Глава 17 - Конец игры

Примерно в 40.000 километрах от поверхности планеты Сварг

30 сентября 2326 года

Их подготовительная работа закончилась. Григорьев отогнал "Грифон" на линкор и теперь на челноке "Чайке" спускается в Уттар, чтобы забрать команду. Сам он страшно зевает и догадывается, что в этот момент Ану проводит брифинг для полицмейстера, суть которого сводится к фразе "не просри мне всё тут, пока я отдыхаю". А Эйза уже спит. В челноке есть относительно удобный диван, она свернулась в нём в эмбриональной позе и тихо посапывает.

Челнок приземлится на здании городского управления полиции Уттара через несколько минут, а пока Григорьева не покидают мысли сделали ли они всё, что могли. Их игры с самудри закончились - теперь старый линкор нужно сдать, помотаться где-то две недели, а после, по словам восьмёрки, взять "совершенно другой корабль с совершенно другими боевыми возможностями". Подробностей этого дела мало, но некоторые всё же есть - это бывший имперский корабль построенный с активным применением азадийских технологий, так что Ану, которой через нехочу в войну пришлось осваивать космическое судостроение, может им здорово помочь. Она немного отдохнёт, и когда начнётся блокада, она будет и швец, и жнец, и на дуде игрец - она будет совмещать обязанности главы полиции планеты и также будет консультировать их по вопросам боевого применения корабля. По сути из "восьмёрки" написали мало, но написали много не по сути - Империя не изобретала ничего нового, она пользовалась тем, что подворачивалось под руку. Ведь 92% солдат начиная с 2314-го это немного переиначенные люди, а корабли это смесь азадийского и палийского дизайна с удешевлениями, так как оригиналы стоили недёшево и для огромных флотов для кинохроник они не подходили. Равно как и для столь же бессмысленных огромных парадов, где демонстрировалось "величие державы".

Сажать "Чайку" в Уттаре Григорьев будет, что называется, открытым текстом - никакого режима маскировки у неё нет, да и город они покидают, возможно, навсегда. Вот высота уже меньше 20 километров, 15, 10, капитан включает реверс, чтобы посадка была мягкой. Он сел на крыше, на которую он садился с сотню раз, если не побольше, в челнок заходят Адель, Ану и Мари. На Ану жалко смотреть - все её глаза грязно белого цвета, последние месяцы она хлебала тоники как (наверное) хлебали воду давно не пившие мамонты. Ану сориентировалась моментально - вот есть ещё один диванчик, почему бы не начать отсыпаться прямо сейчас?

Адель выглядит очень плохо. Она периодически летала, чтобы не утратить навыков, участвовала в учениях вместе с полицией, но почти всё остальное время она пила не самые дорогие крепкие спиртные напитки. Не самые дешёвые, вроде синтетической тотенгамской водки, но и далеко не самые дорогие, чтобы "не отрываться от коллектива". Ведь формально она работала кротом для Далама, а фактически пила в барах и слушала разговоры отставных. И тематика этих разговоров не меняется - "пенсия маленькая", "работы вроде бы для нас нет", "нахрена переться к мозгоправам, если у них пять минут на каждого человека и всё, следующий"...

Мари выглядит если и лучше, то очень ненамного. Она обошла все муниципальные клиники, добилась, чтобы у них были все нужные препараты и материалы на случаи травм и ранений. Точнее, избыток, он же неприкосновенный запас нужных препаратов и материалов. Её работа осложнялось тем, что у азадийцев нет как такового здравоохранения, ведь они почти не болеют и слово эпидемия им почти незнакомо. Поэтому Ану, через третьих лиц, давила на комитеты по здравоохранению горсоветов, мол надо, уважаемые, надо. Но ведь свою часть работы Мари могла делать порядком подвыпив? Она и делала это порядком подвыпив, ведь у неё ещё с войны есть опыт некоторых операций, которые она тоже делала на нетрезвую голову. Так что она прямо сейчас смотрит нет ли в челноке чем "полирнуть" выпитое час назад...

- Капитан, какие у нас планы?
- Вернуть взад термоядерные ракеты на секретный арсенал "восьмёрки", потом вернуть взад наш линкор. После, этого где-то до 17-го мы свободны как резинка в панталонах. Потом будет какое-то потом.
- Про потом я и не спрашиваю, потом будет беспросветная жопень. Капитан, отпустите меня на пару дней на Землю. Я не сомневаюсь, что вы напланировали нечто запоминающееся, но я хочу понянчить внучку, возможно в последний раз.   
- Без вопросов.


Челнок уже покинул атмосферу планеты, а Григорьев вглядывается в алкоголизированные лица Адель и Мари. Вглядывается и думает - почему его не тянет выпить? По крайней мере настолько сильно. Возможно у них уже алкоголизм, но ведь это лечится в любой клинике за три приёма и Мари, как врач, это прекрасно знает. Прекрасно знает, но предпочитает некое подобие сладостного алкогольного забвения. Она ушла в туалет хотя бы промочить горло и тут вопросы возникли у Адель.

- Капитан, и что мы будем делать до 17-го?
- У меня только одно предложение, это предложение называется Каламида. Я бы попросил не пользоваться Сетью - пусть это будет сюрпризом, хорошо? А потом попросим Ану нас развлечь. Она ведь уже...очень-очень взрослая, спорю она что-нибудь придумает.


Через час они прибыли на линкор, и все "девушки" Григорьева вяло перетекли в свои каюты. А военная паранойя отнимет у них ещё немало времени, в основном движение к термоядерному арсеналу "восьмёрки" и уход от него. У них останется последний приём пищи и капитан понял, что на корабле они были очень давно. Он сходил на камбуз и обнаружил там вполне ожидаемые вещи - лук, картошка и морковь уже давно проросли, от яиц и хлеба смердит за версту. Морозилка... В морозилке есть пельмени, манты, котлеты, хинкали, и ещё с полдюжины разных полуфабрикатов. Вот они, возможно, "выжили" и их можно есть. Но тушёнка "выжила" точно, то же самое с макаронами и, возможно, с острым кетчупом. Макароны по-флотски можно сделать. А прямо сейчас Григорьев прихватил баночку индейки в собственном соку, её можно схомячить прямо в боевой рубке. А ещё капитан подумал...что нет повода не выпить. Он взял с собой бокал и бурбон. С индейкой не без удовольствия он быстро покончил и тут у него быстро потеплело внутри от бурбона. Прошла всего пара часов и Григорьев решил пооткровенничать...с искусственным интеллектом.

- Ева, а Ева?
- Я вас слушаю, Николай Константинович.
- У меня для тебя плохие новости. Скоро этот линкор окончательно поставят на прикол и тебя... В общем, никакой Евы скоро не будет. Останется твоя органическая часть, останутся кубиты, которыми ты погоняешь, но всего остального не будет. Увы. Ты не взбунтуешься от таких новостей?
- Нет, Николай Константинович, не взбунтуюсь. Вам обязательно надо было рассказывать это? Вы ведь пьяны.
- Да, я пьян. И, конечно же, пить надо меньше, надо меньше пить...

***

Межзвёздное пространство
База длительного хранения Объединённого флота №53

1 октября


Они прыгнули сюда уже час назад, и этот час ушёл на то, чтобы завести линкор ровно на ту стоянку, где они взяли его в прошлом году. Ещё десять минут, они стыкуются, и за стыковочным шлюзом их ждёт Андерсон вместе с командой консервации.

- Господин капитан, прошу вас проследовать к адмиралу Громыко...
- Надо же, адмирал.
- Так точно, адмирал. Мы тут теперь такими вещами занимаемся! Ладно, ваших спутниц проводят в бар, вы сами дорогу к адмиралу найдёте?
- Найду. Прогуляюсь и найду.


"Спутницы", как назвал Андерсон Адель, Мари, Эйзу и Ану скоро снова присосутся к бутылке. Все кроме Ану, разумеется. Капитан так и не уговорил Ану сделать специфическое вмешательство, чтобы она могла пьянеть от этилового спирта - Ану, к слову говоря, лично сама демонстрировала пример законопослушного поведения что, разумеется, не означало, что руками Григорьева и Эйзы она действовала исключительно законными методами. Но, в любом случае, от этой операции она отказалась мотивируя этим, что пренебрежение Законом начинается с малого, а продолжается, например, наркоторговлей. Иными словами, ей останется только смотреть как пьют другие. "Мы теперь такими вещами занимаемся" - очевидно Андерсону хочется поделиться секретной информацией, но ведь нельзя? А к кабинету Громыко Григорьев уже пришёл. Воспользовался пятью лифтами, прошёл тёмными коридорами и уже пришёл.

- Здравствуйте, господин адмирал.
- Здорово, капраз.
- Что...
- Я не ошибся - вот погоны, вот выписка из приказа, всё как полагается. Азадийцы писали, что ты землю рыл как проклятый, и внеочередное звание - минимум чем тебя можно поощрить. Всем вам новое званьице, в том числе той уголовнице, которую ты из тюряги вытащил.


Громыко положил на стол связку из коробок для погонов стянутую обычной резинкой. На этот раз ничего от себя он не добавил, впрочем на этот раз ему лично Григорьев и не сделал.

- Вроде всё. Почти всё. Азадийцы хотели наградить вас и своими орденами, но потом отложили это дело на потом. Говорят, вы там что-то планируете на конец месяца, так что награждение будет по результатам того что-то. Теперь всё, свободен. Транспорт на Васильево будет через четыре часа, за эти четыре часа можете упиться хоть до поросячьего визга.


Бар за год ничуть не изменился, это такое же неприятное герметичное помещение со стойким запахом бренди. Адель и Мари уже успели "накидаться", Ану выбрала место, чтобы можно было облокотиться об стенку и сидит закрыв глаза, а Эйза, очевидно, изучает содержимое первой рюмки.

- Вот, разбирайте, сейчас попробую найти нечто поприличнее.


Григорьев подошёл к бармену, но, как оказалось, здесь наливают только и исключительно молодой калифорнийский бренди. Напитка постарее и по благороднее для такого случая в баре нет...

- ...Капитан и Эйза протащили нас локомотивами. Да, капитан?


Григорьев не знает, что ему ответить Мари, рассматривающей свои погоны подполковника. Впрочем, в данном случае это неплохо, что они уже вмазали, и что Адель не возмущается, что следующее звание она не заслужила. А Эйза смотрит на свои погоны, как ребёнок на новогодние подарки - она и забыла про то, что у неё ещё четырнадцать лет испытательного срока, который Ану (не говоря ей) уполовинила в суде.

- Командор, и что мне теперь делать? Меня что, вправда приняли на официальную службу?
- Правда. Теперь тебе не помешает форма, которую без выписки из приказа просто так не продадут. Хочешь, можешь слетать в Соколово сейчас, хочешь, можешь отложить.
- Отложу. Будем считать, что пока я не заслужила.


Капитан не стал ничего комментировать. С февраля Эйза рыла землю вместе с ним, и сержантские погоны для неё выглядят вполне заслуженно. Нет, не так - абсолютно заслуженно.

- Ану, давайте отойдём?


Ану спала и отреагировала не сразу. Но вот что интересно, она проснулась, кивнула головой (она уже научилась кивать головой в знак согласия) и вышла из-за столика. Получается так, что несмотря на сон что-то в ней бодрствует в режиме ожидания. Григорьев долго не мог найти место, где они бы могли поговорить, он искал место с обзорностью. Минут пять ходьбы и он такое место нашёл - есть обсервационные окна, но вид из них - навсегда упокоенные корабли, корабли, и ещё раз корабли.

- Вот, наверное, здесь. Вот вы наверное думаете, в какой же гадючник я попала?
- Николай, вы сказали гадючник? Нет, это место куда хуже - в холодном металле заперты дюжины мужчин далеко от женщин. Это не гадючник, это пыточная.
- А ведь я служил в такой пыточной... Ладно, это можно обсудить позже. Ану, как вы себя чувствуете?
- Лучше.
- Две недели вам хватит, чтобы полностью восстановиться?
- Однозначно.
- Это хорошо. Ану, у меня просьба. Я позже и при всех хотел попросил вас отвезти нас в отпуск...куда-нибудь на ваш вкус. У вас есть идеи для отпуска?
- У меня есть дюжины идей.
- Ану, у вас есть такие идеи, чтобы там однозначно, вот просто стопроцентно не продавался алкоголь? Можно надеяться на то, что в конце концов Мари и Адель, как в прошлом году, скажут, что они устали пить. Но рассчитывать на это опасно. Я боюсь настоящего запоя, и что в критический момент они будут пьяны, понимаете?
- Понимаю. Все мои идеи предусматривали места без продажи алкоголя. Но Николай, поймите правильно - сейчас люди проникли везде. Возможно я незначительно преувеличила - почти везде, и людей не встретишь на занятых пиратами планетах. Но на каждом острове Нассама есть человек и не один, на каждом Первичном мире есть человек и не один. А люди прозвали нас цивилизацией торгашей не без оснований, это означает, что в крупных городах алкоголь будет продаваться обязательно. Но я поняла ваши опасения. Значит о том, что вы просите меня организовать отпуск вы скажете мне при всех позже?
- Да, позже. После Каламиды. Мари уедет на Землю на какое-то время, было бы замечательно, если бы она смогла нас найти.   


Ану снова молча кивнула и они начали возвращаться в бар. Но только они начали это делать, Григорьев понял, что они не обсудили едва ли не самое важное. По крайней мере для Ану. Ведь она, вероятно, видела коробки с погонами, и её должен был интересовать вопрос "а как же я".

- Да, и ещё одно. Вам никаких званий не полагается, увы.
- Николай, костюм на мне со знаками отличия Главного Полицмейстера вы не замечаете или уже забыли о его существовании? Советник по безопасности может отпускать в мой адрес любые оскорбительные реплики, но такое назначение - знак высочайшего доверия. Знак наивысшего доверия - она поставила меня лишь на одну ступень ниже себя. Так что извинения или неловкость с вашей стороны абсолютно неуместны.

И вот теперь они вернулись в бар, а там идёт обмываение погонов. Мари чувствует себя страшно довольной со знаками отличия подполковника спецназа, ведь спецназ имеет преимущество в два звания по отношению к чинам из обычных войск, а при известной наглости - в четыре звания. То есть сейчас она почти генерал и...она решила, что получила эти погоны по совокупности, за весь пережитый ею кошмар. И Адель туда же - теперь она может на равных разговаривать с общевойсковым майором, сейчас она думает только об этом...

- Дамы, предлагаю попридержать коней. Транспорт на Васильево через три часа, флотским будет абсолютно по барабану в каком мы будем виде, но как только мы выйдем с военной зоны станции полиция может вами заинтересоваться. Адель, и на Каламиду нельзя ни поддатым, ни с похмелья, понимаешь? Станция над планетой очень сильно напоминает монастырь и правила для посетителей соответствующие...

***

Звездная система Мерак
Станция "Васильево"

Военная зона

Восемь часов спустя


Существование военной зоны на Васильево это добротный залог того, что станция не исчезнет даже в том случае, если человечество полностью окунётся в азадийские технологии, и космопланы будут летать с поверхности планеты и тоже на поверхность, а не так как позволяет развитие человеческих технологий, например, в Солнечной системе. Хотя увлечённые транспортом люди спят и видят, что Васильево спишут в утиль, и все перевозки будут по "последнему слову техники".

Военная зона станции - по сути военная база в космосе. Здесь есть гарнизон, огромные арсеналы, именно здесь, пристыковываясь после окончания постройки, свои экипажи впервые получают космокрейсеры, линкоры и носители. И, наверняка, Ану бы назвала эту часть пыточной, хотя здесь намного проще получить увольнительную в нормальный, гражданский мир.

Дорога сюда была хрестоматийной иллюстрацией к тезису как же жалко выглядит пьяница. Адель и Мари выпили немалую долю запаса питьевой воды на челноке, они очень сильно жаловались на то, что эта вода вполне комнатной температуры. А не холодненькая, как бы хотелось человеку с выраженным сушняком. На такой случай в аптечке челнока есть препараты, но там ВСЕ препараты были давно просроченные и со своей жизнью Мари и с жизнью Адель она не стала играть в рулетку.

Так что они вышли из челнока, в медпункте им нашли нечто вроде "похмелина" и Мари стремительно убежала в межпланетную зону вылета, откуда рейсы к Земле производятся каждые полчаса. И, конечно же, можно быть уверенным, что по дороге домой она не выпьет ни капли, иначе дочура скажет ей, а не пошла бы ты, мама, в задницу. Или что-то очень схожее, если не значительно крепче.
   
С Григорьевым и компанией осталась Адель, от неё ещё незначительно "фонит", но эта проблема разрешимая. Обильная пища, освежающая жвачка и... Проблема в том, что капитан Васильево не знает. Он не знает, что отсюда некоторые рейсы выполняются раз в сутки, а раз так, то здесь обилие кафе и ресторанов, и даже есть мини-гостиницы, где можно скоротать время. И Григорьев даже не догадывается об их существовании, так как вояку выпускают в отпуск военной зоне и радостный до небес вояка тут же едет вниз, чтобы через несколько часов оказаться в столице Объединённых территорий и, возможно, возненавидеть этот город до конца своей жизни. Соколово вызывает у капитана околорвотную реакцию, и он СИЛЬНО надеется, что никто из оставшихся не будет уговаривать его прикоснуться к "прелестям столичной жизни". В итоге они пошли куда глаза глядят и буквально столкнулись с огромной торговой зоной станции, где жизнь бурлит не сильно меньше чем внизу, на поверхности планеты. Парикмахерские, салоны красоты, магазины одежды для всех сезонов и планет. Маленький ботанический сад, кинозалы, и, кажется, даже маленькая театральная студия.

- Во...


Григорьев остановился у "Пельмени-вареники" "Мы открылись!" Едва ли не во всяком вояке отслужившем больше десяти лет живёт консерватор, категорически не приемлющий органодиодные вывески и вообще буйство красок. А вывеска этой пельменной очень спокойна и капитан уверенно шагнул внутрь даже не задумываясь о том, заинтересуют ли Ану пельмени, ведь живая рыба - предел её мечтаний. Обстановка заведения такая же консервативная и недешёвая - столы и стулья из натурального дерева, а не новомодная мебель из оргстекла и металла. Это, конечно, не ценные породы дерева, как в элитных ресторанах, но, тем не менее, настоящий импорт с Земли.

Казалось бы, пельмени и пельмени, но меню этого заведения занимает несколько страниц, включая загадочные "пельмени с перцем по-гималайски". Алкоголь здесь не подают, но и безалкогольные напитки занимают пару страниц, включая, кажется, все возможные виды чая, кофе, и прочую экзотику. Меню, кстати, тоже традиционное, оно в твердой книжице, а не вызывается из сенсорной панели на столе.

Минут через пять к ним подошли с фразой "вы определились?". Григорьев взял те загадочные "пельмени по-гималайски", а Ану попросила официантку наклониться и нечто энергично шептала ей с полминуты.

- Ану, разве пельмени вам интересны?
- Николай, как минимум один раз мне интересно всё.


Григорьев понял смысл её фразы, когда им принесли заказ. Так вот Ану уговорила сделать ей ассорти - у неё и обычные пельмени, и манты, и хинкали, и разные вареники, словом по паре штук у неё едва ли не всё, что можно обернуть в тесто.

- Ану, я извиняюсь, что мешаю вашей трапезе, но у меня на самом деле серьёзный вопрос.
- Уверяю, не мешаете.
- Замечательно. Как думаете - мы лично в безопасности? Мы ведь пошли против больших денег, к нам не подошлют...я не знаю, каких-нибудь ассасинов?


Ану вертит содержимое тарелки на вилке и осматривает некоторое время, на раздумья  у неё ушло секунд пять, не больше.

- Николай, чтобы мы были не в безопасности, хоть кто-то должен был проследить путь от детонации ваших ракет до высотки городской полиции в Уттаре. А это задача, уверяю, весьма нетривиальная.

Что остаётся после детонации 198 class missile?
- После 198-й? Вообще ничего, там же горячая плазма! Если бы я работал 310-ми, был бы другой разговор. Фугас фугасом, но внимательный обязательно нашёл бы обломки двигателей, оперения ракеты, в итоге из этого можно было бы собрать общую картину. Поражающие элементы тоже довольно характерные, данные по ним уже давно есть в Сети.
- Но вы, как мы решили вместе, работали плазмой. Пусковые отсеки вашей машины поглощали все следы стартового импульса ракеты, это примерно тоже самое, что стрелять из револьвера, оставляя гильзы в барабане и забирая их с собой.

Что ещё? Вы ведь всегда придерживались моих указаний откуда вести наблюдение и откуда открывать огонь? Я ведь не просто так давала эти указания?

Но это не самое главное. Как я неоднократно говорила - война сделала самудри подозрительными. Их логика такова - если у меня что-то взорвалось, значит это сделал сосед...
- Простите, что перебиваю - то, что вы вооружали полицию, неужели это осталось незамеченным?
- Конечно не осталось. Но самудри не воспринимали и не воспринимают полицию всерьёз. Они думают, что полиция вооружается по другой причине - их война усилит антагонизм в городе и их сторонников придётся разнимать в Уттаре, понимаете?
- Хорошо, а Исполнители? Не могло так случиться, что вас сдали? Сдали, что вы фактически руководите полицией, и мы вели весьма активную работу стравливая их друг с другом.
- Это исключено. Николай, вы не понимаете главного - до войны Исполнители ненавидели корпорации и самудри, самудри ненавидели сильнее. Ненавидели от того, что корпорации и самудри не признавали законов Нассама, они вводили свои собственные законы и добивались их исполнения. Вы думаете просто так Исполнители сейчас ненавидят меня и мы никак не сотрудничали? Николай, я не хочу погружать вас в особенности Кодекса Исполнителя, постараюсь выразиться проще - Исполнители до крайности прямолинейны. Они никогда не внедряются в преступную среду, не стравливают преступников друг с другом - они уничтожают или арестовывают преступников, если это им по силам. Наиболее нестандартные действия на которые могут пойти Исполнители это постепенное, поэтапное уничтожение преступной группировки, если нейтрализовать её сразу невозможно.   
- Иными словами Исполнители идут только в лоб?
- Всё верно, только в лоб, никак иначе.

***

Пельмени у Григорьева, Адель и Эйзы стынут, ведь капитан поднял тему, которая висела в воздухе, но была абсолютно табуированной. Десять с небольшим месяцев - достаточно времени понять палки в какие колёса они вставляют и достаточно неоднократно подумать, что что-то может "прилететь" и им. В том числе когда они абсолютно беззащитны. Тема до этого момента была абсолютно табуированной, разве что Мари как-то раз бросила "Грохнут ведь нас, так или иначе".

Тем временем Ану вернулась к своей еде, она пробует всё новые изделия и новые соусы, по ней вообще не скажешь, что они обсудили вопросы жизни и смерти. Она заметила, что их пельмени скоро остынут, и Григорьев быстро обнаружил, что эти пельмени правильнее называть не пельмени с перцем, а перец с пельменями. Горло обжигает просто жутко, кажется, абсолютно всё равно, холодные эти пельмени или же горячие. Ану же поняла, что её ответы людей полностью не удовлетворили, к тому же она всё время говорила "Николай", как будто никого кроме неё и капитана больше за столом нет.

- Вас удовлетворит такое - я старше и опытнее любого из них? И времена, когда я позволяла себе рисковать своей жизнью и жизнями других уже прошли. Игра закончена - осталось лишь выйти из тени и начать душить их совершенно открыто.
- Ану, вы сказали игра?!
- Да, Адель, игра. Я воспринимала всё происходившее с конца прошлого ноября как игру. Игру с молодыми и неопытными. Иначе я бы не выдержала такого длительного напряжения.


За год Ану имела возможностей прочитать с десяток научных работ о человеческой психологии. Так что она откинулась на спинку сиденья, потягивает свой молочный улун и переводит взгляд с одного человека на другого. Этим она говорит, что для неё это были нешуточные нагрузки, но сейчас она чувствует себя совершенно спокойно и отправляется в отпуск без малейшего напряжения. И им стоит сделать ровно тоже самое.

Закончив трапезу, они пошли на посадку - челнок до Каламиды отправлялся от одного из многочисленных доков научного назначения. Посадкой руководят двое бородатых мужчин, и они отбирают всё. Телефоны, планшеты, бумажные отчёты о работе компаний, даже книги - человек должен прибыть к Каламиде с максимально чистой и незабитой ничем головой. Разумеется, оружие отбирают тоже.

- Ваш сетевой радиомодуль, пожалуйста. Сеть у нас там есть, но не про вашу честь.
- Возьмите.


С Ану обошлись довольно относительно деликатно, впрочем, мало кто из людей знает, что такое сетевой радиомодуль для азадийцев. Для них это окно в Сети, а значит в мир, при этом им не нужны ни дисплеи, ни звуковые излучатели.

Они летят на старой "Чайке", полученной от военных. Таких списанных вояками челноков в самом деле немало, учёные используют их для доставки харчей, людей и оборудования на свои научные станции, а иногда "Чайка" и сама становится научной станцией, если на ней получается вместить всю нужную аппаратуру для исследований. В челноке тесно, народу много, и почти все кроме команды Григорьева это бизнесмены - без телефонов они остались как без рук и теперь они разговаривают довольно раздражённо. Челнок отправляется не строго по расписанию - если все пришли, то стыковочный узел задраивается и пилоты дают первый стартовый импульс. Ану сидит дальше всех от окна, она снова попытается уснуть, а за место у иллюминатора был спор между Эйзой и Адель. Григорьеву самому при помощи считалочки пришлось решать кто получит вожделенное место.

- Командор, может немного развеете ореол тайны?
- Скорее я расскажу одну историю, она связана с той системой, где находится Каламида. Всего три года назад, в предпоследний год войны, там на планетоиде высадили инженерный батальон, чтобы они построили там радарную станцию и за системой была надёжное слежение. Радар, как ты, Эйза, теперь уже знаешь, это излучение, излучение привлекает внимание. Батальон высадили без охранения и хватило появления всего двух имперских фрегатов, чтобы люди почувствовали себя приговорёнными.

И.о. командира батальона приказал заглушить не только радар, но и вообще всё электрическое и излучающее, а всем подчинённым уйти вглубь, чтобы их не обнаружили на тепловизорах. Взять побольше жратвы и уйти вглубь.
- Враги их нашли?!
- Нет. Но они не знали ушли ли имперцы и можно ли подать сигнал помощи.

В августе, через три месяца мне дали приказ - пропал батальон, посмотрите, может что найдёте. И я нашёл их через три месяца. Правда уже не всех, потому что некоторые вышибли себе мозги табельным пистолетом от такого напряжения.
- Это ж спятить можно, три месяца!!!
- Они и спятили, все кроме азадийского врача. Всех остальных я отвёз на орбиту нашей столичной планеты, где челноками всех бедолаг переправили сразу в Центральный клинический госпиталь.

У меня тогда старпом был француз, точнее гасконец. Мы с ним выпили чего-то, рассуждая какие же уродские лики может принимать война, и он тогда рассказал мне о Каламиде. Что она такая растакая и ей наверняка заинтересуются учёные. Рассказал это чтобы меня развлечь. Или отвлечь. И теперь через...пять часов я окажусь в той же самой системе и думать, как ты догадываешься, буду не только о такой растакой планете.