Самый счастливый день

Двадцатого марта две тысячи четвёртого года был самый ужасный день в моей жизни. Я торопилась закончить рабочие дела до обеда. С самого утра небо было затянуто серыми тучами, и казалось, что весь город дышит предчувствием чего-то недоброго. В окно стучал дождь — не сильный, но настырный.
Когда на часах пробило двенадцать, я собрала вещи, надела толстовку и вышла на улицу. Дождь не прекращался, а лишь усилился, превратившись в мелкую, но пронизывающую до дрожи морось. Я шла по знакомым улицам, стараясь не обращать внимания на промозглый холод. Влажная ткань прилипла к плечам, и я чувствовала, как капли стекают по спине.
«Где же я оставила этот чёртов зонт?» — пронеслось в моей голове.
В квартиру я зашла вымокшая полностью и обнаружила потерю в прихожей. Однако это было не единственное, что я заметила внутри.
— Надеюсь, ты за вещами пришёл? — равнодушно спросила я, надевая тапочки и отодвигая мокрые мужские ботинки.
— И тебе привет. — с сарказмом ответил он из комнаты.
Пока я переодевалась в сухое, комната казалась особенно тихой. Только капли дождя по-прежнему стучали, напоминая о тленном мире за стенами дома.
В углу, на полу, сидел болезненно-родной и сверлил взглядом стену. Его поза была скрюченной, неестественной, будто он пытался стать как можно меньше, чтобы не занимать лишнего места.
Выглядел он жутко: огромные, тёмные мешки под глазами, щетина и засаленные волосы торчали во все стороны, словно он не прикасался к ним уже несколько дней.
— Умоляю, не тени резину. — произнесла я, когда покончила с одеждой. — Чего ты хочешь?
— Всё вернуть. — мгновенно сказал парень. — Прошу тебя, выслушай меня в последний раз.
Делать нечего. Я молча ушла заваривать чай, а потом вернулась с кружкой в комнату и залезла под одеяло, в укрытие. После этого прозвучала та же басня, которую я слушала на протяжении всего того месяца почти каждый день. Это как загадка, которая в далёкое время в разных губерниях звучала по-разному:
«Один стоит, а рядом ещё один — сколько получится?»
«В одиночестве один, а с другом — уже не один.»
«Стоит один, да не один, а на самом деле целых два.»
Чай был ещё тёплым, когда он наконец закончил, и я вынесла вердикт. Вскоре мне пришлось остаться единственной в этом «зале суда». Виновный подчистил улики своего существования в моей жизни и, наконец, исчез.
Чай полностью остыл.
«Неужели дождь прекратился?» — пронеслось в моей голове, когда я выглянула из окна.
В небе быстро неслись тучи, сквозь которые просачивались лучи солнца, а где-то вдали виднелась синева. В тот момент вдруг всё вокруг замылилось. Краски мира смешались, очертания предметов стали нечёткими, словно кто-то провёл мокрой кистью по картине. Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать, что происходит — глаза наполнились влагой, и всё вокруг стало расплываться не из-за недавнего дождя, а из-за слёз. Они полились одна за другой, тяжёлые, горячие, словно прорывая плотину, которую я так долго строила внутри себя.
— Боже, подай мне знак, если я всё сделала правильно. — сложив ладони в молитве, всхлипывая попросила я.
Мне определённо нельзя было оставаться в той полупустой квартире, в которой мы делили быт на протяжении нескольких лет. Это пространство, некогда наполненное смехом и разговорами, теперь казалось чужим.
Я не сразу осознала, что делаю, когда вдруг оказалась на улице. Дверь захлопнулась за мной с глухим стуком, и я почувствовала, как дрожь проходит по всему телу — от неожиданности, от страха, от непонимания, куда идти дальше. Ноги сами несли меня вперёд, словно знали путь лучше разума. Я шла, не глядя по сторонам, не замечая ни прохожих, ни машин, ни даже того, как меняется свет на перекрёстках.
Воздух был свежим и чуть сырым, пропитанным запахом оттаявшей земли и первых проталин. На голых ветвях деревьев кое-где уже набухали почки, а под ними, вдоль дорожек, лежали прошлогодние листья — коричневые, усталые. Солнце грело по-весеннему щедро, и его лучи пробивались сквозь ветви, оставляя на скамейках светлые пятна. Спустя пару часов блужданий, я наткнулась на одну из них. Моим соседом оказался дедушка, пристроившийся спиной к старому дубу. Он был облачён в тёплую куртку, на голове — вязаная шапочка, а в руках держал газету с маленьким карандашом. Лицо его было спокойным, с глубокими морщинками у глаз.
— Судоку — это японская головоломка, — внезапно начал объяснять дедушка. — Но на самом деле её придумали не в Японии, а швейцарский математик в XVIII веке. Только названия у неё тогда не было.
— Правда? — неподдельно удивилась я. — А почему тогда все думают, что она японская?
— Потому что именно в Японии её популяризировали и дали ей название «судоку», — смеясь, ответил он. — Это значит «одинокое число».
— «Одинокое число». — задумчиво повторила я. — А если не получается разгадать?
— Ничего страшного, — улыбнулся пожилой мужчина. — Можно отложить, а потом вернуться и попробовать снова. Иногда ответ приходит сам собой, когда уже не ждёшь.
Не знаю сколько я ещё бродила по округе, прокручивая вновь и вновь недавние события. Мне не хотелось возвращаться в квартиру.  На обратном пути парк был уже пустоват. Дедушка, который всё ещё сидел на скамейке, казался частью этого пейзажа: спокойный, задумчивый, он словно ждал чего-то хорошего, как и сама природа в преддверии весны.
Неожиданно мы встретились взглядами, он сложил газету и направился в мою сторону. Дедушка уверенно подошёл ко мне и улыбнулся.
— Всё ещё ходите-бродите? — поинтересовался пожилой мужчина.
— А что ещё остаётся делать одинокому человеку? — отчаянно спросила я.
— Вы — не одиноки, у вас есть — вы. — добродушно ответил он, на что я смогла лишь изобразить ломаную улыбку. — Знаете сколько всего вариантов судоку бывает?
— Нет, не знаю. — не очень увлечённо произнесла я.
— Более шести секстиллионов! — рассмеялся дедушка. — У вашей ситуации ещё больше вариантов дальнейшего развития, я уверен. — добавил он, когда заметил, что я безучастна.
— И какой же мне выбрать? — бесцветно задала вопрос я.
— Тот, где вы будете счастливы. — искренне сказал пожилой мужчина. — Доброй ночи! — произнёс он на прощание и удалился.
«Двадцатого марта две тысячи четвёртого года был самый ужасный…» — начала писать в дневнике я, когда оказалась дома. Не долго раздумывая, я перечеркнула слово «ужасный» и продолжила писать: «самый счастливый день в моей жизни. В кармане своего пальто я обнаружила ту самую еженедельную газету, в которой я нашла неразгаданное судоку.»