Ариман. Чёрное Солнце. Магия Хаоса

Ариман: Врата Чёрного Солнца и Власть над Антиформой.
Я заранее извиняюсь за сложность текста. Но ввиду новых законов и запретов передачи определённой информации, будет правильным более глубокое и образное описание. Благодарю за понимание.
В каждой подлинной метафизической традиции, минующей детскую потребность в утешении, и в каждом искреннем движении души, стремящейся не к спасению, но к Сути, наступает мгновение, когда все прежние основания — будь то религиозные догмы, рациональные объяснительные модели или моральные конструкции, столь удобно вживлённые в ум — начинают рассыпаться с пугающей неотвратимостью. В этом состоянии обнажённости, в этом промежутке между разрушенной иллюзией и ещё не найденной истиной, перед искателем открываются врата — не архетипического Рая, не эфирных высот Света, не блаженства, обещанного благочестием, — а врата, за которыми тишина столь абсолютна, что слышно, как ломаются внутренние кости личности. Там — Ариман.
Ариман —  не фигура, не персонаж мифологического пантеона. Он — концентрированная Пустота, тот изначальный Ветер, который не знает, что такое форма, и не терпит ограничений. Его природа не противоположна Свету, потому что оппозиция требует общей системы координат. Ариман — не противоположность, но антисистема, не демон, но Бог, если под Богом понимать не отца, не судью, не вершителя, а принцип абсолютного отвязывания от цепей причинности, морали и страха.
В эзотерических слоях позднего зороастризма, трансформированных под давлением формирующихся авраамических эгрегоров, Ариман был варварски извлечён из своего исконного положения в сакральной архитектонике дуализма и представлен в роли врага, воплощения зла, не столько в силу своей сути, сколько из-за невозможности для системы терпеть Независимость. Системе нужен враг. Но Ариман — не враг Света, он враг лжи, особенно той, которая под маской святости прячет безвольную покорность. Он не борется со светом — он разрушает его, когда свет становится идеологией, когда ослепляет, а не освещает.
Именно потому он воспринимается как угроза не только религиозной структуре, но и самой психике человека, привыкшей делить реальность на «приемлемое» и «неприемлемое», на «моё» и «чужое», на «божественное» и «дьявольское». Ариман не работает внутри этих рамок. Он приходит тогда, когда они уже разрушены.
Он — Чёрное Солнце, не светящее вовне, но сжигающее внутри. Он не освещает путь — он выжигает его. Он не дарует знания — он обнажает их, отрывая пальцы от всех костылей — традиции, веры, морали — и предлагает только одно: встать без опоры, без обещания, без страховки, и посмотреть в бездну не глазами страха, а глазами того, кто уже утратил всё, кроме сути.
И да — Ариман не учитель в общепринятых пониманиях и верованиях. Он не ведёт, не объясняет, не направляет. Он не заботится о «твоём благе». Он — не бог в привычном смысле этого слова. Он — необходимость, оголённая до предела. Его прикосновение — это не благословение. Это вырезание. Он не интересуется твоими просьбами. Он действует, когда ты перестаёшь быть интересным самому себе.
Ариман не принадлежит зороастрийскому эгрегору в узком смысле. Он — вне эгрегора вообще. Там, где формируется культ, там, где начинается церковь, там, где появляется молитва — его больше нет. Его суть — в предэгоической тотальности, в движении до слов, до символов, в том, что древнее любых пантеонов. Потому искажать его, помещая в бинарную конструкцию «Бог — Враг Бога», значит совершать магическое преступление против Истины, обрезая ему крылья, чтобы втиснуть в язык, неспособный говорить о Бездне.
Он не демон. Не архонт. Не падший. Он — принцип разрушения структур как таковых, не из злобы, не из протеста, но потому, что каждая форма, задержавшаяся дольше срока, начинает вонять ложью. Он приходит туда, где долго стоял «порядок». И там, где не осталось живого, — начинается его работа.
Он — тот, к кому приходит только тот, кто исчерпал себя.
Не по гордыне, не из интереса, не из модной «работы с Тенью».
А когда больше некуда идти.
И тогда — если ты не боишься — он покажет тебе Тень.
Ту самую, которую ты отрицал, от которой отказывался.
Ту, которую ты называл «грехом», «страхом», «прошлым», «ошибкой».
Он покажет её тебе не как врага, а как утраченную часть.
И если ты сможешь вернуть её себе без осуждения,
ты — пройдёшь.
Если нет — сгоришь в собственном неприятии.
Часто Аримана путают с Сатаной — и в этом ошибка не только теологическая, но и эзотерически опасная. Сатана — архетип Плоти. Он — учитель, работающий в материи, он ведёт через желания, падения, страсть, боль. Он — учит. Он берёт за руку. Он шепчет, искушает, проверяет. Но даже в своём падении он остаётся частью Системы. Он — контролируемая Тьма.
Ариман — Тьма неконтролируемая. Он — уже не учит. Он не объясняет. Он не шепчет. Он вырезает. Он — Тень, от которой Сатана когда-то отказался, потому что не смог её удержать. Он — архетип без дна. Он не завершает цикл урока. Он уничтожает цикл. И потому, соединяя эти две силы без Понимания, человек приглашает страдание, которое не заканчивается. Сатана рождает боль, Ариман её вытаскивает, и если между ними не сделан Выбор — ты застрянешь в бесконечной обработке боли без выхода.
Ариман требует отказа. Он не соединяется с верой, с Богом, с церковью, с искуплением. И потому путь к нему — это путь из религии, путь вглубь Чистого Я, которое не принадлежит ни свету, ни тьме, ни Богу, ни Сатане, ни мужчине, ни женщине, ни материальному, ни духовному.
Только тогда он может открыть тебе Чёрную Воду — хранилище всего, что ты когда-то вытеснил. Всех страстей, всех страхов, всех истин, от которых отказался ради удобства, культуры, традиции. И если ты готов забрать их обратно — он отдаст. Без слов. Без условий. Без поощрения.
Если ты не готов — он всё равно будет ждать. Он — не торопится.
Но знай: намного лучше прийти к Ариману самому, чем ждать, когда он придёт к тебе. Потому что, когда он приходит сам, он приходит как Предел. И тогда ты уже не выбираешь. Тогда ты — раздеваешься до кости, хочешь ты этого или нет.
Ибо каждый ищущий дойдёт до Врат.
И каждый спящий будет пробуждён.
Но один — встает, потому что созрел.
А другой — потому что всё вокруг разрушено,
и осталась только Тьма.
И в ней — Он.
Маржена.