Верка

Верка

(фотографическое, из жизни современников)

Вчера сын на своей машине привёз картошку. Это один из основных продуктов нашей национальной кухни. Русские люди по возможности (у кого есть подвалы, сараи и прочие хранилища) заготавливают себе картошку для зимнего потребления. Мы живём в частном доме. У нас есть подвал. Это чрезвычайно удобно. Там не только картошка хранится, но и морковка, соленья-варенья, а также яблочный сок, который я делаю в яблочно урожайный год.

Сын обещал приехать на следующее утро с картошкой на свою долю.

Утром я возвращаюсь с физкультурной прогулки. Возле дома вижу группу людей, а прямо напротив моих ворот машина стоит. Я подошёл к водителю, спросил, надолго ли он тут встал. А то сын должен сюда подъехать с картошкой.
- Не, я ненадолго, - ответил мне водитель, мужик средних лет с большим шрамом на переносице.
- А почему здесь народ собрался? Что случилось? – спросил я.
- Верка умерла.
- Что? Верка???
- Ну, да. Хороним её.

Я поперхнулся. Какой-то нечленораздельный звук из себя выдал.

Верка? Я же её позавчера видел. Косил бензиновой косилкой траву, вымахавшую перед домом. Она проходила мимо.
- Привет, сосед! – бросила она мне. – Траву косишь?
- Кошу. Тебе не подкосить?
- Спасибо, дорогой. Но неужели я безрукая? Дай-ка мне твою косилочку.

Взяв у меня косилку, она засуетилась возле своего забора.

Верку я знаю вот уже более сорока лет. Маленького росточка, приземистая, толстенькая. Карие глаза-вишенки на приветливом лице. Когда ни увидит – всегда поздоровается душевно. Но знаю я её только поверхностно, в той мере, в какой сосед может знать соседа, не будучи с ним хотя бы в товарищеских отношениях. Я даже в доме у неё ни разу не был. Лишь видел за забором её жилище, описать которое можно только такими словами как хибарка или халупка.

Жила она с мужем Мишкой. Он работал дальнобойщиком. Его грузовик частенько ночевал напротив моего дома. Выходя утром на работу, я иногда видел копошившегося возле грузовика Мишку.

- Тебя до города не подбросить? - спрашивал он.
- Подбрось, если не в тягость, - отвечал я.
- Отчего же в тягость? Залезай в машину.

Я залезал.
Покручивая баранку, Мишка делится со мной своими проблемами.
- Всю ночь не спал. Желудок так прихватил, удержу нет.
- Сходи, Миш, к врачу.
- Да ходил я! Ничего не находят. А мне ночью от боли выть хочется.

Похоже, что желудок Мишка подлечивал водкой. Время от времени звонил мне в калитку, занимал энную сумму до ближайшей получки.
Всегда в срок возвращал долг. Имея доступ к бензину, он по-соседски за невысокую плату завозил бочку моему тестю для его «Запорожца».

Вдруг мы узнаём пренеприятнейшее известие: Мишка умер. А точней, повесился. Мимо нашего дома прошли несколько женщин в чёрном, среди них – Верка с заплаканными красными глазами…

Вот какие дела… Несладкая Веркина судьбинушка…

Первой у неё родилась дочка Света, радость жизни. Но в четыре года чем-то она заболела. И не стало Светочки.  Несладкая Веркина судьбинушка. Через год родился сын Борька. Что такое сын для матери – все знают. А ещё через два года родилась вторая дочь – Любочка. Любочка прожила полтора года. Трое родов, один ребёнок. Несладкая Веркина судьбинушка…

Сын Борька рос на моих глазах. Тощий мосластый пацан, не достающий до педалей велосипеда и потому ездивший на нём «под рамой».

Шло время. Как-то незаметно пацан вырос в высокого белобрысого парня, ни лицом, ни фактурой не похожего на мать.

Видно, академическое поприще было не для него. Борька пошёл в бульдозеристы, потом выучился на грейдеровщика. Время от времени его автогрейдер с опущенным отвалом стоял на нашей улице, оповещая, что хозяин прибыл домой.

Встречаясь иногда с Борькой на улице, я беседовал с ним за жизнь.
На жизнь он не жаловался. Грейдеровщик всегда востребован. И заработок у него хороший. В прошлом году работал в Москве на стройке. Очень хорошие деньги заработал.

Было время – уехал Борька на Украину. Там очень выгодный контракт нарисовался. Но вскоре вернулся. Что-то там сорвалось. Однако вернулся не один. С Украины привёз жену-украинку и малыша сына. А вскоре и дочка родилась. Жить у Верки впятером в халупке было невозможно. Борька прикупил что-то вроде такой же хибарки на нашей улице.

Хибарка стала протекать. Борька решил перекрыть крышу. Он мужик рукастый. Крышу разобрал, а под ней – гнилые балки. Тогда решил Борька вместо хибарки дом построить. Заработок позволяет, руки из правильного места растут. На улице появись штабели кирпичей для дома.

Встречаясь с Борькой на улице, я замечал, как он становится всё толще и толще. Тощий пацан превратился в здоровенного мужика весом за центнер. Попыхивая сигаретой, он шествует по улице с пышнотелой супругой  и двумя милейшими детьми.

Я как-то подошёл к нему и, шутейно ткнув в отвислый живот, приёмник пива, спросил:
- Это что? Трудовая мозоль?
- Не тронь! Это комок нервов, - смеясь, ответил он.

И вот сейчас он стоит у открытого катафалка. Курит. В глазах слёзы.
Я заглянул внутрь. Там в гробу лежит Верка, подкрашенная и покрытая платочком.

- Что с ней случилось? – спрашивая я у Борьки.
- Вроде бы ничего. Легла спать и вот уснула… вечным сном. Сердце остановилось.
- Сколько ей было?
- Шестьдесят пять.

Я не нахожу ничего другого, кроме как обнять Борьку и сказать ему.

- Все там будем. Господь дал ей смерть лёгкую. Такую не купишь.

Народ расселся по машинам. Поднимая пыль по нашей горе-дороге, маленькая кавалькада машин уехала…
Вскоре подъехал сын с картошкой.