День третий

Милая, но очень пожилая пара, вошла на городской пляж. Утренняя прохлада,  спокойное море и мягкое солнце, стали  естественным сопровождением, к созерцаемой нами идилии.

Опираясь на руку мужа, старушка в выцветшей панамке, выбирая место для следующего шага, не уставала  давать знакомые всем женам мира указания на едва понятном мне языке.  Седая голова старика периодически склонялась к  земле, подтверждая святую истину ее слов. 
Окатанная морем галька искрилась под их сандалиями, хрустела просоленым загаром,  сосновые кроны подпирали ультрамариновое небо по границе  залитого серебряным светом пляжа.  Аллилуйя!

 Уверенно подойдя к "намоленному "  за сто лет месту,  они  остановились перевести дух.  Поклажа сползла на песок.  Рука жены осталась лежать на предплечье любимого, будто  все ещё считывая  пульс и кровяное давление. Ее взгляд, поблуждав по горизонту, спустился к ногам и вдруг упёрся в знакомый  образ.
  "Дорогая!" - подпрыгнула на месте наша старушка. По первому зову, с соседней тряпицы к ней устремился всплеск  восторженных рук.  Мой наблюдательный пункт  под широкополой шляпой,   позволял любоваться человеческой  жизнью, находясь в непосредственной близи от эпицентра событий. 
 Взгляды пожилых дам встретились  и засветились юношеским  огнем. Их лица разгладились и помолодели, подруги юности вновь  обрели друг друга.

В этот момент  муж  уже было потянулся  к валяющемуся на песке пляжному зонтику, но заслышав приветственные гимны товарок,  вдруг застрял в полусогнутом положении. В первое мгновенье мне показалось, что он переживает  приступ радикулита и  я, подавшись вперед, начала лихорадочно вспоминать правила экстренной помощи для пострадавшего, однако, усмотрев самодовольную улыбку на старческом лице, посчитала свою интерпритацию ошибочной и вернулась в исходное положение.
 Пошарив рукой по карманам, мужчина в слепую произвел некоторые манипуляции,  разогнулся и уже с папироской в зубах продолжил созерцать восход солнца над Ривьерой. Кажется, женское щебетание, давно  стало  частью его  благоденствия  в земной юдоли.  Легкий бриз и крепкий аромат средиземноморского самосада привели его нервы в полное блаженство. Глаза расфокусировались, увлажнились, взгляд остановился на горизонте, где  едва заметный парусник, словно призрак былой юности возникал и таял в солнечной ряби. Опершись на зонтик, он провел добрый десяток минут, в нирване до поры, когда жена, вдруг вспомнив об отложенных делах, сделала знак стелить лежаки. Покорно отдав честь избраннице юных лет, он закопошился, строя из окатышей фундамент для зонтика и расчищая площадку для любимой. Казалось он вновь  вьет семейное гнездо, словно ткачик, благо, в выцветшем на  южном солнце зонтике все ещё проглядывали синие краски.
В процессе работы, которой он посвятил  всего себя без остатка,  со стороны подруг, ему   была сделана пара замечаний,  с которыми он, безусловно,  согласился.  Доведя до совершенства свое произведение,  ткачик замер в надежде, что Она войдёт в Его дом.

  Подруги переместились в долгожданную тень, оставив счастливого хозяина за порогом.  Аромат балканской самокрутки струился по пляжу,  и не взирая на международные санитарные нормы, стучался в наши обонятельные центры,   разнося благую весть о вечной  любви .