Лишние вещи

В нашей квартире было пятьдесят шесть чашек. Да, я их посчитала в тот момент, когда неожиданно сломалась полка в кухонном шкафу и меня накрыла керамическая лавина: чашки с котятами, чашки с цитатами из фильмов, чашки из разных городов, чашки-подарки от коллег, чашки, купленные "потому что милые". Некоторые я даже не помнила, откуда они взялись.

— Дашь, ты не видела мою синюю кофту? — муж Олег уже десять минут раскапывал шкаф как археолог, периодически извлекая на свет божий предметы гардероба, о существовании которых мы давно забыли.

— Которую тебе сестра подарила три года назад? — уточнила я, подметая осколки фарфорового перенаселения.

— Нет, которую мы купили в прошлом месяце, — пояснил Олег и тут же удивленно добавил, — а что у меня есть еще какая-то синяя кофта?

И тут меня накрыло осознанием: мы тонем. Тонем в вещах, которыми даже не полльзуемся, и постоянно покупаем что-то новое. Наш дом превратился в склад.
Мысль окончательно оформилась в конкретный план на следующий день, когда я полчаса искала документы и нашла их под стопкой журналов девятилетней давности, которые я планировала "обязательно перечитать на досуге". Досуг, судя по всему, за девять лет так и не наступил.

— Надо что-то делать! Готовимся к генеральной уборке. Выбросим все, чем не пользуеся, — объявила я семье за ужином.

Сын Никита (15 лет) только хмыкнул, не отрываясь от телефона. Дочка Соня (8 лет) испуганно прижала к груди плюшевого зайца — одного из примерно сорока обитателей ее кровати.

— Ты имеешь в виду ВСЕ вещи? — осторожно спросил Олег.

— Да, я предлагаю оставить только то, что действительно наше, — ответила я.

— В смысле? — Никита все-таки оторвался от экрана. — Всё в этом доме наше, мы же за всё заплатили.

— Нет, — покачала я головой. — Большинствая часть вещей здесь НЕ НАШИ, хоть мы их и купили. А еще есть вещи о существовании которых вы уже и не помните! Они занимают наше пространство, наше время на поиски и уборку, нашу энергию. Получается, что они владеют нами, а не мы ими.

План "Свободное дыхание" я начала с кухни. Выставила все чашки на стол и безжалостно отбирала: эту люблю, из этой пью каждое утро, эта с трещиной, но с ней связано важное воспоминание... Остальные отправились в коробку.

— Ты что, выбрасываешь чашку, которую тебе подарили на 8 марта? — Олег, заглянув на кухню, — это, наверное, корпоративный подарок, жалко, она почти новая!

— Именно поэтому её с радостью кто-нибудь заберет, — парировала я. — Кстати, выбери себе две-три чашки и дтей позови, чтобы тоже определились.

К вечеру первого дня на кухне стало просторнее. Я оставила по три тарелки разного размера, кружки, которые каждый из нас выбрал для использования и набор столовых приборов на шесть персон — и никакого больше фарфорового зоопарка, занимающего все шкафы.
С одеждой оказалось сложнее. Особенно с моей. Каждая вещь цеплялась за меня воспоминаниями: "В этом платье ты была на выпускном Никиты!", "Эту футболку ты купила в поездке в Сочи!", "А это подарок от мамы!", "А это платье я купила, чтобы была мотивация скинуть пару тройку килограмов. Прошло три года и пара-тройка превратилась в четыре-пять. Шансов его надеть все меньше, но выбрасывать жалко, оно же с биркой".

— Мам, ты же это никогда не носила, — заметил Никита, наблюдая за моими страданиями над старым свитером.

— Носила, просто ты не помнишь. Лет пять назад. И он еще хороший! — защищалась я.

— Значит, ему будет рад кто-то другой, как и чашкам.

Сын был прав. И свитер отправился в коробку.

Детская комната стала настоящим полем битвы. Соня рыдала над каждой игрушкой, с которой предстояло расстаться.

— Солнышко, ты же даже не помнишь, как зовут половину этих зверей, — уговаривала я дочь.

— Но они обидятся, если я их отдам! — всхлипывала она.

Тогда я пошла на хитрость и придумала целый ритуал: Соня говорила каждой игрушке "спасибо" и объясняла, что теперь они отправятся к другим детям, которым очень нужны друзья. Сработало.
На четвертый день нашего марафона муж неожиданно втянулся.

— Знаешь, часть вещей можно продать, есть то, что выкидывать жалко, — сказал он, выгружая из дальнего угла гардеробной рыболовные снасти, которыми не пользовался. — Я уже разместил кое-что и даже уже позвонили, обещали заехать сегодня. И после разбора шкафа мне реально стало легче.

— Так и есть, — кивнула я. — Ненужные вещи — слишком тяжелый груз, который мы тащим на себе.

Через две недели наш дом изменился. Он не стал пустым — он стал свободным. В шкафах появилось пространство. На полках остались только книги, которые понравились и мы готовы были их когда-нибудь перечитать. В гардеробной появилось очень много места, а когда распродадим или раздадим то, что сейчас сложено в коробках, будет еще больше.

— Мам, а помнишь, ты говорила, что нужно оставить только то, что действительно наше? Я так и не поняла, как это? — Спросила Соня вечером, когда мы сидели в гостиной после ужина.

— Помню, — улыбнулась я и посмотрела на полку, где теперь стояла всего одна фотография — вся семья на фоне гор. — Наше, — это не то, что мы купили. Наше — это то, без чего мы не можем обойтись.

— Как я без Бусинки? — Соня обняла своего плюшевого зайца.
— Да, как ты без Бусинки, — я поцеловала дочь.
Возможно, с возрастом ее критерий нужности поменяется, но пока этот был самым подходящим.