Капа. Первый лягушонок в космосе N12. 1

В пути Капа несколько дней отдирал скребком липкую холодную на ощупь паутину теней с корпуса ракеты и даже когда исчез последний след, ему всё ещё чудилось шевеление и тихий противный шёпот. По ночам он просыпался от ощущения, что холодные злые глаза смотрят на него из темноты. Во сне его лапки иногда вздрагивали от пережитого ужаса. Он обещал себе:
– Ква-р-р… Никогда! Никогда больше не полезу в тёмные углы Вселенной. Ни из-за какого любопытства. Даю слово лягушонка!
Каждый раз засыпая, Капа мечтал об островах с крылатыми тюленями, о тёплых болотцах, о солнечных зайчиках на утренних волнах, – о чём-то светлом, простом и максимально далёком от хищных паучьих глаз и гибельных коконов.
Пауки выжили и сплели новую паутину в ещё более глухом уголке космоса, используя обломки своих же разбитых иллюзий. В центре новой Мандалы Судьбы, рядом с «Океаном Вечной Тоски» и «Чревом Звёздного Паразита», замерцала новая, вытканная из зеленоватого фосфоресцирующего шёлка надпись: «Болотный Лягушонок». Они ждали. Они учились. Они всё равно были уверены, что свет можно поймать, погасить и… съесть.
Но Капа, летящий навстречу новым мирам, был уже далеко. Он спал, и в этот раз ему снова снились летающие тюлени.

Приключение 6. Планета Квака Х–427
Изрядно потрёпанная ракета Капы несла его к новым открытиям.
Эту планету Капа заметил издалека, по яркому сиянию, похожему на каплю утренней росы в лучах раннего солнца, и сразу скорректировал траекторию. Во время разведывательного облёта по низкой орбите, планета приветливо переливалась всеми оттенками голубого и зелёного: лазурное небо, бирюзовые озёра, изумрудные заросли тростника, болотные топи, рассыпанные далеко внизу тёмно-малахитовыми пятнами. Даже воздух, наполненный ароматом влажного мха и упитанных комаров, просачиваясь сквозь приоткрытые иллюминаторы, казалось, приглашал к посадке.
– Ква… – восторженно выдохнул Капа, пошире распахивая иллюминатор. – Прямо как Земля-2.0!
Но, оглядевшись на месте посадки, Капа заподозрил неладное – всё было каким-то необычно идеальным, искусственным. Лягушки квакали слишком в унисон, как по нотам. Комары не увёртывались, а сами летели в открытые рты, словно заколдованные. Даже облака плыли по небу, будто нарисованные по трафарету – одинаковой формы и размера, с одинаковыми интервалами и все на одной высоте.