Глава 16. Предназначение

…Взойдя на самый верх старой башни, Мэрман, Назар и Элис наблюдали, как Альфор что-то ищет среди каменных кирпечей.

— Давным-давно это было спрятано здесь… — пробормотал волшебник, вынимая спрятанный ларец и ставя его на большой камень, — И я думаю, что время пришло… — старик взглянул на нашего героя, — Пришло…

Повернувшись на восток, он по-птичьи каркнул.

Секунды три погодя, послышался ответный вороний клич — и черный ворон, держа в клюве ключ, приземлился на руку Альфора.

— Здравствуй, Гедеон, — вынимая ключ изо рта птицы, поздоровался волшебник, — Как поживает твоя семья?

Ворон кивнул дважды, урча горлом.

— Ну и славно… Лети домой! — волшебник пустил птицу, глядя улетающему ворону вслед, — Бедняга онемел с раннего возраста… Жаль, такой умный ворон…

— Онемел?.. — с удивлением спросил Назар, — Он что… Говорил?

— Было дело… — ответил лишь Альфор и подошел к ларцу. Он осторожно вставил ключ, повернул его до щелчка и отворил крышку.

В ларце лежали древние свитки и бумаги, но маг убрал их в сторону. Его рука еле коснулась красной, как кровь, книги, такой же старой, как и остальные свитки в ларце. На ее обложке виднелись старинные, украшенные камнями, символы на проторианском, раскрывающие неразборчивое название: «Вет?? сл??о».

— Что это? — спросил Мэрман, с интересом, как и остальные, вглядываясь во внешний вид книги.

— «Ветхо слово». Древние записи… — прошептал волшебник, протирая пальцами осторожными движениями переплетную крышку. Затем он повернулся лицом к молодым людям, — Эти записи вели разные люди. От хороших и плохих — до героев и злодеев. Здесь разные бумаги из этой книги… Но самое важное — записи старца Урбо… Он жил во времена, когда появился первый Орден. Кажется, это твой конек, Фокс-Младший. Ты ведь знаешь, что за Желтый Орден существовал?

Мэрман молча кивнул, внимательно и серьезно вслушиваясь в слова Альфора.

— Так вот… — продолжил волшебник, — Урбо записывал события эпохи Войны измерений… И одни его записи содержат кое-что интересное…

Альфор открыл книгу, перелистнув ветхие пожелтевшие листы на несколько сотен страниц вперед.

— Та-а-ак… Вот! «Предсказание Боритора Бьотта Йоннера»… — провел пальцами старик по красным заглавным буквам.

— У Великого Бьотта было предсказание? — удивленно спросил Мэрман, подойдя ближе и всматриваясь в буквы книги.

Волшебник ухмыльнулся.

— Об этом мало кто помнит и мало что знают в народе. Из всех людей, что знают об этом предсказании, вы знаете от силы двух-трех персон — это лишь каждый из правителей и их узкий круг лиц… Я же выступаю хранителем сего предсказания, а потому вам, молодые воины, оказана великая честь — узреть будущее… И настоящее, разумеется. И все это — через окно прошлого… Слушайте слова того, кто воином Создателя считается.

Повернувшись к записям взором, Альфор принялся читать, заворожив предвкушением магистра, коммандора и девушку.

— «Перед последней битвой молвил речь Боритор Йоннер, созвав всех, кто был там: «Воины и лекари, простые и знатные, стоящие здесь! Предстоит большой бой, в котором решится все, что не было решено до него. Мы стоим здесь, чтобы защитить то, что нам дорого, что нам свято. Многие из нас погибнут, держа щит или пуская стрелу во врага. Но я знаю, что наши жизни будут прекращены не зря. Придет время, когда Бальвария и ее земли будут под защитой куда более сильной, нежели наша. Придет время, когда две крови смешаются, родив народу свет из тьмы. Придет время, когда шрам пронзит ненавистников ваших, окрыляя вас ненавистной злу справедливостью. Придет время — и на Восходе увидите отряды, возглавляемые Генералом, под маской которого будет много шрамов среди одного шрама, но его раны не будут ему помехой стоять до конца своих дней там, где стояли наши предки, стоял каждый из нас. Он станет тем, кто принесет нам то, чего хотят все из нас — мир. А до тех времен, пока не побеждены те, кто замахнулся на трон Создателя, не будет мира. А потому нам придется подняться с колен ни раз, пока не придет Генерал, что поможет нам победить». «Как мы узнаем его?» — кто-то воскликнул в толпе, называемый Конелем. «Не знаю я наверняка, ведь к тем временам будут жить наши потомки, не мы… Знаю лишь я, что будет он красноглазым, свирепым, как тигр или барс. На лице у него шрам, а в руках священный клинок, что создадут ему лучшие кузнецы мира. Лишится он многого в жизни, как и большинство тех, кто падает в обществе. Но сил… Сил у него хватит, чтобы встать и вставать до конца жизни каждый раз, когда упадет. Так не будем же стоять на коленях, а встанем вместе с ним, глядя врагу в его личину! Была, есть и будет Бальвария, Великая наша страна! Мы победим в этой войне, потому что мы — едины!»

Альфор смолк на секунды три, а затем со вздохом продолжил:

— «После боя его тело принес его заклятый враг, предатель Клаг. Он рыдал, прося своего заключения и казни от правителей герцогств. Но оруженосец Боритора, передав последнее желание магистра, просил отпустить с миром кающегося предателя. Так и поступили герцоги и герцогини, отпустив Клага. Тот хотел наложить руки, но не смог. Он отправился в святилище Создателя, оставшись там до конца своих дней и прося прощения у того, кого предал в прошлом и у кого отобрал все, что было дорого…»

Величественный голос волшебника прервало молчание ветра, который выдохнул и отпустил проходящую мимо грозу.

— Далее старец писал: «Ко мне приходил старец Сойта. Он рассказывал, как Клаг жил в святилище, где он служил Создателю. Он помнил все, что говорил человек, отрекшийся от жизни предателя. Клаг не был после той битвы предателем. Он искупил свою вину еще тогда, защищая раненного Боритора. Но сам Клаг не считал этот поступок искуплением. Он до последнего часа винил себя, что не положил голову заместо того, кто вел за собой весь простой народ, любил всех и не был трусом, когда был трусом сам Клаг. Великие порождают слабых, а слабые — великих… Придет время — и появится на свет воин со шрамом, на плечи которого опирался наш Боритор. Восемьсот девяносто первый год Эры Первого Цикла, Урбо Гакодай», — окончил со вздохом Альфор.

— Это изумительно… — шокированный рассказом прошептал Назар, потирая лоб.

— Ни то слово, — слегка раздраженно взглянув на эмоционального коммандора, согласилась Элис.

— И ты считаешь… Что тот воин со шрамом, который описан в предсказании — это… я? — неуверенно спросил волшебника Мэрман, со смешанными чувствами рассматривая рисунок в книге — два глаза и шрам на левой стороне.

— Не я… Точнее, не только я так считаю, — ухмыльнулся Альфор, переворачивая страницу и открывая взору рыцаря какие-то свежие бумаги, — Видишь ли… Это предсказание было окутано туманом неизвестности до того момента, как его решили проверить и разобрать ученые, что жили около десятка лет назад. Я был с ними, так как в свое время я оказывал влияние на Академию наук, в большей части Академии магии. И мы решили расследовать это предсказание… Результаты нас поразили, ведь мы искали одно — были ли эти слова истинно сказаны Боритором и не выдумка ли это самого писаря. В итоге мало того, что все сказанное им — правда, так еще и мы знали наверняка, откуда у воина должна быть потусторонняя сила. Мы нарыли информацию, где было сказано более точно — воин будет свирепым не просто так, а потому что обретет магическую силу из другого измерения. Дальше я со своими людьми направился на поиски того, кто знает, о чем могла бы идти речь. И мы нашли человека, который знал много… Откуда и как он знал — мало ясно, но назвался он лордом Гекстером Раттиконом. Он рассказал нам, что сила воина будет от проклятия, которое получит от оружия ненавистного врага. А сила та будет испытывать самого воина — если он вытерпит все испытания ее, то она будет ему верным помощником во всем. Оружие, несущее проклятие в себе из потустороннего мира, мы нашли не так много. Сам знаешь — эти культисты очень скрытны. Да и известные нам найденные носители проклятий тогда уже давно умерли, не выдержав испытания обретенной силы. Но ты… Ты единственный, кого я знаю, кто выжил после такого. Вы будто бы слились в одном теле — ты и он, Дарк Роттен… Я видел его лицо в тебе, он будто бы принял твой облик, когда стал частью тебя. Значит, ты и есть тот, чье появление было предсказано самим Боритором Бьоттом… Твоя Слепая Ярость обусловлена силами того, кто оказался соседом твоего разума благодаря клинку Хэрона и твоим телом, разумом…

— Ты, наверное, что-то путаешь, — усмехнулся Мэрман, покачав головой, — Я не этот воин…

Альфор хмуро удивился.

— Я тебе привел весомые аргументы, а ты просто проигнорировал их?

— Нет, — закатив глаза, выдохнул магистр, — Просто что-то не сходится. Я ничего об этом не слышал ни от одного человека в своей жизни, даже от отца и матери. Но при этом я должен поверить твоим рукописям, которые неизвестно откуда взяты, в которых говорится о моей личности как о каком-то генерале? Ты в это хочешь заставить меня поверить? Спасибо, но я к такому готов не был… — Мэрман развернулся и собрался уходить, но слова волшебника остановили его:

— А ты был готов к тому, что произошло в Бьотте? К тому, что случилось с твоим отцом и с твоим Орденом? С твоими сослуживцами и тобой? Ты был готов к этому?

Мэрман очень недовольно вздохнул, резко повернулся и злобно процедил в лицо Альфору:

— Я не хочу, чтобы мне мою жизнь диктовали слова, сказанные сотни лет назад мертвым магистром из легенд! Моя жизнь — лишь моя, и я никому не позволю в ней распоряжаться так, как вздумается!

— А кто тебе сказал, что она будет тебе что-то диктовать? — также процедил волшебник, сверкнув взглядом, — Разве тебе не диктуют те, кто тебя окружает, как жить? Даже трон руководит тобой, как вздумается…

— А вот в политику не лезь, старик! И королева не мой кукольник, я свою волю имею не меньше, чем ты свою в этом мире! А если тебя не устраивает что-то — так не живи под ее опекой, продолжай бороться с Академией магии и скитаться по миру, вали к своим зверушкам!

— Королева тут ни причем, осиновый столбень! — голос Альфора вдруг стал громче, а сам волшебник напористо стал наступать на рыцаря, заставляя его отходить назад, — Дело ни в ней и ни в твоем окружении. Дело — в тебе! Ты противишься тому, что уже совершилось. Думаешь что-то изменить или вернуть что-то? Не выйдет! Твой отец, мой старый друг, мертв. Хэрон сидит на троне Бьотта и зарится на трон Бальварии сквозь предстоящую толпу трупов, а ты тут устраиваешь девичьи истерики, потому что тебе не понравилось то, что сказал четыреста лет назад великий воин, не жалеющий себя ради будущего, моего и твоего! Ты боишься ответственности, которую передал тебе Боритор, считая, что можешь отложить ее на плечи других. Но это не так, и ты это прекрасно знаешь, просто не хочешь это принять! — на последних трех словах волшебник почти кричал на Фокса, что ввело в ступор всех присутствующих.

Тишина, под которой раздалось тяжелое дыхание разозленного волшебника и прижатого к каменному столбу, наполняющегося яростью Мэрмана, прервалась фразой Элис:

— Про девичьи истерики было обидно, Альфор…

— Не лезь, а то и на тебя сорвутся, — ткнул локтем Назар девушку.

— За себя побеспокойся, ты тут единственный беззащитный кусок металла, — усмехнулась Элис, оттолкнув от себя парня.

— В каком это смысле? — удивился Назар.

Мэрман, выпустив алый свет из глаз на мага, с яростью выхватил меч и под гневный вопль повернулся, замахнулся и ударил клинком по каменному столбу, оставив царапину как на конструкции, так и на клинке оружия.

— Да… Ты… Ты прав… — тяжело дыша, процедил магистр, — Я трус… Я побоялся ответственности… Но… — Фокс-Младший повернулся и подошел вплотную к Альфору, — Ответь на сей вопрос: хватило бы тебе смелости принять ту правду и жизнь, что предсказали тебе мертвецы прошлого? — он быстрым шагом прошел мимо волшебника, направляясь к лестнице башни и обращаясь по пути к коммандору, — Уходим, Назар. Нам тут делать нечего… — Назар, сомневаясь, ступил следом за магистром, помахав рукой на прощание оставшимся.

Элис, наблюдая за уходящими рыцарями, подошла к волшебнику.

— И что будешь делать теперь, если он так отреагировал на истину?

Альфор лишь усмехнулся и вздохнул, поджав губы.

— Я понимаю его… Не каждый день на тебя возлагают надежды «мертвецы из прошлого», когда у самого непонятно что в жизни… Подождем. Может, решится вернуться. Я не буду заставлять его тренироваться, если он сам этого не захочет. Пойдем лучше, перекусим, что ли…

Девушка кивнула и последовала за стариком вниз по лестнице.

Оказавшись за стенами замка, Мэрман сменил резкий шаг на сомневающийся темп и остановился в раздумьях, хмуро глядя в пустоту.

— Мы идем дальше или как? — поинтересовался осторожно коммандор, подойдя ближе.

Наш герой, медленно повернувшись к коммандору, взглянул на внимательного холодноглазого парня. Вздохнув, он отвернулся и присел на бревно, через которое только что переступал.

— Назар…

— М?

— Откуда в тебе столько всего несовместимого? Холод и жестокость соседствуют с юмором и беспечностью, а добро бегает из одного угла к другому. Как у тебя это все уживается? — засыпался вопросами Мэрман, перебирая пальцами ткань своего сюрко.

Василес пожал плечами и задумчиво хмыкнул.

— Полагаю, это все само подружилось со временем. Я просто принял себя таким, какой есть — ничего сверхъестественного, — ответил он, пробираясь глазами по лесистым склонам.

— Как?..

— Не понял?.. Что — «как»? — уставился удивленно Назар на магистра.

— Как можно принять… — взгляд потускневших глаз упал в лужу рядом с ногами, отражая лицо Мэрмана, — …такого себя?..

— А что тебе не нравится? — взглянул в отражение магистра Назар.

— Я ведь не такой… Мне безусловно жаль Шэди и его прошлое, но он… Он урод в душе. Он стал таким из-за того, что случилось… Как ему ужиться со мной?

Молчание секунды.

— А с чего ты взял, что он — урод? — с интересом пробормотал коммандор, подняв голову и взгляд на Мэрмана, — Он что-то делал дурное тебе?

— Не припомню, чтобы было такое… Но его прошлое…

— Знаешь, я тоже в прошлом был более агрессивен и мстителен, — поднялся с бревна Назар, потянувшись, — Но на то были причины, и ты знаешь о них. Смысл помнить такое прошлое, если настоящий ты стал лучше прошлого себя? А если не стал — значит, самое время начать принимать то, что имеешь… И то, что имел в прошлом… Я уверен, что в этом нет проблем, если ты действительно хочешь жить дальше и исполнять то, что поставил в список своих целей.

Мэрман молча посмотрел на разминающегося Назара. Взгляд вновь метнулся в лужу, рассматривая сияющий алый глаз и шрам на левой части лица…

— Не можешь понять меня? — раздался голос в голове, — Не хочешь видеть меня?

— А зачем ты мне нужен? Просто второй бестолковый разум, сеющий ярость и хаос в голове и в жизни… — безэмоционально посмотрел на появившегося в отражении Шэди Мэрман.

— Мы оба нужны друг другу, — Шэди говорил спокойно, без улыбки и насмешек, — Ведь… Если мы оказались вместе, значит, это не просто так. Верно?

Мэрман промолчал в ответ, отведя в сторону глаза и вздохнув.

— Слышал про предсказание Боритора? — спросил он отражение, отойдя от темы диалога.

— Да, конечно. Я ведь в твоей голове и твоем теле, ты делишься со мной всегда своими мыслями и знаниями…

— Тогда что посоветуешь? — неожиданно для самого себя спросил Мэрман.

— Ну… Если уж спрашиваешь, то… Думаю, стоит попытаться. Ты ведь ничего от этого не теряешь, верно? — улыбка на лице Дарка вновь всплыла на поверхность, — Времени у тебя полно, а Хэрон пока не посмеет сунуться ближе к твоим владениям, ведь королева явно не будет игнорировать его угрозу присутствия в королевстве…

Шэди приблизился, как и сам Мэрман приблизился к отражению.

— Ты ведь хочешь все еще отомстить убийце?

В сердце вернулось подзабытое воспоминание гибели Ордена и отца, а душа наполнилась решительным горьким гневом и ненавистью.

— Верно?.. — злорадная улыбка дала понять, какое решение стоит принять.

— Да-а-а… — улыбнулся хмуро в ответ Мэрман.

— Я — твой помощник, а ты — мое убежище… Согласен?

— Да! — твердо и уверенно ухмыльнулся наш магистр, окрыленный возможностью одолеть врага, — И ты поможешь мне отомстить…

— А ты — оставишь меня у себя в голове, — бледнокожая рука вылезла из отражения, расправив холодные пальцы для рукопожатия, которое Мэрман принял, заключив небольшую договоренность с новой частью самого себя, с самим проклятием.

— Но только без фокусов! — предупредил магистр отражение, отпуская руку.

— Не бойся, утром на краю света из-за меня не проснешься, — посмеялся Шэди и исчез, оставив Мэрмана.

Наш рыцарь встал с бревна, приняв окончательное решение.

— Идем, Назар…

— Куда? — обернулся зазевавшийся коммандор.

— Обратно. Я принял решение, — и Мэрман твердо пошел обратно к замку.

— Ну, вот это уже другое дело, — улыбнулся Назар и поспешил за магистром.