Мария Будберг 1892-1974 гг

Мария (Мура) Игнатьевна Закревская-Бенкендорф-Будберг — писательница, гражданская жена Максима Горького, жившая с ним в эмиграции, в Сорренто. После возвращения Горького в СССР в 1933 году, отказалась следовать за ним и переехала в Лондон, где стала гражданской женой Герберта Уэльса. Близкие называли её Мурой, а Максим Горький к тому же «железной женщиной», позднее Нина Берберова написала книгу о ней под названием "Железная женщина". 

Мария была младшей дочерью обычного провинциального помещика Игнатия Платоновича Закревского, который не носил никаких титулов. Он был состоятельным человеком и жил с семьей в Петербурге. Отец внезапно умер в 1905 г. Воспитывалась в полтавском имении матерью. Будучи фрейлиной, вышла замуж за 29-летнего дипломата Ивана Александровича Бенкендорфа 24 сентября 1911 года в Берлине. Там Бенкендорф был вторым секретарем российского посольства. Мария с детства свободно владела немецким, французским, английским и итальянским языками поэтому тоже работала в посольстве в 1912—1914 годах. У мужа было родовое имение (рыцарская мыза Янеда) в Эстляндской губернии (входившей тогда в состав Российской империи). В семье родились двое детей -  Павел и Таня. Иван Александрович решил, что ему надо ехать и присмотреть за имением. Мура собиралась последовать за ним вместе с детьми и матерью. Вся семья поехала в Эстонию, но Мура осталась в Петрограде, объяснив это тем, что приедет, как только устроит больную мать. Супруг был убит крестьянами 19 февраля 1919 года в окрестностях своего замка, дети остаются в Эстонии с гувернанткой. В Петербурге в феврале 1918 года Мура знакомится с английским 32-х летним вице-консулом Робертом Локкартом. Локкарт в своих мемуарах датирует первую встречу временем, до Брестского мира:
"В это время я впервые встретился с Мурой... Ей было 26 лет. Чистокровная русская, она с высокомерным презрением смотрела на мелочи жизни и отличалась исключительным бесстрашием. Ее огромная жизнеспособность, которой она, может быть, была обязана своему железному здоровью, вселяла бодрость во всех, кто приходил с ней в соприкосновение. Где она любила, там был ее мир; ее жизненная философия делала ее хозяйкой всех возможных последствий. Она была аристократка. Она могла бы стать коммунисткой. Она никогда не могла бы быть мещанкой... Она показалась мне очень привлекательной женщиной; разговоры с ней были ярким пятном в моей повседневной жизни. Увлечение началось после". (Локкарт. Мемуары британского агента).

Американский историк Джонатан Шнир в своей книге "Заговор Локкарта..." указывает дату их первой встречи более точно, 2 февраля 1918г. Начало же близких отношений с Марией Бенкендорф сам Брюс Локкарт датирует концом апреля 1918 года. И поясняет: "В мою жизнь вошло нечто, что оказалось сильнее и прочнее всех других связей..." (Локкарт. Мемуары британского агента).

При ликвидации большевиками в сентябре 1918 года, так называемого, «Заговора трех послов», организованного Р. Локкартом, уже бывшим вице-консулом и главой специальной британской миссии, Мура была арестована сотрудниками ВЧК в его квартире по подозрению в работе на британскую разведку. Локкарт приобщал любовницу к сбору разведывательной информации, используя её способность с лёгкостью входить в доверие к нужным людям. Локкарт ходатайствовал лично о ее освобождении, явившись в кабинет к Якову Петерсу, одному из создателей и руководителей ВЧК. Мура была освобождена, и арестован уже сам Локкарт. Впоследствии Мура посещала вместе с Петерсом арестованного Локкарта, в книге передала ему записку «Ничего не говори. Все будет хорошо». Любовную связь с Петерсом Мура то отрицала, то на вопрос: «Переспали ли вы с Петерсом?» отвечала: «Конечно!». В сентябре умирает ее больная мать. После освобождения в октябре 1918 года Локкарт вернулся в Англию, и Закревская-Бенкендорф осталась в Москве в одиночестве.

Она познакомилась с Корнеем Чуковским, который работал в издательстве «Всемирная литература». Мура пришла к нему просить переводов: она прекрасно знала английский и хотела переводить Уайльда и Голсуорси. Корней Иванович переводов ей не дал, зато поручил конторскую работу, с которой Мура справлялась великолепно.

Вскоре Чуковский познакомил Муру с 52-летн Горьким, которому он порекомендовал ее в качестве секретаря. Он же описал первое совместное редакционное заседание осенью 1919 года:
«Как ни странно, Горький хоть и не говорил ни слова ей, но всё говорил для неё, распустив весь павлиный хвост. Был очень остроумен, словоохотлив, блестящ, как гимназист на балу».

Мура быстро вошла в его ближайшее окружение писателя, стала его секретарём, а затем и гражданской женой. Жила в доме Горького на Кронверкском проспекте. Их отношения продолжались до 1932 года. Горький организовал и второй, фиктивный брак Марии Закревской, оплатил большие карточные долги некоего барона Будберга, взамен сосватав ему свою протеже. В Эстонии у нее оставались дети от первого мужа, и это замужество давало ей эстонское гражданство и право свободно посещать их. Так Мура стала баронессой Будберг. Высоко одарённая, эрудированная, с хорошим знанием иностранных языков, Будберг стала для Горького незаменимой помощницей. «Без неё я — как без рук и без языка», — говорил Горький, посвятивший ей свой последний роман «Жизнь Клима Самгина». Она переводила произведения Горького и других современных русских писателей на английский язык и взяла в свои руки переговоры с издателями, переводчиками, режиссёрами за рубежом.

В 1920 году Горького посетил в Петрограде английский писатель Г. Уэллс и Мура стала на короткое время и его любовницей. Мура писала: «Уэллс не пропускает ни одной юбки. Такого бабника мир не видел, не знал. А вот Горький — когда он с тобой, такое впечатление, что в мире других женщин не существует даже теоретически».

Когда Горький по настоянию Ленина уехал из России в Сорренто (фактически был выслан), Мура последовала за ним. Она закупала рукописи для фирмы, которая публиковала иностранные произведения на русском языке. Не раз пересекала весь континент, встречалась с ведущими европейскими писателями. Однажды виделась с Муссолини, которому пожаловалась на слежку за Горьким. «Мы не следим за ним, — ответил итальянский диктатор. — Мы следим за вами».

В Сорренто около полугода у Горького гостила Нина Берберова с мужем - поэтом Ходасевичем. Она вспоминала о Муре: Нина Берберова: «Она любила мужчин, не только своих трёх любовников, но вообще мужчин, и не скрывала этого, хоть и понимала, что эта правда коробит и раздражает женщин и возбуждает и смущает мужчин. Она пользовалась сексом, она искала новизны и знала, где найти её, и мужчины это знали, чувствовали это в ней и пользовались этим, влюбляясь в неё страстно и преданно. Её увлечения не были изувечены ни нравственными соображениями, ни притворным целомудрием, ни бытовыми табу. Секс шёл к ней естественно, и в сексе ей не нужно было ни учиться, ни копировать, ни притворяться. Его подделка никогда не нужна была ей, чтобы уцелеть. Она была свободна задолго до «всеобщего женского освобождения».

В 1933 году Горький по приглашению Сталина решил вернуться в СССР. Однако Мура отказалась следовать за ним. Она уехала в Лондон, где их связь с Уэллсом возобновилась. Близкие отношения с Уэллсом продолжались до смерти писателя. Он просил её выйти за него замуж, но она отказалась. Жизнь с великим фантастом подарила Муре уникальную возможность общения с писателями, политиками, журналистами, военными и дипломатами, что непрерывно пополняло её информационную копилку.
«Мура — та женщина, которую я действительно люблю. Я люблю ее голос, само ее присутствие, ее силу и ее слабости. Я радуюсь всякий раз, когда она приходит ко мне. Я люблю ее больше всего на свете. Мура мой самый близкий человек. Даже когда в досаде на нее я позволяю себе изменить ей или когда она дурно со мной обошлась, и я сержусь на нее и плачу ей тем же, она все равно мне всех милей. И так и будет до самой смерти...» (Герберт Уэллс).

Окончательно уезжая их Сорренто В советскую Россию в 1933 году Горький оставил свой архив (письма, дневники) Марии Будберг. В 1936 году Горький просил Муру приехать в Россию, и привезти ему архив. Будберг приехала в апреле 1936 года, когда писатель был ещё здоров и жил в Тессели. Об этом свидетельствует Черткова, находившаяся постоянно при писателе. Рукописей Будберг не вернула, поэтому при свидании разразилась ссора. Мария сразу же отправилась в Москву и вновь приехала лишь к умирающему Горькому в больницу. Она сидела рядом с ним в чёрной одежде, несомненно, знала, что он умирает, и, по мнению Чертковой, добивалась от него завещания в свою пользу — на гонорары от зарубежных изданий.

Судьба архива Горького до сих пор неизвестна. Существует несколько предположений: архив Горького находится в личном архиве Сталина (ныне Архив Президента), привезённом Будберг в апреле 1936 года; по мнению А. И. Овчаренко, архив находится в сейфах Лондонского банка; по рассказу самой Марии Игнатьевны (в беседах с сотрудниками российского Архива А.М. Горького), чемодан с рукописями, её личными письмами и др. материалами сгорел во время пожара на мызе в Эстонии и, наконец, последнее предположение: незадолго до кончины М.И. Будберг сгорел трейлер, в котором находилась её библиотека и, вероятно, весь архив Горького.

В 1936 году Мура присутствовала при кончине Горького и на похоронах. После смерти Горького 45-летняя Мария Игнатьевна навсегда уехала в Англию. Больше она никогда не бедствовала: советское правительство оформило её (а не единственную законную (венчанную) жену Горького — Екатерину Пешкову) как наследницу зарубежных изданий Горького, гонорары за которые она получала вплоть до конца своих дней. Это дало повод ряду исследователей считать её агентом НКВД.

В 1951 году, когда британские государственные служащие, бывшие многолетними агентами советской разведки, Гай Бёрджесс и Доналд Маклейн, бежали в СССР, Будберг попала под подозрение контрразведки МИ-5. Основанием послужило то обстоятельство, что Бёрджесс регулярно посещал её квартиру. Для опроса Будберг к ней был направлен, знакомый с ней лично, агент MI-5 Иона "Клоп" Устинов. Дело окончилось ничем.

Ещё раз Мура была в Москве в конце 1950-х годов (вместе с дочерью А. И. Гучкова), последний раз — в 1968 году (вместе со вдовой Ромена Роллана М. П. Кудашевой-Роллан).

Во время последнего визита она была в московском театре «Современник» на спектакле по пьесе М. Ф. Шатрова «Большевики» («Тридцатое августа», 1968). При обсуждении спектакля, к удивлению присутствовавших, не подозревавших, кто перед ними, сказала, что артисты, игравшие чекистов, не похожи на своих реальных прототипов, которые допрашивали её в 1918 году.

Известно, что она снималась в кино: в 1961 в фильме Питера Устинова «Романов и Джульетта», позднее писала сценарии для британских постановок «Чайка» (1968) и «Три сестры» (1970).

В феврале 1970 года умер Брюс Локкарт. После похорон Мура организовала поминки в русском православном кафедральном соборе в Кенсингтоне, на Эннисмор Гарденс, Лондон.

16 сентября 1974 приехала из Англии к сыну в Италию. Жила под Флоренцией. 31 октября скончалась там от рака, по другим данным — 2 ноября 1974 от обширного инфаркта. Сын Павел Иванович перевёз тело матери в Лондон, где её отпели в православном храме и похоронили 11 ноября 1974 года. Ее отпевали в той же церкви, в Кенсингтоне, где ранее она устроила поминки по своему первому знаменитому любовнику. Но на этот раз в здании было полно людей. Полная информация о подлинных событиях в жизни Марии Игнатьевны предположительно до сих пор скрыта под грифами «секретно» на различных языках в архивах спецслужб разных стран и остаётся неизвестной исследователям.