Два города, две встречи

               

       Май. Петербург. Последний день пребывания в городе, а столько всего из намеченного не сделано! После обзорной экскурсии по улицам Северной столицы с посещением потрясающего  Никольского собора предпочтение отдаю выставке работ Виктора Васнецова. Это здесь же, рядом, в здании Русского музея, что недалеко от Казанского собора. И удовольствие, и восторг, и умиротворение – всё сразу получаешь от захватывающих работ художника, не только от величия их, но даже и от величины, то есть от огромных размеров его полотен.
       Вот  «Снегурочка», вот «Иван царевич на сером волке», а вот «Алёнушка»…Всё это шедевры живописца.
        А каково выражение моего лица при созерцании «Богатырей», можно лишь догадываться, если одна из посетительниц музея тихо так, почти шёпотом, предлагает сфотографировать.  Думается, довольно долго стояла  я  раскрыв рот один на один с изображением.
        Таким образом в моём альбоме оказался глянцевый снимок картины в раме, а внизу, у ног прекрасных жилистых молодых коней,  крошечная торжествующая женщина, почти случайно попавшая на просмотр коллекции. И особа эта,  пришедшая очароваться творением гения, старательно и трепетно созидавшего картину более двадцати лет, конечно, я  -  ваш автор.
      В тот миг невозможно было мне знать, что художник со своими героями скоро ещё раз удивит.  Но встреча состоялась.  Вскоре и неожиданно.
      Москва. Варварка. Город осенний радует скудным теплом, будто пытается раздать своим почитателям припасённый уют сейчас, в сентябре, не приберегая его на слякотную зиму. Гулять по вымощенному центру Первопрестольной, разглядывать горящие золотом купола храмов под бой курантов  – шикарное занятие для человека, погружённого в русскую культуру. Лёгким шелестом дежурно возмущаются скукоженные бурые пергаментные листья, россыпью притулившиеся к гранитным бордюрам;  уже скромное солнце, пытаясь пробиться сквозь многочисленные ажурные облака, светотенью разнообразит орнамент дорог и тротуаров.
     В такое время хочется думать о вечном, рассуждать о высоком, прислушиваться к себе.  Этим легко объяснить желание приватно побродить по залам Третьяковской галереи.
      Где же Васнецов? К нему можно попасть не сразу:  надо преодолеть восторженные эмоции от свидания с теми,  кто остался в вечности благодаря художникам прошлых веков. С интересом  придумываю игру с разгадкой тайн пронзительно живых глаз суровых старух и мудрых стариков прежних  эпох,  погружаюсь в мир простых русских прелестниц с ямочками на круглых щёчках и с лучащимися озорством и лукавством глазами, участвую в батальных и прочих исторических сценах, путешествую по  морям, спасаясь от штормов и других смертельных опасностей.
      А вот и открытие! Небольшой прямоугольник в раме. Венецианская ночь с пятачком луны, подсвечивающей дорожку на воде каким-то своим необычно холодным природным светом. А где-то слева, на скрытом от глаз берегу, засиделись бродяги,  греясь апельсиновым огнём рукотворного костра. Какая философия!  «Вот ведь!» -  думается почему-то.
    Целый зал отдан  всемирно известной картине Репина, на которой умирающий окровавленный сын теряет последние силы на руках обезумевшего отца, царя Ивана Грозного. «Здорово придумали! Кому же пришла в голову идея раскрыть не только предысторию сюжета, но трагедию самой картины, едва не утратившей возможность публичного существования?» - вопрошаю себя.
      И вот, не доходя до «Богатырей», в распахнутые двери смежных помещений, отдалённо открывается вид на полотно. Не верю глазам своим – это действительно защитники Руси, наши народные герои, разъезжающие по пыльным дорогам на своих крепких конях. «Как же так? – радость и удивление от встречи приходят первыми. – Разве вы не в Петербурге?»
    Любопытство заставляет действовать. Подхожу к смотрителю, расспрашиваю. И… О, да! Узнаю: картина вернулась на своё законное место совсем недавно, после выставки в другом пространстве.
    Бывает, время возвращает в прошлое. Остановившись напротив картины, я почувствовала себя в Петербурге несколькими месяцами раньше, а потом и вообще в 1898 году, когда Виктор Михайлович Васнецов, сделав последний мазок кистью, устало отошёл подальше, чтобы последний раз посмотреть на своё творение. Тогда же картина, одно из последних приобретений Третьяковых,  обогатила и украсила их экспозицию.