Счастливая старость

               
                Счастливая старость
               
      
        В деревне Малиновке, на берегу Волги, жили две энергичные старушки — Прасковья и Матрёна. Они мечтали
о счастливой старости, сидели на диетах и тщательно берегли своё здоровье. В последний год перед пенсией работали на две ставки, стремясь не столько заработать, сколько увеличить размер будущей пенсии.
        Прасковья и Матрёна относились к категории молодых пенсионеров и были ещё полны жизненных сил. Сладкая парочка первой узнавала новости и слухи в деревне и «разносила их по углам», попутно перемывая всем косточки.
   
        Однако особое внимание они почему-то уделяли своей соседке бабе Шуре, одинокой женщине 79 лет, с худым смуглым лицом, которая жила в старой покосившейся избушке. Несколько лет назад она попала в серьёзную аварию. Автобус, в котором ей пришлось ехать, столкнулся с грузовым поездом, вылетел с дороги и несколько раз перевернулся в овраге. Медики позже сообщили, что водитель внезапно умер за рулём.
        У бабы Шуры врачи обнаружили 22 перелома!  Она целый год провела в больнице при Первом медицинском институте
в Ленинграде и только каким-то чудом осталась жива. Да ещё смогла, хоть и с палочкой, но ходить. Ежегодно она посещала это медицинское учреждение для прохождения обследований.
         
        После одной из таких поездок, с бабой Шурой стали происходить странные вещи. На ней вдруг вместо стареньких войлочных ботиков на молниях появились модные тёмно-малиновые сапожки югославского производства, о которых тогда мечтали многие женщины. В те времена купить эти сапожки можно было только из-под полы. Да и стоили они как месячная зарплата инженера –- целых 100 рублей!  А тут старушка, божий одуванчик, в таких щеголяет. И где? В деревне. Ну просто форменное безобразие!    
       
        Соседки пытались уговорить бабу Шуру продать им эти сапожки, чтобы их внучки смогли на свиданки в них бегать,
но та ни в какую. Сапожки ей очень нравились, несмотря на высокий каблук.
        А вскоре вместо старенького драпового пальтишка баба Шура стала ходить в чёрной плюшевой кацавейке, или,
по-старинному, в душегрейке и в норковой шапочке с козырьком. Выглядела очень фасонисто. В таком наряде и самой
на свидание можно сходить.   
        С недавних пор она ни с того ни с сего начала баловать своего внука Петю. Каждый месяц покупала ему механические машинки, причём самые дорогие, игрушки, одежду и обувь, а также различные пирожные и сладости. «Совсем разбаловала мальчугана», -- не раз высказывала недовольство невестка.
      
        В те времена качественных антибиотиков в свободную продажу почти не поступало, что приводило к значительному числу осложнений, особенно при респираторных заболеваниях. Такие препараты, как панкреатин, также были в дефиците.
Для астматиков гормоны вводились только в стационаре при плановой госпитализации. Приступ астмы человек сам снять не мог. Главный инженер ЖЭКа из фильма «Фонтан» (1988 г.) использовал ингалятор для астматиков, что было редкостью даже
в позднем Советском Союзе. Удивительно, но у бабушки Шуры все эти лекарства были в наличии, и она даже делилась ими
с родственниками и друзьями.

        Так как услуги стоматологов-протезистов всегда стоили дорого, то половина деревни, в том числе и баба Шура, не могла похвастаться хорошими зубами. И вдруг, после приезда из Питера, все зубы у неё оказались в полном порядке. Там же, в городе, ей заменили шейку бедра на титановый протез, благодаря чему она уже ходила без палочки.
Словно невидимый ангел-хранитель оберегал её от невзгод.
        После лечения ей предоставили бесплатную путёвку в санаторий в Минеральные воды. Но самое поразительное, что за все эти блага она не заплатила ни копейки из своей пенсии.
       
        Единственным близким человеком, способным оказать финансовую помощь, был её сын Николай, работавший механиком в совхозе. Но этот вариант соседки сразу отвергли. Николай жил в примаках, в доме своей жены. Однажды он уснул
с непогашенной сигаретой в руках и спалил всё строение. Жена была в ярости и собиралась от него уходить. Только слёзы Пети заставили её изменить своё решение.
       Как-то Прасковья и Матрёна не выдержали и прямо спросили у бабы Шуры:
       — Кто тебе помогает?
       — Мне помогает Господь! — ответила та, чем только вызвала недоумение у соседок.

       К восьмидесятилетию бабы Шуры неизвестные спонсоры, назовём их так, решили капитально отремонтировать её покосившуюся избушку. В деревню прибыла бригада строителей. Они поддомкратили осевший угол дома, выровняли фундамент, заменили полы и отремонтировали крышу, покрыв её шифером. Завершающим штрихом стали новые резные наличники, придавшие строению ухоженный, нарядный вид.      
       Вокруг дома установили ограждение из вертикальных деревянных планок из лиственницы. На участке старые деревья заменили новыми саженцами. Вдоль дорожки, выложенной плиткой, посадили любимые бабушкины белые хризантемы.
Также вырыли глубокий колодец. Теперь бабе Шуре не нужно далеко ходить к деревенской колонке, чистая вода всегда была под рукой.

       Да и сам юбилей отметили с размахом. Завезли много продуктов и выпивки. Участники художественной самодеятельности из районного Дома культуры дали концерт для жителей деревни, исполняя песни и пляски на импровизированной трибуне прямо перед домом бабы Шуры. Родственники и знакомые дарили ей цветы, желали крепкого здоровья и долгих лет жизни.
А внук Петя прочитал бабушке стихотворное послание.
   
                «Казалось бы -- простое слово бабушка!
                Но как оно особенно звучит!
                В нём -- лучик солнца и гора оладушек,
                В нём сказка детства ласково журчит!

                В нём -- чуткое внимание и нежность,
                Улыбки свет, тепло любимых рук!
                Бегут года, но всё же, как и прежде,
                Ты, бабушка, мой самый верный друг!»

        Сын Николай, следуя примеру внука, тоже поздравил виновницу торжества:

                «Ты не копила миллионы,
                Не наживала барахла,
                Зато так много отдавала
                Живого доброго тепла.

                Твои друзья — твое богатство,
                Твоя семья — вот твой успех!
                Тебе желаю не меняться,
                Примером быть для нас, для всех!»

        К юбилею спонсоры подарили бабе Шуре мотоколяску с электроприводом импортного производства с пультом управления. Коляска была оборудована подголовником, подлокотниками, съёмным фонариком, ремнями безопасности, удобной подножкой и габаритными огнями. Ну всё как на настоящем автомобиле! Даже вылезать из такого транспорта не хочется.
        Одной зарядки хватало на 24 часа, при максимальной скорости 12 километров в час, что является средней скоростью бега обычного человека. На этой коляске, удобно устроившись в кресле, баба Шура легко преодолевала бордюры, спокойно ездила по песчаному берегу Волги, по грунтовым дорогам, по снегу и грязи.
       
        Но больше всего соседок удивило, когда коляска взобралась по ступенькам в местный магазин, используя дополнительные специальные зубчатые колёса, расположенные под днищем, а через некоторое время также спокойно съехала вниз.
Пока Прасковья и Матрёна стояли, раскрыв рот, баба Шура, нажав на «педаль газа», унеслась по дороге к своему дому.      
        Тут уж женщины не смогли сдержать эмоций:
        — А почему всё только ей? Почему только у неё счастливая старость? — возмущались они. — Мы также, как и она, более 40 лет проработали доярками, а нам никакого внимания и уважения, о нас совсем забыли!
        На похороны немного скопили, вот и всё, что у нас есть...
       
        Но больше всего их мучил проклятый вопрос: откуда у старой, немощной женщины такие средства, чтобы всё оплачивать, если она жила крайне бедно даже по меркам Малиновки? "Неужели совхоз помогает?". Но в правлении им заявили, что это невозможно. Они сами еле сводят концы с концами.
        "А может, это собес?". Но и там всё отрицали. «Иногда к круглым датам мы делаем маленькие подарки ветеранам, — заверили чиновники, — но обычно — это постельное бельё, книги или цветы. Ну а чтобы отремонтировать дом, таких денег
у нас нет».
        "А может, она наследство получила и положила все деньги на книжку?". Но племянница Матрёны, работавшая в сберкассе, их успокоила: на книжке у бабы Шуры всего 20 рублей.
       
        Казалось бы, соседкам пора угомониться, но как бы не так. Они продолжали искать источник благосостояния успешной пенсионерки, которая, по их мнению, жила не по средствам.
        В то время в стране как раз проводилась компания по борьбе с нетрудовыми доходами. Вот и соседки ни с того ни с сего заподозрили бабу Шуру в противоправной деятельности. А проще говоря, в самогоноварении. Решили не ограничиваться только подозрениями, а накатали «телегу» участковому Семёну Груздеву.
       
        Служивый тщательно обследовал всё домостроение подозреваемой, даже спускался в подвал, но ничего подозрительного не обнаружил. Зато с участка Матрёны и Прасковьи отчётливо доносился запах сивухи. Груздев не преминул заодно заглянуть и к жалобщицам и сразу же в их сарае обнаружил самогонный аппарат. Отпираться было бессмысленно. Пришлось непоседливым старушкам заплатить серьёзный штраф.
        Впрочем, источник благосостояния успешной пенсионерки интересовал и других жителей деревни. Они строили разные догадки, но так и не смогли узнать правду. Только много лет спустя, на похоронах бабы Шуры, всё прояснилось...
       
         *                *                *                *
         
        Перед ноябрьскими праздниками бабе Шуре неожиданно стало плохо. Николай сам повёз мать в районную больницу.
Но она ещё по дороге скончалась, как позднее установили врачи, от остановки сердца. Видимо, оно исчерпало свой ресурс.
        Через два дня родственники и знакомые умершей собрались у морга, чтобы забрать тело, отвезти в храм для отпевания и похоронить. И тут вдруг Николай неожиданно объявил присутствующим, что хоронить мать не будет. У всех вмиг сделались каменные лица. Наступила гнетущая тишина.
       
        — Вы что, собираетесь её кремировать? – неуверенным голосом спросил кто-то из родни.
        — И кремировать не будем, — ответил сын. — Мать просила меня при жизни ничего не говорить. Но сейчас уже можно... Он глубоко вздохнул, обвёл всех растерянным взглядом и, потупив взор, произнёс:
        — Дело в том, что её тело ей не принадлежит. Точнее, её скелет. Она продала его Первому медицинскому институту в Ленинграде за три тысячи рублей.
        Все разом ахнули, а Прасковья от удивления даже вывихнула челюсть и смогла закрыть рот только с помощью
врачей-костоправов, благо всё происходило в больнице.

        Делать нечего, пришлось Николаю выкладывать всё начистоту. После страшной аварии и 22-х переломов выяснилось, что скелет бабы Шуры уникален. О нём даже вышла заметка в научном журнале. По сообщению иностранных врачей, похожий скелет есть только в одном месте -- в медицинском институте в Чикаго, и стоит он очень больших денег. Они попросили наших медиков посодействовать им в покупке этого скелета. Но баба Шура категорически отказывалась от этой идеи, считая её
не богоугодным делом.
        Однако, когда у сына сгорел дом и он был вынужден переехать с семьёй в общежитие, она, после некоторых колебаний, всё же дала своё согласие.
 
        В то время хороший скелет (последовательно обезжиренный, отбелённый и высушенный) стоил около 300 рублей.
Но так как желающих купить оказалось слишком много, ей удалось его продать аж за три тысячи* в «1 мед.». Правда, всю сумму выдать не смогли, выдавали по частям, "по потребностям".  С тех пор институт о ней заботился, отслеживая всю её жизнь.
        На территории морга находилась часовня, но отец Никодим, не зная, как поступить в подобной ситуации, на всякий случай отказался проводить в ней панихиду.
       
        После этого события вся деревня ещё долго не могла прийти в себя, в особенности Прасковья и Матрёна. А когда страсти понемногу улеглись, Матрёна спросила подругу:
        — Тебе нужен скелет после смерти?
        — Зачем он мне, — ответила Прасковья. — Я бы лучше его продала, чтобы хоть на старости нормально пожить.
        — Вот и я так думаю, — покачала головой Матрёна. — Как же мы с тобой опростоволосились!
=========================================
* «Жигули» тогда стоили шесть тысяч рублей