Один день из жизни Пирогова Н. И

—Николай Иванович! Николай Иванович! Опять раненых привезли, целых десять подвод. Сортировку мы уже сделали, а семеро очень плохи.

                Это кричала Пирогову, главному хирургу осаждённого Севастополя, старшая сестра милосердия Екатерина Бакунина. Это была красивая женщина сорока лет, главная помощница Пирогова. Екатерина прибыла с другими сёстрами милосердия Крестовоздвиженской общины в осаждённый Севастополь в 1854 году. В конце года она уже возглавила новое отделение сестёр для перевозки раненых в Перекоп. Пирогов восхищался её невероятной работоспособностью и удивительным мужеством: «Ежедневно днём и ночью можно было застать её в операционной, ассистирующей при операциях, в то время, когда бомбы и ракеты ложились кругом. Она обнаруживала присутствие духа, едва совместимое с женской натурой». А ведь эта женщина происходила из знаменитого дворянского рода, подарившего России целую плеяду общественных и государственных деятелей. Её отец был губернатором Санкт-Петербурга и сенатором. Вместе с Пироговым Екатерина Бакунина находилась на самом опасном участке-главном перевязочном пункте города. В дни штурмов Бакунина по двое суток не отходила от операционного стола, однажды сопровождала 50 ампутаций подряд. Из Севастополя она уехала только вместе с отступающей армией, последней из сестёр милосердия.   

                —Да, да, я слышу. Немедленно готовьте их к операции! 

                Николай Иванович Пирогов, закончив операции, а их было иногда до ста в день, любил посидеть в минуты затишья около палатки, закрыв глаза. В его голове пробегали воспоминания, которые были ему очень дороги и приятны.  Пирогов часто с теплотой вспоминал свою учёбу в берлинском университете, особенно знаменитого геттингентского профессора Конрада Лангенбека, который научил держать нож плотно рукой, кулаком, не давить на него, а тянуть, как смычок, по разрезаемой ткани. Сколько таких операций сделает за год войны, Пирогов не считал, да ему это было не важно. Потом, какие-то очевидцы скажут, что 5 тысяч, другие -10 тысяч. Главное для Пирогова, чтобы люди остались живы. Статистика вещь серьёзная и она показала, что при Пирогове смертность раненых снизилась в разы.                Пирогов очень долго добивался получения разрешения на командировку в Севастополь. В 1854 году, к началу Крымской войны, Пирогов находился на высоте своей славы. Он возглавлял кафедру госпитальной хирургии, патологической и хирургической анатомии Императорской медико-хирургической академии (ИМХА) в Санкт-Петербурге, заведовал хирургической клиникой, состоял консультантом известных больниц Петербурга: Обуховской, Марии Магдалины, Петропавловской; был директором анатомического института. Однако все его прошения о командировке в Севастополь оставались без ответа. Пирогов уже потерял всякую надежду на назначение, как вдруг получил приглашение от Великой Княгине Елены Павловны явиться к ней ко Двору. Великая Княгиня предложила Николай Ивановичу устроить особую организацию, а именно: образовать женскую помощь раненым и больным на поле битвы. Она просила его подобрать медицинский персонал, взять управление на себя и ехать в Севастополь. И Пирогов согласился. Сердцем он понимал, что женская забота и самоотверженность может помочь быстрее подняться на ноги раненым бойцам.   

                —Екатерина Михайловна! Я вас с утра ещё не видел. Как Вы съездили в Херсон? Вы сняли гипсовую повязку с ноги артиллериста, как мы договаривались. 

                —Да, Николай Иванович! Результат превосходный! Кости срослись правильно, и он уже попробовал немного ходить.

                —Слава богу! Екатерина Михайловна, срочно бросайте сегодня ассистировать на операциях и научите всех сестёр милосердия делать гипсовые повязки. Будем их применять. Долой эти крахмальные!   

Николай Иванович в эту минуту вспомнил, как был в гостях в 1852 году в мастерской художника и скульптора Николая Степанова и увидел, как тот пропитывает гипсовым раствором полосы ткани и придаёт им нужную ему форму. Так пришла ему в голову догадка применить гипс в хирургии при сложных переломах. На следующий день он наложил бинты и полоски холста, намоченные раствором гипса, на сложный перелом голени пациенту. Полученным эффектом хирург остался доволен, ему удалось вылечить косой перелом. Но тогда этот случай был в больнице, а сейчас война, ужасные условия. И вот отличная новость, которую привезла Екатерина Михайловна из госпиталя в Херсоне, куда её посылал Пирогов. Теперь он будет применять гипсовые повязки здесь, в Севастополе. Когда на стол хирурга попадал человек с тяжёлым ранением рук и ног, его чаще всего ждала ампутация. В противном случае раненый все равно с большой вероятностью не вернулся бы в строй. Быстрая ампутация спасала раненого от заражения крови. Только в двадцатом веке учёные найдут средство от неё. А сейчас ампутация была единственным способом, который давал человеку шанс остаться в живых, после тяжёлого ранения или перелома. Крахмальные же повязки помогали плохо. Процесс был довольно долгий, крахмал застывал не сразу, а повязка получалась громадной, тяжёлой и неводостойкой. К тому же она плохо пропускала воздух, что негативно влияло на рану, особенно если был открытый перелом.

                «Теперь ампутаций будет меньше и это хорошо»,- подумал Пирогов.   

                Он быстро встал и скорым шагом направился в палатку делать свою работу, оперировать раненых.                Так подходил к концу очередной беспокойный день выдающегося русского хирурга Николая Ивановича Пирогова, патриота России.