Матвей

 Прошло пять лет. И вот я в самолёте, лечу к Матвею. Завтра встреча. Последний месяц он снова ни разу не ответил на мои звонки и не перезвонил. Ноябрьский разговор вдохновил меня на поездку к нему. Мы договорились, что я приеду уже после его дня рождения и новогодних праздников.
Я тогда очень обрадовалась, что разговор состоялся. В беседе вела я: задавала вопросы, искала темы для продолжения и сближения. Основной темой было грядущее окончание школы, выпускные экзамены, выбор университета и, конечно, города.
Понятно, что мои мечты, мысли и убеждения склонялись исключительно в сторону Питера. Это был единственный шанс стать ближе друг к другу, познакомиться по-новому и продолжать общаться без оглядок и кривотолков.
За последние почти восемь лет это была вторая более или менее осознанная и неторопливая встреча. Предыдущие попытки рвали сердце и топили в слезах.
Однажды, спустя год после переезда, в начале лета, я отправилась навестить родителей. Отпуск в родном городе давался мне нелегко. Воспоминания, лицемерные встречи, окна квартиры, где родились и росли мои дети, стены дол гожданного дома, в котором так и не успели пожить, любимая работа-школа, что пришлось продать, — всё это давило воспоминаниями.
Тогда я и не подозревала, что всё складывалось так, потому что Господь уготовил мне лучшее место, новый дом, других людей рядом. Он просто не оставил мне места в родном городе. Я цеплялась как могла: закрывались двери, я лезла в форточку.
Но пути Его, как говорится, неисповедимы. Как я не старалась, оказалась перед ситуацией бессильна.
 Сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что всё было к лучшему. А тогда я просто тихо теряла силы, надежды, семью. Увидеть сына хотя бы издалека было одним из важней
ших дел, что я планировала в дни таких приездов. К тому времени они тоже переехали в город побольше и возвращались сюда изредка, останавливаясь в нашем доме.
 Слухи от знакомых и соседей о приезде Матвея с отцом и новой семьёй доносились быстро. Я то и дело специально прогуливалась рядом с домом, ходила на футбольное поле, разглядывала его силуэт среди мальчишек вокруг.
Каждый раз могла только предполагать, как он мог выглядеть, насколько подрос, какую прическу носит.
 Однажды мама мальчика, с которым дружил Матвей, случайно проговорилась, что они собираются погулять по городу. Им уже исполнилось двенадцать, и тёплым, непоздним вечером их отпускали пройтись по центральной улице, встретиться с друзьями.
Летний город был особенно хорош, ухожен. Лучи заката окрашивали раскалённые крыши невысоких двухэтажных домов и пятиэтажек, стелились по кустарникам вдоль улиц и клумбам с оранжевыми настурциями и разноцветными петуниями.
По дороге неспешно курсировали автомобили с громко звучащими хитами из открытых окон. Мамаши с детьми плескались у фонтана.
Отпускники, так же как и я, приехавшие навестить родителей, потихоньку выходили на вечерний променад. Молодёжь кучковалась компаниями. Словом, жаркий день сменялся привычным летним вечером.
Любимые маршруты мне были хорошо известны, и я попросила приятельницу проехаться со мной в надежде увидеть Матвея. Пару кругов по центру — и вот, на площади у центральной гостиницы, прямо напротив окон, где когда-то жили мы, я увидела Матвея.

— Оля, вон они! Заверни во двор, остановись здесь!
Я быстрым шагом устремилась вперёд, чтобы оказаться как бы случайно у них на пути. Мне это удалось.
— Матвей, привет! Матвей, постой! Матвей!
Я спешила за ними. Удалось нагнать и осторожно ухватить его за руку.
— Матвейка, остановись!
Эльдар, его товарищ, принялся останавливать его.
— Здравствуйте, тётя Вера! Матвей, да остановись же! Матвей вырывался и устремлялся вперёд. На мгновение остановился, затравленно взглянул мне в глаза и снова побежал.
Мои руки и ноги стали ватными, онемели. Слёзы катились огромными бусинами. Я остановилась и вдруг подумала: «А вдруг это единственная и долгожданная встреча? Неизвестно, когда она повторится!»
Ребята уже удалились, и я снова побежала. Догнала, схватила Матвея и что есть сил прижала к себе. Вымолвить толком ничего не смогла, слёзы душили.
Он не сопротивлялся мгновение, а потом отстранился, озираясь по сторонам. Его мокрые глаза наполнились тревогой и противостоянием. Он развернулся и быстрым шагом ушёл вперёд.
Я несколько минут стояла немая. Вокруг повисла тишина, ни звуков машин, ни голосов. Чёрный сарафан намок от слёз. Я доплелась до машины во дворе рядом. Ольга сидела в слезах, наблюдая всю картину.
Родители и друзья потом воодушевлённо расспрашивали об этой встрече и о других. Если это вообще можно было назвать встречами. Я что-то рассказывала механически. Так же, как и раньше, о двух предыдущих — в школе и после тренировки у спорткомплекса. Говорила, какой у Матвея рост, волосы, в чём он был одет и как убегал.
Рассказывала, как караулила его на тренировке, кричала ему «Привет!» и оставила у забора на футбольном поле коробку с кроссовками и ещё чем-то, что купила в подарок.

А он так там всё и оставил. Коробку потом забрала девочка из кафе спорткомплекса и позвонила мне.
Прошёл ещё год. Ни звонки, ни СМС не находили ответа. Телефонный номер абонента был изменён. Только мимолётные новости от знакомых: то видели Матвея на футбольном матче, то он фото в Instagram выложил, то приехал в Петербург с отцом на соревнования.
Новость о последнем бросила меня в жар и на секунду подарила надежду на встречу здесь, в Питере. Я позвонила нескольким Сашиным друзьям, спрашивая, где они остановились и где проходят соревнования. Никто не помог. Это ещё один вопрос, который я задаю себе до сих пор: «Почему?» Ведь раньше дружили мы все. Откуда столько равнодушия?
Оставался один вариант, на который я не решалась несколько лет, — позвонить самому Саше. Я набрала.
— Саша, привет!
— Привет! — прозвучало металлом в голосе. — Кто это? — Это я, Вера.
— Какая Вера?
— Казанцева! Саша, я узнала, что вы с Матвейкой в Питере. Мы очень будем рады с Дашей с вами встретиться! Я могу вас забрать, я на машине. Мы в центре живём. Где вы остановились?... — поспешила я выдать всё разом.
— До свидания, — томно, с издёвкой вымолвил он и повесил трубку.
Опять ватные руки и слёзы бусинами.
«Ну и что!» — успокаивала я себя. — «Зато какое счастье, что мы в эти дни с Матвеем одним и тем же воздухом дышим, слышим звуки одного города, любуемся одними и теми же зданиями, а, возможно, находимся где-то совсем рядом.
Интересно, думают ли они о нас? Где и как мы живём? Есть ли желание столкнуться хоть случайно? И вообще, рассказывают ли кому-нибудь, что здесь рядом живёт их бывшая семья, родная дочь?
 Саша ни разу не видел и не слышал Дашу после того, как оставил нас. Это удивительно! Как можно жить с ребёнком до пятнадцати лет, любить, заботиться о нём и вдруг забыть?
Так обижаются дети или глубокие старики. Обижаются чаще из-за очень простых вещей, на ерунду. Дуются, ссорятся, но потом мирятся.
Но как так может взрослый мужчина, отец?! Эгоизм? Гордыня? Себялюбие? Глупость! Незрелость взрослого муж- чины и трусость признать свои поступки!»
Позже я узнала, что приезжали они в Питер три раза. Наверное, всё-таки вспоминали о нас, но молча и каждый про себя.
Однажды мне позвонила Оля, та самая знакомая, которая наблюдала сцену моей встречи с Матвеем из автомобиля. Она рассказала, что её родственница случайно узнала о новом мальчике в классе её дочери по имени Матвей.
Классная руководительница в приватном кругу родительниц поведала одну нелицеприятную историю о его по- явлении в классе.
Мальчик, по словам папы, пережил семейную драму, где неблагополучная мать, скитающаяся неизвестно где по стране, давно бросила их с сыном и старшей дочерью.
Дочь — предмет его гордости и воспитания, успешно учится в медицинском университете в славном городе Санкт-Петербурге.
Он, несчастный, тянет их двоих. И вот совсем недавно ему посчастливилось встретить замечательную женщину, которая заменила мать Даше и Матвею. Они недавно поженились, и у них родился ещё сын.
Семья живёт счастливо, но из-за кривотолков им пришлось покинуть свою малую родину. Матвею на новом месте нужно освоиться, привыкнуть.
Отец очень просил не задавать лишних вопросов и не упоминать ничего о его прошлой семье, тем более о родной матери.

 Рассказ учительницы насторожил и сильно удивил знакомую. Родственница приятельницы точно узнала мальчика, вспомнила имя и фамилию, но драматическая история, рассказанная отцом, не имела ничего общего с правдой.
Отец несколько лет назад увлёкся коллегой по общественным делам, замужней молодой женщиной с ребёнком. Спустя какое-то время этот факт раскрылся, и он повёл себя как «настоящий мужчина», который, после громкого выяснения обстоятельств, был просто обязан жениться.
Две семьи были разбиты вдребезги!
Влюблённые же воссоединились и стали жить вместе, создав новую ячейку общества, прихватив с собой по ребёнку из предыдущих браков и совместно нажитое. В ход шли самые низкие и мерзкие уловки: клевета, шантаж, бесконечные суды, доносы в полицию, прослушивание и записи разговоров, подделка документов и откровенная ложь. Ложь близким, друзьям, коллегам, а главное — ложь сыну.
Даша тогда не поддалась на провокации, а вот маленький Матвей поверил отцовским доверительным обещаниям и дружескому стрёкоту новой мамы. На самом деле, с ним работали специалисты-психологи, чтобы поместить в маленьком человечке колоссальное противостояние и ненависть к родной матери, сестре, бабушке и дедушке — самым близким людям с рождения.
После звонка приятельницы у меня снова появилась надежда на возможность знать больше, быть ближе. Девчонки дали мне телефон классной руководительницы, и тем же вечером я набрала.
Ею оказалась довольно молодая женщина, двадцати восьми лет, с весьма необычным именем, точнее отчеством — Алёна Ксенофонтовна. Она преподавала историю, имела дочь и была разведена. Этот факт имел значение: не сразу, но она прониклась моим рассказом, пообещала держать меня в курсе событий и жизни Матвея.
Это был глоток свежего воздуха, прорыв, ещё одна ступенька.

 На протяжении всего времени со дня нашего расставания с Матвеем, родные, друзья, психологи и просто посвящённые говорили разное, но суть была одна: «Подожди!»
«Подожди, вот-вот он наскитается с отцом и соскучится по тебе».
«Скоро надоест ему баба Сашина — нужен он ей больно, и он к тебе вернётся».
«Подожди, скоро переходный возраст, он им даст жару и к тебе вернётся».
«Подожди, не лезь к нему — у него сейчас переходный возраст».
«Подожди, скоро у него появится девушка, и он вспомнит о тебе тоже».
Сколько было этих «подожди»!
И я ждала. Руки не опускала.
Меня останавливала лишь одна мысль: ему хуже, чем мне. Он и сам не понял, как попал в такую ситуацию. Несёт эту ношу. Сначала папу хотел поддержать, бросать его не хотел, не понимал, что происходит. А потом понял, что предал маму.
И если бы я тогда встала в позу, тоже на него обиделась или ждала молча, наблюдая, между нами оказалась бы пропасть. Пропасть на долгие годы.
А так, маленькими шажочками, с горькими слезами, но я знала, как он рос, что любил, с кем дружил. Несмотря на отторжение, он знал, что я рядом, ищу встречи, не забываю, люблю.
Благодаря учительнице у меня оказался его новый номер, и Матвей стал получать от меня первые письма — сообщения. Я писала осторожно, не часто, раз в два месяца.
«Привет, Матвейка!
Пишу тебе и улыбаюсь — так приятно думать о тебе и иметь возможность передать несколько слов о нас с Дашей, мой родной! Какой сегодня знаменательный день у тебя, у меня и у всех наших близких! Сегодня тебе четырнадцать!!! Ты родился рано, в четыре двадцать утра, а значит,
когда ты прочтёшь утром моё сообщение, тебе уже исполнится четырнадцать!!!
Я точно знаю, что у тебя всё есть и будет хорошо. Я всегда молюсь за тебя и прошу, чтобы, несмотря на то что меня нет рядом, Господь тебя берёг! Ты стал уже настолько взрослым и самостоятельным, что пришло время получать паспорт! Ты и выглядишь теперь по-другому: серьёзнее, но с прежним огоньком в глазах, спортивнее, спокойнее и увереннее.
Кстати, с паспортом не затягивай — там есть сроки, по-моему, две недели после дня рождения. Фото сделай по- серьёзнее, ха-ха-ха, с этим паспортом тебе до двадцати лет жить, потом снова менять. Даша вот новый получила не- давно. Видел? Ваня с Катей Аринины выслали тебе видео поздравление? Умора такая!!!
Уверена, что ты сегодня получишь много поздравлений — и в школе, и от футбольной команды, и от друзей. Отметишь в отличной компании, надеюсь, что не только с мальчишками. Напиши, как пройдёт твой день сегодня! Знай, я рядом!
К нам специально по такому случаю на недельку приехал дед Петрович! Мы тоже сегодня приготовим праздничный ужин в честь твоего Дня Рождения и будем желать тебе только хорошего. А главное — чтобы чудо, которого мы оба с тобой ждём, случилось как можно скорее!
Я рада уже, что ты читаешь и прослушиваешь мои сообщения, а значит, знаешь: я точно всегда с тобой, думаю о тебе, интересуюсь твоей жизнью, радуюсь успехам, разделяю печали и мысленно поддерживаю тебя во всём. Я вижу тебя во сне и часто пересматриваю фотографии. Улыбаюсь тебе, обнимаю, прижимаю к себе, целуюююююю и жду встречи.
Мама»
«Матвейка, привет! Как ты? Как я рада передать тебе привет от нас с Дашкой. У нас всё ок. Даша занимается — ты даже не представляешь, как много! Порой под утро только ложится на несколько часов и снова учит. Ничего не поделать — у неё очень ответственная будет профессия: детский доктор! Зимнюю сессию сдала на отлично, получает стипендию — тринадцать тысяч. Ей, конечно, тяжело, но с выбором профессии она не ошиблась.
Вот уже как два месяца работает параллельно с учёбой медсестрой в Военно-медицинской академии. Выходит раз в неделю на суточное дежурство. Недавно ходили с ней в кино на «Джокера». Ты смотрел? Хотя он, наверное, только 18+. Фильм неплохой и непростой.
Арина с Максом в Праге сейчас. Представляешь, они встретили там, в отеле, бабушкиных соседей — родителей Полины. Помнишь, вы играли вместе? Ребятишки же остались с бабушкой и Петровичем! Ваня даже в садик не ходит, кайфует, мечтает о машине времени, чтобы быстрее вырасти и никуда не ходить!
Ты тоже маленький забавный был, смешно психовал, когда что-то не получалось! Помнишь, как мы с тобой учили стихи — всё по строчке, по очереди запоминали, нерв- ничали и снова пробовали? Ты всё время что-нибудь терял или забывал — то в школе, то дома, то в раздевалках после тренировок. Прибегал домой в панике с огромными глазами, искал, не находил, и мы начинали операцию «Поиск» всей семьёй. Как в Париж ездили на день рождения, и ты сам потерялся в Диснейленде, помнишь?
Очень хочу узнать, появились ли у тебя новые друзья и как складываются отношения в новой школе. Девчонок, наверное, всех там с ума свёл, или они тебя! Здорово, если бы ты прислал нам свою фотографию — мы так давно тебя не видели! Я вижу тебя только во сне. Ты стал выше и крепче, волосы всё такие же светлые, чуть короче, и ты мне улыбаешься. Я именно таким тебя и представляю на самом деле.
Как у тебя с футболом? Как называется ваша команда, и под каким ты номером играешь? Форма какая у вас? Напиши! Наверное, большие перспективы, да? Я всем говорю, что ты у нас футболист!
Мне кажется, тебе тоже в большом городе стало интереснее и веселее! А если что-то и беспокоит, то ты позвони или мысленно попроси меня о помощи! Я точно услышу тебя или во сне увижу твои трудности и помолюсь втройне за тебя! Мы точно скоро уже будем вместе! Просто так не бывает в жизни, чтобы сын с мамой на всю жизнь расстались! Однажды ты станешь сильнее, свободнее от предрассудков и взрослее, просто заскучаешь и захочешь увидеться со мной и с Дашей. А сделать это очень легко — ты дашь нам знать, и мы в течение дня окажемся рядом. И тогда уж точно НАВСЕГДА! Самолёты же летают каждый день!
Хоть ты и далеко от нас, но ты рядом с папой, и это успокаивает меня. Я знаю, как он любит тебя. Ты у него — всё самое, самое светлое, настоящее и родное, что осталось от прошлой жизни! Ты его гордость, его надежда, его смысл, его сын! Я знаю, что ты не с нами, потому что был тогда в ответе за него. Ты знал, что без тебя ему не спра- виться. В этом я тебя понимаю и поддерживаю!
Поэтому и я горжусь тобой. Ты сильный! Ты взвалил на себя это решение и несёшь его, испытывая горечь, тоску, обиду, слёзы. Сыночек, Матвеечка, сил тебе, разума, сердечности, терпения, веры в себя и в меня! Я тебя очень, очень, очень люблю, скучаю и жду!
Мы с Дашей оплатили баланс твоего телефона на год вперёд, чтобы у тебя долгие месяцы была возможность ответить и позвонить нам.
Я тебя нежно обнимаю и целую.
Мама»
Получив первые два письма, прочёл и заблокировал
меня. Тогда я стала доставлять письма через моих близких друзей. Они отправляли депеши со своих телефонов, убеждались, что письмо доставлено и прочитано адресатом, сразу уведомляли об этом меня. Письма были длинными и короткими, иногда посылала детские фотографии. Так продолжалось больше года. Вскоре Матвей заблокировал и всех моих друзей! Порой я истощалась от бессилия,но не отчаивалась. Из моих писем и встреч он понимал, что я, и мы все, рядом, знал хоть что-то о Даше, бабушке, дедушке, об Арине и её ребятишках!
У всех, разумеется, висел вопрос: «Почему он так холоден и неприступен?» Предположение было лишь одно — запрещает отец.

 Спустя год после пандемии, в феврале, было принято решение слетать на пару дней к родителям! План о встрече с Матвеем вынашивался недолго. Вечером перед вылетом я решительно позвонила Алёне Ксенофонтовне и очень настойчиво попросила её встретить меня утром в школе. Та держала ответ под сомнением, остерегалась последствий, но возражать матери, не лишённой родительских прав, а значит, законному представителю ребёнка в праве побывать у него в школе, отказать не могла. Такие формулировки спасали меня не единожды, когда я поняла, что все эти общественные деятели и просветители активны только на словах. А когда нужна настоящая помощь в действиях, они, как правило, остаются на стороне сильнейшего и «участвовать», трусливо поясняя, в семейных разборках не хотят.
Прилетела рано утром, в шесть. Встреча была назначена на десять сорок пять, после перемены, чтобы у нас было сорок пять минут урока на разговор в коридоре без посторонних.
Ближе к девяти привела себя в порядок, волнение подступало, пыталась собраться с мыслями, руки тряслись, кусок в горло не лез. В десять вызвала такси и выехала. Подъехав к школе, поняла, что перемена ещё не закончилась, подождала на улице.
Консьерж внизу применил оборонительные меры. Я сказала, что по делам родительского комитета, показала паспорт, назвала фамилии «вождей» и учителей, набрала Алёну Ксенофонтовну. Та спустилась вниз, и я отправилась за ней в класс.
Сердце билось, я слышала его и в горле, и в ушах!

— Матвей, выйди, к тебе пришли! Я говорю, выйди, с тобой хотят поговорить о важном. Выйди! — сказала Алёна Ксенофонтовна, войдя в класс.
Тот в юношеской манере начал слегка паясничать, навлекая любопытные взгляды и возгласы одноклассников.
Я стояла у окна, в двух шагах от двери. Он стремительно вышел из класса и оцепенел, увидев меня. Единственная мысль в моей голове — ухватить его за руку и не дать сбежать! Так я и сделала. Слёзы хлынули, и я задохнулась от волнения. Выдавила только, почти прокричала:
— Только не уходи!
— Только не уходи! — я сейчас успокоюсь, — вцепив- шись в руку, прошептала я, захлёбываясь слезами.
Минуты две отходили оба! Потом я выдохнула, ладонями дотронулась до лица, волос, обняла плечи, провела по рукам и наконец-то рассмотрела его пальцы. Именно пальчики помнила и перебирала, когда он был маленьким.
Он был почти с меня ростом, не очень крупный, но крепкий! Больше всего меня поразили глаза — он настолько был похож на меня, и именно в глазах и взгляде я видела отражение себя.
Мне трудно было определить его ощущение: он не был рад, не задавал вопросов, не поднял даже руки, когда я обнимала его. Отвечал сдержанно и осторожно, на лице читалось желание исчезнуть. Я старалась улыбаться, быть легче, что-то рассказывала, снова спрашивала.
Я не пошла лишь на один манёвр в той беседе — я не стала «домалчивать» его глазами. Смятение он скрыть не мог: я видела, что грань где-то рядом, и если буду молчать, просто глядя в глаза, он не сможет больше противостоять и сдастся. Он, пятнадцатилетний парень, мог бы принять это за собственную слабость. А это могло бы остановить его от дальнейших встреч вовсе!
Учительница пару раз выглядывала из класса и спрашивала, всё ли в порядке. На мои предложения пойти посидеть
и поговорить спокойно где-нибудь вне школьных стен он наотрез отказался. Я и не рассчитывала на это.
Урок пролетел мгновенно. Я попросила Матвея проводить меня до выхода. Там сняла свои серёжки, которые носила всю жизнь и которые он точно помнил, и положила их ему в руку — на память. Притащить с собой подарки и прочее я не решилась, ведь не знала, как он отреагирует на мой визит. Вернуться в класс и домой с чем-либо — значит заставить его нервничать. Только Алёне Ксенофонтовне вручила при встрече пакетик с питерскими сувенирами.
По дороге из школы пошла пешком в неизвестном направлении. Шла в слезах, прокручивая нескладный разговор, понимая, что главных вопросов опять не задала. Он был похож на Кая из сказки, который проглотил льдинку, но та грань, что я почувствовала, отзывалась оттепелью…