Урол, трактор и осёл. част 13

13
Жена Уролa привязала осла к дереву и занялась хозяйством.
В тот день ни мужа, ни трактора так и не дождалась. Хозяин того чудища тоже не появился. По деревне уже кто в шутку, кто всерьёз болтал, будто Урол сам в осла обернулся.
С утра, выйдя во двор, она увидела: на том же месте стоит осёл, дёргая привязь. Голова кругом пошла – что с этим делать? Даже если муж и променял трактор на осла, разницу-то в деньгах он, как обычно, должен был ночью проиграть в карты у Машраба-лузера и к рассвету домой вернуться. А тут – ни слуху, ни духу. У кого спросить? Чори ака, главный «советчик» деревни, и тот лишь подшутил.
Пока она думала, в начале улицы показался свёкор – Доли бова. Старик уже давно один: женился на молодой, прожил с ней пару недель – и та сбежала. С утра он услышал полуправдивую новость, будто сын его в осла превратился. Ложь в том, что человек, конечно, в осла не превращается. Правда – что характер у Урола иной раз ну очень уж напоминал этого животного. Вот он и шёл проверить.
Прежде чем заговорить с невесткой, старик внимательно осмотрел осла.
– Этот? – спросил, не оборачиваясь.
Невестка кивнула. Доли бова продолжал рассматривать животину.
Со стороны казалось: ищет сходство. Может, хоть черту какую знакомую выловит.
– Не похож, – наконец заключил он.
– Ну да, – подтвердила она. – Это не ваш сын. У этого плечи натёрты от работы.
– Что?! – вскипел старик. – У тебя с головой всё в порядке? Как это «не ваш сын»?!
Невестка растерялась: чего это он так завёлся?
– А что я должна была сказать? «Да, ваш сын»? Вы же сами искали знакомые приметы…
Ноздри старика раздулись, глаза забегали, руки замахали – хотел что-то сказать, да слов не нашёл.
– Что с вами, бова?
– Да ты совсем безмозглая?! Как смеешь нормального мужа с ослом равнять?! Теперь ясно, кто по деревне слухи распускает! Разве мать детей может так про их отца говорить? Осёл, собака – да хоть кто, но это твой муж!..
При последних словах Доли бова, в запале, махнул рукой в сторону осла. Логично – куда ж ещё указывать, он ведь не знал, куда сын подевался. Но у невестки от этого сердце ухнуло в пятки:
– Э, вы что говорите?! Это же не он!!!
Старик замялся, заикнулся, но внятных слов так и не нашёл.
– Ты что, сына моего в ослы записываешь?! – наконец проревел он.
– Да я ж сказала: это не он! – чуть не плача, оправдывалась невестка.
Старик метался: хотел объяснить, что она тем самым опозорила мужа, но толку мало – оратор из него всегда был слабый.
– Так всё равно не говори, – выдавил наконец.
– А вы сами, как пришли, начали в осле его черты искать! – обиженно парировала она.
– Я посмотрел, чей он. Оказался чужой… – наконец старик добрался до сути. – А где Урол?
– Ваш сын пропал. А вместо него – вот этого осла оставили и куда-то исчезли.
Старик расспросил подробности, всё молча выслушал и вынес вердикт:
– Говорили, будто он с Нурмоном связался. Если это правда, то ты ещё пожалеть успеешь, что муж твой в осла не превратился… Я схожу к нему, разузнаю.
Старик отправился к дому Нурмона. По дороге встретил Чори Сори и Умара. Поздоровались, оказалось, что их путь один.
– Если Урол примкнул к этому негодяю, можешь с сыном прощаться, – сказал Чори Сори. – Два часа с ним поговоришь – человеком уже не вернёшься. Вот мы сами: всего по одной сигаретке затянулись – и с тех пор между небом и землёй болтаемся…
Урол сидел на веранде, привалившись к столбу, голова поникла. А рядом, к другому столбу, прислонился сам Слизняк.
– Хотел домой его отвести, да не донёс, – сказал он, заметив старика Доли-бобо и сразу рассердившись. – Сам ходить не может, ноги его не слушаются, а живот надулся, словно бурдюк.
– Всё, – отрезал Чори Сори. – Ты его и этим своим «дуа» докончил, бедолагу.
– Какое ещё «дуа»? – возмутился хозяин. – Я же хлебом накормил. За два дня восемь лепёшек умял.
– Восемь?! – у Доли-бобо глаза на лоб полезли. – В прошлом году бык Дулана четыре лепёшки сожрал – и вздулся насмерть!
– Так ведь он не бык, – возразил Слизняк.
Старик ничего умнее не нашёл, как согласиться.
– Но, – продолжил Нурмон, – мало того: пока я за хлебом ходил, этот голодранец умудрился и отрубей клюнуть. Я их для кур оставил.
Старик с жалостью взглянул на сына:
– Сколько же он съел?
– Пять кило…
– Шесть! – выкрикнул Умар и схватил Слизняку за ворот. – Так это ты наши отруби украл, мерзавец?! Посажу тебя, ворюгу!
Чори-ака еле разнял их и стал уговаривать Умара:
– Успокойся, на фоне его прежних дел шесть кило отрубей – это, считай, благое дело…
А старик всё кипел и отчитывал Нурмона:
– Голова у тебя есть? Век отруби не крали! Ну взял бы муки, ну сахару – не убыло бы. А это куда теперь девать?
– Я думал, это мука, – пролепетал Слизняк. – Только дома понял, что отруби…
– Парня к доктору надо вести, – сказал Чори-ака, кивнув на Уролa. – Отруби в кишках застряли. Без операции ему с этим не справиться. Вот был бы ослом – другое дело.
– Жаль… – вздохнул кто-то.
Чори-ака, отогнав старика и оттащив Умара в сторону, накинулся на Слизняка:
– Ты, подлец, людей оцениваешь, а сам скажи – какой такой «дуой» ты нас отравить собрался?!
Слизняк не понял, потом дошло:
– Ох вы ж… Обкуритесь, а потом скандалите?
Чори-ака остолбенел, сплюнул поспешно, пытаясь избавиться от остатков «анаши» во рту. Старик же шарахнулся от него, словно от прокажённого. Даже Умар на шаг отступил.
– Чего вы на меня так таращитесь? – растерялся Чори-ака. – Не верьте ему! В жизни травки не курил. Да я и водку бросил десять лет назад! Это он нас своим «дуа» сгубил.
Слизняк тем временем открыл секрет сигареты. Умар аж присел от испуга:
– Так что, и я теперь наркоман?! Говорят, все наркоманы диареей страдает, – и почему-то подпрыгнул на месте.
– Ну вот, – вздохнул Доли-бобо. – Такой был парень, поэт! Ещё бы немного – и занял бы место Гоиб Игво… А теперь, – ткнул пальцем в Слизняка, – всего лишь его младший братец. Увы…
Конечно, такое будущее Умара не радовало. Настроение упало.
Старик склонился к сыну. У того глаза косились – один на восток, другой на запад.
– Э-э, сынок, – выдохнул он. – Чем ты занимаешься?
– Думал, враки: люди в ослов превращаются. А оно вот оно, правда! И зачем, скажи, эти отруби жрать?
Урол промолчал, только погладил раздутый живот.
– Где трактор? – спросил старик, убедившись, что сын действительно пьян.
– Дома, – промямлил Урол.
– Дома, кроме осла, ничего нет, – возразил старик.
– Вон же трактор! – Умар резко обернулся и показал рукой во двор. Там, однако, лежали только две длинные колеи. Он вытаращился: – Вот ведь, и правда, наркоманом стал. Следы вижу, а самого трактора нет! Да он же вот тут стоял, клянусь, ещё до того, как я закурил!
– Там ничегошеньки нет, – сказал старик. – Значит, точно наркоманом сделался.
Слизняк занервничал, не знал, что придумать.
– Не было никакого трактора, – буркнул он. – Мы же пешком пришли.
Конечно, никто ему не поверил – и так всё ясно.
– Его в аренду забрали, – выкрутился наконец Слизняк. Он понимал: далеко на лжи не уедешь, лучше сразу подогнать «правду» под себя. – Пришёл фермер Темир, сказал: «Мне нужен, дайте на время», – мы и дали. Что, разве людям добро сделать нельзя?
Напрасно он вспомнил фермера: из-за забора показалась его увесистая фигура. Нурмон его позвал. Завидев на веранде четверых-пятерых человек, Темир подошёл и, увидев двор, не смог скрыть изумления:
– Где трактор?.. Ах вы ж мерзавцы, так вот как оно! Смотрите-ка, без форсунки работает! А меня ведь на десять тысяч обдурили…
Он протянул сидевшему, криво прислонённому к столбу, Уролу форсунку:
– Вот, забирай свою железяку, – сказал. – Аренду вовремя возвращать надо, потому я поспешил, чтоб на меня долги не вешали.
Слизняк тут же подхватил:
– Пришли бы раньше! – и даже нагло зыркнул.
– Это кусок железа. Где сам трактор? – всё ещё не понимал старик.
– Да из-за вас целый трактор пропал! – уже фермеру в лицо выкрикнул Слизняк.
– Как это «пропал»? – изумился Темир.
– Ну трактор без форсунки – не трактор. Вот мы его и разобрали… – Нурмон глянул на Доли-бобо. – Не волнуйтесь, доля вашего сына в целости.
– Ты что, башкой ударился? Вот же она, форсунка, соберите обратно, – рассердился старик.
– Поздно уже… Тут Урок брокер вмешался.
Урол простонал и еле-еле поднял голову.