Копьё судьбы. Рождённая в революцию

29 ноября 1941 года

Деревня Старая Верейского района Московской области

Ирена начала свой рассказ предсказуемо:

«Мне двадцать четыре года – я родилась 25 марта «революционного» 1917 года в городе Покровске - ныне город Энгельс Саратовской области. До лета нынешнего года этот город являлся столицей Автономной Республики Немцев Поволжья...»

Колокольцев улыбнулся: «Я в курсе».

История этой автономной республики была одновременно и необычной, и запутанной, и, в конечном итоге, трагической. Она началась почти двести лет назад - в 1762 году, когда российская императрица Екатерина Великая своим манифестом пригласила жителей европейских стран переехать в Россию и поселиться на богатых природными ресурсами берегах реки Волги.

Условия предлагались отменные; положительный опыт уже имелся (первым в промышленных масштабах немцев начал завозить в Россию ещё Пётр Великий); императрица была немка по национальности... поэтому на приглашение откликнулись тысячи жителей из немецких государств (Гессена, Бадена, Саксонии, Гольштейна, Майнца и других).

К началу XX века в Поволжье уже имелось почти две сотни «иностранных колоний» с населением более 400 тысяч человек, преимущественно немцев, которых с конца XIX века официально называли «немцы Поволжья» или «поволжские немцы».

Советская власть поначалу отнеслась к своим гражданам немецкой национальности вполне лояльно (что неудивительно, учитывая весьма тесные отношения с Германией с 1918 до 1933 года).

Поэтому уже 19 октября 1918 года декретом СНК РСФСР из части территорий Саратовской и Самарской губерний была образована первая в РСФСР автономная область — Автономная Область Немцев Поволжья (в духе того времени использовалось и другое название - «Трудовая коммуна немцев Поволжья»).

Сначала область (эквивалент дореволюционной губернии) состояла из трёх уездов: Голокарамышский с центром в селе Голый Карамыш; Екатериненштадтский c центром в городе Екатериненштадте (был и такой в раннем СССР) и Ровенский — c центром в селе Ровном. 

22 июня (дата, однако) 1922 года в состав «немецкой» области был включён Покровский уезд с городом Покровск, который и стал административным центром автономной области.

В конце 1923 года в Москве вполне обоснованно сочли «автономную область» каким-то странным мутантом – и переименовали АО немцев Поволжья в Автономную Советскую Социалистическую Республику Немцев Поволжья. Никому и в голову не пришло, что «автономная республика» — это ещё более крутой мутант...

С 1928 по 1934 год АССР НП входила в состав Нижне-Волжской области и Нижне-Волжского края РСФСР. С 1934 по 1936 год - в состав Саратовского края РСФСР (известно, что большевики «тасовали» территориальные образования на территории СССР как левая нога в тот момент захочет).

В конце концов некое подобие здравого смысла взяло верх, и по Конституции (если это Конституция, то я китайская императрица) Союза ССР, принятой 5 декабря 1936 года, АССР Немцев Поволжья была исключена из состава Саратовского края, который был преобразован в Саратовскую область.

И стала автономным образованием в составе Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Которая не была ни российской, ни советской, ни федеративной, ни социалистической (если брать классическое определение социализма) – и уж, тем более, ну совсем не республикой. А просто одним из регионов тоталитарного СССР. Как, кстати, и АССР Немцев Поволжья.

К 1 января 1941 года АССР НП включала город Энгельс и 22 кантона (!!). Около 60% шестисоттысячного населения АССР НП составляли этнические немцы. Остальное население состояло практически полностью из русских и украинцев (последнее, как Колокольцев очень скоро узнал, оказало самое непосредственное влияние на дальнейшую судьбу Ирены Карловны)

Кроме того, значительное количество поволжских немцев проживали и работали в городе Саратове (формально к АССР НП не относившимся), где составляли значительную долю профессорско-преподавательского состава высших и средних учебных заведений, а также руководителей и специалистов промышленных предприятий. В общем, Саратов был в значительной степени немецким городом...

12 июня 1924 года немецкий язык был установлен в качестве второго языка делопроизводства и как язык обучения в школах. АССР НП была одной из первых в СССР «территорий сплошной грамотности». Что неудивительно, учитывая буквально помешательство немцев на образовании и вообще на знаниях.

Как ни странно, немедленно после нападения Германии на СССР 22 июня 1941 года... никаких репрессий против немцев Поволжья со стороны сталинского режима не последовало.

Впрочем, странно это было лишь для тех, кто был не в курсе, что Сталин планировал нанесение удара по Германии на 23 июня 1941 года. Именно в этот день должен был начаться «великий освободительный поход в Европу» - по сути, точно такая же колониальная война, как и та, которую начал Гитлер против СССР.

Только «красная» колонизация была не столько национально-расовая (как у нацистов), сколько идеологическая. С конечной целью создания Земшарии – глобального тоталитарного Союза Советских Социалистических Республик.

А для такой колонизации нужна была... правильно, колониальная администрация. Поэтому в СССР была спешно создана «польская дивизия» (с сопутствующими гражданскими структурами) ... ну, а АССР Немцев Поволжья должна была стать эмбрионом, а затем ядром будущей Германской Советской Социалистической Республики.

Но не сложилось – фронт покатился хоть и быстро весьма, но в направлении, прямо противоположном ожидаемому (спасибо Еве Браун, фюреру, Михаилу Колокольцеву и демону Абаддону – именно в этом порядке).

На то, чтобы понять, что никакого «освободительного похода в Европу» не будет в течение нескольких лет (тут бы свою свободу не потерять), у Сталина и его банды ушло более двух месяцев (!!).

Только 28 августа 1941 года Указом Президиума Верховного Совета СССР (сиречь личным приказом Сталина), АССР Немцев Поволжья была ликвидирована, а все её жители немецкой национальности были безжалостно депортированы в Казахскую ССР, на Алтай и в Сибирь.

По схеме, уже отработанной при выселении финнов, поляков, литовцев, латышей, эстонцев, корейцев во время Большого террора 1936-38 годов. И немцев – в 1936 году (ещё до начала Большого Террора) 65 тысяч лиц немецкой и польской национальностей были выселены с украинских территорий, прилегающих к польской границе в Северо-Казахстанскую и Карагандинскую области.

В последующие месяцы 1941 года НКВД депортировало почти всё немецкое население, проживавшее на территории Европейской России и Закавказья, не занятых вермахтом.

Всего был депортирован МИЛЛИОН человек, многие из которых были мобилизованы в так называемые «трудармии», условия в которых мало отличались от ГУЛАГа (и от концлагерей СС). Неудивительно, что десятки тысяч «советских немцев» погибли от голода, болезней и непосильного труда.

Ирена в эти жернова не попала – она попала в совсем другие жернова. О чём и поведала Колокольцеву: «Как я уже говорила тебе, я совершенно не разделяла помешательство моих родителей – и в некоторой степени моей старшей сестры Эльзы - на домашней порке. Поэтому при первой же возможности я собрала вещи – и сбежала в Саратов...»

«Разумно» - подумал Колокольцев. Но промолчал. Переводчица продолжала:

«… где поступила в Саратовский педагогический на факультет иностранных языков. Благо к тому времени я свободно владела не только родными немецким и русским, но и английским, французским и польским...»

Колокольцев нисколько не сомневался, что именно знание этих языков дало НКВД основание обвинить Ирену в шпионаже... правильно, в пользу сразу немецкой, английской, французской и польской разведок. Увы, обычное дело в СССР не только во время Большого Террора, но и «до», и «после».

Ирена продолжала: «А как только мне исполнилось восемнадцать, я тут же выскочила замуж за Сашу Лёвушкина»

Чтобы никогда не возвращаться в родительский дом. К ремням-розгам-верёвкам...

«Он был на десять лет старше меня, работал ведущим инженером на Саратовском заводе по производству комбайнов...»

Ирена глубоко вздохнула, словно собираясь с мыслями. Затем продолжила:

«Саша, как и я, родился в тогда ещё Покровске, но немцем был только по матери. Его отец родился в Львовской области, где у него до сих пор живёт родня...»

Ирена запнулась, затем собралась с духом (видно было, что ей непросто рассказывать эту часть своей биографии) и продолжила: «... к которой я и приехала погостить в начале июня этого года. Сразу после окончания школьного года – я работала учительницей иностранных языков в школе...»

Глубокий вздох, долгая пауза... за которыми последовало продолжение:

«Политикой я никогда не интересовалась – никакой; Большой Террор прошумел мимо меня и моей семьи...»

Не такая уж и редкость в СССР – из примерно 170 миллионов населения в 1937 году репрессированы были «всего» два миллиона. Чуть более, чем один из ста...

«... поэтому я и все эти репрессии до этого лета существовали в разных Вселенных... вот я и потеряла осторожность...»

И объяснила: «Родители моего мужа и вся его родня переехали из Львовской области в Россию вскоре после революции...»

Во время впечатляющего «переселения народов».

«... когда Саше было всего десять лет. Поэтому никаких родственников за границей у него, слава Богу, не было...»

Иначе не миновать ему и всей его семье репрессий во время Большого Террора... да и Ирене тоже, скорее всего.

Переводчица продолжала: «После того, как Львовская область была оккупирована Красной Армией, его родители вернулись в родные пенаты...»

По госпрограмме «советизации» оккупированных... извините, «освобождённых» территорий.

«... и поселились в одном из райцентров области, спешно переименованном в Красноармейск...»

Не иначе, в честь «Красной Армии - освободительницы»

«... что не сильно изменило течение жизни в этом тихом, спокойном, Богом забытом городке. В котором, на мою беду, одна из знакомых моей свекрови оказалась большой любительницей и знатоком магии, оккультных наук и всякой прочей эзотерики, которой я увлекалась с детства...»

Это увлечение Ирены по необъяснимой причине прошло мимо «всевидящего ока» НКВД во время Большого Террора. Возможно, потому, что Ежов сотоварищи подняли такую волну террора и репрессий против «товарищей по партии», что им было просто не до каких-то там оккультистов.

Если они, конечно, не были членами ВКП(б) – или близкими знакомыми (или родственниками) видных партийных функционеров или сотрудников спецслужб.

Дальнейшее Колокольцев мог предсказать легко – даже очень легко. Что Ирена Карловна немедленно и подтвердила: «Кто-то на неё донёс – из личной неприязни или что-то или кого-то не поделили...»

Обычное дело во время репрессий и гонений – и гонений на христиан, и «охоты на ведьм» ... и Большого Террора. Да и евреев многие аборигены «сдавали» эйнзацгруппам СС ровно по тем же самым причинам.

«... в общем, замели её пришельцы из НКВД, нажали – вот она и призналась в руководстве антисоветским спиритическим кружком, который якобы устраивал тайные сеансы предсказания будущего...»

Переводчица неожиданно улыбнулась:

«Впрочем, спиритические сеансы действительно проводились; на них действительно пытались вступить в контакт с душами умерших людей; и действительно хотели – очень даже хотели – предсказать будущее»

«К сожалению, безуспешно» – грустно добавила Ирена. «Им даже не удалось предсказать, что случится с ними через несколько дней...»

«Обычная проблема всех медиумов, астрологов, прорицателей и прочих предсказателей будущего» - мрачно констатировал про себя Колокольцев. И тут же вспомнил испанскую эпитафию:

Под сим надгробием убогим

Лежит известный астролог.

Судьбу предсказывал он многим,

Но вот свою узнать не смог.

Лягнул осёл провидца в спину.

Будь старец более умён,

Держал бы в поле зренья он

Не небо, а свою скотину...

Строго говоря, НКВД поступило в полном соответствии с советскими законами. Ибо в материалистическом СССР даже любая пропаганда не-материалистической философии (не говоря уже о соответствующих практиках и создании организаций) подпадала под статью 54-10 Уголовного кодекса Советской Украины («действия по ослаблению Советской власти»).

Что немедленно напомнило Колокольцеву практически аналогичное по сути (но намного большее по масштабу) «дело Барченко-Бокия» - оно же дело «Единого трудового братства». О котором он узнал во время краткого «официального» пребывания в СССР в ноябре 1938 года.

Когда он из секретного агента Пятого (иностранного) отдела Главного управления госбезопасности СССР стал личным агентом «красного Тамерлана» Иосифа Сталина. Которого к тому времени он уже семь лет весьма успешно «водил за нос» - ибо на самом деле работал на совсем другую Службу безопасности. СС, НСДАП и вообще всего Третьего рейха.

Вспомнил потому, что почувствовал приближение Знака. Ибо и Барченко, и Бокий имели самое прямое отношение к архиву Глеба Бокия… и потому к Копью Судьбы, за которым Колокольцев в данный момент и охотился.