Бабье лето

В тридцать пять я была уверена, что лет через пятнадцать меня ждёт элегантное увядание и тихая пенсия с котом на коленях. Мне почти пятьдесят и я поняла, что об увядании не хочу даже слышать, а вот против кота на коленях ничего не имею.

Начиналось всё незаметно — сначала я перестала видеть мелкий шрифт на упаковках. Однажды утром битых двадцать минут пыталась разобрать состав нового крема, а потом просто махнула рукой: будь что будет, авось с лицом ничего не случиться, в конце концов не отвалится же оно.

Потом я впервые услышала от продавщицы в магазине вежливое «женщина», а не привычное «девушка». И хотя умом я понимала, что в «девушки» уже давно не вписываюсь ни по каким параметрам, этот момент перехода в новую категорию заставил меня купить самые дорогие туфли в истории моего шопинга. Так, для компенсации.

— Мам, а ты ничего, свежо выглядишь для своих лет, — сказала мне дочь Лиза, с аппетитом уплетая пирог, который я испекла.

— Для каких таких «своих лет»? — прищурилась я.

— Ну... для предпенсионных, — пожала она плечами. — Тебе же скоро пятьдесят?

— Мне сорок восемь, — процедила я. — И до пенсии, к твоему сведению, ещё пахать и пахать.

— Да ладно, не обижайся, — Лиза чмокнула меня в щёку. — Я в смысле, что ты выглядишь моложе многих мам моих подруг, а они между прочим по паспорту младше тебя!

Я великодушно приняла этот сомнительный комплимент, но мысль о «предпенсионных годах» засела в голове, как заноза. Неужели это всё? Неужели теперь только вниз по наклонной — сначала скидки в аптеке, потом льготный проезд, потом пансионат и тапочки с помпонами?
Муж Игорь не разделял моих экзистенциальных страданий:

— Ты чего психуешь? — спрашивал он, с удовольствием поглощая тот самый пирог. — Сейчас же наступает лучшее время в нашей жизни — дети выросли, кредит за квартиру почти выплачен, начальство ценит, а выглядишь ты просто отлично. Я тебя люблю! Ты меня любишь! Будем жить и радоваться!

— Правда отлично? — Я придирчиво изучала своё отражение. — А морщины? А седина? А эта дурацкая складка на шее?

— Какая складка? — искренне не понимал Игорь. — Ты чего выдумываешь?

В том-то и дело, что не выдумываю. То, чего не видит любящий муж, прекрасно замечаю я и консультанты из отделов и салонов красоты, которые с каждым годом всё настойчивее предлагают мне кремы «от возрастных изменений» и процедуры «для зрелой кожи».

Переломный момент наступил, когда я пришла к своему косметологу, к которому хожу уже лет десять, и она заговорщически предложила:

— А давайте попробуем новую процедуру — подтяжка без операции! Самое то для вашего возраста.

— А что не так с моим возрастом? — спросила я ровным голосом.

— Ну... — она замялась. — В сорок восемь уже начинаются естественные процессы... Обвисание тканей... Дряблость... Нет-нет, у вас небольшая...

— Ничего у меня не обвисает, — отрезала я , дав понять, что разговор о моих несовершенстваъх закончен.

Весь день я ходила злая как сто чертей. Кто решил, что после сорока пяти женщина превращается в тыкву? Почему я должна с этим мириться? И вообще, с каких пор мой возраст стал проблемой, которую нужно решать?

Вечером я сидела на кухне, листая глянцевый журнал с очередной двадцатилетней красоткой на обложке, когда позвонила моя старшая сестра Ольга, которой недавно стукнуло пятьдесят пять.
— Как дела, молодёжь? — весело спросила она.

— Да вот, переживаю кризис среднего возраста, — пожаловалась я. — Кажется, жизнь кончена.

— В сорок восемь? — рассмеялась она. — Да ты с ума сошла! У меня в пятьдесят пять только всё начинается!

И она рассказала, что записалась на курсы итальянского, начала ходить в бассейн и познакомилась с «приятным мужчиной» на выставке современного искусства.
— Но тебе же... — я осеклась.

— Что? Пора вязать носки и печь пироги для внуков? — подхватила она. — Знаешь, в чём преимущество возраста? Тебе уже наплевать, что о тебе думают другие. Это чистая свобода, сестрёнка!

После разговора с Ольгой я долго смотрела в окно на вечерний город. А потом сделала то, чего не делала уже лет двадцать — вытащила из шкафа старые акварельные краски. Когда-то, до замужества, детей и карьеры, я неплохо рисовала. А потом забросила — некогда было, да и кому это нужно?

Оказалось, мне нужно. Я рисовала до глубокой ночи — неумело, коряво, но с таким наслаждением, что не заметила, как пролетело время. Игорь, заглянувший на кухню за полночь, только присвистнул:

— Ого! А я и забыл, что ты у еня художница.

— Я тоже забыла, — призналась я.

На следующий день я записалась в художественную студию для взрослых. В группе оказались женщины от тридцати до семидесяти, и мы сразу нашли общий язык. Анне было за семьдесят, и она начала рисовать после смерти мужа, чтобы «не сойти с ума от тишины в доме». Теперь у неё были выставки и даже постоянные покупатели.

— Знаешь, что такое бабье лето? — спросила она меня как-то после занятия, когда мы пили кофе в соседней кафешке. — Это не про погоду. Это про нас, женщин после сорока пяти. Когда внезапно понимаешь, что основные обязательства выполнены, дети выросли, карьера состоялась, и теперь можно пожить для себя. Последняя вспышка тепла перед осенью. Но эта вспышка бывает ярче всего предыдущего лета.

С тех пор прошел год. Мои акварели висят на маленькой выставке в городской библиотеке. Я сменила строгие деловые костюмы на яркие платья, которые раньше считала «не по возрасту».

Мы с Игорем ходим на танцы — не профессиональные, а такие, где собираются обычные люди, чтобы просто повеселиться. Лиза смотрит на меня с удивлением и легким испугом, словно не узнает.

А я смотрю на свои морщины в зеркале и впервые вижу в них не признаки старения, а доказательства прожитой жизни — каждая отмечает либо смех, либо слезы, либо удивление от всего, что со мной случилось.
«Бабье лето» оказалось не о том, как удержать молодость любой ценой, а о том, как найти смелость быть собой. О том, как перестать спрашивать разрешения у мира, а делать то, что хочется. В сорок восемь я наконец-то стала той девчонкой, которой всегда хотела быть в двадцать, но боялась.

И когда теперь кто-то говорит: «Неплохо для вашего возраста», я только улыбаюсь и отвечаю: «Да, для моего возраста я просто чертовски хороша». Потому что бабье лето — это не последний рывок перед заморозками. Это время, когда ты наконец созрела, чтобы собрать урожай собственной жизни и насладиться каждым его плодом.