Плохие слова

1.
Наступила пятница, последний день рабочей недели. И Елена Сергеевна с утра была в приподнятом настроении. У нее имелись планы на уикенд, и она с нетерпением ждала его начала, привычно сидя в офисе за компьютером. Однако ее мысли были далеко, очень далеко…
Работа в дизайнерском бюро ей нравилась и к тому же приносила хороший доход, который позволял ей ни в чем себе не оказывать. Жила одна в ЖК на Юго-Западе столицы. Детей у нее не было из-за неудачно сделанного в юности аборта. Тогда она сильно переживала из-за этого, но ничего исправить было уже нельзя. И постепенно она успокоилась.
С мужем развелась пару лет назад, и причиной их расставания, во многом, была невозможность иметь потомство. Развод прошел без скандалов, и они сохранили дружеские отношения. Бывший  даже оставил ей своего мадагаскарского попугая по кличке Дональд или Дон-Дон, названного так в честь чудаковатого американского президента.
Говорящая птица тоже временами чудила, произнося словечки, которые в приличном обществе использовать было не принято. Кто научил им это разноцветное создание, так и осталось загадкой. Бывший все отрицал, но Елена подозревала, что это его проделки. И все неспроста. Оставляя ей своего питомца, он как бы намекал на то, что не намерен окончательно сжигать все мосты между ними. Она это понимала и не стала отказываться от попугайчика, там более, что он не доставлял особых бытовых хлопот, а его реплики, типа: сучка, ты кто такая?  что уставилась? – не только смешили ее подруг, но и давали пищу для философских размышлений.
Вновь связывать себя узами брака с кем-либо еще в ближайшее время она не планировала. Ее все устраивало в теперешней жизни, неизрасходованную нежность она отдавала своему другу Валере, который когда-то был ее коллегой, а сейчас трудился в крупной девелоперской компании. Он был обаятельным и симпатичным мужчиной, но имел жену и двоих детей. Елена знала, что уходить от супруги ее любовник не собирался. Но ее это не смущало. Такого рода отношения без всяких обязательств, с одной стороны, вносили пикантность и некую интригу в ее повседневную жизнь, а с другой, не требовали ничего взамен. Встречались у нее или в неприметном отеле в Царицыно один – два раза в неделю. Время от времени они экспериментировали в сексе, что придавало их отношениям еще большую остроту.
Ей всегда нравились подобные игры, но в разумных пределах, без экстрима и каких-либо физических увечий. Причем она любила подчиняться, а не доминировать. Валера был готов ей подыграть, но сам редко проявлял тут инициативу. И она и ее партер не любили крайностей во всем, в том числе и в сексе. Это их сближало и делало их тайные отношения еще более устойчивыми.
Пару дней назад она случайно наткнулась в интернете на ролик, в котором  обсуждалось тема женской сексуальности и разного рода тату, которые девушки делают на своем теле, выражая таки образом свои предпочтения и фантазии. Одна из участниц этого ток-шоу показала свою спину, на которой было выбито готическим шрифтом пара слов на английском языке, которые призывали войти в нее сзади, причем make it very hard. По словам этой девушки, эти тату возбуждают ее партнеров и делают для нее секс более ярким и чувственным.
Елену это заинтересовало, и она сразу подумала, а почему не попробовать что-то подобное и ей? Разумеется, делать тату она не собиралась, она вообще очень бережно относилась к своему телу, а любое тату, даже сделанное в дорогом салоне, несет определенную опасность воспаления кожи и прочие неприятные медицинские последствия. А к тому же избавиться от них, если что, тоже не так просто. Поэтому она подумала о том, что можно сделать подобные надписи, но одноразовые, например, на один вечер. Для этого можно использовать фломастер или, например, губную помаду. Почему нет?
В обед она встретилась со своей лучшей подругой Лизой Беленькой, с которой она дружила еще с первого курса института, и кому доверяла все свои душевные тайны. Лиза знала и про то, что у нее есть любовник, с которым она регулярно встречается, и что он не свободен, знала, как его зовут, но кто он Елена даже ей не говорила, поскольку понимала, что в таком деликатном вопросе, лучше не доверять никому. Даже лучшей подруге.
– Леночка, ты знаешь, я тебе даже завидую. Я вот на такое никогда бы не решилась.
– Ну не знаю, может и тебе попробовать, что-то такое…
– Что ты говоришь, дорогая, побойся бога. Я ведь замужем, конечно, время от времени хочется взбодриться, учинить это самое «такое вот», но я как подумаю, что муж узнает или его родители, а они такие консерваторы, так у меня мурашки по коже только от одной этой мысли идут. Нет, как говорится, каждый сверчок знай свой шесток. Ты у нас птичка свободная, а я сижу в некой клетке, и хоть она скорее виртуальная, чем стальная, но вылететь из нее у меня вряд ли получится. Вряд ли…
– Да ладно, не зарекайся. Пару лет назад и я не думала даже ни о чем таком. А сейчас…
– Но ты не забывай, у меня дети, двое детей, а ты совершенно свободна.
– Потому и могу экспериментировать. Я тут такую вещь придумала…
– Замолчи, замолчи, – Лиза смущенно засмеялась, – не сбивай меня с пути истинного. Десерт будем? Или кофе с собой закажем и пройдемся немного по свежему воздуху? 
– Думаю, с собой.
– По скверику пройдемся или у входа посидим?
– Давая пройдемся, погодка отличная, так бы и гуляла целый день..
–Да ладно прибедняться, ты же настоящий трудоголик, это я лентяйка, все делаю из-под палки…
– Лиза, ты о чем?
– Да ну тебя, ты все к сексу сводишь.
– Ну, свожу, только без секса, без настоящего секса, жизнь на половину теряет свой смысл.
– Вот именно наполовину. Зато вторая половина остается.
Они рассмеялись и медленно двинулись по небольшому скверику в сторону их офиса, расположенного в 30-и этажной башне, сверкающей на ярком солнце своими хищными окнами.
2.
Когда Лена вернулась в офис, она  проверила почту и обнаружила письмо от Валеры. Он сообщил, что у него завтра днем неожиданно нарисовалась конференция в загородном отеле, в Одинцовском районе, а вечером он свободен, и они могли бы хорошо провести ночь, а утром встать пораньше и вместе вернуться в город. Леночка задумалась: вроде как они встречались совсем недавно у нее, и весьма бурно провели ночь, после чего она дремала полдня на работе. И, вообще, не пора ли придержать лошадей и сделать небольшой перерыв. А с другой стороны, почему нет? А то Валера подцепит там, в отеле, кого-нибудь. А в воскресенье она уже займется своими делами. 
Вернувшись на рабочее место, Елена, подумав еще пару минут, написала: отлично, я уже фантазирую, чем мы там займемся.
 И это не была фигура речи, она, действительно, придумала, как можно еще сильнее разжечь страсть у своего партнера. Попробовать то, что совсем недавно казалось ей совершенно не мысленным. А еще отвратительным.
Когда, на следующий день, она добралась на своей машине до загородного отеля, ее партнер уже закончил свои дела и ждал Елену в номере. Они не пошли в главный ресторан, где можно было наткнуться на коллег Валеры, что, разумеется, не входило в их планы, а направились в китайский ресторан, который располагался отдельно от основного здания, на островке, посредине  небольшого пруда. Сразу за прудом начиинался густой сосновый лес, и они наслаждались вкусной едой и отличными видами из окна. Но долго засиживаться там они не стали, и взяв с собой бутылку шампанского, направились в номер.
Как только за ними захлопнулась дверь гостиничного номера, они слились в объятиях, и она почувствовала, как его рука уже оказалась под ее юбкой. Ей нравилось, когда он ласкал ее там, сначала через трусики, а потом входил в нее своими пальцами, но сейчас ей хотелось попробовать зайти в этих любовных играх дальше, чем обычно. В ту зону, где заканчивался обычный, традиционный секс, и начиналась запретная область. Область особо сладострастных игр, о чем она давно задумывалась, но прежде не решалась предложить своему партнеру, не понимая до конца, как он на это отреагирует. Но сейчас она была готова сделать этот шаг и перечь некую условную «красную линию».
– Дорогой, подожди немного, дай я спокойно разденусь. Не спеши, у нас еще достаточно времени впереди.
Она мягко высвободилась из его объятий и проскользнула в ванную.
– Открой пока шампанское, я буду готова через две минуты.
И действительно, ровно через пару минут она вернулась уже в белом махровом гостиничном халате, с эмблемой отеля справа на груди, и, взяв бокал с пенистым напитком, села на кровать, сделала большой глоток и немного нерешительно предложила: как ты смотришь, если мы немного поэкспериментируем…
Лена замолчала и вопросительно посмотрела снизу вверх на Валеру, как бы ожидая его реакции и одобрения, но на самом деле она уже была готова начать свою игру.
– Ты о чем? – с неким недоумением, спросил Валера.
 Впрочем, он догадывался, к чему она клонит. Он вспомнил, о чем они говорили пару недель назад, когда лежали в постели после бурного секса, во время которого он неожиданно попытался войти в нее сзади, но она засмеялась и сказала, что в принципе – не против, но к этому надо готовиться заранее. В следующий раз мы попробуем, обязательно попробуем что-нибудь такое, прошептала она ему на ухо, как бы стесняясь громко говорить о таких вещах даже в столь интимной обстановке.
– А еще я хочу, что бы ты отшлепал меня как следует, может даже ремнем, что бы мне было больно, и я умоляла тебя простить меня. Ты же будешь обзывать меня всякими обидными словами, типа, ну…грязная шлюха и все такое, и потом войдешь в меня …
– Похоже, такой момент настал сейчас, – подумал Валера и не ошибся.
– Ты помнишь, о чем мы говорили, тогда у меня дома? Давай попробуем, поиграем немного. Я вот даже припасла кое-какие аксессуары. Она достала из своей дорожной  сумки плетку с ручкой в виде мужского члена.
– А ты не боишься, что будет больно и останутся следы?
Валера взял в руки плетку и с силой стеганул ею по покрывалу на кровати. Раздался довольно громкий и пронзительный звук. Она улыбнулась и покачала головой.   
– Да нет, я попробовала, звук громкий, а следов не остается. А потом ты тоже, со всей силы-то не лупи!  И еще возьми мою губную помаду. После того, как отшлепаешь меня, напишешь у меня на спине и животе всякие неприличные слова, ну еще можешь, например, завязать мне глаза и поводить по номеру в таком виде, и даже вывести в коридор на несколько секунд.
– Хорошо, но только в коридор я тебя не поведу, там могут быть камеры, а в остальном мне твоя затея нравится.
 Валера толкнул Леночку на кровать и, задрав ее халат, несколько раз хлопнул свое ладонью по ее стройной попке, после чего взял в руки плетку… 
Когда они закончили и в полном изнеможении лежали  на смятой простыне, Лена, немного отдышавшись, с удивлением поглядывая на Валеру, ласково прошептала: – ну ты просто гигант, так отделал меня так, что я теперь вся в синяках буду. Но все равно, мне понравилось, это было классно. Валера молча обнял ее за шею, и какое-то время  глядел в потолок, блаженно улыбаясь.
– Да, такое не забудешь. Ты молодец, что это все придумала. У меня никогда не было такого секса, как сегодня. Можем как-нибудь повторить?
– Обязательно, но не спеши. Мне потребуется время, что бы прийти в себя.
Она приподнялась, села и потянулась за халатом.
– Пойду приму душ, а то испачкаю все казенное белье моей помадой. 
Валера кивнул головой и еще раз полюбовался своими творениями на ее спине. Если спереди на груди и животе он написал нецензурные выражения на русском, и они, честно говоря, смотрелись там не очень убедительно, то на спине он использовал язык Шекспира. На уровне ее лопаток было крупно выведено готическим шрифтом «very bed girl», зато на пояснице ярко сияло более сильное выражение, и жирная стрелка указывала вниз, куда надо было put in. Были жирные стрелки и спереди и указывали они понятно куда.    
Лена не спешила идти под душ и специально дала ему время еще раз осмотреть ее во всех сторон, после чего махнула рукой и, подхватив халат, исчезла в ванной. К тому времени, когда она вернулась в спальню, Валера уже спал, и она тихо скользнув под одеяло, потушила свет и тоже быстро заснула. Утром они проснулись практически одновременно и сразу стали одеваться, поскольку обоим надо было возвращаться в город, и они не хотели попасть в утренние пробки.
3.
Придя домой, Елена Сергеевна сразу сняла платье и хотела одеть спортивный костюм, в котором, обычно, ходила по дому, но заметила, что у нее на  животе виднеется неприличное слово и жирная стрелка в направлении ее тщательно выбритого лобка, но не придала этому особого значения. Надписи были довольно бледные и едва выделялись на фоне ее гладкой, бархатистой кожи. Она решила, что вчера вечером торопилась принять душ и недостаточно тщательно помылась перед сном.
– Качественную помаду делают наши косметические гиганты, импортозамещение прошло на ура, – весело отметила она, приму сегодня ванну и буду вся сиять…
Но тут попугай Дональд неожиданно громко и зло закричал: держи  карман шире, сучка, ты у меня еще попляшешь. После этого он сделал паузу и, махнув крылом, выразился на ее счет уж совсем нецензурно.
Елена сначала на секунду опешила, но потом поняла весь комизм ситуации и рассмеялась. Да, подумала она, сколько же еще нехороших слов выучила несчастная птица под мудрым руководством моего бывшего. Надо будет ему позвонить пожаловаться на неподобающее поведение. А то и вернуть ему это говорящее чудо. Пусть сам слушает его инсинуации. Занятая размышлениями о судьбе Дона, она отправилась мыться.
Приняв ванну и протерев все тело мягкой губкой щедро залитой импортным шампунем, она тщательно вытерлась жестким махровым полотенцем и, убедившись, что больше ничего неприличного на ее теле не осталось, Леночка надела ночную пижаму, и довольная легла пораньше спать, что бы отоспаться после вчерашней бурной ночи. Но когда утром она встала и пошла в ванную, первое, что бросилось ей в глаза, после чего, сон как рукою сняло, была жирная красная стрелка, которая вела от ее живота к лобку, на котором было написано «моя п..а». Вскочив в ужасе и, повернувшись спиной к зеркалу, она приподняла пижамку, и увидела, что и на ее спине ярко сияют англоязычные надписи, и стрелка по-прежнему указывает в направление ее попки. Это был полный шиздец. Полный. Надо было что-то делать, но что?  Идти в поликлинику, посоветоваться с врачом, но с каким врачом? Кожником, наверно? Но как объяснить эскулапу, происхождение этих надписей?
Минут пять она размышляла над ситуацией, после чего решила, пока не паниковать, идти на работу, как обычно, а по дороге все обдумать еще раз. Умывшись и быстро выпив кружку кофе, она торопливо оделась и напоследок внимательно посмотрела на себя в зеркало. Не найдя на лице и шее никаких признаков таинственного недуга, что поразил другие части ее тела, она отправилась в офис. Но и сев за стол, и включив компьютер, она не могла сосредоточиться ни на чем, и лишь лихорадочно пыталась понять, что ей делать дальше.
Разумеется, она тут же попыталась найти сначала в Google , потом на Яндексе что-то похожее на ее случай, но ничего интересного ей раскопать не удалось. Несколько раз она хотела позвонить в районную поликлинику и записаться к кожнику, но потом все же решила сначала посоветоваться с  подругой, а потом уже действовать. Когда она позвонила Лизе и сказала, что нужно встретиться и это срочно, та разу спросила: что случилось? 
Елена не стала ничего объяснять по телефону, и они договорились встретиться за обедом в их любимой кафешке. Когда они взяли по греческому салату и уселись в уголке, Лиза загадочно улыбнулась и с улыбкой спросила:
– Ну что, подруга, неужели залетела? Я же тебя предупреждала, что все эти таблетки фигня, и надежней презерватива еще ничего не придумали…
Но Елена только печально покачала головой и сдавленно прошептала: – нет, все хуже, намного хуже…
У Лизы от удивления глаза полезли на лоб, и она даже чуть не подавилась листиком зеленого салата. Немного прокашлявшись, она спросила: – ты, что триппер подцепила, да ну ладно, твой Валера вроде как женатый человек, он тебя этим наградить не мог. Может ты еще с кем переспала, давай колись?
Елена испуганно замахала руками: – типун тебе на язык, какой триппер, о чем ты. Нет, тут все намного сложнее, хотя с венерологом, видимо, пообщаться придется. Я тебе сейчас расскажу, что произошло, но ты только обещай, что никому не слова, никому, поняла?
– Конечно, без вопросов. Давай рассказывай.    
Когда Елена закончила свое повествование, Лиза какое-то время молча смотрела на подругу и, лишь выждав несколько секунд, как бы говоря с самой собой назидательно произнесла:
– Да, тут задумаешься, а может, действительно, есть какие-то потусторонние силы, которые за нами следят и управляют. И как только мы пытаемся пересечь некую красную черту, тут же дают нам знать, что делать это не стоило. Хотя, с другой стороны, предупреждать надо было раньше, а теперь что?   
В ответ на эту реплику подруги, Лена хотела выругаться, но сдержалась и, оглядевшись по сторонам, быстро приподняла кофточку. Надпись и стрелка на животе были настолько неестественно яркими на фоне нежной, бархатистой кожи, что говорить тут было не о чем. И совершенно не уместно.
– Извини, пожалуйста. Я не ожидала, что это так видно. Впрочем не переживай, это не СПИД и не гепатит С. Потом, может это просто аллергическая реакция твоего  организма на данный сорт губной помады и не более того. Попьешь таблетки, и все пройдет. Тебе надо к хорошему аллергологу, но и с кожником, естественно, проконсультироваться. Так что не вешай нос, может все не так уж страшно.
– Прости, но я не разделяю твоего оптимизма. Боюсь, тут что-то посерьезней, типа вмешательства потусторонних сил. Не знаю. Может в церковь сходить помолится?
– В церковь сходить можно, только я больше верю в медицину и науку, честно говоря. Ты, кстати, Валере своему уже рассказала обо всем этом?
– Пока нет, не знаю даже, как он это воспримет?  Просто дичь какая-то, мать твою. И, потом, он тут не причем, это я предложила, так сказать, разнообразить наш секс и придать ему перчинки.
– Но с этим у тебя все получилось на славу. Ну что теперь горевать, надо думать, что делать.
– Что делать понятно, но как я буду все это врачу объяснять, откуда у меня на теле появились эти надписи?
– А что объяснять, скажешь, что это твой партнер настоял, заставил тебя, а ты побоялась ему отказать, ну, типа, ты стала жертвой абьюзера . Ведь тебе не нужно будет в суде это объяснять и доказывать. Дескать, решили поиграть, ну и доигрались. Всякое бывает. Помогите, доктор, решить проблему. Придется, конечно, покраснеть, но что делать. Другого решения я не вижу.
– Я тоже. Делать нечего, придется посвятить эскулапов в мои интимные тайны. И надеется, что они будут соблюдать врачебную тайну и не поделятся этой сенсацией с каким-нибудь «желтым» СМИ. Вот им будет раздолье.
Лиза заулыбалась.
– Могут и на телевидение пригласить в передачу «Пусть говорят» или что-то в этом духе.
– Ты издеваешься?
– Ну, прости, я просто пошутила, чтобы снять напряжение. Давай так, я позвоню своей тетке, она в первом меде преподает. Может, подскажет хорошего специалиста в этой области. А ты давай не паникуй и не хандри, решим твою проблему. Если врачи не помогут, в Опнину пустынь поедем, к старцу Иоанну. Говорят, ему достаточно приложить руку и прочитать короткую молитву, и смертельно больные люди выздоравливают. А ты пока еще далеко не…, – Лиза не договорила, но было понятно, что она хочет сказать.
– Ты серьезно? Какие старцы, неужели ты веришь в эти сказки?
– Я уже не знаю, но во что-то верить все же надо. То ли в то, что мы все продукт эволюции и произошли от обезьян. То ли в то, что нас создал Бог, и он всем рулит, как хочет. Попробуем сначала так, а потом этак.
Лиза приобняла подругу и таинственно прошептала ей на ухо: – ничего крепись, дорога, прорвемся как-нибудь. Главное шевелить мозгами и не впадать в ступор. И всегда оставлять себе поле для маневра…
4.
Два дня понадобилось, что бы договориться о консультации с известным аллергологом. Это была стройная, ухоженная дама лет 50-и в белоснежном халате и очках в золотой оправе. Она внимательно выслушала Елену, затем  осмотрела все надписи и знаки на ее теле, поводила по ним каким-то красивым прибором, подключенным к компьютеру, который при этом стал громко пищать, как счетчик Гейгера, уловивший радиацию или некую темную энергию, о которой так любят рассуждать ученые-физики, но все оказалось бесполезно. После всех манипуляций, доктор медицинских наук и почетный академик, о чем свидетельствовали многочисленные дипломы, развешенные на стене ее кабинета, тяжело повздыхав, призналась, что современная медицина при всех ее достижениях, пока не в состоянии объяснить некоторые процессы, происходящие в человеческом организме. И ее случай из этой категории.
Елена, в общем-то, ничего другого и не ожидала, но была благодарна доктору за профессиональный подход к ее проблеме. Все-таки дипломы у нас дают не зря, – подумала она. Никаких кривых улыбочек и закатывания глаз, доктор была предельно корректна и вежлива, как будто она не понимала смысл надписей на теле своей пациентки, а рассматривала их как обычную сыпь на теле, пытаясь понять ее природу и способы лечения. В результате она выписала Елене таблетки и мазь, которую надо было наносить утром и вечером на пораженные неизвестной болезнью участки тела. Еще врачиха направила ее к специалисту по кожным заболеваниям, но по ее выражению лица, Елена поняла, что шансы на положительный исход и тут не велики.
– Поймите меня правильно, это не чисто медицинская проблема, которую можно решить с помощью лекарств и процедур, тут что-то другое, – она запнулась, – из области человеческой психики и ее влияние на физические процессы в нашем организме. В любом случае, угрозы для вашего здоровья пока нет, и стоит немного понаблюдать, как это все будет развиваться дальше. Не исключено, что через несколько дней все это исчезнет, как будто вам все это приснилось.
– То есть, доктор, вы хотите сказать, что все может рассосаться самой собой?   
– Может, почему нет, хотя сильно надеется на чудо не стоит. Таблетки попейте хотя бы недельку и мазь попробуйте. Потом приходите, посмотрим, что получится. Попробуйте в солярий сходить, тоже вариант, хотя шансов не много…   
5.
Неделя пролетела незаметно. Елена пила таблетки и аккуратно втирала мазь в те участки кожи, на которых остались неприличные надписи, но результат был нулевой. А так же посещала солярий. Каждый день после душа на ночь, надписи практически исчезали, и так же регулярно появлялись с утра на ее теле. На второй неделе стало понятно, что медицинская наука не оправдала возложенные на нее надежды и пора обратиться к духовным практикам. Тем временем попугай, прежде встречавший ее после работы нейтральными репликами, типа: ну ты даешь, красотка, – перешел исключительно на ненормативную лексику, как будто хотел ей напомнить, что написано было красной помадой на ее груди, животе и спине. В ответ на это она лишь сократила его дневной рацион, но решать кардинально проблему взбалмошной птицы, не было ни времени, ни сил.
Встретившись после работы с Лизой в кофейне, Елена какое-то время подавленно молчала, после чего смотря подруге в глаза горестно улыбаясь, спросила: не пора ли двигаться к Храму? Или все же еще таблеток попить?
– Ну не знаю. Прогресс хоть какой-то есть, лекарства эти …
Но Лена не дала договорить подруге: не-е-т, ни черта, я уже не знаю что делать. Валера несколько раз уже звонил, спрашивал, что случилось, куда я пропала. Говорю работы много и все такое, но до бесконечности придумывать отговорки не получится.
– А может, ты все-таки все ему расскажешь, что тут такого.
– Нет, даже речи об этом быть не может, я сейчас понимаю, какой я была идиоткой, что все это затеяла. Смотрю на себя в зеркало и.., – Леночка всхлипнула и закрыла лицо рукой.
– Ну ладно, только не раскисай. Давай попробуем план Б. Махнем в Опнину  к старцу Иоанну. Чем черт не шутит, а вдруг поможет?
 Елена тяжело вздохнула. 
– Я уже думала об этом, узнавала, что и как.
– Ну и что узнала?
– Да ничего хорошего. Для того, что бы попасть к старцу, нужно записываться в очередь и ждать несколько месяцев. К президенту на прием легче попасть, чем к нему.
– Ну, с президентом – это ты загнула, он вообще простых людишек не принимает уже много лет, с начала пандемии точно, а со старцем есть варианты. Мне моя коллега рассказывала, как она со своей больной дочкой к старцу попала. Есть послушник в Антонниковом монастыре, кто эту самую очередь и расписывает. И за тысячу долларов, будто бы, он может вставить тебя в самое начало. Но, естественно, тут нужен надежный посредник. От незнакомого человека, он не возьмет. Могу поспрошать. 
– Неужели и тут коррупция живет и процветает?  И даже божий храм эта зараза поразила?
– А ты что думала? Мне разузнавать, искать подходы, или как? 
– Давай ищи. Я тоже поспрошаю.
– Хорошо, договорились. Завтра созвонимся.
Перед тем, как ложиться спать, Леночка еще раз внимательно осмотрела свое тело. Как и в предыдущие дни, после душа предательские надписи поблекли и, казалось, выцвели на солнце, но она прекрасно знала, что утром, они опять оживут и станут еще ярче и заметней, чем накануне. А Дональд, как и его американский тезка, не унимался и, покончив с нецензурщиной, скорбно причитал, как старушка на лавочке у подъезда: ну, вот, дожили, понимаешь, и куда мир катится? Куда? Куда? Куда? Но Елена уже не обращала на его кудахтанье никакого внимания.
– Твою мать, твою мать, – громко повторяла она, глядя на себя в зеркало.
Больше всего на свете ей сейчас хотелось взять стеклянную вазу, стоящую рядом на  подоконнике, и запустить ею в это чертово зеркало, чтобы не видеть этих проклятых надписей, но она взяла себя в руки, и, потушив свет, легла в постель. Сон не шел, а все мысли крутились вокруг того, что делать дальше?  Вся эта затея с визитом к старцу, казалась ей все более сомнительной. Она не была воинствующей атеисткой, уважала христианские ценности и нравственные заповеди, но в чудеса и прочие чудотворные иконы никогда не верила. Но сейчас, все не казалось столь однозначным…
 И дело было не в тысяче баксов, хотя выбрасывать деньги на ветер тоже не хотелось. Главный вопрос, от которого было никуда не деться: а где гарантии? Ни на послушника этого, что до денег охоч, ни на старца, ежели что, в суд, понятное дело, не подашь. Может не стоит тут спешить, оставить божьих людей на самый крайний случай, а пока попить еще таблеток, и лишний раз в солярий сходить, а вдруг поможет. С этими мыслями  она, наконец, заснула. А на следующий день, события закрутились так быстро, что стало понятно – отсидеться не получится. 
6.
Уже днем Лиза позвонила и сказала, что обо всем договорилась. Нашелся надежный посредник, он ей сегодня позвонит и скажет, где время и место встречи. Главное условие: держать рот на замке. И ни кому не слова.
– Ну а ты?
– Я не в счет. Пойду с тобой как соучастник коррупционной  схемы. Если что сядем вместе.
– Лизонька, не шути такими вещами. Ты уверена, что та сторона не подведет?
– В этом я уверена. Во всем остальном, сама понимаешь. Жди звонка. Человека зовут отец Никодим.
– Деньги с собой брать?
– Нет, никаких денег. Встретитесь, поговорите и только потом он решит, иметь с тобой дело или нет. И если будет положительное решение, расскажет где, когда и все такое.
– Как это у них сложно. Прямо как в шпионских романах. Я уже чувствую себя предателем родины, который собирается на встречу с резидентом чужой разведки.
– Ладно, успокойся, ты самое главное не дергайся, я так понимаю, там все поставлено на поток и никаких проблем быть не должно. Встретимся потом, все расскажешь.
Через пару часов отец Никодим позвонил. Он говорил сухо, без всяких эмоций, как на деловых переговорах. Назначил встречу вечером в полвосьмого на Патриарших прудах, на второй скамейке слева от входа с Козихинского переулка. Сказал, что будет в черном плаще и с тростью.
– Ну, прямо явление Воланда в бессмертном романе Булгакова, – с улыбкой подумала Леночка. Она сразу почувствовала спокойствие, и даже некоторое облегчение. Ей понравилась естественная, и даже будничная интонация собеседника.
– Все будет хорошо, все получится, – твердила она себе. Все сомнения в целесообразности этой затеи как то сразу улетучились, и она даже хотела заехать перед этой встречей домой, что бы переодеться во что-то более скромное, чем та одежда, в которой она обычно ходила на работу. Но потом решила, что это уж слишком. Вместо этого, она приехала на Патрики заранее, почти за полчаса до назначенного времени, и сделала несколько кругов вокруг пруда, что бы успокоиться и еще раз все обдумать.
Погода была хорошей, и народу вокруг было много. Пенсионеры и мамы с детишками постепенно уступали место посетителям местных кафе и баров,   а в воздухе  уже витала атмосфера «московского Монмартра». Через пару часов мгла поглотит все окрестности этого странного и таинственного кусочка столичной поверхности, и очередная карусель непредсказуемых событий окутает окрестные дома и все публичные заведения.
Погрузившись в ностальгические аллюзии, Елена не заметила, как ее визави внезапно появился на песчаной дорожке и уверенно направился прямо к ней, как будто они были старые друзья и регулярно встречались на этом месте не один год. Посредник выглядел, как она себе его и представляла после телефонного разговора. Это был импозантный мужчина лет 50, в рясе, виднеющейся из-под плаща, черной фетровой шляпе с узкими полями и толстой тростью, вырезанной из какого-то благородного дерева.
Он не стал садиться на скамейку, и предложил ей прогуляться вдоль пруда. Мужчина обладал  хорошо поставленным голосом, а его уверенные и даже властные манеры говорили о том, то это не какой-то случайный посредник, а человек в церковной иерархии значительный и явно не похожий на вымогателя. Все эти мысли пронеслись в ее голове, прежде чем отец Никодим заговорил. Елена была  откровенно озадачена и не знала с чего начать. Но он не стал терять время и заговорил первым.
– Елена, вы крещенная?
– Да, но вряд ли меня можно назвать глубоко верующим человеком. 
– В церковь ходите?
– Не часто, только по большим праздникам. 
– Вы замужем, дети есть?
– Нет, ни мужа, ни детей.
– Хорошо, коротко расскажите, зачем вы хотите посетить Опнину пустынь, У вас что-то случилось, вы заболели, вам нужна помощь, совет?
– Да, мне нужна помощь, это связано, – она запнулась, – косвенно связано с моим здоровьем.
Преодолев понятное смущение, Елена рассказала, в чем заключается ее проблема, не упоминая значение слов, появляющихся  на ее теле.
– Я так понимаю, это неприличные слова, уточнил Никодим, в прежней спокойной интонации.
– Да, отвратительные слова, – ответила она. Я сделала большую глупость, мне очень жаль…
Ее спутник остановился и молча посмотрел ей в глаза. Неожиданно пугающая суровость его выражения лица куда-то неожиданно улетучилась, он улыбнулся, и, казалось, вот-вот засмеется. Но он опомнился, улыбка исчезла с его лица и он, взяв ее за локоть, предложил двигаться в сторону Тверского бульвара.
– Простите, я не хотел вас обидеть. Все мы люди, и все мы грешны. И было бы странно, если бы такая красивая женщина, как вы, вела бы монашеский образ жизни. Боюсь, старец Иоанн вряд ли сможет вас принять. Он приболел, и ни с кем не встречается. Но не огорчайтесь. Мы постараемся вам помочь. У вас замечательная подруга, и она очень переживает за вас. Я знал Лизу еще девочкой, – он сделал многозначительную паузу, – и я в большом долгу перед ней. Поэтому я и согласился встретиться с вами. Давайте так. Завтра вечером вы придете в Антонников монастырь. Вход для посетителей уже будет закрыт, но вы свернете налево от главного входа, пройдете вдоль его стены метров 100. Там прямо за второй башней будет небольшая железная дверь. Постучите в нее, вас встретят и проводят в часовню. Ну а там, – он замолчал и почти шепотом произнес, – будите читать молитвы пока все ваши дурные мысли не покинут вас. И с ними все остальное. А пока прощайте и бог вам в помощь. Он перекрестил ее, молча повернулся и быстро исчез в толпе людей, праздно прогуливающихся по Тверскому бульвару.
7.
Вернувшись домой, Елена Сергеевна первым делом налила себе бокал вина, и, сделав пару глотков, удобно уселась на диван и попыталась расслабиться. К ее удивлению, мадагаскарская птица молча наблюдала за ней, но больше не ругалась и не причитала.
– Правильно, молчи лучше, а то мое терпение лопнет, и я сдам тебя в приют для брошенных животных, – разразилась она нервной тирадой, но Дональд в ответ лишь лениво похлопал крыльями, издавая при этом звуки похожие на презрительное  хмыканье. Казалось, он хотел что-то сказать, но забыл, и теперь пытается вспомнить. В это время запищал телефон, возвещая о полученном сообщении. Оно было от Лизы. Она интересовалась. Как прошла встреча, Елена ответила, что все хорошо, и она перезвонит ей через пять минут. Ей нужно было время, что бы решить, стоит ли спрашивать подругу о том, что связывает ее с отцом Никодимом. Ее удивил и озадачил не сам факт их знакомства, притом давнего знакомства, а то, зачем он поведал об этом ей. Да в такой форме, что это можно было без труда понять, что не просто знакомство, а что-то более серьезное, и возможно даже, запретное. Так и не решив, стоит ли вообще касаться этой темы, она перезвонила подруге. Та, естественно, хотела знать, как все прошло в подробностях.
– Даже не знаю, что тебе сказать. Вроде как обо всем договорились. Но со старцем ничего не получилось. В Опниной меня не ждут, зато на завтра  пригласили в Антонников, где из меня будут изгонять бесов или типа того. Причем совершенно бесплатно. Никаких долларов  или евро упомянуто при этом не было.
– Ты шутишь?  Подобными процедурами, как я помню из истории, святая инквизиция занималась. 
– Вовсе нет, не только инквизиция, но, в любом случае, отец Никодим обещал, что все ограничится совместным чтением молитв и прочими сугубо православными ритуалами. Я уже начинаю морально готовиться к этому действу.
– И ты думаешь, это поможет? 
– Не знаю. А у тебя есть альтернатива?  Нет? У меня тоже. Кстати, ты давно знаешь Никодима? Раньше ты о нем никогда не говорила.
– Да, вроде как, повода не было. А знакома – давно, он преподавал на кафедре философии в педагогическом, вместе с моим отцом. Они дружили, и он даже регулярно бывал у нас дома. А потом вдруг исчез.
Лиза запнулась и замолчала. Но Елена не отступала и продолжила расспрашивать подругу: и что дальше?
– Ну, говорили, он ударился в религию, закончил семинарию и какое-то время работал в церковных структурах за рубежом. Сначала на Ближнем Востоке, а потом в Центральной Америке. И только недавно вернулся на родину. Когда ты заговорила о посреднике, я вспомнила о нем. Позвонила, и он согласился помочь.
– Ты можешь не отвечать, но я не могу не спросить про ваши отношения. У вас что-то было?
Наступила долгая пауза, но Елена явственно слышала учащенное дыхание лучшей подруги в смартфоне.
– Как говорят наши официальные лица, без комментариев. Скажу только, что он оставил серьезный след в моей жизни. Надеюсь, этого достаточно?
– Прости меня, просто мне надо понять, как вести себя с ним при следующей встрече.
– Веди себя, как обычно. Не знаю, поможет ли он тебе, не знаю. Но уверена, что хуже не будет, и он сделает все, что в его силах. Ты можешь довериться ему.
На следующий день после работы Елена Сергеевна заехала домой, прежде чем направиться в старинный монастырь, превращенный в советское время в реставрационную мастерскую, но ныне возвращенный в лоно церкви. Она собиралась переодеться во что-то более подходящее для посещения храма и уже стала раздеваться, что бы облачиться в неприметное, серое платье, как заметила строгий, осуждающий взгляд Дональда. Он не шевелился и даже не перебирал ногами, а лишь смотрел на нее, как бы обдумывая, что ей сказать напоследок. Елена немного смутилась и ушла в другую комнату переодеваться. И, когда она вернулась, уже готовая выходить с сумкой на плече и косыночкой на голове, стоя на пороге, она вдруг услышала: не дури, не дури, и неприятный холодок пробежал по ее спине. Но немного поколебавшись, она решительно отбросила все сомнения и смело шагнула за порог. Пути назад не было.
Такси высадило Елену у здания районного суда, расположенного прямо напротив главного входа в монастырь. Дальше можно было двигаться только пешком, и, миновав небольшой сквер, она пошла вдоль массивной, каменной ограды, возведенной много веков назад. Вскоре Леночка увидела низенькую металлическую дверь, окрашенную в светло-серый цвет, похожую на вход в бомбоубежище. В наступивших сумерках, она практически сливалась с каменной кладкой стены, и казалось, что ее никто не открывал уже много лет, а то и веков. Набравшись смелости, Елена постучала, но не услышала никакого движения внутри. Подождав пару минут, она уже собиралась уходить, как вдруг эта загадочная дверь со скрипом открылась, и незнакомый мужчина в черной рясе жестом предложил ей следовать за ним. Ей пришлось нагнуться, что бы  пробраться внутрь, но дальше все прошло без приключений.
Пройдя через темный монастырский двор, она вскоре очутилась в небольшом, одноэтажном здании, похожем изнутри на небольшую часовенку. На стенах помещения висели старые, потемневшие иконы, а посредине стоял деревянный табурет и небольшая кафедра, на которой покоилась открытая книга в кожаном переплете, и две свечи по краям. Еще одна свеча была расположены в углу комнаты. Другой угол занимала деревянная ширма. Ее визави молодой человек приятной внешности, лет 30, в черной рясе и серебряным крестом на груди, был вежлив и немногословен.
– Сейчас я совершу обряд очищения и обновления. Для этого, вам нужно переодеться в  холщевую рубаху, она находится за ширмой. Все свое: одежду, обувь, часы, украшения нужно снять. Потом сядете на табурет, закроете глаза, руки на колени, и будите повторять за мной слова молитвы. Слово, в слово.
Через минуту, Елена вышла из-за ширмы босиком, в одной рубахе, и сев на табурет, закрыла глаза. Ей было не холодно, но она сразу почувствовала озноб и волнение.
– А теперь я прочту акафист Пантелеимону  Целителю. Слушайте и повторяйте за мной.
Избранный страстнотерпче Христов и врачу благодатный
Туне подаяй негудующим исцеление
Песньми восхваляем тья
Заступника нашего
Целителя Пантелеимоне…
Через пять минут молитва закончилась, и монах, за которым она повторяла слова молитвы, тихо вышел из комнаты, не сказав больше ни слова. Елена сидела на табуретки не смея пошевелиться, и едва дыша. Она не знала, можно ли ей открыть глаза, но решила и тут перестраховаться. Затем попыталась повторить слова молитвы, но вспомнила лишь несколько слов. Думать о том, насколько эффективной окажется вся эта затея с молитвами, ей совершенно не хотелось. В душе постепенно накапливалось раздражение и обида, что она повелась на эту авантюру. Она чувствовала, что ее босые ноги замерзли, и опасалась, что завтра вместо исцеления она получит банальный насморк. Но встать без разрешения и уйти, Леночка не решилась. Тем более, что без помощи проводника она вряд ли сумела бы отсюда выбраться. Примерно через десять минут ее мучения закончились. Дверь скрипнула, она неожиданно услышала голос отца Никодима:
– Надеюсь, у вас было время обдумать все, что с вами случилось и больше не повторять своих ошибок. Как говорят наши британские недруги: man is prone to errors, bat try don,t  repeat it. Можете переодеться, и я провожу вас к выходу.
Когда она была готова, они вышли на улицу, Но вместо железной двери в стене, Никодим повел ее к главному входу, Там, как из-под земли, появился совсем юный монашек, который, не говоря не слова, услужливо открыл им ворота, через которые они вышли за пределы старинного монастыря. У входа их поджидал черный лимузин, так любимой нашими чиновниками марки.
– Мне кажется, нам по дороге, и, если вы не против, могу вас подвезти.
Елена была немало удивлена этим предложением, но отказываться не стала. Когда они тронулись, ее спутник не отрывая взгляд от дороги спросил:
– Вы раньше посещали наш монастырь?
–  Да, и не один раз, но это было уже давно. Я даже не помню, когда в последний раз…
–  А сегодня почувствовали что-то особенное или все было как обычно?
–  Не знаю, разве что голова немного кружилась и голоса, какие-то голоса раздавались невнятные…
– Голоса – это хорошо, так и должно быть. Значит, не зря вы посетили святую обитель.
– Вы думаете, молитва эта поможет?
– Поможет, если вы были открыты Господу.
Отец Никодим притормозил, и, не отрывая взгляд от дороги, тихо спросил:
– Елена, а вы никогда не хотели исповедаться, очистить свою душу от всего накопившегося там греховного и непотребного?
– Не знаю…, не знаю, скорее всего, все же нет.
– Почему так?
– Боюсь, поздно уже и пытаться даже. Если говорить правду, то мне будет просто стыдно, стыдно и мучительно. А если врать или недоговаривать, то зачем все это? Так что лучше пока все останется так, как есть.
– Понимаю, не буду больше настаивать, но если вдруг такая потребность у вас возникнет, я готов вас выслушать. Помните это…    
Когда они подъехали к ее дому, священнослужитель  спросил: – мы можем подняться, я хочу увидеть результат?
Елена внимательно посмотрела на своего спутника и, немного замешкавшись, ответила: – как скажите.
9.
В лифте они стояли молча, не глядя друг на друга. Зайдя в квартиру, Елена сразу набросила платок на клетку с попугаем, понимая, что от него сейчас можно услышать не очень корректные замечания.   
– Кофе, чай?
–  Нет, спасибо. Давайте сразу к делу. Я бы хотел посмотреть на эти знаки на вашем теле. Но если вы стесняетесь…
– В моем положении не до этого. Надеюсь, совсем раздеваться не нужно?
– Разумеется, нет. Только до пояса.
 – Хорошо, подождите минуту, сниму платье и одену что-нибудь домашнее.
Елена вышла из комнаты, но вскоре вернулась обнаженной до пояса.  Никодим стоял посреди комнаты и молча смотрел на нее. Надписи и все остальные знаки никуда не исчезли, они стали лишь побледнели и потеряли былую яркость.
– Понятно, боюсь, молитвы будет недостаточно.
–  Что это значит?
– Это значит только то, что вас нужно еще немного помучить. Одна молитва тут не поможет. Постарайтесь принять это со всем смирением. Сейчас вам будет немного больно, но это необходимо для вашего окончательного исцеления. И без ремня тут не обойтись.
Экзекуция длилась не долго, минут пять, ей было не только больно, а еще и ужасно обидно, но она подспудно понимала, так нужно. И это уже на садо-мазо игры, а что-то другое, но не менее яркое и чувственное. Когда все закончилось, она не выдержала и даже всхлипнула. Отец Никодим обнял ее за плечи и провел рукой по обнаженной спине, которая вся покраснела и горела, как после парной с березовым веником.
– Ну, все, все. Поплачьте, это хорошо, все ваши болячки уйдут вместе со слезами. Завтра проснетесь, и сразу почувствуете легкость и просветление. А пока наберитесь терпения. Ну и мне пора идти, не буду вас больше смущать. И не торопитесь, может день другой все эти знаки на вашем теле останутся, а потом обязательно исчезнут, я вам обещаю.
– Боюсь только, следы от ремня останутся не только на коже, но и в моей душе, причем надолго, – подумала Елена, – но вслух вступать в перепалку с почтенным служителем церкви не стала.
Когда отец Никодим покинул ее квартиру, Елена какое-то время сидела в  полной прострации, осмысливая происшедшее с ней, после чего вспомнила о птице, которая все это время не подавала признаков жизни. Сняв с клетки платок, она подложила корму мадагаскарскому сидельцу и вежливо спросила: – что думаешь по этому поводу?  – Однако экзотическая птица в невпопад ответила одной давно заученной и банальной фразой: попка дурак, попка дурак…
Гадать по поводу того, что бы это могло значить, она не стала и пошла в душ. На следующий день, едва проснувшись, Елена тут же бросилась к зеркалу и о чудо – все надписи и стрелки на ее теле практически исчезли. Оставались лишь совсем бледные стрелочки, но и они исчезали буквально на глазах. Что касается следов от ремня, то они также испарились, как будто их и не было вовсе, а то, что произошло вчера, ей просто приснилось. Она хотела тут же позвонить Лизе, но решила не спешить: надо было удостовериться, что все постыдные следы пропали окончательно, и это не очередная издевательская уловка темных сил.
 Пока Елена довольная вертелась у зеркала, тщательно рассматривая свое посвежевшее тело со всех сторон, Дональд внимательно наблюдал за ней, не произнося не звука. Он также угрюмо молчал, когда она завтракала и собиралась на работу. Но тут уже она не выдержала, подошла к клетке и спросила: ну что, Дон-Дон, может, уже пора открывать шампанское? – экзотическая  птица издала гортанный звук и четко, по слогам произнесла: ни-ког-да.
Елена была удивлена и даже немного шокирована таким ответом, но тут же вспомнила хрестоматийные строки из стихотворения Эдгара По в переводе Бальмонта: 
Птица ясно отвечала, и хоть смысла было мало,
Подивился я всем сердцем на ответ ее тогда.
– Да, со смыслом и у тебя проблемы, а потом ты не зловещий ворон, а обыкновенный попугай, который  постоянно несет чепуху. Потому и обижаться на тебя не стоит. Не буду отдавать тебя в приют, пока, во всяком случае.
И на этой оптимистичной ноте, она выскочила из квартиры и отправилась на работу.
 – А шампанское я точно сегодня открою, с Лизой выпьем. И никаких мужиков, – пообещала она самой себе, ожидая лифт на своем этаже. Но выйдя на улицу и окунувшись в свежую атмосферу солнечного утра, и, сделав несколько шагов к припаркованной на стоянке у входа ее серебристому «Инфинити», она уже не была ни в чем уверена и только повторяла:
– May be? All may be… All…All…