Ужин с Эль-Греко

               
Город встретил загорелого Себастьяна привычным сентябрьским ненастьем. Крупный дождь, не давая опомниться, гнал черные паруса пешеходов по глубоким каналам улиц. Но молодой человек  постепенно спускался из яркой и праздничной атмосферы сентябрьского Коктебеля в потускневший и неуютный круговорот столичной суеты.
 Кумачевый праздник, завоеванный Великим октябрем, был не за горами, но он уже не бредил душевные раны, как в детстве и ранней юности. Исконная русская неприкаянность делала особенно приятной дружеские посиделки с обсуждением отпускных романов и прочих невинных приключений под натуральный ирландский эль, превращая в священный ритуал ночной преферанс, а скромный ужин с близкими друзьями – в светский прием.
После преферанса, иногда плавно переходившего в бридж, Себастьян отправлялся домой. Он готовил изысканное из возможного, а затем забирался на тахту с томиком Германа Гесса и ждал романтичную и немного загадочную девушку, которая могла бы незаметно проскользнуть в комнату,  молча сесть рядом, излучая тепло и аромат Шанель №5. А вдруг действительно, кто-то заглянет на огонек, подумал он, как в дверь осторожно постучали.
Себастьян поспешил отпереть все замки, но, увы! На пороге стоял неизвестный, а, может, просто уже забытый человек. Ни говоря не слова, незнакомец вошел в комнату, сутулясь и прикрывая худое, изможденное лицо серым балахоном. Похож на Великого инквизитора, обреченно подумал Себастьян, но сделал вид, что совершенно не удивлен появлением столь знатного гостя в своем скромном жилище. Он открыл коробку с «Пьяной вишней» и предложил гостю попробовать это двусмысленное лакомство.
 – За встречу, – предложил незнакомец, аккуратно раскусив конфетку, так чтобы не пролить ее содержимое. Выдержав паузу, он неожиданно воскликнул:
– Как же вы оставили святого Мартина? И где ваш плащ? – Себастьян пожал плечами, тщательно обдумывая ответ. Но вместо этого предложил по случаю скверной погоды за окном выпить водки на смородинных почках.      
– И что же вы здесь делаете с ваши изысканными манерами, я не понимаю, – укоризненно сказал незнакомец, отвергая водку.
– Жизнь мучительна, – искренне ответил Себастьян, – иногда хочется, что бы все сразу и безболезненно закончилось. Но довольно об этом. Давайте погуляем, а то все равно одолела бессонница.
Они спустились в темный двор, напоминающий колодец. Он выглядел, как средневековый замок, но только изнутри.
 – Уйдем сейчас же, – решительно предложил гость. Иначе всем будет только хуже.
– К сожалению, мне ничем нельзя помочь, – нервно отреагировал Себастьян, посматривая на черные автомобили, выстроившиеся вдоль тротуара подобно траурной процессии.
– А я? – не соглашался незнакомец.
 – Тут даже вы бессильны, – подавленно прошептал Себастьян.
– Гость страшно побледнел и, моргнув фарами, скрылся в темноте. Сразу после этого в воздухе запахло серой.
– Редкая самонадеянность, – подумал Себастьян, очень огорченный отсутствием мечтательной девушки. 
– Я бы угостил ее шампанским, и у нас могло бы …
А дальше возникли неясные страхи про изобретательность рэкета, одержимость сумасшедших и завершило все необыкновенно острым ощущением сладости напрасной, но не до конца исчерпанной жизни. 
Тем  временем ночь рассеялась. На столе отчаянно тикали часы, обернув голову холодным суставчатым телом. В их мерцающих глазах застыло время прихода незнакомца. Мутное утро было единоутробным братом вечера. Озабоченные началом дня, торопились на работу ранние люди.
Себастьян помолился на едва обозначенный восход, съел на завтрак два яйца и забеспокоился. Хотя при его абсолютной внутренней свободе делать это было необязательно.
В ушах заиграл новый или почти забытый старый гимн. Какой из них, он не помнил. Он уже шел по бесконечно длинным, казалось, уходящим за горизонт, коридорам телецентра, слушая на ходу сводку мировых катастроф.  Себастьян привычно отметил, как пополнилась за время его отсутствия фотогалерея «Герои нашего эфира». Его мысли пытались зацепиться за новостной фон, но все как-то неудачно. Где-то все это я уже…,  – лениво отметил он.
Newsroom был пуст, только темноглазая девушка в одиночестве изучала большой глянцевый альбом.
– Поедешь в Испанию? – вместо приветствия то ли приказала, то ли предложила она. Не дождавшись ответа, она закурила и, выждав паузу, повторила: ты там, кажется, уже бывал?
Он судорожно пытался вспомнить, но не мог. Взгляд остановился на книге. Себастьян осторожно заглянул за плечо восточной красавицы, облаченной в вечернее платье с глубоким вырезом.
– Это путеводитель по Испании? – осторожно спросил он. Но она ничего не ответила. 
– В открытой книге он увидел то, что никак не ожидал. Это был старинный портрет, на котором Себастьян, стоя на длинных, обнаженных мышцах, обернутый в подаренный ему плащ, и держал рукой повод белой лошади, на которой гордо восседал рыцарь, блистая сверкающими доспехами. Внизу можно было разглядеть надпись: вторая  половина 16 века, Эль Греко «Святой Мартин и нищий». Теперь Себастьян догадался, кем был вчерашний гость, и ему стало грустно.
 Но главное он понял, что вернуть прежний душевный покой уже никогда не получится. Тяжело вздохнув, он сгреб со стола несколько пожелтевших на солнце листков с последними мировыми новостями, котировками доллара, нефти и битка, а так же прогнозом погоды на завтра в Панаме, и молча направился в студию. Кремлевские куранты вышли из сонного забытья и стали методично отбивать полночь. В студии воцарилась тревожная тишина, но не прошло и секунды, как зазвучала привычная всем мелодия, и Себастьян понял, что самое страшное позади, круговорот жизни не остановить и все, что случилось с ним минувшей ночью, будет повториться еще много, много раз. И наказание за все прежние грехи никак не искупит его вину…