Не звони сюда, осень

За окном безраздельно властвовала она – рыжая, пронизывающая до костей, пахнущая мокрой листвой и дымом. Осень. Она пришла незваной, как дальняя родственница с тяжелым характером, и принялась наводить свои порядки. Ветер, ее верный и грубоватый помощник, гнал свинцовые стаи туч по небу, заставляя их проливаться холодными, косыми слезами на крыши и тротуары. Он же срывал с деревьев последние медные листья и швырял их в окна, будто настойчиво стучал в гости.
Внутри старого дома время, казалось, остановилось. Или, вернее, выбрало для себя единственно верный, летний ход. На каминной полке тикали антикварные часы, но их бой не отсчитывал унылые осенние минуты, а скорее отбивал ритм какого-то бесконечного, солнечного дня. С подоконника, словно стражи этого маленького рая, смотрели на внешний мир колючие, но гордые розы. Их шипы обещали любому, кто осмелится нарушить покой, холодный приём. На столе в хрустальном кувшине стояла вода, и пусть снаружи все казалось мутным и серым, здесь она оставалась кристально чистой, храня в себе отблески невидимого солнца.
Дверь была заперта на два оборота, и тяжелая щеколда надежно отделяла этот мир от внешнего. Пусть там, снаружи, ветви скребутся по стеклу, словно костлявые пальцы, выстукивая похоронный марш по лету. Пусть серость пытается просочиться сквозь щели. Здесь, в этих стенах, ей нет места.
Потому что в этом доме всегда царила жара. Не та, что плавит асфальт, а та, что согревает душу. Из старого проигрывателя лилась музыка, заставляя ноги сами пускаться в пляс прямо посреди комнаты. Стены впитали в себя смех, жаркие споры до рассвета и тихие признания в любви, сказанные шепотом. Здесь воздух был наэлектризован драйвом, творчеством и ощущением, что все возможно. Это был не просто дом, а крепость, выстроенная из света, мелодий и счастья.
Иногда казалось, что снаружи кто-то настойчиво дергает телефонный провод. Звонок был беззвучным, но ощущался всем нутром – холодная, настойчивая тоска пыталась прорваться внутрь, пробиться сквозь эту стену вечного лета.
Она подошла к окну, прижав ладонь к холодному стеклу. Там, в отражении, за ее спиной пылал теплый свет, а впереди, за стеклянной преградой, бушевала желто-красная меланхолия.
– Алло? – тихо, но твердо произнесла она в пустоту, словно отвечая на тот самый беззвучный звонок.
– Слышу тебя, осень. Это я. Не трудись. У меня своя линия и свое вечное лето. Не звони сюда больше.