ее беременность будет легко объяснить.
Во время завтрака царя известили, что Урия не вернулся к себе домой: он провел ночь с царскими слугами.
– Он что, даже не видел свою жену? – спросил Давид.
– Может быть, но скорее всего только кратковременно. Он ужинал с охраной, а спать пошел со слугами.
Встревоженный Давид снова приказал позвать военачальника.
– Ты же с дороги! Почему ты не пошёл домой? – спросил его Давид дружелюбно, но уже не так тепло, как накануне.
– Ковчег, мужчины Израиля и Иуды сейчас живут в шатрах, – ответил Урия. – и мой господин Иоа;в и слуги моего господина стоят лагерем в поле. Как же я пойду домой, чтобы есть, и пить и спать со своей женой? Клянусь, я не сделаю этого!
Давид долго смотрел на него, озадаченный. Что пряталось под этим отказом возвращаться к себе? Либо Урия был равнодушен к жене либо что–то знал. Иначе как объяснить что он не испытывал ни малейшего желания увидеть свою жену и спать с ней. Упрямство Урии сильно раздражало царя.
– Хорошо, – сказал ему Давид, – оставайся здесь до завтра, а потом я тебя отпускаю. Но сегодня вечером приходи ко мне на ужин.
Он пригласил на ужин много военных, так что Урия чувствовал себя уверенно. Он отдал распоряжение, чтобы подаваемое Урии вино не было разбавленным. Под многочисленными предлогами он сам наполнял чашу Урии, который, казалось, веселился и даже захмелел. Потом Давид дал сигнал расходиться спать и сам ушел в свои комнаты.
– Он вернулся к себе? – спросил он на следующий день у слуги.
– Нет, – ответил тот. – Когда он покинул дом, он пошатывался, но пошел спать опять к слугам.
Гнев охватил Давида. Он немедленно написал Иоаву:
– «Поставьте У;рию впереди, там, где будет самое жестокое сражение, и отступите от него, чтобы его убили».
В последующие дни Давиду сообщили: когда гонец прибыл к месту сражения, аммонитяне предприняли вылазку. Иоав, следуя царскому предписанию, поставил Урию в первый ряд, под крепостные стены города, где дождем падали вражеские стрелы. Одна из них досталась Урии. Тот же гонец отвез новости в Иерусалим.
– Сначала враги оказались сильнее нас и оттеснили нас в поле. Но потом мы отбросили их к воротам города. Твоих слуг обстреляли со стены, и некоторые из них погибли. Твой слуга хетт У;рия тоже погиб.
Давид направил следующее указание:
– Передай Иоа;ву: «Пусть это не огорчает тебя: меч убивает то одного, то другого. Усиль натиск и захвати город» — и подбодри этим Иоа;ва!
Итак, Урия был мертв. Но это ничего не уладило, даже наоборот. Вирсавия должна была скоро родить. Давид взял Вирсавия в свой дом и, это выглядело как большое благородство в заботе о павшем военачальнике.
Незадолго до родов в дом Давида пришел Нафан. Нафан до этих пор не приходил к Давиду. Давид очень обеспокоился, но то, что сказал Нафан, поначалу его успокоило. В разговоре он сказал Давиду своим тихим голосом:
– В одном городе жили два человека: богатый и бедный. У богатого было очень много овец и быков, а у бедного не было ничего, кроме одной маленькой овечки, которую он купил. Он заботился о ней, и она росла вместе с его детьми. Он делил с ней свою скудную пищу, она пила из его чаши, спала у него на груди и была ему как дочь. Однажды к богачу пришёл гость, но он не взял своих овец и быков, чтобы приготовить для него еду. Вместо этого он взял овечку бедняка и приготовил её для своего гостя.
– Но это возмутительная история! – воскликнул Давид. – Клянусь Господомй, живым Богом, этот человек заслуживает смерти! Он поступил жестоко и за овечку должен заплатить вчетверо.
Нафан посмотрел на него и сказал уже сильным голосом:
– Этот человек – ты.
Давид побледнел.
– Так говорит Господь, Бог Израиля: «Я помазал тебя царём Израиля и спас от Сау;ла. Я дал тебе дом твоего господина и его жён, а также власть над всем народом Израиля и Иуды. И если бы этого было мало, я дал бы тебе ещё больше. Почему ты пренебрёг словом Иеговы и сделал то, что было злом в его глазах? Ты убил хе;тта У;рию! Ты убил его мечом аммонитя;н, а его жену взял себе в жёны. Теперь меч всегда будет преследовать твой дом за то, что ты пренебрёг мной, взяв себе жену хе;тта У;рии». Так говорит Господь: «Я наведу на тебя бедствие из твоего дома. Ты увидишь, как я возьму твоих жён и отдам их другому, и он ляжет с ними у всех на виду.  Ты сделал это тайно, а я сделаю это явно, перед всем Израилем».
Давид взглянул блуждающим взглядом на Нафана.
– Я согрешил против Господа, – сказал Давид.
– Господь прощает твой грех. Ты не умрёшь, – сказал Нафан, – Но так как ты пренебрёг Господом, сын, который родился у тебя, умрёт.
Закон Бога был, прежде всего, и, позабыв об этом, Давид жестоко поплатился. Давид, покаявшись, почувствовал, как камень упал с его плеч, и он смог в плаче молиться своему Богу. В тот вечер он поднялся на крышу дворца и, с плачем взяв лиру, пел:
– Мой Бог, сжалься надо мной по своей преданной любви.
По своему великому милосердию сотри мои преступления. Смой с меня моё беззаконие
И очисти меня от греха. Я знаю свои преступления
И постоянно думаю о своём грехе. Против тебя, против тебя одного я согрешил.
Я сделал то, что было злом в твоих глазах.
Так что справедливы твои слова
И твой суд праведен. Я родился виновным в грехе,
Грешен я с тех пор, как зачала меня мать. Тебе приятно, когда человек честен во всём.
Научи моё сердце истинной мудрости. Очисти меня от греха иссопом, и я буду чист.
Омой меня, чтобы я стал белее снега. Дай мне вновь ощутить радость,
Исцели кости, которые ты сокрушил. Отведи свой взгляд от моих грехов
И сотри все мои беззакония. Дай мне чистое сердце, мой Бог,
И вложи в меня новый, непоколебимый дух. Не гони меня прочь
И не забирай у меня свой святой дух. Дай мне вновь радоваться спасению, которое ты даруешь.
Пробуди во мне готовность повиноваться тебе. Я буду учить грешников твоим путям,
Чтобы они вернулись к тебе. Сними с меня вину в пролитии крови, мой Бог, мой спаситель,
Чтобы я с радостью говорил о твоей праведности. Господь, открой мои уста,
Чтобы я прославлял тебя. Не нужны тебе жертвы — иначе я принёс бы их.
Всесожжения не радуют тебя. Жертва, приятная Богу, — сокрушённый дух.
Мой Бог, ты не отвергнешь раскаявшееся и удручённое сердце. Будь милосерден и добр к Сиону,
Отстрой стены Иерусалима. Тогда ты будешь радоваться жертвам праведников,
Приношениям и всесожжениям. Тогда на твоём жертвеннике будут приносить быков.


Когда родился ребенок, мальчик, он оказался слабым и болезненным. Давид молился и постился. Старейшины царского дома просили его поесть, он отказался. Он больше не мылся, не расчесывал волосы и бороду. На седьмой день поста, лохматый, исхудалый и суровый, он обнаружил, что в его покоях необычно тихо. Выйдя из своей комнаты, он нашел испуганных слуг в коридорах и был удивлен их шепотом.
– Ребенок умер? – спросил он.
– Он умер, – ответили ему.
Они боялись сообщить ему это, привести его в отчаяние. Он позвал слуг.
– Помоги мне помыться, – сказал он. – Мне нужны чистые одежды.
К всеобщему удивлению, он мылся долго, смазывал волосы маслом и расчесывал их. Потом, выбрав свои самые красивые одежды, облачился и направился в храм молиться. Вернувшись в дом, он приказал подать ему ужин.
– Когда твой сын был жив, ты постился, – заметил Ахитофел, – а теперь, когда он умер, ты хочешь есть?
– Когда ребенок был жив и болел, я постился и молился в надежде, что Господь проявит ко мне милость. А зачем поститься теперь? Я не верну ему жизнь. Теперь не он придет ко мне, а я приду к нему.
Закон есть закон. Жизнь за жизнь. Чего хотели эти люди? Притворства?
Когда Иоав бросился в наступление на Равва, часть которого, называемую городом вод, он уже захватил, Давиду было отправлено простое послание: «Тебе лучше самому собрать оставшиеся силы и взять приступом верхний город, иначе я это сделаю сам и дам ему свое имя».
Военачальник уступает ему право взять город, Давид знал, что Иоав никогда не делает просто так, он ему это припомнит, как и помощь с убийством Урии!

Эпилог

Евреев ждали, после полного разгрома сирийцев и падения Дамаска никто уже не сомневался, что в следующем году настанет очередь Аммонитян. Зиму все готовились, прятали припасы, укрепляли стены и запасались зерном, свозя его в амбары, все понимали, что каждый город будет осуждён и потребуется все силы на защиту.
Царь Давид идёт и, нет силы, которая могла бы его установить, люди очень хотели, чтобы царь Ханун договорился и выпросил мир, откупился, а царь Ханун уехал в Раму и всем занимались его князья. Поэтому с крайних рубежей царства Аммонитян на скрипучих возах, на конях, верблюдах и ослах, а чаще пешком уходили люди. Кричали и плакали измученные дети, оглядывались с испугом женщины, мужчины все были грязные от пота и пыли и, они не задерживались даже в Равва уходили дальше в сторону пустыни в сторону оазисов, куда точно евреи не дотянутся.
Царь Ханун созвал большой совет и осмотрел войско, за спиной стоял сын Ахар и военачальник Резон приехал после потери Дамаска, верные наёмники телохранители арабы. Не доверял Ханун не своим князьям, не даже матери государыне и не мог он отдать все военные свои силы князьям которые могут предать его Давиду.
Царь Ханун не остался в Равве, распределив военные силы по городам, ушёл в Раму собирать ещё военные силы для сражения с евреями. Между тем и Иоав подошёл к Медеи, он оставил там Урию осаждать город, а сам двинулся дальше. В город постоянно забрасывали камнеметы огненные угли, ночью стрелки забрасывали огненные стрелы, в городе постоянно были пожары, люди задыхались, несколько раз подкатывали таран к воротам и защитники отбивали удары.
Князь Этан постоянно был на стене, подбадривая защитников, а через седмицу взяв тысячу воинов, вышел ночью  и атаковал лагерь евреев. Им удалось оттеснить евреев на равнину но затем Урия ударил с конными лучниками с одной стороны а колесницы с другой. Этан стоял в колеснице и кидал дротики, а затем стрелял из лука. Но стесненный со всех сторон он скомандовал отступление. Они откатились к воротам, потеряв половину своих сил, но смогли отбиться.
Вскоре в лагерь приехал Наарай и, обняв Урию, спросил:
– И как здесь все продвигается?
– Бьем камнеметами недавно едва отбили атаку. Думаю к зиме город будем взят. А как у вас там, в Дамаске, все ли спокойно.
Наарай рассказал об обстановке на севере где все более менее спокойно. Хамат прислал посольство с дарами к Давиду, но были попытки поднять мятежи именно со стороны Хамата.
Наарай решил стянуть город жесткой осадой и везде держать военных. В разгар этих приготовлений Урия внезапно был отозван в Иерусалим а, вернувшись, отправился к Иоаву. Вскоре Наарай узнал, что он погиб во время атаки аммонитян. Он не стал оплакивать товарища, поскольку они военные пи каждый день рискуют жизнью.
Между тем к зиме обстановка в городе накалилась и старейшины города открыли ворота. Князь Этан с немногими оставшимися верными воинами бросился на евреев, а затем попытался пробиться из города, но сраженный тремя стрелами погиб со своими людьми.
Завершив покорение Медеи, Наарай отправился к Равва. Остальные города также были взяты осадой и войска стекались в Равва. Уже в Равва Наарай встретил своего сына Ахия оставившего гарнизон в Дамаске на младшего сына Ямина. 
– Сочувствую твоей утрате отец, – сказал он, – Он был твоим товарищем по оружию, тяжело терять таких друзей.
– Да мы вместе служили ещё Саулу, даже не верится, чтобы такой опытный военачальник и вдруг оказался под атакой аммонитян. Не слышал, как это было?
– Говорят, они приблизились к городу и в этот момент ворота распахнулись и аммонитяне пошли в атаку. Конные лучники прикрывали отступление, когда по ним ударили, а затем уже подоспел Иоав с подкреплением, но было уже поздно.
Наараю это показалось очень странным, зачем было конных лучников ставить там, где возможно будет атака колесниц, одно дело охранять камнемёты которые могут сжечь, всё это выглядело подозрительно.
– Урия только женился, – посетовал Наарай, – Такая молодая женщина и уже вдова. Приедем в город подумаем, как о ней позаботится, может поговорить с Ахитофелом и женить её на Ямине. Понимаю твои возражения, но Урия был для меня другом, я должен позаботиться о его семье.
Но Ахия покачал головой и тихо произнес:
– О ней уже позаботились, царь взял её к себе и признал её своей женой, она была уже беременна и зимой родила мальчика. Царь очень молился о его здоровье, но мальчик умер, даже наследство от Урии не осталось, сочувствую тебе отец.
Наарай удивлённо посмотрел на Ахию.
– Она была беременна и стала женой царя, и ты говоришь, родила она зимой.
– Да всё верно.
– Думаю если поговорить со слугами царя, то многое можно узнать. Урия женился на Вирсавии и ушёл весной, ребёнок должен был родиться раньше, вот почему погиб Урия, его просто убрали с дороги.
– Неужели царь на это способен, – спросил Ахия пораженный таким открытием.
– Не знаю насчёт царя, а вот то, что это интрига Ахитофела здесь у меня сомнений нет.

Недалеко от Равва Наарай столкнулся с военными силами, который вел царевич Ахар. Стиснутый с трех сторон он бился как лев, и переломили ход сражения, и немногие аммонитяне смогли сбежать. Иоав решил, что нужно кончать с аммонитянами и, послал Авишая с большей частью войск в сторону Рамы. Не ожидавшего такого быстрого продвижения царь Ханун был, застигнут врасплох, город держался три дня, пока рабы не открыли ворота и царь погиб в подожженном царском доме вместе с сыновьями и только Резон вырвался вновь и ушёл в сторону Дамаска.
Равва еще продолжала обороняться, но к осени, когда часть города вместе с водоёмом была захвачена, стало понятно, что это был конец и именно в этот момент появился царь Давид и город пал. Царю Давида поднесли царский венец царей аммонитян, и он надел его на свою голову.
Весной следующего года царь Давид отмечал рождение сына Соломона, он смирил непокорных аммонитян и теперь на короткое время он может отдохнуть от дел военных и заняться дальнейшим устройством всего царства. Вместе с Садоком он планировал и дальше заняться составлением псалмов, а также дальше реформировать левитские службы при скинии.
Узнав, что во дворе стоит пророк Нафан Давид позвал его.
Тот поклонился царю и Давид сказал:
– Я живу в доме из кедра, а ковчег соглашения стоит в шатре. Я хочу построить дом Господу. Вопроси Господа и узнай, могу ли я построить ему дом.
На это Нафа;н сказал Давиду:
– Господь послал меня передать тебе, что твоему сыну Соломону он дает имя Иеди;дия, потому что он полюбил его. Господь с тобой, поэтому делай всё, что задумал.
Но на следующий день Нафан вернулся к Давиду и тот понял что Нафану вновь было откровение и Давиду это явно не понравится.
– Мне было слово Господа к тебе царь Давид. Не ты построишь дом, в котором я буду жить. С того дня, как я вывел Израиль из Египта, и до этого дня я не жил в доме, я всегда жил в шатре и переходил с места на место. Разве в то время, когда я ходил с Израилем, я говорил кому–нибудь из судей Израиля, которым поручал пасти мой народ: «Почему вы не построили мне дом из кедра?» Я взял тебя с пастбища, где ты пас овец, и поставил вождём моего народа, Израиля. И я буду с тобой, куда бы ты ни пошёл, истреблю перед тобой всех врагов и сделаю твоё имя таким же, как имя великих людей на земле. Я дам место своему народу, Израилю, и поселю его там. Он будет жить там, и никто не потревожит его. Злодеи больше не будут притеснять его, как прежде, как в то время, когда я давал судей своему народу, Израилю. Я покорю всех твоих врагов. Кроме того, говорю тебе: Господь сделает твой род царским. Когда завершатся твои дни и ты умрёшь, я поставлю после тебя твоего потомка, одного из твоих сыновей, и упрочу его царскую власть. Он построит дом для меня, и я утвержу его престол навеки. Я стану ему отцом, а он мне сыном. Я не лишу его своей преданной любви, как лишил её того, кто был до тебя. Я поставлю его над моим домом и моим царством навеки, и его престол будет стоять вечно.
Нафан продолжал:
– Ты пролил много крови и много воевал. Не ты построишь дом для моего имени, потому что ты пролил много крови передо мной. Но твой сын, будет мирным человеком, и я дам ему покой от всех окружающих его врагов. Поэтому его и назовут Соломон, и в его дни я дам Израилю мир и спокойствие. Он и построит дом для моего имени. Он станет мне сыном, а я ему отцом, и я на века упрочу его царский престол в Израиле.
Тогда царь Давид пришёл, сел перед Господом в шатре и сказал:
– Господь, мой Бог, кто я такой и что такое мой род, что ты столько сделал для меня? Но и этого тебе показалось мало, ты, мой Бог, ещё говоришь об отдалённом будущем рода твоего слуги. И ты, Бог, смотришь на меня так, будто я великий человек. Что ещё я могу сказать тебе о чести, которую ты мне оказал? Ведь ты хорошо знаешь своего слугу. Господь, ради своего слуги и в согласии со своей волей ты совершил всё это, показав своё величие. Господь, нет подобного тебе и нет Бога, кроме тебя. Всё, что мы слышали, убеждает нас в этом.  И какой народ на земле сравнится с твоим народом, Израилем? Истинный Бог, ты выкупил его и сделал своим народом. Ты прославил своё имя великими и внушающими благоговение делами, прогнав народы от своего народа, который ты выкупил из Египта. Ты сделал Израиль своим народом навеки, и ты, Господь, стал его Богом. Теперь, Господи, пусть слово, которое ты сказал о своём слуге и его роде, остаётся неизменным и сделай так, как ты обещал. Пусть твоё имя пребудет вовек и пусть оно прославляется вечно, чтобы говорили: «Господь, Бог воинств, Бог Израиля, — он Бог, правящий Израилем», и пусть дом твоего слуги Давида упрочится перед тобой. Ты, мой Бог, сам открыл своему слуге, что сделаешь его род царским. Поэтому твой слуга и обращается к тебе с этой молитвой. Господь, ты истинный Бог, и ты обещал столько доброго твоему слуге. Пусть тебе будет приятно благословлять дом твоего слуги, чтобы мой род оставался перед тобой вечно. Ведь ты, Господь, благословил его, и он будет благословлён навеки».

Давид вышел из шатра и пошел в женскую часть своего дома. Во дворе дома Вирсавия играла с маленьким Соломоном. Давид взял его на руки и, подняв к небу, радостно произнес:
– Соломон мой сын ты будешь править после меня и построишь дом Господу. Господь уже полюбил тебя и ты будешь мирным человеком. Мой сын будущий царь Израиля!



Часть III Дом царя

Пролог

По узким и кривым улицам Иерусалима шёл путник, укрываясь от солнца большой накидкой. В полуденный зной людей почти не было видно на улице, и путник старался идти ближе к домам, тень спасала его от палящего зноя. Он дошёл до нужного дома и постучал в дверь. Из окна второго этажа выглянул человек и, узнав пришедшего, он спустился вниз и открыл ему дверь.
Они обнялись и, пройдя внутрь, хозяин дома сказал:
– Я очень рад тебя видеть Гад, давно мы с тобой не виделись.
– Я тоже рад тебя видеть Нафан мы не виделись с тобой очень давно, я несколько лет провёл в Раме городе Самуила и составлял его записи. Его книги Судей и Руфь я теперь даю на прочтение младшим пророкам.
Пройдя через двор, они поднялись на второй этаж, а затем ещё выше на крышу дома.
– Вот здесь я веду свои записи, закончил книгу Самуила, теперь вот группирую наши с тобой записи которые можно ещё добавить сюда.
Они присели на табуреты, и гость отведал небольшой ужин, состоящий из фруктов, сыра и вина.
Затем Гад сказал:
– Как твоя семья поживает? Как твои дети? Как твой скот?
 – Спасибо все живы, здоровы, сыновей хочу представить ко двору царя.
– Слышал царь взял себе новую жену, и она родила царю сына.
– Да да всё верно взял себе жену по имени Вирсавия у них родился сын Соломон.
 – Это очень благородно, что царь взял вдову своего воина ещё и беременную, весь Израиль скорбел, когда ребёнок умер.
– Всё это верно, но то, что я написал в этом свитке, может, опорочить царя.
Гад взял свиток и углубился в чтение. Посмотрев на Нафана, он тихо произнес:
– Да это будет очень неприятная история для царя. Но мы с тобой служим истинному Богу и потому мы обязаны это записать в свиток Самуила.
 – Больше всего меня беспокоит приговор царю. Царь призвал Вирсавию, которую увидел с крыши во время омовения и спал с ней. Когда она забеременела, он вызвал Урию, чтобы тот провёл ночь со своей женой. Когда это не получилось, он приказал Иоаву поставить его в первых рядах и когда он погиб взял Вирсавию себе женой. Слово Бога было ко мне, и я обличил его. Бог сказал, отныне в доме твоём будет война, и близкий твой будет спать с твоими жёнами прилюдно. Приговор Бог приведёт в исполнение, и я со страхом жду когда это начнётся.
 – Ты всетаки внеси эту запись, а я отнесу её к младшим пророкам, будем надеяться, что Бог не допустит больших бедствий.

Первая глава Царевичи

Жаркое лето было на исходе. Дожди выпадали все реже и землепашцы с нетерпением ожидали сбора посева зерновых. Царь Давид крепко держал власть уже второе десятилетие. Однако в Иерусалиме его не было. Царь Давид вел войну против Филистимлян и взял с собой царевича Амнона.  В отсутствие правителя царевич Адония сидел на троне и возглавлял оборону Иерусалима. Его брат царевич Авессалом занимал должность командующего обороны столицы.
В этот день царевич Авессалом устроил большой выезд вдали от славного Иерусалима. Кавалькада всадников на мулах в роскошных одеждах медленно продвигалась в сторону владений Авессалома.
Ионафан, одиннадцатилетний сын Первосвященника Авиафара, был на два года старше Ахимааца, сына священника Садока. Оба оруженосца ехали на лошадях в свите царевича Авессалома.
– Авессалом сходит с ума, – говорил Ионафан, – Царь скоро вернется и возможно он привезет большой обоз с добытым добром и людьми. А он решил устроить выезд да еще поближе к землям египтян. Захотел еще одной войны.
– Эти Филистимляне, – сказал Ахимаац, – Сколько лет мы воюем с ними. Теперь вот сам царь Давид направился на войну. Неужели ему удастся уничтожить столь могучего противника.
– Жаль, что мы не поучаствовали, – вздохнул Ионафан, – Давид смирил воинственных Сирийцев, подчинил Амон и Моав, разгромил и покорил жестоких Эдомитян. Сейчас пришло время решить вопрос с Филистимлянами. Но за эти годы войны они не сдали нам ни одного города.
– Не забывай, что филистимляне возвращали все свои земли обратно, – хмуро произнес Ахимаац, – К тому же царь постоянно сам ходит в походы, помнишь, что они сделали с Самсоном, когда поймали его.
– Я тоже этого опасаюсь. Но с другой стороны наше войско уже одержало победу. Я слышал, что основное сопротивление уже сломлено и идет осада Гата.
Ахимаац лишь неопределенно заметил.
– Слышал я про Гат. Один из самых укрепленных городов. Взять штурмом будет тяжело.
– Будем надеяться, что наше войско хотя бы вернется с большой победой. Слышал я, что филистимляне готовились нанести большой удар по нам, и поэтому Давид опередил противника и вынужден был вступить в войну на опережение.

Вечером разбили лагерь. Авессалом удалился с приближенными в свой шатер. Авессалом недавно отметил свое тринадцатилетие, но в поход его не взяли.
В шатре с царевичем сидели два дальних родича. Ионадав, сын Шамы, уже год служил в свите царевича. И Аммесай, сын Авигеи сестры Давида и Иефера.
Авессалом уже выпил бутылку вина и говорил он уже с трудом.
– Мой брат Амнон старше меня всего на два года. Он всего лишь сын Ахиноамы Изреельтянки. А я внук царя Гешура. Я могу претендовать на престол Израиля. А меня даже в поход не взяли.
– Мой господин, – Аммесай преклонил голову, – придет время и, вы сможете объединить своей властью Израиль и Гешур. Ваш царствующий отец знает об этом.
– Да господин, – поддержал его Ионадав, – вы больший наследник по праву и по способностям.
Авессалом откинулся на одеяла и пробормотал:
– Отец не взял меня в поход, потому что мой дед не еврей, но когда Гат падет кого–то надо ставить над гарнизоном. Мой брат Амнон всего лишь сын Ахиноамы, а я внук царя Гешура.
Царевич заснул. Аммесай посмотрел на Ионадава.
– Наш царевич жаждет власти, но уверен ли ты в своих словах?
– Много амбиций и жажда власти нормально для царевича из семьи Давида. Бог небес и земли сделал царем Саула, а затем отдал Царство в руки Давида. Скоро встанет вопрос, кто будет управлять нашим Царством.
– Если Гат падет, Амнон как наследник станет возле царя, и никто не осмелится оспаривать его право, – пробормотал Ионадав.
Ионадав вышел из шатра. Было уже поздно. Он вспомнил дом своего отца Шамы. Елиав его дядя, князь Иуды взял его к себе, но ему хотелось большего, и потому он ушел ко двору царя Давида.
Но даже сейчас ему было по–прежнему скучно. Быть слугой царевича не совсем приятно. Авессалом завидует брату и в тоже время он весьма безрассуден. Когда приедет Давид, он Ионадав попросится в поход. Возможно, на поле боя он сникает славу и почет.

Утром Ахимаац встал от того что Ионафан резко разбудил его.
– Вставай соня, – Ионафан в спешке одевался, – весь лагерь уже снимается со стоянки.
– А почему в такой спешке.
– Прибыл гонец из Иерусалима. Царь идет с большой победой.
– Ого.
Ахимаац вскочил и начал собирать свои вещи.

Горожане Иерусалима, услышав о возвращении царя, с радостными лицами выходили из своих домов. Они шли к дому Давида.
Иерусалим – город иудеев, носил до этого разные названия; Иевус, город Иевусеев. Царь изменил его название и частично перестроил его. Горожане собрались вдоль большой улицы и с не терпением ожидали появления царя. Наконец появилась процессия левитов в белых одеждах, а за ними колесницы царя и его военачальников. Под приветственные крики толпы за колесницами появились отряды копейщиков. Затем в цепях шли рабы филистимляне, в повозках везли награбленную добычу. Завершали процессию корпуса чужаков воинов очень похожих на филистимлян.
Триумфальное шествие вышло к дому Давида, и левиты направились к шатру, где находился ковчег Соглашения. Царь и его приближенные встали возле шатра.
Первосвященник Авиафар поднял руки, обращаясь к народу.
– Наш царь вернулся с большой победой. Он захватил город филистимлян Гат, и небесный бог даровал нам победу.
– Мы победили наших врагов, – закричал царь, – Мы победили наших угнетателей. Радуйся народ. В честь победы повелеваю устроить гулянье на три дня.
Народ приветственно закричал:
– Да живет наш царь!!!
Царь Давид повелел:
– Проследите, чтобы народ получил еду и вино.
После этого царь вошел в свой дом благословить своих домашних.

В тронном зале царь восседал на престоле. Придворные и знатные лица слушали его торжественную речь.
– Мы сломили сопротивление самого сильного из городов Филистимлян, и мой сын Амнон отличился при штурме Гата.
– Спасибо отец, – поклонился Амнон, – мы славно бились на стенах Гата. Мы все бились храбро, и я бы хотел отличить многих воинов. Они заслужили пить царское вино.
– Они получат не только вино, – сказал Давид, – А ты Амнон готовься принять под руку западный корпус.
Ионадав, бен Шама посмотрел на бледного Авессалома. Похоже, ему было сейчас не сладко. Наверное, это участь всех младших после наследника сыновей. Пора подумать о своем будущем при дворе Давида.

Наутро Ионадав попросил у царя разрешение сопровождать Амнона в Западный корпус.

Вторая глава Царь и его свита

Иерусалим был большим городом, и поэтому на его территории было несколько десятков таверн и постоянно дворов. В основном они предназначались для чужестранцев, но и местный горожане любили проводить там время. В таверне было довольно шумно. Уже неделю как шли празднования победы над филистимлянами. В таверне были воины, местные горожане и землепашцы с полей. Все выпивали и пользовались возможностью погулять.
– Я бился с самим Иоавом бен Саруи. Мы взяли их крепость ночью. А эти дурни оставили там небольшой гарнизон. Потом мы отбили все их атаки и захватили город.
– Ты не лез на стену по лестнице, когда по тебе стреляют стрелами и кидают камнями. Захватили вы крепость и отсиделись там.
– Да если бы не мы вы простояли бы еще год под этими стенами.
Шум поднимался такой что уже и землепашцы хвалились боевыми ранами. Горожане выкрикивали хвалу воинам и спорили с землепашцами, где это они могли получить такую рану.
В углу сидел хмурый человек. Звали его Ионадав бен Шама. Иудей, ставший оруженосцем царевича Амнона, сделал столь головокружительную карьеру, что при дворе стал очень популярен. Он часто приходил в такие заведения, чтобы послушать, о чем говорят люди и знать настроение народа. 
Ионадав вышел из таверны и направился в дом Амнона. Мимо пронесли паланкин черного цвета. Посмотрев ей вслед, Ионадав даже шаг сбавил. Этот паланкин принадлежал главе отряда телохранителей царя свирепым воинам керефеям и фелефеям из филистимлян.
Ионадав подождал, пока паланкин  не скроется вдали и только после этого продолжил путь. Больше всего Ионадав мечтал стать таким же всесильным человеком, но пока прозябал в оруженосцах. Еще полгода назад он служил Авессалому, но счел его не перспективным и сменил хозяина.

В паланкине несли Бенаю бен Иодая, главу хелефеев и фелефеев. Наступила весна, и большая часть войск вышли с территории Филистимлян. Вызов к царю очень заинтриговал Бенаю, и он готовился к тому, что речь пойдет о новом походе. Ахиш сохранил свою власть в отличие от Газы и Азота. Более того Ахиш выделил пограничные крепости отдав их Давиду. Но оставался еще Гезер и Экрон. Поэтому логично, что речь пойдет о новом военном походе.
Давид принял его на крыше своего дворца, где он часто отдыхал. Он сидел в беседке и читал свиток. Беная приблизился и, не заметив никого, сильно удивился. То, что охрана была здесь это вполне понятно. Тот факт, что он не видел их, очень его порадовал.
– Мой господин.
Давид повернулся и жестом пригласил Бенаю присесть.
– Докладывай Беная. Как обстановка в городе и как обстоит дело в Филистии.
– Мой господин. Обстановка пока спокойная. Но насколько я знаю, царем по–прежнему остается Ахиш. Должен ли я предпринять усилия на западном направлении.
– Насколько я знаю тебя, ты уже предпринял определенные шаги в этом направлении. Но могу тебя успокоить у меня договор с Ахишом. Он желает покоя и готов стать моим вассалом. Но проследить за этим надо.
– Моя обязанность следить за вашими врагами, поэтому мои люди тщательно следят за перепиской царя Ахиша. Но можно ли доверять человеку потерявшего по сути все. Он потерял свое царство и свое членство в союзе. К тому же теперь филистимляне Газы будут искать нового хозяина и Ахиш может попасть под их влияние.
– Ты предлагаешь мне устранить Ахиша либо вторгнуться в Гезер, – с интересом спросил Давид, – Я понимаю твои опасения, но сейчас нам нужен мир. Война разрушает экономику любого царства. Народ должен успокоиться, а в условиях постоянных войн это не возможно. Поэтому ты отправишься в Гат, и поставишь там нашего управляющего.
– Вы даете мне много заданий, но я не могу уследить за всеми вашими врагами.
– Что ты имеешь в виду?
– Вы окружили себя этими филистимлянами и приблизили к себе этих чужаков Иттая и Хушая. Но что если они предадут вас, что мы сможем сделать, если вы не доверяете своим братьям.
– Смелое высказывание и потому прогонять не буду. Я приблизил их к себе, потому что они славные воины и верны мне. А ты следи за ними, чтобы контролировать их. А сейчас возьми людей, сколько тебе потребуется, и поезжай в Гат.
– Все сделаю мой царь.

Ахиш царь Гата сидел в беседке и наблюдал за птицами, плескающимися в пруду. Молодая девушка подошла и встала в нерешительности. Один из прислужников тихо подошел к Ахишу и наклонился, шепотом сообщив о визитере.
Ахиш повернулся и приглашающее махнул рукой. Она подошла и присела рядом. Ахиш тихо произнес:
– Далида я рад тебя видеть.
– Мой господин Авимелех (возможно царь батюшка или отец мой царь). Я пришла поговорить. Я слышала, что вы присягнули царю евреев Давиду.
– Да уже все обговорено и скоро приедут послы Давида.
– Но мой Авимелех зачем. Давид захватил Газу и Ашкелон и внешние наши стены, и вы сдались. Гезер мог прислать нам помощь либо Экрон.
Ахиш долго смотрел на пруд и ничего не говорил.
– Я понимаю твое беспокойство, но это все для вас. У меня с ним договор. Он получает Гат, и признает суверенность нашего царства. После меня будет править мой сын Ахиш.
– Но можно ли доверять Давиду? Он коварный и бесчестный человек. Он жаждет собрать воедино всю прибрежную равнину, а Гат слишком лакомый кусок, чтобы он отказался от захвата. Имея Гат, он сможет развить наступление на Гезер.
– Я понимаю твое беспокойство, но помимо всего прочего я даю ему мир на западных границах.
– Боюсь предположить, что он этим не удовлетворится…

Большой приемный зал был продолговатой формы в середине которого находился на большом постаменте престол Давида. Вдоль стен стояли знатные люди Израиля. В связи с переходом под власть Давида Газы, Ашкелона и Гата, было много представителей из городов Филистимлян, Гешура и Маахи.
Возле престола стояли особо приближенные к царю, в том числе сыновья Давида. Особо выделялся Амнон как очевидный наследник престола, но и Авессалом стоял с таким видом, что было не понятно кто же наследник Израиля. Рядом стояли младшие царевичи Адония и его братья.
Адония был младше Авессалома, но любимец военных и многие восприняли это как факт особого расположении царя к своему младшему сыну.
Зазвучал гонг, и появились гости. Посол шел со своими приближенными и слугами к престолу. Дойдя до престола посол, вышел вперед. Посол и его люди поклонились.
Вышел вперед Ахитофел советник Давида.
– Сегодня все владетели Филистимлян приносят клятвы верности царю. Но мы особо выделяем Гат. Подойди посол Гата.
Посол подошел ближе.
– Царь дарует вашему царству право на суверенное управление своими землями. Царь не будет предпринимать никаких действий на нарушение ваших границ, если вы не нарушите мир. Мы готовы держать границы открытыми мирно торговать с вами.
Посол поклонился.
– От лица моего царя Ахиша я заверяю вас, что мы не нарушим границ и готовы мирно торговать и не запрещать перемещений наших и ваших людей между нашими землями.
Ахитофел вручил указ в руки послу и тот с поклоном ушел.
Третья глава Братья царевичи

Авессалом вошел в престольный зал, высокий ростом с большой гривой волос ниспадающей на плечи он гордой походкой прошел к престолу. Просторное помещение пустовало. Бывали дни, когда на приеме у царя собирались несколько сотен человек. Но сегодня был обычный день, когда царь отдыхал.
Авессалом вспомнил, как назначили военачальником Амнона и горечь опять подступила к горлу. Авессалом давно ждал для себя такой чести, но брат его обошел. Более того Амнон был естественным наследником всех земель Израильских. А сейчас Ахиш передал власть над Гатом. Но Авессалом рассчитывал все же получить свое, поскольку он сын Давида. Или хотя бы северные земли, где была родина его матери.
Авессалом постоял еще не много посреди пустынного зала и вышел во двор. Дворец Давида был огромным сложным комплексом. Авессалом заходил в Зал Аудиенций. Справа располагались помещения Давида и его домашних. Слева административные комнаты. Изза духоты окна были небольшие, но во внутреннем дворе был водоем.
Двухэтажный дворец окружал со всех сторон внутренний двор. По двору ходили слуги и рабы. Справа располагались большой Зал приемов и Арсенал. Слева казначейство и Зал судей. Днем, когда солнце сильно печет, никто не желал покидать прохладных комнат. Авессалом прошел мимо водоема и посмотрел в дальнюю часть двора, где располагался еще комплекс зданий. Возможно, Давид сейчас там, но так и не решился поговорить с отцом.
Несмотря на жару из казначейства вышел молодой человек и Авессалом с удивлением узнал Иодая бен Беная.
Иодай склонил голову в приветствии и попытался пройти мимо. Но Авессалом остановил его вопросом:
– Если не ошибаюсь, вы идете в комнаты Вирсавии?
– Да это так царевич.
– Как странно, что вы так часто ходите к новой жене моего отца. Я слышал вы советник и какое же дело у вас к Вирсавии.
– Мне поручили воспитание Соломона вашего брата.
Это многое объясняло. Авессалом и сам находился на воспитании с детства, но только у Ахитофела. Вирсавия стала женой Давида в сложный период его борьбы с Амонитянами и Сирийцами. Вирсавия устроила на многие места своих родственников и поговаривали, что Соломона готовят в наследники престола.
Авессалом хорошо знал, что брак с Вирсавией был вынужденным по причине ее беременности. А теперь Соломона обучает сын Бенаи.
– Рад нашей встрече Иодай бен Беная, – сказал Авессалом, – Я давно не видел твоего брата Аммизавада? Надеюсь, он в полном здравии?
– Я иду сейчас в комнаты Вирсавии и увижу его. Царь поручил ему охранять Соломона.
– Какая может с ним беда случится, лучше пусть идет ко мне в оруженосцы. Так и передай ему.
Иодай попрощался и ушел. Много вопросов осталось у него на языке. Зачем сыновья Бенаи опекают Соломона, может, правы злые языки, что его тянут в наследники. Можно порадоваться, что это не Амнон, но лучше от этого не стало.
 
Авессалом в задумчивости покинул дворец, и сев в паланкин направился за город. Там его слуги уже разбили лагерь. Когда на него нападала тоска, Авессалом всегда выбирался на прогулку в свои владения.
За городом к паланкину подскакали на лошадях несколько воинов. Амессай приклонил голову.
– Мой господин.
– Поехали, – хмуро произнес Авессалом и задернул занавеску.

Караван царевича двигался на запад до вечера. Вечером разбили лагерь. Амессай вошел в шатер Авессалома. Тот был мрачнее обычного.
– Господин. Я хотел бы узнать. Почему мы так близко подошли к границе Гата?
Авессалом взглянул на своего офицера и сказал:
– Год назад нас покинул Ионадав бен Шама. Он хороший воин, и сейчас служит в Западном корпусе. Но недавно я получил письмо от нашего друга. Ионадав возвращается на службу.
– Прекрасная новость, – обрадовался Амессай, – Я сильно скучал без него.
Полог шатра откинулся, и воин громко произнес:
– Мой господин.
– Говори.
– К вам прибыл Ионадав бен Шама. Он просит принять его.
Авессалом был удивлен.
– Давай впусти его.
Ионадав вошел и поклонился царевичу.
– А мы уже начали скучать без твоего общества, – заметил царевич.
– Теперь не придется! – весело произнес Ионадав, – Мой господин, как я рад вновь видеть вас!
– Я сильно скучал без твоего общества Ионадав, – сказал Авессалом, – При дворе царя слишком все обыденно.
– Я рад вновь вас видеть мой господин.
– Ну, так скажи, чем ты занимался этот год, – весело спросил Авессалом, – Может, ты уже женат?
– Увы, – развел руками Ионадав, – Я одинокий волк. А здесь я по особому поводу. Как вы знаете, я приставлен к царевичу Амнону, и он сейчас идет к вам.
– Амнон, – удивлено спросил Авессалом, – Что ему здесь надо.
– Он узнал, что вы здесь неподалеку и очень захотел вас навестить.
– Может ему послать красивую филистимлянку, пусть окрутит его, чтобы он забыл про нас? – невесело бросил Авессалом.
– Да, это было бы весело, – заметил Ионадав и продолжил, – в общем, он идет сюда и мой долг предупредить вас.   
Снаружи раздавались недовольные голоса. Полог шатра откинули в сторону, и вошел высокий молодой человек.
– Здравствуй брат. Примешь меня в свою компанию?
Авессалом напряженно посмотрел на вошедшего. Тот был скромно одет в военно–полевую одежду. Он с гордым видом взирал на людей Авессалома и нахально усмехался, видя замешательство своего брата.
Наконец Авессалом гордо вскинул голову и развязно произнес:
– Заходи Амнон. Что будешь пить. Есть вино и лепешки с медом.
Амнон взглянул на окружение царевича.
– Отошли своих людей. Ты разве не желаешь посидеть один на один со своим братом.
Авессалом дал знак Амессаю и Ионадаву удалиться. 
Ионадав вышел из шатра.
– Ионадав, – Амессай обнял того, – Тут без тебя все скисло. Пошли ко мне. У меня есть бутылочка вина.
– Пошли, – весело сказал Ионадав.

Наутро Ахимаац и Ионафан встали пораньше. Вчера они прибыли в свите Амнона, но от вечерней попойки отказались. Придворная свита не считала зазорным в чем–то себе отказывать. Но Ахимаац и Ионафан дети священников и были воспитаны иначе.
– Похоже, братья царевичи вчера хорошо погуляли? – сказал Ахимаац.
Ионафан поискал глазами царственных отпрысков. Авессалом стоял мрачный возле своего шатра и смотрел в сторону рощи, куда вели Амнона два воина.
– Похоже, Амнон слишком перепил, – произнес Ионафан, – Теперь будет до обеда валяться в повозке.
– И что Авессалом будет его ждать, – Ахимаац с интересом смотрел на царевича.
– Без Амнона он все равно не уедет, – убежденно сказал Ионафан, – Это слишком опасно для его чести.
– Может, поможем царевичу, – спросил Ахимаац, – мы же в его свите.
– Ни стоит, – ответил Ионафан, – Амнон слишком тщеславен, и терпеть возле себя может лишь рабов.

Ионадав подошел к Авессалому.
– Когда мы отправляемся мой господин, – спросил он?
– Скоро, – мрачно произнес Авессалом, – Амнон не умеет пить. Позор царской семьи. При всем честном народе он валяется в кустах. Отец узнает, точно отошлет в провинцию овец считать.
– Может организовать завтрак?
– Да. Хоть чем–то отвлечь людей от этого позорного зрелища.
Ионадав пошел к поварам распорядиться на счет завтрака, а Авессалом продолжал стоять у шатра. Эта ночь ему надолго запомнится. Амнон пил всю ночь и похвалялся своими подвигами. Как он выдержал все это, Авессалом и сам не мог понять.
Лишь после обеда караван двух царевичей двинулся в путь. Выезд был испорчен уже тем, что царевич Амнон лежал в повозке и постоянно стонал.
Авессалом мрачный как туча ехал на лошади и мечтал лишь об одном. Скорее бы уже все это закончилось. Он посмотрел вперед и увидел, что караван остановился и к нему направляется Ионадав.
– Господин, там из вашего поместья люди приехали.
– Мне сейчас не до них, – мрачно произнес Авессалом.
– Но может у вас в поместье есть лекари.
– Ему поможет лишь хороший меч,– сказал Авессалом, – пусть привезут Фамарь, мою сестру она хорошо разбирается в травах.

Придворные и воины сидел на поляне. Все с интересом смотрели, как молодая девушка поит питьем царевича Амнона.
Амнон шатаясь, встал и направился к брату.
– Премного благодарен, – сказал он. – Ваша женщина спасла мне жизнь. Кто она такая? Служит у тебя дома?
– Это Фамарь моя сестра ты разве  ее не узнал.
– Фамарь, твоя сестра?! – переспросил Амнон, – она выросла просто красавицей. Тем не менее, я благодарен. По прибытии в город пришлю ей подарок.
– Не стоит этого делать.
Амнон сильно помрачневший, уехал со своими людьми в Иерусалим, а Авессалом поспешил в свое поместье. Авессалома одолевали мрачные предчувствия. Амнон столь откровенно смотрел на Фамарь, что ей самой стало неловко. Амнон был известен тем, что не упускал ни одной служанки во дворце, царь об этом знал, но пока он не трогал евреек, ему никто ничего не говорил.
Четвертая глава Фамарь

Амнон прошел через дворцовый двор, снисходительно принимая поклоны придворных. Он вошел в свои апартаменты и лег на ложе.
На сегодня у него особых планов не было, но пренебрегать своими обязанностями Амнон не хотел. Он слишком хорошо знал, как царь обращается с нахлебниками.
Вошел Ионадав.
– Мой господин.
– А Ионадав, – Амнон благосклонно махнул рукой, – Заходи. Ну что там у нас на сегодня?
– Сегодня рассматривает вопрос об увеличении пограничного гарнизона на границе с Филистимлянами.
– Этот вопрос надо решать поскорее, – Амнон задумался, – Мы смяли в прах и пыль три их города. Экрон сейчас является оплотом беглецов филистимлян, но они слабы и поэтому справимся с ними. Насколько я помню там тридцати тысячный гарнизон. Надо попросить у отца еще двадцать тысяч и пройти эту Филистию насквозь до самого Великого моря.
– Ваш отец, Велик и Могуч, – с поклоном произнес Ионадав, – И он, несомненно, будет рад подумать о закрытии этого вопроса. Но хочу напомнить моему господину, что война только закончилась, и люди нуждаются в отдыхе. Такие вопросы лучше решать на Совете царском при одобрении царя Давида. Я не желаю, чтобы мой господин испытал недовольство грозного Давида.
– Не преувеличивай Ионадав, – проворчал Амнон, – Мой отец могуч. Но скоро я буду царем, и Я стану более могучим. Я не стану советоваться по каждому пустяку с советниками и управляющими.
– Буду рад вам служить всегда мой господин. Но я слышал, что царь обещал передать престол Соломону вашему брату. Он приставил к нему сыновей Бенаи, Иодай бен Беная занимается с ним, а его брат охраняет его.
– Все это интриги Вирсавии молодой жены моего отца, – мрачно произнес Амнон, – Вот поэтому я и не хочу держать советников при дворе. Ее дядя Ахитофел из прислужника стал одним из первейших советников, про него говорят, что он мудрее Бога. Ну ладно, – махнул раздражено рукой Амнон, – Что там еще?
– Господин Иоав бен Нахаш напоминает, что у вас с ним назначена встреча.
– А Иоав первейший человек при дворе. Я жду его сегодня в обед. А что поделывает мой братец Авессалом. В прошлый раз мы хорошо вместе отдохнули.
– Ваш брат Авессалом в последнее время мало появляется при дворе. Он взял себе жену и удалился в свое поместье.
– О мой братец решил завести себе наложницу, – удивился Амнон.
– Я слышал, что он взял себе жену.
Амнон удивленно посмотрел на Ионадава.
– Он решил взять себе законную жену очень смелый и глупый поступок. Мой отец так сделал, а теперь мы все царевичи ссоримся кто же из нас первый. Может поэтому он и обещал, что Соломон станет царем.

В этот же день Амнон встретился с Иоавом. Иоав бен Нахаш был весьма суровым полководцем. Он был племянником Давида, но совсем не был на него похож. Суровый и властный он больше был похож на льва.
– Каковы твои планы принц на будущее, – спросил Иоав?
– Будущее, – переспросил Амнон, – А что тут планировать. Я старший сын царя. Когда Бог заберет его Я стану царем.
– И какие же доводы ты приведешь, чтобы хотя бы я поверил в тебя?
Амнон просто задохнулся от возмущения.
– Да я старший сын царя, – закричал он, – Я сын Ахиноамы первой жены моего отца. Это самые главные факторы.
– Понятно, – произнес Иоав, – А Авессалом внук сирийского царя Гешура. А если будет необходим мир с сирийцами. Какое решение примет царь? Вспомни также своего брата Адонию сына Хаггит. Он тоже родился в Хевроне. Я был с ним все эти годы и хорошо помню, как он стал царем. Мы были изгоями, а теперь посмотри на нас. Хочешь стать царем не жди, что к тебе пойдут люди только потому, что ты старший сын.
Амнон задумчиво опустил голову.
– С самого детства мы соперничали. Неужели мне придется еще и доказывать перед всеми, что я более достойный кандидат в цари. Что я могу сказать людям, чтобы оказаться лучше моего брата.
– Тебе придется сделать это самому. Покажи своими поступками, что ты наследник. Думай Амнон. Давид смирил филистимлян, но Экрон так просто не сдастся. Уже сейчас Авессалом ведет себя необдуманно. Он постоянно совершает путешествия к границам Гата. Все это выглядит подозрительно.
Амнон задумчиво смотрел на небо. Был еще полдень.
– Я попрошу у отца двадцать тысяч воинов и захвачу Экрон.

Этим же вечером Амнон позвал музыкантов и слушал музыку, пребывая в очень мрачном настроении. Ионадав налил вина и подал царевичу.
– Что вас так беспокоит, – спросил Ионадав, – вы постоянно пребываете в мрачном настроении. Царский сын, скажи, почему ты всегда такой печальный? Может мне поискать рабыню, которая скрасит ваше одиночество.
– Спасибо, – сухо произнес Амнон, – Ты Ионадав всегда рядом, но здесь ты не поможешь. Дело это деликатное и очень личное.
– Я готов помочь, – сказал Ионадав, – Иоав помог вашему отцу избавиться от Урии. Если вы мой господин поведаете что случилось, то возможно я смогу помочь.
Амнон мрачно взглянул на Ионадава. Он тихо произнес:
– Я влюблён в Фама;рь, сестру моего брата Авессало;ма. С тех пор как она поила каким–то отваром, не могу спокойно спать, все думаю о ней.
Ионада;в, сказал Амно;ну:
– Ложись в постель и притворись больным. Когда твой отец тебя навестит, попроси его: „Пусть придёт моя сестра Фама;рь, приготовит при мне еду, которую обычно дают больным, и накормит меня“.

Когда царю сообщили через Ионадава, что Амнон приболел, то он сам пришел навестить его. Амнон лежал, укрывшись одеялами, и выглядел очень слабым.
На вопрос, не прислать ли ему лекаря Амнон попросил:
– Моя сестра Фамарь уже лечила меня. Пусть придёт моя сестра Фама;рь, испечёт при мне пару лепёшек и накормит меня.
Давид послал слуг домой, чтобы они передали Фама;ри: «Прошу, пойди домой к твоему брату Амно;ну и приготовь ему поесть». Фама;рь пришла к Амно;ну. Он лежал в постели. Она замесила тесто и при нём приготовила лепёшки. Потом она взяла сковороду с лепёшками и подала Амно;ну, но он не стал, есть и сказал:
– Пусть все выйдут! – и все вышли.
Амно;н сказал Фама;ри:
– Принеси еду в спальню и покорми меня.
Фама;рь взяла лепёшки, которые приготовила, и принесла их Амно;ну в спальню. Когда она подала ему лепёшки, он схватил её и сказал:
– Ложись со мной, моя сестра.
Но она сказала ему:
– Нет, брат! Не бесчести меня. Так не делается в Израиле. Это же безумие! Как я переживу такой позор? Да и о тебе пойдёт дурная слава в Израиле. Прошу тебя, поговори с царём. Он не откажется выдать меня за тебя замуж.
Но Амно;н не стал слушать Фама;рь и, схватив ее за платье, бросил на ложе.
Ионадав стоял вместе с людьми царскими за дверью. Он слышал ее крики, но ничего не сделал. Он презирал Амнона, но больше всего он хотел стать первым в царстве и потому был готов поставлять всех девушек в спальню Амнона, чтобы тот был доволен.
Амнон с презрением смотрел на плачущую Фамарь в изорванном платье. Теперь она была ему не интересна. Он сказал Фама;ри:
– Вставай, убирайся отсюда!
 Она возразила:
– Нет, брат! Прогнав меня, ты поступишь ещё хуже, чем уже поступил.
Но он не стал её слушать.
Позвав юношу, который ему прислуживал, он велел:
– Выпроводи эту отсюда и запри за ней дверь. Слуга вывел её и запер за ней дверь. Тогда Фама;рь посыпала голову пеплом и разорвала своё красивое платье. Схватившись за голову, она шла и рыдала.
Авессалом увидел ее и прижал к себе.
– Это Амно;н сделал с тобой такое? Никому не говори о том, что случилось, сестра. Он твой брат. Старайся не думать об этом. С этого дня ты будешь жить в моем доме.
Давид, узнав о случившимся, ожидал, судебного разбирательства между своими сыновьями. Но Авессалом не стал обвинять Амнона, опасаясь потерять свое имя. Давид обязал Амнона выплатить виру Фамари, а через полгода выдал замуж за вдового сотника.
Пятая глава Авессалом мститель

Наступила весна. Работники, подоткнув рубаху, очищали поля подготавливая землю к посеву ячменя. По дороге проехали всадники затем прошли копейщики. Работники с интересом смотрели что будет дальше. Появилась большая колесница, в которой сидели трое мужчин и один из них Адонирам, начальник подневольных работников.
Работники быстро разбежались по своим местам, хорошо зная скверный характер Адонирама. Следом за колесницей проехал еще один отряд всадников.
В колеснице сидели царь Давид, Адонирам и Иосафат бен Ахилуд. Адонирам закончил свой доклад и, откланявшись, сошел с колесницы. Иосафат сказал:
– Мой царь Амнон недавно вернулся из северных земель. Местные владетели жалуются на его посягательства их дочерей. Я решил, что будет лучше его вернуть. Два года уже прошло, Авессалом назвал свою дочь Фамарь и скоро вновь станет отцом. Он приехал из своих владений, и жаловался мне, что очень недоволен тем как поступили с Фамарь. Он желал сам о ней позаботиться.
– Чтобы она прожила во вдовстве, нет, пусть лучше обретет покой в семье. А с Амноном надо, что-то делать. Поговорю я с ним по душам. Пригласи моих сыновей ко мне на ужин.

На ужин к царю Давиду пришли его сыновья. Амнон и Авессалом сидели в дальней части стола. По правую руку сидел трехлетний Соломон. По левую руку сидел калека Мефивоше;т, внук Саула. Прошло два года, и за это время Авессалом ушел весь в семью и говорили, что свою дочь он назвал Фамарь. Амнон тоже провел вдали от Иерусалима в наказание. Но Давид любил своего первенца, и потому поскольку не было обвинений со стороны Авессалома, дело замяли.
Ужин прошел спокойно. Амнон и Авессалом иногда посматривали друг на друга. Давид обратился к Амнону:
– Войско без тебя скучает, не хочешь вернуться к командованию?
– Мой отец, – удивился Амнон, – Это честь. Я больше не посрамлю тебя царь отец.
– А ты Авессалом, – повернулся Давид к Авессалому, – Не хочешь заняться, чем нибудь полезным. Может, хочешь стать управляющим? Я осматривал свои виноградники и мне кажется, что за Адонирамом надо приглядывать.
– Я подумаю, – Авессалом нахмурился, – А почему я не могу стать военным?
Амнон усмехнулся. Давид посмотрел на своего сына.
– У меня много командующих, зачем тебе быть одним из них. Не хочешь становиться управляющим тогда поезжай в Галаад. Там сейчас неспокойно, поэтому принимай город под свою руку. А ты Амнон поезжай на Филистимскую границу. Участились нападения на границе, поэтому наведи там порядок.
Авессалом почувствовал, что его хотят отослать как можно дальше. Он собрался с духом и как можно спокойней сказал:
– Мой царь отец у меня родился сын, и я не могу сейчас уезжать так далеко. И я был бы польщен твоим царь присутствием в Ваал–Хацоре, что возле Эфрема. Мои люди стригут там овец, и поэтому случаю будет большой праздник. Я приглашаю тебя и твоих слуг на мое торжество.
Но царь ответил Авессало;му:
– Нет, мой сын! Если мы все придём, то будем тебе в тягость.
Несмотря на уговоры, Давид отказался, но дал своё благословение.
Тогда Авессало;м сказал:
–Если ты не пойдёшь, то пусть хоть мой брат Амно;н пойдёт.
Царь возразил:
– Зачем ему идти с тобой?
– Он мой старший брат и твой царь первенец. Это большая честь для всех моих домашних, если царь, таким образом, поприсутствует и даст нам свое благословение.
Царь устало махнул рукой.
– Хорошо я отпускаю своих сыновей, кроме Соломона он еще мал для таких путешествий.

Вечером Авессалом уехал в свой дом. Город веселился. А он все вспоминал проклятый царский ужин. У него на глазах Амнона восстановили во всех правах, а его отправляют как можно дальше. И он ничего не может сделать. Авессалом подошел к окнам  и посмотрел на веселящиеся толпы.
Вошел слуга и осторожно произнес:
– К вам посетитель мой господин.
– Я никого не хочу видеть. Он представился?
– Да мой господин. Это Бенаия бен Иодай.
Авессалом был заинтригован. Он ожидал увидеть своего брата или Иоава бен Церуи. Но Бенаия бен Иодай до сих пор никогда не приходил к нему. Глава царских телохранителей был таинственным человеком и его многие боялись.
– Проси.
Бенаия вошел и без приглашения сел.
– Я заинтригован. Что такого важного ты можешь мне сообщить Бенаия бен Иодай. Ты глава царских телохранителей, неужели ты пришел арестовать меня?
– У царя есть для этих целей гатянин Иттай. А пришел я, чтобы сказать вам, что вы и ваш брат, глупые юнцы. Вы поссорились друг с другом изза вашей сестры, более того вы попали в опалу и надолго лишились милости царя.
– Не забывай, с кем разговариваешь слуга престола. Я царский сын, а ты всего лишь слуга. И в опалу всегда можешь попасть ты. Помни свое место раб.
Бенаия бен Иодай сидел с каменным лицом, что еще больше напрягало Авессалома. Бенаия бен Иодай снисходительно улыбнулся и продолжил:
– Я помню, кто я и служу Давиду, поскольку это мой долг. Я знаю, что он помазан на Царство нашим Господом и его пророком Нафаном. Сейчас нужен мир в Царстве Израиля, а вы два царевича нарушаете мир. За насилие над Фамарь ты не выдвинул обвинения и не убеждай меня, что ты простил Амнона. Я вижу, ты затаил обиду, но прошу ради мира в Доме Давида, усмири свой гнев.
Авесалом с недоверием слушал Бенаию бен Иодая. Он вдруг понял, почему Давид хочет отослать его. Однако все это не имело значения. То, что он задумал он свершит.
– И что теперь, – сухо спросил он?
– Уезжай на восток и забудь обо всем, вот мой совет,– жестко ответил Бенаия, – Усмири свою гордыню.
Бенаия ушел, а Авессалом вновь стоял у окна и смотрел на город.
– Я еще поквитаюсь с тобой Амнон за мою сестру, – прошептал Авессалом в пустоту…

Стрижка овец шла в начале весны, и сопровождалось большим торжеством. На торжестве часто присутствовали левиты и собирали часть шерсти в священный дар. Торжество устроенное Авессаломом было очень торжественным. Было выпито много вина, Авессалом приказал зарезать несколько ягнят, чтобы устроить торжественный ужин для своих братьев.
Амессай подошёл к Амнону сидевшему с растерянным видом, он оглядывал гостей, явно искал Фамарь.
– Её здесь нет, не знаю, слышал ли ты, что царь выдал её за своего военного, недавно потерявшую жену думаю, она будет вполне счастлива в этом браке.
Амнон посмотрел на Амессая и сказал:
– Страсть овладела мной, я был словно в дурмане, а когда всё произошло, я почувствовал себя осквернённым нечистым, поэтому я и прогнал ее. Когда я её вижу, я вспоминаю что овладел собственной сестрой. Жаль я не могу об этом рассказать Авессалому.
Амессай предполагал что планировал, сделай Авессалом, сыновья Иессея всегда относились к нему с презрением и потому спасать Амнона он не собирался.
– Авессалом тебя слушать не будет, поэтому пей царевич вино и забудь обо всём.
Когда Амнон опустошил бурдюк с вином к нему подошёл Авессалом. Посмотрев ему в глаза, он произнес:
– Пора нам посчитаться с тобой брат.
Амнон усмехнулся:
– А я думаю, почему ты так долго ждал, боишься со мной биться, ждал, когда я буду пьяным, но я в любом состоянии одолею тебя.
– Будь это поединок я бы вышел против тебя, но это расплата и потому сейчас ты умрёшь.
Амнон встал и кинул бурдюк в Авессалома.
– Если бы была возможность, я бы сейчас не стал трогать твою сестру, но что случилось, то случилось, раз ты так хочешь, будем биться насмерть.
Авессалом посмотрел за спину Амнону, двое выступили из тени и ударили Амнону копьями в спину. Амнон застонал, но всё ещё стоял на ногах и в это время третий нанёс удар копьем в живот. Со свирепым взглядом и кровавой пеной на губах он упал на землю и умер.
Царевичи, увидев это, вскочили на мулы и сбежали. Авессалом стоял над телом брата и глухо сказал:
– Дело сделано.

Давид, закончивший ужин с Вирсавией, заметил внезапное оживление во дворце. Люди бегали по коридорам, стучали двери, раздавались крики. Он наклонился через окно и заметил при свете танцующих факелов несколько мулов, которых слуги вели в стойла. Давид попросил одного из слуг узнать, что происходит.
Слуга вернулся весь бледный.
– Мой царь… Мой царь! Царевичи… Твои сыновья… все убиты!
Давид весь побледнел.
– Убиты – кем? – закричал он.
– Прости меня, мой царь, прости меня… Авессаломом!
Эфраим прибежал с другими слугами: он поддержал шатающегося Давида и довел его до комнаты. Едва войдя, Давид разорвал свои одежды и с криком бросился на ложе. Женщины кричали в своих комнатах и царапали лица.
В это время в царской спальне появился Ионадав. Он прошел через толпу и бросился в ноги своему дяде.
– Пусть мой господин не думает, что убили всех царских сыновей. Умер только Амно;н. Это было сделано по приказу Авессало;ма. Он замышлял это с того дня, как Амно;н изнасиловал его сестру Фама;рь. Пусть мой господин, царь, не обращает внимания на слова, будто умерли все царские сыновья, потому что умер только Амно;н.
Наконец Давид пришел в себя, приложил руки к лицу, посмотрел на своего племянника и крикнул надломленным голосом:
– Откуда ты это знаешь?
– Я расскажу тебе это, мой царь, мой дядя. Но успокойся сначала.
Давид оперся о плечо молодого человека, чтобы встать. Новость распространилась по дворцу. Вскоре из окна послышался крик женщины. Это была Ахиноам, мать Амнона. Плач других людей заполнил ночь. К горю Ахиноам присоединились остальные женщины.
– Оставьте нас, – сказал Давид. – Эфраим, принеси нам воды.
А когда они остались одни, Давид налил воды в бокал и велел молодому человеку сесть на табурет.
– Теперь рассказывай.
– Амнон увидел Фамарь, твою дочь, сестру Авессалома. Он обезумел от желания. Был как больной. Не мог и часу прожить, чтобы не видеть ее.
Ионадав опустил глаза.
– Это я ему посоветовал сказать тебе, что он болен и попросить тебя разрешить Фамарь позаботиться о нем.
Давид задохнулся. Он вспомнил свое желание Вирсавии. Вся эта история напоминала его собственную, о который он хотел бы забыть.
– Я все это помню! – сказал он тихо.
Давид почувствовал себя состарившимся; он все это знал. Тогда он разгневался на Амнона. Он не наказал его, так как не хотел еще одного скандала во дворце. Это был его старший сын, и он его любил.
– Мне казалось, что все забыто, погребено, – сказал он. – Прошло два года… И Фамарь смирилась…
– Авессалом, он не забыл. Я был на этом празднике стрижки овец. Амнон поехал туда вместе с другими. Авессалом вчера вечером организовал великолепный праздник. Мы много выпили. И когда Амнон опьянел, Авессалом приказал своим слугам убить его. Они это сделали в нашем присутствии, закололи его копьями. Мы убежали.
Давид долго молчал. Таить злобу два года! Он выпил немного воды, и у него сдавило сердце. Он сказал:
– Вы словно дикие ослы. Знаете только свои желания и силу. Вы знаете лишь власть. Вас никогда не учили закону.
Ионадав вопросительно посмотрел на него.
– А где сейчас Авессалом?
– Он сбежал. Я не знаю куда.
– Ему лучше не возвращаться.
Забрезжила заря.
Эфраим постучал в дверь.
– Дозорный заметил по дороге, идущей по склону холма, спускается множество людей. Ему показалось, что он узнал царевичей.
Ионада;в сказал царю:
– Вот видишь, царские сыновья вернулись. Всё так, как говорил твой слуга.
Давид вышел на террасу. В серых сумерках раннего утра он и вправду узнал своих сыновей, которых вел Адония. Они продвигались сквозь лохмотья ночных туманов. А неподвижное тело, завернутое в плащ и лежащее на одном из мулов сзади, это, несомненно, был Амнон. Слезы покатились по его щекам.
На лестнице раздались шаги, открылась дверь, это были плачущие царевичи. Он принял их в свои объятия. Один лишь Бог мог судить.

Хушай молча, поднял чашу с вином.
Иттай поднял чашу и выпил. Похороны прошли тихо. Давид не стал устраивать пышные похороны своего старшего сына. Иттай винил себя в произошедшем.
– Я должен был охранять наследника, – тихо произнес он, – Я должен был почувствовать, что Авессалом не успокоится, но убить брата кто вообще мог представить такое. Кто мог предположить, что Авессалом решится на такое.
– Я тоже не думал, что такое произойдет, – тихо произнес Хушай, – Кстати, ты же служил у царевича. Как так получилось, что он прогнал тебя? Ты мог бы быть уже большим человеком при дворе…
– Все не так как ты думаешь, – угрюмо произнес Иттай, – Я был воином того корпуса которым командовал царевич. Мы брали Гат, мы громили войска филистимлян, моавитян и других. Но однажды в походе против Амонитян, наш корпус ушел далеко на север. Мы перехватили гонца и узнали, что идут сирийцы на нас с большим войском. Необходимо было отступить, но царевич пожелал продолжить грабительские рейды. Я встал у него на пути, и он приказал мне убираться вон.
– Теперь понятно все. Ты предупредил Давида, и вы встретили сирийцев и разбили их. Царевич прогнал тебя и потребовал твоей казни. А Давид прогнал его и отстранил от командования. Хорошо, что он не узнал тебя раньше.
– Думаю, он уже знает обо всем, – глухо произнес Иттай, – Я поймаю его и приведу к царю на суд.
– Даже не думай Иттай об этом. Все Авессалом бежал, а Амнон мертв. Авессалом долго не сможет скрываться и рано либо поздно вернется.
Шестая глава Опальный царевич

Большой отряд всадников одетых в броню остановился на берегу реки. Отряд возглавлял царский сын Адония сын Давида. Уже несколько дней они преследовали банду грабителей, что совершали налеты вдоль земель Дана и Ефрема. Грабители ушли, теперь это было ясно в Филистимскую землю.
Адония спешился на землю и, сняв шлем, подошел к реке. Вытащив платок, он смочил его и вытер распаренное лицо. Посмотрев на другой берег, он повернулся к своим офицерам. Они спешились и подошли к нему.
– Теперь ясно, что беда пришла к тем, кого мой отец простил. Филистимляне нападают на наши земли. Пора показать им нашу силу.
Один из командиров возразил:
– Мой господин мы не знаем кто эти грабители. Возможно, они и не связаны с Ахишом. Мы знаем лишь, что они укрылись в Филистии. Пожалуй, стоит запросить совет у царя. Между нашими землями договор о мире и не стоит его нарушать. Царь может не подержать наш поход.
Адония поморщился. Не любил он, когда ему давали советы. Но этих командиров специально выбрали, чтобы они помогали Адонии. Поэтому резко обрывать он не стал.
– Мы должны устранить угрозу, а потом поговорим и с Ахишом. На ночь остаемся здесь, пока не подойдут наши отряды. А утром переправимся на тот берег. Отправьте курьера в Иерусалим, и я уверяю вас, царь не остановит нас. Как разберемся с грабителями, известим обо всем Ахиша.
Командиры ушли отдавать приказы. Адония повернулся к своим оруженосцам Ионафану и Ахимаасу. Бывшие оруженосцы царевича Авессалома были отданы Адонии. Видимо в наказание за поддержку глупых затей Авессалома. Ионадав и Амессай вообще уехали, опасаясь гнева Давида. Ионафан и Ахимаац по полной расплачивались за верность царевичу.
– Ионафан расставишь охрану и разошли всадников прочесать округу. Ахимаац ты ждешь наши подкрепления и разместишь прибывших. А сейчас поставьте мне палатку и организуйте ужин.

Позже вечером встречая прибывших копейщиков, Ахимаац встретился с Ионафаном. Он возвращался после обхода караулов. Наблюдая, как ставят многочисленные палатки, Ионафан сказал:
–  Наша верность обернулась наказанием. Но хуже всего то, что я не знал о планах Авессалома. Он имел право на месть а царь не наказав Амнона сам создал такую ситуацию. А теперь мы в ужасном положении. Адония относится к нам как к отребью.
– Мы можем сделать как Амессай, – заметил Ахимаац, внимательно смотря за прибывающими военными, – Уедем в свои дома. Или можем бежать в Гезер и затем в Гешур. Можем сбежать и предупредить Ахиша обо всем.
Ионафан внимательно посмотрел на Ахимааца.
– Интересное предложение. Но я надеюсь, ты это не серьезно.
– Конечно, у меня отец не выдержит позора.
Ионафан решил прекратить дальнейший разговор и ушел.

На грабительские рейды уже давно не ходят отряды свирепых воинов под руководством удачливых князей. Царь Давид прошелся по всей земле Филистимской уничтожая своих врагов. Но после военных походов в небольших городках скопилось много бывших военных.
Они были сборищем южан бежавших от новой власти. Своими в этих землях они не стали, поэтому решились на налеты. Но их грабежы быстро пресекли, и они едва унесли ноги. Сейчас группа из двух десятков человек грелись у костра.
Предводитель говорил:
– Мы сделали первый шаг. Здесь мы в безопасности. Сейчас отсидимся, а потом вернемся. Там много богатых городов, еще поживимся.
– Сомневаюсь я, что стоит продолжать, – возразил ему собеседник с длинными усами и шрамом над глазом, – Нас быстро остановили. И они преследовали нас и по реке. Они не остановятся, пока нас не поймают. Я ухожу.
Начался спор, который мог перерасти в схватку. Но внезапно из темноты появились всадники. Они кололи копьями мечущихся грабителей и рубили их мечами. Все кончилось быстро, и когда Адония подошел к раненому его товарищей готовили к казни.
– Я смотрю, ваш вожак бежал. Не скажешь куда?
Раненых грабителей начали рубить.
– Ну, говори и можешь уходить.
Он не боялся этих евреев, но злость на вожака подвела его.
– Он бежал в крепость, что Макаца. Отпустите меня, и я покажу, где это.
Адония усмехнулся и встал.
– Я знаю это место.

В Гате все дела администрации подчинялись Далиде, царь Ахиш был болен, он уже не мог управлять городом, поэтому, когда пришла новость о захвате Макацы Далида была в растерянности. Как верховная жрица храма Астарты в Гезере она имела свои притязания на земли Макацы. Она не знала, что предпринять в этой ситуации, объявить войну Израилю, это было опасно. Поэтому посовещавшись с близким кругом советников, Она решила ничего не говорить Ахишу. Она послала письмо Давиду с требованием чтобы его люди оставили Макац также она послала большой военный отряд в Макац, чтобы предотвратить дальнейшее продвижение евреев. Однако дело затянулось переписка результата не дала, Давид отвечал следующим образом что ситуация на границе о занятии Макаца никак не влияет на взаимоотношения двух царств. Уведомил о полном соблюдении всех договоров о соблюдении границ и со временем пообещал удалить гарнизон из Макаца как только ситуация на границе станет спокойнее. Далиде стало понятно что вся это ситуация лишь начало но даже если Ахиш об этом узнает, он ничего не предпримет. Он был болен, лежал в постели, ему было уже не до проблем царства. Поэтому оставалось лишь ждать того дня когда всё окажется во власти Далиды и придётся всерьёз схватиться с Давидом.

Море в этот день было очень спокойным, ветер слегка колыхал траву на берегу. Гусиный клин начал кругами спускаться к воде, и в этот момент полетели стрелы. Три птицы упали, и клин взмыл в воздух. Трое мужчин в охотничьих одеждах вышли на берег реки, и оруженосцы бросились в воду, вытаскивая добычу.
Царевич Авессалом, с удовольствием посмотрев на сбитого им лично гуся, довольно сказал:
– Никогда я не ходил на охоту. Хотя стрелять учился, у нас вообще не принято охотится на животных. Это же создание нашего Бога, а первый охотник в наших писаниях был врагом нашего Создателя, поэтому мой отец не разрешал нам охотиться.
Княжич Иорам весело произнес:
– Здесь тебе запрещать никто не будет охота – это вообще привилегия знати, а ты к тому же внук нашего царя.
 Его товарищ княжич Кеназ поддержал товарища:
– Соглашусь с княжичем охота это привилегия знати, простолюдинам некогда охотиться, они обрабатывают поля, а мы можем поохотиться. Да и смотри, какого жирного гуся ты убил сегодня, будет прекрасный ужин, попросим приготовить на вертеле жареного гуся.
Иорам тоскливо произнес:
– Еще бы на кабана сходить, вот это была бы весёлая охота, но нас троих там было бы мало, очень опасное животное.
Авессалом сказал:
– От гуся не откажусь, но на свинью не пойду, наш закон запрещает, есть свинину, грязное животное.
Иорам с Кеназом переглянулись.
– Царский сын, а почему ты сидишь здесь, а не требуешь от царя справедливости. Ты старший сын когда–нибудь ты станешь царём, ты совершил возмездие, убил насильника и теперь ты в изгнании. Если ваш закон настолько суровый что даже цари ему подчиняется, то скажи, нарушал ли царь хотя бы раз этот ваш закон.
 Авессалом тихо произнес:
– Нет, последняя жена моего отца не по закону вошла в нашу семью. Царь отобрал её у мужа и убил его, он провёл с ней ночь, но она не могла ему отказать. Говорят, Бог наш покарал его за это и первый их ребёнок умер, потом родился мой брат Соломон и пророк Нафан объявил Божью волю, что этот ребёнок станет царём.
Тут даже Кеназ удивился.
– То, что ты рассказал очень интересно, такие случаи случались, но ты говоришь, что ваш закон един для всех. А царь совершил такое нарушение закона, а плод греха объявил ещё и наследником. Ты как старший царский сын имеешь все права на престол, а если царь стал безбожником, то народ от него отвернётся. Если станешь царём, позови нас, и мы будем служить тебе.
Иорам поддержал товарища:
– Да ты царский сын и имеешь все права на престол, и поэтому мы поддержим тебя, если ты решишь добиваться своих прав.
Авессалом сказал:
– Спасибо за такую поддержку, но пока я нахожусь здесь, я ничего сделать не могу. Уже два года я живу в этой земле и мой отец ни разу не прислал мне никакого послания.
Иорам сказал:
– Не торопись со временем, хотя помощь может прийти из другого места. В городе гостит один человек, и он уже спрашивал о тебе. Он родом из Гата и очень хочет поговорить с будущим царём Израиля. Думаю, что сегодня после ужина можно устроить разговор. Поговорите, может быть то, что он предложит тебе понравится царевич.

После ужина Авессалом вышел прогуляться в саду и к нему подошёл тот о ком ему уже говорили. Он представился:
– Меня зовут Кинеав и родом я из Гезера. Верховная жрица храма Астарты дочь царя Гата Ахиша, а её сестра верховная жрица храма Астарты в Экроне. Они хотят мира от войны все устали, но ваши жрецы готовы проливать кровь они требуют новых походов от вашего безумного старого царя. Ты царский сын и мы хотим перемирия, готовы заключить с тобой договор, если ты в ближайшее время станешь царём.
Авессалом не доверчиво смотрел на него.
– Вы филистимляне наши враги. Несколько поколений наших предков воевала с вами. Были убиты вашими воинами наш судья Самсон, наш царь Саул и три его сына, а потом вы их повесили на стене в Бет–Шеана. Так о каком мире может быть идти речь.
– Я уполномочен вести переговоры о том, что происходит сейчас, говорить о том что делали наши предки не вижу смысла. Но ваш царь постоянно жаждет крови. Три города он захватил и на этом не остановится, а мы предлагаем помочь тебе царевич сесть на престол Израиля и вечный мир между нашими народами.
– Вы предлагаете мне убыть собственного отца, подвергнуть разорению часть населения, которые поддерживают моего отца. Я его старший сын и когда придёт время, возможно, стану царем, и мы вернёмся к этому разговору.
– А каким образом ваш отец царский сын стал царём. Может он был сыном царя Саула.
Тут даже Авессалом смутился.
– Нет, он был начальником царских телохранителей и мужем дочери царя Саула. Он попал в опалу я все южные земли стали его территорией. Он также сложил царю Ахишу до смерти царя Саула. Последний сын Саула был убит и после этого мой отец стал окончательно царём всего Израиля.
– Если ваш отец всё это сделал, то, как же ты царский сын боишься пройти этот путь.
Седьмая глава Интриги царских сестер из Гата

В престольный зал вошел эскорт из военных боевых командиров и копейщиков евреев. Вокруг стояли придворные филистимляне. Командир прошел вперед к престолу, где сидел наследный царский сын Гата Ахиш младший.
Ахиш был еще молодым пятнадцатилетним юношей, но рядом с ним стояли его старшие сестры. Далиде было двадцать лет, а Аталии двадцать пять лет. Аталия была хмурой и смотрела на евреев с опасением. А Далида смотрела прямым уверенным взглядом владычицы.
Командир был молод, не старше Далиды. Выглядел он весьма гордым и особенно Далиде не понравился его нагловатая ухмылка. Он поклонился и чопорно произнес:
– Приветствую вас господин царский сын Ахиш сын царя Ахиша. И вас госпожа Далида дочь Ахиша и госпожа Аталия дочь Ахиша. Я царский сын Адония сын Хаггит и царя Израиля Давида. Мой отец царь давид отправил меня выразить вам соболезнования в связи с кончиной царя Ахиша.
Ахиш не шелохнулся. Он сидел молча. Далида произнесла:
– Спасибо вам за то, что прибыли поддержать нас. Надеюсь царь не забыл об обещании предоставить нам детям царя Ахиша управлять Гатом.
Адония усмехнулся.
– Мой отец помнит об этом. Но многие князья в Филистии могут оспорить этот договор. К тому же мы опасаемся, как бы некоторые сепаратистские лидеры не повлияли на юного царевича. Как вы знаете, я управляю Макацом. Мы вводим гарнизон в Гат, и проконтролируем полную безопасность царской семьи.
Новость явно никому не понравилась. Придворные недовольно начали переговариваться. Далида переглянулась с Аталией. Она произнесла:
– Спасибо за вашу заботу. Но вы можете расположиться за стенами города. Здесь мы в полной безопасности.
Адония покачал головой.
– Нет. Мы расположимся во дворце. Мышь не проскочит. Наша обязанность, полностью контролировать вашу безопасность.
Далида с улыбкой произнесла:
– Спасибо за вашу заботу.
Она встала и вместе с Аталией и Ахишом удалилась из престольного зала.

– Негодяй! Мерзавец! Он нарушил клятву нашему отцу. Проклятый Давид.
Аталия и Ахиш спокойно сидели и смотрели на приступ истерии у Далиды. А она продолжала:
– Как он мог так поступить. Наш отец отдал ему венец Гата. А он предал клятву и прислал своего сынка Адонию. Вы видели как он нахально себя вел. Он уже чувствует себя хозяином. А завтра он захочет сделать меня своей наложницей.
При этих словах Аталия расхохоталась.
– Дала умоляю, пощади меня. Твоя фантазия не имеет границ. Он конечно нахал, но до этого не дойдет. Давид понимает, что народ наш будет все это терпеть, пока они соблюдают закон. Иначе, зачем вообще устраивать эту коронацию. Он просто хочет получить контроль над Филистией.
– Я призову на помощь Гезер, – спокойно сказала Далида сев на софу, – Они давно ждут своего шанса ответить. Евреи все больше ведут себя как хозяева Иоппии. С них уже боятся брать торговые пошлины.
– Зачем Давиду нужен наш город, – спросил Ахиш, – Он же теперь подчинил все побережье.
– Я думаю, дело все в том, что он хочет отдать дорогу на Иоппию иудейским купцам, – сказала Аталия, – Сейчас на побережье в основном даняне а купцам иудеям приходится делать большой крюк огибая Гезер.
– Это все неважно, – сказала Далида, – Я хочу, чтобы евреи убрались из моей страны. Я призову Гезер напасть на Иудею.
– Ты понимаешь, что гезериты потребуют в ответ за помощь поддержать их против Давида, – сказала Аталия, – А это означает долгую и кровопролитную войну.
– Я боюсь сестрица, – произнес Ахиш, опасливо оглядываясь на окна, – Давид могуч и ужасен. Так ведь говорят все люди. А если этот Адония обо всем узнает и захватит дворец.
Далида подошла и обняла Ахиша.
– Мы справимся и перехитрим Давида, – прошептала она, – Мы сильней этого тирана.
– Ты поможешь нам Аталия, – спросила Далида?
– Чем? Я возвращаюсь в Экрон. Вы хотите развязать войну. Нет, я конечно помогу. Я могу поговорить с князьями, чтобы они не стали помогать Давиду. Но в Экроне я имею влияние лишь среди поклонников Астарты.
– Мы надеемся на тебя, – сказала Далида, – От этого зависит наше будущее.

В этот вечер Далида приняла у себя молодого человека. Его звали Рисий, он служил царю Ахишу и был родом из одного из вассальных племен.
– Ты служил моему отцу. Сослужишь ли ты службу и для меня Рисий?
– Я готов служить вам моя госпожа.
– Возьми этот перстень. Завтра моя сестра покидает Гат, и ты войдешь в число ее новых слуг. В Гезере этот перстень откроет тебе вход к царю, и передашь ему это послание.
– Я все сделаю моя госпожа.
– Иди Рисий и будь осторожен.

На рассвете из городских ворот выходила торжественная процессия. Принцесса Далида провожала свою сестру Аталию. Аталия решила покинуть Гат. Военные отряды гатийцев, личная свита Далиды сопровождали Аталию. Также возле Аталии ехали на лошадях всадники копейщики. Эти воины были из Гезера. Они носили на шлеме перья, как и все филистимляне.

Адония стоял на вершине башни и смотрел на процессию. Аталия уходит. Конечно, она как старшая имела право все возглавить, но нет. Но что если Аталия что–то замышляет. Он спросил:
– А если она поднимет на восстание экронцев?
Позади него стоял личный советник его отца, Хушай. Он давал советы царю во время походов и потому был приставлен к Адонии.
– Нет, – произнес Хушай, – Ее влияние в Экроне не слишком большое. В Экроне гораздо больше почитается Дагон и потому я бы не опасался неприятностей.
– И все же я опасаюсь…

Гарнизон Макацы был небольшим не более пятисот воинов. Поскольку оккупация не было предусмотрена, крепость захватили случайно, но Давид решил всё оставить, как есть понаблюдать, что из этого получится. Именно поэтому гарнизон не увеличивали и даже планировали сократить.
Адония сидел в комнате в высокой башне, масляный светильник освещал небольшое пространство над столом, за которым он сидел. Огонёк светильника под порывами просачивающегося сквозняка покачивался, отбрасывая причудливые тени на стенах.
Адония смотрел на лист бумаги и думал над текстом. Отъезд Аталии из Гата вызвал у него опасения. Поэтому он вернулся в Макацу и сейчас его люди все больше натыкаются на разъезды гезеритов.
Оруженосец открыл двери и впустил Ахимааца и Ионафана.
Запечатав письмо и положив его в футляр, он протянул его и сказал:
– Это послание нужно доставить к царю Давиду.
Ионафан молча, взял футляр, а Ахимаац сказал:
– Всё  сделаем мой господин.

Адония беспокоился не просто так, он разослал конные разъезды и получал информацию обо всём что происходит. А происходило явно неприятная для него вещь, передвигались большие отряды, походу собирались штурмовать крепость.
Адония захватив крепость, не занимался благоустройством крепости, он попросту не успел. Узнав о передвижении больших отрядов гезеритов, он вновь отправил гонца к Давиду. Они пришли через неделю после отъезда Ахимааца, но к крепости приближаться не стали. Они поставили несколько лагерей, таким образом, окружив крепость.
Адония наблюдал со стены как к воротам идет несколько человек. Вперед вышел большого роста воин. Он держал копье как ткацкий навой и напоминал великана из легенд о поединке Голиафа и Давида.
– Меня зовут Лахми я брат Голиафа, что убил твой отец. Царский сын Адония вы захватили Макацу принадлежащую Гезеру, сдайте город, и никто не пострадает.
– Мы с тобой знаем незнакомец, что это ложь, – крикнул Адония, – Макаца принадлежит царю Давиду, иди к нему с претензиями.
– Ты сам выбрал.
Крепость можно было оборонять, но людей у Адонии было мало. На следующий день большие отряды направились к стенам крепости. Действовали они слаженно, лучники вели обстрел крепостных стен и под их защитой десятки отрядов полезли по лестницам вверх.
Адония метался по стене, пытаюсь увидеть слабые места в обороне. В этот момент он увидел, что дальнюю часть стены уже захватили и понял, что его просто перехитрили. Затрубив в рог, он отступил к высокой башне, его люди бежали к нему, а на стенах уже появились гезериты. Возле башни Адония стоял с лучниками, прикрывая отход. Его люди укрылись в башне, и в этот момент появился Лахми. Адония огляделся и увидел, что его люди были мертвы, он взял меч в руки, поскольку уйти он уже не успевал.
В этот миг посыпались стрелы из башни, и до Адонии Лахми дошел один. Отбросив утыканный стрелами щит, Лахми бросился в атаку, держа тяжелое копье. Адония метко пустил стрелу и сбил шлем с противника. Лахми кинул копье и разломал щит, царевич отлетел на несколько метров. Лахми схватился за голову и упал.
Гезериты попытались подойти к башне. Но посыпались стрелы и в ответ гезериты тоже начали стрелять. Когда они подошли к башне, то царевича уже не было, а Лахми был убит выстрелом в глаз.
Со стены послышался крик:
– Знайте, филистимляне, что вашего героя убил я Элхана бен Яира.
Трижды они подходили с разных сторон пытаясь овладеть башней, и каждый раз натыкались на ожесточённое сопротивление. Гора Гове хорошо подходила для обороны крепости и именно поэтому здесь когда–то построили крепость Макаца. Небольшая крепость в дальней части Макацы была неприступной, и потому было решено взять измором.

Гешур, небольшое царство, в северной части Палестины на Голанских высотах. В Гешуре скалистая местность и в небольшом городе Вифсаида правил царь Талмай сын Аммихуда. Царь Талмай подержал Давида в начале его правления надеясь на развал Израильского царства но вышло наоборот.
Он хорошо помнил царя Саула, то с какой яростью он воевал со всеми соседями. Давид был самым успешным из его военачальников. Когда царем стал Иш–Бошет, Талмай подержал укрепившегося в Хевроне Давида.
Гешур вернул себе прежние территории в предгорьях Голанских высот. Но Талмай по–прежнему опасался усиления Израиля и потому принял у себя опального своего внука Авессалома, сына Давида. Но в его верности Гешуру было сомнительно.

Рисий смотрел на Авессалома. Царский сын был молчалив. Рисий изучающее смотрел на спокойное лицо и холодный взгляд из под густой копны волос. Рисий начал ворошить свою память, собирая все, что он знал о Авессаломе. Царевич был сыном Маахи, дочери царя Талмая. Будучи связан с царской семьей, Авессалом имел возможность претендовать на престол.
Но Давид благоволил к Соломону, сыну Вирсавии своей последней жены нареченной царицей. Своего старшего брата Амнона Авессалом убил за насилие над сестрой Авессалома. Его брат Килав умер рано и потому Авессалом был старшим сыном на сегодняшний день.

– Я надеюсь, наш договор остается в силе, – говорил Авессалом, – А эти ваши усилия по захвату Макаца просто смешны. Необходимо держаться уговора, вы сейчас разозлите царя Давида, и он приступит к захвату Гезера.
– Мы обещали направить войска в Израиль по вашему зову, – ответил Рисий, – И сейчас наши войска вступили в Израиль. Еще не много и царство вашего отца развалится на части, и мы поднесем венец вам.
– Все же мой план лучше, – покачал головой Авессалом, – Мой отец очень опытен в политике, интригах и военных конфликтах. Неужели вы полагаете, что он будет просто смотреть на то, как вы разоряете его царство.
– Мой господин. Неужели Давид сможет отбиться.
– Да, – спокойно ответил Авессалом, – Любую внешнюю агрессию он сможет отбить. Мой отец уничтожил все независимые города в Израиле и захватил три города филистимлян. Он уничтожил Амон и Моав,  а также разгромил сирийцев. А вы кто такие? У вас нет таких сил. Скоро он направит войска в Макацу и выкинет вас из Израиля. А после этого очистит Гат и займется Гезером.
– Как все просто, – Рисий был ошеломлен, – Неужели у нас нет шансов.
– Возвращайся к своим людям и уводи войска, – строго сказал Авессалом, – Иначе все наши планы не состоятся.

Рисий на следующий день был приглашен на обед к царю Талмаю. Талмаю было уже более шестидесяти лет. Он расширил пределы свое царства на Галаадские города, а затем вынужден был их отдать. Он постоянно опасался северного Хамата, сирийцев Цовы, Маахи и своего зятя Давида.
Они расположились в саду в беседке. Талмай пил разбавленное вино и смотрел на своего собеседника. Рисий был еще молод, но уже назначен доверенным лицом Аталии. В то же время именно молодость давала шанс узнать, то, что иначе не узнаешь никогда.
– Так что вы скажете Рисий, – говорил царь, – К чему приведет эта ситуация. Неужели филистимляне вернут себе свое влияние над Израилем. Вы что же направитесь в саму Иудею. А не боитесь, что они вас просто уничтожат.
– Возможно, – уклончиво ответил Рисий, – В любом случае мы же нападем совместно с Экроном, возможно сирийцы помогут нам. Евреи не смогут найти силы, чтобы противостоять нам.
– Как интересно, – царь задумчиво смотрел на Рисия, – Скажу одно. Если бы я не знал кто такой Давид, я бы поверил. А так нет. Вас ждет поражение. Да чуть не забыл, гонец доставил вам послание.
Рисий взял свиток и развернул его. Текст письма ужаснул его. Израильтяне наступают на Гезер. Местные владетели переходят на сторону евреев.
– Что–то случилось, – спросил царь Талмай?
– Израильтяне в Гезере, – Рисий посмотрел на Талмая, – Вы пойдете с нами. Мы же сможем победить с вашими воинами.
Талмай задумчиво смотрел в сторону не торопясь с ответом. Видимо прикидывал, что ему выгодней. Наконец он сказал:
– Это не моя война. Вы затеяли гиблое дело и хотите, чтобы я подставил под удар все мое царство. Нет, молодой человек. Я нейтрален в большой политике.
Рисий понял, что спорить бесполезно. Попрощавшись, он быстро ушел собираться в дорогу.
Восьмая глава Иоав военачальник Израиля

Близ Шаалвима состоялось большое сражение израильтян и филистимлян. Филистимляне заняли позицию на равнине и, имея преимущество в колесницах, заходили в горы. Израильтяне держались на холмах и вели прицельный обстрел стрелами. Потеряв много воинов, филистимляне отступили к Экрону.
Рисий распорядился занять оборону на стенах. Но израильтяне не стали брать Экрон штурмом. Рисий тяжело вздохнул. Израильтяне поставили лагерь возле города и стали ждать.
Рисий с неприязнью вспоминал гешуритов. Вместо того чтобы помогать они  остались нейтральными. Ишби–Бенов собрал своих людей и отступил в Гезер, где укрепился за крепостными стенами.
Войско филистимлян  после ухода евреев разошлись по своим домам. Лишь сотня воинов осталась в Экроне. Хмурый военачальник Ишби–Бенов объезжал укрепления и проводил смотры.
В начале лета, наконец, появились израильтяне. Они встали лагерем возле Экрона и перегородили путь огромным частоколом и каменой насыпью. А еще пришло известие, что евреи прошли на север и поставили лагерь возле Гезера.
Ишби–Бенов поспешил в Гат, и с ним поехал Рисий. Холодные дожди на равнине и постоянное пребывание в шатрах надоели посланцу Аталии. Они очень быстро добрались до крепости, и попали на военные совет.
Царь Гезера говорил:
– Израильтяне у наших дверей. Поэтому я предлагаю атаковать и уничтожить этот гарнизон. Если мы не сделаем этого, то они сами нападут на нас.
– Чушь, – закричал кто–то из Экронцев, – Трусы гезерские. Эти евреи прошли по вашим землям, а вы попрятались по норам как крысы. Если бы они прошли через наши земли, то у них земля бы горела под ногами.  Один из тысячи добрался бы до Макацы.
Гезерцы вскочили, выхватывая мечи.
– Смерть Экронским подонкам!
Аталия встала и подняла руки. Разъяренные воины опустили оружие.
– Сядьте, – спокойно произнесла она, – Мы здесь собрались решать вопросы. А вы можете лишь оружием махать. Успокойтесь и давайте говорить по существу.
Все замолчали. По существу сказать никто ничего не мог.
Военачальник Ишби–Бенов произнес:
– Моя госпожа. Наши стены этим воякам не преодолеть. Но вот их нахождение  так близко от нас опасно. Это сковывает нам руки. Мы не можем действовать пока они у нас в тылу. В то же время наше нападение спровоцирует прямое вторжение в наши земли евреев.
– Одобряю, – произнесла Аталия, – Мы ничего делать не будем. Мы подождем благоприятного времени.

Рисий прошел в сад. В беседке сидели Аталия и Итма. Итма был военачальником Экрона родом из Моава. Это был интересный человек. Один из тысяченачальников Моава бежал в Экрон и был приближен к царю. Сейчас он был начальником войска Экрона и пытался не допустить падение этого города.
Еще он заметил неподалеку незнакомца в одежде израильтянина. Его звали Хушай. Он был советником царя Давида. Но Рисий не доверял ему. Он вообще не доверял евреям.
– Так что вы скажете мне Итма, – говорила Аталия, – Можно ли надеться на помощь со стороны царя Экрона? Если царь поможет Гату и Гезеру то мы сможем выстоять против израильтян.
– Наш царь не испытывает проблемы с царем Давидом и очень не доволен что вы втравили его в эту войну, – ответил Итма, – Мощь Филистимлян уже не вернешь. А вот Израильтяне конечно опасны. Но мое мнение здесь не играет никакой роли. Царь Экрона решения принимает сам и пока не ошибался. Сами посмотрите, как он до сих пор сохраняет свое положение, когда три филистимских владыки уже потеряли свое царство.
– Падение трех владык дало шанс многим, – согласилась Аталия, – Но время маленьких царств ушло. Теперь правят большие царства, такие как Израиль. И скоро наш мир разделят новые владыки, и в этом мире Экрону придется подчиняться. Ваш царь проиграет и вас ждет прежнее положение провинции.
– И что предлагаете вы, – вновь спросил Итма, – Вы поставите царем нужного человека. Царем Гата сделаете Ахиша. И что дальше? Вам не удастся держать эти земли под контролем. А если начнется вторжение со стороны моря.
– Вы видите какой–то выход?
– Да. Примите титул верховной жрицы Дагона.
Аталия от удивления даже не знала что ответить.
– Да я понимаю, что это неожиданный ход. Но это необходимо. Ваша сестра уже объявила себя верховной жрицей Гата и Гезера. Вам нужен равнозначный титул для управления Экроном. Тогда и царь послушает вас.
– Но господин Итма, – наконец сказала Аталия, – Вы же знаете что это за титул. Всегда жрецом был мужчина, и подчинятся мне, многие не захотят. 
– Да жрецы будут проклинать вас, – ответил Итма, – Но только если вы проявите слабость. Союз трех городов это большая сила и израильтяне не смогут победить вас.
– А что вы скажете господин Хушай?
Хушай поклонился Аталии.
– Моя госпожа я здесь не как представитель царя Давида. У меня свой интерес чтобы Экрон оставался грозным соседом. И потому союз трех городов станет такой угрозой, что израильтяне пойдут на переговоры.
Рисий проводил Итму и Хушая, а Аталия удалилась к себе. Это решение нужно было принять ей самой. Поэтому она целый месяц исследовала древние манускрипты и советовалась со жрецами. Весной на большом собрании всех князей Филистимских Аталия была избрана верховной жрицей Дагона.

Иоав несколько раз просил царя вернуть Авессалома, но Давид отказал. Про Авессалома больше не говорили во дворце. Братья и сестры избегали разговоров про беглого брата. Маана мать авессалома также ничего не говорила. Ни одна из двух жен Авессалома не просила о милосердии. Жены Авессалома уехали в Гешур.
Давид не хотел больше слышать про своего сына, но в Иерусалиме, во дворце, наполненном женщинами и другими честолюбивыми людьми, интриганами, сплетниками, слухи расползаются быстро. Авессалом убил его своего брата. Давид не собирался такое прощать.
Но дворец и Иерусалим словно померк без красоты и взрывов смеха Авессалома. Однажды на приеме по случаю визита царя Хамата Авишай рассказал историю.
– Сановник царя Хамата рассказал одну историю, которую сам наблюдал. Царь провел учет со своими советниками и призвал выплатить все долги своих рабов. Когда он стал собирать долги, к нему привели человека, который был должен ему 10 000 талантов.  Но поскольку ему нечем было заплатить, царь приказал продать его самого, его жену и детей, а также всё его имущество и выплатить долг. Тогда этот раб упал на колени и стал его умолять: „Подожди немного, и я всё тебе выплачу!“ Сжалившись, царь отпустил раба и простил ему долг.  А этот раб вышел от него, нашёл другого раба, который задолжал ему 100 шекелей, схватил его и стал душить, говоря: „Верни мне всё, что должен!“ Тогда тот раб упал на колени и стал его умолять: „Подожди немного, и я всё тебе верну!“ Но первый раб не захотел ждать, а приказал бросить его в тюрьму и держать там, пока он не вернёт долг. Когда другие рабы увидели, что случилось, это их сильно огорчило. Они пошли и рассказали обо всём царю. Тогда царь позвал того раба и сказал: „Злой раб, когда ты умолял меня, я простил тебе весь долг. Разве тебе не следовало проявить милосердие к своему товарищу, так же как я проявил милосердие к тебе?“ И разгневанный царь приказал бросить его в тюрьму и держать там, пока он не выплатит всё, что должен.
Взрывы смеха сопровождали рассказ. Но кто–то смеялся особенно прерывисто. Так смеялся когда–то Авессалом.
Давид поискал глазами того, чей был смех, – это оказался Адония. Он подражал манере своего брата.
– Что с Авессаломом? – спросил у него Давид, так как он знал, что Адония, как Иоав и Фамарь, обменивались с ним новостями через гонцов.
– Его старший сын, которому три года, умер. Его вторая супруга родила дочь, которую зовут Фамарь, – ответил Адония, немного сконфуженный тем, что отец уловил его сходство с Авессаломом.
Давид кивнул головой и задумался. Иоав заметил эту тень на его лице. Иоав уловил намек на то, что Давид стал скучать по сыну Авессалому.

Однажды утром Эфраим сообщил Давиду, что старая женщина просит встречи с царем; она говорила, что хочет изложить ему очень важное дело.
Он ее принял. Она странно укутала свою голову повязкой, как будто это была отрезанная голова. Старая, но еще крепкая, она простерлась перед Давидом.
– Помоги, мой царь! Я молю о твоей помощи! – стонала она.
– Что такое!
– Я вдова, мой муж умер. У меня, твоей служанки, было два сына. Они подрались в поле, но разнять их было некому. Один ударил другого и убил его.  И теперь все родственники ополчились против твоей служанки и требуют: „Выдай нам братоубийцу! Мы убьём его за то, что он отнял жизнь у брата! И мы не посмотрим, что он единственный наследник!“ Так они погасят мой последний уголёк и не оставят моему мужу ни имени, ни потомка на земле!
– Иди домой, а я распоряжусь о твоём деле, – сказал Давид. – Если кто–нибудь будет угрожать тебе, приведи его ко мне, и он не доставит тебе больше беспокойства.
– Мой господин, царь, пусть вина будет на мне и на роде моего отца, а царь и его престол невиновны!
– Если кто–то тебе что–нибудь скажет, приведи его ко мне, и он больше тебя не тронет, – пообещал ей Давид!
Она могла уйти на этом, но она осталась.
Она попросила:
– Пусть царь поклянётся своим Богом, чтобы мститель за кровь не убил моего сына и не принёс ещё больше горя.
Он пообещал:
– Клянусь Господом, живым Богом, ни один волос не упадёт с головы твоего сына.
Затем женщина попросила:
– Позволь твоей служанке сказать слово моему господину, царю.
Она была слишком словоохотливой, слишком театральной, и ее история была подозрительна. Давид заинтересовался.
 – Говори! – ответил он.
– Зачем же ты задумал подобное против народа Бога? Говоря так, царь обвиняет самого себя, потому что он выгнал сына и не возвращает его. Все мы умрём и будем как вода, вылитая на землю, которую не собрать. Но Бог не отнимает жизнь, он ищет основания вернуть к себе изгнанника. Я пришла сказать это моему господину, царю, потому что люди напугали меня. Твоя служанка подумала: „Поговорю с царём. Может, царь сделает, как говорит его рабыня. Возможно, царь выслушает и спасёт свою рабыню от того, кто хочет лишить меня и моего единственного сына наследства, которое дал нам Бог“. Твоя служанка подумала: „Пусть меня успокоят слова моего господина, царя“. Ведь мой господин, словно ангел истинного Бога, отличает добро от зла. Пусть твой Бог Иегова будет с тобой!
Обман становился очевидным.
– Не рассказывай мне истории, женщина, – сказал Давид. – Хочу тебя кое о чём спросить. Прошу, ничего не скрывай от меня.
– Спрашивай, мой господин, царь.
– За всем этим стоит Иоа;в?
– Клянусь твоей жизнью, мой господин, царь, всё так, как ты говоришь. Твой слуга Иоа;в велел мне сделать это и научил твою служанку, что нужно сказать. Он послал меня, чтобы ты по–другому посмотрел на это дело. Но мой господин, царь, мудр, как ангел истинного Бога, и знает всё, что происходит в этой земле.
Давид рассмеялся. Он сделал знак Эфраиму, который присутствовал при разговоре, проводить эту женщину, предварительно сделав ей подарок. Когда управляющий вернулся, он велел ему поискать Иоава. Его взгляд устремился во двор, где стояла скиния и священный ковчег. Он старел, и однажды он уйдет, как и все другие. Авессалом однажды захочет царствовать в этой стране. Изгнание не могло затягиваться до бесконечности. Но пророк Нафан сказал что править будет Соломон и это приводило его в смятение как разрешить этот вопрос.
Эфраим пришел с Иоавом. Давид долго смотрел на беспринципного жестокого военачальника, который порой поступал своенравно и подставлял своего царя. Несколько раз он защищал царя, например в вопросе убийства Урии. Так что теперь он хочет от этого возвращения? Зачем ему Авессалом? Готовит себе место у ног наследника?
– Хорошо, я сделаю это. Пойди и приведи Авессало;ма. Пусть он возвращается в свой дом, но ко мне не приходит.
Иоав бросился к ногам царя.
– Мой господин, царь, ты исполнил мою просьбу, и теперь твой слуга знает, что обрёл твоё расположение.
Потом он поспешно вышел.
Давид спросил себя, нужно ли ему посоветоваться с Нафаном или вопросить Бога через Тумим и Урим. Но прорицатели говорят лишь ужасные вещи после смерти Урии. Добрая часть «тридцати» еще хранила в памяти смерть молодого командира как болезненный шрам. К тому же начался дождь, что заставило вспомнить старые обиды, сильнее почувствовать свою усталость. Он устал и пошел отдохнуть после обеда.
Иоав собираясь в путь, встретился с Авишаем. Старший брат Иоава Авишай был несдержанным в ярости и говорили в одном сражении в приступе гнева убил три сотни врагов. Он руководил тридцатью избранными военачальниками и больше все тяжело оплакивал смерть Урии.
– У тебя дело царское или ты решил прогуляться, – с интересом спросил он?
– Еду в Гешур. Царь помиловал Авессалома и велел вернуть его домой.
Авишая от удивления не сразу нашел что сказать.
– Значит, помиловал и я не сомневаюсь, что ты приложил к этому руку. Я только не понимаю, зачем тебе это надо. Зачем ты так обхаживаешь Авессалома, он убийца и интриган. Ты думаешь, он отмстил за честь своей сестры. Он просто воспользовался случаем расчистить себе дорогу к престолу. Ты же знаешь, что Давид видит наследником Соломона.
Иоав сжал губы.
– Моя бы воля и я эту Вирсавию удавил вместе с ее сынком. Она поставила советником Ахитофела своего дядю, и он уже всем внушил, что умнее Бога. Везде ставит своих людей и обхаживает Бенаю бен Иодая. Нет нам нужен Авессалом как опора престола. Я подержу его и не дам Вирсавии и ее сыну управлять царством.
– И все же это плохая идея. Попомни мои слова, этот Авессалом еще доставит нам неприятностей.
Девятая глава Тайная Стража

Через несколько дней дворец и весь Иерусалим были взбудоражены новостью: царевич Авессалом возвращается спустя два года изгнания. Несомненно, Иоав не ожидая большого приема позаботился сам о достойной встрече.
Толпы собрались у ворот. Когда он появился со своими двумя женами и слугами, жители радовались:
– Авессалом! Поборник чести! Бог тебя благословит!
Но Иоав расположил у ворот своих людей, которые разгоняли этих крикунов, которые могли раздражить Давида. Другие ждали царевича у ворот дворца. Его братья волновались: одни встревоженные, другие воодушевленные.
У Авессалома были свои люди, которые отметили его возвращение звуками трубы: несколько горячих военных командиров, сыновья богатых торговцев, придворные интриганы, плетущие свои сети, чтобы завоевать расположение наследного царевича, потому что после смерти старшего, Амнона, вероятным наследником становился Авессалом.
Ахитофел, советник царя, произнес торжественную речь и пригласил гостей к пиршественному столу. Но царь так и не появился.
Авессалом весь вечер был мрачен. Ишби–Бенов сидел рядом с Рисием. Он сказал:
– Плохо дело. Если царь не вышел, то в глазах общества царевич по–прежнему мятежник. Да и сподвижники царевича Ионадав и Амессай отсутствуют.
– И что, – спросил Рисий, – Наши планы не состоятся. Как мы поднимем народ, если Авессалом в опале?
– В этом году ничего не получится. Надо ждать.

Авессалом вышел из обеденного зала и поискал слуг во дворе. Увидев молодого парня в форме военного, он присмотрелся к нему. Ему на вид было не больше восемнадцати, но Авессалом его знал раньше.
– Э.. Аммизавад. Тебя, кажется, так зовут. У тебя вроде бы еще младший брат Иодай. Я не ошибся?
– Да, мой господин.
– Слушай. А где твой отец.
– Он у себя в кабинете.
– Проводи меня к нему.
– Мой господин, – Аммизавад не знал, как сказать и немного замялся, – По приказу царя вы не можете находиться во дворце без приглашения.
Авессалом нахмурился.
– Позови своего отца.
Аммизавад поклонился и ушел. Авессалом ждал довольно долго. Через треть стражи появился Беная бен Иодай. Он сказал:
– Авессалом. У меня дел по горло. Что за приказы. Я тебе не слуга. Говори что хотел.
Авессалом надменно посмотрел на Бенаю.
– Беная. Я наследный царский сын Авессалом. Меня вернули и теперь начинают унижать. Да кто ты такой чтобы так себя вести. Почему отец не вышел и не обнял меня. Какой смысл от моего возвращения, если я по–прежнему в опале.
– Эти вопросы не ко мне, мой господин. Царь распорядился вернуть вам ваш дом. В остальном необходимо время. Возможно, со временем царь разрешит тебе вновь вернуться ко двору.
Авессалом мрачно посмотрел на Бенаю. Он хотел увидеть насмешку в его глазах, чтобы с полным основанием убить мерзавца. Но Беная был до омерзения спокойным. Авессалом развернулся и быстрым шагом вышел во двор.

Беная начальник царских телохранителей сидел у себя в кабинете и просматривал донесения конфидентов. Служба разведки и шпионажа была создана Давидом еще во времена войны с филистимлянами. Беная став во главе этой молодой структуры создал целую организацию шпионажа.
Сейчас головной болью Бенаи была неуемная парочка сестриц из Гата. Далида и Аталия постоянно затевали мятежи и никак не хотели смириться с поражением в войне с Израилем.
Работа эта Бенаи уже сильно поднадоела. Конечно, когда он был моложе, такая работа приносила удовольствие. Но сейчас ему уже скоро будет сорок лет. Давид оказал честь ему, поставив Бенаю над царскими телохранителями.
Уже давно Беная просит Давида об отставке. Но пока Давид отставку не дает. Нужен человек, который смог бы в полной мере заменить такого как Беная. И такой человек был. Сейчас его отдел разрабатывал дело сестер из Гата.
Хушия он встретил еще в Гате. Там этот молодой человек работал в качестве наблюдателя и гонца. Затем Хуший вступил в ряды связного Израиля и с тех пор работал, не уставая истреблять врагов Израиля.
 Беная еще раз осмотрел донесение. Сегодня в город вступил кортеж царевича Авессалома. Давид вернул своего сына и устроил по этому поводу большое празднование. Особое внимание Беная употребил на изучение свиты царевича.
Судя по донесениям агентов, сестрицы Ахиш планируют нападение либо переворот. Конечно, Авессалом для них просто находка. Брак с Мааной был важен для Давида в начале его правления. Но в результате внук и сын царей Авессалом явно демонстрировал свое намерение стать царем.
Амнон как сын Хаггит был потомственным евреем и как старший сын естественным наследником. После смерти Килава известного также как Даниил второго сына Давида Авессалом приблизился к престолу. Амнон был любимцем военных веселый командир не раз устраивающий пирушки со своими военными товарищами. Но Авессалома это не устраивало. Результатом вражды двух братьев стала гибель Амнона.
Амнон совершил насилие над сестрой Авессалома и для того стало дело чести отомстить за позор сестры. Кроме того Беная считал что он убил Амнона поскольку появилась оправдание убрать соперника на пути к престолу.
Беная вздохнул. Он начал смотреть список лиц прибывших с Авесаломом. Тут было на что посмотреть. Агенты указывали особое внимание на Рисия. Этот молодой человек служил еще самому Ахишу старому. Теперь служит Аталии и его присутствие в свите Авессалома говорит о многом.
 
Победитель сирийцев, сокрушитель мощи филистимлян, суровый воин, поэт и музыкант, царь Давид был небольшого роста пятидесятидвухлетним уставшим от бремени власти человеком. Одетый в простую рубаху он сидел у себя в кабинете.
Когда вошел Беная Давид был весь погружен в мрачные мысли о своем будущем. Сколько лет он уже у власти и нет ему спокойствия. Сначала он стал врагом царя Саула, стремясь выжить он, поднял людей против Саула и после его гибели был помазан в цари Израиля.
Но остались сторонники детей Саула, считавшие его узурпатором. Авнер начальник войска Саула помазал на престол Иш–Бошета. В результате двухлетней войны были убиты Авнер и Иш–Бошет. Но проклятие пролитой крови не оставляло его. Даже его сыновья оказались втянуты в этот кошмар войны. Давид хотел бы один ударом уничтожить всех своих врагов, но опасался, что это приведет его к новым проблемам.
В конце концов, лишенные хозяина земли станут ареной сражения египтян, сирийцев и возможно арамейцев. Все захотят расширить свои владения. Конечно, он понимал, что рано или поздно ему придется сделать этот шаг. Но как же он хотел, чтобы этот шаг сделал его сын Амнон.
Но Амнон был убит собственным братом. Авессалом хоть и братоубийца, но имеет славу поборника чести. И к тому же он связан с сестрами Ахиш. А эти неугомонные сестрички явно планируют посадить Авессалома на престол.

– Мой господин.
Давид махнул рукой, приглашая Бенаю сесть.
– Рассказывай.
– Мой господин, – начал Беная, – Царевич Авессалом прибыл с большой свитой. Там много филистимлян, моавитян и арамейцев. Там есть и мои агенты. Им приходится работать с большой осторожностью, поэтому сильно я их не дергаю.
– Ты выяснил, что задумали сестры Ахиш?
– Нет. К сожалению, все переговоры ведутся только в узком кругу. А теперь еще все приближенные отправились к нам в качестве свитских Авессалома.
Давид задумался.
– Мой господин. Вы говорили, что подумаете о моей отставке с поста главы Теневой Стражи.
– И кого же ты рекомендуешь вместо себя, – спросил Давид?
 – Хушия. Он возглавляет работу с филистимлянами. Сейчас он лично работает в Гате.
– Он хороший советник хоть и не еврей. Хорошо. Я посмотрю, как он справится с сестрами Ахиш.
– Вчера сын Неемии, торговца ослами, устроил большой праздник по случаю обрезания своего первого сына. Он пригласил Авессалома, который пошел туда со своей свитой.
– Он уже обзавелся свитой, – повторил Давид, мрачнея, и опрокинул чашу вина.
– С верными ему военными.
Давид вопросительно посмотрел на него.
– Какие военные?
– Они входят в тридцать ваших любимых военачальников, – ответил Беная неохотно.
Их было не совсем тридцать военачальников, поскольку их состав менялся в меньшую либо большую сторону, но название сохранили. Видимо это были те, кто не мог забыть смерть Урии, и винили в этом сладострастие старого царя.
– Там есть те, кто убежден, что Авессалом достоин высокой чести, что он поступил правильно, убив Амнона, и что его изгнание было несправедливо.
– Он не в опале, он может ходить куда угодно, – сказал Давид сухо.
– Несколько дней назад Авессалом устроил большой праздник в Ваал–Хацоре. Он пригласил сыновей священников храма, и они все пошли.
Не было ничего плохого в том, что молодые люди пошли к Авессалому. Но этим они ясно давали понять, что считают его наследником царства. Давид смотрел на тени от светильника и вспоминал озлобленную гримасу Саула. Поверивший наветам он кинул копье, пытаясь убить Давида. Неужели и он пойдет по этому пути.
Давид задумчиво произнес:
– Было время, когда я был начальником телохранителей царя Саула. На меня постоянно наговаривали царю, что я желаю захватить его престол. Это привело к тому, что я вынужден был это сделать, чтобы выжить. Я не буду прогонять Авессалома, но ты все же присматривай за ним.

Десятая глава Игра Авессалома

На период зимних холодов жизнь замирает. Знатные землевладельцы разъезжаются по своим владеньям, царский двор в этот период, если нет опасности войны, уезжает в Хеврон. А весной земледельцы начинали готовить поля и сеять пшеницу. Лишь в начале лета знатные семьи собирались в Иерусалим, начинались военные либо строительные компании, приемы у царя.
 Двор царевича Авессалома пожаловал в столицу самым последним, в середине лета. Но сам Авессалом  при дворе не показывался. Его приближенные иногда появлялись во дворце как свитские царевича.
Рисий стоял с Ишби–Беновом во дворе царского дворца. Придворные, знать, послы и просители все они находились здесь. Те, кому было позволено входили во внутренние помещения.
Рисий обратил внимание на группу знатных людей. Они окружили двух молодых людей. Этих он видел впервые. Может какие–то приезжие послы?
– Интересно откуда они приехали, – спросил Рисий, – Я их раньше не видел?
– Этих ты и не должен знать, – хмуро произнес Ишби–Бенов, – Интересно Авессалом знает. Если нет. То это будет для него интересная новость.
– Они что местные, – удивился Рисий, – Откуда они пришли. Кто они такие?
– Это Ионадав и Амессай, – со вздохом объяснил Ишби, – Они были в свите царевича. Думаю, он захочет их увидеть. 

На второй год своего возвращения Авессалом стал действовать смелее. Вернувшись ко двору, он начал устраивать постоянные приемы в своем доме. У него было пять поваров, он расходовал почти столько же вина, что и весь дворец, он постоянно устраивал ужины на десять человек и больше.
Вирсавия, как и другие жены и наложницы, была в не меньшей мере, чем супруг, информирована о действиях пасынка. Кормилицы, слуги, рабы, кухарки, портнихи, банщицы, торговцы румянами представляли более точный источник информации, чем шпионы. Однажды вечером, когда Давид ужинал у нее, она ему сказала:
– Меня беспокоит Авессалом. Он ведет себя так, как будто тебя уже Господь забрал.
– Но настанет день, когда меня не будет, – ответил он, пробуя лепешку с медом.
– Этот день будет весьма интересным, думаю я и Соломон не переживем тебя надолго, – сказала она твердо.
– Что это значит: «не переживем тебя надолго»? Конечно, вы меня переживете. Господь через Нафана обещал престол моему сыну Соломону и все кто боится бога, примут его царем.
– Он убил одного брата, он убьет и Соломона как соперника к престолу.
– Это мой сын! – возразил он, выпив чашу с вином.
– Он заявил, что, когда придет к власти, он забьет меня камнями!
– Пьяные речи, – возразил он, вытирая пальцы.
– Когда тебя не будет, никто не сможет защитить нас, Давид! – воскликнула она резким тоном. – Он не послушает ясновидцев и прорицателей! А возможно, ясновидцы и прорицатели тоже захотят забить меня камнями!
– Это мой сын, – повторил Давид.
Вирсавия вздохнула, опустила голову и не произнесла больше ни слова. Да, Авессалом был его сыном, но и Соломон тоже. В любом случае, она воспитает Соломона лучше, не как этих царевичей–смутьянов. Ужин закончился мрачно.
Остаток вечера Давид провел у своей царицы.
Он знал, что тревоги Вирсавии не были беспричинными, но всетаки пока Давид был царем и не обращал внимания на слишком буйные выходки Авессалома. Он надеялся, что Авессалом человек разумный и не станет делать глупостей. Соломон еще мал и никто не воспринимал восьмилетнего царевича в серьез, а Авессалом достиг двадцати одного года, и мог бы не говорить в пьяном бреду глупостей, порождая сплетни.

Авессалом нервно ходил в своих покоях. Прошло два года, как он вернулся из Гешура. Его положение по–прежнему было шатким. Царь так и не удостоил его приглашением. А это означало, что для всех он опальный царевич.
Были, конечно, и приятные моменты. Так все приближенные Амнона переметнулись к нему. Много знатных семей посещало его вечерние приемы. Торговцы присылали ему своих сыновей для служения, а военные высокого уровня не отказывались от его предложения прийти на ужин.
Ионадав после истории с Амноном смог подняться в советники. Ахитофел часто навещал его приемы и оповещал о происходящем при дворе. Амессай возглавил гарнизон Иерусалима и также был частым гостем у Авессалома.
Но вопрос о будущем это не решало. Но выход был всегда. Авессалом прислушался. Возле ворот послышались крики. Он прошел к ложу и сел. Разметав слуг, в комнату ворвался Иоав.
 Он был просто в бешенстве.
– Ты, Авессалом. Я вызволил тебя из Гешура. Я снял позор с царя. Я вернул тебе все. А ты что вытворяешь?
– Успокойся Иоав. И не забывай что я царский сын. Расскажи что случилось?
– А то ты не знаешь, царевич. Кто недавно посещал свое поместье? Не ты ли? А не заметил ли ты царский сын, что я рядом купил себе землю? И сегодня ночью твои люди сожгли мои поля пшеницы и мой дом.
Авессалом покачал головой.
– Как прискорбно. Какие убытки ты понес. Но вот что я тебе скажу. Ты зачем меня вызволил из гешура. Чтобы я здесь сидел как кукла. Где мой отец? Почему он не зовет меня? Ты меня позвал, тебе и отвечать.
Иоав долго смотрел в холодные глаза Авессалома. Сейчас он хотел лишь придушить гаденыша. Но этого нельзя было делать. Он сказал:
– Такие вопросы решают не так, царский сын.
Он развернулся и вышел. Авессалом усмехнулся и сказал:
– Только так они и решаются.

Об этом инциденте в присутствии Иосафата, священников Авиафара и Цадока слуга Давида Эфраим сообщил царю.
– Почему он это сделал? – встревожился Давид.
– Потому что несколько недель тому назад Авессалом попросил Иоава отдать тебе послание, а Иоав отказался. Тогда он поджег его поле, чтобы вынудить пойти к тебе.
– Вот сильнодействующие меры, чтобы начать переговоры, – заметил Давид. – Ну и что?
– Иоав пошел к нему.
– Что он ему сказал?
– Я этого не знаю.
Давид, ожидая прихода Иова, размышлял о происшедшем. Инцидент, по крайней мере, показал, что Иоав на стороне Авессалома. Но он показал также, что Авессалом не утратил своего высокомерия. Вскоре появился мрачный Иоав.
– Ты видел Авессалома? – сразу же спросил его Давид.
– Я был у него. И он мне велел передать следующее: «Зачем я покинул Гешур? Там мне было лучше, чем здесь. Пусть мой царь пригласит меня, и если он считает, что я сделал что–то плохое, то пусть он предаст меня смерти».
Авессалом уже начал диктовать условия и Давиду, как и Иоаву это не понравилось. Посоветовавшись, Давид приказал Иоаву пойти за Авессаломом.
– Будет лучше его успокоить, – заметил Иоав. Давид согласился.
– Войско ему предано.
Это вновь напомнило ему неприятное воспоминание. Войско была предана Давиду во времена Саула. Он не хотел видеть опасность поведения Авессалома так напоминающее его собственное.

Авессалом пришел в полдень в сопровождении лишь Иоава. Он бросился к ногам Давида. Пышная шевелюра раскинулась у ног царя, как гигантское чернильное пятно на полу. Искренен ли он? Авессалом приблизился к престолу. Давид встал и подошел к сыну. Авессалом склонив голову, опустился на колени. Царь Давид взял своего сына за плечи и мягко сказал:
– Встань мой сын. Я тебя прощаю. Много было клеветы на твое имя, позор покрыл всех нас после смерти Амнона. Но сегодня я снимаю все обвинения с тебя Авессалом. Встань возле меня царевич Авессалом, займи по праву то положение, которое принадлежит тебе по праву.
Авессалом поднялся и ответил смиренно, не поднимая глаз:
– Мой отец и царь! Для меня великая честь вновь лицезреть моего господина. Позволь всегда быть рядом с тобой.
– Слышал я, что у тебя дети есть, – произнес Давид, – Когда же мы увидим их?
– О! Мой отец, – тут Авессалом совсем опустил голову, – Мои два сыну умерли в Гешуре, а дочь Фамарь растет в моем поместье.
– Мы будем ждать ее приезда.
Давид встал и наполнил три рога вином. Первый протянул Иоаву, как будто хотел продемонстрировать, что чувствует к нему большее расположение, чем к сыну, несмотря на прощение.

Ахимаац и Ионафан шли по царской дороге к городским воротам. Ионафан будучи старшим на два года готовился через год на свое двадцатилетие получить назначение при Скинии. Теперь перед ними открывались двери больших перспектив при дворе царя. Но начинать карьеру священников им не хотелось и потому два друга готовились к службе писарями при царе.
Приставленные к судьям юноши спешили к воротам, где заседали городские судьи. Возле ворот всегда строили площадь и помост, на котором сидели судьи и судили народ.
Мимо юношей прямо по центру дороги проехала кавалькада всадников, колесницы сопровождения царевича. Ионафан сразу узнал авессалома. Он сказал:
– Посмотри на этого братоубийцу. Прятался как крыса под юбкой у деда, а теперь разъезжает по дороге как наследник престола.
– А он есть наследник, – резюмировал Ахимаац, – пошли. Не стоит гневить будущего царя.
– Чтобы им стать надо сначала дожить до этого события, – проворчал Ионафан, – Теперь следующий царский сын завистник это Адония. Недавно отметил свое двадцатилетие. И он всего на год моложе Авессалома.
– Не думаю, что Адония решится на такое, – заметил Ахимаац, – Амнон был наглецом и гордым воином. Но никто не мог сказать, что он был тупицей или трусом. А вот Авессалом просто завистник и при этом коварный интриган. Он конечно не трус, но убил он Амнона лишь в пьяном состоянии и при помощи своих оруженосцев.
– Ты хочешь сказать, что Адония трусоват, – проговорил задумчиво Ионафан, – На горе Гове, в Макаце он бился насмерть и от смерти его спас Элханан бен Яир, теперь он везде сопровождает царевича. Нет, я бы не стал столь легко думать об Адонии, он еще себя покажет. 
Так разговаривая, они вышли на площадь. Там они увидели целое столпотворение. Авессалом ходил один в простой тунике среди толпы. Он что–то говорил людям с грустным видом. С некоторыми он обнимался.
Подошел судья Яир.
– Наш царевич сходит с ума, – раздраженно сказал он, – Обнимается со всеми людьми, что пришли за судом царя.
– Зачем, – удивился Ионафан.
– Хочет себя выделить, – ответил Яир, – Болтает о том, что судить царь не может, а вот у него для всех есть время.
– Глупости, – сказал Ахимаац, – Чего он добивается.
Они подошли ближе, наблюдая за Авессаломом.
– Вот ты, ты пришел, откуда? – спрашивал он.
– Я пришел из Бехани. Я из племени иудеев. А кто ты?
– Это Авессалом, сын царя, – торжественно говорил его сопровождающий.
Он упал ниц перед будущим царем и целовал его ноги. Но Авессалом остановил его и подняв обнял и поцеловал его.
– А зачем ты пришел в Иерусалим? – спрашивал будущий царь.
– У меня дело, которое я хочу представить царю, твоему отцу, нашему судье.
– Какое дело?
– Мой отец умер и оставил нам, своим сыновьям, земли. Еще до смерти он говорил нам, что мы должны разделить все на три равные доли. Хотя есть земли плодородные и не очень. Должны ли мы делить эти земли по площади или по их значению?
– Это интересный случай, – замечал Авессалом, – к несчастью, царь не сможет тебя принять.
– А почему?
– Он слишком занят делами царства.
– Но какие же такие дела царства, если он не может заняться делами своих подданных?
– Ах, если бы я только был судьей в этой стране, я бы разобрался с каждым, кто обратился ко мне с жалобой, требующей моего правосудия!
Каждый делал из этого вывод, что либо царство остается без судьи, либо правосудие хромает.
– Когда же Авессалом станет царем? – спрашивали люди двенадцати племен.
Эфраим и Иоав знали об этих интригах, но не осмеливались потревожить Давида. Жены царя также боялись его беспокоить: он ничего не хотел слышать.

Беная нашел Давида в саду. Давид часто сидел в саду и смотрел на озеро. Беная знал привычку своего господина сидеть и размышлять. В такие моменты царя боялись беспокоить.
Беная встал неподалеку и ждал, когда Давид заметит его.
Давид вздохнул и произнес:
– Ну и чего ты ждешь? Говори, какая еще напасть случилась.
   – Мой господин меня тревожит ваш сын Авессалом.
Давид удивленно посмотрел на Бенаю.
– И что же тебя беспокоит. Мой сын вновь при дворе. Народ его любит. Я теперь уверен, что мой сын достойный и верный. И хорошо, что народ в это поверил.
– Меня беспокоит то, с какой быстротой народ полюбил его, – продолжал Беная, – Он нарушает судебные установления, подрывает авторитет поставленных судей. Повсюду ездит в роскошной колеснице в сопровождении конной охраны. При его появлении народ готов умереть от восхищения.
– Да согласен. Мой сын немного перебарщивает, – согласился Давид, – Но он долго был в тени. Сейчас пытается наверстать все, чего был лишен.
Беная покачал головой.
– Мне это все не нравится. Любовь народа часто оборачивается восстаниями и гибелью правящих лиц. Я бы посоветовал вам мой господин запретить ему такие наглые выходки.
Давид долго смотрел на озеро. Затем тихо произнес:
– Он мой сын. Пойти против отца это последняя низость. Если он на это решится, то все равно проиграет. И не важно, победит он или нет. Он навсегда останется отцеубийцей. Нет. Я дам ему свободу выбора. Если он встанет на этот путь. То тогда будем решать вопрос более жестко. Но я уверен, что Авессалом умный мальчик. Он не станет делать глупостей.
Беная был с этим не согласен. Он вздохнул. Похоже, придется все сделать самому. Иначе когда начнется бунт, они будут не готовы.
Одиннадцатая глава Восстание Авессалома

Наступил сороковой юбилейный год. Сорок лет назад царь Давид был помазан Самуилом в цари Израиля. Царь Давид отметил это событие большим торжеством, посетил свой дом и повидался со своими братьями.
Царь вернулся в Иерусалим в конце лета. После проведения больших торжеств он принес дары в скинию и благословил свой дом. Авессалом все это время был в Иерусалиме, замещая царя и показывая всем, что он наследник царя Давида.
 Авессалом  в этот вечер пришел на ужин к царю. Трапезы у царя это особое событие. У царя часто за столом собирались его жены и сыновья. По правую руку сидела Вирсавия и ее старший сын Соломон. Соломон уже достиг девятилетнего возраста и был смышлен не по годам.
Авессалом все это отмечал, высматривая соперников на пути к престолу. Потом послышался стук и в комнату вошел хромой человек и поздоровавшись со всеми прошел к свободному месту. Его звали Мефивошет внук Саула законный наследник престола, что занял царь Давид.
Царь Давид окружил заботой Мефивошета, дал ему жену и земли его деда Саула. Авессалом этого не понимал, поскольку любую опасность нужно уничтожать с корнем. Его отец слаб, раз из сентиментальных соображений держит рядом такой источник опасности.
Во время трапезы Авессалом обратился к царю.
– Мой царь, отец мой, я хочу выполнить обещание, которое я дал Богу, когда был в изгнании в Гешуре, – начал Авессалом.
  Давид внимательно смотрел на юношу.
– Живя в Гешу;ре в Сирии, я дал такой обет: Если Бог вернёт меня в Иерусалим, я принесу Ему дар.
Давид качнул головой.
– Ты можешь идти, сын мой. Бог тебя благословит.
Авессалом устремился вперед, чтобы поцеловать руки отца, бросил взгляд на Соломона и ушел.
На минуту в комнате установилась тишина. Вирсавия увидела в этом взгляде угрозу и содрогнулась.
Выходя из царских покоев, Авессалом столкнулся с Иоавом. Их взгляды встретились, как скрещивается оружие.
– Твои дела идут не очень хорошо, Иоав? – спросил царевич. – У тебя расстроенный вид. – Но он не дождался ответа и ушел.
– Зачем он направляется в Хеврон? – спросила Вирсавия.
– Пути Господни неисповедимы. А кто я такой, чтобы отказать своему сыну в служении Богу?
Отъезд царевича в сопровождении большой свиты сопровождался шумным шествием. Двести человек пошли с Авессаломом в Хеврон. Лишь за воротами города, когда горожане остались у ворот Авессалом повернулся к своим сподвижникам. Рисий и Ишби–Бенов ехали рядом.
Авессалом сказал:
– Вы знаете что делать. Спешите к моим союзникам. Войска филистимлян должны подойти к Иерусалиму в начале осени.
– Все сделаем, – кивнул головой Ишби–Бенов.
– А ты Рисий рассылай гонцов по всем городам в Хеврон. Как только услышат звук рога, объявите: „Авессало;м воцарился в Хевро;не! И еще пошли гонца за Ахитофелом в Гило.

Ахитофел ехал на ослице и при приближении к Хеврону заметил толпы людей, что шли явно на торжество. Многие были вооружены, что сразу не понравилось Ахитофелу. Везде он слышал про нового царя, и это его сильно взволновало, что могло случиться в Иерусалиме и почему ему не донесли.
Уже в городе он повсюду слышал про Авессалома и потому не удивился, увидев на площади Авессалома, приносящего жертвы богу. Он был одет в царские одежды и вел себя как царь.
Увидев Ахитофела, он приглашающе махнул рукой.
– Ахитофел советник царя Давида моего отца. Нам не хватает только тебя. Ты советник, про которого говорят, что советы от тебя настолько цены как будто спрашивают бога. Тебе доверяю честь как будущему моему советнику помазать меня в цари над Израилем.
– Что случилось с царем Давидом и почему помазание не в Гихоне?
– Царь Давид больше не нужен народу Израиля и потому меня попросили стать царем. Моему отцу нужно на покой, и я готов отправить в его в дом, где он родился.
Ахитофел сразу все понял. Он много лет пробивался на верхи власти. Свою дочь Вирсавию он готовил в жены одному из приближенных Давида и потому, когда царь решил женить своего любимого воина хетта Урию он попросил Ахитофела отдать свою дочь.
Он долго ненавидел царя за это, но когда царь обратил внимание на Вирсавию, он свел их. Поэтому мятеж Авессалома ломал все его планы по возведению на престол Соломона. С другой стороны может это даже к лучшему. Авессалом одолеет Давида а затем съест отравленный плод. Ахитофел станет регентом при Соломоне.
Ахитофел поклонился Авессалому.
– Я вижу, бог благоволит тебе Авессалом. Я сделаю то, что говорит бог, я помажу тебя царем Израиля.

Всадник гнал лошадь бешеным галопом. Он направлялся на юг и уже виднелись впереди стены Иерусалима. Лошадь выдержала, и всадник остановил свой бешеный бег перед воротами. Всаднику перегородили путь стражники ворот.
– Эй. Стой. Ты куда так летишь.
– С дороги, – закричал стражник, – Вы, что не узнали своего командира. Я Иттай, командир гатян. Быстро пропустите меня.
Стражники вытянулись.
– Простите господин.

Беная ворвался к Давиду. Тот разбирался с бумагами. Посмотрев на Бенаю, он проворчал:
– Ну что там такое. Пожар или наводнение.
– Нет, господин. Только что прибыл мой человек. Он сопровождал Авесалома в Хеврон. При большом стечении народа Авессалом был объявлен царем Израиля. И сейчас он направляется сюда с большим войском.
Давид встал. Подошел к окну. Долго смотрел на дворцовый парк и размышлял. Повернувшись к Бенаи, он произнес:
– Собери верных мне воинов. Мы уходим из города. Здесь нас ждет смерть.
– Да мой господин.

По городу пошли слухи, что царь умер. Когда стало понятно, что Давид в полном здравии пошли вопросы что в Израиле два царя? Возникло смятение. По улицам разносились крики:
– Авессалом – царь! Да здравствует Авессалом, служитель Бога и чести!
Последние донесения сообщали, что Авессалом идет на Иерусалим с большим войском. Во время доклада Бенаи во дворец уже спешили Иоав, его брат Авишай, Эфраим. Впрочем, новость уже обежала город, и люди собирались группами на крепостных стенах, чтобы увидеть прибытие нового царя.
Давид поднял глаза на посетителей: за эти дни царь постарел на несколько лет. Он глубоко вздохнул, слезы катились по его щекам и терялись в бороде. Он встал. Гомон царил в зале, за дверью: это были жены и любовницы, ожидающие его решения.
– Собери всех во дворе, – сказал он Эфраиму.
– Я тебя предупреждала! – вскричала Вирсавия, когда он открыл дверь.
Но Давид не слушал ее. Он спустился во двор дворца и остановился на самой высокой ступеньке.
Придворные, священники, вся царская охрана, слуги, рабы его уже ждали. К ним присоединились его женщины.
– Собирайтесь, надо бежать, иначе никто из нас не спасётся от Авессало;ма! Если мы не поторопимся, то окажемся в беде – он нападёт на нас и убьёт мечом всех жителей города!
Жены рыдали, наложницы тоже. Но Давид приказал им остаться, чтобы заботиться о Доме.
Слуги царя сказали ему:
– Твои слуги сделают всё, что прикажет наш господин, царь.
Царь ушёл со всеми своими домашними, а присматривать за домом оставил 10 наложниц.
– Он оставляет женщин защищать свой дворец! – иронизировали некоторые.
Слуги сообщили о готовности. В конюшнях седлали верховых. Пока Эфраим руководил приготовлениями, Давид вернулся на террасу. Итак, Господь его покарал. Он отобрал у него престол. Он отобрал у него Израиль. Он отобрал труд всей его жизни. И все это только потому, что Давид отнял жену у мужа, а его отправил на смерть. Он сам, Давид, походил на смерть, которая отнимает мужей у жен!
– Я готов, мой царь, все упаковано. Я сам позабочусь о твоих вещах, – сказал Эфраим.
Давид завернулся в плащ и открыл дверь, не оборачиваясь. Одетые и готовые к поездке слуги выстроились на лестнице. Его конюший ждал с лошадью. Двери дворца были уже открыты для женщин и слуг, которые шли первыми. Под равнодушными и насмешливыми взглядами народа, сопровождаемый Иоавом и Авишаем, окруженный своими слугами, он пересек город и спустился до ворот, где Авессалом пообещал однажды вершить правосудие.
Толпа собралась на крепостных стенах и созерцала в тишине, разгрызая финики, медовое печенье и виноград, бегство человека, давшего ей этот город.
Покидая город, царь и его люди остановились в Бет–Мерха;ке.
 Все слуги царя, которые пошли с ним, и все керете;и, пелете;и, а также гатя;не – 600 человек, которые пришли с ним из Га;та, – проходили перед царём. Царь сказал гатя;нину Итта;ю:
– Зачем тебе идти с нами? Возвращайся и живи с новым царём, ведь ты чужеземец, к тому же изгнанный из родной земли. Только вчера ты пришёл, а сегодня я снова заставлю тебя скитаться? Я и сам не знаю, куда пойду, поэтому бери своих братьев и возвращайся назад. Пусть Бог проявит к тебе любовь и не оставит тебя!
–  Но Итта;й ответил царю:
– Клянусь Господом, живым Богом, и жизнью моего господина, царя! Где будешь ты, там будет и твой слуга, я готов даже умереть с тобой!
 Тогда Давид сказал Итта;ю:
– Хорошо, иди.
И гатя;нин Итта;й пошёл перед ним со всеми своими людьми и детьми.
Когда люди Давида переходили долину Кедро;н, все живущие в том месте громко плакали. Царь стоял в долине, а его люди шли по дороге, ведущей к пустыне. Там же остановились Цадо;к и левиты, которые несли ковчег соглашения истинного Бога. Они поставили ковчег. И Авиафа;р пришёл туда и стоял, пока все люди не вышли из города.
Царь сказал Цадо;ку:
– Отнеси ковчег истинного Бога обратно в город. Если Господь будет мной доволен, то он вернёт меня и позволит мне увидеть и ковчег, и место, где он находится.  Но если он скажет: „Я недоволен тобой“, что ж, пусть поступит со мной так, как ему угодно.
Царь также сказал священнику Цадо;ку:
– Ты же прозорливец! Спокойно возвращайтесь в город, и ты, и Авиафа;р, и ваши сыновья: твой сын Ахимаа;ц и сын Авиафа;ра Ионафа;н. А я задержусь в пустыне, у бродов, и буду ждать от вас известий.
Цадо;к и Авиафа;р отнесли ковчег истинного Бога обратно в Иерусалим и остались там.

Последний лазутчик прибыл запыхавшись.
– Ахитофел, – сказал он Эфраиму, следовавшему за Давидом. Эфраим замедлил шаг. – Ахитофел Гилонитянин, советник царя. Он примкнул к Авессалому! И Амессай, племянник царя!
Давид услышал. Они все вместе шли к победе и все его предали. Даже дядя Вирсавии, Ахитофел, уважаемый судья, исполнитель закона!
Давид был в ярости.
Они пересекли долину и начали подниматься на Масличную гору.
Давид спешился, передал поводья своего коня одному из слуг, разулся, откинул назад капюшон и направился пешком в старое святилище. Он рыдал, люди вокруг него тоже рыдали, большинство шло за ним по этой горе, где многие поколения просили владыку небес, а что оставалось делать в этот несчастный день, как только просить! Поднявшись на вершину, Давид стал молиться, восклицая:
– О Боже, пожалуйста, обрати совет Ахитофе;ла в глупость!
Когда Давид поднялся на вершину, где обычно поклонялись Богу, ему навстречу вышел аркитя;нин Хуша;й, преданный старый друг, советник и доверенное лицо. Разорванное платье, голова, посыпанная землей в знак траура, Хусий бросился в объятия Давида.
– Что ты здесь делаешь?
– Где же мне быть, как не здесь. Я следую за тобой, мой царь, мой друг. Друзья познаются в беде.
Давид посмотрел на него, улыбнулся и обнял.
– Если ты пойдёшь со мной, то будешь мне в тягость, но если ты вернешься в Иерусалим, ты можешь помочь мне расстроить планы Ахитофела.
Хуший Архитянин был удивлен.
– Ты хочешь, чтобы я покинул тебя?
Давид сказал ему:
– Я хочу, чтобы ты вернулся в Иерусалим и сказал Авессалому: «Царь, я твой слуга. Как я служил твоему отцу, так буду служить и тебе», то с твоей помощью совет Ахитофе;ла будет отвергнут. Там с тобой будут священники Цадо;к и Авиафа;р. Всё, что услышишь в доме царя, передавай им. С ними останутся и их сыновья: Ахимаа;ц, сын Цадо;ка, и Ионафа;н, сын Авиафа;ра. Передавайте мне через них всё, что услышите».
Хушай медленно кивнул головой. Он пригладил волосы рукой, вытер лицо полами платья, завернулся в плащ и сел на мула. Потом начал спускаться в сторону Иерусалима.
Эфраим и Иоав растерянно наблюдали за сценой: так отказался или не отказался Давид от царства?
Давид начал спускаться с вершины горы и увидел Ци;ву, слугу Мефивоше;та. Ци;ва шёл ему навстречу с парой навьюченных ослов и вёз 200 хлебных лепёшек, 100 лепёшек изюма, 100 лепёшек инжира и большой кувшин вина.
Царь спросил Ци;ву:
– Зачем всё это?
 Ци;ва ответил:
– Ослы – чтобы ездили домашние царя, хлеб и фруктовые лепёшки – чтобы ели твои слуги, а вино – чтобы пили те, кто утомится в пустыне.
Царь спросил:
– А где внук твоего господина?
 Ци;ва ответил:
– Остался в Иерусалиме. Он сказал: «Теперь–то израильтяне вернут мне царскую власть моего деда».
Царь сказал Ци;ве:
– Всё, что принадлежит Мефивоше;ту, – твоё».
 – Низко тебе кланяюсь, – сказал Ци;ва. – Пусть, мой господин, царь, и впредь будет ко мне расположен.
Итак, подумал Эфраим, который обменялся взглядом с Иоавом и Авишаем, он рассчитывает вернуться.
Давид обулся, остальные последовали его примеру. Солнце садилось, когда караван отправился в дорогу. Воины, шедшие позади, постоянно оглядывались.
Вчера, еще только вчера каждый спал у себя дома. Это бегство было как смерть.
Двенадцатая глава Игра Хушия

– Убирайся прочь! Убирайся, убийца и негодяй! Господь отомстил тебе за то, что ты расправился с домом Сау;ла и занял его место. Бог отдал царскую власть твоему сыну Авессало;му. Ты убийца, потому и постигла тебя беда!
Проходя возле Бахурима, они повстречали этого человека. Это был Шимей бен Гера из рода Саула. Шиме;й стал бросать камни в царя Давида и в его слуг, а также в людей и воинов справа и слева от царя
Авиша;й, бен Церу;и, сказал царю:
– С какой стати эта дохлая собака проклинает моего господина, царя? Позволь, я пойду и сниму с него голову.
 Но царь ответил:
– Вам–то что до этого, сыновья Церу;и? Пусть проклинает, ведь сам Господь велел ему проклинать меня. И кто может сказать ему: „Зачем ты это делаешь?“»
Давид сказал Авиша;ю и всем слугам:
– Если даже мой сын, моя плоть и кровь, хочет меня убить, то, что говорить об этом вениамитя;нине! Оставьте его, пусть проклинает, ведь так ему велел Бог!  Может быть, Господь увидит мои страдания и за то, что сегодня меня проклинают, Господь воздаст мне добром».
 И Давид со своими людьми продолжил путь, а Шиме;й, не отставая от него, шёл по склону горы, проклинал его и бросал в него камни и землю.
 Царь и его люди добрались до места сильно уставшими и стали отдыхать.

Войско, состоящее в основном из евреев, вошла в городские ворота с юга. Горожане собрались приветствовать нового царя и кидали под ноги мулу Авессалома пальмовые ветви.
Скиния была пуста, и не один из священников не вышел приветствовать нового царя. Это было первое поражение для Авессалома. Во дворце остались лишь мелкие служки, а все остальные ушли с Давидом, в том числе такие важные военачальники как Иоав, Авишая и Беная. И хотя многие из тридцати поддерживали Авессалома, как только начался мятеж, они ушли с Давидом. Это было второе поражение Авессалома. Воины заняли крепость, а сирийцам выделили гарнизон гатян.
Авессалом вошел в престолный зал и сел на престол. Придворные поклонились ему. Конечно, было их мало. В основном здесь были филистимские послы, израильские неродовитые юноши, иудейские и израильскские землевладельцы из числа тех, кто пошел за ним.
– Да живет вечно наш господин царь Авессалом сын Давида!
Ахитофел первым прославил своего господина. За ним начали остальные.
– Велик и мудр царь Авессалом.
– Долгих лет и могучих подвигов царь Авессалом!
Авессалом слушал восхваления и осматривал своих приближенных. Ионадава не было. Это плохо. Тут он заметил человека, что громче всех кричал: «Да здравствует царь! Да здравствует царь!».
– Я тебя знаю. Ты доверенный человек царя.
– Да мой господин. Я Хушай.
– А что же ты не ушел со своим господином Давидом? Так вот как ты предан своему другу? Почему же ты не пошёл с ним?
– Мое место здесь. Правители меняются, а мы всегда на месте. Наша обязанность следить за врагами государства. Я буду с тем, кого избрали Господь, эти люди и все израильтяне. С ним я и останусь. И потом разве не сыну моего друга я буду служить? Как я служил твоему отцу, так буду служить и тебе.
– Вот как. Ну, оставайся. Назначаю тебя доверенным советником. А теперь господа говорите, что нам делать? Мой отец ушел и с ним ушли многие храбрые воины и первейшие лица царства.
– Мой господин, – начал Ахитофел, – Много распорядителей осталось. Они сидят в своих домах. Мы можем притащить их сюда в цепях.
– Не надо, – махнул рукой Авессалом, – зачем такие жестокости. Но мне нужны помощники. Ахитофел, тебя назначаю Секретарем.
Он осмотрел послов филистимлян. Эти не годились. Среди знати он заметил  Амессая. Этот странный человек много помогал ему. Может он и справится с возложенной задачей.
–  Амессай. Тебе поручаю войско. А теперь ваши соображения в отношении наших дальнейших действий. Ахитофел посоветуй, что мне сделать, чтобы люди ушли от Давида ко мне.
– Ложись с наложницами своего отца, которых он оставил присматривать за домом. Тогда весь Израиль услышит, что ты стал ненавистным для своего отца, и это придаст решимости тем, кто на твоей стороне, – посоветовал Ахитофел.
Авессалом ухмыльнулся.
– Какой хороший совет, я, пожалуй, им воспользуюсь.
– Мой господин, – начал Ахитофел, – Я не думаю, что Давид ушел далеко. Я могу взять воинов, и мы догоним его. Мы уничтожим его войско и приведем сюда вашего отца. Позволь мне взять двенадцать тысяч человек и этой же ночью погнаться за Давидом. Я нападу на него, пока он утомлён и слаб. Тогда всех людей царя охватит смятение, и они разбегутся, а я убью только его. Я верну тебе весь народ. Когда не станет того, кого ты ищешь, народ вернётся к тебе, и все люди успокоятся.
Старейшины Израиля одобрительно начали перешептываться.
 Амессай с сомнением покачал головой.
– Мне кажется, воинов будет мало. Там гатяне набранные из лучших. Может, стоит взять  с собой еще кого–нибудь.
Ахитофел нахмурился.
– Я что же не смогу разбить кучку беглецов.
Авессалом был в смятении, он долго шел к власти и, получив ее, не знал, что теперь делать.
– Позовите аркитя;нина Хуша;я.
Хушай вышел из дальней части зала.
– Вот такой совет дал Ахитофе;л. Сделать ли нам, как он говорит? Если нет, то дай совет ты.
– На этот раз совет Ахитофе;ла не годится! – произнес Хушай, – Ты хорошо знаешь своего отца и его людей. Они сильные воины, к тому же теперь они в ярости, как медведица, которая лишилась своих детёнышей. Твой отец – воин, и он не будет ночевать вместе со всеми людьми. Скорее всего, сейчас он скрывается где–нибудь в пещере или в другом месте. И если он нападёт первым, те, кто услышит об этом, скажут: „Люди, которые пошли за Авессало;мом, разбиты!“ Тогда задрожит от страха даже храбрый воин, чьё сердце как у льва, потому что весь Израиль знает, что твой отец – сильный человек и его люди – смелые воины. Вот мой совет: пусть к тебе соберётся весь Израиль, от Да;на до Беэ;р–Ше;вы, – многочисленный, как песчинки у моря, – и ты сам поведёшь его в сражение. Где бы он ни скрывался, мы появимся, как роса на земле, нападём на него и никого не оставим в живых: ни его, ни его людей. А если он отступит в город, то весь Израиль придёт к этому городу с верёвками и стащит его в долину, так что от него и камня не останется.
Авесслом видя, что старейшинам Израиля больше нравится совет Хушая сказал:
– Совет аркитя;нина Хуша;я лучше совета Ахитофе;ла, – сказал Авессалом!

Вечером Хушай пошел к Цадоку и застал его вместе с Авиафаром.
– Ахитофел посоветовал напасть этой ночью. Я пока отговорил царя от такого действия. Срочно передайте это Давиду и предупредите его, чтобы он не оставался этой ночью у бродов в пустыне. Пусть перейдёт на другую сторону, иначе он и все его люди погибнут.
Цадок посмотрел на Авиафара.
– Надо послать служанку к Эн–Рогелю передать нашим сыновьям это послание.

После заседания Совета  Амессай пошел выставлять посты в городских воротах. Горожане, увидев, как Авессалом развлекается с наложницами своего отца, почувствовав угрозу войны, начали покидать город.  Амессай мельком заметил женщину, без тюков вышедшую за ворота.
Затем один юноша подошел и сказал:
– Мой господин я видел у камня Эн–Рогель Ахимааца и Ионафана сыновей священников.
Назначая смены караула, он все думал о том, почему ему кажется это подозрительным. А затем он вспомнил. Это же служанка Цадока. Если она была без ноши, значит, шла к сыновьям священника что не явились к царю.
 Амессай быстро собрал отряд для погони. Вскоре из ворот вылетело два десятка всадников. Они направились к камню Эн–Рогель. Амессай мчался впереди. Он весь ликовал. Он единственный кто обнаружил шпионов.

Воины обыскивали дом, который им указал Шимей в Бахуриме. Они перевернули все в подсобных помещениях. Осмотрели скот и зерновое хранилище. Наконец устроили допрос слугам. Командир подошел к женщине. Осмотрел их и сказал:
– Где Ахимаа;ц и Ионафа;н?
Женщина ответила им:
– Они пошли к реке.
Командир вернулся к своим воинам и вскоре они уехали искать дальше шпионов.
Женщина подошла к колодцу и убрала покрывала с дробленым зерном.
– Мы верны царю. Можете оставаться до ночи.  А потом я думаю, вы сможете проскочить на восток.
– Спасибо тебе, – сказал Ахимаац, – Мы расскажем царю о твоей верности.

Давид не спал в шатре. Что–то его тревожило, и потому он лежал в шатре, не зажигая жаровню. В шатер заглянул слуга.
– Царь, это Ахимаац – сын Цадока и Ионафан – сын Авиафара, которые прибыли прямо из Бахурима!
– Ахимаац! Ионафан! Будь благословен Бог! Какие новости привезли вы? – воскликнул Давид.
– Царь, не надо ехать в Иерихон! Надо сейчас же перейти реку! – сказал Ахимаац, тяжело дыша.
– Если ты поедешь в Иерихон, – объяснил Ионафан, – люди этого города выдадут тебя Авессалому, тебя и твоих людей, если они тебя не выдадут, Авессалом разрушит город! Он готовится преследовать тебя с тысячами воинов! – добавил Ионафан.
– Что произошло? – спросил Давид.
– Авессалом и его люди вошли в город, – рассказывал Ахимаац. – Он сейчас же созвал совет, чтобы знать, что нужно делать. Об этом мне сказал мой отец. Ахитофел предложил сейчас же преследовать тебя с двенадцатью тысячами и изолировать от охраны. Но Авессалом спросил мнение Хушая. Тот напомнил Авессалому, что ты закаленный воин и можешь спрятаться в пещере.
Услышав эти слова, которые навеяли старые воспоминания, Иоав рассмеялся.
– А потом? – спросил Давид, сдерживая улыбку.
– Слуга принес вести, что Хушай посоветовал Авессалому подождать, потому что вся страна уже знает, что он царь и находится в Иерусалиме.
Отпустив Ахимааца, царь созвал совет с Иоавом, Авишаем и Иттаем.
Нельзя было терять ни минуты. Нужно было, безусловно, до ночи переправиться через Иордан. Они обошли Иерихон с юга и вскоре достигли реки. Давид знал, что в конце дороги есть два брода, что реки в это время года не очень глубокие.
– Успеть бы до наступления ночи, – заметил Авишай.
– Не важно, – возразил Давид. – Худшее, чем мы рискуем, это замочить ноги!
Они пошли вытянувшись по дороге. Впереди шли разведчики и передовые отряды. Позади также шел отряд на случай нападения с тыла. Лошадь вышла к высокой траве и камышам. Давид сошел на землю, подошел к воде и наклонился, опустив в нее свои пальцы. Перейти Иордан было необходимо. С той стороны у Авессалома не было друзей. А если он пустится вдогонку, Давид может затеряться в пустынях Аравии, восстановить союзы, соединить отряды и предупредить наступление. Если они достигнут противоположного берега Иордана, они спасены.
За ним Иоав, Авишай, Иттай, Беная, Эфраим и другие остановились.
– Нам понадобятся факелы! – крикнул им Давид.
– Факелы! – крикнул Иоав.
– Четырех достаточно, – сказал Давид.
Воины вошли в воду цепью и факелами освещали путь. После переправки женщин и детей перенесли и царя несмотря на его возражения.
Отблески пламени плясали в воде до зари. Последними брод перешли воины. Потом сделали привал, обсушились, справили естественные нужды, напоили и накормили животных, женщины посетовали, дети с криком размяли ноги, поели то, что было, напились и наполнили фляги.
Давид повернулся к Иоаву. Они оба были разбиты. Они посмотрели друг на друга, обнялись, стараясь много не говорить, чтобы не походить на женщин.
Тринадцатая глава Маханаим

Ахитофел в своей ненависти к Давиду давал самые низменные советы его сыну. Догнать и всех убить. Не получилось. Великий, известный, почтенный советник Давида испытал чувство стыда, поскольку обманул ожидания своего нового хозяина и предложил убить старого. Некоторые сурово смотрели на него.
Поняв, что дело проиграно, и сын Давида оказался глуп и самонадеян Ахитофел дал ему такой совет, который бы унизил нового царя и поражал бесчестием. Судья рекомендовал новому царю публично заняться любовью на крыше дворца со всеми наложницами Давида, чтобы каждый знал, что он отрекся от любого почтения к своему отцу.
Надутый и самонадеянный, гордый своей шевелюрой, как павлин своим хвостом, уверенный в неоспоримом превосходстве своей красоты и исполненный тщеславием, как те, кто наследует власть вместо того, чтобы ковать–завоевывать ее, Авессалом последовал этому совету недостойного слуги и таким образом опустился ниже слуг.
Чернь не является, конечно, образцом морали, но крайность шокировала и потом уступила место негодованию. Его имя стали таскать по всем стокам. Начальники войска, которые перешли на сторону Авессалома, уехали к Давиду вместе с Хушаем. Старейшины народа и многие знатные люди также разъехались по своим домам. Авессалом остался с немногочисленными сторонниками.
Убедившись, что новый царь унижен и посрамлен Ахитофел уехал в Гило и повесился.

Давид решил идти на север. Иоав, Авишай, Иттай, Беная, Эфраим и все остальные были одного с ним мнения: в земле Галаад близ страны аммонитян Авессалом еще никого не покорил, если там что–то знали, то отнеслись к этому скептически. Там оставался еще шанс собрать сторонников царства, которое наследовалось за Саулом, преемником которого назначал Давида по настоянию Бога пророк Самуил.
Они прибыли в Маханаим спустя два дня, доведенные до изнеможения, голодные, в дорожной грязи, пьяные от пыли.
– Мы остановимся здесь только на несколько дней в ожидании новостей, – сказал Давид.
Они только приехали, когда старейшины племени Манасии пришли к ним. Шо;ви, сын Наха;ша, из Ра;ввы, города аммонитя;н, а также Махи;р, сын Аммиэ;ла, из Ло–Дева;ра и галаадитя;нин Барзилла;й из Рогли;ма – величественный патриарх в возрасте восьмидесяти четырех лет, который уже плохо видел, но который тем не менее пришел. Они принесли постели, тазы и глиняную посуду. Кроме того, они принесли пшеницы, ячменя, муки, жареных зёрен, бобов, чечевицы, сушёных зёрен, мёда, сливочного масла, творога и овец. Они принесли всё это Давиду и его людям, потому что подумали: «В пустыне люди проголодались, устали и хотят пить». Они узнали невероятную новость: Давид свергнут с престола своим сыном! Давид убежал из своего дворца, своего города Иерусалима как злодей!
– Давид! Возможно ли, что Господь, который назначил тебя царем, предал тебя таким мукам?
– Самое мерзкое и недостойное деяние, когда сын поднял руку против отца, – сказал Барзилла;й. – Господь уничтожит этот гнилой плод.
Это предостережение заставило Давида вздрогнуть. Он знал что из этого конфликта живым выйдет лишь один но тешил  себя мыслью что сможет спасти сына.
Они плакали, возмущались, кричали о мести. Их сыновья тоже кричали о наказании. Закипел общий гнев, когда Иоав и другие рассказали о том, что собственный сын царя поднял народ против своего отца.
– Авессалом! Авессалом! Пусть имя твое будет проклято навсегда! – взывали они.
Давид старался сдержать эти проклятия.
– Это моя плоть, и на то воля Бога, если он поднялся против меня, – говорил он.
Никто не хотел слушать его доводы.
Пути жизни порой были ироничны, старейшины из Маханаима, которые когда–то почитали Саула, потом Иш–Бошета, устроили Давида и его свиту во дворце бывшего царя. Там были казармы, конюшни; было достаточно места, чтобы всех разместить. Одним словом, их приняли хорошо.
И все-таки мир изменился: люди на севере, поддерживавшие Саула и бывшие против Давида, теперь встали на его сторону, а южане, которые первыми признали Давида царем, сейчас бунтовали против него.
  Утром Давид держал совет с Иоавом, Авишаем и Иттаем.
– Старейшины утверждают, что мы можем собрать большое войско в этой земле, – сообщил Иоав.
– Сколько мы сможем собрать?
– По их подсчетам, более пяти тысяч. К нам уже пришло две сотни до зари.
– Есть ли сообщения об Авессаломе? – спросил Давид.
– Он перешел Иордан, – ответил Беная. – А его новый начальник войска – Амессай.
– Ну, будем ждать, – сказал Давид.
Они ждали его с нетерпением четыре дня. И каждый день ряды их пополнялись. Люди приходили с оружием: с луками, пращами, копьями. Иоав, Авишай и Иттай осматривали его и давали указания о количестве стрел, который каждый из них должен был принести с собой, о том, как пользоваться копьем и обращаться с мечом. Все горели желанием принять участие в первом же настоящем сражении.
Давид сосчитал людей, которые были с ним, и поставил начальников над тысячами и над сотнями. Он отдал треть людей под командование Иоа;ва, треть – под командование Авиша;я, сына Церу;и, брата Иоа;ва, и треть – под командование, гатя;нина Итта;я. Авессалома ожидали с юга, по единственной дороге, которая вела в Маханаим и проходила от Галаада и через Миспа.
– Для большей эффективности они должны были расположиться в таких местах, где дорога сужается, – объяснил Давид. – Вы возьмете их в клещи. Важно, чтобы вы скрыли свои позиции в лесах. Тогда противник наверняка не сможет определить их количество. Таким образом, они попадут в ловушку, не имея возможности ни двигаться вперед, ни отступать. Я тоже пойду с вами.
– Об этом и речи не может быть! – воскликнул Иоав.
– Не ходи. Если мы побежим, никто не обратит на это внимания, и, даже если погибнет половина из нас, этого никто не заметит, а ты стоишь десяти тысяч таких, как мы. Лучше, чтобы ты помогал нам из города, – поддержал его Авишай?
Давид привел свои аргументы, хотя и чувствовал их правоту. Он был слишком стар, чтобы участвовать в сражениях.

– Значит он в Маханаиме, – задумчиво произнес Авессалом, – Галаад и все восточное побережье за старика. Ну, здесь все понятно. Манасия никогда не умел делать правильный выбор, живущие так далеко они ничего не знают. Поэтому они выбрали моего отца, как когда–то выбрали царем Иш–Бошета.
– Да мой господин, – подтвердил Амессай, – Но этих сил мало. Плохо то, что иудеи все бегут к вашему отцу. Я предлагаю ударить, пока он сидит в Маханаиме. Потом он наберет такую силу, что его будет не одолеть.
Авессалом посмотрел на своих советников. Даже сирийцы были молчаливы. Все понимали, что настал час решающей схватки. Нападать внезапно всем нравится, а вот биться с грозным Давидом в честном бою многие опасались.
Начались предложения подождать союзников либо пойти на север и собрать побольше войск. Было предложение обождать до следующего года и собрать больше сил.
– Я не могу столько ждать, – жестко произнес Авессалом, – Я хочу полной победы сейчас. Союзников нет. Ну и ладно. Эта победа будет моим триумфом. Готовьте войско, мы выступаем через три дня.

Перед полуднем четвертого дня лазутчики донесли, что Авессалом, Амессай и их отряды уже прибыли в Галаад и находятся в часе ходьбы. И что Авессалом поклялся стереть с лица земли Маханаим за то, что они приняли его отца. Население относилось к нему далеко не так благосклонно, как на юге: они не знали этого царевича и считали его нечестивцем.
– Ради меня не убивайте Авессало;ма, – попросил Давид Иоава, Авишая и Иттая. – Вы узнаете его по шевелюре.

Трое стояли в престольном зале. Военачальники Ишби–Бенов, Итма и Рисий. Аталия давала им последние напутствия. Она говорила:
– Ведите наше храброе воинство на помощь Авессалому и разгромите тех жалких трусов, что еще поддерживают Давида.
Трое поклонились.
Рисий ничего не сказал. Он задумался над тем, зачем он постоянно рискует жизнью. Ради чего? Ради царства, в котором его народ на положении рабов. Его отец поклялся быть вассалом и платить дань. И это в то время когда все народы нарушили свои клятвы, он держится возле Ахишей.
Все ради чести и достоинства. Но кому она нужна эта честь. Его народ имеет полное право управлять собой. Власть не нужна его племени. Все больше Рисий осознавал, что его путь подданного Гезера должен закончиться.

Далида и царь Ахиш стояли на площадке башни и смотрели, как их войско уходит на восток. Сообщений от Авессалома они так и не получили. Случайно услышав о перевороте в Иерусалиме, Далида заподозрила коварную руку Давида и отправила войско в поход.
Ахиш достиг уже двадцати лет и начал лично управлять царством. Часто он сталкивался с могучей Далидой. Далида не признавала его право на правление и всячески мешала его попыткам присвоить право монарха на единоличное правление.
– Не стоило посылать войско в слепую, – произнес Ахиш, – Вы с Аталией такие наивные. Неужели не понятно, что вы уже опоздали.
– Куда опоздали, – не поняла Далида, – Все идет по плану. Связь потеряна, но войско уже в пути.
– Шпионы Давида сделали свое дело, и мы не получили писем от Авессалома. Мы не знаем, что там происходит. Возможно, царем стало вновь Давид. А это означает нападение на Израиль, и ответ будет жестким.
 Далида смотрела на уходящее войско и думала. Затем рассмеялась и произнесла:
– Хорошо. Пусть это дело рук шпиков. Но моё войско наступает, и ничто не сможет остановить их. Даже если они не поспеют на помощь Авессалому, они захватят столицу. А там уже ты сам можешь предъявить свои права на престол. Ты же наследник Ахиша.
Далида ушла. Ахиш еще долго стоял и смотрел на восток. У него было очень плохое предчувствие. Если они проиграют в этот раз, то Гат станет полностью подчиненным Израилю.

Тысяченачальники сидели в шатре военачальника Голиафа. Они получили сообщение из Израиля и остановились на границе. Тысяченачальник говорил:
– Авессалом приказывает нам не входить в пределы Израиля без его приказа. Иначе это объявление войны.
Советник Гата с сомнением осмотрел свиток:
– Что–то странно все это. Мы идем на помощь этому царевичу, а он заявляет, что мы ему не нужны. Угрожает нам объявлением войны. Это нарушение всех договоров. Мы должны немедленно известить госпожу Далиду.
– Согласен. Пошлем вестника.
 Но вестник не доехал. Как только лагерь гатийцев скрылся из вида, стрела пронзила спину гонца. Двое подошли к телу гонца.
– Его надо спрятать, чтобы никто не нашел.
– А если они пошлют другого гонца? Или догадаются что письмо подложное?
– Это произойдет не скоро. К тому времени все будет кончено. Я извещу Хушая об успешной операции. Ты спрячь тело и сожги сумку гонца.
– Езжай. Я все сделаю.
Четырнадцатая глава Поражение

Войско вышла из Маханаима, чтобы занять свои позиции по указаниям Давида. Он стоял у ворот и благословлял их. Потом он поднялся на самую высокую террасу дворца, чтобы наблюдать за ходом боя. Но леса скрывали большую часть битвы, и он снова спустился к воротам города в ожидании вестей.

Войско царевича Авессалома вступила в леса Эфрема что располагались близ Маханаима. Амессай начальник войска мятежного войска ехал в роскошном воинском облачении. Это был миг триумфа.
Предстоящее сражение он четко спланировал заранее. Согласно разведке Давид заперся в Маханаиме. Но если Давид выведет войска на равнину, то разгромить его будет легко. А если не выйдет, то скоро подойдут филистимляне и сирийцы. Совместными усилиями они захватят Маханаим.
Авессалом был не в столь хорошем настроении. Он знал, что такое война. Отец его всегда воевал и часто брал в походы своих старших сыновей. Он прошел большой путь от младшего царевича до мятежного царя. И сейчас он чувствовал возбуждения от первого большого сражения и страх быть разбитым или попасть плен к Иоаву.

Отряды Авессалома, как и предполагалось, следовали по дороге, которая вела в Маханаим, и были на близком расстоянии от Миспы, когда лучники Давида из леса по обеим сторонам дороги начали осыпать их дождем стрел.
Сражение началось как всегда внезапно. Амессай услышал пронзительный звук летящих стрел и первых погибших.  А затем раздались тревожные сигналы труб. Небо потемнело от стрел. Воины пытались защититься щитами.
Авессалом что–то кричал, пытаясь организовать отпор. Но его никто не слушал. А затем из леса появились копейщики. Они навалились с двух сторон на мятежников. Амессай посмотрел назад и увидел, как копейщики втаптывает в грязь их людей.
Авессалом закричал:
– Уходим. Все вперед. Если выберемся на равнину им нас не одолеть.
Передовая первой колонны войска Авессалома была уже истреблена, когда Амессай дал, наконец, приказ атаковать невидимую войско и велел лучникам стрелять по лесу. Впрочем, это не дало никакого результата, потому что лучники Давида сидели на ветвях высоких деревьев, разглядеть их было невозможно, приходилось стрелять наугад. Что касается воинов с копьями, то как только они вошли в лес, то сразу же были атакованы воинами, сидевшими в засаде, и добиты ударами меча.

Всадники бросилась, вперед раскидывая собственную пехоту. Им удалось пройти под обстрелом лесных лучников и вырваться на равнину. Но здесь их ждала кавалерия евреев. Иоав взмахнул рукой и конница, опустив копья, ринулась в атаку.
Авессалом и Амессай обратились к помощи следующих позади, но в, то, же время отряды Давида атаковали задние отряды так же, как и передние. Войско попала в западню.
Поредевшая кавалерия мятежников такого удара выдержать не смогла. Авессалом повернулся к лесу и с воинами бросился в бегство. Амессай старался не отставать. При подходе к лесу их вновь начали обстреливать лесные лучники. Стрелы неприятно свистели над ухом Амессая.
Все еще затаившись в лесу, люди Давида узнали Авессалома, ехавшего на спине мула; он несся по поляне, несомненно, чтобы найти боковой проход. Они увидели, как он повернул голову, чтобы посмотреть, не преследуют ли его, и вдруг ударился о низкую ветвь. Он повис, запутавшись волосами в ветвях, а мул продолжил свой бег. Воины доложили Иоаву.
– Если ты видел это, почему же ты не убил его на месте? – воскликнул Иоав. – Я дал бы тебе за это десять шекелей серебра и пояс!
– Делай сам! – воскликнул солдат. – Даже если бы мне дали тысячу ше;келей серебра, я не поднял бы руку на царского сына, потому что мы слышали, как царь приказал тебе, Авиша;ю и Итта;ю: „Берегите Авессало;ма“. Если бы я ослушался и убил его, царь обязательно узнал бы об этом, а ты бы за меня не заступился!
– Некогда мне здесь стоять с тобой! – Сказал Иоав.
Иоав в сопровождении нескольких оруженосцев поспешил к тому месту, где упал Авессалом. Он был еще там, кровь сочилась изо лба. С лицом, искаженным злобой, Иоав пронзил ему грудь тремя дротиками. Молодой человек затрясся в предсмертной судороге: его руки поднялись, ноги согнулись, потом его конечности упали, и тело осталось неподвижным. Его опустили на землю и добили. Самый красивый юноша Израиля был мертв.
– Похороните его! – приказал Иоав.
Неподалеку нашли ров и бросили туда труп. Иоав и оруженосцы забросали его камнями. Времени на погребение не было, и они побежали догонять свои отряды. Войско Авессалома было разбито. Как и предполагалось, те, кто пробился к Маханаиму, пали под ударами людей Иттая. Другие рассеялись по лесам. Иоав велел трубить. Труба Авишая отвечала ему эхом. Солнце заканчивало кровоточить. Долина погружалась в сумерки. Небо на востоке окрашивалось в цвет индиго. Иоав зажег факелы и осмотрел поле сражения. Авишай присоединился к своему брату вместе с юным возбужденным Ахимаацем. Трубы Иттая затихали в поле.
Два военачальника посчитали своих людей. Трупы врагов похоронят и посчитают завтра. Сейчас они были спокойны. Нужно было возвращаться в Маханаим.
– А Авессалом, что с ним? – спросил Авишай, когда люди построились, чтобы возвращаться.
Иоав ответил ему красноречивым жестом, означавшим, что сын Давида отправился в загробный мир.
– А как же Амессай? – спросил, в свою очередь, Иоав.
– Он убежал. Несомненно, в Иерусалим, либо затаился в лесу, – ответил Авишай.
– Жаль! – воскликнул раздосадовано Иоав. – Я очень хотел повидать с ним.
– Позволь я пойду вперед и сообщу царю, что Господь избавил его от врагов! – попросил молодой Ахимаац, обращаясь к Иоаву.
– Сегодня не ты понесешь весть, – ответил Иоав. – В другой раз, может быть, но сегодня сын царя мертв.
– Авессалом мертв? – закричал Ахимаац.
Иоав кивнул головой и приказал одному кушиту отнести вести царю.
– Будь что будет, позволь, я побегу за этим куши;том! – вскричал Ахимаац.
– Зачем тебе бежать, мой сын? – спросил Иоав. – Разве ты можешь сообщить что–то ещё.
– Ну, позволь, я побегу, а там будь что будет! – настоял Ахимаац.
–Беги.
И молодой человек удалился. Он бежал так быстро, что опередил кушита.

Оказавшись в лесу, Амессай успел соскочить с лошади. Она получила пять стрел и пала. Он оглянулся. Никого. Неужели все погибли. Он пошел среди деревьев. Из оружия у него оставался лишь кинжал. Будет чем убить себя, если попадется в плен. Хотя лучше бы выжить.
Он шел долго. Но присесть не мог. Скоро начнут прочесывать лес и тогда его точно убьют. Внезапно он услышал голоса. Амессай тихо пошел среди деревьев. Под конец пришлось ползти. Он увидел воинов.
Присмотревшись, он увидел, что они кого–то несли. Перед тем как они бросили его в ров, он увидел волосы и понял что это Авессалом. Они забросали его камнями и ветками деревьев и затем ушли.
Амессай сидел в кустах и боялся дышать. Если его заметят, то точно убьют. Но его не заметили. Все ушли. Он выбрался на поляну. Постоял у тела Авессалома. Затем начал выбираться из леса. Наконец к вечеру он вышел на равнину.
– Стой.
Он повернулся и увидел троих воинов.
– Я свой. Я иудей.
– Молчи.
У него забрали кинжал и связали руки. Долго идти не пришлось. Он увидел большой лагерь, где сидел скованные в колодки военнопленные. К ним подъехал всадник.
– Еще кого–то поймали.
– Да господин.
Всадник всмотрелся в лицо Амессая.
– Амессай начальник войска мятежников. Как приятно тебя видеть, ты знаешь, как Иоав желает встретить тебя. Голова твоя послужит забавой, когда ее срубят.
– Ионадав бен Шамма. Как я рад тебя видеть. Но прошу, не выдавай меня никому кроме царя. Царевич Авессалом погиб. И я видел как он погиб. Его убили воины Иоава.
– Погиб. А может ты его сам. Спасаешь свою шкуру.
– Нет. Нет. Господин. Я говорю правду.
– Покажешь где тело, а потом я передам тебя Бенаи.

Давид ждал, сгорбившись между внешними и внутренними воротами Маханаима вместе с Эфраимом и слугой. Часовые укрепили факелы на крепостных стенах с каждой стороны будки часового.
– Кажется, я слышу звук трубы, – сказал Давид сторожу, который держался около будки. – Поднимись и посмотри, нет ли на дороге гонца.
Наблюдатель поднялся на крышу будки.
– Я вижу человека, – сказал он.
– Он один?
– Он один.
– Раз он один, значит, это вестник.
Сторож крикнул привратнику.
– Смотри, ещё один бежит!.
– И это вестник.
– Я вижу, что первый бежит, как Ахимаа;ц, сын Цадо;ка.
– Он хороший человек и несёт хорошие новости!
Ахимаац на одном дыхании подбежал к воротам Маханаима, узнал царя в мрачном свете факелов.
– Все хорошо! – крикнул он и поклонился Давиду.
– Слава твоему Богу, который отдал тебе тех, кто восстал против моего господина, царя! – произнес он.
– Всё ли в порядке с моим сыном Авессало;мом?
– Когда Иоа;в посылал меня и другого вестника, было много шума, но я не знаю почему.
– Останься со мной, – сказал Давид. Он встал рядом с царем и перевел дыхание. Немного погодя подбежал кушит и, узнав царя, остановился перед ним.
– У меня весть для моего господина, царя, – воскликнул он. – Сегодня Господь восстановил справедливость, избавив тебя от тех, кто восстал против тебя!
Давид качнул головой.
– Всё ли в порядке с моим сыном Авессало;мом?
– Пусть с врагами моего господина, царя, и со всеми, кто восстал против тебя, будет то же, что стало с твоим сыном, – ответил кушит.
Давид закрыл лицо руками и залился слезами. Потом он поднялся в свою комнату и предался горю, восклицая:
– Мой сын Авессало;м! Мой сын, мой сын Авессало;м! Лучше бы я умер вместо тебя, мой сын Авессало;м, мой сын!
Его крик слышался у ворот города.
Когда его военачальники вернулись, он все еще рыдал. Они слышали, как царь голосил о горе, которое ему принесла смерть сына, который хотел его убить. Иоав, Авшай, Иттай узнали от Эфраима, что Давид намеревался объявить завтрашний день днем траура.
– Ну, об этом не может быть и речи! – крикнул Иоав Эфраиму, охваченный яростью военного.
– А тогда зачем мы рисковали нашей жизнью! – крикнул раздраженный Авишай. – Для кого мы проливали кровь братьев иудеев и наших соратников? Угомони царя, вместо того чтобы рассказывать нам его бредни!
Эфраим побледнел как полотно и удалился. Все другие разошлись по своим местам со скорбными лицами.
Иоав пошел во дворец и потребовал, чтобы его тотчас принял Давид. Эфраим сослался на горе, которое царю принесла смерть сына.
– Да плевать я хотел на это! – крикнул Иоав, свирепея от гнева.
Эфраим, охваченный паникой, открыл дверь царских покоев. Иоав застал Давида в подавленном состоянии. Давид поднял на него заплаканные глаза.
– Послушай, – сказал Иоав, плохо сдерживая свой гнев, – Сегодня ты заставил стыдиться всех своих слуг, которые спасли твою жизнь и жизнь твоих сыновей, дочерей, жён и наложниц. Ты любишь тех, кто тебя ненавидит, и ненавидишь тех, кто тебя любит. Сегодня ты показал, что начальники и слуги для тебя ничто. Теперь я вижу: для тебя было бы лучше, если бы Авессало;м был жив, а мы все погибли. Выйди и успокой своих слуг, а если не выйдешь, то, клянусь Иеговой, к вечеру у тебя не останется ни одного человека. Это будет худшей из всех бед, которые случались с тобой с юности и до сих пор!
Голос Иоава гремел как гром. Бледный, с круглыми от оцепенения и страха глазами, Давид отодвинулся к постели, как будто бы хотел войти в стену, к которой прижимался спиной, а Эфраим трясся всеми своими членами.
– Так и будет, я клянусь тебе, мой царь! Это будет самое худшее, что ты испытал с тех пор, как родился на свет! Вставай, Давид!
И Иоав ткнул пальцем на дверь.
Давид встал. Он прошел мимо Иоава, старая тень, которую навсегда покинула слава, он – создатель Израиля, тот, кто бросил вызов Саулу, объятый страхом получить удар копьем в спину. Авишай был внизу лестницы, ведущей из старых покоев Саула.
– Собери людей, всех во дворе, – скомандовал ему Иоав тоном, не терпящим возражений. – Царь хочет их поздравить, прежде чем они отправятся спать.
Немного погодя вся люди была собрана во дворе, при свете факелов. Они смотрели во все глаза на царя, ради которого они рисковали жизнью. Этот бледный царь дрожащим голосом благодарил их за одержанную победу и призывал на них благословение Всевышнего за мужество, с которым они сражались. Они приветствовали его настороженно.
Иоав стоял за ним, сверля его взглядом. Жены и слуги, дети и жители Маханаима стояли у окон. Одна женщина особенно смотрела на него: это была Маана, мать Авессалома. Она пришла утешить его позднее, когда он стенал надломленным голосом. Они горько плакали этой ночью.
В другой комнате старого дворца Иоав и Авишай, закутавшись в плащи, сидели на полу напротив жаровни и сумрачно смотрели на сверкающие угли. Время от времени треск, казалось, оживал, угли краснели, выбрасывая искры в воздух, словно оскорбление, потом серели и, наконец, белели.
– Царь… – сказал Иоав.
– Бывший царь, – поправил Авишай.
– Совсем сдал старик, старая женщина! – воскликнул Иоав.
Иттай скорбно слушал их, жуя финики и бросая косточки в огонь.
– А если он теперь умрет… – сказал Авишай, не закончив фразы.
– Есть другие дети, – заметил Иоав.
– К счастью, ты заставил его произнести эту речь, – сказал Иттай.
– Если бы я этого не сделал, был бы бунт, и я знаю воинов, которые бы попытались его убить, – ответил Иоав.
– Что теперь будет? – спросил Авишай. – В самом деле, эта победа ничего не решает.
– Нет, она ничего не решает, – согласился Иоав спустя некоторое время.

Войско филистимлян, добравшись до Галаада, повернуло на север. Военачальники, услышав, что Авессалом ушел в Маханаим поспешили нагнать его. Весь путь полководцы были молчаливы. Итма особо ни о чем не думал. Он был из Моава, и ему не было большой разницы за кого воевать. А вот Иш–Бенов был человеком идейным. Достигнув к тридцати пяти годам поста военачальника, он очень этим гордился.

Разведчики привели воинов весьма потрепанного вида.
– Кто вы такие?
Допрос решил вести Иш–Бенов.
– Мы воины царя Авессалома. Но вот только нету уже этого войска.
– Как нет?
– Нас разгромили. Много погибло. Сам Авессалом погиб еще в начале боя.
Полководцы переглянулись.
Немного поспорив о том, что нужно делать дальше они направили войско на север. По пути они увидели еще много беглецов и постепенно поняли, что войско Авессалома и вправду разгромлено. А затем они вышли на место битвы.
Зрелище было очень неприятным. Тело лежали так густо, что не было видно земли. По поляне ходили местные и готовили тела к похоронам.
Рисий сказал:
– Дальше идти нет смысла. Там сейчас все войско Давида, нас уничтожат. Надо уходить.
  – Нет, – воскликнул Иш–Бенов, – Надо наступать. Они не ожидают нападения, и мы может быть, даже захватим Давида.
– Глупо это все, – произнес Итма, – Мы же шли на помощь Авессалому. А теперь мы вражеское войско. У Давида будет повод уничтожить Гат и Гезер. Мы уходим.
– Уходите.
– А ты, – тут Итма понял, что Рисий остается.
– Я свой долг выполнил. Больше нет власти Филистимлян. И ничто ее не воскресит. Я служил Далиде и Аталии. Но теперь мне некому служить. Их власть пала и скоро Давид займется ими. А у меня есть родина. Я возвращаюсь в горы моего племени.
– Предатель, – воскликнул Иш–Бенов, – Я приведу тебя в цепях к Аталии. Всех предателей ждет виселица.
– Нет, – возразил Итма, – Мы не в Гезере. Рисий свободен, идти своим путем. Прощай Рисий храбрейший из воинов.
Пятнадцатая глава Ход Иоава

Войско ушло. Рисий сел на землю и обхватив голову руками, долго сидел. Он хотел плакать от бессилия. Столько крови пролито и все это из–за какого–то венца. И он сам участвовал во всех этих заговорах.
Сначала был Ахиш. Его отец дал клятву верности, и он не мог отступить. Не мог поступить иначе. Он бы покрыл себя позором, даже просто сбежав. Он сражался за царя так как никто из его воинов. Он готов был умереть за него.
Потом он оказался среди детей Ахиша. Эти сестры и Ахиш молодой. Они были наследниками Ахиша старого и он служил им верно. Не могло быть и речи о предательстве. Но теперь они проиграли. Они поставили все на Авессалома. В результате пролилось много крови. А результат?
Результат прост. Сейчас царем является Давид. Его клятва была дана царю Гата. Наследники Ахиша не смогли отвоевать свой венец. Их всех ждет в скором времени гибель. А раз нет царя, которому он давал клятву верности, то нет и обязанности ее сохранять.
Пора уходить из этих оков смерти. Он выполнил свой долг. До конца жизни ему хватит воспоминаний о пролитой крови, и все ради какого–то венца. Все, хватит. Пора возвращаться в родные горы. Подальше от интриг и войн. Вздохнув, он поднялся и направился на север. Где–то там находится Давид.

В полутемной комнате на ложе полулежал царь Давид. Он смотрел на Амессая и слушал его рассказ. Амессай стоял на коленях, закованный в цепи. Рядом стояли два воина. Тут же находились Ионадав и Беная.
Амессай замолчал. Давид смотрел на него пытаясь увидеть хоть тень сомнения. Как определить, что человек лжет. Хорошего лгуна определить невозможно. Впрочем, если человек лжет всегда, то со временем он начнет путаться в своих доводах.
– Интересную сказочку ты нам рассказал, – сказал Давид, – А я вот слышал, что ты руководил всем мятежным войском. Сейчас ты говоришь мне о том, что мой храбрый начальник войска убил моего сына. А может ты сам это сделал.
– Нет, мой господин, – взмолился Амессай, – Это не я. Зачем мне убивать его. Мы так прорывались, что думали лишь как нам выжить. У меня бы не хватило времени и духа убить Авессалома. Да и зачем мне это?
Давид молчал. Он смотрел на Амессая и тот начал бледнеть и дрожать от страха. Он пополз к ложу царя, но охрана остановила его.
– Господин. Прошу пощады. Я готов служить вам.
– Ты уже служил мне, – произнес Давид, – Ты не был со мной, когда мы уходили из города. Ты оставил меня. Ты выбрал свой путь. Конец всех мятежников один, публичная казнь.
Амессай побледнел еще больше. Он опустил голову. Потом поднялся и сказал твердым голосом.
– Я готов. Но все что я сказал, правда. Вашего сына убил Иоав. Это была его мелкая месть за то, что царевич использовал его, чтобы добраться до вас.
Давид приказал:
– Уведите его в темницу.
Когда Амессая увели, он посмотрел на Бенаю.
– Что скажешь?
– Когда я узнал обо всем, то провел расследование, – сказал Беная, – Он довольно точно описал оруженосцев Иоава. Иттай помог мне. Этих храбрых вояк мы уже нашли. С ними побеседовали, они рассказали они тоже, что и Амессай.
– Вот как, – Давид задумался, – Иоав позаботился о своем будущем убив моего сына к тому же после  того как Авессалом сжег поле Иоава у них были натянутые отношения. Иоав нарушил мой приказ и больше не будет начальником войска. Выпусти Амессая и поставь его вместо Иоава начальником войска.
– Что? Но он же мятежник. Воины не поймут.
– Сейчас это не важно. Иоава надо убрать с поста командующего. А с Амессаем я потом разберусь. Ты вот что сделай. Поезжай в столицу. Будешь представлять меня. С тобой поедет Ионадав. Я не хочу брать свой город штурмом. Иди Беная и займись Амессаем. А с Ионадавом мы сейчас обговорим еще некоторые детали.
Беная вышел.
– Не доверяет, – усмехнулся Давид, – Хотя вы вместе воевали.
– Я его не виню, – сказал Ионадав, – Я должен был стоять на месте Амессая.
– Тебя бы я не назначил начальником войска. Возьми с собой Рисия. Перебежчик от гатян был военачальником и служил в свите дочерей Ахиш.
– Я все сделаю мой господин.

Иоав вошел в комнату Давида. В комнате было темновато. Он направился к софе, где лежал Давид. Он оглянулся. Несмотря на темноту, он почувствовал, что в темных углах стоят люди. Наверное, керетеи. Интересно, зачем они здесь?
– Мой господин.
– А Иоав. Чего тебе?
– Мой господин. Народ в трауре. Мы победили, но народ в печали. Если ты царь не выйдешь к народу то потеряешь его поддержку. Кроме того многие недовольны что возвышен твоей добротой изменник Амессай. Мой царь. Надо действовать решительно иначе ты потеряешь все.
– А так ты только из–за Амессая пришел, – печально произнес Давид, – Как всегда думаешь только о себе. Я вот вспоминал наше расставание. Я просил не убивать Авессалома но ты нарушил мой приказ.
– Что, – закричал Иоав, – Это поклеп. Это Амессай оговорил меня. Он лжец. Да он сам убил его.
– Ты сам–то веришь, что Амессай способен убить, – горько усмехнулся Давид, – Он слишком слаб для этого. А вот ты мог. Ты убил Авнера, начальника войска Саула. И это тогда когда он пришел отдать мне венец Израиля. Ты, используя мое имя, вернул его в город и убил.
– Это было для блага всех, – произнес Иоав, с опаской поглядывая на керетев, – Все для блага царя. Этот Авнер был бы опасен всегда. Проблема исчезла вместе с человеком.
– Опять болтовня о благе царя, – Давид нахмурился, – Ты всегда жил для себя. Тебе нет дела до царства. Плевать ты хотел на всех людей. Ты убийца Иоав. Отправляйся к себе в поместье.
Иоав напуганный гневным криком царя поспешно выбежал из комнаты Давида.

Беная подошел к софе, где лежал Давид. Он тихо произнес:
– Это было опасно. Он мог попытаться напасть на вас. Я видел, как он оглядывался. Он заметил охрану. Может, стоит все–таки догнать его и положить в том лесу. Там все равно полно убитых. Еще один не станет проблемой.
Давид сел.
– Недооценивай Иоава. Он очень хитер и подлые поступки может просчитать. Он их видит всегда наперед, потому что сам бы поступил также. В любом случае один он не поедет. Ты же не будешь убивать и его брата Авишая.
– Они братья и значит оба подлецы, – уверено заявил Беная, – Лучше устранить проблему, чем потом пожалеть обо всем. К тому же Авишай докажет свою верность если не станет поддерживать брата.
– В любом случае я запрещаю трогать Иоава, – сурово произнес Давид, – Он герой военных, один из лучших полководцев. Его смерть не пройдет незаметно. А вот тихая отставка никого не удивит. Но он прав в одном. А сейчас я должен оплакать сына вместе с Мааной.

На следующий день ранним утром, закутанный в одежды женский силуэт, решительным шагом шла по холодным коридорам дворца Саула.
Женщина нерешительно застыла возле комнаты Давида. Заслышав шаги, Эфраим побежал узнать, по какому поводу пришли гости в траурный час.
– Он с Мааной, – сказал он, пытаясь встать перед женщиной.
– В такой час… – удивилась женщина, подернув плечами, оттолкнула руки, но, прежде чем войти, она повернулась к Эфраиму и добавила: – Подготовь нам три чашки с горячим молоком.
В комнате было темно и лишь в углу угадывались две тени. Порыв ветра всколыхнул неясные тени, послышалось шевеление. .
– Авигея, – сказала Маана несчастным голосом, – оставь нас с нашим горем. Мы должны оплакать сына.
– Горе не накормит людей, – ответила Авигея, это была она.
Давид с трудом сел, прищурил глаза, помассировал руки, потом колени, поднял руки к лицу, потом откашлялся, но ничего не сказал; только повернул к Авигее лицо.
– Израиль лишился царя, – сказала она холодно. Маана помогла Давиду встать. Минуту он постоял согнувшись, стараясь сохранить равновесие, поискал свои сандалии, позвал Эфраима и пошел умываться.
Маана и Авигея остались одни.
– Ты тоже потеряла сына, – наконец сказала Маана, – Но ты не показывала нам свое горе, ты сильная.
– У тебя осталась Фамарь, – сказала Авигея, – живи. Если Давид потеряет власть, то мы окажемся на улице. За пределами дворца ты просто одинокая женщина без средств к существованию. Кроме того, у тебя есть дочь. Нужна ли она будет своему мужу без своего громкого имени. Нужно вернуть Давиду его силу. Для его же блага. Ну и для нашего тоже.
И, помедлив, она добавила:
– И для нашего народа. Столько молодых людей сложило голову за последнее время…
Маана встала, оправила платье, провела рукой по волосам, привела в порядок постель и села.
– Такое большое испытание… – прошептала она.
– Это испытание было бы еще ужаснее, если бы твой сын Авессалом убил своим мечом Давида, Маана.
Та вскрикнула и принялась плакать.
– Не время плакать, Маана, – прервала ее Авигея. – Нам нужно торопиться. Время идет, увеличивая опасность.
– Что же мне сделать?
– Давиду нужно действовать. Собрать его войско. И идти на Иерусалим.
Вернулся Давид, уже довольно бодрый.
– Холодно здесь, а я и не замечал, – сказал он, садясь. Потом он посмотрел на Авигею: – Да, Израиль остался без царя.
– Позволишь ли ты пасть такому царству? – сказала она.
– Всю мою жизнь я создавал это царство… – повторил он надломленным голосом.
– Авигея права, – сказала Маана.
– Твои люди думают, что ты отречешься от царства, – снова начала Авигея. – Если ты не станешь реагировать быстро и энергично, то неважно, кто следующий поднимет востание.
Эфраим вернулся с тремя чашками молока и маленькими хлебцами на подносе. Он склонился к Давиду, который схватил свою и стал пить маленькими глотками.
– Хорошо, – сказал он, когда выпил все свое молоко и съел весь свой хлеб.
Он встал, пригладил бороду и провел рукой по волосам, встряхнул платье и надел плащ с помощью Мааны.
– Ты – хороший советчик, Авигея, – сказал он, прежде чем выйти за дверь.

Он застал Иоава внизу у лестницы. Два человека встали друг напротив друга. Давид сказал ему:
– Ты еще не уехал?
– Я ожидал когда царь преодолеет свое горе и станет действовать разумно, – сказал Иоав.
– Царь может похоронить сына, – ответил Давид. – Отец – никогда. Где твой брат и Иттай?
– Они хоронят мертвых и считают убитых врагов.
– Это были не враги, Иоав, – печально сказал Давид. – Это большая беда, что они стали нам врагами.
Через несколько дней царский двор переместился в предместье. Здесь дышалось свободнее, потому что больше не было врагов, но каждый был в ожидании: кто займет престол? Оставил ли Бог Давида или нет? Другие города оказались не в лучшем положении: когда вести о смерти Авессалома пришли туда, женщины били себя по лицу, а мужчины в грудь.
– Но Авессалом, что с ним стало? – спрашивали люди воинов, которые сражались на его стороне, когда те вернулись в Иерусалим и ближние города.
– Он погиб в первый вечер.
– А Амессай?
– Он убежал.
Когда Цадок и Авиафар получили послания от Давида, они воздели руки к небу. Царь просил «Поговорите с иудейскими старейшинами и скажите им: Почему вы медлите и не возвращаете царя домой? Царь уже знает, о чём говорит весь Израиль. Вы мои братья, моя плоть и кровь. Почему вы медлите и не возвращаете царя?» Давид подумал говорить от имени Самуила, но большинство старейшин, которые знали Великого ясновидящего, умерли, а что касается других, то лучше не пробуждать старые воспоминания.
Кровь застыла в жилах Амессая, когда на травянистой дороге, ведущей к его дому, показались гонцы. Амессая отпустили из темницы, и он уехал, домой ожидая своей участи. Конечно, двое одиноких мужчин, ехавших по дороге, могли быть только гонцами. Какие вести везли они? Он послал слугу открыть им.
– Чего вы хотите?
– Нам нужен твой хозяин Амессай.
– Кто вы?
– Гонцы царя!
– Какого царя?
– Давида.
– Передайте мне сообщение.
– Мы можем отдать его только ему в собственные руки.
Амессай вышел. Они протянули ему свиток в кожаном мешочке.
«Разве ты не моя плоть и кровь? Пусть Бог сурово меня накажет, если я не сделаю тебя начальником войска вместо Иоа;ва».
Амессай залился слезами, и на следующий день он совершил большое жертвоприношение, призывая на Давида благословение Бога. Вся Иудея узнала об этом прощении. Они послали гонцов с послание, где говорилось: «Возвращайся вместе со своими слугами». Начиная с третьего дня, старейшины или их послы поспешили в Маханаим: они восхваляли мудрость Бога, который покровительствовал своему слуге, они умоляли царя о милосердии и сожалели, о заблуждении, которое их толкнуло последовать за мятежником…
– Мы возвращаемся, – сообщил Давид на следующий день.
Царь открыл ворота дворца под приветственные возгласы народа, собравшегося, чтобы проводить его, он дал обещание больше сюда не возвращаться..
На всем его пути посланцы городов приходили приветствовать царя, принося ему пласты сушеных фруктов, печенье, сушеную рыбу, чечевицу. Потом гонцы сообщили Иоаву и Авишаю, что люди Иудеи ждут царя в Гилгале, чтобы помочь ему и его сопровождению пересечь реку Иордан. Там были Шиме;й, сын Ге;ры, вениамитя;нин из Бахури;ма и с ним тысяча человек из племени Вениамина.  И Цива, слуга семьи Сау;ла, и с ним 15 сыновей и 20 слуг тоже поспешили к Иордану и прибыли раньше царя.
– Они не знают твоего брода, – заметил Иоав, обращаясь к Давиду.
И действительно, они перешли там, где вода доходила им до пояса, а то и по горло, и выбрались на другой берег. Там они сели у ног царя. Среди них были Шиме;й, сын Ге;ры, вениамитя;нин из Бахури;ма, который оскорбил Давида: он присоединился к Авессалому и теперь приехал публично покаяться.
Да, это был тот же самый человек, который теперь, как мешок с плохо отжатым бельем, бросился в ноги к Давиду.
– Мой господин, царь, не считай меня виновным и не вспоминай греха, который твой слуга совершил в тот день, когда ты выходил из Иерусалима. Прошу, не держи на меня зла, ведь твой слуга и сам знает, что согрешил. Поэтому сегодня я пришёл первым из всего дома Иосифа, чтобы встретить моего господина, царя!
Давид видел прекрасно всю гнусность и лицемерие в этом человеке. Давид превозмог приступ тошноты. Давид уже хотел избавиться от этого подлеца…
– Не осудить ли этого Шимея на смерть? – подсказал Авишай. – Надо убить Шиме;я за то, что он проклинал помазанника Бога?
– Вам–то что до этого, сыновья Церу;и? Зачем вы идёте против моей воли? – обрезал его Давид. – Сегодня никто не должен умирать, ведь я снова стал царём Израиля?
Дрожа от ужаса, под недоброжелательными взглядами Авишая и Иоава Шимей слушал эти речи, продолжая обливаться потом.
– Ты не умрёшь, – сказал ему Давид. – Теперь уходи.
И тот снова побежал в воду, чтобы перебраться на другой берег и удрать на осле.
Потом подошел несчастный Мефивоше;т, сын Ионафана, которого перенесли через реку, словно тюк. Он не мыл но;ги, не стриг усы и не стирал одежду с того дня, как царь ушёл, и до того дня, как он благополучно вернулся. Он стоял босой, со всклоченной бородой, грязный… Какой позор! И это сын его друга Ионафана! Давид вздохнул, видя, как он бросается к его ногам. Прощение было получено.
– Мефивоше;т, почему ты не пошёл со мной? – спросил у него Давид, помогая ему встать.
– Мой господин, царь, ты знаешь, что я хромой. Я сказал слуге: „Оседлай ослицу, я сяду и поеду с царём“. Но он обманул меня. Он оклеветал твоего слугу перед моим господином, царём. Но ты, мой господин, царь, как ангел истинного Бога, поэтому делай то, что считаешь правильным, – добавил. Казалось, он искренне раскаивался! – Мой господин, царь, мог бы предать смерти всех домашних моего отца, но ты посадил твоего слугу среди тех, кто ест за твоим столом. Так есть ли у меня право жаловаться царю .
А Цива стоял там же, на берегу, и с беспокойством следил своими косыми глазами за разговором Давида и сына Ионафана. Давид обнял Мефивоше;та и положил руку ему на плечо.
– Хватит об этом! Я решил: вы с Ци;вой разделите между собой поля.
– Пусть хоть всё забирает – особенно теперь, когда мой господин, царь, благополучно вернулся в свой дом.
«Ах, как мучителен час сведения счетов! – сказал сам себе Давид. – Обманутые жертвы, обманщики обманутых, и все тянут вереницу своих преступлений!»
– Пора переходить, – напомнил Иоав.
В воде реки стояли два или три десятка обнаженных мужчин, образуя цепь, чтобы передать тюки из рук в руки до другого берега. Но это было ничто в сравнении с толпой, собравшейся на двух берегах: можно было подумать, что половина Израиля собралась в Галгале! Давид готовился переходить, когда он заметил Барцилая, который с трудом и быстро шел к нему.
– Мой царь, – вскричал Барзилла;й, – ты хочешь уйти без моего благословения?
Он был очень стар, ему было уже 80 лет. Когда царь жил в Маханаи;ме, Барзилла;й снабжал его пищей, потому что был очень богат, а также соединивший людей от его имени! Барзиллай, тот самый Барзиллай, который выступил против первого союза с семьей Саула, чтобы поддержать Давида! Давид протянул к нему руки, и они обнялись.
– Пойдем со мной в Иерусалим, – сказал Давид. – И ты будешь есть за моим столом в Иерусалиме!
– Я старый человек теперь, – ответил Барзиллай, кладя исхудавшую руку на руку Давида. – Долго ли мне осталось жить? Зачем мне идти с царём в Иерусалим? Мне уже 80. Я не могу отличить хорошее от плохого, не чувствую вкус того, что ем и пью, и не слышу голос певцов и певиц. Так зачем твоему слуге быть в тягость моему господину, царю? Твой слуга не заслуживает такой награды. Мне хватит того, что я смог проводить царя до Иордана.  Позволь твоему слуге вернуться и умереть в своём городе, там, где похоронены мои отец и мать. Пусть с моим господином, царём, пойдёт твой слуга Кимга;м. Сделай для него, что тебе угодно.
И он подтолкнул к царю молодого человека гордой осанки, который наклонился, чтобы поцеловать руку, протянутую ему Давидом.
– Я беру твоего сына, – сказал он Барзиллаю. – Хорошо, пусть Кимга;м идёт со мной, и я сделаю для него то, о чём ты просишь. Я сделаю всё, что ты захочешь.
И они обменялись последними благословениями. – Лодки! – закричал Иоав, разглядывая цепь тюков. – У вас нет лодок? Не будут же эти люди передавать царя из рук в руки, словно тюк с бельем!
Но наконец, подошла лодка, и Давид занял в ней место со своими пятью женами, детьми и Кимгамом. Последние люди из каравана и последние животные переходили реку, когда Давид вошел в ворота Иерусалима.
Оглушительные крики встретили его там. Люди словно сошли с ума: они забыли, в чем они клялись накануне. Он снова устроился в своем дворце, а женщины с шумом заняли свои прежние апартаменты, наложницы, встревоженные возвращением царя, которому они изменили на ложе с его собственным сыном, ожидали решения своей участи. Поспешные прихорашивания, ругань, затрещины, плач, разоблачения, люди двух сторон, встретившиеся с угрозой жизни и упрекающие друг друга в измене, счеты, отказы – этот гам вызывал головокружение. На улицах раздавались звуки труб и тамбуринов, торговцы продавали даже воду, потому что запасы пива и вина были опустошены.
Единственными, кто не участвовал в веселье, были наложницы, с которыми Авессалом спал на крыше дворца, на виду у всех. Давид запер изменниц в их собственных комнатах, Эфраим должен был им сообщить торжественно, что царь больше не нанесет визит ни одной из них. Царская казна будет оплачивать их расходы, но у них никогда не будет больше ночи с царём. Они раскричались. Они только жертвы. Жертвенные агнцы! Они заплатили за царя! Так–то он их наградил? Но Давид не уступил: они были осквернены. Осквернены? – возражали они. Но ведь это собственный сын царя осквернил их! Разве царь сравнит собственного сына с необрезанным? Ничего не поделаешь. Вот так десять молодых женщин в расцвете лет отныне были вынуждены блюсти вечное целомудрие.
Итак, до смерти Давида во дворце было десять затворниц.
Жизнь только начала потихоньку входить в свое русло, как случилось новое событие. Старейшины севера, из племен Израиля, которые способствовали восстановлению трона Давида, пришли к нему с просьбой решить спор с людьми юга, двух племен – Иудеи и Симеона, – а также левитами – племя, которое постепенно исчезало. Большой зал дворца с трудом вместил всех: многие люди остались за большими кедровыми дверями.
– Почему наши братья из племени Иуды похитили царя и переправили через Иордан тебя, твоих домашних и твоих людей? – спросил, старейшина Нефалим, который был послом людей с севера. Это был маленький человек, полный и красноречивый.
– Потому что царь – наш родственник, – возразил посланец Иудеи, Симеона и Леви. – Чем вы недовольны? Разве мы что–нибудь съели у царя или получили от него подарок!
– Ах, вот как вы говорите! – возмутился посланец Севера. – Нас десять племён, поэтому у нас больше прав на Давида, чем у вас. Почему вы пренебрегаете нами? Разве не мы первыми должны были вернуть царя?»
Но слова иудеев были сильнее, чем слова израильтян.
– Мы все братья перед Господом! – воскликнул он. – К чему эти споры? В день великого праздника мы все будем сидеть друг с другом, и никто не будет важнее другого.
Напрасный труд: ссоры продолжались, во дворце закружился водоворот ругани между людьми с юга и севера, старики грозили узловатыми пальцами, молодые толкали друг друга. Один мужчина сорока лет, смуглый, с отгрызенной бородой, проложил себе дорогу до первых рядов и принялся кричать:
– Нет у нас никаких дел с Давидом, нет и наследства с сыном Иессе;я. Возвращайтесь к своим богам, израильтяне!
Это был вениамитянин по имени Шева Бен Бихри. Не было ничего удивительного: вениамитяне никогда не были согласны с тем, что Давид, сын Иудеи, отнял престол у Саула, вениаминита, и всей его семьи.
– Да, он прав, вернемся домой! – кричал другой. – Если предатели имеют здесь столько же прав, что и праведники, нам нечего делать в этом доме!
Ссора обострялась. С одной стороны зала юг и север обменялись затрещинами; с другой движение наметилось у людей Израиля, которые хлынули к двери. Иоав и Амессай встревожились при мысли о драке на выходе и спешили выпроводить зачинщиков.
– Ты никогда не найдешь решения? – крикнул Иоав, обращаясь к царю, когда все ушли. – Почему не проявить больше власти? Если люди с севера отнимут у тебя свою поддержку, царству придет конец!
– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – сетовал Давид. – Каждый тянет одеяло на себя, а в день суда есть только праведники.
Но, очевидно, он сознавал, чем угрожало разделение. И он позвал своего племянника Амессая.
– Этот Шева бен Бихри, – сказал он ему, – способен разжечь бунт против меня. У тебя есть три дня, чтобы собрать ко мне всех иудеев и вернуться сюда.
Амессай вскоре покинул дворец с двумя сотнями людей и верховыми. Один из людей Иоава предупредил его об этом. Иоав спросил, куда поехал Амессай; ему ответили, что он поехал собирать войско Иудеи по приказу царя.
– Вот это царство! – воскликнул в гневе Иоав. – За войско отвечает изменник! Настало время покончить с этим! Если Давид проводит свое время, прощая изменников, никто ему не будет верен!
Спустя три дня Амессай не вернулся, и Давид начал беспокоиться.
– Поезжай за вестями, – сказал он Эфраиму. – Уж не угодил ли он в ловушку? Воссоединился ли он с Шебой бен Бихри? Или сбор оказался тяжелее, чем предвиделась?
Эфраим уехал за вестями, но ничего не узнал. Никто не видел Амессая.
Давид потребовал к себе Авишая:
– Теперь Ше;ва, сын Би;хри, сделает нам больше зла, чем Авессало;м. Возьми моих слуг и отправляйся в погоню, иначе он доберётся до укреплённого города и ускользнёт от нас.
Удовлетворенный решением, принятым царем, Авишай уехал с отрядом керетеев и пелетеев под командованием Бенаи бен Иодай. Так как он сообщил о задании своему брату Иоаву, тот решил следовать за ним. Он обиделся, что Давид доверял недостойному изменнику Амессаю больше, чем ему. Два брата ехали по пути Шеба бен Бихри. Приехав в Гаваон, они узнали, что Шеба уже уехал, но что начальник войска Амессай был еще здесь.
– Где? – спросил Иоав.
– В этот час он, наверное, близ большого жертвенника, – ответил ему пастух, который все видел.
– Что делает близ жертвенника этот сын Иефера? – выругался Иоав.
Он привязал поверх платья меч в ножнах, затянул пояс, а сверху накинул плотную тунику. Потом вместе с Авишаем и другими он забрался на вершину холма, где возвышался большой жертвенник.
Дул сильный ветер. Два больших завитка жертвенника, казалось, подгоняли облака. Остатки жертвоприношения еще дымились. Амессай со своими людьми устроились вокруг.
– Прекрасный способ собирать отряды, – процедил сквозь зубы Иоав. Он шагнул вперёд так, что меч выпал из ножен. Он направился к Амессаю. – Как поживаешь, мой брат? – спросил он, когда был в трех шагах от Амасы.
– Все в порядке, благодарю тебя, – ответил Амессай.
Иоа;ву хватило одного удара, чтобы убить Ама;су. Иоав продолжал идти вперед, держа меч в руке, не убирая его в ножны, Ама;са не обратил внимания на меч в руке Иоа;ва, схватил фамильярным жестом Амессая за бороду, как будто хотел обнять его, тот ударил его мечом в живот, и его внутренности вывалились на землю. Амессай покатился вниз по склону и упал на дорогу.
– Одним предателем меньше! – крикнул Иоав. Он наклонился, чтобы вытереть свой меч о плащ Амессая.
Иоав посмотрел на тех, кто его окружал, вызывающе. Он представлял собой сгусток мужества и мести без оттенков. Они только что посмеивались над неуклюжим военачальником, у которого меч вываливается при ходьбе. Но теперь они смотрели насторожено на него, увидев коварного, хитрого и жестокого человека.
Иоав сам был похож на меч, которым так мастерски владел. Он оставался бесстрашным, как укоренившийся в почву дуб, когда все собравшиеся на холме бросились к трупу Амессая. Он был их повелителем, но никто не обронил ни слова возражения. Только один из них наклонился, чтобы закрыть глаза своему военачальнику.
– Кто на стороне Иоа;ва и кто за Давида, пусть идёт за Иоа;вом! – крикнул один из оруженосцев Иоава.
Но солдаты не могли оторвать глаз от трупа Амессая. Все это было похоже на ночной кошмар.
Троих заставили завернуть останки в плащ, и они спустились к дороге, где поспешили его похоронить.
– Следуйте за мной! – крикнул Иоав воинам Амессая и людям Иудеи. – Мы догоним этого изменника Шеба бен Бихри.
Преследование злодея – сложная задача. Все они спустились с холма и присоединились к отрядам Авишая. Амессай вскоре был забыт. Как когда–то Авнер. Они представляли собой тех, кому понятие чести представлялось острием меча.
Шестнадцатая глава Последствия мятежа

Иоав остановился в Гаваоне и разослал лазутчиков по всем направлении. 
– Найдите мне след этого негодяя Шеба бен Бихри, – приказал он.
Он стоял в Гаваоне с тремя тысячами человек, и когда Давид послал ему сообщение, упрекнул в убийстве родича и попросил своего нового начальника войска устранить проблему с Шебой.
– Скажи царю, что я не вернусь в Иерусалим, пока не сниму голову этого Шебы, – ответил он гонцу.
Вечером за скромным ужином, который он делил с Авишаем, Бенаеи, Рисием, Иттаем и несколькими другими храбрецами, которые были с ним, он говорил:
– Каждому предателю я воздал по справедливости! Царство намного больше, чем Давид, и если он не видит опасность, наша обязанность помочь ему!

В Иерусалиме Давид пребывал в ярости и его жены организовали настоящий щит для сдерживания царского гнева, больше никто не желал хоронить своих сыновей и уезжать в изгнание.
Авигея как самая разумная чье мнение всегда уважал Давид обратилась к царю:
– Сейчас Иоав самый могущественный человек в царстве. В его руках даже пелетеи и гатяне. Он может отправить на отдых глупого царя либо подержать его. Прогонишь его и опять жди бунта или вторжения филистимлян.
Это был удачный аргумент. Образ одного из сыновей Адонии, Соломона или любого другого, переживающего участь Авессалома, вызвал ужас Давида. Он поднял руки к небу и молил Господа избавить их от этой участи и был согласен на все, что просили эти женщины. Впрочем, после своего возвращения в Иерусалим он чаще виделся с женщинами, чем с мужчинами, не по причине любви, так как сезон любви прошел или почти прошел, но потому что они были лучшими советниками, чем мужчины. Они следовали за ним, в то время как мужчины были одержимы тщеславием или преследованием больше, чем привязанностью к нему. Их не волновали его горести и его совесть.

В Гаваон шли вести от шпионов вырисовывая картину мятежа. Этот Шеба; был неуловим: он находился одновременно везде. Он объезжал племена севера и юга, и в то же время его видели в укрепленном городе Аве;л–Бет–Маа;хи, в Галилее, у реки Иордан. Он воссоединил небольшое войско, ядро которого составил тот же клан Бихри, и стал быстро его увеличивать.
– Так будет и дальше, – сказал Иоав, – пока царь медлит.
Они поехали к крепостным стенам, которые возвышались не менее чем на двадцать локтей, а толщина доходила до четырех. Иоав спокойно разбил свой лагерь перед городом и велел срубить и ошкурить деревья, чтобы построить приставные лестницы на вершины крепостных стен. Одновременно он стал их подкапывать, засыпая рвы. Жители были напуганы этими приготовлениями: они не знали нападающих и послали к ним переговорщика, чтобы по крайней мере узнать, какой враг напал на них.
– Скажи твоим горожанам, что я Иоав, начальник войска Давида, царя Израиля и Иудеи, и что я готовлюсь взять город штурмом.
Спустя некоторое время на верхушке крепостных стен появилась женщина и замахала руками.
– Послушайте меня! Послушайте! Скажите Иоа;ву, чтобы подошёл сюда, я хочу поговорить с ним.
– Пойди спроси, чего она хочет, – приказал Иоав оруженосцу.
– Она хочет говорить с тобой, – вернулся оруденосец. Иоав подумал минуту, потом подошел к стенам и поднял голову.
– Ты Иоав? – крикнула женщина.
– Да, это я.
– Послушай, что скажет твоя служанка.
– Слушаю, – ответил Иоав, подозрительно осматривая стены.
Подозревая противника в подлости начать обстрел, он приказал, держат стены под прицелом, и передал руководство своему брату Авишаю. Но женщина лишь сказала:
– Раньше говорили: „Спросите в Аве;ле, и дело будет решено“. Я говорю от имени мирных и верных израильтян. Ты хочешь разрушить город, который как мать в Израиле. Зачем тебе уничтожать владение Бога?
– Храни меня Бог! – ответил Иоав изо всей силы своих легких. – Я и не думал его уничтожать или разрушать.  Дело в том, что против царя Давида восстал один человек с гор Ефрема. Его зовут Ше;ва, сын Би;хри. Выдайте его, и я отступлю от города.
– Мы сбросим тебе со стены его голову! – крикнула она.
Иоав вернулся назад.
Прошло долгое время, когда женщина вновь появилась на крепостной стене и снова замахала руками. Иоав послал оруженосца. Женщина изо всех сил раскачивала какой–то мешок, в котором находился предмет по размерам больше дыни. Пакет покатился к ногам воина, который поднял его и отнес к Иоаву. Тот открыл его: это была голова Шебы. Военачальники и воины собрались вокруг, чтобы рассмотреть ужасный предмет. Он снова завязал тряпки, положил в суму и сообщил, что он снимает лагерь.
– Вот, – сказал он по пути в Иерусалим, – как надо укрощать мятежи.
Давид посмотрел на голову мятежника и тихо произнес.
– Похоже, это моя участь проливать кровь и рубить головы непокорным, надеюсь, мой сын Соломон будет лучше меня!
Давид прислушался к голосам пирующих. Народ веселился. В городе вновь воцарился порядок, от которого уже все отвыкли. Наказание для мятежников было минимальным, и это всех порадовало.
Он посмотрел на ближний круг своих управляющих.
– Хушай. Ты хорошо поработал. Теперь ты мой самый близкий советник. Докладывай.
– Мой царь. Филистимляне Гезера ушли в свои земли. Подложное письмо сработало, и они не присоединились к войску Авессалома. Далида опасается нападать в одиночку. Ушли и филистимляне Гата в свои земли.
– Это плохо, – Давид задумался, – необходимо установить контроль над Гатом иначе мы так и будем опасаться постоянного вторжения. Необходимо вновь отправить туда наш тридцатитысячный корпус и усилить гарнизон Макаца. Теперь хочу услышать господина Иоава.
Иоав замер.
– Ты мой начальник войска и хочу узнать твои соображения по этому поводу.
– Мой царь я предприму необходимые меры по контролю над Гатом, – произнес Иоав.
Семнадцатая глава Рисий и Итма

На побережье помимо филистимлян было много племен подчиненных, какому либо городу филистимлян. В районе Макаца находился приток реки впадающей в великое море названой местными Макац. Иоав отправил его вместе с отрядом сопровождения, что шел в Макац для смены гарнизона.
В районе Макац находились владения княжество Хораитов. Когда–то Рисий был отдан в услужение царю Гата, и теперь он возвращался домой. Далее он ехал на муле вдоль притока и местные, узнав, кто он такой, отправили гонцов в княжеский Дом.
Его встречали в Хоградсе, начиная еще с предместий. А в воротах выстроилась княжеская охрана. Богато одетые знатные с поклоном встречали княжича Рисия. Старший советник говорил:
– Княжич Рисий. Добро пожаловать на родную землю. Весь народ счастлив, узнать о вашем возвращении. Ваш отец, наш добрый и храбрый царь Маон ждет вас в доме.
– Я тоже рад вступить на родную землю, – с поклоном произнес Рисий, – Я немедленно спешу припасть к ногам моего отца и господина.
Рисий сел в паланкин, и торжественная процессия направилась к дому. По пути Рисий смотрел на город и не узнавал его. Он никогда и не был в нем. Его отец был всего лишь княжичем, когда началась вся эта война. Жили они в Макаце и никогда не были в Хоградсе.
Хоградс был построен в устье притока на берегу моря. Дома были построены, как обычно принято большими глухими стенами в сторону переулков с внутренним двором без крыши. Ближе к центру дома стали больше и напоминали дворцы.
Дом князя находился за центральной площадью, где находилось святилище Дагона. У центрального входа стояли придворные и приветственно махали руками. Паланкин опустили. Князь, княгиня, сыновья, племянники и внуки князя встречали своего родича.
Рисий вышел, посмотрел на князя и поклонился.
– Здравствуй отец и мой князь Маон. Я выполнял долг чести княжича к нашему господину царю Гата. Царство, как и царь, давно исчезли, земли захвачены царем Израиля Давидом. Я выполнил свой долг. Позволь вновь стать полноправным членом нашей семьи и занять местно позади тебя.
Князь улыбнулся и, прослезившись, бросился к сыну. Он обнял его и запричитал:
– Мой сын. А я уж и не чаял тебя увидеть. Слышал я о тебе много хорошего. Поднялся ты высоко. Слышали мы, как ты руководил огромными войсками. Гордость меня брала за тебя. А теперь вот и свиделись.
Рисий утер слезу.
– Отец. Я много чего делал там на чужбине. Но я постоянно думал о том, как бы мне попасть домой. Царь Давид дал мне сопровождение и, несмотря на опасную ситуацию и состояние войны с Экроном я добрался домой.
– Еще наговоримся. Пошли. Сегодня у нас особый день. Слуги все подготовили. Пир будет у нас сегодня и пусть народ мой гуляет. Пусть все узнают, что мой сын вернулся ко мне.

Утром, совершив омовение Рисий, пошел искать отца. Поскольку время было еще раннее, он решил поискать его в саду. Как оказалось, князь Маон сидел в беседке и пил разбавленное вино. Увидев Рисия, он улыбнулся и позвал его:
–  Рисий. Ты уже встал. Иди. Садись, составь старику компанию.
Рисий налил себе вино.
– Ну, расскажи, как ты провел эти годы.
Рисий задумчиво окинул взглядом сад. О чем можно рассказать отцу. Как он служил и не смог даже выполнить простого поручения. Как смирился с тем, что Гат пал. Что он служил сестрам Ахиш пытаясь исправить свои ошибки. Что он так и не смог ничего сделать и перешел на службу к новому царю.
– Я не знаю, что тебе рассказать, – тихо произнес он, – Все, что я делал, было обречено на неудачу. Я служил царю и видел, как иудеи захватили Гат. Я был в осажденном Гате. Я ночью выбрался из города и направился в Гезер. Я сопровождал царя и видел руины Гата. Я был в числе доверенных лиц царя Экрона. Затем выполнял различные поручения сестер Ахиш. Служил Далиде и Аталии, входил в число избранных советников царевича Авессалома. Я вел переговоры с царями, захватывал крепости и вел войска на поля сражений. Но все кончилось тем, что я полностью разочаровался во всем и вернулся домой.
Маон задумчиво смотрел на своего сына. Рисий смотрел в сторону. Он размышлял над тем, что рассказал Рисий и, положив руку на плечо сыну, сказал:
– Сын мой. Ты думаешь, что ты неудачник. Но ты получил опыт советника, воина, полководца. Мало кто в Хорайе может похвастаться таким опытом. Твой опыт поможет тебе, когда придет время. Ты увидел всю их силу и знаешь их лучше, чем мы. Возможно, ты когданибудь столкнешься с проблемой бегства в Иудею. Но знай одно. Никогда не зови чужаков на родные земли. Это не принесет тебе счастья.
Рисий задумчиво посмотрел на своего отца. Он сказал:
– Я хочу чтобы ты поддержал притязания на престол того кого я выберу наследником. У тебя есть опыт и земли.
– Какие?
– Макац.
– Но там же Иудеи.
– Мы по прежнему во власти Экрона, – Маон вздохнул, – Они прислали письмо с приказом отбить Макацу и особенно говорили о тебе. Ты стал своим для иудеев, и потому должен отбить Макацу иначе они требуют твою голову.
– Я не могу обещать такого. Убивать людей только по приказу Экрона? Мы должны присягнуть Иудеям.
 Маон долго смотрел на своего сына. Потом произнес:
– Они потребуют мою голову в случае отказа. Ты никто здесь и к тому же чужак. Подумай о том, что я сказал. А теперь иди. Мне надо побыть одному и многое обдумать.
Рисий с поклоном вышел из беседки и направился во дворец.

Рисий ехал на лошади я обдумывал последние события. Он так хотел вернуться домой, так хотел снова казаться дома, но грозная рука филистимлян не отпускала его. Приказ Экрона сильно напугал его отца князя. Видимо Аталия очень разгневалась на его уход.
Он узнал, что из Экрона на помощь захватить Макац, идёт сам Итма это немного его успокоило. Иш–Бенов грозный филистимский военачальник и с ним вести дела тяжело, а вот Итма моавитянин и с ним вопросы решать гораздо проще. Они разбили лагерь и стали ждать, к вечеру подъехали филистимляне и, разбив лагерь, Итма поспешил навестить Рисия.
Они обнялись, Итма сказал:
– Госпожа Аталия очень сильно гневалась на твой уход, и я здесь, чтобы проследить за выполнением задание, если ты его провалишь, я должен принести твою голову либо свою, поэтому надеюсь, ты всё понимаешь.
– Я всё понимаю, а потому давай этот вечер скрасим бурдюком разбавленного вина.
Итма не хотел пить перед возможной битвой, но и обижать Рисий тоже не хотел, поэтому они выпили. Рисий сказал:
– А мне вот всё время было интересно спросить, что делает моавитянин на службе у филистимлян, со мной все понятно я заложник.
Итма ответил не сразу.
– Когда израильтяне захватили царство Моав я не мог там оставаться, а на службу пойти мешала банальная гордость поэтому я подался к врагам царя Давида.
Рисий сказал:
– Жаль, что так получилось.
Они услышали шум крики и выбежали из шатра. На лагерь летели огненные стрелы и шатры горели. Люди пытались вооружиться, но стрелы поражали их. Итма попытался пробиться к своим, когда получил удар по голове и упал.

Итма очнулся в темном помещении. Он лежал на соломе и потрогав голову обнаружил повязку. С трудом встав, он огляделся. Неподалеку сидел Рисий, вполне себе здоровый, и с тревогой смотрел на него.
– Очнулся, я уже думал, не помогут тебе эти лекари.
– Где мы, – хрипло спросил Итма?
– Мы в темнице в Макаце. Было сражение, они напали на лагерь ночью, использую огненные стрелы. Потом зашли в лагерь и побили, всех кто там был.
Итма держался за голову.
– Что с моими людьми?
– Никто не знает, может, кого взяли в плен, как и нас.
Итма пытался вспомнить, что произошло.
– Я помню нападение. Я пытался организовать людей, когда видимо, получил удар по голове. Но я не помню, чтобы противник прорвался, как тогда я получил такой удар?
– Было сражение, я помню, как ты скрылся в темноте. Я пытался понять, как организовать отпор, когда к моему шатру прорвались, и я выбрал сдаться в плен.
– Ты сдался в плен, – тут Итма удивлено посмотрел на Рисия, – Ну мне многое становится понятно. Я мог организовать отпор и откинуть иудеев, но получил удар по голове. Может, все было связано. Вино и проникновенно предательские разговоры.
Тут Рисий повысил тон.
– Стал бы я пить вино, зная об атаке. Ты скрылся среди своих людей и как бы я мог нанести удар. Да, я не хотел воевать больше за Гезер, я хотел вернуться в свой дом. Но отец мой боится и не желает слышать о союзе с Израилем.
Итма опустил голову. В этот момент лязгнул засов и дверь открылась. Вошли четыре стражника и лекарь. Осмотрев Итму, он сменил перевязь. Затем приказав Рисию идти с ними, все ушли.
Рисия не было очень долго, но вернулся он в весьма хорошем расположении духа. Итма за это время подремал, и голова уже не так гудела. Видя его хорошее настроение, Итма хрипло произнес:
– Похоже, ты договорился со своими новыми друзьями.
– Я бы не сказал, что договорился, но я убедил их, что готов служить царю Давиду. Я тебе уже говорил, что больше не буду служить Экрону или Гату.
Итма присел.
– Ты этого хотел, поэтому осуждать тебя не буду.
–  А ты как же Итма? Ты моавитянин тебя ничто не связывает с филистимлянами. Я поговорил и тебя готовы принять на службу, у царя Давида много моавитян на службе.
Итма долго молчал.
– Может ты и прав, не знаю обречен ли Экрон, но то что Давид спросит с царя Экрона я не сомневаюсь. Я, по сути, наемник и служить тем, кто проиграет глупо. Возможно, я бы давно ушел, но много моих людей из моавитян и я не мог их бросить.
– Пошли служить царю Давиду ну что тебе эта семья Ахиш.
Итма хмуро посмотрел на Рисия.
– Я дал слово служить и не могу изменить моему царю и госпоже Аталии. Ты был заложником и для тебя они враги. Я же дал слово и буду верен моему господину. Я мог бы обмануть тебя и этого Давида, но не буду.
Рисий долго смотрел на Итму.
– Я хочу напомнить тебе, что госпожа Аталия отрубит тебе голову, если ты появишься без моей головы. Ты для нее никто обычный инструмент она не ценит верных ей людей.
Итма опять долго молчал.
– Мне надо подумать.
– Думай, времени у тебя теперь много. Как только тебя подлечат, отправят в Иерусалим. Я тоже поеду с тобой. Таков приказ Авишая военачальника Макаца.
Восемнадцатая глава Засуха

Давид сидел у своей жены Вирсавии и наблюдал, как няньки одевают его четырехлетнего сына Шаммуя. Он родился через год после смерти Авессалома, и Давид посчитал это за благосклонность Бога. Рядом сидел четырнадцатилетний Соломон и его младшие братья Нафан и Шовав.
Наблюдая за сыновьями Вирсавии, Давид надеялся, что когда придет время править Соломону его братья станут ему опорой. Потом он бросил взгляд на слишком худеньких нянечек и настроение испортилось. Война с Авессаломом разрушила хозяйство и экономику страны. Он пытался навести порядок, но все пошло прахом и уже третий год стоит засуха.
Начался голод, поля высохли, в то время как насекомые быстро размножались и поглощали ячмень и чечевицу, салат и фрукты, предназначенные людям. Люди пытались восстановить заброшенные поля, но голод усилился. Царь открыл свои амбары, чтобы не допустить большой смертности людей от голода. Он вызвал Нафана и попросил вопросить у бога о такой напасти.
– Этот голод дан богом за грех совершенный много лет назад, – ответил он.
– И кто же это так нагрешил? – спросил Давид скептически.
– Саул и его род виновны в пролитии крови, потому что Саул убивал жителей Гавао;на. Саул, желая истребить язычников, обрушил свой меч на гаваонитян, им было дана клятва, что они будут служить нашему богу, а Саул пролил невинную кровь.
Давид закрыл глаза.
– Но это было давно. Разве Господь вечно помнит старые ошибки? Разве семья Саула не заплатила за его грехи.
– Ты спросил меня о причинах голода. Я сказал тебе то что велел сказать Бог.
На двадцать девятом году своего правления Давид позвал глав гаваонитян и спросил их:
– Что мне сделать для вас и чем искупить вину, чтобы вы благословили народ Иеговы?
Старейшины переглянулись.
– Ни серебром, ни золотом не расплатиться за то, что сделали нам Сау;л и его домашние, а предавать смерти кого–либо в Израиле мы не имеем права.
На это Давид сказал:
– Я сделаю для вас всё, о чём попросите.
Они сказали царю:
– За человека, который уничтожал нас и хотел искоренить из владений Израиля, отдайте нам семерых из его сыновей. Мы повесим их тела перед Господом в Ги;ве Сау;ла, избранника божьего.
Царь сказал:
– Я выкуплю жизни этих людей. За пролитие крови я голов дать вам золото и серебро несчетным количеством.
– Нет, царь мы хотим душу за душу.
Царь потемнел лицом и глухо произнес:
– Хорошо, я отдам их вам.

Давид вышел от Вирсавии и пошел дать распоряжение. Он не желал никого отдавать этим амореям но и голод надо прекращать. Они пожелали смерти сыновьям Саула, и Давид не мог ничего сделать.
Он смотрел на Бенаю который должен был выполнить приговор. Но он помнил о клятве, которую дал Ионафану и не хотел отдавать Мефивошета.
– Возьми Армо;ни и Мефивоше;та, двух сыновей Ри;цпы, дочери А;йи, которых она родила Сау;лу, и пять сыновей Меровы, дочери Сау;ла, которых воспитывает Мелхола для Адриэ;ла, сына мехолатя;нина Барзилла;я.
Давид собрал пятерых детей и выдал их гаваонитянам, напомнив им, что Господь милосерден.
– Кто ты такой, чтобы говорить за бога? – ответили они. – Отдай нам лучше сына Ионафана, живущего у тебя.
– Я поклялся защищать его, – сказал Давид. – Вы не коснетесь и кончиков его волос.
Недовольные тем что не получили в свои руки внука Саула, гаваонитяне сбросили семерых человек со скалы привязав на шею веревки. Риспа, мать двоих детей, взяла мешковину, расстелила её на скале и оставалась там с начала жатвы до тех пор, пока не пошли дожди. Днём она отгоняла от их трупов птиц, а ночью не подпускала к ним хищных зверей.
Это было в начале жатвы, и на этот раз урожай был хорошим, потому что Господь, сказал Нафан, снова услышал молитвы, но Давид оставался в отвратительном настроении в течение долгих месяцев.
Как царю, ему надо было ненавидеть и убивать. Убивать или позволять убивать других, как было с Авнером, Иш–Бошетом, Амессаем. И их дети, и внуки, пятеро детей Меровы… Позволить убить плоть своей плоти, как Амнон, как Авессалом. Нужно было любить пресный запах крови и, скрипя зубами, жаждать мести. Нужно было отказаться от прощения, так как царь не должен прощать.
– Я не кровопийца, – начал шептать он.
Он поднял голову и увидел лишь жаровню и трех ангелов, которые строго смотрели на него.
Его жёны, его слуги все хотели править через него. Но лишь Господь оставался его опорой.
Когда–то он ему пел:

О Господь, мой Бог, я прибегаю к тебе.
Спаси меня, защити меня от моих преследователей,
Прежде чем они схватят меня за горло, как это делают львы,
И унесут меня по ту сторону надежды…

Что бы он делал сегодня без Господа? Где бы он находился сейчас?
Господь повел его сюда, чтобы стать царем Израиля и Иудеи, и он, Давид, посвятил ему свою жизнь, но никто не был благодарен ему за это. Поколения упрекали его в доброте! Он вздохнул. Он поддерживал себя верой в Господа, а на земле его советчиками были матроны.
И даже когда он думал о служанках, в мыслях его пребывал Господь!
Давид, выслушав Эфраима о делах Риспы, сказал:
– Надо забрать кости Сау;ла и кости его сына Ионафа;на у жителей Яве;ш–Галаа;да, которые тайком забрали их тела с площади Бет–Шеа;на, где филисти;мляне повесили их в день гибели Сау;ла на Гилбо;а. И кости повешенных необходимо похоронить в земле Вениамина, в Це;ле, в гробнице Ки;ша, отца Сау;ла.
– Я все исполню мой царь.

Колесница царя вырвалась вперед, но Давид как всегда во время сражения захлестнуло возбуждение. Он кидал дротики в пеших филистимлян. Грохот колесниц заглушал даже звуки бьющихся мечей и копий о щиты.
Давид, не видел, далеко ли основное его пешее войско копейщиков, но и повернуть уже не мог, оставалось надеяться, что колесницы и всадники идут за ним. Стрела поразила его лошадь, колесница накренилась, и возница вылетел вперёд и сломался себе шею. Давид удержался внутри колесницы и смог вылезти из–под неё.
Не успел он оглядеться, как копьё сбило его шлем. Он упал на землю и когда поднялся, увидел большого роста филистимского воина. Тот уже вытащил свой копьё и замахнулся на Давида, но в этот момент стрела пробила горло воина и он с грохотом упал.
Авишай соскочил с колесницы и, осмотрев противника, произнёс:
– Это сам полководец Гата Ишби–Бенов повезло, что я был рядом мой царь.
Авишай вывез Давида из сражения и отправил его в палатку. Вернувшись, Авишай застал атаку копейщиков, что зашли со стороны города. Авишей присмотревшись, опознал в военачальнике моавитянина Итму.
В это время еще один рослый филистимлянин начал собирать к себе филистимлян для отражения новой угрозы. Однако новый отряд копейщиков пошел с правого фланга. Началась беспощадная рубка. Вот филистимлянин пал, и лишенные руководства филистимские воины бросились к воротам Гата.

– Этого филистимлянина мы не знаем,  но точно известно, что его сразил меткой стрелой Ионадав бен Шамма.
Давид лежал на ложе и слушал доклад Авишая и Иоава.
– Итма зашел им с тыла и ударил в походящий момент. Он вместе с Рисием поверг их порядки в смятение. А после удачного выстрела Ионадава они окончательно дрогнули.
– Теперь у них не осталось столь опытных военачальников. Осаду продолжим и, Гат непременно падет. Но вам мой царь не стоит больше ходить в походы и участвовать в сражении. Если погибнешь ты, то погаснет светильник Израиля. Вспомни, что произошло, когда погиб Саул все воины дрогнули сердцем и разбежались.
Это уже говорил Иоав. Сегодня было много смертей, но и храбрецов немало. Этот моавитянин Итма и Рисий заслуживают, чтобы их отметили. Итма не желал ему служить но, пребывая здесь, встретил в Иерусалиме много тех, кого он знал. Давид узнал, что рабыня моавитянка была нареченный возлюбленной Итмы и, освободил ее. После этого Итма поклялся в верности царю Давиду.
Давид вспомнил, как однажды в свите Вирсавии заприметил молодую девушку явно не еврейку, он даже было подумал взять её наложницей. Версавия специально держала при себе молодых девушек, чтобы был случай порадовать царя и мужа, но Давид делать этого не стал. К тому же Вирсавия не желала прихода девушки, со стороны помня, как сама пришла во дворец и стала любимой женой. 
Он старел и чувствовал это всё сильнее и сильнее и в этот поход он пошел, пытаюсь доказать что ещё что–то может. Сегодня он увидел, что его время быть впереди своих воинов прошло. И молодых девушек он больше не желает делать своими наложницами, достаточно было тех десяти затворниц, которых осквернил Авессалом.
– Макаца важный город, но постоянно держать там гарнизон мы не можем. От этого Рисия я узнал, что его хотели сделать князем Макацы под властью Экрона. Я сделаю его князем Макацы, а Итма будет его военачальником, пусть наберёт людей и защищает своё княжество.
Иоав и Авишай переглянулись, Иоав осторожно произнёс:
– Будут ли они верны вам мой господин, что если они перейдут на сторону Экрона. Возможно, Рисий и будет вам верен, но в отношении Итмы есть у нас сомнения.
– Я понимаю ваши сомнения, но сегодня Итма бился на нашей стороне и достоин стать одним из тридцати моих военачальников. Я дам ему почести которые он не получал в Гезере и думаю он будет служить мне верно.
Девятнадцатая глава Последняя война Гата

Иоппия портовый город, находился на скалистом холме, возвышающемся примерно на тридцать пять метров. Его гавань, единственная естественная гавань между горой Кармил и границей с Египтом, образована невысоким скалистым мысом, выдающимся в море приблизительно на 100 м. В гавань можно попасть либо через узкий проход в скалистом мысе, либо через открытый выход на Север, где небольшая глубина. На Юге доступ заграждают скалы.
Аран бен Хори сидел на площади и с улыбкой кивал прохожим гражданам. На площади сидели уважаемые старейшины города и судьи. Здесь решались важные вопросы и судебные решения. Аран бен Хори совсем недавно вошел в число тех, кому позволено сидеть среди именитых граждан.
Аран бен Хори добился от Экрона прохода на внутренние рынки филистимлян и получил право быть равным среди именитых граждан. Несмотря на контроль со стороны Израильского царя Иоппия вела свободную торговлю.
Но в этот день Аран бен Хори не просто сидел здесь. В Иоппию прибыл князь Рисий Макацкий. И сейчас он со своими приближенными стоял перед Советом Иоппии. Глава Совета Айя бен Акан поднялся с софы и поклонился.
– Добро пожаловать, князь Рисий Макацкий.
Рисий поклонился в ответ и сел на софу. Он смотрел на членов Совета и видел заинтересованность. Значит вопрос по его делу, почти принят. Этот облегчало его задачу. Он сказал:
– Советники Иоппии. Я знаю, как вы сейчас нуждаетесь в товарах с востока и запада. К сожалению, мой отец сейчас старается торговать лишь с Экроном. Но Макаца свободное княжество и нас связывают давние отношения.  Поэтому я и предлагаю поставку наших товаров и сопровождение нашего конвоя. 
Советник прокашлялся и спросил:
– А какие товары вы собираетесь поставлять?
– Это хороший вопрос, – произнес с улыбкой Рисий, – Товары должны привлекать и хорошо продаваться. Пшеница и Иудеи. Мы будем поставлять их от имени Иоппии на север в Финикию.
Советники начали перешептываться. Председатель Совета Айя бен Акан, посмотрев на советников, сказал:
– Этот вопрос был нами рассмотрен вчера. Сейчас даже наше зерно невозможно поставлять в полном объеме. Мы официально поддерживаем Израиль, и путь на север для нас закрыт. Мы вынуждены продавать по низкой цене наше зерно и другие товары алчным экронским торговцам. Но сейчас все хуже. Иудеи захватили рри филистимских города, а остолные два готовят дать отпор. Так как мы будем торговать и с кем?
Рисий задумался.
– Есть путь до Хефера и до Изрееля. Это путь на север. Но есть и путь через Афек. Товары мы можем поставлять в союзе с разными торговыми домами. За Иудею я ручаюсь. Там мы найдем теплый прием.
Айя бен Акан вновь посмотрел на советников и произнес:
– Нужное многое обсудить, провести много поездок. Особенно в Иудею. Предлагаю собраться вечером в зале Совета. Необходимо решить, кто рискнет отправить первый караван.
Тут поднялся Аран бен Хори.
– Это была моя идея торговать с Финикикей, – произнес он, – Это будет союз купцов Иоппии. И я первым рискну. Я выкупаю все зерно и вместе с товаром из Макацы отправлюсь в Иудею.
Советники повыскакивали, с удивлением громко крича.
Айя бен Акан успокоил всех.
– Рискованное предложение, – сказал он, – Но здесь рискует лишь наш Аран бен Хори. А вот что думает князь Рисий из Макацы?
– Я сам поеду с товаром и докажу что путь этот безопасен.

Давид смотрел на рельефную карту, слепленную из глины. Зелеными кубиками он отметил расположение иудеев, а желтыми противников. Если бы иоппийцы не были за него, он бы вообще не был уверен в успехе этой войны.
Он посмотрел на членов Малого Совета.
– Итак, господа. Как вы видите положение пока наше на побережье не слишком успешное. Но основное вторжение я планирую осенью. Какие вести с востока?
– Новости с востока хорошие, – сказал Хушай, – Союз Далиды с гезерами серьезен. Говорят даже горные племена в союзе с Далидой.
– У меня тут уточнение, – взял слово Ионадав, – Рисий князь Макаца прибыл ко двору. Просят обеспечить им возможность для торговли. Кстати они действуют в союзе с Иоппией.
– Пусть торговыми делами занимаются соответствующие распорядители, – отмахнулся Давид, – У нас тут серьезное положение. А эти из Макаца смеют просить права на торговлю. Я этого Рисия поставил там не для того чтобы он занимался торговлей.
 – Мой царь, – с почтением произнес Ионадав, – Во главе посольства стоит сам Рисий. Он лично прибыл и это означает, что для Макаца сейчас очень важен торговый путь. Если княжество там будет слабым, то Гезер либо Экрон захватят его.
Давид задумчиво посмотрел на побережье. Затем посмотрел на Ионадава. Он спросил:
– И ты думаешь, что он нам может быть выгоден. Конечно, я посадил его там князем, чтобы убрать гарнизон иудеев. Но будет ли он и дальше поддерживать нас, когда усилится?
– Мой царь, – Ионадав вновь заговорил, – Вы понимаете, что человека можно хорошо заинтересовать. Сейчас торговые сделки, затем поддержка в политической борьбе. Он наверняка будет невыгоден Далиде. Возможно, обиженные братья будут опираться на Далиду и это опять–таки заставит его держаться нас.
Беная хотел было возразить, но передумал.
– «Выгоден, – подумал он, – Но только кому. Скорее иоппийцам».
Давид задумчиво смотрел на Макацу. Он посмотрел на Ионадава и произнес:
– Это очень интересные планы. Но на это уйдут годы. Пожалуй, стоит встретиться с этим Рисием. Все. Совещание окончено.

Князь Рисий вошел в гостиную. Давид был одет в обычную белую рубаху. Он уже сидел за накрытым столом. Рядом с ним сидел еще один человек. Конечно, можно было предположить присутствие Ионадава или Бенаи. Но за столом сидел молодой человек лет примерно четырнадцати.
Возможно, это был сын Давида. Давид славился тем, что имел примерно семь или восемь жен и с десяток наложниц. Часть его браков были обычной сделкой со знатными семьями. Впрочем, ему это было не важно. Рисий поклонился.
– Мой царь, – начал он, – Я рад приветствовать вас и вашего … сына.
– Проходи князь, – мягко произнес Давид, – Рад видеть тебя. Всего год прошел, а ты уже снова здесь. Видимо в Макаце не так приятно.
– Что поделать, – произнес Рисий, – Торговые интересы Макаца вынуждают меня обратиться к вам, великому царю. Макаца и Иоппия могут поставлять зерно и другие товары в полном объеме.
Давид лениво взмахнул руками.
– Ох. О делах потом. Вначале хочу представить тебе моего сына Соломона. Очень умный не по годам мальчик. Он старший сын моей последней жены Вирсавии. Жаль, нет старшего моего сына Адонии, но он сейчас уехал по делам.
– Царевич Соломон. Я рад с тобой познакомиться. Слышал я,  что вы умны не по годам.
– Да, – ответил Соломон, – Говорят обо мне многое, но это все заслуги учителей.
Давид с серьезным лицом произнес:
– Ну а теперь поговорим о делах.
Рисий внутренне напрягся.
– Ваше предложение мне конечно понятно, – продолжил Давид, – Торговля очень важна для наших стран. Но деньги для меня не главное. Торговать я могу и с другими странами. Так что вы можете мне предложить князь Макаца?
Рисий задумчиво смотрел на Давида. Нет, не зря его боятся. Давид может быть ласков, добр или суров и жесток. Но какой он на самом деле не узнает никто. Так что же хочет от него великий царь Иудеи. Сейчас идет война и, конечно же, Давиду нужны воины и союзники.
– Я могу предложить снабжение, – осторожно произнес Рисий, – Война с Гатом усиливается. К тому же Гезер или Экрон будут нападать с тыла, и здесь мы будем прикрытием.
Давид недовольно смотрел на Рисия. Князь оказался крепким орешком. Став князем он уже чувствует себя независимым, придется со временем его убирать из Макаца.
– Я принимаю твою помощь князь, – холодно сказал Давид, – Но меня интересует полное снабжение наших войск и транспортировка.
– Я человек подневольный, – притворно вздыхая, произнес Рисий, – Вы меня поставили князем, но Макаца слаба и нам приходится еще и отбиваться от филистимлян.
– Хорошо князь, – Давид встал и с ним Соломон, – Я принимаю твою помощь. Завтра встретишься с моими распорядителями и заключишь договор.
– Спасибо за приятный вечер, – с поклоном произнес Рисий, – Надеюсь, у меня будет возможность еще не раз увидеться с вами мой царь.
Когда Рисий ушел, Давид долго сидел, погрузившись в раздумья. Соломон тоже был задумчив. В свои детские годы он видел слишком много горя, страдания и предательства близких. Он часто много размышлял и порой удивлял взрослых своим недетским мышлением.
– Странный он человек, – произнес Соломон, – Весь какой–то скользкий как змея.
– Да, – Давид внимательно смотрел на сына, – Рад, что ты это заметил. Он весьма хитер и изворотлив. Годы служения сестрам Ахиш не прошли даром. Он многому научился. Но мы и не таких ломали.
– И как же вы намерены подчинить его?
– Придет время и все увидишь. Пока что мы будем торговать и использовать его людей. Ну а ты собирайся. Поедешь в Вифлеем. Я назначаю тебя стажером капитана гарнизона. Пора учиться на практике. Твой брат Адония давно уже водит войска и тебе пора учиться.
– А что если я не люблю войны.
– Никто не любит, но ты царевич и не можешь от этого уклониться.

Воин тихо лежал в кустах и смотрел. Далида и Давид готовились к решающему сражению. Воин смотрел на лагерь союзников Далиды и насчитал несколько народов. Так основную помощь привел царь Экрона. Но были здесь также гезериты и их союзники.

В штабе собрались, все кого Давид поставил во главе. Царевич Адония. Военачальники Ионадав, Беная, Иоав, Авишай, Рисий и Итма. Не было только царевича Соломона, но он по слухам находился в гарнизоне в Вифлееме. Учитывая ожесточенную борьбу знатных семей, присутсвие Адонии указывало на расположение царя.
– Как видно на карте город расположен на холме, – говорил Иоав, – Он окружен стеной и таким образом неприступен. Но там есть еще и пригород. Он разросся ниже у подножья холма. Поэтому чтобы не мешать жителям лагерь союзников поставили южнее.
Ионадав посмотрел на карту.
– Вот значит где они, – задумчиво произнес он, Ну и какие будут предложения?
– Ударим с двух сторон, – сказал царевич Адония, – С севера и юга.
– Мы растянем войска, – возразил Беная, – Это весьма опасно. Надо бить по лагерю и затем осадить город.
– Осада города, особенно такого, будет весьма тяжелой, – возразил Рисий, – Это повлечет за собой большие жертвы.
– Бейте тремя отрядами, – тихо произнес Адония, – С юга ударьте по лагерю. С севера по пригороду. Один отряд погонит жителей на ворота и захватит их, а другой поспешит на помощь тем, кто атаковал лагерь.
Ионадав сказал:
– Неплохой план. Я одобряю. Я лично атакую лагерь. Город я думаю отдать Бенаи. А вот кто придет мне на помощь? Может Рисий?
– Это честь для меня, – склонил голову Рисий.
– Тогда переходим к обсуждению деталей. Когда будем нападать и сколько воинов и кого именно задействуем.

Рисий осмотрелся. Пригород Гата был весь в огне. Воины ушли дальше, преследуя филистимлян. Беная наверняка сейчас штурмует ворота города. Он посмотрел на своих командиров.
– Итма, – приказал он, – Идите, как и условились на помощь Бенаи. Атакуйте лагерь с севера.
Боевые командиры посмотрели на юг. Лагерь также весь полыхал огнем пожарищ. Судя по всему, бой там шел очень жаркий. Рисий продолжал:
– Я возьму колесницы. Люди моего отца будут уходить на север. Я устрою им встречу.
– Мой князь, – произнес Итма, – А что сказать Ионадаву?
– Ничего. В горячке боя будет не до разговоров. А если что, то я преследую противника в поле.
– Хорошо. Мы исполним свой долг.

Воины уходили по равнине. Это было опасно, но другого пути у них не было. Им казалось, что они уже спаслись, и это было ошибкой. Воздух загудел от звука боевых стрел. Воины, пораженные стрелами один за другим падали на землю.

Большой отряд экронцев и гезеритов уходил по равнине, стремясь уйти на север. Иудеи видимо сильно отстали, поскольку погони не было. Но на равнине внезапно появились колесницы и полетели стрелы. Когда казалось, филистимляне прорвутся, появились иудеи, и о сражении можно было уже не говорить. Это был полный разгром.
Ионадав подошел к Рисию. Пленные большой толпой сидели на земле под охраной воинов. Ионадав отдавал распоряжения своим офицерам:
– Необходимо найти Далиду и Ахиша. Они должны быть найдены в любом случае. Затем разберемся со всеми прислужниками этой ведьмы.
– Здесь все пленные, – спросил Рисий?
– Нет, – ответил Ионадав, – А ты, кстати, что здесь делал.
– Помогал разгромить противника. Могу я забрать своих людей?
Ионадав недовольно смотрел на Рисия.
– Ты хочешь забрать всех. И что сделаешь с ними? Может быть чучело.
– Это уже мое дело. Может мне обратится к царевичу Адонии.
– А что Адония, – мрачно ответил Ионадав, – Он уже собирается в столицу. Ладно, забирай и убирайся.

Гат стоял в запустении. Огонь уничтожил почти все его строения. Уцелели лишь храмы и дворцы. Камень уничтожить не так просто. Простые дома пострадали сильней. В руинах сейчас копались жители, отыскивая погибших либо свое погибшее имущество.
Рисий  посмотрел на собранных пленных.
Он обратился, к ним, громко начав:
– Братья мои! Ваши князья бросили вас, спасая свои жалкие жизни. Вы знаете, что любой князь может оставить своих воинов прикрыть его отступление. Но позорное бегство без принятия боя. Это трусость.
Великий князь бросил свой меч, доспехи и корону. Вот они. Князь не имеет право бросать свой меч. Но бросить корону… только трусы могут так поступать.
Я предлагаю вам воины вступить под мои знамена. Я разгромил великого князя и собираюсь занять престол моего отца. Я дарую каждому из вас прощение, если вы поддержите меня. Кто против меня, то я отпускаю такого человека в его землю. Выбор за вами.
Воины мрачно переглядывались. Затем они начали один за другим подходить к Рисию. Воины давали клятву служить своему князю.
– Он был очень недоволен, – произнес Итма, – Он заметил, что тебя нет. А когда ты так эффектно довершил разгром, то отобрал у него победу. Иоав этого не забудет.
– Пусть помнит, – Рисий внимательно следил за воинами, изрядно пополнившими его войско, – Иоав мне не угроза. А скажи–ка, Адония, правда, ушел.
Рисий задумчиво смотрел на запад. Царь скоро уйдет и начнется борьба наследников. Адония победитель и уже спешит в столицу. Соломон тоже имеет все шансы и его поддерживают многие священники и избранные воины при дворе. Интересно кто победит в этой схватке.
Двадцатая глава Перепись населения и гнев Господа

 По поводу большой победы над Гатом ко двору царя Давида прибыла большая процессия. Молодой царевич Ахиш поклонился царю, и Давид с улыбкой произнес:
– Рад видеть тебя царевич Ахиш. Знал я твоего отца и как жаль, что твоя сестра втянула тебя в этот мятеж. Я по–прежнему желаю мира между нашими царствами. Но теперь я уже не могу поставить тебя царем. Но твоему народу нужен свой правитель. Поэтому я предлагаю тебе вернуться в Гат, и стать князем. Ты будешь уплачивать подати, а в остальном я не буду накладывать на тебя ограничения.
Ахиш огляделся по сторонам. Он хорошо понимал, что отказ приведет к заключению в темницу либо смерть. Он хрипло произнес:
– Что с моей сестрой?
– Твоя сестра выступила против меня и потому остаток своих дней она проведет в заключении. Ну, так я хочу услышать твой ответ.
– Вы правы мой царь, моему народу нужен свой правитель. Я буду князем, но прошу не взымать подати в ближайшие годы. Земля разорена войной.
– Я освобождаю твое царство от податей на пять лет. А теперь освободите князя от оков и оденьте его в подобающие одежды.
Когда Ахиш был одет в еврейские одежды, Давид обнял его.
– Сегодня ты мой гость на праздничном ужине.

В Экроне Аталия сидела в своем святилище. Она узнала о захвате Гата, и в который раз проклинала себя за то, что согласилась подержать сестру. Если бы она вразумила сестру, то возможно все пошло иначе.
Вошел слуга и с поклоном передал ей шкатулку.
Она открыла ее и увидела письмо. Прочитав его она сгорбилась. Царь Экрона сообщал ей что войска иудеев стоят возле стен и требует ее голову. Царь дарует ей милость и потому прислал флакон с ядом.
Она еще долго сидела, собираясь с мыслями. Когда же ей сообщили что к ней идет большой вооруженный отряд, то все стало ясно. Царь жертвует ей, чтобы сохранить царство. Она достала флакон и выпила его.

После последних войн с филистимлянами Давид, сидя во дворце начал размышлять, о том насколько он силён. Племена дают ему воинов, но может он берёт много и голод был из–за этого.
Он вызвал Иоава, и сказал:
– Пройди по всем племенам Израиля, от Да;на до Беэ;р–Ше;вы, и сделай перепись, чтобы я знал, сколько у меня людей.
– Пусть твой Бог Иегова умножит народ в сто раз и пусть мой господин, царь, сам это увидит. Но зачем ты хочешь это сделать?
– Иоав это дело решенное. Иди и сделай перепись.
– Да мой царь.
Они перешли Иордан и разбили лагерь у Ароэ;ра, справа от того города, что посреди долины, и пошли в землю племени Га;да, а оттуда в Язе;р. Затем они отправились в Галаа;д и в землю Тахти;м–Хо;дши, потом в Дан–Яа;н, а оттуда окружным путём к Сидону. После этого они пошли в укреплённый город Тир и во все города хиве;ев и ханане;ев и наконец, дошли до Беэ;р–Ше;вы в Неге;ве, что в Иудее. Так за девять месяцев и двадцать дней они обошли всю страну и вернулись в Иерусалим.
– В Израиле восемьсот тысяч военообязаных, а в Иудее пятьсот тысяч. Кроме того тридцать тысяч на филистимской границе, двенадцать тысяч всадников у князей и двести восемдесят восемь тысяч воинов служащих в войске.
– Спасибо Иоав. Можешь идти.
Не скрывая своего неприятия к переписи, Иоав вышел.
Давид подошёл к свитку закона Моисея, и сердце начало терзать его. Зачем я это сделал?
– Я тяжело согрешил, сделав это. Господь, прошу, прости грех твоего слуги. Я поступил очень глупо.
На следующий день пришёл прозорливец Гад.
Он сказал:
– Мой царь. Слово Господа было ко мне. Выбирай: или семь лет в стране будет голод, или три месяца тебя будут преследовать враги, и ты будешь убегать от них, или три дня в стране будет эпидемия. Подумай и реши, что мне ответить тому, кто меня послал? Теперь подумай и реши, что мне ответить Пославшему меня.
– Как мне тяжело! Но лучше попасть в руки Господа, потому что его милосердие велико. Только бы не попасть в руки людей.

Давид пережил тяжёлые три дня. Каждый час пребывали вестники. Эпидемия косила людей за его грех. Давид сидел на лошаде. Неподалёку какой–то иевусянин зерно просеивал. Давид сказал Господу: «Это я согрешил, я сделал зло, а эти овцы – они–то что сделали? Прошу, накажи меня и род моего отца».
Подошёл Гад.
– Мой царь Господь остановил поражение. Иди и построй жертвенник Господу на гумне иевусе;я Ара;вны.
Ара;вна, увидев, что к нему идёт царь со своими слугами, тут же вышел и поклонился царю до земли.
– Зачем мой господин, царь, пришёл к своему слуге?
– Как звать тебя?
– Аравна.
– Хочу купить у тебя гумно и построить жертвенник Господу, чтобы бедствие прекратилось.
– Пусть мой господин, царь, забирает его и принесёт там в жертву, что посчитает нужным, – ответил с поклоном Аравна, – Возьми быков для всесожжения, а молотильную доску и ярмо на дрова. Всё это Ара;вна отдаёт царю. Пусть твой Бог Иегова благословит тебя.
– Нет, я заплачу тебе. Я не стану приносить моему Богу жертвы, полученные даром.
Аравна взял пятьдесят шекелей серебра и ушёл. А Давид построил жертвенник и принёс на нём жертву богу. Сгорбившись, Давид вернулся во дворец. Для шестидесяти шестилетнего старого царя это было слишком тяжёлое испытание.

Позвав своего сына Соломона, Давид показал, как в город ввозили брёвна и другой строительный инструмент.
– У меня нет уже сил править ещё лет десять, но я заготовил много матерьяла для храма, так что когда Господь поставит тебя царём построй для него храм.
– Почему не ты должен строить храм? – спросил Соломон.
– У меня в сердце было желание построить дом для имени моего Бога. Но мне было слово Господа: „Ты пролил много крови и вёл большие войны. Ты не будешь строить дом для моего имени, потому что пролил передо мной на землю много крови. Но у тебя родится сын, который будет мирным человеком, и я дам ему покой от всех его врагов со всех сторон. Поэтому его назовут Соломон, и в его дни я дам Израилю мир и спокойствие. Он и построит дом для моего имени. Он станет мне сыном, а я ему отцом, и я непременно утвержу над Израилем престол его царства на века“. И теперь, мой сын, пусть Господь будет с тобой. Ты будешь успешен и построишь дом своего Бога, как он и говорил о тебе. Пусть Господь даст тебе благоразумие и понимание и научит тебя управлять Израилем, чтобы ты соблюдал закон своего Бога. Ты будешь успешен, если будешь стараться исполнять постановления и судебные решения, которые Господь дал Моисею для Израиля. Будь мужествен и твёрд. Не бойся и не ужасайся. В бедственные для меня времена я заготовил для дома Господа сто тысяч талантов золота и миллион талантов серебра, а меди и железа столько, что их нельзя взвесить, также заготовил брёвна и камни, но ты прибавишь к этому ещё. У тебя много рабочих, каменотёсов, каменщиков и плотников, а также людей, искусных в любой работе. Золота, серебра, меди и железа нельзя сосчитать. Вставай же и действуй. И пусть Господь будет с тобой.
Двадцать первая глава Усобица в Хорайе

Наступление зимних холодов не охладило пыл горячих голов. Наемники, воевавшие за Далиду в Гате, прятались в пустынях и горах. Но вскоре по всем городам и деревням Филистии пошли слухи о новой войне. В Хорайе наемников ждала слава и деньги.
Отряды головорезов начали просачиваться в Хорайю. Северный город Афек ожил. Большой лагерь наемников привлекал торговцев и купцов. Наемники, поступая на службу, получали сразу годовое жалование. Ходили слухи, что оплата шла от самого Давида. Но это никого не волновало.
Весной прибыло новое войско. Это были уже не наемники, а настоящие воины. Их вел могучий полководец Итма моавитянин. После хорошего приема в честь гостей княжич Кеназ собрал военный совет.
Итма слушал имена тех, кого называл Кеназ и внимательно смотрел на них. Княжич Алиан. Капитан наемников Шимей. Сотник Гевер. Все это вызывало вопросы.
– Зачем здесь наемники. Мы и без них справимся.
– Они хорошие воины, – возразил Кеназ, – А эти два командира прошли не одно сражение. Они держат всю эту свору в кулаке, и поэтому я им доверяю.
– Я никому не доверяю, – мрачно произнес Итма, – Я воевал с такими как они. Израильтяне и филистимляне, трусливые псы. Совсем недавно эти самые филистимляне потеряли Гат, а Экрон и Гезер выплатили непомерную дань.
– А я слышал, что прославленный Итма возглавлял войско Далиды, – произнес Шимей, – Вы потерпели поражение, имея войска филистимлян и сирийцев. Так что не стоит сейчас говорить о том кому здесь не место.
Итма встал.
– Это уже слишком, – яростно закричал он, – какой–то дерьмовый наемник будет мне указывать. За такое оскорбление я лично изрублю тебя на мелкие кусочки.
– Стоять, – закричал Кеназ, – поберегите свой пыл для боя. Мы здесь для войны с моим отцом. Здесь я главнокомандующий. Кому не нравится, может убираться. Вас Итма наняли как блестящего полководца. Но не стоит испытывать мое терпение. А теперь давайте поговорим о предстоящей компании.
 Итма мрачно смотрел на княжича. Шимей лишь усмехнулся. Он знал с чего это военачальник такой бешеный. Он был одним из военачальников у Давида. Но Иоав сослал его в Макацу.

Крепость Хелбалура полыхала огнем пожарищ. Воины княжича Кеназа ходили по территории крепости и осматривали убитых воинов. Повстанцы захватили Хулбалур, но город не тронули. Таков был приказ Кеназа.
Уже вечерело и Шимей с Гевером удалились в шатер. Шимей мрачно смотрел на огонь очага и говорил:
– Не нравится мне все это. Мы слишком легко взяли город. Конечно, царь стар, но не слаб. Эти Хораиты многочисленны, но их никто не знал. А когда Давид разорил Ашдод, внезапно этот старый царь захватил власть над городом и сильно увеличил земли своего царства. Теперь его сын пытается отобрать часть земель и свергнуть своего отца. Но этот царь не так прост и я бы был настороже. 
– Ты думаешь, нас ждет засада, – спросил Гевер, – Но где? Проще было встретить нас здесь и ударить всей силой. Но они этого не сделали.
– Здесь много мест где можно устроить ловушку, – ответил Шимей, – Например, по пути на столицу. Дорога идет по густым лесам. Есть одно место, где дорога проходит близ высоких гор. Там можно идеально устроить засаду.

Гевер оставил Шимея в шатре с его мрачными мыслями. Он решил проверить как дела в городе. Гевер прислушался. Похоже, в городе ни все спали. Он направился на крики. В темном переулке трое воинов отбирали у женщины узелок. Присмотревшись, он узнал наемников из своего отряда. Он грозно крикнул:
– Эй. Храбрые воины Хорайи. Помогите девушке встать и проводите ее.
Они повернулись. Напряженно оглянувшись, они расслабились.
– Сотник Гевер, – сказал один из них, – Вы один. Идите в другое место. Здесь поживиться можно в любом доме. Не хотелось бы, чтобы наша встреча стала для вас последней.
– Ты слишком много болтаешь, – усмехнулся Гевер, – Был приказ не трогать мирных жителей. Бросьте все и уходите.
– Нас трое, – заметил тот же воин, – А ты один. А нука ребята. Покажем ему кто здесь закон. Заходите с боку. Ну что упрямый еврей. Готов встретить свою смерть.
Гевер вытащил меч. Бой с тремя противниками в узком переулке. Это может оказаться для него смертельно. Только чудо может спасти его. Чудо пришло из темноты: рассекая воздух, пролетела стрела возле шлема Гевера и вонзилась в горло одного из воинов.
Тот с хрипом начал оседать на землю. Два воина посмотрели за спину Гевера. Увиденное им не понравилось, и они бросились бежать. Но от несущих смерть боевых стрел уйти было не возможно. Воины были убиты выстрелами в спину.
Гевер повернулся. Перед ним стояли всадники. Два воина  поехали добивать мародеров. Гевер вспомнил, где видел их. Это были воины посланные князем Макацы. Шимей говорил, что именно князь Макаца оплачивал всю эту компанию. А поскольку князь Макаца имеет тесные связи с Давидом, то говорили, что всю эту войну оплачивало царство Израиль.
 – Храбрый ты воин, – сказал командир макацов, – Храбрый и безумный. Выйти против троих с одним мечом. Это наше дело бороться с мародерами и дезертирами.
– Я сотник Гевер, – хмуро произнес Гевер, – Я обязан проследить за своими людьми. Я думаю что, убив одного, я бы вразумил двоих.
– Очень сомневаюсь, – ответил сотник, – А теперь можешь нас поблагодарить и возвращайся в лагерь. Этих мародеров мы завтра выставим перед лагерем. О твоем участии лучше умолчать. Иначе в бою кто–нибудь попытается тебе отомстить.
– Благодарить мне не за что, – сказал Гевер, – Вы даже не дали им шанса. В следующий раз дождитесь, когда я буду валяться на земле.
Гевер повернулся и пошел к лагерю.
 
Дворец Хелбалура был освещен огнями масленых светильников и факелами. Повсюду гуляли придворные и военные. Для воинов и наемников выкатили бочки с секирой. А во дворце подавали красное вино и изысканные яства. Многие придворные замечали, что никогда еще в Хелбалуре не было такое торжества.
В тронном зале знатные лица и боевые командиры сидели на софах либо стояли вдоль стен. Говорили в основном о предстоящем походе на Ашдод. Самую большую компанию собрал вокруг себя княжич Кеназ. Своим слушателям княжич, что–то весело рассказывал. Из охраны возле него было всего два его брата.
Гевер стоял у колоннады. Он медленно пил из чаши и смотрел на толпу гостей. Все это веселье было не к месту. Какой смысл праздновать, когда предстоит такой поход, после которого мало кто увидит рассвет. Он смешался с толпой  и пошел к другому концу зала.
Подойдя к Шимею, Гевер произнес:
– Наш княжич весьма щедр на угощение. Я бы не отказался еще и от этого кубка. Посмотри. Чистое золото.
Шимей быстро посмотрел по сторонам.
– Потише выражайся, – произнес он, – Здесь уши повсюду. Если что–нибудь пропадет, тебя забьют палками на площади на потеху княжичу.
От сказанного у Гевера окончательно испортилось настроение. Его уже сильно качало от выпитого и Гевер направился к выходу. Пора было охладиться. За спиной раздался громкий голос княжича Кеназа:
– А теперь господа выпьем за победу! Мы на пороге создания нового царства. Такие победы остаются в памяти потомков. И я хочу отметить особо действия наемных отрядов сотника Гевера.
Гевер уже дошел до выхода. Он оглянулся. Шимей шел к княжичу. Он хотел было присоединиться, но передумал и пошел на галерею. 

– Господин.
Осторожный голос раздался позади Гевера. Тот повернулся. Перед ним стоял юноша. Судя по всему слуга. Честно говоря, Гевера на приключения не тянуло. Он недовольно пробурчал:
– Чего тебе.
– Господин. Мой хозяин приглашает вас на ужин. Ему очень хочется, увидится с великим еврейским воином.
Гевер хотел отказаться, но ему польстило, как его назвали великим еврейским воином. Он усмехнулся и сказал:
– Ну, давай. Веди к своему господину.

Гевера приняли в роскошной приемной. Там на софе возлежал богато одетый вельможа. Сама обстановка говорила сама за себя. Он оказался на приеме у очень важного человека. Скорее всего, он был из местной верхушки властителей.
– Мой господин Ахан, – слуга поклонился, – Я привел его.
– А. наслышан, наслышан, – вельможа встал и стал рассматривать Гевера, – Храбрый еврейский воин. Ты тоже сомневаешься в пригодности Кеназа к управлению?
Гевер посмотрел на вельможу. Богато одетый с ленивыми движениями он напоминал змею. Гевер напрягся. Таким он не доверял никогда.
– Я, господин Ахан, до сих пор как–то не задумывался о княжиче Кеназе, – ответил Гевер, – Мы просто воины. Идем воевать за того кто платит. Но я уверен, что Кеназ идет по пути объединения княжеств в единое царство. Что, конечно же, принесет только благо этой стране.
– Не думаю, что это принесет благо, – Ахан покачал головой, – Мы привыкли к тому, как здесь ведутся дела. Никого не устраивает новые порядки княжича Кеназа. Если бы он шел по пути предыдущих владык его бы поддержали. Но он ищет себе союза с Экроном, чтобы продолжить войну с Израилем. А это многих пугает. Он, конечно же, лидер. Потому мы и идем за ним. Сильный и деятельный человек он умеет привлечь к себе внимание. Но мы не доверяем его ощущениям близкой победы. Что если он договорится за нашей спиной с царем и сдаст всех нас на плаху как мятежников. Вот что нас беспокоит.
– Вам нужна сила, – Гевер сел напротив Ахана, – Именно сила сплотит все ваши группировки в единую силу. А если вы начнете плести интриги, то это только отдаст вас всех в руки царя.
– Вот это действительно ловушка, – покачал головой Ахан, – Новая власть будет действовать жестко ради укрепления своих позиций. Еще один тиран. Нам проще вернуться к старому тирану, чем терпеть выходки нового.
– Наивные представления о власти, – Гевер недовольно смотрел на Ахана, – Найдите мне доброго и милосердного владыку. Про царей пяти городов Филистимлян тоже говорили как о добрых и милосердных пекущихся о своем народе правителях. А между тем эти добрые владыки в захватнических войнах пролили море крови. А высокие поборы доводили людей до нищеты. В глубоком отчаянии они поднимали восстания. В результате мятежные племена Израиля подвергались разгрому и разорению. Погиб наш защитник судья Самсон, были убиты сыновья Первосвященика Илии и был сражен царь Саул со своими сыновьями.
– Я опасаюсь того что вы правы, – Ахан покачал головой, – Но Кеназ не в состоянии победить. Он не доверят наемникам. Он не доверяет нам. Все это его погубит и нас с ним тоже. Вы поможете нам?
Гевер задумчиво смотрел на пожилого вельможу. Он произнес:
– Нужны веские доказательства. Я не могу просто довериться вашим словам. К тому же еще вопрос в том, куда нам идти дальше. На кого вы опираетесь? Кто может дать вам надежное руководство?
– Доказательства будут, – ответил Ахан, – Мои люди покажут тайный ход. Можете приходить и слушать тайные заседания. Думаю, это будет весьма интересно.
Гевер задумчиво смотрел на Ахана. Предложение было весьма заманчиво. Вот только почему он чувствовал тревогу.
– Хорошо, господин Ахан, – Гевер встал, – Я проверю вашу тревогу. И когда я увижу доказательства, мы с вами вновь встретимся.

Княжич Кеназ сидел на княжеском кресле. Перед ним стояли его советники. Все были очень обеспокоены. Старый сотник Ахия говорил:
– Эти наемники только и могут, что пить и дебоширить. У меня весь стол завален жалобами от мирных граждан нашего города. Сколько можно такое терпеть? Мой князь, пора уже показать им их место.
Княжич покачал головой.
– Еще ни время. Скоро подойдут войска моего отца. Я не сомневаюсь в вашей верности, но лучше пусть первыми удар примут эти отребья. Мы терпим их присутствие в нашей священной войне. Они бьются за деньги и уже от того недостойны уважения. Те, кто уцелеют после победы, будут изгнаны либо убиты.
– Убьем их сейчас, – воскликнул, сотник Урия, – Зачем они нам? Мы сами отвоюем вам престол мой князь.
– Этот разговор окончен, – княжич недовольно смотрел на своего сотников, – Ты лучше скажи, где ты видел лазутчиков моего отца?
– Они появлялись неподалеку. Мои люди следят за ними.
– Не сомневаюсь, мой отец готовит нам ловушку. Вот пусть первыми туда сунут голову наемники. Если конечно мой отец не пришлет нам ультиматум.
– Ваш отец хитер, – произнес Урия, –  Нам следует опасаться таких посланников. Кроме угроз старый лис больше ничего не может написать.
– А может, стоит выслушать сначала посланников, – спросил Ахия, – Мы пока не знаем, что нам предложит царь.
– Я не видел еще посланников моего отца, – недовольно произнес княжич, – И я не уверен, что хочу слушать их. Ступайте. Как только что–то узнаете, сообщите мне.
Он не успел распустить совет, как с лязгом оружия в престолный зал ворвались воины. Это были воины царя. Советники и воины бросились к престолу выхватывая мечи.
– Нас предали!
– Умрем с честью!
Вперед вышел старый царь Маон. Он хрипло рассмеялся. Затем произнес:
– Мой сын. Я пришел по твоему зову. Ты, верно, ждал посланников. Я лично принес тебе ультиматум. Ты арестован по обвинению в измене царю. Будешь сидеть в цепях у меня в подвале. Я лично решу твою участь.
– Отец, – княжич обеспокоенно смотрел на воинов, – Я удивлен. Интересно кто меня предал. Но я готов умереть. Я проиграл, но и в подвал я не пойду. А пока твои люди будут пытаться добраться до нас, на мой призыв сюда ворвутся наемники.
– Не сотрясай понапрасну воздух, – резко произнес Маон, – Твои наемники валяются пьяные в своих палатках. У меня еще много сторонников в твоем лагере потому я бы не советовал доверять своим людям.
Царь посмотрел на сторонников княжича и сказал:
– Люди Хорайи и Ашдода. Вы подняли оружие против своего господина и достойны смерти. Вы проиграли. Там в долине стоят мои войска. Скоро от лагеря наемников не останется и следа. У вас два выхода. Вы можете умереть, сражаясь за моего сына мятежника. В этом случае я объявлю вас предателями и изменниками. Ваши владения будут конфискованы, а все ваши жены и дети истреблены. Либо вы вновь присягаете мне, и я прощаю вас. Ваши привилегии будут сохранены. 
Военые с напряжением поглядывали друг на друга. Ахия опустил меч и сказал:
– Мы здесь видали многих владык. Умирать с честью вот наша привилегия. Но сейчас это просто самоубийство. Я присягаю тебе царь.
По примеру Ахии военые начали отступать от престола. Кеназ посмотрел на оставшихся воинов. Он покачал головой и сказал:
– Опустите оружие. Я не хочу вашей смерти.
Но они остались. Один воин воскликнул:
– Мы готовы умереть. Мой князь сохраните честь, не сдавайтесь.
– Я сказал опустить оружие, – сурово произнес Кеназ, – Не хватало мне еще вашей крови. Биться надо тогда когда есть смысл воевать. А сейчас я не вижу в этом смысла.
Княжич вышел вперед и бросил меч к ногам царя.
– Я сдаюсь отец.
На верхней галерее в тени колоны стоял Гевер. Он смотрел на всю эту сцену и с презрением думал о человеке, за которого сражался. Рядом стоял Шимей. Они тихонько отошли и скрылись в узких дворцовых коридорах.
Добравшись до лагеря, два командира остановились. Они тревожно смотрели на мрачные стены княжеской крепости. Шимей произнес:
– Нам конец. Утром здесь будут царские войска. Пленных они брать не будут. Какие есть предложения? Может, поднимем воинов и захватим дворец?
Гевер тревожно смотрел на высокие стены крепости.
– Это не выход. Нужно найти выход из этой ситуации.
– Какой выход, – удивился Шимей, – Нас здесь всех ожидает смерть. Есть только один выход. Убить князя Кеназа. А потом пойдем на прорыв.
– Прорыв, – пробормотал Гевер, – А это выход. Здесь же с нами макацаиты.
– Да. И что?
– А то, что им придется уходить с нами. А лучший выход это сесть на их корабли. Уплывем в Макацу. Все лучше, чем помирать здесь.
– Возможно это выход, – задумчиво произнес Гевер, – Но нужно действовать быстро. Нам придется убедить всех воинов, уговорить макацаитов и захватить порт.
– Тогда действуем. Ты иди к воинам, а я к Макацаитам.

Холодный дождь разогнал с улиц всех горожан. Лишь с речного причала двигалась небольшая процессия. Они дошли до княжеского дома и вошли в раскрытые ворота. Никого из придворных не было. Лишь княжеские воины стояли на своих постах.
На прием к князю вошли лишь командиры наемников Шимей и Гевер и, капитан макацаитов Нахан. Они поклонились князю Рисию. Гевер огляделся по сторонам и заметил среди свиты Итму. Это его удивило. Он попытался вспомнить, когда он видел последний раз Билана. Вроде бы после той победы в Хелбалуре он уехал в Макацу.
– Мой господин князь Макаца, Рисий, сын царя Маона, – кланяясь, начал сотник Нахан, – Мы согласно твоему приказу воевали за князя Кеназ, твоего брата и союзника. Но князь пал жертвой измены и предательства. Отныне он узник царя Маона. Мы прорвались в порт, и ушли на кораблях по Великому морю. Теперь просим милости, и прощения что не смогли защитить вашего брата. Я готов взойти на алтарь и пролить свою кровь, дабы искупить вину.
– Ты исполнил свой долг, – спокойно сказал Рисий, – Мой брат еще жив и главная твоя задача, это биться за Макацу. А теперь представь мне этих достойных командиров стоящих рядом с тобой.
Сотник расслабился и произнес:
– Это сотник Шимей и десятник Гевер. Они возглавляли наемные отряды в Хелбалуре. Именно они узнали о коварном плане по уничтожению наемных отрядов и привели наемников в порт.
– Мой господин, – Шимей поклонился, – Мы готовы служить вам. Наши воины с радостью отдадут за вас жизнь. Если вы примете нас на службу для нас это будет великая честь.
Князь хотел уже ответить, но тут Итма сказал:
– Я уже убеждал вашего брата, что эта куча отребья достойна лишь одной участи. Повесить их всех или заковать в цепи. Они разгромлены ашдодцами и сейчас ждут, что кому–то будут нужны. Мы привели сюда наши войска и станем гораздо большей опорой, чем эти наемники.
Князь нахмурился. Гевер не выдержал и, положив руку на меч, грозно произнес:
– Мы уже вели эту беседу и можем продолжить. Вы здесь тоже наемники. Чем вы лучше нас? Может, проверим кто тут лишний?
Итма выхватил меч и закричал:
– Убить мерзавца! Ты посмел оскорбить военачальника грязное животное. Стража. Схватить этого грязного наемника.
– Стоять!!! – внезапно раздался грозный голос князя Рисия, – Здесь решаю я. Ты Итма мой военачальник. Ты имеешь право голоса лишь, когда я это разрешаю. Отныне во дворце запрещаю носить даже нож. Прием окончен.
Рисий встал и порывисто удалился из престольного зала. Итма весь красный в ярости быстро удалился. Шимей и Гевер переглянулись. Шимей произнес:
– Похоже, не лучшая была идея. Может, подадимся к иудеям. Там все-таки воины всегда нужны. Давид имеет грандиозные планы по захвату новых земель. Я думаю, что в таком войске нам точно всегда будет работа.
– Не торопись. Нас пока никто не выгоняет. Подождем, что скажет князь. Пошли лучше посмотрим, как там наших людей устроили.
Они повернулись и пошли к выходу.
– Господа командиры. Постойте.
Они повернулись. Важный придворный шел к ним. С легким поклоном он произнес:
– Князь Рисий ожидает вас. Пройдемте.
Они переглянулись. Отказываться они не решились.

Князь принял командиров в своем кабинете. Он сидел на кресле, за столом. Никого больше в кабинете не было. Гевер и Шимей поклонились.
– Садитесь, господа командиры, – произнес Рисий.
Шимей произнес:
– Мы проносим свои извинения за этот инцидент. У нас уже были, к сожалению столкновения, с Итмой. В Хелбалуре господин Итма постоянно настраивал князя Кеназ против нас. Поэтому мы не выдержали и вступили в пререкания с ним здесь.
Князь Рисий сухо улыбнулся и сказал:
– Я понял вас. Но в дальнейшем, если вы хотите служить мне я бы рекомендовал вам воздержаться от таких действий. У меня при дворе соблюдается такт. Любой спор или возражение возможно лишь с моего согласия.
– Этого не повторится, – заверил князя Шимей, – Мы обещаем служить вам верой и правдой. Наши мечи остры и мы готовы идти на Ашдод.
Рисий рассмеялся.
– Для этого еще рано. Садитесь, господа и расскажите мне о  том, что там произошло. Как это мой храбрый и сильный брат попал в плен?

Маон смотрел на макет Филистии. Наступило лето, и царь готовился к большому походу в Макацу. Он понимал, что легкой победы не будет. Рисий не допустит ошибок Кеназа. У него гораздо больше опыта в таких делах. Поэтому удар должен быть сокрушительным так чтобы, потом никто больше и не вспомнил про мятежного князя.
Когда Давид царь Израиля разорил Ашдод, он дал шанс многочисленным племенам Хорайи захватить этот город. Захватив город, он начал прибирать к рукам все земли этого царства, в том числе и многочисленные поемена Харайя ранее служившие Экрону. Этим воспользовался его старший сын Кеназ, в союзе с другмими сыновьями он поднял мятеж. Основная причина в том, что Маон решил передать престол одному из сыновей от последней жены.
 Вошел Иорам, перебирая свитки.
Он сказал:
– Пришло сообщение с восточных земель. Горцы опять спустились и напали на поселения. Управители просят помощи.
Маон откинулся на ложе. Зиму он пережил тяжело и даже с наступлением лета почти не выходил из комнаты. Он произнес:
– Как некстати. Может опять Рисий постарался?
– Возможно. Но что это ему даст. Мы все равно пойдем на него.
– Твой брат участвовал в интригах царей, – слабо сказал Маон, – Он знает, что пока мы будем гоняться за горцами, он укрепит свои позиции.
– Что же делать?
– Выполни свой долг. Как разберешься с горцами, немедля возвращайся.

Все лето войско во главе с Иорамом и Охозией гонялось за горными ордами. Бой они не принимали. В конце концов, горцы ушли в свои ущелья. Братья поставили лагерь в предгорьях восточных гор.
Вечером братья сидели в палатке, и пили вино. Иорам мрачно смотрел на огонь очага. Стукнув кулаком по колену, он произнес:
– Сколько можно торчать в этих горах. Горцы по любому уже не вернуться. Лето заканчивается, а мы даже ни одного горца не поймали. Я даже не сомневаюсь что это дело рук Рисия. Я лично с ним разберусь за такие козни. 
– Стоит ли так переживать из-за Рисия, – Охозия посмотрел на брата и продолжил, – Отец хочет подчинить своей воле всех. Я не знаю, зачем это делать. Но что если после его смерти народ не захочет признавать тебя наследником. Для всех наследник Кеназ.
– И что, – удивленно спросил Иорам, – Отец объявил наследником меня. Народ должен уважать волю своего царя. А если не уважит, то войско на моей стороне. А с мечом в руке я улажу любой конфликт.
– Это все видимость, – покачал головой Охозия, – Ты в плену своей фантазии. Войско идет за князем лишь пока он делает то, что им нравится. Ты думаешь, почему Рисий полагается лишь на макацаитов и наемников. Они будут верны тому, кто защищает их дома и семьи. Твое войско из столицы. Их набрал наш царь. Их верность надо заслужить.
– Я думаю, ты не прав, – задумчиво ответил Иорам, – Но даже если ты прав отец еще жив. Поэтому сейчас все твои мысли бессмысленны.

В этот вечер Охозия еще долго бродил по лагерю. Забравшись на небольшую возвышенность, он долго там сидел и смотрел на звезды. Что–то его беспокоило. Но вот что, он понять не мог.
Он пытался объяснить Иораму, что сейчас важно думать о будущем. Но брат его не понял. Он думает, отец вечен. Но это не так. И когда его не станет, начнется усобица братьев. И в этом конфликте им не поможет никто. 
Выход один. Надо признать как власть Рисия в Макаце, так и право на престол Кеназа. Если все сделать по закону, то больше никто не усомнится в справедливости решения царя. Это будет означать мир для всех.
Охозия пошел к себе. Все его мысли просто глупы. Как он может доказать что то тем кто хочет сложить свою буйную голову во имя власти. В любом случае завтра его брат, скорее всего, решит вернуться в Ашдод. Тем лучше.

Утром Охозия проснулся от сильного шума. Лагерь явно был чем–то взбудоражен. Он вышел и увидел, как воины в полном боевом облачении ходили по лагерю и громко, что–то обсуждали. Они все шли к центральной площадке.
Там обычно располагался военный штаб. Воины уже полностью заполнили всю площадку. Охозия пробрался к группе боевых командиров и увидел Иорама. Он подошел к нему и спросил:
– Что случилось. Почему все здесь собрались.
Иорам молчал. Он был подавлен и явно не знал что делать. Он тихо произнес:
– Отец умер.
– Что! – Охозия с удивлением смотрел на своего убитого горем брата, – Значит, мы возвращаемся.
– Не совсем, – Иорам с беспокойством смотрел на свое войско, – Там бунт в столице. Горожане освободили Кеназа и посадили на престол. Если я сейчас поверну войско, то это будет означать войну.
Охозия посмотрел на воинов. Они стояли на площади и громко обсуждали новости о мятеже. Если Иорам решится, то начнется война. Он спросил:
– И что ты будешь делать?
– Я не знаю.
Он вышел вперед, и воины замолчали.
Иорам громко произнес:
– Воины Ашдода! Наш добрый и милосердный царь Маон покинул нас. Горожане освободили царевича Кеназа и посадили на престол. Сейчас выбор за вами. Повернете ли вы к нему свой меч острием или рукоятью.
– Ты наш князь!
– Веди нас на Ашдод!
– Мы с тобой князь!
Иорам смотрел на воинов и все больше понимал, что втягивается в братоубийственную войну. У него нет прав на престол, и многие воины просто покинут его. Он покачал головой и сказал:
– Я не поведу вас. У Кеназа больше прав на наследование. Я не пойду против него.
Иорам повернулся и ушел к себе. Охозия смотрел на воинов. Они начали спорить, шум поднялся такой, что Охозия решил уйти подальше. Он поехал проверить посты. Но к его удивлению все посты были оставлены.
Охозия поехал в лагерь. Но в лагере царила тишина. Он пошел посмотреть палатки. Все вещи были раскиданы. Никого не было. Доехав до площади, он увидел, что даже боевые командиры бежали.
Он вошел в палатку к Иораму. Тот сидел и пил секиру.
– А вот это лишнее.
– Ни мешай, – проворчал он, – Я пью за отца. Лучше распорядись о посыльных к моему брату.
Охозия сел рядом и налил секиры.
– Некого посылать. Все ушли.
Иорам мрачно посмотрел на Охозию.
– Ушли. Вот трусы. Бегут поскорее к хозяину.
– И что мы будем делать?
Иорам задумчиво смотрел на свою чашу. Выпив все залпом, он сказал:
– А мы тоже поедем. Пусть себе правит. Хочу годик или два отдохнуть. А потом видно будет.
Охозия налил себе еще секиры и сказал:
– Я с тобой.
Двадцать вторая глава Мятеж Адонии

Самое скверное – это холод. Царь Давид постоянно мерз и не мог согреться. Он проникал в суставы, и они не могли двигаться. Он окутывал ноги и поднимался до ягодиц, он входил в рукава и доходил до плеч. Давиду сделали штаны до лодыжек, он постоянно носил мягкие сапоги из барашка обитые изнутри мехом. Еще была изготовлена гигантская жаровня, на которой можно было бы поджарить целого барашка, и которая постоянно нагревала комнату. Меха и драпировки покрывали стены, чтобы препятствовать проникновению сырости.
Совет царских жен утверждал, что девица согреет жарче, чем жаровня. Девицы повышают температуру тела мужчин, девица, по крайней мере, согреет ложе царя. Старый Эфраим, верный слуга, который служил столько лет и последовал в изгнание за своим царем, уже преодолел горизонт, и его душа отдыхала с праведниками. Его заменили двое мужчин, молодых и сильных, но они не смогли создать комфорт для старого царя.
– Она позаботится о тебе, – говорили Маана и Вирсавия, сами страдавшие от ревматизма. – А ночью она сделает так, что тебе никогда не будет холодно.
Он кивнул головой. Совет царских жен направил гонцов по всему царству найти красивую и умную девицу, чтобы согреть царя. Их привели множество в Иерусалим, и среди них была красавица из деревни Сунем, что у подножия горы Море, в Галилее. Ее звали Авишага.
Израиль больше управлялся администрацией, нежели волей царя. И пришло несчастье. Адония, первый, кто должен был наследовать трон после смерти Авессалома и Амнона, решил воспользоваться до времени своим правом. Его титул наследника престола отравлял его, как испарение конопли, которую сжигали в жаровне. Жизнь его походила на рай, где нужно было лишь протянуть руку, чтобы сорвать плоды. И, как Авессалом, он проезжал по стране на колеснице, за которой следовали пятьдесят всадников и еще столько же придворных. Он был как факел, как стяг, развевающийся на ветру, ангельское и блистательное видение!
Дело подготавливалось потихоньку некоторое время, но разразилось так внезапно, что ошеломило Иерусалим и самого Давида.

Рисий вышел на террасу и еще раз прочитал послание Шимея. Тревожные дела творятся, пока он сидит здесь. За пару летних месяцев Рисий провел большую работу. Он сосредоточил свои войска на юге и в крепостях до Ашдода. Между тем он не стремился стать захватчиком престола.
Поэтому Рисий вел переписку с знатью Ашдода. Никто из князей не мог сравниться с ним в силе. Постепенно воины из различных княжеств и столицы переходили к нему на службу, и в настоящий момент у Рисия было самое большое войско. К тому же он взял под контроль все крепости и границы.
Кеназ между тем все больше усиливался в Ашдоде. Иорам подчинился брату и держал гарнизон под контролем. Охозия посещал различные племена, перетягивая симпатии на сторону Кеназа. Но знать Ашдода не желала власти хораитов и потому Рисий как человек, проживший среди филистимлян, им больше нравился.
Все это время он ждал сообщения от Шимея. Но никто ничего не сообщал. Даже Гевер и тот молчал. Но вот он держал послание от Шимея и от удивления решил прочитать его еще раз. Не только подробный отчет порадовал его.
Итак. В столице управление взял на себя царевич Адония при поддержке Иоава и Авиафара. Это обьясняло тот факт, что Ионадав появился в Западном корпусе и начал оказывать поддержку Кеназу. 
Рисий задумчиво отложил послание. Давид уже не контроирует ситуацию. Теперь решается вопрос о наследнике. Стоит ли ему вмешиваться. Разумно не стоит в это вмешиваться. Но если Ионадав подержит Кеназа, то он недолго продержится в Макаце.

Соломон прибыл в свое поместье весной на стрижку овец. Он собрал весь круг приближенных знатных молодых людей. Среди его близких отметились и Гевер с Шимеем. Они прибыли из Макаца и сначала служили у Хушая, а затем Беная приставил их к Соломону.
Среди его приближенных были Аза;рия, бен Цадо;к, Элихоре;ф и А;хия, бен Ши;ша, Иосафа;т, бен Ахилу;д, Аза;рия, бен Нафа;н, Заву;д, бен Нафа;н. Все это отмечали Ионафан бен Авиафар и Ахимаац бен Цадок. Они тоже были представлены в свиту царевича, прошло то время когда они были юными. Каждому уже было больше тридцати лет, они уже были людьми семейными и воспитывали собственных детей.
– Хороший праздник говорила Ахимаац, помню, как Авессалом собрал царских сыновей на стрижку овец и убил Амнона.
– Хорошо, что Соломон это не Амнон ну и не Авессалом тоже, – говорил Ионафан, – Это замечательно, что Соломон это не Авессалом и когда Адония станет царём, он не устроит мятеж или его убийство.
Ахимаац с удивлением посмотрел на Ионафана.
– С чего это вдруг Адония станет царём, Бог через Нафана объявил, что станет царем Соломон, он любимец и избранник Божий и Давид также объявил его наследником престола.
Ионафан слегка усмехнулся и сказал:
– Ну что за наивность, что Соломон станет царём только потому, что это объявил Бог. Саул стал царём не потому, что его избрал бог. Вспомни, после избрания многие не признали его своим царем, но когда он разгромил царя Амонитян, он стал царём как победитель и вождь. Давид также был избранником божьим, но разве он стал царём. Лишь когда он разгромил сторонников Саула, убил Авнера и Ишбошефа только после этого его избрали царём. А захватив Иерусалим, он объединил под своей властью все племена израильские.
Ахимаац с сомнением смотрел на Ионафана и произнёс:
– И всё же я думаю, ты ошибаешься. Именно потому, что Давид был избранником божьим, он был успешен во всех своих делах, как и Саул пока не отступил от Бога, поэтому Соломон станет царём и это надо признать. Поддерживая Адонию, ты тем самым выступаешь против Бога.
Их беседа прервалась появлением большой группы всадников. Сам царевич Адония решил посетить брата Соломона. Обнявшись, он весело произнес:
– Очень рад тебя видеть брат, праздник смотрю в самом разгаре. И гостей у тебя много и все сыновья из близкого круга, другой бы подумал, что ты здесь решил устроить заговор.
– Ну, какой заговор брат мой всего лишь стрижка овец на которую пригласил молодых людей, среди которых я вырос. Да и ты смотрю среди хорошего круга. Иоав и Авишай самые именитые военачальники Израиля и пятьдесят человек свиты, зачем тебе они.
– Я старший сын царя и мне нужны телохранители и поэтому я всегда в таком окружении. Вот посещал Западный корпус, осмотрел все проблемы западной границы, у меня сейчас нет времени на праздники.

Адония отъехал со своей свитой подальше и сказал Иоаву:
– Мне не нравится, как Соломон окружает себя такими весьма важными людьми. Он тоже походу желает занять престол, он старший сын Вирсавии и Нафан объявил его наследником престола. В таком положении моя кандидатура может оказаться слабоватой.
Иоав смерил его оценивающим взглядом.
 – Ты любимец войска, а именно войско ставит царей. Если всё сделаем правильно, то ты станешь царём. Но нам нужен Авиафар в союзники потому, что без него ничего не получится. Только первосвященник может помазать тебя в цари.
 – Если всё получится, то я не забуду никого, кто мне помогал.
 
Во многом в становление Адонии большую роль играл Иоав. Когда–то он эту роль отводил Авессалому, но так случилось, что царевич использовал Иоава для своих целей. Он укреплял положение Адонии, когда брал его в военные походы, от его имени вёл переписки. Опасаясь, что начнётся усобица в царстве, он вёл переписку с филистимскими царями.
Он хорошо понимал что Цадок, Беная и иноземцы не поддержат его. Поэтому он встретился с Авиафаром и провёл с ним переговоры.
 – Ты пойми, сын Вирсавии будет слабым царём. Давид создал сильное царство, и мы должны передать его в руки сильного царя. Адония любимец войска и он как никто подходит для этой роли.
– Я всего лишь первосвященник, чем я–то могу здесь помочь.
– Потому что ты первосвященник только ты здесь можешь нам помочь. Сделать Адонию царём необходимо ещё при жизни Давида. И тогда никто не посмеет оспорить это решение. Почему они решили что Соломон будет царём. После мятежа Ахитофела необходимо было отослать эту Вирсавию с её детьми прочь из дворца. Мы здесь не нарушаем закон, вспомни, как Иаков обманул своего отца Исаака и он получил благословение вместе Исава.
Авиафар был не во всём согласен с Иоавом, но всё же сказал:
– Ты прав Иоав если это будет угодно Богу, то у нас всё получится. Мне не нравится что слово божье идет от пророков. Они не назначенные священники или левиты. Кто такой этот Нафан, он даже не был с нами когда Саул гонялся за Давидом в пустыне. Старший сын должен на следовать по Закону Моисея и потому Адония будет помазан царем.

Авиафар поделился этим разговором со своим сыном Ионафаном. Он говорил:
– Иоав всегда делает то, что принесёт только ему пользу. Но я тоже уверен, что царём должен стать старший сын, почему в цари выбирают сына младшей жены. Это нарушает закон наследования, даже в нашем законе старший сын от нелюбимой жены получает двойную долю. И когда случались нарушения такого закона, это всегда приводило к беде.
– Я понимаю, отец ты говоришь про Иеффая да закон на нашей стороне, но воля Давида такова, что царём должен стать Соломон. Даже если получится помазать на царство Адонию, когда об этом узнает Давид, не воспримет ли он это как мятеж, тогда всех нас ждёт кара.
– Может быть, ты и прав, но я всё же уверен, что ничего Давид уже не сделает. Адония станет царём и всем придётся с этим смириться.

Иоав действовал очень быстро и решительно, поскольку понимал, что если Вирсавия узнает, то нанесёт ответный удар. Он переговорил с Адонией.
 – На случай усобицы у нас есть союзники. Я укрепляю положение Кеназа в Ашдоде, сдерживаю Рисия в Макаце. Он поддержит нас, когда придёт время.
 – Я опасаюсь этих филистимлян, не стоило с ними связываться. Я в любом случае стану царем, поскольку я старший сын.
– Да ты старший сын, но Вирсавия смогла добиться обещания, что Соломон станет царём. Это слышали очень многие и потому действовать нужно сейчас. Соберём всех именитых граждан и помажем тебя в цари и тогда никто не сможет отменить это решение поскольку помазание осуществить первосвященник.
 – Я не забуду, сколько ты сделал Иоав и твоё положение в моём царстве не изменится.
– Буду рад служить вам на Адония царь Израиля.

Рисий прибыл в Иерусалим и решил посетить Бенаю. Он знал, что именно этот человек был верен царю, и потому с ним можно было обсудить все проблемы своего княжества.
Он отправил письмо, где изложил основные свои тревоги. Вечером посыльный прибыл с приглашение на ужин. Беная встретил его у себя дома они поужинали но о делах не говорили затем, проводив своих домашних Беная спросил:
– Меня встревожило твое послание. Расскажи теперь что происходит у вас.
– Сейчас в Ашдоде идёт борьба за власть. Кеназ постепенно усиливается, я попытался предпринять некоторые шаги, но Ионадав от имени Адонии запретил мне. Макаца против стольких врагов не выдержит, именно поэтому я прибыл сюда, чтобы понять что происходит.
– Значит, Адония приказывает Ионадаву или возможно Иоав распоряжается от имени Адонии. На это больше похоже. Часть военных также священники и многие знатные граждане поддерживают Адонию. Близкий круг царя поддерживает Соломона, поскольку это воля царя. Это хорошо, что ты прибыл сюда, поскольку я ожидаю большого столкновения.
– Но как вы узнаете, будет ли это столкновение, что если они уже начали.
– Возможно, действительно они уже начали, но пока мои люди не сообщают мне тревожных вестей. Чтобы царь нас услышал нужно задействовать всех кого возможно. Я поговорю с Вирсавией, пусть позовёт Нафана, к его советам царь всегда прислушивался.

В воскресенье, ровно в полдень, запыхавшиеся гонцы сообщили, что Адония организовал необычное жертвоприношение быков, овец, телят на алтарь Зохелет, близ Эн–Рогеля а, следовательно, Иерусалима, потом он устроил невиданный праздник. Сто человек! Среди приглашенных были братья, молодые царевичи, командующий войском Иоав, многие командиры, Авиафар и другие священники… И в довершение всего он провозгласил себя царем Израиля и Иудеи!
Один из гонцов прибыл к Нафану.
– Ты видел приглашенных? – спросил Нафан.
– Да, я их видел.
– Был ли там Цадок?
– Нет, великого священника Цадока там не было. Только Авиафар. Это он помазал Адонию.
– А Бенея, начальник телохранителей?
– Тоже нет.
– А храбрецы Рисий и Шимей?
– Нет, я их не видел. Иттай тоже там не был.
– А все ли сыновья царя там присутствовали?
– Нет, там не было Соломона.
Нафан завернулся в широкий плащ и направился во дворец. Он велел сказать Вирсавии, что ждет ее в саду дворца. В центре царского городка раскинулся абрикосовый сад. Она пришла без опоздания, опираясь на палку. Приглашение Нафана было исключительным явлением.
– Почему мы встречаемся тайно? – спросила она встревоженно.
– Потому что мы не знаем, какие уши могут нас услышать. Ты слышала, что Адо;ния, сын Хагги;т, стал царём? А наш господин Давид ничего об этом не знает.
 Она прижала руку к груди.
– Твоего сына Соломона там не было. Он был приглашен?
– Он мне говорил! – воскликнула она. – Соломон не… Это он…
– Давид хочет, чтобы он стал царем, это так? – подсказал Нафан. – Итак, Давид не знает об этом помазании?
– Конечно, нет… Я хочу сказать, я не думаю…
Она положила свою ладонь на руку старца.
– Послушай, – начал он, – нельзя терять ни минуты. Завтра или сегодня вечером Адония вернется в Иерусалим. Послушай моего совета, и ты спасёшь и свою жизнь, и жизнь своего сына Соломона. Пойди к царю Давиду и скажи ему: „Мой господин, царь, ты сам клялся своей служанке, что после тебя царём станет мой сын Соломон, и он будет сидеть на твоём престоле. Так почему же царём стал Адо;ния?“ Когда ты ещё будешь говорить с ним, войду я и поддержу тебя.

Вирсавия поднялась в покои царские и постучалась в двери покоев Давида. Ей открыла Авишага и впустила ее. Давид, словно сверток одежд, сидел на низком диване, выделялась лишь его белая борода.
– Что случилось? – спросил он, когда Вирсавия бросилась к его ногам.
– Мой господин, ты клялся своей служанке Господом, своим Богом, что мой сын Соломон станет после тебя царём и что он будет сидеть на твоём престоле. Но царём стал Адо;ния, а мой господин, царь, ничего об этом не знает. Адо;ния принёс в жертву множество быков, откормленных телят и овец и пригласил всех царских сыновей, священника Авиафа;ра и военачальника Иоа;ва, а твоего слугу Соломона не пригласил. Теперь, мой господин, царь, все израильтяне ждут, когда ты назовёшь того, кто сядет на престол после тебя. Иначе после твоей смерти меня и моего сына Соломона объявят изменниками».
Давид приподнялся.
– Адония провозгласил себя царем?
– Мой царь, неужели ты думаешь, что я пришла к тебе в столь позднее время, чтобы лгать?
В дверь постучали, и Авишага снова пошла открывать. Она вернулась, прошептала что–то на ухо Давиду, который приказал Вирсавии вернуться к себе и ждать, пока он не позовет ее. Она встретилась у двери с Нафаном. Прорицатель шел размеренным шагом и, представ перед Давидом, заметив разгневанное лицо, сделал физическое усилие и склонился так низко, как только мог; он поднялся с помощью Авишаги.
– Мой царь, я полагаю, что это ты принял решение о том, чтобы Адония стал твоим наследником, – начал он дрожащим голосом. – Мой господин, царь, говорил ли ты, что царём после тебя станет Адо;ния и что, он будет сидеть на твоём престоле? Сегодня он пошёл принести в жертву множество быков, откормленных телят и овец и пригласил всех царских сыновей, военачальников и священника Авиафа;ра. Сейчас они едят и пьют с ним и кричат: „Да здравствует царь Адо;ния!“ Но ни меня, твоего слугу, ни священника Цадо;ка, ни Бена;ю, сына Иода;я, ни твоего слугу Соломона он не пригласил. Может быть, это мой господин, царь, дал такое распоряжение, а своему слуге не сказал о том, кто сядет на престол после него?
Некоторое время Давид молчал.
От этого Иоава всегда можно было ждать какого–то подвоха, но Авиафар… Как он позволил себя втянуть в это вероломное дело?
– Это было организовано не мной, – промолвил он изменившимся голосом. Потом повернулся к Авишаге: – Позови Вирсавию.
Вирсавия была недалеко.
– Послушай, что я тебе скажу, Вирсавия, – сказал Давид. И, обращаясь к Нафану, продолжил: – Послушай, что я тебе скажу, Нафан. Клянусь Господом, живым Богом, который избавил меня от всех бед! Как я клялся тебе Господом, Богом Израиля, что твой сын Соломон станет после меня царём, и что он будет сидеть на моём престоле, так я сегодня и сделаю.
Вирсавия снова бросилась в ноги Давиду. Когда она встала, слезы текли по ее щекам.
– Живи долго, мой царь Давид, – произнесла она и не смогла больше сдерживать рыданий.
Давид попросил Авишагу позвать священника Цадока и Беная – начальника телохранителей.
– Возьмите с собой моих слуг, – приказал он –, посадите Соломона на моего мула и отведите его к Гихо;ну. Священник Цадо;к и пророк Нафа;н помажут его там царём Израиля. А затем затруби;те в рог и провозгласите: „Да здравствует царь Соломон!“ Потом возвращайтесь с ним назад.
Давид сделал паузу.
– Затем, – сказал он медленно, – Он придёт, сядет на престол и будет царём вместо меня, и я поставлю его правителем над Израилем и Иудой.
Он отпустил их жестом руки. Авишага встала. Цадок, Беная и Вирсавия бросились в ноги царю, бормоча пожелания долгой жизни и величия, потом Авишага открыла дверь, и они вышли.
В комнате воцарилась тишина. Авишага села в ноги Давиду и погрузилась в долгие размышления.
Маленький эскорт бежал по пустым коридорам дворца, и плитки отражали звук до самых покоев Соломона. Два раба, игравших в кости у двери, подняли головы, прервали партию и встали, чтобы открыть дверь. Вирсавия вошла первой. Удивленный Соломон, сидевший за чтением свитка папируса, поднял глаза на троих посетителей. Серьезное выражение материнского лица испугало его.
Худое загорелое лицо молодого человека помрачнело. Он встал.
– Мой отец?.. – прошептал он.
– Твой отец, царь, здоров, – сказала Вирсавия. – Мы пришли помазать тебя по его приказу.
Соломон посмотрел на мать; глаза его заблестели от слез. Он кивнул головой и бросился к ней.
– Но я не готов, – сказал он, приглаживая рукой густую темную шевелюру, падающую ему на лоб, иногда это делало его похожим на Авессалома.
– Нельзя терять ни минуты, мой царевич, – сказал Цадок. – Бери плащ и следуй за нами.
Беная приказал двум рабам немедленно найти пурпурный плащ царя и собираться во дворе. Они обсудили детали, и он вышел следом, назначив всем встречу во дворе.
– Где мои братья? – спросил Соломон. – Почему их нет с вами?
Но его мать и Цадок уже направились к двери.
– Твои братья пошли на помазание Адонии против воли царя, твоего отца.
От изумления Соломон широко открыл рот, но Цадок уже вел его.
Царские слуги собралась внизу, где седлали лошадей и вели мула для Давида и ослицу для Вирсавии. Два раба прибежали с пурпурным плащом, держа его над выбритыми головами. Запели трубы. С террасы наложницы склонили любопытные лица. В открытых окнах появились люди. Во дворе слышались приказы и ржание лошадей. Цадок взял сосуд со священным маслом, вскочил в седло. Три священника последовали за ним. Караван тронулся в путь, копыта лошадей, на которых ехали двести человек гвардии, ритмично постукивали. Они дошли до ворот, сопровождаемые любопытными взглядами жителей, и удалились на восток.
Рисий ехал вместе с Шимеем и Гевером. Позади, ехали на мулах Ионафан с Ахимаацом. Ионафан был темнее тучи. А Ахимаац говорил:
– Я же говорил, что Соломон станет царем. Такова воля божья которую сказал Нафан итак решил царь Давид.
– Этот Нафан может быть в связи с Вирсавией, – мрачно произнес Ионафан, – В любом случае это мятеж против истинного наследника престола. Его признали наследником все именитые граждане Израиля. А теперь Давид нарушает закон, впрочем, ему не привыкать действавать как ему вздумается.
– О чем ты говоришь, – не понял Ахимаац, – Нафан пророк и говорит от имени Бога. Ты сомневаешься в воле Бога или в словах пророков.
– Нет, я ничего не хочу сказать.
Цадок ухмыльнулся в бороду: Гихон, где Давид приказал помазать Соломона, находился на расстоянии меньше тысячи локтей от Эн–Рогеля и двора Адонии. Когда они прибыли, дым от жертвенников еще поднимался в небо, и можно было разглядеть верховых животных гостей, привязанных под сенью деревьев.
В Гихоне жертвоприношение и помазание длилось меньше часа. Там собралась толпа тех, кто узнал о церемонии.
– У нас нет времени обедать здесь, мы это сделаем в Иерусалиме, Соломон. Пусть трубы поют до тех пор, пока я не дам сигнал остановиться.
Он поднял руку.
Тотчас ужасный шум наполнил воздух: зазвучала сотня труб царских слуг. Вирсавия заткнула уши. К трубам присоединились систры. Соломон огляделся вокруг. То, на что он рассчитывал, произошло: гости на празднике Адония услышали трубы и послали слуг узнать о причине шума. Теперь слуги торопливо бежали назад. Соломон опустил руку.
Слуги принялись кричать: «Да здравствует царь Соломон!» и не останавливалась до тех пор, пока Соломон не приказал возвращаться в Иерусалим. Жители пригорода стали понемногу собираться на дороге, по которой возвращался кортеж в Иерусалим. Назвали царя! Народ веселился. Звук труб возбуждал мальчишек и будил старцев. Ротозеи хлопали в такт в ладоши и присоединялись к кортежу. В самом городе царило возбуждение. «Да здравствует царь Соломон!» Люди высовывались из окон, чтобы увидеть нового царя. Женщины любовались им, считая его красивым, и кричали от восторга, мужчинам нравилась гордая поступь нового царя.
Когда кортеж Соломона приблизился к воротам города, срочно собранные музыканты по приказу Беная заиграли громче. Соломон сошел на землю, подбежали слуги. Цадок, Нафан, Беная и Вирсавия, усталые, поднялись в покои Давида. Авишага, переодевшаяся по этому случаю в красиво вышитое платье и накидку, открыла им дверь.
– Он ждет вас, – сказала она.
Действительно, собрался весь царский дом, и те из «тридцати», кто еще остался в живых. Там были Адорам – сборщик податей, Иосафат –секретарь, Авишага сменила и одежду Давида, теперь на нем был плащ, подшитый лисьим мехом, но отсутствовал пурпурный цвет.
– Государь, твой приказ выполнен, – торжественно сказал Беная.
Соломон бросился в ноги царю. Давид положил ему руку на голову.
– Встань, мой царь! – громко произнес Давид. Сам он встал с помощью Бенаи и взял руку Соломона. – Садись, – сказал он ему. Стоя на возвышении, он обратился к присутствующим: – Отныне Соломон – ваш царь. Пусть Бог дарует ему мудрость. Пусть Бог всегда слышит его мольбы. Пусть царство Израиля вечно процветает под его скипетром.
И, обращаясь к Соломону, добавил:
– Бог благословит тебя, мой царь. Если ты будешь справедлив, у тебя никогда не будет недостатка в последователях.
Раздались аплодисменты. С помощью Бенаи Давид спустился с возвышения и, впервые за долгое время, улыбнулся.

Ионафан после прибытия в Иерусалим смог незаметно уйти. Ему нужно было предупредить отца. Между тем торжество Адонии прервалось с приездом Ионафана, сына Авиафара.
Адо;ния сказал ему:
– Заходи. Ты хороший человек и, должно быть, с хорошей вестью.
– Нет! – ответил Ионафа;н Адо;нии, – Наш господин, царь Давид, поставил царём Соломона. Царь послал с ним священника Цадо;ка, пророка Нафа;на, Бена;ю, сына Иода;я, керете;ев и пелете;ев, и те посадили его на царского мула. Затем священник Цадо;к и пророк Нафа;н помазали его царём у Гихо;на, и все, радуясь, пошли оттуда. Поэтому сейчас в городе праздник, этот шум вы и слышали. Соломон уже сел на царский престол. А слуги царя пришли поздравить нашего господина, царя Давида, со словами: Пусть твой Бог прославит имя Соломона ещё больше, чем твоё, и пусть сделает его престол более великим, чем твой! – и царь поклонился на своей постели. Ещё царь сказал: Слава Господу, Богу Израиля, который сегодня посадил моего сына на престол и позволил мне увидеть это!
 Лицо Иоава изменилось от гнева, а старый Авиафар накрыл голову. «Помазанный царь обрушится на нас!» – воскликнул он. Испуганные молодые царевичи бросились к мулам и ускакали так быстро, как будто за ними гнались. Адонии тоже стало не по себе, он бросился к жертвенику, чтобы быть под защитой Бога.

День был трудным для всех: потом его назвали днем Трех царей. Немного отдохнув, Давид позвал царевичей. Они пришли один за другим с перекосившимися от страха лицами: Шамму;а, Шова;в, Соломон,  Ивха;р, Элишу;а, Нефе;г, Я;фия, Элиша;ма, Элья;да и Элифеле;т… Он принял их в присутствии Соломона, который попросил простить их.
– Где ваш царь Адония? – насмешливо спросил их Соломон.
– Адония – не наш царь, – ответил Элиша;ма. – Он не хочет идти в Иерусалим, потому что боится тебя. Он припал к жертвенику в Эн–Рогеле и не покинет его, сказал он, до тех пор, пока ты не поклянешься, что не убьешь его мечом.
– Если он будет поступать достойно, то ни один волос с его головы не упадёт. Но если сделает что–нибудь плохое, то умрёт!
Царь Соломон послал за Адо;нией, и его привели от жертвенника. Он пришёл и поклонился царю Соломону, и Соломон сказал ему:
– Иди домой.
На абрикосовых деревьях в царском саду набухли зеленые почки. Приход весны ощущался в кисловатом запахе свежести и переменчивой, как девственница, погоде. В эту ночь Давиду приснился сон, как будто он стал деревом и у него выросли новые ветви.

Давид уединился с Цадоком. Он смотрел на этого пожилого священника. Он помнил его в молодые годы. Сейчас ему было 60 лет, и Соломон поставил его первосвященником.
– Цадок собери левитов и священников и бросьте жребий, каким родам, когда служить при храме.
– Мой царь. Стоит ли это делать?
– Это моё последнее дело. Я хочу, чтобы в храме служение проходило организовано.
– Да мой царь.
Двадцать третья глава Рисий царь Ашдода

Осенью до начала зимних холодов князь Рисий устроил большую охоту. Вести из Иерусалима были пока обычными. Соломон мирно правил царством и Адония никак себя не проявлял. Соломон дал разрешение Рисию вести против Кеназа борьбу, поскольку тот был ставленник Иоава.
Сегодня в его свиту вошел гость из Ашдода. Это был господин Азария. Он возглавлял Совет Ашдода и именно от него зависел исход переговоров. Он пожаловал в Макацу со своей женой и дочерью Брионией. С ними прибыла и госпожа Криомара. Эта госпожа была сестрой князя Маона и соответственно теткой Рисия. 
Княжна Криомара прославилась тем, что привела на престол Кеназа. Она добилась многих льгот для филистимской торговли в Дамаске. Теперь, несмотря на многие потери, она не унывала. Она пожаловала в Макацу и к тому же в сопровождении столь важных для Рисия знатных лиц.
– Мой дорогой племянничек, – щебетала она нежным голосом, – Я так рада видеть тебя. Столько напастей свалилось на нас за этот год. Мой братец, твой отец Маон правил Ашдодом недолго. А этот негодник Кеназ всего полгода. И где же он теперь? Народ ждет тебя мой племянничек.
– Ждал бы он, то давно позвал, – мрачно ответил Рисий, – А то ведь я слышал, что многие князья переписываются с моим братом. Он хочет вернуться во главе войска. Но только кто даст ему это войско. После столь сокрушительной победы Иоав получил богатую дань от арамеев, филистимлян и сирийцев. Да и у самих евреев сейчас стоит вопрос о новом царе. Поэтому получается, что войско он может набрать только среди диких горцев. Он жаждет ввергнуть страну в руки горных разбойников. Этого хотят князья или они не знают о планах своего государя?
– О том не ведаю племянничек, – вновь запела Криомара, – Но знаю я что не добьешься ты власти пока не поймешь того как действовать. Мы все родом из хораитов. Но в Ашдоде примут царя лишь из рода филистимлян.
– Так ты для этого приехала, – спросил Рисий, – Хочешь стать свахой. Я войду в одну из царских семей. И что же дальше? Станешь первой после меня.
– Что ты мой милый, – рассмеялась Криомара, – Но тебе нужен серьезный политик в союзники. А обойти законы ты не сможешь, а если и сможешь, то только большой кровью. Видишь господина Азарию. Он сегодня самый серьезный политик в Ашдоде. Он решает, как будет думать совет зтаных. Возьми его дочь Брионию в жены и тебе обеспечен успех.
– А что же ты хочешь за такие заботы, – недоверчиво спросил Рисий, – Ты не из тех, кто что–то делает просто так.
– Ты столь подозрителен, мой племянничек, – Криомара горько улыбалась, – Я достигла многого. Много у меня титулов. А вот княгиней никогда не была. Красивый титул. Хочется мне побаловать себя. К тому же я знаю, что ты лучший кандидат, чем Кеназ. И не тяни долго. Поговаривают весной или в начале лета орда горцев спустится с гор. Так что тебе к тому времени надо быть готовым.
Рисий молчал. Он смотрел на невзрачного Азарию и на его дочь. Бриония была привлекательна и веселая. Она ему сразу понравилась. Но в вопросах большой политики это было не самое главное.
– Ты получишь свой титул княгини, – произнес Рисий и направился к Азарии.

Большая охота для военных Макаца это военная игра. Военные проводят большие тактические передвижения, сгоняя животных в одно место. В этом не участвовали лишь знатные лица Ашдода. Этой осенью Рисий также предпочел провести время со знатью.
Ему важно было заручиться поддержкой знати Ашдода. Без них добиться власти было невозможно. Поэтому целую неделю знать развлекалась. Им устроили игры, скачки и представления. И все это назвали грубым словом охота.
Вечером перед возвращением в Макацу Рисий уединился с Азарией. Они пили вино и разговаривали о событиях в Ашдоде. Рисий осторожно вел разговор туда, где можно обсудить проблему престола Ашдода.
– Меня печалит, что многие знатные люди поддерживают Кеназа. К сожалению, мой брат обезумил от жажды власти и сейчас готов ввергнуть страну в хаос усобиц и нашествий горцев.
– Мы обсуждали эту тему в совете, – согласился Азария, – Но многие советники не видят в вас правителя. Вы попросили титул царя. Многие рассматривают вопрос о передачи власти князю Алиану.
– А они не забыли что вся военная сила у меня, – угрожающе произнес Рисий, – Я могу уничтожить сейчас любого претендента. Я дозволил вам выбирать. Но выбора у вас нет. Поэтому я бы советовал убедить их в мирном разрешении вопроса.
– Ни один из вас, братьев княжичей не соответствует закону, – хмуро ответил Азария, – Угрожать мне не надо. Мы готовы умереть за свой народ. Никто из вас не исполнил закон и потому вы не можете управлять.
Рисий хмуро смотрел на упрямого советника. Усмехнувшись, он произнес:
– Ты весьма смел советник. Ну что ж. Я не достоин наследования то пусть вас перебьют горцы. А знаешь, почему я пригласил тебя к себе в Макацу. Мы можем с тобой породниться и я стану полноправным представителем знатной семьи Ашдода. Что скажешь на предложение?
– Моя дочь, – удивился Азария, – Это большая честь. Я, конечно, спрошу ее, а потом уже можно будет решать такие вопросы.
– Ты весьма умен Азария. Но не тяни с этим решением. Я вот думаю, может тебе стать секретарем Ашдода. Этот пост подходит тебе больше.
– Это может решать только царь.
– Вот и решим когда я им стану, – рассмеялся Рисий.

В начале лета  посыпались грозные вести со всех сторон. Вопервых, Шимей сообщил, что у Соломона родился сын Ровоам от Наамы Амонитянки. Многие сторонники Адонии осудили Соломона за связь с язычницей, и в город вернулся Иоав при большой поддержке своих сторонников. Шимей также поспешил в Иерусалим подержать Соломона, но он уверен, что до смерти Давида ничего существенного не произойдет.
Далее пришло письмо от Азарии. Тот сообщил, что в Ашдод весной приехал князь Алиан. Месяц он наводил порядок в городе, а затем уехал на север. По слухам вроде бы горцы начали тревожить его северные земли. А в начале лета в Ашдод явился князь Кеназ. В его войске полно горцев на крепких лошадях и иудеев.
Рисий отложил свиток. Всюду плохие вести. Он посмотрел на позванного к нему Итму, и кивнул в сторону письма. Тот взял его и начал читать. Затем посмотрел на князя.
– Что думаешь?
– Плохо дело, – заметил Итма, – Сейчас в Израиле самой большой авторитет у Иоаву и он дал войско Кеназу. Иоав пытается набрать большую силу, чтобы видимо, когда Соломон останется без поддержки отца сместить его.
  – Соломону я сейчас помочь не могу, – вздохнул Рисий, – Я опасаюсь, что Иорам и Охозия примкнут к Кеназу. Я собираюсь выступить против Кеназа. А ты задержи этих двоих братьев. Заставь их спрятаться в какой–нибудь норе.
– Я сделаю это, мой князь, – склонил голову Итма и вышел.

Иорам и Охозия собрали войско близ Ашдода. Они направились на север. В пути не торопились и остановились близ Хораи. Они долго беседовали, но так и не пришли к выводу как им действовать.
Иорам не чувствовал за собой силу чтобы побороться за престол. Поэтому он не торопился. Сейчас правит в Ашдоде Кеназ. Отец этого не хотел. Но чего он ожидал, раздавая своим сыновьям княжества. Теперь каждый может поднимать мятеж. Наиболее грозным противником является Алиан. Но у того другие интересы. Охрана своих земель главная обязанность Алиана.
Охозия вышел за территорию лагеря. Его очень напрягала вся эта шумиха вокруг войны с Рисием. Он чувствовал, что все это плохо кончится. Он стоял на холме и смотрел на лагерь. Все уже готовились ко сну. Караульные перекликались от поста к посту. Все идет как надо, хотя бы здесь.
 Тихое жужжание боевой стрелы Охозия услышал в последний момент. В следующий миг он начал падать на землю. Стрела попала в сердце со стороны спины. Воин подошел к нему и взмахнул мечом.
Голова Охозии покатилась по земле. Воин бросил голову в мешок. Затем посмотрел на лагерь. Огненные стрелы обрушились на лагерь. Началась паника. Со всех сторон в лагерь ворвались грозные воины.
Итма наблюдал за ходом сражения. Ночная атака на лагерь всегда приносила победу. Если конечно сил было достаточно. Но главное это убить еще одного брата.
Тем временем Иорам спешно натягивал боевой пояс. Снаружи раздавались крики сражающихся, и он спешил возглавить отпор противнику.
–«Кто? Кто посмел напасть на меня?» – подумал он.
Сзади раздался звук разрезаемой ткани шатра. Иорам схватив меч, повернулся. В шатер ворвались пять грозных воинов.
– Стойте, – закричал он, – Вы смеете нападать на князя и сына царя?
Но они были не хораитами. Это были чужаки. И они выполняли свою работу. Они набросились на Иорама. Он отбил удар меча, но получил удар сзади. Иорам упал на колени. Воин рубанул мечом по шее и, голова Иорама покатилась в угол шатра.

Кеназ встал лагерем близ Макаца. Он располагался на берегу небольшой реки. Западнее поднимались холмы, переходящие в горы. Именно там поставил лагерь Рисий. Кеназ слушал рассказ воина. Тот был весь изранен.
– Это были чужаки. Они не оставляли в живых никого.
– Ты уверен, что Иорам и Охозия мертвы?
– Да, мой князь.
Отпустив воина, Кеназ задумался. Слухи о том, что именно он убил своих братьев, уже ходили по лагерю. Теперь ясно кто пустил слух. Но, к сожалению, проблему это не устраняло. Рисий жаждет войны и власти.
И все же нападать Кеназ не спешил. Было опасение, что коварный Рисий заманит его в ловушку. Сражение необходимо тщательно спланировать. Такая нерешительность привела к тому, что противостояние двух князей продолжалось все лето.
К концу лета войско начало таить на глазах. Поговаривали, что Рисий присылал подарки, и воины начали переходить на его сторону. В конце концов, Кеназ понял, что сил у него мало и решил уходить с небольшим отрядом верных ему людей.
Уезжая он погрозил кулаком в сторону Макаца.
– Я еще посмеюсь, когда ты будешь бежать от меня, – крикнул Кеназ и галопом поскакал в сторону Египта.

Царь Рисий и царица Бриония входили в престольный зал, где собрались придворные, жрецы, военачальники. При появлении правителя и его супруги знатные лица царства с почтением кланялись.
Царь и царица сели на престолы. Азария, громко произнес:
– Царь Ашдода и князь Макаца, Рисий бен Маон, владыка Хораи и его супруга, царица Бриония. Мы, придворная знать, а также знатные лица всего царства приветствуем нашего владыку. Мы ждем ваших пожеланий и приказов, мой господин?
– Я рад видеть моих поданных, – милостиво сказал Рисий, – В последние годы были только бедствия. Поэтому необходимо поднимать царство из той ямы, куда его загнали алчные устремления моих братьев. Мы сможем преодолеть все это вместе. В ближайшие годы я намерен снизить подати для землепашцев и создать мягкие условия для купцов и торговых домов. Но все это означает, что вам рабовладельцы и земледельцы придется в ближайшие три года отдавать треть доходов своих земель в царскую казну.
Знать недовольно начала перешептываться.
– Я так понял, что нас хотят обобрать, – недовольно сказал один из землевладельцев, – А как же чернь. Или те же купцы. Люди тоже должны платить. А купцы и торгаши всегда имеют прибыли. Вот пускай они сами, и платят треть своих доходов.
– Сначала представься. – Недовольно произнес Рисий, – А затем уже спроси позволения сказать слово. Мы не на народном вече. Ты здесь стоишь перед своим князем.
– Я прошу прощения, – угрюмо произнес уязвленный магнат, – Я Ира. Мои земли возле Ашдода самые крупные. И ваши повеления ударят именно по таким как я. Мы можем оказать поддержку вам, но ущемлять наши права не позволим.
– Здесь решаю я, – холодно произнес Рисий, – А за такие речи можно и в темницу попасть. Мое решение окончательное и не подлежит обсуждению.

– Зря ты так сурово.
Рисий непонимающе посмотрел на свою жену Брионию. Она пояснила:
– Тебе сейчас поддержка нужна. А ты обираешь этих людей. Они просто отвернутся от тебя. Многие поговаривают о том, что это ты приказал убить Иорама и Охозии. Неужели ты это сделал? Это же твои братья.
– Ты говоришь глупости, – отмахнулся Рисий, – Зачем мне убивать моих братьев. Эти сосунки не представляли никакой угрозы. А что касается знати, то я должен показать им их место. Иначе они меня просто выкинут с трона как они это делают с любым слабым князем.

Осенью пришло письмо от Иоава. Рисий сидел у себя в кабинете с Итмой. Он развернул свиток. Затем протянул его секретарю и сказал:
– Читай. Послушаем, чего там нам пишет этот военачальник.
– Господин Иоав, военачальник Израиля приветствует своего десятника Рисий, начальника гарнизона Макаца. До нас дошли слухи, что в земле Хораи творятся беспорядки. Брат пошел на брата, предавая землю разорению. Многие несчастья свалились на народ Хораи из–за попрания законов справедливости. Законный наследник князь Кеназ изгнан тобой десятник. Я как ваш военачальник буду судить вас. Весной я ожидаю тебя в Иерусалиме. Там в моем доме я выслушаю ваши доводы и приму решение. Это решение принесет мир и порядок в Хораю.
Секретарь отложил свиток. Рисий сидел весь красный. Он ничего не говорил погруженный в свои мысли.
– Значит десятник, – пробормотал он, – А я его слуга. Жалкий раб на побегушках. И кто же его назначил моим командиром?
Итма решил поддержать своего царя.
– Мой князь. Иоав проявил наглость. Вы правитель Хораи и Ашдода. Что он вам сделает. Он же просто военачальник. Если вы не поставите его на место, то в другой раз он просто прогонит вас палкой как собаку.
– Палкой, – Рисий посмотрел на секретаря, – Напиши этому Иоаву. Я царь Ашдода, князь Хораи и Макаца Рисий бен Маон не давал никаких обязательств. А потому не отчитываюсь в своих действия перед военачальниками соседних царств. Мой брат Кеназ оказался не состоятельным правителем. Именно поэтому я изгнал его, если ты военачальник придешь в мою землю, то станешь для всех завоевателем. В этом случае мы прогоним тебя, как и всякого захватчика.
Ответное письмо пришло уже через неделю. Иоав был очень разгневан таким ответом. Во втором письме он написал:
–«Господин Иоав, военачальник Израиля приветствует узурпатора Рисий. Я получил твое письмо и увидел в тебе гордыню непомерную. Весной я приду к тебе. Если не хочешь войны, то оставишь город и уйдешь в Макацу. А если встанешь против меня, то непременно падешь».
Рисий отложил письмо. В этот раз он читал его один. Встав, он подошел к окну и смотрел на город. Иоав был задет и весьма сильно. Но вот вопрос, сколько ему удастся собрать воинов. Тот же Иоав имеет доступ к Западному корпусу. А что есть у Рисия. Небольшое войско Ашдода и Хораи.
Двадцать четвертая глава Последние слова Давида

Царь Соломон стоял на крыше дома Давида и смотрел на Иерусалим. Тяжкие дома одоливали царя, он получил власть в очень молодом возрасте и не чувствовал себя готовым к выполнению обязанности царя.
К тому же было много врагов, который стремились его уничтожить. Он понимал, что если он даст слабину, то враги убьют его братьев его мать и его сына Ровоама. Поначалу когда он стал царём Адония, Иоав и их сторонники признали его царём. Вирсавия посоветовала Соломону жениться и предложила несколько кандидатур из еврейских домов.
Но Соломон не доверял знатным семьям, поскольку они поддержали Адонию. Поэтому он выбрал себе в жёны девушку из свиты Вирсавии, и она родила ему сына Ровоама. И теперь пошли слухи, что царь решил отступить от закона Бога, поскольку женился на язычнице и сын его вырастет язычником. Пока это были лишь слухи, но было ясно, что за слухами стоят враги Соломона. Соломон чувствовал угрозу, но пока не знал, как её предотвратить.

Наступила весна. В Иудее земледельцы устремились на поля. Начинался очередной сезон сеяния урожая. Иудея располагалась в гористой местности, и потому повсюду были водоемы сохранявшие воду. Предварительно поле очищалось от всяких терниев и камней, каменистые места и твердая горная почва разрыхлялись бороздниками, затем для удобрения полей пользовались навозом, который привозили в готовом виде, предварительно выставив его в публичном месте, дабы его растоптали прохожие и животные, или же полученным от скота, нарочно для этой цели оставленного на поле.
В кучу навоза обычно вливали воду, чтобы куча вздулась, и разрыхляли её с тем, чтобы навоз разлетелся по всему полю. В навоз превращали также оставшуюся от прошлой жатвы солому; в качестве удобрения иногда служила и соль.
Для искусственного орошения полей воду приносили из ближайших источников или колодца. Засеивание поля и жатва производились в разное время, смотря по тому, что было посеяно, пшеницу и рожь сеяли в месяце Хешвоне (приблизительно октябрь), а ячмень и горох в Адаре (приблизительно февраль). Уборка полей не производилась одновременно, даже одно и то же поле убирается полосами по мере созревания растений.
Израильское царство славилось оливковыми деревьями и зерном и овощами, виноградом и медом. Пшено была необходима купцам для продажи в Филистию и Сирию в обмен на изделия из металла. Царь Саул вел войну с филистимлянами в основном за доступ к кузнечному делу. Уже при царе Давиде ремесло кузнечества рчень сильно выросло.
Землепашцы отдыхали на поле. Начинался новый сезон посадки пшеницы, и они вышли на поля. Им неважно кто сейчас правит в Иерусалиме. Был Давид, сейчас Соломон. Для них всегда важно было обработать свои поля и поля господ. Господа не скупятся на оплату в случае хорошего урожая.
По дороге двигался небольшой караван. Четыре всадника в полном боевом вооружении. За ними крытый паланкин. Позади еще шесть конных воинов. Паланкин несли восемь рослых носильщиков. Они двигались не спеша, и землепашцы пристально разглядывали их. 
 – Интересно кто это к нам пожаловал, – произнес первый седовласый иудей, – Паланкин несут, значит, большой человек. А ведь сам Давид перемещался только в колеснице.
– Наши господа предпочитают все делать по старинке, – сказал молодой иудей, – Может это сам царь Соломон?
– Нет, – ответил пожилой иудей, – Это не хелефеи. Это, скорее всего сам военачальник Иоав.
Иудеи одновременно сплюнули на землю.
– Изнаный интриган.
– Стыдно гнуть голову перед мятежником.
Землепашцы с неприязнью смотрели вслед каравану. А караван двигался на север. Иоав ехал в Беер-Шиву. Он смотрел на пустые поля и размышлял о тех богатствах, что были в его руках. Потоки зерна направятся в Иерусалим, а затем в Сирию и Финикию.
Иногда ему хотелось выкинуть Соломона с престола и надеть на себя венец. Чем он хуже сына Вирсавии. Этот маленький интриган ловко избавился от него. Именно в столице находится вся власть. И он надеялся, что придет тот день, когда он войдет победителем, волоча на цепи Соломона.
У него, конечно, была большая власть. Но, по сути, ему подчинялись лишь его слуги во владении Иоава. Если операция удастся, то и царство перейдет в его подчинение. А там уже можно и потягаться с Соломоном.

Ионадав направлялся в колеснице в дом Иоава на совещание. С тех пор как Ионадав стал военачальником Западного корпуса, власть его сильно ограничили. Вновь как в старые времена собирался Совет тысяченачальников. Царь мог отменить указ военачальника, при решении тысяченачальников.
Сейчас он ехал на совещание с Иоавом. Когда Иоав уведомил его о помазании Адонии на царство, он сразу присягнул новому царю на верность. Кто же тогда знал, что царь Давид не одобрял этого и более того нашел в себе силы помазать на царство Соломона.
Взглянув на приближающийся дом Иоава, Ионадав пробормотал:
– Что же ты хочешь от меня Иоав? Скорее всего, войско для похода в Иерусалим. Хитер, хитер. Ну, посмотрим, кто кого перехитрит.

– Ну, так что ты скажешь Ионадав?
Ионадав смотрел на мрачное лицо Иоава. Затем на князя Кеназа, царевича Адонию и первосвещеника Авиафара. Как он и предполагал Иоав просил войско. Ионадава напрягало немного присутствие Кеназа. Почему Иоав допустил на совещание этого филистимского князька?
Может Иоав хотел его как–то унизить? Иоав военачальник Израиля и не стоило впускать на такую встречу столь мелкую сошку. Если он это сделал, значит Кеназ ходит у него в любимчиках. А это значит, что Иоав имеет большие планы на Филистию. Возможно, хочет стать победителем Ашдода.
– Кто я такой, – ответил Ионадав, – Тысяченачальники могут просто отказать. В конце – концов, мы войско царя Соломона и Давида. То, что вы мне предлагаете мятеж против помазанного царя. Я могу приказать заковать вас в цепи и отправить к Соломону. Моя обязанность соблюдать законы царства. Поэтому тысяченачальники могут просто бойкотировать ваше прошение.
– Но ты же военачальник, – удивился Иоав, – Если бы я был военачальником здесь, то не позволил каким–то выскочкам отменять мои указы. Я начинаю жалеть, что Соломон оставил тебя у власти. У тебя под копьем тридцать тысяч воинов. Дай мне половину и этого будет достаточно.
– Вы просите невозможное, – ответил Ионадав, – Войско подчиняется Совету тысячаначальников. У вас есть свои слуги. Да этих сил больше чем достаточно. Что может собрать этот Рисий? Три сотни воинов от силы. Ну, может еще три сотни наемников? Что это воинство против ваших слуг?
 – Я приказываю отдать мне войско, – жестко произнес Иоав, – Можешь играть со своим советом. А мои приказы должны быть исполнены.
– Это война, – спокойно ответил Ионадав, – Вы, что же хотите отвечать перед царем Соломоном за то, что подняли целое царство на бунт? Сделайте это мирным путем.
– Это как же?
– Оставьте в покое Ашдод там править царь Рисий союзник и слуга Соломона. Я могу дать вам пять тысяч человек для сопровождения князя Кеназа в Ашдод, и пусть там решится, кто будет царем. Но если я увижу, что войско используется против законного царя, я отзову их.
Иоав задумался. Ионадав подозревает, что войско нужно Иоаву не для мирных целей и большего он не даст.
– Хорошо, – произнес Иоав, расслабляясь, – Я возьму пять тысяч человек и поеду в Ашдод.


В начале лета Бээр-Шива стал центром сбора войск для похода в Ашдод. Лишь в середине лета пятитысячное войско направилось на запад. Именно там находился Ашдод.
Войско встало недалеко от городских стен. Ашдод находился на холме, и потому штурмовать город было опасно. Сам Рисий в эти дни носился по все стране, собирая войско. Две с половиной тысячи против пяти тысяч иудеев было слишком мало. Поэтому собрав войско в Ашдоде, Рисий занял выжидательную позицию. Иоав также не торопился нападать и ожидал действий со стороны Рисия.
С каждым днем ожидание начало напрягать самих воинов. Часто колесничие устраивали скачки за воротами города и, увидев собравшихся воинов иудеев, начинали обстрел из луков. Иудеи не оставались в ответе и покрывали побережье тучей стрел.
Но больше всего ожидание раздражало Итму. Он жаждал быстрой победы над грозным Иоавом. В этот день он вышел понаблюдать за очередными скачками воинов. Он смотрел вниз на равнину, где Иудеи вновь собрались и все были в боевых бронях.
Итма выехал на равнину и, заприметив могучую фигуру Иоава, закричал:
– Эй! Иоав военачальник Давида! Выходи на поединок против Итмы!
Иоав помчался в колеснице и затрубил в рог. Кавалькада всадников с гиканьем понеслась к городу. Сблизившись, всадники вступили в сражение с филистмлянами. Итма трубил в рог и пытался собрать вокруг себя всадников, но воины были в шоке от такой атаки и уходили в сторону города. Внезапно он услышал тревожный рев труб и дым из города. Он все понял. Иудеи воспользовались этой схваткой чтобы отвлечь внимание и послали копейщиков захватить ворота с другой стороны города.
Итма остался один. Иудеи проносились мимо него. Он посмотрел им вслед и понял, что Рисий не сможет остановить бегство своих воинов. Это полный разгром. Он повернулся в поисках Иоава. Его он заметил слишком поздно. Сверкнуло лезвие копья, и Итма почувствовал удар. В следующий миг  он оказался на земле. Голова гудела, взор застлала пелена.
Когда в глазах прояснилось, он попытался встать. Но он даже не смог пошевелиться. Иоав сидел рядом на корточках. Он не улыбался, но и не злорадствовал. Он тихо сказал:
– Ты могучий воин Итма и Давид включил тебя в тридцать своих военачальников. Но твое время ушло. Ты встал на сторону Рисия и Соломона. Он мой враг. А ты всего лишь помеха. Кстати спасибо. Без тебя я бы может, простоял здесь до осени.
– Я должен убить тебя, – прошептал Итма.
– Уже поздно говорить, – спокойно ответил Иоав, – А вот примут ли вас ваши боги. Ты пролил много крови, из-за тебя я бежал от Авессалома. Прощай Итма.
Иоав поднялся. Взяв копье, он одним ударом пробил горло Итмы и сев в колесницу направился в Ашдод, чтобы добить остатки войск Рисия.


Иоав преследовать Рисия не стал. Обнаружив город пустым, он понял, что большая часть войска разбежалась. Если начать преследование, то можно обнаружить собравшихся воинов Рисия в какой–нибудь лощине. Рисковать пока не стоило.
Войско Иоава вошло в Ашдод под приветственные крики горожан. Жрецы и знать приветствовали князя Кеназа и его союзника Иоава. Сопротивляться никто и не думал. Рисий бежал и все отвернулись от него.

– Жрецы Дагона в честь приезда Иоава принесли благодарственные жертвы за освобождение от узурпатора. Вся казна перешла в руки иудеев. Город полностью контролируется иудейскими войсками. Горожане возмущены поборами и разбоем. Все чаще наблюдаются стычки на улицах между горожанами и иудеями.
Гонец свернул послание. Рисий мрачно посмотрел на него. Азария не сидел сложа руки. Передать столь подробное описание сквозь стены контролируемые иудеями. Все это время Рисий пребывал в апатии. Поражение сильно отразилось на нем.
Он долго добирался до Макаца, даже не надеясь на милость со стороны горожан. После бегства с поля боя макацкие воины вернулись в Макацу. Они очень сожалели о своем бегстве и клялись перебить иудеев всех до одного. Впрочем, такая поддержка не окрыляла. Тысяча воинов против пяти тысяч иудеев было слишком мало. К тому же, кто бежал один раз, побежит и в другой.
Отпустив гонца Рисий в мрачном настроении, прошел в приемный зал. Там его приема ожидал очередной военачальник. Он сел на кресло устланное подушками. Придворные стояли вдоль стены.
Гвардейцы открыли двери, и распорядитель приемов объявил:
– Итритянин Ира, итритянин Гарев.
Рисий с интересом посмотрел на вошедших. Их было двое и судя по всему они были  из одного народа. Но их имена были ему знакомы, поскольку это были военачальники Давида.
– Ира Итритянин, – произнес Рисий, – Я немного знавал военачальников Давида, но почему вы здесь?
– Да господин, – ответил Ира, – Мы военачальники Давида и посланы Соломоном тебе на помощь. Мы посланы помочь Итме в войне против Иоава. И нам хотелось бы поговорить с ним.
– Он ушел от нас, – сказал Рисий, –  Но оставил после себя хорошую память. Военачальник Итма погиб но я буду помнить его всегда. Но я готов дать приют тебе и твоим людям. Кстати сколько вас?
– Уже две тысячи бойцов, – ответил Ира, – Я повстречал группы воинов бежавших с поля боя. Они присоединились ко мне. Кроме них я нанял тысячу бойцов в Сирии. Они все жаждут погреметь мечами и получить за это золото.
– Две тысячи воинов, – удовлетворенно произнес Рисий, – Мы найдем им применение. Ира и Гарев вас проводят. Мы расположим вас в городе.
Военачальники поклонились и вышли.
Рисий обратился к управляющему Кимгану.
– Видал каковы? Чтобы я доверился еще раз иудейским военачальникам. Никогда. Посылай посольство в Хамат. Мне нужен союз с арамеями. Только тогда я смогу одолеть и Кеназа и Иоава.

Укрепляя власть Соломона Давид собрал в Иерусалиме всех князей Израиля: князей племён, глав отрядов, состоявших на службе у царя, начальников тысяч и сотен, начальников, отвечавших за имущество царя и его сыновей и за их скот, а также придворных и всех сильных и способных мужчин.
Царь Давид встал и сказал:
- Послушайте меня, мои братья и мой народ. У меня в сердце было желание построить дом для ковчега соглашения Господа, дом, который был бы местом для ног нашего Бога. И я заготовил всё необходимое для строительства. Но истинный Бог сказал мне: „Не ты построишь дом для моего имени, потому что ты много воевал и проливал кровь“. Господь, Бог Израиля, из всего рода моего отца выбрал меня, чтобы я навсегда стал царём Израиля. Он выбрал вождём Иуду, а из племени Иуды — род моего отца. Из сыновей моего отца ему было угодно поставить меня царём над всем Израилем. А из всех моих сыновей выбрал Соломона, чтобы он сидел на царском престоле и правил Израилем.
Бог сказал мне: „Твой сын Соломон построит мой дом и мои дворы. Я выбрал его, чтобы он был мне сыном, и я буду ему отцом. Я упрочу его царскую власть на века, если он будет так же, как сегодня, неуклонно исполнять мои законы и заповеди“. Теперь перед всем Израилем, и перед нашим Богом я говорю: вникайте в заповеди вашего Бога и в точности исполняйте их, чтобы вы владели этой хорошей землёй и передали её своим сыновьям в наследство на века.
И ты, мой сын Соломон, знай Бога своего отца и служи ему всем сердцем и всей душой, потому что Господь исследует сердца всех людей и знает их мысли и желания. Не забывай: Господь выбрал тебя, чтобы ты построил ему дом, святилище. Будь мужествен и берись за работу.
Затем Давид протянул свитки Соломону и повернувшись к собравщимся сказал:
- Это план притвора, помещений храма, кладовых, верхних комнат, внутренних комнат и места для крышки примирения, а также полученный под вдохновением свыше план всего остального: дворов дома Господа, столовых вокруг него, сокровищниц дома истинного Бога и сокровищниц для освящённых вещей. Он дал указания относительно групп священников и левитов, а также всех обязанностей, связанных со служением в доме Иеговы, и вещей, предназначенных для служения в доме Иеговы.
Царь Давид сказал всем собравшимся:
- Мой сын Соломон, которого выбрал Бог, ещё молод и неопытен, а работы очень много, ведь это храм не для человека, а для Бога. Я приложил все силы, чтобы заготовить для дома моего Бога золото, серебро, медь, древесину, оникс, а также вставные камни, которые крепятся раствором, разноцветные камни для мозаики, разные драгоценные камни и много алебастра. 3А ещё, из любви к дому моего Бога, сверх того, что я заготовил для святого дома, я отдаю собственное золото и серебро, в том числе 3 000 талантов золота из Офи;ра и 7 000 талантов очищенного серебра для покрытия стен храма, для золотых и серебряных изделий и для всего, что будут делать ремесленники. Кто ещё хочет сегодня пожертвовать что-нибудь для Иеговы?
Тогда князья родов, князья племён Израиля, начальники тысяч и сотен, а также начальники, которые управляли делами царя, стали делать пожертвования. Они дали для служения в доме истинного Бога 5 000 талантов золота, 10 000 да;риков, 10 000 талантов серебра, 18 000 талантов меди и 100 000 талантов железа. Те, у кого были драгоценные камни, отдавали их в сокровищницу дома Бога, за которую отвечал Иехии;л, потомок Гершо;на.
Затем Давид сказал всем собравшимся:
- Воздайте хвалу вашему Богу.
И все воздали хвалу Богу своих предков, и, опустившись на колени, поклонились до земли царю. На следующий день они принесли жертвы и всесожжения: 1 000 молодых быков, 1 000 баранов, 1 000 ягнят и винные приношения к ним. Они принесли множество жертв за весь Израиль.
В тот день они ели и пили и очень радовались. Они во второй раз поставили Соломона, сына Давида, царём и помазали его вождём, а Цадо;ка — священником. Соломон сел на престол, и все князья, сильные воины и все сыновья царя Давида подчинились царю Соломону.

Иоав сидел в кабинете и перебирал бумаги. Вошел Кеназ. Поискав где бы сесть, он вынужден был остаться стоять как слуга перед хозяином. Тяжеловато царю так унижаться перед каким-то военачальником. Но пока он вынужден был смириться с этим. На все это смотрел Иоав внутренне усмехаясь чванливости этого царька.
– Господин царь Ашдода и Хораи, – вежливо произнес Иоав титул Кеназа, – Чем обязан визиту?
– Пришел я к тебе военачальник пожаловаться на твоих людей, – мрачно произнес Кеназ, – Ты раздал казну своим людям. Твои люди творят насилие над горожанами. Народ возмущен.
– Возмущен, – Иоав вспылил, – Ты знаешь, что это за бумаги. Это донесения по факту убийства десятка моих людей. Их завлекают в подворотни и забивают насмерть. Я помог вернуть тебе твой город, но сейчас я могу все потерять. Мало того что я сижу здесь пока Соломон укрепляется на престоле так теперь Ионадав требует вернуть войско. Соломон повторно помазан в цари и весь Израиль признал его. Он прислал военачальников Итритян и мои люди не хотят воевать с ними. Соломон прислал своих людей, разобраться по какому такому приказу я вошел в Ашдод. Если я не появлюсь, то это будет означать мое полное изгнание, а возможно и арест.
– Ты уходишь, – опешил от неожиданности Кеназ, – Но как же я. Если Рисий вернется, то мне не устоять. Он опять наймет людей. Я кстати тоже слышал, что к нему на службу поступили Итритяне.
– Это просто люди Давида, – отмахнулся Иоав, – С Итритянами мы потом разберемся. Примирись с братом. Отдай ему Макацу. Другого совета я тебе не дам. Если я останусь, то потеряю все, что у меня есть.  И мои планы полетят в бездну.
Дальнейший спор был бесполезен. Войско Иоава покинуло Ашдод. У Кеназа еще оставались две сотни воинов да ополчение из десяти сотен мечников. Но он понимал, что Рисий превосходит его в силе.
Иоав больше не вернулся в Ашдод. Воины вернулись под командование Ионадава. Сам Ионадав был отозван в Иерусалим и занял место советника, а руководство Западным корпусом передали Итритянам. К тому же Арамеи вступили в союз с Рисием, и это сильно напрягало Соломона.
Как только земля подсохла после весенней распутицы, войско Рисия выступило на юг. Помимо двух тысяч хораитов и тысячи филистимлян здесь было еще тысяча арамеев. Такая сила могла сравнять с землей любое войско.
 
Но Ашдод оказался покинутым. Кеназ бежал с немногими своими сторонниками. У него был лишь один путь, в пустыню. Он опять стремился навести на Ашдод кочевников.
Горожане встречали своего царя радостными криками. Весь город собрался у ворот и под радостное ликование Рисий въехал в Ашдод. В престольном зале придворные склонились, когда вошли царь Рисий и царица Бриония.
Придворные с радостью воскликнули:
– Да здравствует царь Рисий и царица Бриония!
– Долгих лет тебе государь!
– Да живет долгие годы царь Рисий!
Рисий смотрел на склоненных придворных и понимал что это миг торжества. Он одолел всех. Конечно, придет время, и князья опомнятся. Но это будет потом. А сейчас они боятся сказать те слова, что могут оказаться последними.

Давид лежал укрытый одеялами. Соломон склонился над ним. Царь шептал:
– Я чувствую, что ухожу к своим предкам. Я скоро умру, а ты будь сильным и мужественным. Слушайся своего Бога: ходи его путями, исполняй его постановления, заповеди, законы и следуй его наставлениям, как написано в законе Моисея. И Господь исполнит обещание, которое он дал мне: „Если твои сыновья будут преданно ходить моим путём и служить мне всем сердцем и всей душой, твои потомки всегда будут сидеть на престоле Израиля“.
Ты также знаешь, что сделал мне Иоа;в, сын Церу;и, как он поступил с двумя израильскими военачальниками — Авне;ром, сыном Не;ра, и Ама;сой, сыном Иете;ра. Он убил их, как убивают врагов на войне, пролил кровь в мирное время и запятнал ею пояс на бёдрах и сандалии на ногах. Поступи мудро и не позволь ему умереть своей смертью.
А сыновьям галаадитя;нина Барзилла;я воздай добром и пусть они будут среди тех, кто ест за твоим столом, ведь они поддержали меня, когда я бежал от твоего брата Авессало;ма.
Ещё у тебя есть Шиме;й, сын Ге;ры, вениамитя;нин из Бахури;ма. Он осыпа;л меня страшными проклятиями в тот день, когда я шёл в Маханаи;м, но, когда он пришёл к Иордану, чтобы встретить меня, я поклялся ему Господом, что не убью его. Не оставь его без наказания. Ты человек мудрый и знаешь, как с ним поступить. Не дай ему в старости умереть своей смертью.
Соломон поцеловал Давида и пообещал:
– Я все сделаю отец и царь мой.

В нем самом играла лира.
У него слишком занемели пальцы, чтобы коснуться струн той лиры, которая лежала около кровати. Его голос охрип, потом сломался от горя. Смерть близких лишила его голоса раньше, чем он встретил свою собственную смерть. Но он все равно пел в глубине своего сердца.
Он всегда владел лишь одним предметом: своей лирой.
Первая была уже давно потеряна, раздавлена, он даже не знал, в какой битве. Он полировал ее своими ладонями, проводил пальцами по изгибам, как будто это была женщина, тысячи раз менял струны. Последняя была изготовлена из древесины кипариса лучшими мастерами Иерусалима, которые затем украсили ее слоновой костью и серебром. Впрочем, звуки не отличались от тех, которые когда то слушали бараны на лугах Вифлеема.
Он воспевал на ней красоту.
Его окружили лица. Все они были прекрасны и нежны, даже лицо неудержимого Амнона, даже лицо нетерпеливого Авессалома, лицо упрямой Мелхолы. Ионафан с большими рассеянными глазами, Саул с беспокойным лбом. Тысячи лиц, которыми он властвовал. Почему они не пели? Он подумал, что сам должен дать пример. Он открыл рот и испустил звук, почти детский.
Авишага увидела, что царь Давид мертв.

Эпилог

Царь Давид царствовал сорок лет. Продолжительность траура была соответствующей. Он затронул приграничные и соседние страны, многие цари прислали своих послов на погребение. Женщины, которых он любил, оплакивали своего мужа и господина. Но наконец через сорок дней рассвет поднялся над новым царством и новым царем, которого оставил Давид вместо себя, прежде чем уйти.
Те, кто предполагал, что молодой Соломон слаб характером быстро разочаровались. В двадцать два года у него был острый глаз и крепкая рука.
Он начал с того, что позвал Авиафара, священника, который принял сторону Адонии и с момента смерти Давида соблюдал образцовую сдержанность. Маленький мальчик, волею судьбы избежавший участи своей семьи, убитой Саулом, превратился в убеленного сединой старца.
Соломон принял его в зале в присутствии советников и начальника царской охраны, которым все еще был Бенаи. Авиафар бросился в ноги новому царю, но тот поднял его решительным жестом.
– Я бы должен предать тебя смерти, – сказал он ему спокойно и холодно. Старик, казалось, разлагается на месте. Он дрожал, как лист на ветру. – Ты предал моего отца, помазав другого, в то время как мой отец был жив и занимал этот престол. Иди в Анато;т, в свои владения! Хотя ты заслуживаешь смерти, сегодня я не убью тебя, потому что ты носил ковчег Всевышнего Господа перед моим отцом Давидом и разделял с ним все страдания.
Авиафар кивнул головой и, кланяясь как можно ниже, призвал благословения Господа на своего судью и царя, прежде чем уйти. Цадок потом удивился, что его старый товарищ даже не пришел с ним попрощаться. Больше никто не слышал об Авиафаре. Затем по приказу Соломона первосвященником избрали Цадока.
Презренный Шимей, который когда то предал Давида в пользу Авессалома и потом валялся в ногах Давида в Гилгале, недолго тешил себя иллюзией, что про него забыли. Два воина царя пришли за ним, чтобы доставить его к Соломону. Он сразу же предстал перед ним. Царь занимался другими делами и заставил интригана подождать.
– Шимей, – сказал ему Соломон, – твои преступления достаточно известны, чтобы я к ним возвращался. Ничто их не оправдывает.
Тот стал бледным, словно полотно.
– Построй себе дом в Иерусалиме, живи здесь и не выходи из города. В тот день, когда ты выйдешь и перейдёшь долину Кедро;н, ты умрёшь. Ты будешь сам виноват в своей смерти.
Шимей, рыдая, пополз к подножию престола.
– Хорошо. Как сказал мой господин, царь, так твой слуга и сделает.
Жалкий лицемер, он клялся в вечной верности царю. Соломон с отвращением отдал приказ поднять его и выдворить из дворца.

Иоав видел всё это и с тревогой думал о своём будущем. То, что его снимут с должности начальника войска, было очевидно, но ещё больше он опасался, что его предадут смерти. Более того он презирал Соломона считая его слабым и ненавидел Вирсавию виня её в том что Давид затворился во дворце я перестал быть воином.
Он встретился с Адонией, тот был мрачен и говорил:
- Я должен был быть царем, но мой брат Соломон украл у меня царство. Эта Вирсавия переиграла нас, а мой отец более расположен к мнению Вирсавии. Они нарушили закон, младший стал царём в обход старшего сына. А что сделал Соломон? Женился на иноземке, что вырастет из этого Ровоама, может он вообще забудет про нашего бога Израиля. Но сделать уже ничего нельзя.
Иоав немного поразмыслив, сказал:
- Ты во многом прав царевич я хотел поддержать тебя и поэтому поехал в Ашдод. Если бы Кеназ удержался в Ашдоде, я бы мог сказать о тебе слово. Но Кеназ проиграл и сбежал, а Рисий теперь царствует в Ашдоде. Есть лишь один шанс одолеть Соломона. Тебе необходимо получить Авишагу себе в жёны.
Адония не понимающий смотрел на Иоава.
- И зачем она мне.
- Авишага не просто девушка служанка, Давид сделал ее своеи наложницей частью своего дома и своего наследия. Получив Авишагу ты тем самым станешь наследником дома Давида тоже самое, когда-то сделал Авессалом. Поэтому тебе необходимо получить Авишагу и тогда весь Израиль увидет в тебе наследника дома Давида.
- И как же я ее получу, - спросил Адония,- Соломон сразу всё поймёт и не отдаст мне Авишагу, ещё прикажет казнить меня.
- А вот здесь нам поможет Вирсавия. Вспомни, она держит в свите молодых девушек, не задумывался для чего. Чтобы если Давид захочет новую наложницу она была из подчинённых ей девушек, которых она будет контролировать. Авишага пришла со стороны и Вирсавия с удовольствием от неё избавится. Попроси Вирсавию отдать тебе Авишагу, и она из ревности сделает такую глупость.

Однажды Адония нанес визит Вирсавии.
– С миром ли ты пришёл? – спросила она. Будучи матерью царя, она выслушивала огромное количество жалоб. Но она не могла забыть день самовольной коронации Адонии, когда она была вынуждена спешно идти поднять Давида.
– С миром. Я хочу с тобой поговорить.
– Я тебя слушаю.
Он сел, а она смерила его взглядом. Он казался честным. По крайней мере, он отказался от экстравагантных выходок того времени, когда он сам себя короновал: он довольствовался обществом двух придворных и был далек от эффектных эскортов былых времен.
– Ты знаешь, – сообщил он, – что царская власть должна была перейти ко мне, и весь Израиль смотрел на меня как на будущего царя. Но царская власть перешла к моему брату, потому что это была воля Господа. И теперь у меня к тебе одна просьба. Не откажи мне.
Она нахмурила брови.
– Говори.
– Это воля Господа, – продолжил он. – Чтобы искупить ущерб, нанесенный мне, я прошу одолжения. Пожалуйста, попроси царя Соломона — он тебе не откажет, — чтобы он дал мне в жёны шунамитя;нку Авиша;гу?
– Последнюю наложницу Давида? – спросила Вирсавия равнодушно.
– Ее самую.
– Хорошо, я поговорю с царём.
Он горячо ее поблагодарил и ушел. Едва лишь дверь закрылась за ним, ее затрясло от смеха. Наложница Давида! Ее появление вызвало гнев Вирсавии. Она опасалась, что Авишага станет новой любимицей царя и тем более она не желала, чтобы авишага перешла к Соломону. Нужен был контроль  за царем и Наама была ей послушной.
Она позвала служанку и отправилась к своему сыну.
Он принимал своих советников, улаживая сложное дело наследства, проблемы дорог, размытых из за выпавших дождей. Но он прервался, чтобы тепло встретить ее, встал, чтобы помочь ей пройти от двери до того места, где он сидел. Потом он сел на престол и велел поставить престол для своей матери, чтобы она села справа от него. Усадил ее рядом с собой.
– Что привело тебя ко мне? – спросил он.
– У меня к тебе небольшая просьба. Не откажи мне.
– Проси, моя мать, я не откажу тебе, — ответил царь.
– Адония сегодня был у меня, – ответила она.
– Адония? Неужели? И что же ему было нужно? Вирсавия посмотрела прямо в глаза сыну.
– Пусть шунамитя;нку Авиша;гу дадут в жёны твоему брату Адо;нии.
Соломон не мог поверить.
– Адония попросил у тебя это?
– Он попросил этого, ссылаясь на то, что ты мне не откажешь.
Соломон расхохотался.
– Почему ты просишь для Адо;нии только шунамитя;нку Авиша;гу? Проси тогда для него и царскую власть, ведь он мой старший брат и его поддерживают священник Авиафа;р и Иоа;в, сын Церу;и?
Потом он резко помрачнел.
– Он неисправим. Он все надеется на престол. Он интриган и будет интриговать. Его надо казнить немедленно. Пусть Бог сурово меня накажет, если Адо;ния не заплатит за это жизнью. Клянусь Господом, живым Богом, который посадил меня на престол моего отца Давида, утвердил моё правление и сделал мой род царским, как и обещал, — сегодня же Адо;ния умрёт.
Вызвав Бенаи, он сказал ему:
– Бенаи, возьми пять человек, и найдите мне Адонию.
– Я пошла, – сказала Вирсавия, поднимаясь.
Немного погодя появился Адония. Два царевича обменялись взглядами, не говоря ни слова. Слуги наблюдали за этой сценой с напряженным вниманием.
– Это правда, что ты просил Авишагу в жены? – спросил Соломон непринужденно.
– Разве она не принадлежит мне? – спокойно ответил Адония. – Я первый в порядке наследования.
– А знаешь ли ты, что означает требовать наложницу своего отца?
– Это значит, что я старший, – сказал Адония.
– И, несомненно, преемник Давида?
– А разве я не являюсь им по старшинству? А ты, не захватил ли ты престол вопреки закону?
– Ты оспариваешь волю своего отца?
– Я ее оспариваю, потому что она противоречит закону.
– И мое царствие?
– И твое царствие.
– Бенаи, приказываю тебе взять этого человека и сейчас же казнить его, – сказал Соломон, скрестив руки на коленях.
– Ты приказываешь казнить своего брата? – спросил удивленный Адония.
– Я вынужден это сделать, поскольку ты не уважаешь ни волю моего отца, ни мое царство.
В зале воцарилась мертвая тишина.
Скрип сапог часовых по каменным плитам был подобен грому. Адонию увели, и через некоторое время ему отрубили голову на террасе царского дворца.
Его мать Хагит, к счастью для нее, уже давно умерла.


Соломон после смерти Адонии приказал держать Иоава под присмотром. Когда ему донесли что Иоав спрятался в Шатре Господа и ухватился за рога жертвенника то решил решить вопрос и с ним.
Соломон приказал Бена;е, сыну Иода;я:
– Иди и убей его!
Бена;я пришёл к шатру Господа и сказал Иоа;ву:
– Царь говорит: „Выходи!“
 –  Нет! — ответил он. — Я умру здесь.
Бена;я вернулся к царю и передал ему слова Иоа;ва.
Царь сказал ему:
– Сделай, как он говорит. Убей его и похорони. Сними с меня и с рода моего отца вину за кровь, напрасно пролитую Иоа;вом. Бог отплатит ему за пролитую кровь, потому что без ведома моего отца Давида он убил мечом двух человек, которые были праведнее и лучше его, — израильского военачальника Авне;ра, сына Не;ра, и иудейского военачальника Ама;су, сына Иете;ра. Вина за их кровь вечно будет на голове Иоа;ва и его потомков. А Давиду и его потомкам, его роду и его престолу пусть вечно будет мир от Господа.
Тогда Бена;я, сын Иода;я, пошёл и убил его.

Спустя пять лет.
Нафан стоял и смотрел на гору Мориа. Шло строительство храма уже год как заложили фундамент и возводились постепенно стены будущего храма. Пройдёт ещё не один год, прежде чем будет постороен сам храм, а затем будет внутренняя отделка и будет организована служба левитов.
Нафан не знал, увидит ли он всё это, но очень на это надеялся. По пути домой он вспоминал как опасался того приговора который он объявил царю Давиду. Всё что сказал Бог, сбылось, и всё же царь Давид справился  со всеми тяготами и оставил царство очень сильным. Соломон крепко правит царством, и рядом стояли мудрые люди его отца первосвященник Цадок и военачальник Беная сын Иодая.
Войдя в дом, он прошёл в свою комнату и достал свиток Самуила и задумался над тем как его завершить. Он вспоминал прошедшее время и что из этого можно было записать. Князь Кеназ привёл из пустыни большое воинство, но царь Ашдода Рисий разбил их. Ашдод крепкий союзник Израиля и возможно при Соломоне проблемы с филистимлянами не будет.
Нафан развернул список и начал писать.