Книга М. Петровых Из тайной глуши. 2-я Презентация

17 сентября 2025 года. Анастасия Головкина. 2-я Презентация книги Марии Петровых «Из тайной глуши».
***
Уважаемое сообщество знает меня прежде всего как автора-исполнителя. Но это лишь одна из граней моей деятельности. В последние годы я занимаюсь по большей части изучением личного архива Марии Петровых, которая приходится мне бабушкой по материнской линии. Итогом этой работы стала серия книг о ее жизни и творчестве.
Имя Марии Петровых хорошо знакомо любителям русской советской поэзии. О ней пишут диссертации, ее переводят на иностранные языки. Но в поле зрения широкой аудитории попадают преимущественно ее любовные стихи. Другие стороны ее творчества знают слабо. А между тем отнюдь не любовная лирика определяет облик Марии Петровых как художника. Ее поэзии присуща определенная идейно-нравственная основа, которая имеет глубокие биографические корни. Поэтому знание биографии Марии Сергеевны крайне важно для понимания ее лирического мира.
Мария Петровых родилась в 1908 году. Юность ее пришлась на эпоху больших перемен и политических катаклизмов. Когда Марусе было всего 10 лет, она стала свидетелем ужасающих событий: большевики бессудно застрелили ее близких родственников за попытку спрятать имущество от реквизиции. В жизни Марии это был первый случай, когда она столкнулась с проявлением жестокости со стороны представителей власти. И тогда она впервые испытала смешанное чувство бессилия и ответственности. Бессилия потому, что силы зла значительно превосходили ее собственные, и ответственности потому, что она была рядом со злом и не сумела ничего ему противопоставить. Этот опыт послужил для Марии отправной точкой ее духовных исканий. К вопросу о границах личной ответственности за происходящее она не раз еще вернется в своих мыслях и в своей поэзии.
После школы Мария поступила на Литературные курсы, и здесь встретила Виталия Головачева. Эта встреча перевернула всю ее жизнь. Виталий был молодым человеком с уже сложившимся мировоззрением и в духовном отношении оказал на Марию очень сильное влияние. Скажу более: если бы не Виталий Головачев, поэтический голос Марии Петровых звучал бы иначе. Она бы в любом случае писала стихи, но именно пережитый с Виталием опыт определил ее поэтическую индивидуальность, ее неповторимый художественный контекст.
Виталий был человеком ярким, одаренным, образованным, с большими задатками общественного деятеля. Вскоре после знакомства с Марусей в середине 1920-х годов он оказался в гуще общественных событий. Он примкнул к группе студентов, которые были критически настроены по отношению к новой власти. Стихийно возникшее сообщество придумало себе пафосное название «Социалистическая группа “Борьба”». Но борьба предполагалась исключительно полемическая. Никакого насилия! Молодые люди читали и обсуждали труды теоретиков социализма, издавали журнал, где выступали с критикой программы большевиков, проводили дискуссии на политические темы в среде студентов и рабочей молодежи. Но длилось это недолго. Свое существование группа прекратила, когда любая оппозиция стала именоваться у нас контрреволюцией. Наиболее активные участники группы (и Виталий в их числе) были арестованы и получили по пять лет лагерей. Для Марии Виталий стал живым примером, олицетворением гражданского мужества, на которое в себе самой она не находила душевных сил. У нее много было друзей, много интересных собеседников, но в идейном плане не было у нее человека ближе Виталия и дороже его.
Освободился Виталий зимой 1934 года. Вскоре они с Марией поженились и прожили очень счастливые несколько лет вплоть до его последнего ареста. Случилось это летом 1937 года. Обвинили Виталия снова в контрреволюции, но на сей раз ничего криминального, даже по меркам того времени, Виталий не совершил. Просто оказался не в том месте, не в то время и не в той компании. Осужден он был снова на пять лет, но вернуться домой ему было уже не суждено. За несколько месяцев до конца срока он погиб при невыясненных обстоятельствах. Узнав о его кончине, Мария надолго впала в эмоциональное оцепенение и лишилась способности плакать. Обо всем об этом повествует моя книга «Виталий Головачев и Мария Петровых: неоплаканная боль».
Как этот тяжкий опыт повлиял на творчество Марии Петровых? Во время последнего лагерного срока Виталия она переживает стремительный рост и как личность, и как художник. В эти годы у нее рождается объемный цикл любовных стихов с мотивами разлуки и личной утраты. И тогда же она пишет первые свои гражданские стихи и первые стихи о молчании. До конца жизни Мария Сергеевна корила себя за то, что не сумела противостоять репрессиям, если не делом, то хотя бы словом. Отсюда и берет свое начало мотив молчания, который станет ведущим в ее зрелой лирике.
Я уже говорила о том, что поэзии Марии Петровых присущ определенный идейно-нравственный стержень. Долгое время я, как и всякий вдумчивый читатель Марии Сергеевны, ощущала этот стержень скорее интуитивно. В больших сборниках он размывается другими темами, переводами иноязычных поэтов. Но в ходе реконструкции биографии Марии Сергеевны я вдруг отчетливо увидела этот стержень, эту сквозную линию ее творчества, которая зарождается в первой половине 1940-х годов и не угасает вплоть до конца 1970-х. Поэтому итоговой книгой моей серии стал сборник стихов Марии Петровых, где эта сквозная линия предстает, так сказать, в обнаженном виде. В заключение хотелось бы, чтобы прозвучали сами стихи. Я прочту одно о разлуке и одно о молчании.

***

Лишь в буре ; приют и спасение,
Под нею ни ночи, ни дня.
Родимые ветры осенние,
Хоть вы не оставьте меня!

Вы пылью засыпьте глаза мои,
И я распознать не смогу,
Что улицы все те же самые
На том же крутом берегу,

Что город все тот же по имени,
Который нас видел вдвоем…
Хотя бы во сне ; позови меня,
Дай свидеться в сердце твоем!

***

Хоть не лелей, хоть не голубь,
Хоть позабудь о нем ;
Оно пускает корни вглубь,
И это день за днем.

То, что запало нам в сердца,
Как хочешь назови,
Но только нет ему конца,
Оно у нас в крови.

Все больше мы боимся слов
И верим немоте.
И путь жесток, и век суров,
И все слова не те.

А то, о чем молчим вдвоем,
Дано лишь нам двоим.
Его никак не назовем,
Но неразлучны с ним.

Москва, Малый зал Центрального дома литераторов.