Глава12 Джинджер и Лилибет

  - Джинджер, просыпайся, уже половина девятого! Вставай же, сова! Джинджер!
      "Именно так меня и будила моя сестра, которая была истинным жаворонком, мне никогда это не нравилось, но приходилось мириться." - запись в личном дневнике от 02.09.2019.
      - Лилибет, ну дай поспать. - поморщилась девочка двенадцати лет, лёжа в своей кровати на верхней полке.
      - Мы же сегодня на пляж должны были пойти, или ты меня бросишь. - Сказала наигранным тоном вторая девочка, как все капельки воды похожая на свою сестру, после чего спрыгнула с кровати и подбежала к большому окну  с широким подоконником, и открыла окно.
       - Ах, как хорош летний воздух, не правда ли? Джини, ну, вставай
       - Встаю, встаю, - наконец-то сдалась вторая девочка и начала неохотно сползать со своей очень удобной кроватки.
        - Папа сказал, что Макс может отвезти нас после того, как мы позавтракаем.
         - А зачем нам посредники, тем более от Александра, и тем более этот болван. - суровым и немного хриплым после сна голосом ответила её сестра.
           - Я согласна с тобой на самом деле, просто подумала, не тяжело ли тебе будет идти полтора часа до пляжа.
           - Пф, вот ещё.
    Я думаю, что мой читатель уже узнал по тону, кто из двух девочек наша жестокая и беспощадная Евгения Жемчугова, но сейчас ей только двенадцать лет, а через неделю будет тринадцать. Сестра ласково называет её Джинджер и больше никто, так как она не удостоила более никого такой привелегии.
     Евгения и Елизавета, которую Женя с нежностью звала Лилибет, были однояйцевыми близнецами, но их очень легко было можно друг от друга отличить. Женя была гораздо бледнее, а голос у неё был всегда громкий. Лилибет всегда была лучом света в тёмном царстве для всех своих многочисленных друзей, но для своей сестры Джинджер она была не просто самым близким и дорогим другом, она была для неё единственным человеком, которого та могла назвать "семьёй". Девочки с самого рождения жили в богатстве и роскоши, ни в каких материальных благах и излишествах они не знали отказа - большой изящный дом, который сестры называли «замком», небольшой сад для прогулок, няни, всевозможные игрушки и развлечения. Но несмотря на всё внешнее богатство их дом был невероятно беден. Родители были очень холодны к своим детям и почти равнодушны, были людими весьма безнравственными и духовно нищие. Что мать, что отец меняли любовников как перчатки, никогда не отказывали себе в посещении и организации громких вечеринок, злоупотреблении спиртным, а иногда и более сильными веществами. Особенно сильно это сказывалось на душевном здоровье Евгении, которая от природы была очень ранимым и впечатлительным человеком, Лилибет, несмотря на свой юный возраст научилась относиться к образу жизни родителей почти философски, не тратя на это свои эмоциональные силы.
     Но тяга к философским размышлениям была свойственна не только милой Лилибет, пытливый ум Джини также был весьма сильно восприимчив к глубоким мыслям и важным вопросам мироздания. Несмотря на внешнюю холодность, Джинджер была просто маниакально одержима идеей чистой, непорочной и обязательной единственной любви. Она очень хотела получить её от родителей в раннем детстве, но когда она лезла обниматься к маме, та лишь раздражённо отстранилась от неё, а отец и вовсе отмахивался, едва ребёнок начинал с ним заговаривать. Это разбило сердце маленькой Джинджер, и если бы не своевременная поддержка сестры ей было бы совсем плохо. Лилибет тоже страдала от отсутствия родительского тепла, но видя, что её сестрёнке приходится гораздо тяжелее, очень добрая Лилибет принялась утешать её и уверять, что даже если родители её не любят, то она будет любить всегда, именно так Лилибет стала для Джинджер самой большой любовью на свете.
    Школа, в которой учились девочки, также была не совсем обычной. Это был дорогой и невероятно престижный лицей имени Л. Н.Толстого. Евгения любила учиться, но терпеть не могла ходить в школу, она часто любила пакостить - написать что-то неприличное про одноклассников или матерное про учителей на стенах в туалете было для неё обычной рутиной, которая ей надоела уже в начальной школе. Дальше было больше: выкидывать стулья в окно, мазать клеем доску, украсть скелет из кабинета биологии, курить в туалете, за школой и даже в классе, - всё это было для Женечки лишь малой и, как она сама говорила, ненавистной частью жизни. Лилибет, хотя и была гораздо благоразумнее и порядочнее своей сестры, иногда всё же грешила тем, что принимала участие в проделках сестры. Но до родителей не доходило и половины того, что творили их дети.
      - Слушай, давай не пойдём сегодня на пляж. - сказала немного задумчиво Джини.
     - Почему?
      - Там вода уже цветёт, даи и мусора много.
      - Хорошо, но куда же мы тогда пойдём? - Для ясности читателя следует упомянуть, что второе сентября был выходной, а вчера девочки были на пышной линейке в школе.
          - Пойдём в наш второй дом? Я хочу сегодня побыть там.
           - Хорошо.
   Вторым домом Джинджер называла елань в лесу. Прелесть её была в том, что на ней в тёплое время всегда цвели дикие фиалки и в том, что она была очень хорошо скрыта от посторонних глаз. Густые и высокие папоротники, колючие кусты шиповника, дикие яблони - всё это служило волшебным изумрудным занавесом, который защищал их маленький детский и невинный мир. Круглый год девочки могли находить это место самым чудесным местом на земле. Их творческие и пытливые умы с помощью энергичных рук устроили себе чудное пристанище. Год назад они построили себе домик на дереве, он состоял из лестницы, которая представляла собой небольшие криво прибитые деревяшки, столика из прибитого деревянного подноса, который потом долго искала повариха, вместо стульев они сидели на ветках, ведь само дерево отдалённо напоминало собой раскрытую человеческую ладонь. Именно туда и отправились мои несносные, но милые искательницы приключений.
     - Итак, позвольте налить вам чашечку чая, мистер Джинджер. - театрально сказала Лиза, доставая термос с лавандовым чаем из своего портфеля.
     - Ты знаешь, почему-то, когда мы здесь с тобой пьём чай и разговариваем, я чувствую себя птицей в своём уютном гнезде. - мягким тоном сказала Женя, который можно было услышать от неё лишь в исключительных случаях.
     - Да, я тоже очень люблю это место. Здесь я чувствую какой-то подъём мыслей в голове и думать становится легко, а не думать ещё легче. - Ответила Лилибет, после чего обе громко засмеялись.
     - Но сегодня я бы предпочла думать и не просто думать, а философствовать. - Четко выговорила Евгения.
        Лиза и Женя с самых ранних лет любили пытаться думать о сложных вещах, как о плохих, так и хороших. Хорошему они радовались, а о плохом старались не говорить, но Евгения всегда желала поднимать эти темы и никогда не оправдывала зла и подлости, чем бы его не объясняли. Лиза, думая о плохом, сильно переживала и делала выводы, но старалась всегда отложить эти мысли как можно дальше и глубже, и не думать о них как можно дольше. Женя, так как же была очень впечатлительна и ранима, хотя и всегда отрицала это, после любых потрясений могла и вовсе никак не обсуждать их, но их последствия всегда очень больно травмировали её, и осадок от них всегда оставлял никому невидимые следы на её душе. Именно это и происходило с ними, когда они думали о том, что родители их не любят и им на них наплевать.
      - Ого, и о чём бы ты хотела философствовать?
       - О любви, Лилибет.
       - О, это всегда похвально, - ответила Лилибет, надеясь, что такая прекрасная тема отвлечёт её сестру от гнетущих мыслей, - я так понимаю, у тебя уже есть заготовленный тезис.
        - Да, Лилибет, а именно то, что настоящая любовь может быть только духовной, у неё нет и не может быть тела. - На одном дыхании проговорила Женя.
      - Что ты имеешь ввиду? - спросила озадаченно Лилибет, которая не всегда понимала, что сестра хочет ей сказать через свои глубокие и красивые, но порою расплывчатые мысли. Но её сестра немного смутилась и продолжила говорить.
      - Я имею в виду, что в этом мире так много мерзостей, которые совершают люди ради удовлетворения своих низких и похотливых желаний, а похоть я считаю настоящим оскорблением для своей души, и такое чистое явление как любовь не должно никак пересекаться с таким непотребством. Человек, который любит, не должен осквернять своего тела подобными грязными и порочащими связями.
      - Телесная близость это ведь не всегда грязь. - Тут она пододвинулась ближе к сестре и крепко её обняла. - Разве это может быть мерзостью, - после этого она поцеловала её в щеку, - это по-твоему грязно?
      - Лилибет, это не одно и тоже. Ты для меня не можешь быть грязной, для меня ты - непорочный ангелочек, твоя душа чистая, как и твоя совесть, у тебя возвышенные мысли и желания, близость с тобой не может навредить, она может только излечить и возвысить. Когда ты меня обнимаешь, во мне сразу пробуждается желание стать лучше, чем я есть, но я понимаю, что лучше, чем ты - я не стану никогда. - Джинджер сказала это с блаженной улыбкой и неподдельным восхищением. Она всегда восхищалась душевными качествами Лилибет, а зависть была для неё сердца абсолютно незнакомым чувством.
      "Я никогда не могла понять, почему окружающие меня люди так любят провоцировать моё раздражение, почему они настолько тупые, что не могут довольствоваться своей жизнью и интересами, и им всегда надо, чтобы кто-то страдал из-за их дурости. Почему Лилибет не имеет таких дурных замашек, видимо в этом мире только моя сестра умеет думать." - 12.09.2019
      - Джинджер, дорогая, поздравляю тебя с днём рождения!
      Именно так началось утро 15 сентября, в этот день сестры праздновали свой день рождения, а время на часах показывало только пять утра.
     - И тебя с праздником, Лилибет.
     Родителей как всегда не было дома, но к их отсутствию девочки привыкли уже давно. Они спустились вниз, где их уже ждали няньки и гувернантки, чтобы собрать, подать завтрак, после чего водитель отвёз их в школу. День в школе, как обычно не приносил девочкам никакого душевного удовольствия.
    "Какие же всё-таки мерзкие лица у моих одноклассников, их глаза пустые и мёртвые, как у рыбы на прилавке в магазине, губы кривые, а улыбки уродливые и одинаково натянутые, речь скверная, да и словарный запас убогий. Куда этим ущербным до моей милой сестрёнки, у неё глаза добрые и ясные, сам взгляд выразителен и чист, словно лебединое озеро, улыбка красивая и настоящая, такая улыбка может быть только у исключительного человека, а как она красноречива, её голос столько мелодичен, а мысли столь живы и правильны, что с ними невозможно не согласиться. Ах, что за чудесное божье творение, моя нежная Лилибет." - именно так думала Евгения обо всех людях, в её глазах только сестра была достойна называться человеком, а всех остальных она считала хуже животных, безнравственными тварями.
        - Ах, спасибо тебе за такой чудный подарок. - Восторженно сказала Лилибет, когда открыла подарок от Джини и достала оттуда очень красивый экземпляр романа Олкотт "Маленькие женщины". Они пребывали в своем "втором доме" в лесу.
      Здесь стоит разъяснить читателю, что у сестёр была одна прекрасная традиция - дарить друг другу подарки на день рождения, которая впервые появилась у них в семь лет, когда они дарили друг другу рисунки с поздравлениями, над которыми очень старались. Но подарки они дарили друг другу простые, хотя финансы позволяли им дарить и дорогие вещи, здесь дело снова упиралось в философию, подарок должен был быть подарен с душой, и чем больше души и любви ты вложишь в этот подарок, тем больше он ценится.
     Когда Лилибет открыла форзац, то там красовалось милое поздравление, написанное элегантным почерком Джинджер, прошу заметить, что когда девочки дарили друг другу книги, то они обязательно должны были что-нибудь в них написать, это тоже была часть трагедии.
     «Для маленькой женщины с огромным сердцем»
                От Джинджер
    Лиза прослезилась и обняла сестру.
    - А теперь пришло время для моего подарка. - Она вручила Джинджер маленькую чёрную коробочку с золотистым бантиком. Женя с замиранием сердца открыла коробку и с тихим восторгом ахнула - внутри на маленькой чёрной бархатной подушке лежали карманные часы на цепочке из бронзы, в винтажном стиле. На крышечке красовались узоры из цветов и птиц.
    - О, боже мой, Лилибет, какие красивые часы, я в восторге.
    - Я знаю, что тебе нравятся вещи из девятнадцатого века.
    - Они из девятнадцатого века? - изумлённо спросила Женя.
    - Ха-ха, нет, я их купила в местном антикварном магазине. Но кое-что всё ещё в них особенное, открой их. - хитро сказала Лиззи.
     Джинджер нажала на кнопочку и крышка открылась с тихим челчком, первое, что сразу привлекло взгляд Джинни это блестящий циферблат с арабскими цифрами, а потом она заметила выгравированную надпись на внутренней стороне крышечки:
    «Моему лучшему другу, сестре, товарищу и соратнику.»
      - О, спасибо тебе, дорогая, для меня твоя дружба так много значит, ты даже себя не представляешь. - Джинджер тоже прослезилась и заплакала. Ей очень льстило то, что сестра считала её своим лучшим другом.
      - С днём рождения, Джини, я хочу, чтобы время никогда не властвовало над нами, и чтобы мы всегда были вместе. Я хочу, чтобы ни жизнь, ни смерть, ни время, ни люди, ничто не могло нас разлучить. - сказала Лилибет, беря сестру за руку.
    - Да, Лилибет, да будет так, знай , что я люблю тебя больше всех на свете. - Сиплым от слёз и радости голосом с улыбкой сказала Джини.