Чеченские истоки викингов и берсерков

Берс — от ребёнка до корабля: чеченские истоки викингов и берсерков

От чеченских горных лощин до скандинавских заливов

Слово «берс» на первый взгляд может показаться узким техническим термином, но его смысловой путь простирается гораздо дальше, чем область судостроения.

Во французском языке оно сохранило два значения. С одной стороны, это ber / berceau — «колыбель», «люлька», происходящее от латинского bertium. В переносном смысле слово означает также «начало, исток» — отсюда выражение le ber de la civilisation, то есть «колыбель цивилизации». С другой стороны, bers в морском деле — это специальные опоры, на которых стоит корабль перед спуском на воду, словно в своей колыбели.

Эти образы удивительно точно перекликаются с чеченским языком. Здесь слово бер / бера означает и «ребёнка», и «лощину» — естественное углубление, способное служить ложем. В эргативной форме оно звучит как берс, обозначая и «ребёнка», и «лощину» в значении субъекта действия. Показательно, что у чеченцев существует и личное имя Берса, сохраняющее в себе память об этом древнем корне. Соединённое с другим словом — эрк, «горная река», также встречающееся в форме ахк, — оно даёт выражение «берс-эрк», которое можно понимать и как «дети реки», и как «лощина реки». Это слово связано с глаголом ахка — «копать, рыть, прорывать». В нём просматривается та же семантика углубления и прорыва, что и в слове ага — «люлька, лощина, балка», напрямую связанного с образом выдолбленного ложа.

Особый интерес вызывает и перекличка чеченских слов. Так, ага обозначает не только «люльку» или «террасу на склоне», но и «лощину» — то же поле значений, что у бер. В слове берд («обрыв») тот же корень «бер-» проявляется уже как граница и резкий излом рельефа. Во всех этих случаях мы видим один и тот же архетип: «бер» — это природное ложе, выемка, из которой рождается и река, и ребёнок, и путь.

Эта семантика сближается с древнескандинавским vik — «залив», местом, где рождались морские походы. Не случайно именно от этого слова произошло название викингов — «людей из бухты».

В чеченском языке виган означает «вести». Эта форма удивительным образом соотносится с древнеанглийским wegan — «вести», родственным прагерманскому *wegan; и готскому *wigan. В древнескандинавском vik мы видим тот же образ: залив был местом, откуда корабли «вели» в открытое море. Залив становился для корабля естественной колыбелью, так же как для горной реки (эрк) такой колыбелью служила лощина — бер.

Все эти смыслы складываются в единую цепочку. «Бер» — это ребёнок и лощина, «берс» — ребёнок или лощина как действующее начало, «берс-эрк» — дети реки. «Виган» — это вести в путь. Латинское bertium и французское berceau продолжают тот же ряд, а скандинавское vik закрепляет образ колыбели моря, породившей морской народ викингов.

Если викинги были «людьми бухты», то берсерки предстали их воинским братством. Традиционно их имя объясняют как «бер-серк» — «медвежья шкура», но в древнем корне слышится и другой смысл: «берс-эрк» — «дети реки». У чеченцев волк (борз, мн. число берзлой — «волки») издавна считался символом мужества и боевой доблести.

В суровом климате Скандинавии воины нередко облачались в медвежьи шкуры не только как в символ силы, но и ради тепла. Возможно, именно отсюда в северной традиции закрепилось понимание ber как «медведь», что позже легло в основу образа берсерков.

И не случайно берсерков связывали с образом зверя — чаще всего медведя или волка, «воинов Одина». Поэтому их можно воспринимать не только как «детей бухты», но и как «волков морей» — братство воинов, чья сила и ярость рождались в суровых горах и выходили к морю через заливы, словно из колыбели.

В «берс» звучит отголосок древней памяти: из лощины рождается река, из люльки — человек, из бухты — народ моря. Всё это — проявления одной колыбели земли, из которой выходят и воины, и племена, и целые цивилизации.

Ber’s Erk Neberu