Лунный джаз Дебют 3

  Барабанщик заяц был виртуозом. Одно его портило в глазах Кузьмы Кузьмича – непонятная склонность отступать от партитуры и играть полнейшую отсебятину, отдалённо напоминающую прописанную в нотах партию. Как руководитель оркестра, он не единожды делал зайцу замечания, впрочем, прощая серому нечастые выходки за его талант , искренне не понимая, причин таких поступков.

  Заяц же назвал свои проделки «импровизацией», барабаня подчас совершенно фантастические вариации произведений из репертуара оркестра.

  Вот и сегодня на лопоухого что-то нашло. Мало того, что он вступил не вовремя, так ещё и самозабвенно стучал нечто непонятное. Кузьма Кузьмич взмахом остановил репетицию, грозно развернувшись шагнул к куцехвостому озорнику и.... Проснулся на полу.

  Барабанный бой не прекращался. Кто-то бесцеремонно стучал в дверь.

  Морщась от назойливого грохота, кузнечик накинул халат, и в полусонном состоянии направился к входу. Отворив дверь, он наконец полностью раскрыл глаза и чуть было снова не упал в обморок. Над головой, словно от сотрясения, кружились огоньки истошно вереща:
  – Караул!
  – Трагедия!
  – Небывалое!
  – Явление!
  – Всё!
  – Пропало!

  Остатки сонливости растворились в этой свистопляске и Кузьма Кузьмич скомандовал:
  – Стоять! Молчать!

  Два светлячка с мерцающими от волнения огоньками застыли в воздухе.
  – Рассказывайте толком, что случилось?

  Перебивая друг-друга, то и дело порываясь сотворить воздушный кульбит, нежданные гости рассказали небывалую историю:

  Луна прослышала про ежевечерние концерты для уходящего на отдых Солнца и, совершенно неожиданно, обиделась! Скоро рассвет, всем ночным обитателям пора укладываться на дневной отдых, а Луна напрочь отказывается уходить с небосклона без концерта. Неспящие жители опушки попробовали исполнить какую-нибудь мелодию, но ничего не получилось. Каждый старался изо всех сил, при этом не слушал других и получился жуткая кошачий концерт. И тогда решили пригласить маэстро...

  Кузьма Кузьмич ошарашенно посмотрел на небо. Над вершинами деревьев, в первых ещё немощных, лучах, уже просыпающегося солнца,  висела огромная оранжевая Луна, похожая на возмущённый апельсин.
  – Скорее!
  – Летим!
  – Без Вас!
  – Никак!
  – Все!
  – Ждут!
  – Вас!! – хором закончили свой рассказ светлячки.

  На знакомом берегу пруда взволнованно жужжало, ухало и стрекотало скопление ночных обитателей округи. Кузьма Кузьмич привычно запрыгнул на любимую травинку, взмахнул своей дирижёрской палочкой и застыл...

  Что и как исполнять!? Музыканты - незнакомые...  Репертуар – не изучен... Коллектив – не слажен... Кошмар! Ужас!! Бедствие!!!

  А новоявленные оркестранты затаив дыхание смотрели на маэстро, в ожидании чуда. Казалось, даже Луна затаила дыхание и слегка убавила накал багрового оттенка со своего лица.

  Кузьма Кузьмич расправил плечи, решительно вскинул голову и взмахнул своей дирижёрской палочкой. Первыми, по его сигналу, вступили светлячки: «Трррррренннь, тррррееееннь, тррррееееннь», негромко и нежно понеслось над поляной.. «Фррррр.... Фррррр.... Фрррр...», присоединились к увертюре ночные бабочки. «Ухууу, ухууу, ухууууууу», подключился филин.

  Ка-ко-фо-ни-я! Музыка звучала нестройно, не в лад, словно музыканты не слышали друг-друга. Каждый исполнял свою партию в своём собственном ритме и тональности, а всё вместе создавало впечатление слона пытающегося развернуться в тесном в музыкальном магазине.

  Лик Луны начал чернеть, словно тень от огромной широкополой шляпы наползал на него. Казалось катастрофа не минуема...

  Ритм... Нужен ритм – осенило маэстро! А с ним мог помочь только...

  Через минуту, получив чёткие инструкции, два друга-светлячка летели в сторону леса. Чёрная тень неумолимо наползала на зловеще-багровый диск ночного светила...

  – Уважаемый, Артём, – обратился кузнечик к слегка косому спросонья зайцу, – Я приношу глубочайшие извинения, что потревожили Вас в столь неурочное время, но у нас есть сложности, с которыми без Вас не справиться! Могли бы Вы задать нам ритм? Нужно что-то ритмичное, но лиричное.

  Лопоухий барабанщик кивнул, в один прыжок подскочил к  любимому звонкому пню и выдал разминочное «Тара-тара-бара-бумс!». На мгновение задумался. Погладил лапкой узорчатый спил. Через мгновение над зеркальной гладью затаившего дыхание пруда понеслось «Бумс! Тара-тара-траба-бумс! Тири-тири-тириба-бумс! Буру-буру-буруба-бумс!».

  Кузнечик закрыл глаза, поймал ритм и заново взмахнул палочкой...

  Снова затрещали светлячки, зашелестели бабочки. Кузьма Кузьмич словно нанизывал звуки ночных музыкантов на ось ритма, в то же время, выплетая невиданный доселе узор из сольных партий ухающих сов, кваканья лягушек, стрекота козодоев.

  Кошмарное пятно, покрывавшее Луну, стало уходить унося за собой багровый оттенок озаряющий небо. Тучки вспушились нежной периной, предвкушая скорый отдых ночной странницы на их мягких боках. А над поляной расстилалась неслыханная доселе мелодия из свитых воедино сольных партий, больших унисонов и ритма ударных.

  Чистое белое лицо ночного светила стало полупрозрачным. Луна накрылась ближайшим облачком и исчезла с утреннего неба до вечера, до новой своей смены.

  Маленький маэстро в последний раз взмахнул палочкой, нарисовав в воздухе букву «О» и резко развёл лапки в стороны. Выступление закончено.

  Усталые, но довольные музыканты разлетались, разбегались, распрыгивались по домам.

  – Спасибо!
  – Маэстро!
  – Вы!
  – Просто!
  – Волшебник!
  Два светлячка, в своей неизменной манере, облетели подиум и ужужали куда-то в траву, Кузьма Кузьмич не успел даже просить как их зовут.

  Вокруг начиналась утренняя суета дневных обитателей  опушки. Солнце поднимаясь рассыпалось тысячей ярких искр в капельках утренней росы. Кузнечик устало шагал к своему домику и думал о том, что импровизация не такая и плохая штука. Иногда можно позволить себе выйти за границы камерной музыки, и сыграть нечто неповторимое.