Часть 5 Кольцо

Кольцо .

От Киша  до побережья — сорок миль по прямой. Недалеко, казалось бы. Обычно феникс способен пролететь это расстояние минут за двадцать и еще по дороге остановиться перекусить и полюбоваться видами.
Огненный хвост феникса создает реактивную тягу, благодаря которой облик феникса является одним из самых стремительных летающих обличий. Правда, молния еще быстрее, но ею труднее управлять. Обычно это кончается тем, что ты врезаешься башкой, во что - то чего не смог уже увидеть от напряжения.  Но то что осталось позади - было не совсем  обычным. Дворец горел лишь потому, что египтянин  выпустил  всех привезенных духов  разных калибров. Судьбы страны  висела на волоске, а джин преданный  царю Этану держал в клюве волшебное кольцо.
По сути , в клюве  он держал отрубленный палец Хабы, на котором по-прежнему было надето Кольцо. 
Скажу только, что палец дымился, как головешка из костра.
Сам  палец был еще теплый и поначалу немного кровил.
Джин в образе Феникса изредка прикасался  к Кольцу, это избавляло его  от боли которая похожа на ту, когда вы схватили очень горячий предмет и ваша кожа стала  дымиться.
Но это не имело имело  особого значение. Потому что по пятам за мной несся жуткий джин убийца.
Феникс промчался через руины дворца царя Этана, держась тех зданий, которые сильнее всего пострадали во время короткой атаки Хабы. Казалось, половина дворца была объята пламенем, в то время как все остальное окутывал густой дым высвободившейся магии. Дым  был серым, но в нем все еще мерцали следы заклинаний; оперение у джина ныло, пока он петлял среди этих висящих в дыме заклинаний, уворачиваясь от самых крупных сгустков. Многие подобные сгустки висели вплотную к разбитым куполам и башенкам, превращая их в какие-то тающие воздушные замки. При случае они могли сделать то же самое и  с  джином. Наверно  было бы куда удобнее взмыть вверх, в чистое небо, но пока что он  боролся с искушением. Прятаться в смоге было сподручнее, и, возможно, он помогал хоть отчасти скрыть ауру Кольца.  Я сказал: «возможно». Кольцо было так близко от головы джина принявшего облик Феникса, что он просто  не мог заглянуть на высшие планы, не рискуя ослепнуть. И это была не единственная проблема. Хотя джин держал палец с кольцом ,  и к нему не прикасался, его мощь все равно терзала его  сущность. С клюва у джина  уже капля за каплей стекала его сущность.
И то и другое было довольно серьезно, если  он собирался прожить чуть-чуть подольше.
Тени преследователя он  пока что не видел, но слышал сквозь дым хлопанье крыльев. Хлопанье приближалось. Надо было  как-то избавиться от погони… Феникс шмыгнул между двух рушащихся стен туда, где смог был гуще всего, нырнул в пролом на месте окна, пронесся вдоль пылающей галереи и повис под потолком, прислушиваясь.
Тишина. Древние статуи — герои, богини, звери и джинны — медленно обугливались в пламени.
Феникс с надеждой склонил голову. Может, он все-таки отстал? Есть надежда, что убийца  черный джин,  заблудился в смоге и устремился на запад, к побережью, тем путем, которым должен был лететь он. Может быть, если полететь из дворца на север, а потом свернуть на запад через кедровые леса,   еще можно будет добраться до моря…
Джин  спорхнул вниз и полетел через зал, стараясь держаться поближе к огню и дыму.
 В конце зала я свернул направо, в Шумерскую галерею, вдоль которой выстроились холодные каменные ряды древних царей-жрецов — всех их он знал и служил им. Там были Акургаль Неулыбчивый и Лугальанда Суровый; также Шульги Безутешный, чернобровый Римуш, Шаркалишарри (в народе известный как Шаркалишарри Иссохшее Сердце) и Саргон Великий, он же Старый Брюзга. Да, это были все его добрые старые хозяева из  далеких  времен зари мироздания. Его золотая юность! . В конце галереи маячило большое квадратное окно, через которое можно было вылететь на север. Феникс прибавил ходу и…
И благодаря этому чудом увернулся от Взрыва, оставившего воронку в полу позади. Одна из статуй внезапно ожила, распрямилась; Иллюзия, скрывавшая тень, слетела с нее, будто плащ. Цепкие руки потянулись следом за летящим Фениксом, вырвали огненные перья из его хвоста. Феникс- извернулся и понесся по залу языком рыжего пламени, отчаянно петляя между машущих в воздухе ленточных рук.
- остановись  — послышался позади мягкий голос. — Сдавайся! Брось Кольцо, и я пощажу твою жизнь!
Феникс ничего не ответил. Это конечно невежливо, но ситуация не располагала к  этикету. Мгновением позже Феникс вылетел в окно и устремился во тьму.

Вот вы что делаете во время погони не на жизнь, а на смерть? Мчитесь сломя голову? Забываете обо всем на свете? Поддаетесь панике? Ну да, логично. Но Феникс лично в таких случаях предпочитал  предаваться раздумьям. Самая подходящая обстановка, чтобы поразмыслить. Кругом тишина, вы один, все прочие ваши мелкие проблемы кажутся несущественными, и можно спокойно подумать о главном. Разумеется, на тот момент самое главное — это остаться в живых. Но это только первый пункт. Порой остается время и на то, чтобы трезво взвесить разные другие вопросы.
Так вот, Феникс-  несся на запад вслед за уходящей ночью, под  ним мелькали горы и долины, его преследовала тень Хабы, а Феникс обдумывал сложившуюся ситуацию.
Вот как это выглядело с птичьего полета.
Черный джин  наверно догонит, и довольно скоро. Феникс, конечно, птичка шустрая, но долго с такой скоростью нестись невозможно. Особенно когда тебя недавно шарахнули Судорогой, а тем более когда ты несешь предмет такой мощи, что клюв у тебя буквально тает на глазах .Серьезно, он уже начал обвисать! Уставший Феникс теперь выглядел как унылый попугай. Преследующий  Феникса - Марид был крупнее, сильнее и полон магической энергии. Он дал - небольшую фору в начале погони, но быстро нагонял Феникса. Оглядываясь, он видел его, растрепанный сгусток тьмы чернее ночи. Он отставал всего на полдолины и с каждым разом оказывался все ближе.
Разумно было предположить, что до моря Фениксу просто  не долететь.
Когда Марид  его догонит, последствия будут кошмарные. Во-первых, и это главное, Фениксу придет - конец.
Во-вторых, Хаба- египтянин,  получит Кольцо. До сих пор он владел им всего минут пять, и то уже дворец Этана лежит в руинах. Это позволяет судить о предполагаемом стиле будущего правления. Если дать ему время и возможность, Хаба, как капризный младенец в кондитерской лавке, последовательно разгромит все стенающие народы Земли. Ну и главное, мне помогавшему  царю Этане - конец. Может быть, об этом я уже упоминал.
Феникс несся вперед. Темный ландшафт периодически озарялся вспышками магических атак Марида; Феникс-  нырял вниз, шарахался в сторону, совершал разнообразные фигуры высшего пилотажа, уворачиваясь от Спазмов и Потоков, которые проносились мимо, срубая деревья и обрушивая скалы.
Ну конечно, это все из-за сына царя. Если бы он послушался  моего совета и просто взял  и надел  Кольцо, ничего бы этого не случилось. Он бы уничтожил  Марида, убил  Хабу, в мгновение ока перенеслась в высший мир джинов, вышиб  пинком под зад эту самозваную  царицу и торжественно воссел  бы на трон. Сейчас бы уже давно сидел  и любовался  танцем живота в ожидании завтрака.
Так поступил бы любой из моих бывших хозяев. Кроме Лугальанды Сурового.  Он  бы отказался от танца живота в пользу нескольких лишних казней.  Но не этот мальчишка сын Этаны.
Пожалуй его странность можно обьяснить  отсутствием практического опыта.   А с другой стороны, сам  он  не знает, еще чего хочет, совершенно не уверен  в себе и обладает уникальным даром принимать неверные решения. Пропустил  шанс надеть Кольцо самому, но Хабе палец отрубил  без малейших колебаний. По всей видимости, обрекая меня  джина , на смерть, но ведь извинился  же все-таки! Да, странная личность. Как же он  меня бесит!
По-хорошему, сейчас мне стоило искать способ обойти его приказ, не лететь ни к какому морю и скинуть колечко Мариду. И препоручить таким образом Этану и самого его , сына царя  и  конечно весь ее мир заботам Хабы.
Мврид -  бы именно так и сделал, даже из дворца бы улетать не стал и еще похихикал бы, как все удачно вышло. Но для меня это не годилось.
Отчасти — потому, что я ненавидел своих врагов. Мне хотелось как можно сильнее им досадить. Отчасти — из-за моей врожденной порядочности и добросовестности. Мы добыли Кольцо исключительно благодаря моей ловкости и хитроумию, и это я предложил кинуть его в море. Короче, если уж начал в этом стиле, то надо и закончить в том же духе, и самому выбрать время и место.
Отчасти — потому, что мне хотелось спасти мальца , сына Этаны.
Но для начала, прежде всего, прочего, мне нужно было долететь до моря живым и невредимым, и желательно — задолго до Марида. Если он будет висеть у меня на хвосте, когда я брошу Кольцо в море, весь план пойдет насмарку. Он просто возьмет и выловит эту штуку — возможно, используя мой продырявленный труп в качестве сачка, — и рванет обратно к Хабе.
Сперва надо как-то избавиться от него.
Этого Марида  я знал давно.  Вступить с ним в бой было равносильно смерти. Но возможно, я все-таки сумею найти способ его задержать…

Феникс миновал вершину горы. Его клюв тихонько пузырился от ауры Кольца.
Позади неслась тень на черных крыльях. За горой открылась долина, густо поросшая сосновыми лесами. Там и сям в слабом предутреннем свете виднелись полянки и просеки, где лесорубы валили деревья. Глаза феникса сверкнули. Феникс  -проворно нырнул в чащу и пригасил свое предательское сияние.
Марид, как раз миновал вершину вовремя, чтобы успеть заметить, как исчез  Феникс . Он тоже спустился в лес и повис в смолистой темноте, прислушиваясь, ты где? — прошептал он. — Выходи, выходи!
Тишина.
Тень заскользила меж стволов, медленно-медленно, жилистая и упругая, точно змея.
— Я тебя чую! Я чую твой страх!  Нет нужды пояснять, что это было откровенное вранье. От джина - изредка пованивает серой, но это я приберегаю для особых случаев, а так от меня ничем не пахнет, и уж тем более страхом.
Никто не ответил, как и следовало ожидать. Марид - струился между деревьев, вниз по склону холма.
Тут впереди послышался легкий шум: «Вж-жик-вж-жик!»
— Я тебя слышу, я тебя слышу! Это у тебя колени дрожат!

Тень устремилась вперед, немного быстрее.
— Это стучат твои зубы?
Вообще-то это были не колени и не зубы, о чем мог бы догадаться любой дух, хоть изредка покидающий стены городов . Поскольку Маридов призывают только самые могущественные волшебники — и волшебники эти неизменно обитают в городах, средоточиях власти, — такие, как этот, совершенно не разбираются в жизни и быте простых сельских жителей, всех этих скромных сиволапых мужичков, которые моются раз в году и по вечерам собираются у костра, сложенного из кизяков, разглядывая волдыри и бородавки и пересчитывая оставшиеся у них зубы. Мариды совершенно лишены всех этих простых радостей.  Это я когтем затачивал концы двух поваленных деревьев, которые нашел возле стоянки лесорубов. У меня вышла пара отличных кольев, острых и длинных.
— Это твой последний шанс! Прошептал он-  Брось Кольцо! Я вижу за деревьями его ауру. Ты его от меня не спрячешь! Беги прочь, и я оставлю тебя в живых!
Тень пробиралась через лес, старательно прислушиваясь. Мало-помалу вжиканье стихло; тень замешкалась. Но впереди ярко сияла аура Кольца!
Марид -  рванулся вперед, бесшумно, как порыв ветра, навстречу источнику ауры.
Источником оказался пенек на дальнем краю поляны. На пеньке, подпертый сосновой шишкой, торчал палец, а на его конце весело пульсировало Кольцо.
Любой обыкновенный дух — скажем, из тех, кого регулярно посылают обшаривать древние шумерские храмы, — тут же почуял бы, что дело нечисто. Мы все слишком хорошо разбираемся в ловушках, чтобы не заподозрить неладное в невинном пеньке, на котором красуется подобный подарок. Но этот Марид, диванная собачка Хабы, по всей вероятности, за последние сто лет ни разу не работал толком и совсем забыл — если вообще когда-нибудь знал, — как важно быть осторожным. Кроме того, он был уверен в своем непревзойденном могуществе и, после того как сам же посулил мне жизнь в обмен на Кольцо, наверняка решил, что я смылся. Поэтому он удовлетворенно зашипел и устремился вперед, второпях несколько растянувшись.
За спиной у него что-то загудело — что-то массивное, брошенное с большой силой.
И прежде чем Марид- успел среагировать, прежде чем он дотянулся до Кольца, древесный ствол средних размеров, заточенный до остроты копья, вылетел из леса выше по склону. Он вонзился точно в центр растянувшейся спины тени, прошил ее насквозь и глубоко вошел в лесную мягкую землю. Марид оказался пригвожден к земле; он издал жуткий, пронзительный вой.
Юный шумерский копьеносец выскочил на поляну, размахивая вторым колом.
— С добрым утром, друг мой! — прочирикал я. — Что, отдыхаешь? Ну да, ночка у тебя выдалась нелегкая. Нет-нет, не шали! Это не для тебя!
Одна из рук тени по-прежнему тянулась к Кольцу, в то время как вторая обвилась вокруг кола и медленно, с трудом вытягивала его из земли. Я обогнул его и схватил  палец с пенька.
— Это я, пожалуй, заберу, — сказал я. — Но ты не волнуйся, я джинн щедрый. Взамен я тебе оставлю кое-что другое.
И с этими словами я отскочил назад, размахнулся и вогнал второй кол точнехонько в голову тени.
Марид - действовал стремительно: он вырвал из земли первый кол и, не обращая внимания на дыру, зияющую у него в груди, взмахнул колом как дубиной, ловко отбив второй кол, который с треском улетел в лес.
— Недурно! — сказал я. Копьеносец сменил облик, снова сделавшись Фениксом.
— Но быстро ли ты сможешь лететь с такой-то дыркой посередине?  Ой не думаю!
И с этими словами я взмыл над вершинами сосен и, окутанный пламенем, понесся на запад.

Через некоторое время Феникс  оглянулся. Тень встала над деревьями и упорно преследовала его. Как Феникс   и надеялся, увечье несколько мешало ему: его очертания выглядели более рваными, чем раньше. Кроме того, передвигался он слегка медленнее прежнего и хотя не отставал, но и не нагонял. Это хорошо. До моря я все-таки доберусь.
Плохо было то, что в конечном счете все это меня не спасет.
Черный Марид-  по-прежнему не терял Феникса  из виду. И в тот момент, когда Феникс бросит это  Кольцо в море, Марид- просто рванется вперед, нырнет и достанет его. Обмануть его еще раз   надежды нет — Феникс быстро терял силы. Погоня, полученные раны, слепящая мощь Кольца, которая по-прежнему прожигала мелкие дырки в бедном клюве, — все это мало-помалу брало  верх. Пламя,  извергаемое Фениксом,  почти иссякло. И хотя он уже слышал вдали рокот волн, они не сулили ему ничего, кроме несколько более сырой погибели.
Ну а что   оставалось делать? Надо было лететь. Ломая голову в поисках выхода, вкладывая последние силы в отчаянный финальный рывок, измотанный  Феникс летел к морю.
 
Ашрамира

Царь Этан - был облачен в длинное одеяние, расшитое золотом, и в волосах у него сверкал серебряный венец. Он стоял очень прямо и спокойно. Теперь он выглядел куда выше и величественнее, чем в простой белой рубашке, но менее хрупким он от этого не стал.
Щеки у Ашрамиры побагровели от стыда.
— Прости… — выдавила она. — Мне очень жаль… Ты был прав. Кольцо… Кольцо… — Она взяла себя в руки. Времени было в обрез, не до глупостей. — Мне нужно оружие! — сказала она. — Немедленно. Что-нибудь, чем можно убить Хабу.
Царь – Этан, пристально посмотрел на нее.
— Мне казалось, — негромко произнес он, — что ты сыта убийствами по горло.
— Но ты же не знаешь, что натворил Хаба! Он…
— Я прекрасно знаю, что он натворил. — Темные глаза на изможденном лице сверкнули, и царь указал на хрустальный шар.
 — Мой магический кристалл стоит тут не для красоты, и мне не нужно Кольцо, чтобы им воспользоваться. Я вижу, что война началась с моего дворца.
Поверхность шара заклубилась, млечные завитки растаяли. Ашрамира - увидела пылающий дворец, людей, мечущихся в садах, духов, которые тащили из прудов ведра и лохани с водой, чтобы заливать пламя. Девушка закусила губу.
— Государь, — сказала она, — Кольцо у моего слуги. Демон Хабы гонится за ним. Если я сумею уничтожить волшебника,  верный джин  будет спасен, а твое Кольцо…
— Будет брошено в море. — Этан  снова пристально взглянул на нее из-под приподнятых бровей. — Знаю. Я все видел и слышал.
Он провел рукой по кристаллу. Сцена изменилась: теперь кристалл показывал Хабу — тот стоял на балконе, темным силуэтом на фоне дыма. Он читал какое-то заклинание, из шара смутно доносились его слова. Внезапно волшебник запнулся, выругался, перевел дух и начал заново.
— Он откусил больше, чем может проглотить, — объяснил Этан, — как бывает со всеми глупцами. Кольцо отбирает силы в зависимости от того, что ты от него требуешь.
Хаба попытался совершить слишком много сразу, лишился сил, и теперь мысли у него путаются. Он забыл даже слова Переноса. Ага, нет, вот теперь вспомнил.
Ашрамира оглянулась на арку у себя за спиной. Там одна за другой полыхнули шесть вспышек, приглушенных портьерой. Тело волшебника в шаре оказалось окружено темными, массивными фигурами.
— Он призывает своих демонов! — вскричала она. — Они вот-вот появятся здесь! Умоляю тебя! Неужели у тебя нет ничего, что мы могли бы использовать против них?
— У меня — ничего. — Царь ненадолго умолк. — Я уже давным-давно ничего не делал сам… Но возможно, в моей сокровищнице что-нибудь найдется. Давай быстрей! Пройди через зал. Не обращай внимания на Чары. Когда будешь проходить мимо столика слева, открой средний ящик. Достань все, что ты там найдешь, и принеси сюда.
Ашрамира бросилась делать, что велено. Из шара доносился пронзительный голос Хабы, отдающего приказы, и гортанные голоса, отвечающие ему.
В ящике лежало несколько золотых ожерелий, унизанных драгоценными камнями; большинство из них было покрыто таинственными магическими письменами. Она подбежала к царю, который молча принял их. Он торопливо, но царственно направился к арке, куда Ашрамира прежде не входила. На ходу он не без труда наклонил голову и надел ожерелья.
— А какая в них магия? — спросила Ашрамира, стараясь не отставать.
— Совершенно никакой. Но смотрятся они великолепно, ты не находишь? И если уж мне предстоит умереть, — сказал царь Этана, входя под арку, — я хочу выглядеть как подобает. Ну вот, моя небольшая коллекция.
Ашрамира окинула взглядом кладовую, полки, сундуки и шкатулки, наполненные магическими предметами самых разных видов. У нее голова пошла кругом.
— Что же из этого мне взять? — спросила она. — Какими свойствами они обладают?
— Понятия не имею, — честно ответил Этан, — по крайней мере, что касается большинства из них. Я много лет искал что-нибудь, что могло бы сравниться по могуществу с Кольцом, но не обходилось бы так дорого. Разумеется, все мои поиски были напрасны.
А мои слуги раздобыли такое множество предметов, что у меня просто стало не хватать времени и сил, чтобы их исследовать. Все это волшебное, но часть из них — просто безделушки, а другие требуют тщательного исследования.
Из дальнего конца золотого зала донесся грохот. Ашрамира поморщилась.
— И все же подсказки мне бы не помешали. Серебряные кинжалы у тебя есть?
— Нет.
— А метательные звездочки?
— Не думаю.
— Понятно. Ну ладно, тогда я для начала возьму вон тот меч.
— Не стоит.
— Этан  стукнул ее по протянутой руке.
 — Этот меч обладает таким свойством, что, взяв его в руки, отпустить его уже нельзя. Видишь пожелтевшие кости кисти на рукояти?
— А вон тот щит?
— Он чересчур тяжел для любого обычного человека. Говорят, он принадлежал царю Гильгамешу. Давай лучше испробуем вот это!
Он протянул ей два серебристых металлических яйца, каждое с мужской кулак величиной.
— А что это такое? — спросила Ашрамира.
— Будем надеяться, нечто очень опасное. А как насчет этого? — Он указал на три короткие деревянные палочки со стеклянными шариками на конце. В шариках что-то непрерывно двигалось.
Ашрамира услышала крадущиеся шаги за аркой. Она схватила палочки.
— Смотри в оба, — велела она. — К выходу не приближайся! Я постараюсь их задержать.
Она подлетела к арке и, прижавшись спиной к стене, осторожно выглянула в зачарованный зал. Все они были здесь: шестеро демонов Хабы, которых она видела в ущелье, рассыпались среди столиков и кресел.  Они, как и прежде, были в человеческом обличье, только головы у них были звериные: волк, медведь, двое орлов, жуткая ухмыляющаяся горилла и, страшнее всего, саранча, серо-зеленая, блестящая,  шевелящая усиками. Невзирая на свой свирепый облик, вперед они пробирались очень осторожно, явно с опаской. Позади них шел  Хаба, подгоняя демонов слабыми взмахами своей сущностной плети. Покалеченная рука была замотана куском черной ткани, оторванной от одеяния; он ковылял, точно калека. Ашрамира видела, как он то и дело с нетерпением оборачивается в сторону балкона. Он держался в стороне, берег себя, дожидаясь возвращения своего главного слуги.
Ашрамира прислонилась головой к стене и зажмурилась. Она представила себе Феникса , который отчаянно мчится вперед, один-одинешенек. Она представила демона-тень, который настигает его, протягивает когтистые лапы, чтобы схватить верного джина  и Кольцо…
Она перевела дух.
Отскочила в сторону от арки и небрежно окликнула:
— Эй, вы там!
Звериные головы повернулись в ее сторону.
— Это девка, которая искалечила вашего хозяина! — завопил  Хаба. — Разорвите ее на куски! Тот, кто ее убьет, получит свободу!
Демоны как один ринулись к ней, сметая столы, расшвыривая кресла, одним прыжком перемахивая через бассейн. Все они стремились к тому месту, где стояла Ашрамира.
Когда они были шагах в пятнадцати от нее, она стремительно метнула яйца и палочки с шариками, один за другим.
Два яйца угодили в демонов-орлов и взорвались, проделав огромные дыры у них в груди. Демоны вскинули клювы, издали жалобные вопли, превратились в пар и исчезли.
Две палочки с шариками пролетели на несколько дюймов мимо цели, упали на мраморный пол и лопнули, как яичная скорлупа. Столбы зеленого пламени ударили вверх, и оказавшиеся поблизости демоны кувырнулись назад, с отчаянными воплями и криками. Последняя палочка угодила в демона с головой саранчи чуть повыше ступни. Вся верхняя часть его ноги воспламенилась. Демон с воплем нырнул в бассейн и исчез в облаке пара.
Ашрамира спокойно отступила обратно под арку. Этпн - лихорадочно рылся на полках.
— Двое готовы, — сказала она.
 — Один ранен.
Что у тебя еще есть?
Царь закатал рукава одеяния, седые волосы, растрепавшись, лезли ему в лицо.
— Давно надо было тут разобраться…
 Так-то трудно сказать…
— Дай хоть что-нибудь!
— Ну вот это попробуй!
Он бросил ей глиняный цилиндрик с выдавленными на нем звездочками и запечатанный терракотовый горшочек.
Ашрамира кинулась к арке. Золотой зал был полон дыма. В дыму двигались четыре массивные фигуры.
Она метнула цилиндрик в ближайшую из них. Цилиндрик разбился, рассыпался в пыль, и ничего не случилось.
Она метнула горшочек. Разбившись, горшочек сперва издал печальный вздох, потом раскатистый хохот. Демоны, которые поначалу отскочили, было назад, снова бросились вперед.
Стоявший позади них египтянин выругался.
— Идиоты! С этим бы и ребенок управился! Поразите ее магией на расстоянии!
Ашрамира отскочила назад, в кладовую, и как раз вовремя: пол у входа испарился. Несколько Взрывов ударились о стену, так, что каменные блоки внутри кладовой выперли сквозь штукатурку. На волосы ей посыпалась пыль.
Царь методично обшаривал полки.
— Чем порадуешь? — спросил он.
— Пока ничем.
— Держи! — Соломон открыл крышку небольшого дубового сундучка. Внутри были аккуратно сложены шесть стеклянных шаров.
Когда царь вручил ей сундучок, в арку рикошетом залетела магическая молния, просвистела над головой у Ашрамиры и пробила потолок кладовой. Каменная кладка оплавилась, вниз полетели щебень и щепки.


Этан  с криком рухнул на пол.
Ашрамира присела рядом.
— Ты ранен?!
Лицо у него посерело.
— Да нет… нет, просто равновесие потерял. За меня не беспокойся. А вот демоны…
— Ага!
Ашрамира вскочила на ноги, пробежала сквозь ливень сыплющихся с потолка камушков и метнула три шара в полуразрушенную арку. Раздались взрывы, полыхнуло зеленое пламя, послышались пронзительные, негодующие вопли.
Она присела в тени, смахнула с глаз волосы и снова сунула руку в сундучок…
В это время что-то с такой силой ударило в стену с противоположной стороны, что Ашрамиру сбило с ног. Сундучок выпал у нее из рук; три сферы раскатились и мягко запрыгали по полу.
Ашрамира застыла, глядя на то, как по их поверхности разбегаются мелкие трещинки.
Она метнулась обратно в кладовую, и как раз вовремя: арка окуталась зеленым огнем.
Пламя хлынуло внутрь; Ашрамиру обдало жаром, приподняло и швырнуло вперед. Она врезалась в полки, стоявшие посреди комнаты, и неуклюже приземлилась среди перевернутых сундуков. Сверху на нее дождем посыпались артефакты.
Открыв глаза, она увидела глядящего на нее Этана.
Он медленно протянул руку. Ашрамира ухватилась за нее и позволила поднять себя на ноги. Руки и ноги у нее были окровавлены, платье опалено. Сам Этан - выглядел не лучше. Одежды порваны, в волосах штукатурка.
Мгновение Ашрамира молча, стояла, глядя на него. Потом внезапно выпалила:
— Прости, господин. Прости за то, что я тебе сделала. Мне очень стыдно!
— Стыдно? — переспросил царь. Он улыбнулся. — Пожалуй, кое, за что мне следует тебя поблагодарить.
— Не понимаю,…
Она обернулась в сторону арки, где мало-помалу угасало зеленое колдовское пламя.
— Ты пробудила меня от сна, — сказал царь Этпн. — Я много-много лет жил тут, как в ловушке, порабощенный болью, одержимый своей ношей. Я был занят тем, что берег Кольцо. И что же? Я только слабел и переполнялся гордыней — и сделался слеп к деяниям своих собственных волшебников, которые тем временем грабили мои владения! Да, из-за тебя Кольцо исчезло, но в результате я чувствую себя куда более живым, чем за все последнее время. Теперь я отчетливо вижу, что к чему. И если уж мне суждено умереть, я намерен умереть сражаясь и сам выбрать время и место!
Он наклонился к сокровищам, сваленным грудой на полу, и поднял замысловато разукрашенного змея. Змей был золотой, с рубиновыми глазками и потайными рычажками на лапках.
— Вот, — сказал царь, — это явно оружие, оно управляется с помощью этих рычажков. Идем пустим его в ход.
— Ты лучше здесь подожди, — сказала Ашрамира. — Я сама!
Соломон не обратил внимания на ее протянутую руку.
— Нет уж, на этот раз ты будешь не одна. Идем!
Пламя, бушевавшее под аркой, потухло.
— И еще одно, Ашрамира, — сказал Этан, когда они вступили под арку. Я тебе не господин. Если уж это будет последний час твоей жизни, постарайся прожить его без хозяина!

Царь Этан - шагнул вперед и взмахнул золотым змеем.
— Отошли своих рабов! На колени!
Египтянин и ухом не повел.
— Не бойтесь этой золотой безделушки! — крикнул он обезьянам. — Вперед, рабы, вставайте и убейте его!
— О Хаба…
— Мерзавец! — воскликнул Этан, надвигаясь. — На колени!!!
— Он же беспомощен, идиоты! Беспомощен! Убейте его! Убейте их обоих!
— О нет… — прошептала Ашрамира. — Смотри!
— Дорогой Хаба…
Голос слышался из-за спины волшебника, со стороны балкона. Хаба тоже его услышал. Он застыл. Обернулся. И все обернулись вместе с ним.
Тень парила в арке, ее сущность сделалась бледной и полупрозрачной. Она по-прежнему выглядела как силуэт волшебника, только какой-то смазанный и рваный. Ее края оплывали, точно свечка.
— Я мчался над землей и морем, — произнес слабый голос, — и я очень устал. Джинн устроил мне долгую и буйную пляску, но в конце концов я его настиг!
Тень тяжко вздохнула.
— Как он сопротивлялся! Он стоил целых пяти джиннов! Но теперь все кончено. Я сделал это ради тебя, хозяин. Только ради тебя!
Голос у Хабы сорвался от волнения:
— Ах черный джин! Ты лучший из рабов! И… и оно у тебя?
— Посмотри, что оно сотворило со мной! — печально ответила тень. — Оно жгло меня, жгло на протяжении всех этих мрачных миль обратного пути… Да, хозяин, оно тут, у меня в руке.
Тень раскрыла дымящиеся пальцы. На ладони у нее лежало золотое кольцо.
— Тогда первым моим деянием будет уничтожение Этана! — провозгласил Хаба. — черный джин, я освобожу тебя от твоей ноши. Я готов. Отдай его мне!
— Хорошо, Хаба, так я и сделаю.
Этан-  вскрикнул и вскинул золотого змея. Ашрамира бросилась вперед. Но тень не обратила внимания ни на то ни на другое. Развернув свои длинные, тонкие пальцы, она устремилась вперед с Кольцом.


Вот как все кончилось.

За западными лесами, за старой приморской дорогой, что идет на север, в Дамаск, за деревеньками, лепящимися к утесам, степь внезапно сходит на нет, встречаясь с Великим морем . Великое море — то, которое позднее римляне назвали Средиземным.
Во дни Рима эта акватория сделалась перекрестием торговых путей, волны ее расцветились яркими парусами кораблей, воздух над ним кишел духами, снующими туда и обратно. Однако в те  времена, когда даже искусные финикийские мореходы предпочитали держаться поближе к берегам, Великое море было пустынным и уединенным, воплощением первобытного хаоса.  И к тому времени как Феникс его достиг, я тоже почти сошел на нет.
Феникс -  судорожно летел над пустынными пляжами, с каждым взмахом крыльев роняя в волны одно-два огненных пера. Его - благородный клюв почти весь растаял, и теперь я тащил мертвый палец Хабы в каком-то жалком воробьином носике. В глазах у него тоже туманилось, и от усталости, и от близости Кольца, но, оглядываясь назад, он  по-прежнему видел позади тень, которая   приближалась.
Феникс  чувствовал, что выдохся. Погоня близилась к концу.
Пролетев  еще немного на запад, прямо в открытое море.   Как вдруг ночь внезапно сделалась серой, и, оглянувшись назад, Феникс  увидел за тенью, над далеким берегом, розовую полоску, возвещающую наступление зари.
Это хорошо. Мне не хотелось, чтобы конец наступил в темноте. Я хотел, чтобы мою сущность еще хоть раз согрело солнце.
Феникс опустился вниз, к самой поверхности воды. Я вскинул голову и выплюнул палец в воздух. Он взлетел вверх, окрасился розовым в первых лучах солнца, начал падать…
И упал точно в центр узкой, темной ладони.
Тень остановилась над гребнями морских валов и зависла в воздухе на своих тонких, сходящихся на нет ногах, глядя на потрепанного Феникса.
Он посмотрел в лицо Мариду — крылатый шумерский копьеносец с растрепанными кудрявыми волосами. Брызги морской пены мочили мои босые ноги, свет зари разгорался в темных глазах. Швыряя палец Хабы в море, Феникс - успел стремительным движением сорвать с него Кольцо. И теперь вскинул руку. На  ладони лежало Кольцо, готовое сорваться в бездну.
Феникс и черный Марид - стояли молча, и холодная глубина под нима- тянула к себе их  сущность.
— Ну что ж,  — сказала наконец тень, — ты устроил мне буйную пляску, ты боролся как мог.
Ты стоил целых пяти джиннов. Но теперь все кончено.
— Ну да, это верно.
Феникс- поднял руку еще выше. Он- сжимал Кольцо большим и указательным пальцами, и его сущность в этом месте шипела; легкий дымок поднимался в розовое утреннее небо.
— Если ты посмеешь приблизиться хотя бы на длину волны, — сказал  он, — я брошу его в море. Оно упадет на дно, в темные, илистые глубины, где многоногие твари будут вечно стеречь его. Подумай хорошенько ! Ведь твой хозяин не захочет потерять его навсегда.
Тень равнодушно пожала плечами. Утренний свет струился сквозь рваную дыру у нее в груди.
— Ты несешь вздор,   — прошептал марид. — Даже ты, с твоим жалким умишком, должен понимать, что, если ты бросишь Кольцо, я тотчас обернусь рыбой и вытащу его прежде, чем оно успеет погрузиться на десяток метров. А кроме того, его аура настолько яркая, что его нетрудно будет найти даже в самых темных глубинах. Я нашел бы его, даже если бы ты спрятал его в чреве китовом. Брось Кольцо мне, и, клянусь честью, ты умрешь легко и быстро, хотя мне очень хочется тебе отомстить. Если же ты промедлишь хотя бы мгновение, клянусь, я сотворю с тобой такое, что даже Хаба будет рыдать, глядя на твои останки!  Для свежеизобретенного проклятия это звучало очень даже недурно, тем более после такой долгой погони. Черный джин- явно предпочитал придерживаться египетских традиций: проклятие должно быть сухим, лаконичным и очень страшным.
 В противоположность, скажем, витиеватым шумерским проклятиям: у шумеров принято было бесконечно распространяться о различных язвах, волдырях и болезненных судорогах, а в это время вы, предполагаемая жертва, спокойно могли потихоньку смыться.
Феникс - спокойно стоял над морем. На востоке встало солнце, приподняв крышку темно-голубого неба. После всего пламени и ярости минувшей ночи вокруг на миг воцарился покой. Феникс- снова обрел способность отчетливо видеть происходящее.
Пожалуй он  прав. Кидать Кольцо в море совершенно бесполезно.
— Отдай его, — сказала тень. — Посмотри, что оно с тобой сделало! Ты и так держал его слишком долго.
Я взглянул на свою тающую руку.
— Что, неужто  оно выжгло тебе разум?
— Тень подлетела ближе.
 — Довольно! Отдавай Кольцо!
Я улыбнулся, приняв решение. И, не говоря ни слова, сменил облик.
Теперь перед ним стоял царь Этан.
Я представил ему «официального» царя  при полном параде
— благообразного, здорового, гладкого, в великолепных, расшитых самоцветами одеждах, — а не ту морщинистую «приватную» версию в ночной рубашке, с которой беседовали мы.
Отчасти затем, чтобы не копировать все его морщины (на это ушла бы целая вечность!), отчасти же потому, что я бы скорее умер, чем в такой торжественный миг, можно сказать, в момент истины, принял облик старой развалины в пижаме.
Тень замешкалась и остановилась в нерешительности.
— Ну что, как тебе? — спросил я. — Похоже? Наверняка, похоже. Слегка округлые бедра и все такое прочее. Даже голос звучит неплохо. Только одного не хватает.
Я показал ему обе руки, ладонями вперед, помахал ими из стороны в сторону.
— Дай-ка взглянуть… Куда же оно подевалось?
Феникс  со слегка озабоченным видом охлопал свои одежды, а потом с видом уличного фокусника вытащил маленький золотой ободок из уха.
—Вот оно, Кольцо! Узнаешь?
Он с улыбкой поднял Кольцо повыше, кольцо сверкнуло в лучах утреннего солнца. Очертания черного джина слегка провисли, сделались полупрозрачными от волнения.
— Ты что делаешь? — прошипел он. — Давай сюда!
— Знаешь,  — сказал Феникс, — я с тобой согласен.
Владение Кольцом действительно повредило моей сущности. И мне кажется, что, если я сделаю еще один шаг, хуже уже не будет…
Тень устремилась вперед.
— Это тебя убьет! Ты не посмеешь!
— Ты думаешь?
И Феникс надел Кольцо.
Это было впечатляюще…
Если не считать того, что он испытал мучительное ощущение, как будто его сильно тянут в две стороны одновременно. Ведь Кольцо, как уже, возможно, упоминал, представляло собой дверь. И держать его было все равно, что чувствовать, как из-под двери тянет сквознячком. Ну - а каково же было его надеть?
Ощущение такое, как будто дверь распахнуло ураганом, и этот ураган подхватил тебя и несет, маленького и беспомощного .Еще и голого вдобавок.  Чтобы сделать уподобление совсем уж леденящим.   Это напоминало полноценное Отсылание, и Феникса  со всей силой тянуло в сторону Иного Места, но при этом его сущность была не в силах подчиниться. Я стоял над спокойным морем, чувствовал, как его сущность рвется на части, и понимал, что долго так не протянет.
Быть может, в эти первые несколько мгновений, пока я пытался прийти в себя, черный джин  и мог бы что-нибудь сделать. Но он был слишком ошеломлен увиденной дерзостью. Он висел перед преобразившимся Фениксом, словно грязное пятно на светлом лике утра. И даже пальцем не шевельнул. Как зачарованный.
В это время Феникс-  кое-как совладал с болью и заговорил.
— Ну что ж,  — сказал он любезным тоном, — ты в последнее время так много распространялся о наказании и возмездии. Ты буквально зациклился на этом.
Да, согласен: нам следует рассмотреть этот вопрос поподробнее. Погоди минутку.
— Нет, нет! Нет! Умоляю!..
Так вот он, ужас, внушаемый Кольцом. Вот в чем его сила. Вот за что боролись волшебники, вот ради чего Филокрет, Азул и все прочие рискнули всем, чтобы его заполучить… Не очень-то это приятно. И тем не менее я намеревался довести дело до конца.
Феникс  повернул Кольцо на пальце. Боль накатила и скрутила его с новой силой;  сущность  его просто порвалась. Он  ахнул вслух, глядя на встающее солнце.
Все семь планов вокруг в этот миг- исказились. В воздухе рядом  мной повисло темное Существо. Утренний свет совсем не озарял его, но проходил через него насквозь, и оно оставалось бездонно-черным, как будто в дне прорезали дыру. Тени оно не отбрасывало.
Кстати, о тенях: фирменная чернота бедняги  черного джина- рядом с новоприбывшим выглядела довольно-таки серой и прозрачной. Он   не знал, куда себя девать, вися на самом виду над водой. Несчастный черный джин , нервозно метался вправо-влево, съеживался, растягивался, чертил спирали на волнах своими болтающимися многочисленными  конечностями.
Существо, как и тогда, на балконе, сразу взяло быка за рога.
— Чего ты желаешь?
Феникс  не упустил из виду, что, когда Хаба вызвал Духа Кольца, тот был несколько раздражен, не увидев царя. Собственно, потому я и принял этот облик, признаюсь    он был не идеален — мой голос, пожалуй, звучал несколько более пискляво, чем у царя, из-за ужаса и дискомфорта, который я испытывал, — но все же я старался, как мог. Льщу себя мыслью, что даже родная мама старого царя не заметила бы разницы. Я сдержанно произнес:
— Привет тебе, о великий дух.
— Можешь не подражать этому дурацкому выговору, — заметило Существо.
— Мне известны твое имя и твоя природа.
— Ой…
— Я сглотнул.
— Правда? А это важно?
— Мне надлежит повиноваться любому, кто надевает Кольцо. Без исключений…
Даже тебе.
— А, это хорошо! Действительно приятное известие. Погоди-ка… черный- , ну, куда же ты? Побудь с нами!
Тень развернулась и устремилась прочь над волнами. Феникс- проводил его взглядом с легкой, небрежной усмешкой, потом снова обратился к Духу Кольца.
— А как ты догадался?
— Если не считать того, что я способен видеть насквозь любые Иллюзии? Ну, царь редко висит в воздухе над волнами открытого моря. К тому же ты забыл про духи.
— Две типичные ошибки начинающего! Ну что ж, великий дух, было очень приятно с тобой поболтать, но…
— Чего ты желаешь?
Коротко и по делу. Это хорошо:
- я чувствовал, что долго не выдержу. Моя сущность в том месте, где палец был продет в Кольцо, совсем истончилась. И силы мои мало-помалу уходили в него.
Смывшийся было  черный джин, был теперь уже совсем далеко: косое черное пятнышко, оставляющее за собой пенистый след на волнах. Он почти добрался до берега.
Я сказал:
— Вон там стремительно удирает некий марид. Я хочу, чтобы его схватили и задали ему хорошую взбучку.
— Исполнено.
Откуда ни возьмись, из волн прибоя возникло множество серых фигур, поглотивших беглую тень. Увы, подробностей я не разглядел: было слишком далеко и они подняли слишком много пены и брызг; однако вой стоял такой, что чайки сорвались с гнезд и заметались в воздухе на достаточно большом расстоянии.
Наконец суматоха улеглась. От тени остались жалкие серые клочья, плавающие по воде.
Существо по-прежнему ждало рядом со мной.
— Чего ты желаешь?
Моя сущность и прежде была натянута, а от усилия, которое требовалось, чтобы управлять Кольцом, боль сделалась еще хуже. Я медлил, не зная, что делать.
Существо словно поняло мою нерешительность.
— Такова природа Кольца, — объяснило оно. — Оно вытягивает силы из владельца.
По правде говоря, просьба твоя была довольно мелкой, а потому твоя сущность вполне способна вынести повторение. Если ты этого хочешь.
— Ну, в таком случае, — весело ответил я,
 — будь любезен, еще одну хорошую взбучку этому наглецу!
Пока у берега снова раздавались визг и вой, я сказал:
— Великий дух, мне нужна бутылка или что-нибудь в этом роде, а у меня под рукой ничего такого нет.  Ты не мог бы мне помочь?
— Море здесь глубокое, — отвечало Существо, — но на дне покоятся останки египетского корабля, затонувшего в бурю триста лет тому назад. Он вез амфоры, в которых некогда хранилось вино.
Большинство из них пусты, но целы и разбросаны по дну. Хочешь такую амфору?
— Только не очень большую, если можно.
Вода у меня под ногами забурлила и вспенилась, и холодный поток зеленой воды из глубин выбросил на поверхность объемистый серый кувшин, покрытый водорослями и ракушками.
— Во, то, что надо! — сказал я.
 — Дух, это будет моя последняя просьба, потому что, несмотря на твои уверения, я чувствую, что если я сейчас же не сниму Кольцо, моя сущность просто лопнет.
Я хочу, чтобы марид был заточен в этот сосуд, чтобы крышка была запечатана свинцом или любым другим веществом, которое ты сочтешь подходящим, и на пробке были начертаны все подобающие знаки и руны, и чтобы сосуд отправился на дно моря, где бы и пролежал несколько тысяч лет, чтобы марид успел, как следует обдумать все свои преступления против прочих духов, и в первую очередь против меня.
— Исполнено, — ответило Существо. — Весьма подходящее наказание, я считаю.
На миг вокруг кувшина закружились разноцветные огни, и я ощутил искажение планов. Мне почудилось, что до меня долетел последний вопль тени, но, возможно, это всего лишь чайки кричали над морем. Горлышко кувшина полыхнуло расплавленным свинцом; морская вода вскипела, и над ней поднялся пар. Горлышко быстро остыло, не считая девяти символов Чар и Сковывания, которые по-прежнему ярко светились на свинцовой пробке. Кувшин завертелся, сперва медленно, потом все быстрее и быстрее; и вот наконец море под ним раздалось широкой воронкой, темно-синей трубой, ведущей во тьму. И кувшин устремился по трубе вниз, все глубже и глубже, и море сомкнулось над ним.
Маленькая волна всколыхнулась и лизнула мне ноги. Потом опала. Море улеглось.
— Благодарю тебя, дух, — сказал я. — Это было мое последнее желание. Прежде чем я сниму Кольцо, возможно, ты пожелаешь, чтобы я сломал его пополам и таким образом освободил тебя?
— Мягко говоря, это тебе не по силам, — ответило Существо. — Кольцо пока что не может быть сломано.
— Очень жаль, — сказал я. — Печально слышать.
— Со временем я дождусь освобождения, — сказало Существо. — А что для нас время?
Я отвернулся и посмотрел на солнце.
— Ну, не знаю. Иногда мне кажется, что время все-таки сказывается…
И снял Кольцо. Существо исчезло. Я стоял сам по себе над спокойно колышущимся морем.