За пределами звёзд

Автор: Рэй Каммингс. 1963, издательство Ace Books
***
ОДИН ИЗ ИХ АТОМОВ — НАША ВСЕЛЕННАЯ!
 «За окном царил хаос: на нас летели белые искры. Я попытался крикнуть, чтобы предупредить их, но  вместо этого я рассмеялся с долей безумия в голосе. Тогда я понял, что эти искры на самом деле были звёздами — и они пролетали сквозь
нас. Я видел, как их светящиеся белые точки проносились
сквозь корабль, пока поток не иссяк. Эти звёзды были всего лишь
электронами, а наш корабль по сравнению с ними был облачком пара.
 Мчаться сквозь бескрайние просторы космоса на корабле, который больше, чем сама Вселенная, — фантастическая идея, которую мог придумать только гениальный писатель-фантаст-новатор, а затем воплотить в классической захватывающей истории, приключение в космосе _ЗА ПРЕДЕЛАМИ ЗВЁЗД_.
***
«ЗОВ НА ПОМОЩЬ!» В Службе есть поговорка: когда рейс 40 N опаздывает, весь мир ждёт. Возможно, это правда; я так думаю. Но для меня, как
Командир 3-го экипажа лайнера 40 N в ту майскую ночь 1998 года столкнулся с особенно неприятной правдой.
Потому что я опаздывал; на Азорских островах я отстал от графика на добрых двадцать восемь минут, и это вряд ли могло облегчить ситуацию
Мне оставалось только созерцать нетерпеливый мир, ожидающий меня.

Всю дорогу из Мадрида у нас барахлил портовый измеритель 8. Затем в 15:00. Не успел я отойти от берега, как на нас обрушился шквал ветра с северо-запада, и я потерял добрых восемь минут, безуспешно пытаясь преодолеть его. Меня охватило дурное настроение. Мне было всего двадцать четыре года, я был самым молодым из трёх командиров, которые по очереди командовали 40-м «Нормандиеном»; это был всего лишь мой седьмой рейс с тех пор, как я получил повышение на небольшом экваториальном лайнере «Ист», и
под управлением знаменитого конце 40 Н под глаза неодобрительно мира
недовольные мной.
На Меридиане 45 Вт подключение директором в Нью-Йорк позвонил мне. В
Северный экспресс, летевший на север по 74-му западному меридиану, уже был в Нью-Йорке.Меня ждал директор. Это было не очень приятно. Если Я
поднял оставьте свой полет над полюсом и вниз 106 е., каждый
связи в Восточном полушарии будет беспорядке.На ртутном экране на моем столе засветилось изображение директора укоризненное лицо.
“Вы не можете ожидать, что Макилени наверстает упущенное время”, - сказал он мне. “Нет в такую ночь, как эта. Бюро сообщает о встречном ветре для него вплоть до Баффиновой земли.
“У меня самого бывает несколько встречных ветров”, - парировал я.
Но я усмехнулся, и он поймал мою усмешку и улыбнулся мне в ответ.
“Сделай все, что в твоих силах”, - сказал он. И отключился.
Я не делал остановок в океане, но директор в свои 55 лет был суетливым парнем. Я должен был обогнать его на высоте десяти тысяч футов, чтобы расчистить путь с севера на юг для грузовых самолётов Polar, совершающих беспосадочные перелёты. Я знал, что из-за ветра и тумана, которые теперь окутали меня, я получу от 55-го резкий выговор, если пролечу слишком высоко.
На одном из дюжины ртутных экранов рядом со мной послышался гул. Директор
55 уже раздражён! Но это был не он. Маленький прямоугольник экрана
засветился бесформенными серебристыми бликами, обрёл форму и цвет.
Лицо девушки, пепельно-русые волосы, зачёсанные назад, обнажают её белую шею и квадратный вырез бледно-голубой куртки. Её искренние лазурные глаза ищут мои и загораются узнаванием, когда она видит на своём экране моё изображение. Элис! Моё раздражение из-за того, что директор грозился вызвать меня к себе, улеглось. Я схватил наушники и услышал её голос.
 «Лен?» «Да, Элис».
«Я пыталась дозвониться тебе из Гринвича. Они не пропускали мои звонки, пока я не сказала им, что это важно — я должна была с тобой поговорить».
Она говорила быстро, чтобы не пропустить момент, когда таймер голосового трафика отключит её. «Лен, дедушка хочет, чтобы ты приехал и навестил нас. Сразу же, как закончишь с этим кругом. Ты приедешь?»
 Она увидела вопрос на моих губах.
— Не спрашивай меня сейчас — сейчас не время, Лен. Но это важно, и дедушка...
ты знаешь, где я могу найти Джима? Мы тоже хотим его видеть, ты и Джим.
— Он в англо-детективном отделе Лондонской воздушной службы, нью-йоркское отделение.
“Да, я знаю. Но он сегодня в воздухе. Как я могу его заполучить?” Ее улыбка
была странной. “Когда я попросил трейсер, Таймер вон там сказал мне
убираться к черту из эфира. Думаю, он подумал, что я хочу найти Джима
просто сказать ему, что люблю его ”.
Ее изображение расплылось.
Раздался голос таймера со срединно-Атлантического побережья. “Пятнадцать секунд. Последний звонок”.
«Я приведу Джима, — поспешно сказал я. — Возьми его с собой. Как только мы сможем добраться туда».
«Да. Мы ждём тебя. И, Лен, тебе не нужно сначала спать. Ты можешь поспать, когда приедешь сюда. И скажи Джиму…»
Щелчок заставил её замолчать. Экран погас.
Что ей могло от меня понадобиться? Было приятно увидеться с ней и получить от неё весточку, от этой внучки старого доктора Уэзерби. Из-за стресса, связанного с получением назначения, а также из-за постоянных обследований и анализов между рейсами я не видел Элис с тех пор, как покинул «Экваториальный маршрут». И Джима Данкирка тоже.
 Я отправился за ним. Следователи не смогли отказать мне так же, как Элис.
Наконец-то они его нашли — на 120° восточной долготы, 85° северной широты. Он летел над Полюсом и спускался по Баффинову заливу, направляясь в Нью-Йорк. Его весёлое лицо с неизменной улыбкой и копной огненно-рыжих волос сияло на моём экране.— Ну, Лен, привет, рад тебя видеть!
 — Мне только что позвонила Элис — Элис Уэзерби. Док хочет, чтобы мы оба — ты и я — сделали кое-что важное. Хочет нас видеть. Ты в Нью-Йорке?
 — Ещё бы, — ухмыльнулся он. — Гонялся за ним по всему Тибету; каждый проклятый убийца думает, что его главная цель — добраться до Лхасы и
неведомых земель. Теперь у меня есть один такой. Когда я посажу его в его воздушную клетку, я на какое-то время освобожусь от дежурства. Элис хочет нас видеть? — Да. Не знаю зачем. У неё не было возможности...
 — Пятнадцать секунд. Последний звонок.
 — Чёрт бы его побрал! — раздался воинственный голос Джима.
«Последний вызов, лайнер 40 N — по общему приказу ограничение в 90 секунд».
Таймер был невозмутимо бесстрастен.
Но только не Джимми Данкирк. «Вы меня перебили, — взревел он. — Я попрошу
генерального инспектора сказать вам, кто вы такой, через тридцать секунд. Это шеф Данкирк, патрульный лайнер A 22, англо-детективный отдел. У меня здесь убийца — понятно? Убийца! Важным служебным делам”.
С таймером запуганная, Джимми бы проговорили всю ночь. Но я был на долго.
- Хорошо, - сказал я. “ Я позвоню тебе в офис, когда ты приедешь.
“ Старина Уэзерби зовет нас? -“ Да. Пошел, Джим.

 * * * * *

Уже светало, когда я встретился с ним; вместе мы полетели вверх по реке, где на реке Таппан-Зи, на северной окраине города, стоял дом доктора Уэзерби.

Элис была под посадочной площадкой, когда мы спустились на ручном подъёмнике.

— Лен, Джим, я рада вас видеть. — Она протянула каждому из нас по одной своей прохладной белой руке. — Дедушка ждёт... Джим, отпусти мою руку, ты сжимаешь мои пальцы. Мне больно!

 Он отдёрнул руку. Он всегда так делал с Элис, чтобы позлить её.

“В следующий раз, ” сказала она серьезно, - кланяйся мне. Вот и все”.

Он радостно рассмеялся. “Верно. Конечно, это безопаснее, когда ты выглядишь такой  хорошенькой”.
Она действительно была хорошенькой. Высокая, стройная девушка — на дюйм выше Джима.У нее были большие серьезные голубые глаза и копна заплетенных в косу пепельных волос.
Теперь она была одета в бледно-голубую куртку, похожую на тунику, доходившую до бёдер, и в длинные серебристые чулки, выглядывавшие из-под шёлковых брюк, которые расширялись над коленями.
Она улыбнулась Джиму. «Я бы никогда не стала воспринимать _тебя_ всерьёз. Долорес говорит…»Джим посерьёзнел. «Долорес».
«Долорес ждёт вас обоих. Она очень взволнована».
Долорес, младшая сестра Элис. Я никогда не видел ее без боли. В
наш великий век науки она является жалким примером того, чего наука
не может сделать.
Наш замечательный век науки! Мы гордимся этим. Но
эта девочка родилась слепой, и это был один из тех редких случаев, когда
все ученые хирурги нашего ученого мира не смогли донести до нее свет
- Смотри-ка, Долорес, - позвал Джим.
«Джимми! Это ты? Я так рада тебя видеть!»
Видеть его! В её обычных словах мне почудился мрачный пафос.
«Лен тоже здесь, Долорес», — мягко сказала Элис.
“Лен? О, как ты это делаешь, лен?” Ее рука потянулась и дотронулась до волос в признание. Затем она повернулась к Джиму. “Я рад, что ты здесь, Джимми.
Они сказали мне, что ты придешь.
Он подхватил ее на руки, закружил в воздухе, как ребенка, и поставил
задыхающуюся, на ноги.
“ Ну-ну, как поживает моя маленькая подружка Долорес, а? Хочешь повторить?
Давай! Он снова закружил её и тяжело задышал. «Становится слишком большой... совсем взрослая. Слушай, Лен, она с каждым днём всё красивее, не так ли?»

 * * * * *

 Доктору Уэзерби было семьдесят пять лет, когда он послал за
Мы с Джимом. Он встретил нас на нижней террасе своего дома. Он был приземистым,
мощным, коренастым, с длинными, как у обезьяны, руками и широкой спиной,
слегка сутулой.

 Его голова была непропорционально большой, и казалось, что она ещё больше из-за копны седых волос. На его крупном лице не было морщин, за исключением тех, что выдавали его характер. Это было доброе лицо, улыбающееся по-дружески, но всегда суровое в спокойном состоянии.

 «Ну что ж, ребята, вы пришли вовремя, — поприветствовал он нас. — Отлично. Проходите».
Его огромные руки сжали нас с такой силой, что Джим сделал вид, что ему больно.
вздрагиваю и насмешливо ухмыляюсь Элис. “ Входи. Мы посидим в саду
наверху.

Он повел нас вверх по склону через свой беспорядочно построенный дом на крышу,
где при свете звезд мы сели на покрытые листвой кушетки в саду, цветущем
цветами, кустарниками и коническими папоротниками.

Это было примерно за час до рассвета, безоблачной, безлунной—блестящий
твердь камней валялось на своих фиолетовый бархат. Венера поднималась, чтобы стать утренней звездой и возвестить о рассвете; красный Марс, лежавший напротив, низко над горизонтом, светился, как огарок сигары.


Внизу, за парапетом крыши, простиралась оживлённая сельская местность, бледная и
Я всё ещё стоял в звёздном свете, а за моей спиной текла река — серебристая река с сине-белыми огнями лодок, скользящих по её поверхности.
В небе кружило несколько самолётов, в том числе небольшая местная авиакомпания из Олбани, которая пролетела мимо с жужжанием вентиляторов.

Доктор Уэзерби поболтал с нами, с улыбкой упрекнул меня за то, что я опоздал на 40 минут, и внимательно выслушал рассказ Джима о его погоне за убийцей по всему миру, время от времени задавая ему наводящие вопросы. Долорес прижалась к нему, взволнованная, и робко взяла его за руку.

 «Что ж, у вас, ребята, интересная жизнь.  Молодёжь идёт вперёд.
»Молодость способна на всё — мир ждёт от молодёжи чего-то нового».

 «Так и было сегодня вечером», — сказала Элис, лукаво взглянув на меня.

 Я гадал, зачем мы понадобились доктору Уэзерби. Он об этом не намекал. Он говорил о завтраке, а потом мы должны были немного поспать.

 Затем он резко сказал: «Я бы не стал посылать за вами, если бы это не было важно. Так и есть. Дело в том, что ты мне нужна... — Он замолчал так же внезапно, как и начал.


Я не знаю, почему на нас всех навалилась такая тяжесть. Но это было так. Я это чувствовал. И в наступившей тишине маленькая Долорес оставила Джима и подошла к дедушке, прижавшись к нему.

Я начал, запинаясь: «Мы пришли, конечно...»

 * * * * *

 Доктор Уэзерби угрюмо смотрел на звёзды таким отсутствующим взглядом, что мне показалось, будто он смотрит не на звёзды, а куда-то за их пределы. А потом он взял себя в руки, улыбнулся, закурил сигару,
подсветил мне фонариком и попросил наступить на него.

— Мне так много нужно вам рассказать, — сказал он. — Я даже не знаю, как и с чего начать. Вы, конечно, кое-что знаете о моей жизни, о моей работе.

 — Леонард, и ты, Джим, я полагаю, в общих чертах знакомы с
что физики думают об атоме? Лучистая материя — эти электроны, которые, кажется, решают все проблемы, но на самом деле только усугубляют
загадку?

 «Вы знаете, что учёные говорят нам, что пространство искривлено; так сказал нам Эйнштейн много лет назад? Что ж, _я_ вам вот что скажу. Завтра, после того как вы выспитесь, я, кажется, смогу объяснить вам, как на самом деле устроена наша материальная вселенная».

 Он остановил нас. «Я работаю в этом направлении с 1970 года.
Элис недавно начала мне помогать. А потом Долорес —

“Этой девочке здесь, в темноте, дано видеть
опровергнуто нашей наукой. Много лет назад ученый провозгласил, что
мысли сами по себе являются простой вибрацией, подобно свету, теплу и
звуку, а все эти таинственные лучи и летящие электроны — электричеством
само по себе. Они все одинаковые, хотя мы называем их по-разному.

Он говорил быстро, но тихо. “Скажи им, Долорес”.

“Большое открытое пространство”, - медленно произнесла она. “ Горы и широкая долина. Отвесная скала. Люди на выступе. Молодой человек и молодая женщина, очень бледные, с кровью на лице мужчины. Они стояли на возвышенности, а позади них была тёмная пещера.

«Другие люди или монстры внизу, в долине: что-то смутное, но ужасное, как кошмар с безымянным ужасом. И мужчина звал: _Помогите_. Не это слово. Я не могла этого слышать, но я знала. Он звал меня.
Он продолжает звать. Я так часто его слышу. Он зовёт _меня_!»

Она так странно это сказала. Сразу же это показалось жутким, странным, почти отвратительным. Меня охватил трепет, очень похожий на страх. Это была не наука.
Но спокойный, чёткий голос доктора Уэзерби звучал вполне по-научному.

«Это было несколько лет назад. С тех пор мы выяснили, что она получает
вибрации мысли, исходящие не отсюда, с земли, не от планет или звезд
, но из-за пределов звезд. Великие царства, которые там, снаружи,
так долго подозревались в существовании, но теперь я знаю и могу доказать, что они существуют
существуют!

Его голос повысился от волнения, экзальтации. Он продолжил более быстро:
“Но все это ерунда. Я хотел, чтобы ты пришел сюда и помог
мне. Долорес получала мысли оттуда, за пределами звёздного неба... и на её собственные мысли были получены ответы. Связь!

 «О, я остерегалась заблуждений! Я посылала сообщения через
Долорес, имеющая научную ценность, получила в ответ научные мысли,
недоступные пониманию этого ребёнка. Общение с великим
неизвестным — непостижимой бесконечностью расстояний.

 «Это началось год назад. Теперь я сделал больше. Я научился
добираться туда. Я могу перенести себя, своих девочек и тебя! Я готов отправиться в
путь. Вот почему ты мне нужна. Мы отправляемся в путь. Мы хотим, чтобы ты отправился с нами за пределы звёздного неба!»




 II
Мёртвая белая тварь


«В устройстве Вселенной, — сказал доктор Уэзерби, — мы видим концепцию
гигантскую, бесконечную, и в то же время простую. Я очень хочу, чтобы вы меня поняли, Леонард и Джим».
Он посмотрел на нас с нежной улыбкой. Мы позавтракали, долго и крепко спали, и теперь наступили вечерние сумерки. Мы сидели в большой гостиной на первом этаже дома Уэзерби. Долорес, как и прежде, прижалась к дедушке. Элис хлопотала по дому, но вскоре присоединилась к нам. Доктор Уэзерби держался как обычно.
Он был так же серьёзен, как и его слова. Он добавил, глядя на меня: «Я хочу внести ясность, Леонард. То, что мы должны сделать, — это путешествие, в которое, если ты не присоединишься ко мне, я отправлюсь один...»

«Клянусь адом, ты не отправишься один, пока я жив», — воскликнул Джим.
«Детективное агентство теряет своего лучшего следопыта, и это только начало!»

Доктор Уэзерби протянул руку. “Мой мальчик!” Больше он ничего не мог сказать. И на
Лице Долорес появилось сияние. Затем доктор Уэзерби повернулся ко мне.

“А ты, Леонард— ты пойдешь?”

Прямой вопрос поразил меня.

Отправлюсь ли я туда, в вечность? За пределы звезд, в вечное время,
и в неизведанном пространстве столкнуться с тем, что сейчас не в силах постичь ни один человеческий разум? Но, как и Джим, я был практически один в этом мире и мог принимать любые решения, не боясь причинить боль другим.

Тем не менее мысль о том, чтобы отказаться от своего звания самого молодого командира великого 40-го полка, исчезнуть, потерять всё, что я заработал, заставила меня задуматься. Вернуться, возможно, никогда. Странники за пределами звёзд! Не было ли это,
возможно, слишком смелым шагом для человека?

Я услышал свой тихий голос: «Ну конечно, я пойду с вами, доктор
Уэзерби».

Я почувствовал, как Элис подошла и села рядом со мной, импульсивно сжав мою руку своей прохладной белой ладонью. А Долорес говорила:
«Элис, они едут! Разве это не чудесно? Мы все едем, как только сможем собраться!»

 * * * * *

«Странная простота», — говорил доктор Уэзерби. «Во-первых, позвольте мне внести ясность: когда я говорю о Вселенной — о строении нашей Вселенной, — я имею в виду всё, что существует, существовало или будет существовать, от мельчайшей частицы нашего бесконечно малого атомного мира до величайшего представления о том, что может
Лежать за пределами звёзд. Звучит сложно? Позвольте мне повторить: это просто.

 Он наклонился к нам, положив свои толстые сильные руки на колени.
— Для начала я хочу, чтобы вы осознали, что мы имеем дело с бесконечностями. Человеческий разум так ограничен. Вы должны отказаться от большинства своих инстинктивных методов мышления. Вы меня понимаете?

 — Мы попробуем, — сказал я.

Он кивнул и продолжил.

«Представьте себе пустоту, небытие. Ни пространства, ни времени, ни материальных тел.
Просто ничего. Это было началом. Не пытайтесь задаваться вопросом, _когда_ это было
было. Миллиард лет назад... миллиард миллиардов. Вовсе нет. Вы не должны думать о том, когда это было, потому что _когда_ подразумевает время. Не было _времени_.
Не могло быть времени без материальных тел, которые создают движение и
события. Ведь время само по себе — это не что иное, как измерение между
событиями.

«Значит, у нас есть ничто. Вихрь. Водоворот».

«Вихрь из ничего?» — воскликнул я.

 — Именно. Ещё в 1920-х годах, Леонард, учёные признали, что
основными элементами материи являются всего лишь вихри. Тогда они надеялись
найти какую-то фундаментальную субстанцию, например эфир. Но его нет.

«Водоворот самим своим движением имитирует материю. И, в конечном счёте, это всё, что существует, — кажущаяся твёрдость. Разделите что угодно, исследуйте что угодно, и вы обнаружите лишь _движение_ чего-то ещё меньшего, что кажется реальным. Но затем возьмите эту меньшую вещь.
 Разделите её. Вы обнаружите ещё больше пустот, ещё больше небытия. И другие, ещё более мелкие вещи, находящиеся в бурном движении.

— Леонард, разве ты не понимаешь, что именно это озадачивало учёных? С 1900 года они ломали над этим голову. Они обнаружили, что твёрдый железный брусок состоит из молекул. Они сказали: «О да, мы понимаем. Эта твёрдость
наличие железа только кажется. На самом деле оно состоит из молекул железа с
пустыми промежутками между ними, и молекулы находятся в движении.’

“Но потом, Леонард — это было давно - они внезапно обнаружили, что
реальность молекулы была только кажущейся. Это было так же, как железо!
Пустые пространства с движущимися атомами. Ах, наконец-то они добрались до
дно. Атомы.

«Но потом они обнаружили, что атом — это такая же твёрдая частица, как молекула или железный прут. Есть и другие пространства с другими вибрирующими частицами. И они по глупости сказали: «Мы нашли электроны, вращающиеся вокруг
вокруг центрального ядра». Но это ничего не значило, и в конце концов они начали это понимать.

 «Давай отбросим всё это, Леонард. Слишком глупо думать,
что каждое разделение материи является последним просто потому, что ты не можешь произвести ещё одно разделение. Давай вернёмся к тому изначальному вихрю небытия.
 Он создал кажущуюся твёрдость, точно так же, как вибрирующие молекулы железа создают железо. Это же очевидно, не так ли?»

«Но, — сказал Джим, — насколько мал этот самый маленький вихрь?»

Доктор Уэзерби рассмеялся. «У него нет размера. Он бесконечно мал.»
абстрактное качество, недоступное человеческому пониманию. Если вы попытаетесь назвать его размер,
тогда он уже не будет бесконечно малым. Это не самый маленький вихрь.;
такого понятия не существует. Это бесконечно малых вихря, который очень
разных.

“Мыслю, значит, этот вихрь, который создает по-видимому твердых частиц
материи. Я называю эту частицу Ан Интайм. Это внутреннее время, в свою очередь, с
мириадами своих собратьев, группирующихся вокруг него и вибрирующих в
пустом пространстве между ними, создаёт другое, более крупное
существо — ещё одну, по-видимому, твёрдую субстанцию. И так далее, вплоть до того, что мы сейчас называем электроном.

“Ну, ” сказал я, “ сколько разных плотностей может быть между внутренним временем и электроном?"
”Бесконечное число", - ответил он с улыбкой. - "Сколько разных плотностей может быть?"

“Бесконечное число”. “Число, которое невозможно представить"
. У каждого есть свои характеристики, точно так же, как железо отличается от
свинца или золота.

Он на мгновение замолчал, но никто из нас ничего не сказал. “С помощью этой концепции
, ” продолжал он, - мы можем построить определение того, что материал
субстанция - это плотность других субстанций. Оно сохраняет своё обособленное
существование благодаря тому, что вокруг него находится пустота,
которая больше, чем пустота внутри него. Задумайтесь об этом на минутку.

“Земля сама по себе представляет собой такую плотность. Пространство вокруг него больше, чем
любое из пространств внутри его молекул, атомов, электронов — вплоть до
его бесконечно малых глубин - до предельного небытия, из которого оно
состоит.

“Это наша земля. Она находится в движении. И другая плотность рядом с ней, которую мы
называем Венерой, и другой Марс, вибрирующий с пространством между ними. Все
наша звездная вселенная; ты видишь, Леонард?”

Моя душа трепетала от восторга. Великое небесное свод
с его мириадами кружащихся звёзд померк перед моим богатым воображением
в крошечное пространство, кишащее возбуждёнными частицами!

 Доктор Уэзерби мягко добавил: «С микроскопической точки зрения фрагмент железа по своей структуре ничем не отличается от нашей звёздной Вселенной. Расстояния между нашими небесными телами по сравнению с их размерами точно такие же, как расстояния между электронами, или интаймсами, по сравнению с их размерами. Вы понимаете, о чём я?»

 «Да», — воскликнул Джим. «То, что мы называем небом, с какой-то более высокой точки зрения могло бы показаться сплошной массой материи — вроде куска железа?»

 «Именно. Наши микроскопы не показывают ничего более твёрдого, чем
само небо. Отсюда, с Земли, до Млечного Пути огромное расстояние. Но
предположим, что мы были бы настолько гигантскими — настолько огромными
по сравнению с другими, — что нам понадобился бы мощный микроскоп, чтобы
увидеть это пространство. Что бы мы увидели? Множество вибрирующих частиц!
А без микроскопа всё пространство казалось бы сплошным. Мы могли бы
назвать его... ну, скажем, крупицей золота.

На мгновение мы замолчали. Во всём этом было что-то пугающее.
Но его простота поражала.

Долорес робко сказала: «Кажется странным, что такая простая вещь может
— Они так долго оставались неизвестными.

 — Вовсе нет, — сказал доктор Уэзерби. — Знания приходили постепенно.
Только конечная концепция кажется такой поразительной. Для меня это
логичный, неизбежный вывод. А как иначе могли бы обстоять дела?

 — Поэтому мы всегда считали себя и нашу Землю некой
властной разделительной линией между тем, что меньше нас, и тем, что
больше нас. Это глупо.

«Один из них мы называем нашим микроскопическим миром. Другой — нашим астрономическим миром.
И мы находимся между ними, недоумевая, в чём разница! Они
и то, и другое, и мы находимся в них — всего лишь на ступеньке лестницы».

 «От этого я чувствую себя такой маленькой», — сказала Алиса.

 «Или большой», — сказал я. «В зависимости от точки зрения».

 Я добавил, обращаясь к доктору Уэзерби: «Теперь я понимаю, почему ни размер, ни движение, ни время, ни плотность не могут быть абсолютными. Всё должно быть относительно чего-то другого».

 «Именно так», — кивнул он.

 Джим был озадачен. «Это путешествие, которое мы собираемся совершить, — за пределы звёзд.
 Как мы собираемся это сделать? На чём? Каким образом? Клянусь девятью воздушными демонами, доктор Уэзерби, вы нам ещё очень многого не рассказали!


— Не так уж и многого, — улыбнулся доктор Уэзерби.

“Потому что, ” вмешался я, “ тебе не нужно знать слишком много, Джим”.

“Мы летим на снаряде”, - сказала Долорес. “По крайней мере, они говорят, что это выглядит
как снаряд”.

“Как лунная ракета Мэллена 1989 года”, - воскликнул Тим.

Доктор Уэзерби покачал головой. “Различные разработанные методы борьбы с гравитацией
пока что нам мало что помогло бы, за исключением электронного метода Элтона
нейтрализация силы тяжести. Я использую этот принцип только при запуске ракеты.
Полёт на Луну, как в случае с ракетой Маллена, не имеет ничего общего с нашим путешествием.


— Говорят, в следующем году Маллен сам полетит на Марс, — заметила Алиса.

“Давайте посмотрим на наш снаряд”, - потребовал Джим.

“Минутку”, - сказал доктор Уэзерби. “Сначала есть одна концепция, которую я
хочу убедиться, что вы поняли. Забудь сейчас о нашей земле. Забудь
о себе. Представь материальную вселенную как огромную пустоту, в которой
кружатся различные плотности.

“От бесконечно малого к бесконечно большому счету, они все
размер и характер. И всё же по своей сути они одинаковы, просто кажутся разными. Я спрошу тебя, Леонард, из чего, по-твоему, состоит пространство между Землёй и Марсом?

 Я замялся. — Из пустоты, — наконец выдавил я.

“Нет!” - горячо воскликнул он. “Вот тут-то вам и не удается уловить мою
фундаментальную концепцию. Космическая пустота сама по себе представляет собой массу частиц,
массу плотностей всевозможных размеров и свойств.

“Земля - это одно; блуждающий астероид - другое. И метеоры,
метеориты, вплоть до мельчайших частиц пыли. И еще меньшими,
являются частицы света, разнесенные повсюду в космосе. Другие сущности снова становятся ещё меньше — назовём их интимами — и уменьшаются до бесконечности.


«Тогда, вы должны понимать, пространство не пустое. Пустота,
ничто - это всего лишь бесконечно малое. Ах, теперь я вижу, что ты начинаешь
понимать!

- Я представляю пространство как... как желе, - медленно проговорил я. Непрочный,
потому что мы сами более плотные, и это кажется нам непрочным. Но
... если бы мы были менее плотными и более крупными... гигантскими— - Я замолчал.

— Именно эту точку зрения я и хотел донести до вас, — сказал доктор Уэзерби.
 Теперь вы понимаете, почему для существ из какого-то более крупного внешнего мира всё наше межзвёздное пространство спрессовалось бы до кажущейся твёрдости, и они назвали бы его атомом.

 * * * * *

“Представьте себя теперь ученым, изучающим эту огромную вселенную снаружи. Вы
живете в плотности — огромном скоплении частиц, цепляющихся друг за друга
— и вы называете это своей землей.

“Одна крошечная частица вашей земли находится под вашим микроскопом. Вы называете
эту частицу золотой крупинкой. Вы исследуете ее. Вы обнаруживаете, что она не твердая.
Вы видите ‘пустые пространства’. На самом деле они не пустые, но частицы вещества, плавающие в них, слишком малы, чтобы вы могли их увидеть. Но вы видите то, что называете молекулами золота.

 «Вы увеличиваете мощность своего микроскопа. Вы изучаете всего одну
молекула этого золота. Теперь вы видите больше предположительно пустых пространств с более мелкими вращающимися частицами, которые вы решили назвать атомами.


Вы изучаете один атом. Тот же результат, и вы называете ещё более мелкие частицы электронами. Всё ниже и ниже — кто знает, как далеко можно спуститься? Пока, наконец,
вы не заглянете в один из них. Вы увидите ещё более мелкие частицы, вращающиеся в пространстве. Это пространство между нашими звёздами!

«И эти кружащиеся точки света — возможно, вы различите не более миллиона из них. Это миллион самых крупных и ярких наших
звёзды. Вы не можете увидеть наше Солнце, оно слишком маленькое. Или нашу Землю — она тоже слишком маленькая. И слишком тёмная.


Но если бы вы увидели нашу Землю и были бы глупым учёным, вы могли бы сказать: «Ах, наконец-то я увидел _самую маленькую вещь_!» Это забавно,
потому что наша Земля состоит из множества камней. И каждый камень распадается на гальку, песчинки, молекулы, атомы, электроны — до бесконечности.

«Теперь вы понимаете? Вся Вселенная, которую мы видим и ощущаем здесь, на Земле, с более высокой точки зрения, сжалась бы в крошечную, на первый взгляд твёрдую частицу».

— Я могу это представить, — сказал я. — Это потрясающе.

 Но Джим вмешался: — Эта поездка, которую мы собираемся совершить...

 Элис перебила его, объяснив: — Дедушка проводил испытания.
 У нас есть несколько моделей; он сохранил одну из них, чтобы показать тебе. Мы можем увидеть её прямо сейчас? Она вопросительно посмотрела на дедушку.

 Доктор Уэзерби поднялся на ноги. — Давай попробуем сейчас. Я покажу тебе модель, и мы отправим её... подальше.

 — Пойдём, — добавил он. — Когда ты увидишь, как она запускается, ты всё поймёшь.

 Мы вышли из дома. Наступила ночь, тихая, безоблачная ночь. Никогда ещё я не видел таких ярких звёзд.

Доктор Уэзерби повёл нас по тропинке под раскидистыми деревьями, мимо цветочных садов, мимо его озера с прудом и ниспадающим ручьём, который впадал в Гудзон на склоне холма; мимо тенистой посадочной площадки, где высоко над головой был пришвартован мой самолёт; вверх по склону холма к длинному узкому флигелю.

Мы с Джимом заметили это здание, когда приземлились на рассвете. Оно было новым, его построили примерно за год до того, как мы были здесь в последний раз.

— Моя мастерская, — сказал доктор Уэзерби, когда мы подошли к ней.

 * * * * *

Я с любопытством уставился на него. Это было одноэтажное здание без
окон, с плоской крышей и высотой не более двадцати футов. В ширину,
возможно, футов тридцать, но в длину он был по меньшей мере в пять раз больше.

Он лежал поперек холма. С первого взгляда я не мог догадаться, из каких
материалов он мог быть построен. Дерево, камень, металл — казалось, ничего этого нет
. Он был белёсым, не серебристым и не молочным, а скорее цвета мёртвой плоти с едва заметным зеленоватым оттенком.

 В свете звёзд он лежал безмолвный и неосвещённый.  Но казалось, что он
Оно светилось, как будто было залито лунным светом. А потом я увидел, что это свечение было присуще ему, почти как фосфоресценция. Внезапно я почувствовал, что в этой конструкции есть что-то жуткое, неестественное.

 Я ничего не сказал. Но я увидел удивление на лице Джима, и в нижней части здания, где, казалось, была дверь, он нерешительно остановился.

 — Это... это снаряд здесь?

— Да, — ответила Алиса. — Внутри. Но сначала мы пойдём в испытательную комнату, не так ли, дедушка?

 Мы прошли через дверь и двинулись по узкому коридору. Там было тускло освещено.
освещённый маленькими синими вакуумными трубками над головой. Я оказался рядом с
Долорес.

«Это очень чудесно, — сказала она. — Ты увидишь, совсем скоро. О да,
где Джим? Я хочу, чтобы Джим это увидел».
«Ты не боишься, Долорес? Боишься этого путешествия, о котором они говорят?»

«Боюсь? О нет!»

Проход расширился. “А вот и Джим”, - сказал я. “Джим, останься с Долорес.
Она хочет показать тебе это ... то, что мы пришли посмотреть”.

Мы вошли в комнату площадью около тридцати квадратных футов. Доктор Уэзерби включил свет
. Там была мебель, ковры, маленькие столики с аппаратурой,
Инструменты и ряды вакуумных ламп на штативах, соединённых проводами в изолированных кабелях. Кабели валялись на полу, как огромные змеи.

 Доктор Уэзерби отодвинул портьеру, которая закрывала угол комнаты.
На большом столе, залитом сверху светом вакуумной лампы, лежала модель здания, в котором мы находились. Она была около двух футов в ширину и десяти футов в длину — такая же мертвенно-белая, жутковатая на вид. Мне в голову пришла мысль.  Было ли это здание, в котором мы находились, само по себе снарядом?  Кажется, я пробормотал этот вопрос, потому что доктор Уэзерби улыбнулся.

— Нет. Это уменьшенная копия корабля.

 Он отпер крышку модели.  Внутри лежал крошечный, мертвенно-белый объект длиной около шести дюймов, сигарообразный, но с заостренным носом и тупой кормой.  Он больше напоминал древние подводные суда.

 У него были выступы в форме плавников, похожие на очень маленькие крылья для медленного перемещения по воздуху. Впереди, на самом верху, возвышалась крошечная башня.
По бокам и на каждой грани восьмиугольной башни располагались окна-
«бычий глаз».

 Доктор Уэзерби указал нам на все эти детали своим низким голосом.
серьезный голос. “Я хотел бы знать, Леонард, и ты, Джим, знакомы ли вы
с принципом нейтрализации силы тяжести Элтона?”

“Нет”, - сказал я, и Джим покачал головой. “Не в деталях”.

В 1988 году Элтон довел это до совершенства. Я знал о нём только как об электронном потоке
излучающей материи, который, будучи направленным на твёрдое вещество,
разрушал — или частично разрушал — притяжение этого вещества к Земле.


«Я объясню, когда мы окажемся внутри аппарата», — сказал доктор Уэзерби.


Он подключал провода к маленькой модели здания на столе; и
он закрыл крышу и открыл широкий дверной проем в ее конце. “Я собираюсь
зарядить это маленькое здание током Элтона. Электронный поток
унесет с собой этот крошечный снаряд.

“Это будет таким же, как начало нашего путешествия, Леонард, за исключением
что с этой модели, у меня усиливалось быстротой сменяющих друг друга
изменения. Что происходит здесь с минуты на минуту, нам потребуется время. Посиди
нет, все вы”.

 * * * * *

Мы расположились в полумраке в другом конце комнаты. Модель
Здание с открытым, как ангар для самолёта, дверным проёмом было обращено в нашу сторону.
 Мы с Джимом сидели рядом, Элис — рядом со мной, а
 Долорес — рядом с Джимом. Он обнял её.

 Мгновение, и доктор Уэзерби нажала на выключатель. Комната погрузилась в темноту. Со стола доносился тихий гул электричества.

 Я напрягла зрение. Там было свечение. Оно становилось ярче. Маленькое
устройство на столе светилось слабым сине-белым светом.
Прошла минута, а может, и десять минут. Я не знаю.

 Гудение тока Элтона усилилось; послышался свист, затем слабый, очень
Крошечная пульсирующая точка. Теперь здание было видно полностью:
светящееся белое, с зеленоватым оттенком, с красными и жёлтыми
искрами, потрескивающими вокруг него. С того места, где я сидел,
я мог частично видеть его открытый дверной проём, потому что внутри
было не темно. Внутри всё светилось, и теперь я заметил очень
слабый красный поток, похожий на свет, который лился из дверного
проёма, пересекал комнату и расходился веером.

Это был элтоновский луч, вырвавшийся из своих оков, его крошечные частицы устремились наружу со скоростью света или даже быстрее. Красное свечение озарило пустоту,
мертвенно-белая стена нашей комнаты отливала красным. В воздухе вокруг меня потрескивали искры
. До моих ноздрей донесся слабый,
сернистый запах. Мою кожу покалывало.

“Смотри”, - прошептала Элис.

Противоположная стена, куда падал красный луч, теперь казалась светящейся
сама по себе, пустая, непрозрачная стена, окрашенная в красный цвет миллиардами
невесомых частиц, бомбардирующих ее.

Но это была уже не непрозрачная стена. Теперь она сама светилась, становилась полупрозрачной, прозрачной! Звёзды! Сквозь стену я мог видеть безмятежную ночь снаружи, тёмный склон холма, звёзды!

Я почувствовал, как рука Алисы сжала мою. Из светящейся модели на столе выезжал крошечный автомобиль. Мёртвенно-белая штука. Она двигалась очень медленно, выплывая из дверного проёма, словно её тянул за собой расходящийся красный луч света.

 Она медленно проплыла мимо меня, слегка приподнявшись, уже не мёртвенно-белая, а преображённая — теперь живая, мерцающая, с волнистыми, нереальными очертаниями. Он
поехал чуть быстрее, подъехал к стене комнаты и проехал сквозь неё.

«Смотри», — выдохнула Алиса.

Машина — эта крошечная продолговатая штука размером меньше моей ладони — оказалась снаружи
над верхушками деревьев, устремляясь вперёд в красном потоке света. И всё же на таком расстоянии я мог ясно его видеть, его очертания были такими же большими, как и тогда, когда он был в нескольких футах от моего лица.

И вдруг я понял, что смотрю вслед чему-то гигантскому. Теперь он был далеко за вершиной холма. Я мог бы поклясться, что это какой-то огромный авиалайнер. За ним скрылось созвездие.

Ещё мгновение — и серебряная штука оказалась далеко. Так же далеко, как луна? Теперь она была больше, чем могла бы показаться луна, висящая там!

Я наблюдал. Я всё ещё видел её так же ясно, как в начале. Но потом
вдруг настала перемена. Ее образ стал слабее, тоньше и быстро
расширения. Был слабый образ его там, в небесах, в
изображения больше, чем по склону.

Был момент, когда мне показалось, что изображение расширилось по всему небу
призрак, рассеивающийся призрак снаряда.

Он исчез. Звезды одиноко мерцали в темно-фиолетовой ночи.

Раздался щелчок. Гудение элтонского луча стихло.
Светящаяся стена комнаты превратилась в непрозрачную реальность.

  Я сел, моргая и дрожа, и увидел перед собой доктора Уэзерби.

“Это, Леонард, и есть старт. Посмотрим ли мы сам корабль?”




 III
 ЗАПУЩЕН В КОСМОС!


Мы должны были уехать на рассвете, и в течение этой ночи тысячи деталей закончились.
наше внимание привлекло заявление Джима об увольнении со службы, которое он передал начальству.
через отдел устных переговоров, не сказав ни слова о
объяснение; моя собственная отставка, оставляю пост командующего 3-м подразделением
40 дней временно в Аргайл.

Временно! С каким оптимизмом я это произнёс! Но меня кольнуло странное чувство
Внутри меня царило воодушевление — которое, как мне кажется, было своего рода безумием — и оно передалось всем нам. То, что мы собирались сделать, выходило за рамки всех наших мелких человеческих дел.

 Я стоял у двери мастерской и смотрел на дерево. Его листья колыхались на лёгком ночном ветру, который обдувал мои разгорячённые, раскрасневшиеся щёки, даря блаженную прохладу. Я увидел рядом с собой Алису.

— Я смотрю на это дерево, — сказал я. — Серьёзно, ты же знаешь, мне будет жаль с ним расставаться. Эти деревья, эти холмы, река — я бы не хотел покинуть нашу землю и никогда не вернуться, Элис. А ты бы хотела?

“Нет”, - сказала она. Ее рука сжала мою; ее серьезные голубые глаза смотрели на меня.
Она собиралась добавить что-то еще, но остановила себя. Румянец
прилил к ее щекам; он залил красным всю ее шею.

“Элис?”

“Нет”, - повторила она. “Мы вернемся, Лен”.

Доктор Уэзерби позвонил нам. И Джим закричал: “Эта адская проверка! Лен, иди сюда и помоги. Мы выезжаем на рассвете. Ты что, не знаешь?

 * * * * *

 Я никогда не забуду, как впервые увидел это транспортное средство. Оно лежало в
Огромная главная комната мастерской. Длиной в сто футов, круглая, как гигантская сигара, мертвенно-белая, лежащая в свете синих трубок.

 Даже в своей безмолвной неподвижности она казалась воплощением скрытой силы, как будто была не мертва, а спала — спящий великан, отдыхающий
спокойный, осознающий свою мощь.

И в этом тоже было что-то почти демоническое в его гладком, выпуклом теле, мертвенно-белом, как обескровленная плоть, в его окнах, смотрящих, как выпученные глаза с толстыми линзами.  Я инстинктивно почувствовал отвращение,
желание избежать этого. Наконец я прикоснулся к нему; его гладкая поверхность была твёрдой и неестественно холодной. Меня пробрала дрожь.

Но через некоторое время эти чувства прошли. Я был поглощён изучением этой
штуки, которая должна была стать нашим домом, унести нас вверх и прочь.

Внутри корабля был узкий коридор с одной стороны. Слева открывались окна. Справа были комнаты. В каждой из них было окно, выходящее
на боковую сторону, и окно в полувнизу и на крыше.

 Там была комната для нас с Джимом, другая — для Долорес и Элис, и ещё одна — для доктора Уэзерби. В передней части корабля располагались комната с приборами и картами, комната с башней для наблюдения и камбуз с новой электронной плитой Maxton, полностью оборудованный. Были и другие комнаты — столовая и ещё одна, заполненная разнообразным оборудованием: очистителями воздуха, обогревателями Maxton и холодильниками, которые распределяли тепло и холод по всему кораблю. Там было множество устройств, с которыми я был знаком, и ещё больше совершенно незнакомых.

Доктор Уэзерби уже полностью укомплектовал и снабдил всем необходимым транспортное средство.
 Составив список содержимого, они с Джимом тщательно проверяли каждый пункт, чтобы убедиться, что ничего не упущено.

 «Я не хочу знать, как это работает, — сказал Джим. — По крайней мере, до того, как мы начнём. Давайте двигаться дальше. В этом и заключается главная идея».

 Затем список взяла Элис. Они с Джимом ходили из комнаты в комнату. Долорес
на мгновение задержалась в коридоре, пока мы с доктором Уэзерби шли в
инструментальную.

— Джим! О, Джим, где ты?

— Они с Элис дальше по коридору, Долорес, — сказал я. — На камбузе, я
подумай. Разве ты не хочешь пойти с нами?

“ Думаю, что нет. Я пойду с Джимом.

Она присоединилась к ним, и я услышал, как она сказала, “О, я рад, что нашел тебя, Джим. Я
было немного страшно, но лишь на секунду. Я думала, что
вот так на борту”.

Я повернулся и последовал за доктором Уэзерби в инструментальный зал.

 * * * * *

Мы стояли перед приборной панелью с циферблатами и индикаторами, от которой вверх шли провода к множеству блестящих цилиндрических резервуаров. Рядом с нами был стол с менее сложным на вид распределительным щитом
больше, чем я видел в штурманских рубках многих небольших лайнеров.

 В комнате стояли стулья, узкий кожаный диван и ещё один стол, заваленный картами и звёздными атласами. А над ним была полка с одним из арифмометров «Грантлайн» — математической сенсацией нескольких лет назад. Это был почти человеческий математический мозг.

 С помощью его клавиш автоматически решались самые сложные математические задачи, как древние счёты решали простые арифметические действия.

Доктор Уэзерби начал показывать мне, как работает машина. «Мне нужно только
Я расскажу тебе об основах, Леонард. С технической точки зрения мой аппарат довольно сложен. Но сама по себе механика не важна и не интересна. Я не смог бы за столь короткое время научить тебя исправлять что-либо, что пошло не так с технической точки зрения. Я займусь навигацией.

 На самом деле, как ты вскоре увидишь, навигация здесь практически не требуется. В основном на начальном этапе — нам нужно только убедиться, что мы ни с чем не столкнёмся и ничего не потревожим. Когда мы окажемся за пределами этих планет,
этих теснящихся звёзд, нам почти нечего будет делать».

Я покачал головой. «Всё это непостижимо, доктор Уэзерби.
 Полёт вашей маленькой модели был почти жутким».

 «Садись, Леонард. Я не хочу, чтобы это было жутким. Странным — да;
боже мой, нет ничего более странного, чем то, с чем я, честно говоря, столкнулся во время своих исследований. Я постараюсь объяснить суть.
 Тогда это перестанет казаться сверхъестественным». Вы обнаружите, что всё это так же холодно и научно точно, как ваша навигация по сороковой параллели северной широты.


 Он закурил мою сигару.  — Путешествие, которое мы собираемся совершить, — продолжил он, —
“включает в себя всего два фактора. Первый - это элтоновский принцип
нейтрализации силы тяжести. Сэр Исаак Ньютон дал нам довольно точные
формулы для вычисления силы тяжести. Эйнштейн слегка переработал
их и попытался дать совершенно иную концепцию
небесной механики.

“Но никто — за исключением довольно расплывчатой теории Эйнштейна — никогда
не сказал нам, что такое гравитация на самом деле. Что это за сила — что вызывает эту силу?
Что заставляет каждое материальное тело во Вселенной притягивать
любое другое тело прямо пропорционально массе и обратно пропорционально
квадрат расстояния между ними?

 — Леонард, думаю, я смогу тебе объяснить. Между каждым материальным телом и другим материальным телом постоянно происходит обмен мельчайшими частицами. Вихрь вращающихся частиц теряет некоторые из них с одной стороны, которые, так сказать, отлетают по касательной, и, возможно, приобретает некоторые с другой стороны.

«Семьдесят пять лет назад — примерно в то время, когда я родился, Леонард, — они говорили об «электронах», «лучистой энергии», «положительном и отрицательном бестелесном электричестве». Все это разные названия одного и того же. Одного и того же явления.

«Вся материя представляет собой весьма преходящую реальность. Всё находится в постоянном состоянии изменения. Материя либо накапливается, либо разрушается. Или и то, и другое происходит одновременно; или иногда сначала одно, а потом другое».

 «Электричество, — начал я.

 «Электричество, — перебил он меня, — каким его знали раньше, на самом деле представляет собой не что иное, как концентрированный поток частиц — электронов, интимов, называйте их как хотите, — которые переходят из одной материи в другую. Молния — это то же самое. Такой поток статей, Леонард, — это осязаемое
проявление гравитационной силы. Всё это было прямо перед ними,
непризнанный. Они назвали это ‘магнитной силой’, что ничего не значило.

“Как эти потоки создают силу притяжения? Представьте землю и
луну. Между ними протекают мириады потоков бесконечно малых частиц.
Каждая частица сама по себе является вихрем — водоворотом. Тенденция каждого
вихря - объединяться с ближайшим к нему.

“Они действительно объединяются, сталкиваются, кружатся вместе и разделяются на части. В целом, как
непрерывный, бурно движущийся поток, он создаёт непрерывную тенденцию к объединению на всём расстоянии от Земли до Луны.
Результат — разве вы не видите? — должен быть _силой_, присущей стремлением Земли и Луны притянуться друг к другу.

 «Довольно этой абстрактной теории! Некоторое время назад я зарядил эту маленькую модель здания элтонским лучом. Модель и само здание построены из руды электрита, сто сорокового элемента, как его назвали, когда он был открыт несколько лет назад.

 «Вы видели, как светилась модель здания? Вокруг него кружились электроны и интаймы. Сила передавалась крошечному снаряду, находившемуся внутри. Говоря простым языком, «его гравитация была разрушена». С технической точки зрения
был создан так, чтобы удерживать внутри себя присущую ему гравитацию, и
гравитация всего остального была отключена. Он был, в современном смысле,
намагничен, в ненормальном состоянии материи ”.

Я сказал: “Из маленького здания вырвался красный луч. Снаряд
, казалось, последовал за ним”.

“Точно”, - воскликнул он. “Это был бета-луч Элтона. Он выбрасывается
прямо наружу, тогда как альфа-луч имеет круглую форму. Бета-излучение — это поток частиц, движущихся со скоростью более 650 000 километров в секунду. Более чем в два раза превышает скорость света!

 Он усмехнулся. — Когда это открыли, Леонард, теории Эйнштейна
больше не выдерживал. Луч бомбардировал и проходил сквозь электрическую стену комнаты
, и снаряд летел вместе с ним, увлекаемый им, засасываемый
внутренней силой летящих водоворотов. Снаряд
с его бесконечно большей массой, чем масса летящих частиц
луча, медленно набирал скорость. Но его плотность уменьшалась.

“По мере того, как он набирал скорость, он терял плотность. Все делает именно так, Леонард.
Как я вам и говорил, я ускорил процесс изменений. Мы будем действовать медленнее. То, что вы увидели за минуты, займёт часы.

Он отбросил сигарету и встал из-за приборного стола. “Когда
мы начнем, Леонард, произойдет вот что. Наша гравитация будет
отключена. Не полностью, я лишь дошел до крайности в описании теории
.

“При уменьшении притяжения со стороны земли Луна будет притягивать нас. И
проходя мимо нее, какая-нибудь другая планета будет тянуть нас вперед. А позже - сами звезды
.

Он указал на свои переключатели. «Я могу сделать нос или корму, или одну сторону, или другую привлекательной или отталкивающей для любого ближайшего тела.
И таким образом, в какой-то мере, управлять судном. Но это, Леонард, будет необходимо
всего на несколько часов, пока мы не окажемся далеко за пределами звёздного поля».

 Он сказал это совсем тихо. Но я ахнула. «За пределами звёздного поля... за несколько часов?»

 «Да, — сказал он. — В нашем случае, в отличие от моего эксперимента с моделью, мы берём с собой бета-излучение Элтона, «красный луч». Принцип гравитации мы используем только в начале, чтобы избежать возможного столкновения. Красный луч будет впереди нас, и мы последуем за ним. В конечном счёте мы будем двигаться со скоростью четыреста тысяч миль в секунду.


Но источник луча, _находящийся рядом с нами_, будет придавать лучу постоянное ускорение, которого достигнем и мы. Таким образом, образуется бесконечная цепь
Ускорение, понимаете? И с его помощью я надеюсь достичь необходимой высокой скорости. Мы залетим очень далеко, Леонард.


— Эта модель, — сказал я, — стала больше. Она распространилась — или мне показалось? — по всему небу.


Он снова улыбнулся. — Мне осталось мало что тебе рассказать, Леонард. Но то, что я скажу, — самое простое и в то же время самое поразительное.

Нас прервал голос Джима. «Мы закончили, доктор Уэзерби. Всё на борту. Уже почти рассвело. Как насчёт того, чтобы начать?»

 * * * * *

 Рассвет ещё не наступил, когда мы начали. Рабочие доктора Уэзерби были
ни один из них не был обнаружен. Он отослал их за несколько дней до этого.
Они не знали, для чего ему этот аппарат; среди них ходили слухи,
что он собирается отправиться на Луну. Это не было чем-то
из ряда вон выходящим. Это почти не вызвало комментариев,
поскольку после открытия Элтона было предпринято множество
подобных проектов, хотя ни один из них не увенчался успехом.

Деятельность доктора Уэзерби вызывала несколько ежедневных замечаний со стороны Национального совета по телерадиовещанию, но не более того.

 Однако был один из помощников доктора Уэзерби, которому он доверял
со всеми его тайнами: молодой человек по имени Маскар, немногословный, серьёзный
парень, тихий, почтительный в обращении, но с быстрой реакцией,
которая свидетельствовала о необычайной эффективности.

Он дежурил в мастерской с тех пор, как ушли рабочие. Когда мы с Джимом приехали, доктор Уэзерби отправил Маскара домой, чтобы тот хорошенько выспался. Но теперь, перед рассветом, он вернулся и был готов встать у переключателя Элтона и отправить нас восвояси.

Доктор Уэзерби пожал ему руку, пока мы все собирались у огромной линзы «бычий глаз», которая была отведена в сторону, чтобы обеспечить доступ к транспортному средству.

«Ты знаешь, что тебе нужно делать, Маскер. Когда мы окажемся далеко за пределами Земли, выключи реле Элтона. Запри мастерскую и дом и иди домой.
Сообщи Международному бюро новостей, что, если они захотят, они могут объявить, что аппарат доктора Уэзерби покинул Землю. Ты
понимаешь? Скажи им, что они могут предположить, если захотят, что он благополучно приземлится на Луне».

«Я так и сделаю», — тихо сказал Маскер. Он пожал нам всем руки. И его пальцы слегка коснулись головы Долорес. «До свидания, мисс Долорес».

 «До свидания, Маскар. До свидания. Ты был очень добр к дедушке. Я
Спасибо, Маскар. Жди нас дома. Мы скоро вернёмся.

 — Да, — сказал он. Он отвернулся, и я увидел, что он изо всех сил старается скрыть свои эмоции.

 Он развернулся на каблуках, пересёк комнату и замер, крепко сжимая выключатель Элтона.

 Джим нетерпеливо позвал: «Давайте, все. Пойдёмте».

На одно короткое мгновение мой взгляд, устремлённый в открытый проём в передней части
здания, запечатлел мирную сельскую местность в Гудзоне. Холмы и деревья в свете звёзд, моя родная земля — мой дом.

 Огромная выпуклая дверь машины с грохотом захлопнулась за нами.

«Пройдите в инструментальную», — сказал доктор Уэзерби.

Мы сели на кушетку, сбившись в кучу. Окна-иллюминаторы, рассчитанные на любое давление, тем не менее были отшлифованы таким образом, что
сквозь них можно было видеть как сквозь хрустальный шар. В окне рядом со мной был виден
интерьер мастерской, где Маскар стоял у выключателя Элтона.

Он уже включил его. Я не слышал гула. Но я видел, как ток повлиял на Маскара. Он стоял неподвижно, напряжённо сжимая
выключатель, словно цепляясь за него. А затем другой рукой он схватил
Рядом был проложен разрядный провод, так что ток не причинял ему особого вреда.


И всё же я ничего не чувствовал. В голове у меня кружилось. Что я должен был
чувствовать? Я не знаю. Доктор Уэзерби заверил нас, что мы не испытаем ничего
ужасающего; казалось, он не боялся за девочек. Но как он мог быть в этом
уверен?

Стены мастерской теперь светились. Неподвижная фигура Маскара
была чёрным пятном в сияющем, потрескивающем пространстве комнаты.
 Там потрескивали искры. Но здесь, в машине, было
ничего, кроме тяжёлой тишины; воздух был холодным, сырым, как в склепе.

 * * * * *

 Затем я почувствовал ток; покалывание; крошечное, бесконечно быстрое покалывание
в транспортном средстве. Это была не вибрация; электрический пол под моими ногами был абсолютно неподвижен. Казалось, покалывание пронизывало каждый его атом.

 Затем я понял, что покалывает всё моё тело! Свист, лёгкое подрагивание. Это вызвало у меня тошноту и головокружение. Я невольно встал, дрожа и пошатываясь. Но доктор Уэзерби резко потянул меня назад.

Элис и Долорес держались друг за друга. Джим пробормотал что-то
неразборчивое. Я встретила его улыбку, но она была очень слабой, удивлённой,
опасливой.

 Я попыталась расслабиться. Тошнота прошла. В голове прояснилось. Но
покалывание внутри меня усилилось. Теперь это был гул. Негромкий.
Я чувствовал гудение, как будто каждая клеточка моего тела пульсировала.


Через мгновение это перестало быть неприятным. Меня охватило странное чувство лёгкости. Чувство свободы. Оно переросло в восторг. Меня освобождали! Наконец-то я был свободен. Цепи, которые связывали меня с землёй, были
я падал. Но настроение, охватившее меня, было больше, чем экзальтация,
опьянение: безумие! Я осознал, что Элис дико смеялась.

Я услышал резкий приказ доктора Уэзерби: “Не делай этого! Посмотри туда, видишь
красный луч?”

Я вцепился в свой шатающийся разум.

- Посмотри на это! - пробормотал Джим.

Внутри мастерской клубился туман, пропитанный кровью. Я
мог видеть, как красное струится из открытого дверного проема.

“Мы движемся!” Элис закричала. “Долорес, мы начали!”

Окружающая комната мастерской, казалось, заскользила назад. Ни малейшего толчка.
Машина не дрогнула. Фигура Маскара медленно двинулась назад и
вниз, за пределы моего поля зрения. Стены мастерской скользили мимо.
Прямоугольник ее открытого конца, казалось, расширялся, приближаясь к нам.

И вот мы оказались снаружи, в звездной ночи. Темный склон холма
уходил вниз. Серебристая лента реки скользила под нами,
опускаясь вниз, как отвесное падение.

Красный луч исчез. Голос доктора Уэзерби, теперь спокойный, с ноткой триумфа от того, что всё прошло так хорошо, сказал:
«Маскар погасил красный луч. Мы использовали его только для запуска.
Мы должны начинать медленно, Леонард».

Река исчезла. Над головой показался огромный лайнер «Полар» — я узнал группу цветных огней, принадлежащую Эллисону, который летел на высоте сорока тысяч футов. Но и он, казалось, падал камнем вниз. Он промелькнул прямо за нашим окном и исчез.

 Доктор Уэзерби подошёл к столу с приборами. Время шло. Хотя казалось, что прошло всего мгновение или два.

Долорес пробормотала: «Мы всё ещё движемся, Джим? Ты должен мне сказать. Расскажи мне всё, что видишь».

 В комнате было невыносимо жарко. Мы все тяжело дышали.

 «Я включил кондиционер, — сказал доктор Уэзерби, — чтобы компенсировать
от тепла, выделяемого при прохождении через атмосферу. Скоро станет прохладнее. Иди сюда. Не хочешь посмотреть вниз?

 Мы собрались у окна в полу рубки. Там были звёзды: белые, красные и жёлтые звёзды на фоне непроглядной черноты: узкий полумесяц звёздного края, а всё остальное — гигантская тускло-красная поверхность. Заметно выпуклая! Пятна тёмных бесформенных облаков. Океан, смутно различимые очертания континентов, береговая линия
Америки.

Мы отправились в космос!




 IV
 РАСШИРЕНИЕ!


Затем автомобиль быстро остыл. Вскоре мы включили обогреватели.
Холод пространства окутал нас, проникнув сквозь стены автомобиля. Но с
обогревателями нам удалось чувствовать себя комфортно.

Доктор Уэзерби сидел за приборным столом. Его хронометр показывал
5 часов утра, мы стартовали в 4 часа утра, на одном из дальних циферблатов мили
измерялись в единицах по тысяче. Стрелка указателя приближалась к отметке
XX6. Шесть тысяч миль:

 Доктор Уэзерби поднял голову, когда я вошёл. Элис, Долорес и Джим с
Они отправились на корму, чтобы приготовить бульон. Мы все ещё немного дрожали, хотя ощущение лёгкости прошло.

 На столе у доктора Уэзерби лежала карта. На ней была изображена наша Солнечная система.
В центре находилось Солнце, а вокруг него по концентрическим окружностям располагались планеты. Были показаны планеты, наша Луна и несколько крупных комет и астероидов.
Их положение постепенно менялось в течение каждого часа, начиная с нашего времени отправления.

 «Я направляюсь сюда, Леонард.  Держу курс на общую плоскость, в которой лежат планеты».  Его палец провёл линию от Земли мимо Луны.
мимо Марса. Юпитер и Сатурн находились с одной стороны, а Нептун — с другой. Уран был далеко, на противоположной стороне, за Солнцем.

 Доктор Уэзерби добавил: «Сейчас нас притягивает Луна. Но вскоре я повернусь к ней нейтральной стороной, и нас притянет Марс. Мы не просто свободно падающее тело. Нас тянет вниз».

 Я сел рядом с ним. «Какова наша скорость сейчас?»

Он указал на хитроумное устройство с циферблатом. Он уже объяснил, как оно работает: на циферблате отображается уменьшение силы притяжения Земли, которое показывает пружинный баланс.

«Три тысячи миль в час, Леонард». Но пока я смотрел, цифра
увеличилась до 4, а затем до 5, 6 и 7.

 Почти полная луна лежала под нами, впереди нас, белая, сверкающая и холодная, на фоне чёрного небосвода и звёзд.
Мы падали носом вниз. Над нашей тупой кормой на небосводе висел гигантский полумесяц Земли. Это было все еще бледно-красный; его
конфигурации земли и воды были ясно видны. Серебряный солнечных лучей
холодное оно.

“Ах, солнце, Леонард!” Внезапно мы вынырнули из конической формы земли.
тень превратилась в солнечный свет. Но небеса оставались черными. Звезды
, как и прежде, сияли холодным белым сиянием. А позади нас было белое
солнце с исходящей от него короной пламени.

 * * * * *

Я уже говорил мы, были падения—наш снаряд падает на колени, как
отвес. Глядя через окно казалось так. Но эффект был
психологическая. Я с такой же лёгкостью мог представить, как мы идём по равнине.


Мы словно находились внутри гигантского полого шара из чёрного стекла, усыпанного звёздами. Здесь не было ни верха, ни низа; это было
все было так, как это представлялось разуму. Но внутри самого транспортного средства
, его беззвучного, не вибрирующего, ровного пола под нашими ногами, оставалось
полное ощущение нормальности.

“Доктор Уэзерби, ” сказал я, - та модель ... вы помните, она выросла
гигантская. Но мы ... мы все того же размера, с которого начинали?”

Вот уже час, как тысяча вопросов бурлила у меня в голове.
Навигация в космосе была достаточно простой. Все мои учёные-биологи обсуждали это. Сейчас мы двигались со скоростью около двенадцати тысяч миль в час. Но что это было? Скорость была меньше, чем у улитки.
Муравей, использующий экватор Земли в качестве беговой дорожки! Двенадцать тысяч миль в час — или двенадцать миллиардов — не приблизят нас к далёким звёздам за всю жизнь!

 Доктор Уэзерби ответил на мой вопрос вслух: «Мы стали лишь немного больше, чем были в начале, Леонард. Бесконечно малая доля, ведь наша скорость пока ничтожна. Я воспользуюсь бета-излучением Элтона, когда мы улетим подальше».

 Он повернулся к переключателям. В иллюминаторе я увидел, как слегка покачнулся небесный свод.
Он прокладывал курс, направляясь в какое-то далёкое царство за пределами всех звёзд, которые мы могли видеть, всех звёзд, которые могли там существовать.
Этот крошечный аппарат прокладывает себе путь. Как он, как он вообще мог
знать дорогу?

 — прямо спросил я его, и он с улыбкой оторвался от карты.
 — Леонард, за пять минут я мог бы рассказать тебе обо всех оставшихся фундаментальных законах, которые нами управляют. Я расскажу тебе, но я хочу, чтобы Джим тоже это услышал. А сейчас я сосредоточен на том, чтобы пролететь мимо астероидов. Чуть позже я всё объясню.

Мы пролетели мимо Луны на расстоянии, возможно, ста тысяч миль.
Тогда мы находились примерно в двухстах сорока тысячах миль от
Земля. Был почти полдень по земному стандартному времени в доме доктора.
 Уэзерби. Мы путешествовали восемь часов; постоянно ускоряясь, к полудню мы достигли скорости в тысячу миль в минуту.

Луна, когда мы пролетали мимо неё, поднималась вверх с вполне заметным движением.
Это было великолепное зрелище, хотя даже самый маленький телескоп на Земле не мог приблизить её так, как сейчас.

Мы впервые поели, поспали и привыкли к распорядку жизни на корабле. Прошло ещё двенадцать часов. Наша скорость достигла тысячи миль в секунду. Но это была только первая сотня.
восемьдесят шестая часть скорости света!

 Теперь мы двигались со средней скоростью пятьсот миль в секунду с того момента, как покинули Землю.
Мы находились на расстоянии двадцати одного миллиона шестисот тысяч миль от Земли.
На полпути к Марсу! Но ещё через четыре часа красная планета проплыла мимо нас. Доктор Уэзерби держался на безопасном расстоянии — в миллионе миль от планеты, как показывал его прибор, когда он измерял видимый диаметр планеты.

К этому моменту мы достигли скорости около двадцати тысяч миль в секунду.

 «На этом я остановлюсь, — сказал доктор Уэзерби. — Здесь слишком тесно, слишком опасно».

Мы пересекли область астероидов примерно с такой же скоростью. Это было утомительное, напряжённое путешествие, настолько опасное, что почти пять часов один из нас
не отходил от окна башни, чтобы избежать возможного столкновения. Пояс астероидов
здесь, между орбитами Марса и Юпитера, был усеян астероидами. Но ни один из них не приблизился настолько, чтобы
угрожать нам.

 Мы пересекли орбиту Юпитера. Доктор Уэзерби снова увеличил скорость до ста тысяч миль в секунду, но прошло больше часа, прежде чем мы пересекли орбиту Сатурна, оказавшись на четыреста миллионов миль дальше. Какое-то время мы не двигались быстрее.

На такой скорости это было утомительно. Орбита Урана — 1700 миллионов миль от нашего Солнца; Нептуна — 2700 миллионов.
А затем последний форпост Солнечной системы — Ксавион, открытый в 1964 году.

 Планета находилась в противоположной точке своей орбиты. Мы не могли её видеть.
Наше Солнце уже давно скрылось из виду.

  Наконец-то мы улетели! Мы устремились в просторы межзвёздного пространства,
набирая скорость в сто тысяч миль в секунду. Но впереди нас
гигантские звёзды не претерпели никаких изменений. Они были так же
невозмутимо далеки, как и в начале нашего пути.

Мы с Джимом провели много часов в бесполезных дискуссиях: иногда в нашей комнате, но чаще в маленькой башне, где мы сидели на вахте, глядя на неподвижные звёзды в маленькие поисковые телескопы, с помощью которых мы просматривали пространство, в которое падал снаряд.

Мы видели много астероидов, но ни один из них не был достаточно близко, чтобы представлять опасность. И мы коротали часы, гадая, что же нам расскажет доктор Уэзерби. Откуда он знал, куда направляется? В каком направлении он двигался?
Во всём этом хаосе неизмеримых, непостижимых расстояний какой смысл пытаться
в каком направлении? По каким ориентирам он мог ориентироваться? Это было немыслимо.

 И ещё более немыслимо: мы достигли максимальной скорости более ста тысяч миль в секунду, что составляет чуть больше половины скорости света. Ближайшая звезда, о которой мы знали, находилась на расстоянии более четырёх световых лет. Свету, движущемуся со скоростью сто восемьдесят шесть тысяч четыреста миль в секунду, требовалось 4,35 года, чтобы достичь этой звезды. При таких темпах нам понадобится около восьми лет!

И это была _ближайшая_ звезда! Другие находились в тысяче... десятках тысяч...
в сотне тысяч раз дальше! Восемьдесят тысяч лет,
Даже за восемьсот тысяч лет мы не смогли бы добраться до далёких туманностей! И даже если бы смогли, какие просторы тёмного и пустого космоса могли бы лежать за ними! Это было немыслимо.

 «Он объяснит, когда будет готов», — сказал Джим.

 * * * * *

 И он объяснил. Он позвал нас в рубку управления вскоре после того, как мы пересекли орбиту Ксавиона. Он говорил медленно, чётко формулируя мысли:
осторожные формулировки учёного, стремящегося донести свою мысль до адресата.

 «Кажется, я уже говорил тебе, Леонард, что на самом деле я оступился
на эту штуку — на эти законы, которые должны управлять нашим полетом с этого момента
и далее. Это определенные законы, присущие всей материи.

“Мы собираемся пройти чужой опыт, я думаю, чем любой человек
претерпела раньше. Но не из-за каких-то замысловатые приборы с
что я оснастили этот автомобиль. Вовсе нет. Просто прогрессивное действие
законов природы.

“Я экспериментировал с ними в течение нескольких лет. Думаю, я их понимаю, хотя и не уверен. Но их характер, реальный, осязаемый результат того, что вскоре с нами произойдёт, — это я понимаю прекрасно».

— Что это за законы? — спросил Джим.

 Он сделал жест рукой. — Сейчас, Джим. Сначала я скажу, что всё это — всего лишь вопрос скорости. Материя, которая существует повсюду, как ты хорошо знаешь, находится в различных состояниях скорости.

 — И по мере изменения скорости меняются все остальные свойства вещества. Группа электронов, присущих молнии,
в отличие от летящего луча света, сильно отличается по временному
характеру от электронов в куске железа. Но только в силу своей
временной скорости.

 «Я ясно выражаюсь? Любое вещество на очень короткий период стремится
чтобы сохранить свою целостность, свое независимое существование. Но бесчисленные
силы и условия нападают на него. Дерево горит или гниет. Железо ржавеет.
Человеческое тело — скопление клеток, слабо сцепленных в единое целое
подобие независимой сущности — стареет, умирает, распадается.

“Ничто не находится в постоянном состоянии, постоянном содержательном состоянии.
Изменение может быть медленно прогрессирующим. Или оно может быть внезапным и насильственным.

«Я буду более конкретен. Элтонский луч, воздействуя на чувствительные внутренние слои электрита, вызывает внезапное — и в этом смысле неестественное — изменение.

«Этому аппарату была придана дополнительная скорость, и мы покинули Землю.
 Теперь аппарат управляется с помощью элтонского тока. Мы достигли или почти достигли предельной скорости, которую можно развить, используя силу небесной гравитации, — сто тысяч миль в секунду.

 Однако, как я уже говорил вам, теперь мы можем использовать элтонский бета-луч. Наше транспортное средство,
несущее источник луча, вскоре достигнет скорости...
— Он остановился, мягко улыбнулся и добавил: — Для нашего ограниченного разума она будет бесконечной. Вскоре не останется никаких стандартов, по которым мы могли бы её оценить.

Я бы прервал его вопрос, но он поднял руку.
“В момент, Леонард; затем я хочу, чтобы ты и Джим, чтобы задать мне любые вопросы
вам нравится. Все, что я сказал, является вступительным. Вопрос первый
исключительно о скорости. Остальное зависит автоматически. Естественные законы, управляющие
атрибутами материи в зависимости от ее скорости, таковы:

“Первое: вещество, скорость которого увеличивается, теряет плотность
пропорционально. Например, наш автомобиль, который я рассматриваю как единое целое, понимаете. По мере увеличения скорости он становится менее плотным в
вещество. Сравнительно менее густая. Все в мире относительно, о
конечно. Мы сами претерпели такие же изменения”.

“Потеря плотности!” Я воскликнул. “Затем, конечно, расширяется, становясь
более рассеянным”.

“Именно так, Леонард. И это второй закон. Наш размер растет
прямо пропорционально нашей растущей скорости”.

Теперь я понял это. Бесконечная скорость внезапно переданном в
модель автомобиля. Это были расширены, словно облачко пара, во всем
небо! Доктор Уэтерби творится в его же осторожный голос.

“Эти два изменения — потеря плотности и увеличение в размерах — были
Это продолжается с тех пор, как мы покинули Землю. Пока что это не так уж много. Но
вскоре я собираюсь увеличить нашу скорость до неизмеримых величин. Внешние
объекты — звёзды — изменятся, когда вы на них посмотрите.


 «Вы меня понимаете? Принцип очевиден. Холодная тёмная звезда маленькая и плотная.
Она движется медленно. Гигантская звезда горячая, малоплотная и обладает огромной скоростью». Он сделал паузу.

 Джим вмешался: «Думаю, мы вас поняли, доктор Уэзерби. С такой бесконечной скоростью мы выйдем за пределы звёздного неба. И будем расти в размерах...
пока не станем гигантскими».

— Значит, пропорционально этому звёзды будут сжиматься до размеров атомов, — сказала Алиса.

 Джим кивнул. — Да. Я это понимаю. От этого просто дух захватывает.
 — Но, — воскликнула я, — доктор Уэзерби, вы же поддерживали связь с другими живыми разумами, другими существами, где-то здесь. С Долорес.

 С её мыслительными волнами. — Да, — сказал он. — Мыслительные волны распространяются бесконечно быстрее света. Никто никогда...


 — Я имею в виду, — продолжил я, — что мы надеемся добраться до этих других существ. Но как — вот чего мы с Джимом не можем понять — как вы узнаете, куда направляетесь? Может быть, мы движемся прямо в противоположную сторону? Или, может быть, Долорес...
мы получаем всё более сильные мысленные волны, которые направляют нас».

«Нет, — возразила Долорес. — Получать мысли сложно. С тех пор как мы ушли...» Она остановилась и добавила: «Это наводит меня на мысль, что Алиса ушла от нас минуту назад».

«Да, — сказал Джим. — Пора обедать».

Долорес отошла от дедушки. «Я должна пойти помочь ей».

Элис тихо выскользнула из комнаты. Долорес присоединилась к ней на камбузе.

Доктор Уэзерби продолжил: «Я помню, как говорил тебе, Леонард, что навигация нам не понадобится. Мы будем расти бесконечно
скорость, достигающая бесконечно гигантских размеров. И наоборот, все это, ” Он
махнул рукой в сторону окна, небосвода из белых пылающих солнц, — все это
это неизмеримое пространство, которое мы видим там, сократится до размеров
бесконечно малых. Позже он будет меньше, чем само наше транспортное средство.
Меньше, чем мое тело, моя рука.

Его голос внезапно стал страстным. “Разве ты не понимаешь концепцию сейчас?
Всё это, наше небесное пространство, сожмётся до размеров булавочной головки — атома.
Мы выйдем из него в какую-то огромную пустоту, в какое-то большее пространство.
Настолько большее, насколько пространство внутри спальни больше
головка булавки, лежащая на бюро! Какая разница, с какой стороны от булавки мы появимся? Расстояние будет
бесконечно малым!»

 Действительно, какая разница! Я ухватился за эту идею. Такая простая и в то же время такая масштабная!
 И вдруг передо мной возникло видение нашей маленькой Земли, уже невидимой, вращающейся по своей крошечной орбите, — всего лишь ничто в бесконечном космосе. Электрон! Меньше, чем это, — всего лишь
бесконечно малая частица электрона.

 Вся эта вселенная звёзд — всего лишь скопление крошечных частиц,
которые слипаются, образуя атом чего-то другого! И триллионы
такие атомы, составляющие булавочную головку, лежат на чьем-то бюро!

Голос доктора Уэзерби затих. “Предположим, что в конечном итоге мы пересекли наш
атом и вышли совершенно не в том направлении. Мы бы найти не сильно
великая пустота, но только другие атомы, как наши собственные, идет вниз, так
говорить, в голове пин-код, а не сливать из нее.

“Но этого не должно произойти. Природа во всех своих проявлениях всегда выбирает путь наименьшего сопротивления. Мы не смогли бы увеличить нашу скорость без достаточного расстояния для перемещения, или увеличить наши размеры без достаточного пространства для заполнения.

“ Вот видишь! Возможно, мы сейчас идем не туда. Это не имеет значения;
конечное расстояние будет бесконечно малым. Но я знаю, что по всем естественным законам
мы стремимся к большему пространству. За пределами этих звезд мы обнаружим
бесконечно большую пустоту.

“Наш размер в конечном итоге заполнит ее. Но мы обратимся в поисках ещё большей пустоты, пока, наконец, не освободимся от этих скоплений материи, которые сами по себе слипаются, образуя булавочную головку.





 V
ВЫХОД ИЗ БЕСКОНЕЧНОЙ МАЛОСТИ


Мы с Элис сидели в небольшой круглой башне, которая возвышалась примерно на шесть футов над верхней частью корабля, ближе к его носу. Через
окна — их было восемь, и ещё одно над нами — открывался полный
вид на огромную перевёрнутую чёрную чашу небес.

 Повсюду были
разбросаны мириады звёзд. Освобождённые от искажений земной
атмосферы, они сияли, как раскалённые огненные шары: белые,
голубовато-белые, жёлтые и красные. Красные гиганты и карлики, старые и молодые, иногда комета с её многокилометровым хвостом в форме полумесяца и веера.

Появились скопления звёзд, сливающиеся из-за расстояния: двойные звёзды, вращающиеся вокруг друг друга, кратные звёзды, одиночные раскалённые добела солнца, сияющие своей зрелостью. А вдалеке — спиральные туманности, пятна звёздной пыли, зарождающиеся солнца или целые отдельные вселенные. Это было великолепное, потрясающее зрелище!

 Теперь нас опережал красный луч Элтон Бета. Отсюда, с башни, мы могли видеть его, мерцающий впереди, как тусклый луч прожектора. Мы быстро набрали скорость и теперь двигались со скоростью около трёхсот шестидесяти тысяч миль в секунду, что почти в два раза превышает скорость света. И всё же, несмотря на это,
В этих кружащихся звёздах, в которые мы врезались, не было видно никакого движения. Для муравья, ползущего по склону холма, далёкие горы казались неподвижными.

 Приборы показывали, что наша скорость достигла почти одного светового года в час. Больше нельзя было использовать мили: наши приборы показывали только световые годы. Свет распространяется со скоростью 186 400 миль в секунду, а в нашем земном году 31 536 000 секунд.
Тогда световой год — расстояние, которое свет может преодолеть за год, — составляет 5 883 000 000 000 миль. Эта сумма стала нашей наименьшей единицей измерения.

Теперь мы находились на расстоянии 4,25 световых лет от Земли. Впереди маячила Альфа Центавра, ближайшая к Земле звезда, расположенная на расстоянии 4,35 световых лет. Я стоял у одного из передних иллюминаторов и смотрел на неё. На самом деле это две звезды, потому что она двойная.

 Её компоненты уже начали визуально разделяться: два белых пылающих солнца, находящихся на расстоянии миллионов миль друг от друга, медленно вращались вокруг общего центра, и этот оборот занимал тысячи лет.

И всё же, пока я стоял там, мне казалось, что я вижу, как они поворачиваются! Мы направлялись прямо к ним; они выпрыгивали из пустоты. Там
теперь по всему небосводу происходило медленное, но заметное движение. Звезды
впереди нас раскрывались, расходились в стороны, проплывали мимо нас
боковые окна, снова смыкались позади нас. Доктор Уэзерби был рядом со мной
под локоть.

“ Я буду держаться подальше от Центавра, ” заметил он. “ И сейчас мы должны двигаться быстрее.
Леонард.

 * * * * *

Он подошел к своему приборному столу. Красный бета-луч, предшествовавший нам, казалось, немного усилился; небосвод слегка сместился, когда мы изменили направление.  Я стоял там минут десять или около того, пока не появились два пылающих солнца
Альфа Центавра поднялась и пронеслась мимо нас.

Я поспешил к боковому окну, чтобы посмотреть на них. Это были пылающие гиганты,
парящие в миллионе миль от нас, и каждый из них был настолько велик, что наше
огромное Солнце по сравнению с ними было бы как спичка.

Но вдруг я задумался, моргнул и уставился на них, затаив дыхание от
шока. Действительно ли это пылающие гиганты в миллионе миль от нас?
Или это белые огненные точки в миле от нас? Внезапно вся моя точка зрения изменилась. Я увидел эти звёзды, все эти сияющие белые точки в
на небосводе, не как гигантские солнца, находящиеся в непостижимой дали, а как маленькие светящиеся точки совсем рядом.


Это были сверкающие глаза в чёрной ночи, сверкающие глаза совсем рядом со мной.
Глаза не больше моих собственных! Наш корабль... я сам — гигантский!
Теперь я это понял. Вся эта непостижимая даль вокруг меня уменьшилась.
Я увидел, как наш гигантский корабль очень медленно, очень степенно плывёт вперёд между пристальными, устремлёнными на него глазами.

Доктор Уэзерби улыбнулся, когда я это сказал. «Всё дело во взглядах, Леонард. В своих расчётах я буду придерживаться точки зрения Земли.
Мили, затем световые годы. Земные стандарты времени, расстояния и
скорости. Но вскоре нам придется полностью отказаться от них. Садись,
Леонард. Я хочу поговорить с тобой. Где Долорес?

“ Думаю, на камбузе, - сказал я, садясь за инструментальный столик.
рядом с ним.

“ Я не хочу, чтобы Долорес меня слышала. Я все думал, стоит ли мне
попытаться снова заставить ее общаться с внешним миром. Прошел месяц
с тех пор, как мы это делали ”.

Это, едва ли не больше, чем любой другой аспект нашего приключения, заинтересовало меня.
“ Расскажите мне об этих мысленных коммуникациях, доктор Уэзерби.

«Больше рассказывать нечего. Кажется, там двое... назовём их людьми? Молодой человек и девушка. Они в ужасном положении.
Мужчина умен — по-моему, даже умнее нас. Он был удивлен, что мы ему ответили».
«Он знает, где мы?»

«Нет, думаю, нет. Но когда я сказал ему, он, кажется, понял». Долорес
получает не слова, а идеи, которые, естественно, она может перевести только в
наши английские слова. Но, Леонард, я не думаю, что эти существа будут
физически сильно отличаться от нас. Мы ... так близко к ним.
”Близко!"

“Близко!”

Он улыбнулся. “ Совсем близко, Леонард. Один из них, возможно, держит нас — нашу
целую вселенную — на ладони. В дюйме от большого пальца, в футе
от уха. Я думал об этом, когда пытался оценить
возможную скорость мысленных волн. Все дело в точке зрения. Его
Мыслям не пришлось бы путешествовать далеко, чтобы достичь нас. Его мозг отдаёт
приказы мышцам за доли секунды на гораздо большем расстоянии».


 Приборы показывали, что мы находимся в десяти тысячах световых лет от Земли, а наша скорость составляет пятьдесят световых лет в час, когда доктор Уэзерби обратился ко всем нам:
чтобы собраться в инструментальной комнате. С тех пор как мы начали, прошло несколько дней, или столько, сколько прошло бы дней на Земле.

Я сбился со счёта, хотя на графиках доктора Уэзерби были отмечены относительные значения времени. Мы регулярно ели и спали, когда могли.

Доктор Уэзерби устал почти до изнеможения, потому что, хотя Джим, Элис и я по очереди дежурили в башне, доктор Уэзерби почти всё время проводил за своим инструментальным столом.

В десяти тысячах световых лет от Земли! Но впереди нас бесконечно тянулись точки звезд.
Доктор Уэзерби повернулся к нам лицом.

"Мы движемся недостаточно быстро. Я не осмелился.“ - Сказал он. - "Мы движемся недостаточно быстро." Я не осмелился,
но теперь я должен. Я хочу, чтобы вы все поняли. У меня был красный бета-луч
почти с самой слабой интенсивностью. Я собираюсь включить его на полную мощность,
с той интенсивностью, которую я использовал для модели.

“Будет шок, но только на мгновение. Ты, Леонард, иди в
башню. Если покажется, что на нас надвигается что-то слишком большое или плотное для безопасности,
ты можешь предупредить меня.

Он улыбнулся. “Но я уверен, что мы не столкнемся ни с чем подобным. Я буду
сидеть здесь за пультом управления. Остальным я предлагаю остаться здесь со мной
на некоторое время ”.

Я пошел в башню. Впереди нас виднелась слабая струйка красного луча.
Огненные точки проплывали мимо нас, расступаясь перед нашим продвижением, струясь мимо, над нами, по бокам и под нами, и смыкались за нами. Даже с моей высоты точки огня теперь проносились быстро.
 Некоторые были совсем близко: они казались белыми искрами. Мне казалось, что я мог бы протянуть руку и отбросить их в сторону.

 Пока я сидел в башне, до меня донёсся голос доктора Уэзерби. «Готово!»

Мне показалось, что я почувствовал или услышал гул, вибрацию. Я увидел, как впереди нас вспыхнул бета-луч более глубокого и насыщенного красного цвета, но всего на мгновение
Он покачнулся у меня на глазах. Тошнота, которая охватила меня, когда я стартовал с Земли,
вернулась. Я закрыл глаза, но лишь на мгновение, потому что тошнота
прошла, как и раньше.

 Голос доктора Уэзерби окликнул меня: «Всё в порядке, Леонард?»

«Да», — ответил я.

 За моими окнами царил хаос: вспыхивали огненные точки. Как
мы могли их избежать? На нас неслись потоки белых искр. Я попытался
выкрикнуть предупреждение, но вместо этого рассмеялся с ноткой безумия в голосе.
Избегайте их! Миллионы их уже столкнулись с нами! Искры беспорядочно сыпались на наши гладкие электритовые бока.

И тогда я понял, что эти искры, эти звезды, проходят сквозь
нас! Их непрерывный сверкающий поток. Я мог видеть их светящиеся белые точки
, сияющие внутри автомобиля, когда поток проходил сквозь них.

Звезд больше нет. Да ведь это были всего лишь невесомые электроны! Некоторые были
темными, светящимися только отраженным светом - миры, подобные нашей Земле. Но я знал, что
они не были невесомыми телами, проходящими сквозь плотность нашего
транспортного средства. Наоборот.

Мы были менее плотными. Наше транспортное средство по сравнению с ними было облачком пара, через которое проходили эти крошечные тела.

Поток электричества, мириады электронов, протекающих по медному проводу, не менее плотен, чем сам провод. Электроны — это плотность;
невесомая, с незаметной массой, потому что они бесконечно малы. Но они обладают огромной плотностью; это провод тяжел.

 Так и я сидел в недоумении, не могу сказать, как долго. Время от времени я слышал голос доктора Уэзерби: «Сто тысяч световых лет. Один миллион. Десять. Сто миллионов.

 Мы находились в ста миллионах световых лет от Земли! Мимо нас продолжали проноситься огненные точки. Но что-то изменилось, поток стал реже.
впереди нас; позади — скопление белых огней.

Я сидел неподвижно, напряжённый. Прошло несколько минут или целый час.

Я увидел рядом с собой доктора Уэзерби и повернулся к нему. Я был скован, напряжён и замёрз. Я попытался улыбнуться. «С нами всё в порядке... пока, доктор.
Уэзерби».

«Смотри, — сказал он. — Мы их обогнали».

Впереди сгустилась тьма. По бокам сверкающие точки звёзд, казалось,
сближались, образуя другие, менее яркие белые точки. И всё это
стремительно уносилось назад, в бурлящее сияние, которое лежало позади нас.
 Вскоре всё это исчезло, превратившись в сжимающийся белый огненный туман; миллиарды
бурлящие частицы звездной пыли, сжимающиеся вместе.

“Смотри, Леонард. Это наша вселенная. Смотри, как она исчезает!”

Мы повернулись к заднему стеклу. Сейчас везде было пусто черноту, за исключением
прямо позади нас. Серебряный туман висел там, в пустоте. Он был
сокращается. Затем я увидел это как крошечный, сплющенный серебристый диск в форме линзы.
Но только на мгновение, потому что он быстро уменьшался.

Диск в форме линзы! Точка белого огня! Единственная тусклая звезда — единственное
существо! Нет... не звезда, а всего лишь электрон!

На мгновение я осознал, как близко он был. Единственная крошечная белая искра,
за нашим окном. Я мог бы зажать его большим и указательным пальцами.

 Оно дрогнуло и исчезло в темноте.

 * * * * *

 Прошёл день, для нас, потому что мы ели и спали. Но для миров, вселенных за нашими окнами, которые сгущались позади нас в
единые точки, подмигивали и исчезали в забвении пространства и времени,
этот наш день был вечностью.

Наши циферблаты давно стали бесполезными, ведь мы находились на расстоянии в миллиард световых лет от нашей отправной точки. Миллиард миллиардов, и даже это число уменьшается с каждой секундой.
Меняющиеся стандарты и точки зрения превратили пространство, которое мы могли бы обхватить сложенными чашечкой руками, в нечто невообразимое. Какой смысл пытаться его измерить? Или даже представить?

 Чёрное пустое небо оставалось пустым лишь мгновение. Впереди и по бокам виднелись другие светящиеся точки. Мы с доктором
 Уэзерби часами сидели и смотрели на них.

 В какой-то момент далеко впереди засияла одинокая звезда. Но вскоре это превратилось в
спираль из кружащейся звёздной пыли. Она расступилась в стороны, когда мы прыгнули на неё. И каждая её частица внезапно превратилась в крошечную
спираль из других частиц.

Они простирались до гигантских размеров, каждая из них была туманностью — вселенной. Одна из них
пронеслась прямо сквозь нас — белый поток падающей сияющей пыли.
Позади нас она снова сжалась до одной точки. И миллиард других точек сжался до одной.
И эта одна точка померкла и исчезла.

И так всю ночь. Была ли наша собственная вселенная электроном? Я понял, что вряд ли.
Назовём это интайм. Если бы мы столкнулись с ней сейчас,
она была бы слишком мала, чтобы мы могли её разглядеть. Крошечная
кружащаяся частица, пролетевшая мимо нас, состояла из миллиардов
вселенных размером с нашу.

Прошла ночь. Мы спокойно ужинали наш обед. Человеческий ум
приспосабливается так легко! Физический голод является более ощутимой, чем
космос звезды. Доктор Уэзерби указал на окна, за которыми
точки светящегося тумана на мгновение показались очень далекими.

“Я должен сказать, что мы ... этот корабль сейчас больше любого интайма.
Возможно, больше, чем электроны.

«Скоро мы окажемся среди атомов и молекул. Тогда произойдут перемены. Очень радикальные.

» — Элис, пожалуйста, налей мне ещё кофе. Сейчас я попробую
Соберите наш электротелескоп. Затем мне нужно немного поспать.

 Он действительно выглядел измотанным.

  * * * * *

 Весь этот день происходили медленные изменения. Эти светящиеся объекты, мимо которых мы пролетали, — вселенные, звёзды, электроны или интаймсы, называйте их как хотите, — теперь казались более однородными. Те, что были дальше, больше походили на непрозрачные серые шарики. И они казались почти твёрдыми и холодными. Но это была всего лишь иллюзия расстояния, потому что мы пролетали сквозь несколько из них — потоки белого огненного тумана, как и всегда.

В полдень нас окружила чёрная пустота. Это было самое долгое и самое грандиозное испытание, с которым мы сталкивались, — целый час пустоты.

Затем снова появилась точка. Она расползлась в стороны от нас. Но она была другой. Я не мог сказать, какой именно. Она была размытой, серой. Она проплывала мимо, очень далеко с обеих сторон и под нами. В какой-то момент мне показалось, что она
превратилась в далёкую, гигантскую, обволакивающую завесу, серую и размытую. Но потом я подумал, что это плёнка из крошечных шариков, твёрдых, не излучающих свет.

Я позвонил доктору Уэзерби. Но прежде чем он приехал, вся серость осталась позади нас. Он увидел её как серую бесформенную кляксу. Она сжалась до
точки. А потом исчезла.

 «Это был атом, Леонард», — сказал он. В его голосе слышалось волнение.
«Это было наше первое знакомство с чем-то из нового мира, достаточно большим, чтобы иметь свою идентичность. Вещество, Леонард! Вещество, частью которого является наша Вселенная, наша Земля. Всё, что мы видим сейчас, будет идентично ему. Атомы! Мы появляемся!»

 * * * * *

 Несколько часов спустя они разбудили меня, взволнованно окликая по имени. Я нашёл их всех в инструментальной комнате, они толпились вокруг Долорес, которая сидела на диване, прижав руки ко лбу. Джим плакал;
— Она получает мысленные сигналы, Лен! Кто-то с ней общается!

 Доктор Уэзерби пробормотал: «Что это, Долорес? Теперь ты слышишь лучше?»

 «Да. Кто-то думает: _Мы видим тебя! Мы видим, как ты идёшь!_»

 «Да, Долорес. Что ещё?»

 «Это всё. _Мы наблюдаем! Мы видим, как ты приближаешься!_»

 Джим пробормотал себе под нос: «Человек на скале! Юноша и девушка в беде!»

 Долорес покачала головой. «Нет. Это кто-то другой. Ближе. Сильнее. Мысли очень сильные».

 «Ты ничего не видишь, Долорес?» Доктор Уэзерби коснулся её и встряхнул.
осторожно. “Попробуй, дитя. Скажи им, чтобы они подумали о себе”.

“Я вижу—” она замолчала, затем запнулась. “Я вижу ... свет. Очень большой
свет. Есть люди...

“ Мужчины?

“ Да. Мужчины. Трое или четверо из них. Сижу рядом со светом. Он светит таким
белым. Это больно.” Но она поднесла руку не к глазам, а к виску. «Я думаю: _Почему я вас не вижу? Я хочу вас увидеть!_
Подождите. Теперь я понимаю. Он, кто-то, думает мне: _Попробуй свой телескоп!
 У тебя нет телескопа? Скоро ты нас увидишь. Мы видим тебя уже очень давно._»

Элис выпалила: «Как долго, Долорес? Спроси у них».

“ Нет, ” скомандовал доктор Уэзерби. “ Это абсурд. Долорес...

Но ее руки опустились со лба. “ Это прошло. Я устала. У меня
голова устала.

Джим подвел меня к окну. “Посмотри туда! Я был на вахте. Когда это началось
, я позвал всех. Но потом внезапно Долорес начали приходить
мысли.”

 * * * * *

 Вид снаружи полностью изменился. Под нами, по бокам и впереди простиралась серость, сплошная серая мгла. Неуловимая, бесформенная, бесцветная; я не мог понять, насколько далеко она простирается.
она простиралась за пределы моего поля зрения. Но впереди и над нами
не было серого. Там, наверху, чернота отливала чем-то смутно
светящимся. Светящимся, как будто отражалось какое-то смутное
светило.

 Нигде не было видно движения. Но вскоре, как человек,
глядящий на огромное неподвижное облако, начинает замечать, что
его форма меняется, я начал замечать перемены. Плоская серая
масса была не плоской, а чрезвычайно выпуклой. И она медленно
вращалась. Огромные его изгибы медленно, словно облако, принимали новые формы. И всё это медленно двигалось назад.

Затем мы подошли к концу. Впереди была черная пустота. Позади нас было
серое, шаровидное облако. Затем подкатился другой, его близнец,
появился под нами спереди, разошелся в стороны, снова съежился позади нас.

“Молекулы”, - сказал доктор Уэзерби. “Посмотри, как они уменьшаются!”

Вскоре я увидел их стаи, всегда меньших размеров. А впереди они
словно застыли, превратившись в серую массу — субстанцию, которая проплывала
под нами и по бокам.

 И снова, совершенно неожиданно, мой взгляд изменился. Я увидел, как наша машина
стремительно взмывает вверх, задрав нос под углом. Масса была
вокруг нас; по бокам — серые, гладкие стены; над головой — белое сияние в мёртвой чёрной пустоте.

 Чёрная пустота? Моё сердце ёкнуло. Там, над нашим носом, была не чернота! Это было синее! Цвет! Первое проявление цвета. Синяя даль, там, наверху, был свет. Свет и воздух!

 Гладкие серые стены по бокам от нас больше не были гладкими. Огромные зазубренные скалы
и валуны, пропасть! Мы, казалось, находились в каком-то огромном каньоне, медленно
плывущем вверх. Но это был сужающийся каньон. А затем мы внезапно
вынырнули из него.

Я увидел, как его стены смыкаются под нами. Внизу была серая область.
вот он; серый с белым отсветом. Свет отбрасывал резкие чернильные тени.
на осыпающейся голой скале.

Серая область уменьшалась до размера капли, серой капли, сияющей в
ослепительном свете. Прямо под нами, простираясь до горизонта с обеих
сторон, лежала волнистая белая ровная поверхность. Единственное серое пятнышко
было там, внизу, на нем. А вдалеке, там, где поверхность, казалось, резко обрывалась, в голубом небе вырисовывались гигантские размытые очертания.

 Доктор Уэзерби звал меня в башню. Я застал его дрожащим от нетерпения. «Леонард, электротелескоп работает. Посмотри в него».

Сначала я посмотрел в окна передней и верхней башен. Белый диск занимал заметную часть неба. Но это было не солнце;
скорее, это был гладкий, плоский диск со светом позади него, белый диск с тёмным узким ободком. Повсюду было чистое, безоблачное небо. И
очень далеко, позади и над белым диском, я увидел гигантскую, бесформенную, бесцветную фигуру, уходящую в синеву.

— Посмотри в телескоп, Леонард.

 Я посмотрел вверх в электротелескоп. Его собирающая линза
сузила всю эту гигантскую картину до небольшого круглого поля зрения.
Я ахнула. Меня охватили изумление и благоговейный трепет. Голубое небо было открытым пространством
невероятно большой комнаты: я ясно видела её потолок, пол и
далёкие стены.

 Гигантская фигура была человеком. Он склонился над столом —
стол был подо мной. Сгорбленные плечи и напряжённое лицо
человека были надо мной.

 На мгновение мой разум не смог
всё это осмыслить. Я повернул телескоп
вниз, в сторону и снова вверх. И тогда я наконец понял.
 Это была комната, в ближнем конце которой вокруг стола собрались люди — люди с человеческими телами и сосредоточенными лицами, обрамлёнными длинными седыми волосами.

Волнистая поверхность, над которой плыл наш корабль, представляла собой предметное стекло, прозрачное предметное стекло с пятнышком серого камня в центре. А белый диск над нами в небе был нижней маленькой линзой микроскопа, через который эти люди изучали нас!




 VI
НОВОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ

Двадцать дней! Столько странных впечатлений, что я даже не знаю, как их описать. Тем не менее после такого путешествия эти дни были почти нормальными.

Наш аппарат под этим микроскопом быстро увеличивался в размерах. И с
из-за расширяющейся точки обзора и близости твердых, неподвижных объектов
его скорость казалась бесконечно малой. Он едва проплыл мимо
микроскопа, опустившись на пол этой огромной комнаты; и, достигнув
нормального пропорционального размера, бета-луч отключился, он остановился.

Они столпились вокруг нас—старики, небрежно одетого и с распущенными белый
волосы, прошитые, успокоить, безволосые лица, сурового, но по-доброму, и глаза очень
и очень умный.

Они столпились вокруг нас, сначала робко, потом дружелюбно, и возбуждённо заговорили на странном, певучем языке.

Доктор Уэзерби попытался поздороваться с ними и пожать им руки. Они не поняли ни его слов, ни жеста. Но через мгновение они всё поняли.
И очень торжественно пожали руки каждому из нас.

В комнате были овальные оконные проёмы; снаружи было светло, но казалось, что света мало. Вскоре один из мужчин попытался провести нас вдоль стены комнаты.

«Нет!» — сказал доктор Уэзерби. «Не уходи! Мы должны оставаться в машине!»

Но когда мы повернулись к ней, мужчины внезапно воспротивились нам с неожиданной силой.

«Не надо!» — крикнул я. «Джим, прекрати! Нам лучше пойти с ними». Старик
Мужчины, казалось, внезапно впали в ярость. Они толкали и пихали нас. У них явно было мало сил, но шум должен был привлечь внимание снаружи.

 Мы сдались, и они повели нас по длинному коридору. Панель отъехала в сторону.
 Мы пересекли длинный узкий виадук, металлический мост с высокими парапетами по бокам. Казалось, мы висим в воздухе на высоте ста футов.

Я увидел здания с низкими крышами, утопающие в зелени: на крышах росли гигантские цветы, внизу были улицы, а вдалеке виднелась гряда холмов.

Воздух был мягким и приятным. Над головой было голубое небо с весёлыми белыми облачками.
массы облаков. Солнца, казалось, не было. Свет был ярче, чем в сумерках, но ровный, без теней.

 На противоположном конце виадука земля, казалось, поднималась холмом.
 Там было небольшое здание в форме холма: дом с выпуклой крышей, на одном конце которой была ровная площадка, обсаженная яркими цветами.

 Это было двухэтажное здание, построенное из гладких тускло-серых блоков.
Его опоясывали балконы. Там были окна и большая низкая дверь,
к которой вела широкая винтовая лестница, поднимавшаяся вверх по склону.

Наш виадук вёл на второй этаж дома. Мы вошли в большую комнату, овальную, двухэтажную, так что мы оказались на своего рода платформе второго этажа, на полпути от пола до потолка.

 Здесь стояли низкие диваны, ряд диванов с раздвижными панелями, которые, казалось, были сделаны из бумаги. Платформа, этот второй этаж, была около тридцати футов в ширину и имела овальную форму. Там были низкие перила, опоясывающие лестницу, которая вела вниз, на первый этаж квартиры.

Я увидел внизу мебель странного, неестественного вида, металлическую
Пол был выложен ярким мозаичным узором, а на стене висела большая серая рама с искусной резьбой.
На ней было натянуто множество длинных полос — струн разной длины.
Она была похожа на огромную арфу, лежащую горизонтально.


Узкие окна, задрапированные тёмной тканью, располагались под самым потолком.
Они пропускали тусклый свет. Всё помещение было тёмным, прохладным и тихим.
Его наполняли умиротворение и покой. А наши похитители — если они действительно были похитителями — больше походили на гостеприимных хозяев. Они все улыбались.

Но когда они ушли, мне показалось, что они заперли за собой дверь.

— Что ж, — сказал Джим. — Не могу не признать, что это очень мило. Давай всё осмотрим, а потом ляжем спать. Я устал, это правда. Послушай, Долорес, мне только что пришло в голову — эти ребята не понимают ни слова из того, что мы говорим. Но ты же недавно думала для них, и вы поняли друг друга. Почему бы тебе не попробовать сейчас?

Мне это тоже пришло в голову. Почему эти люди понимали мысли Долорес, хотя её слова были непонятны? Значит, мысли — это универсальный язык? Крошечные вибрации, которые усиливает каждый человеческий мозг,
преобразованный в собственную версию того, что мы называем словами? Так казалось.

Долорес крепко держалась за руку Элис. В этой незнакомой
обстановке она не могла передвигаться одна.

“Я пыталась”, - ответила она Джиму. “Я пыталась ... но было так шумно.
Они не могли меня услышать”.

“Попробуй сейчас”, - сказал доктор Уэзерби.

“Я постараюсь. Я так и есть. — Она стояла неподвижно, прижав руки ко лбу.

 Наступила долгая тишина.  Затем она сказала: «Я думаю... да, кто-то сказал мне: _Человек Слова придёт к тебе_».

 — И это всё, Долорес?

 — Да.  Это всё.  Оно ушло.

“Человек языка!” Воскликнул Джим. “Переводчик! Долорес, что
с теми молодым человеком и девушкой, которые попали в беду? Они были здесь,
не так ли?”

“Я не знаю. Теперь я никогда не улавливаю их мыслей”.

“Попробуй”.

“Я пытался. Они могут уловить мои. Я не могу сказать. Но они никогда не отвечают”.

Они приносили нам еду, порции через определённые промежутки времени, странную еду, которую я сейчас не буду пытаться описать. Но она показалась нам вкусной, и вскоре она нам полюбилась.

 Затем пришёл человек, которого мы впоследствии стали называть Человеком Слова.
 Он был одет в одну-единственную одежду — странно развевающуюся мантию, под которой виднелись его голые ноги.

Его лицо было гладким, безволосым. Но волосы на его голове были густыми.
 Голова на жилистой шее была крупной, с каким-то странным выпуклым видом, а на лбу вздувались вены.

 И всё же он не выглядел гротескно. В нём чувствовалось достоинство. Его тёмные глаза
были необычайно блестящими и беспокойными. Его улыбка на тонких бледных губах была доброй и дружелюбной. Он пожал руку каждому из нас. Но сначала он ничего не говорил. Он сидел среди нас, не сводя с нас беспокойного взгляда,
пристально наблюдая за каждым нашим движением.

Вскоре мы поняли, что он не знает ни слова по-нашему. Он приехал, чтобы выучить наш язык,
чтобы мы научили его. Позже мы узнали, что у всех этих людей, по сравнению с нами, была необычайно хорошая память.
Но этот человек, который называл себя Рен, был исключением даже для них. Его призванием было учиться и запоминать.

Он начал с простых предметов: глаз, носа и рта. Рук, стола, кровати. Как будто он был ребёнком, мы показывали на свои глаза и называли их: один глаз, два глаза, палец, два, три, четыре пальца.

 Это было похоже на игру. Когда мы рассказали ему об этом один раз, он уже никогда этого не забывал.
 Но для нас эта игра, даже в таких условиях, вскоре стала
Это раздражало. Мы были нетерпеливы. Нам так много хотелось узнать. И хотя мы ни разу не попытались покинуть здание, в котором нас поселили, было очевидно, что мы фактически пленники.

 Рен приходил после каждого нашего сна. Он оставался на несколько часов; его терпение и настойчивость были неиссякаемы. Мы по очереди проводили с ним время, каждый из нас — час или два. Иногда Долорес пыталась прояснить что-то с помощью мыслей. Это помогло. Но ему это не понравилось.
Ему приходилось практически впадать в транс, чтобы получить доступ к мыслям Долорес.

Постепенно Рен разговаривал с нами, неполных предложений, потом с
расход на удивление шумным. Он использовал странно точные фразы, иногда
перевернутое предложение; и со странным акцентом в произношении
неописуемый.

Мы пытались расспросить его, когда он впервые смог заговорить. Но он избегал
рассказывать нам все, что мы хотели знать, за исключением того, что однажды, по настоянию доктора
Уэзерби, он заверил нас, что наш автомобиль в безопасности. И
что маленький фрагмент породы под микроскопом — это крошечное серое
пятнышко, в котором заключены наши вселенные, наша Земля, — находится под охраной, чтобы ему не причинили вреда.

Это был город, столица, главный город страны. Его жители
жили здесь, на этом земном шаре, с самого начала своей истории,
происходя от зверей, которые и сейчас бродят по воздуху, пещерам, лесам и
морю.

 Рен улыбнулся нам. «И вы тоже, — сказал он. — Я понимаю, что вы
такого же происхождения».

 Он действительно считал нас очень примитивными людьми. Люди науки, которые видели, как мы выходим из бесконечной малости под их микроскопами, заметили это.

 Небольшой бугорок в уголке наших глаз — это остатки
Третье веко у животных, форма наших голов, наши почти заострённые уши — я заметил, что его уши были почти круглыми, — наши грубые голоса, наши толстые, коренастые, мускулистые тела — всё это указывало на то, что они обратили на нас внимание.

Мы обсудили это.  Но Джим перебил меня.  «Откуда ваши учёные узнали, что мы выйдем из этой серой скалы?»

 Отчасти это произошло случайно. Фрагмент скалы был частью внутренней стены помещения, в котором проводились научные эксперименты. Рен использовал наши слова: «Эксперименты в области физики и химии».

Один из учёных обнаружил, что получает странные мысленные волны.
Рен описал их. Это были мысли Долорес. Учёный проследил их с помощью измерительных приборов до стены комнаты, но не смог определить точнее.

Затем, позже, было замечено свечение в крошечном выступе на стене.
Оно оказалось внезапным проявлением радиоактивности; этот выступ из серого камня начал светиться. От него исходили электроны. Ученые
откололи его от огромного каменного блока, частью которого он был,
и поместили под микроскоп. Он был сильно радиоактивен. И от
они увидели поток красного цвета.

«Наш бета-луч, — воскликнул доктор Уэзерби. — Наше путешествие, возмущение, которое мы вызвали, заставило вещество высвободить свои электроны».

«Да, — кивнул Рен. — Они так думают. Они изучили его под линзой и через некоторое время увидели тебя».

Элис сказала: «Моя сестра получала отсюда мысли». Она рассказала ему
о таинственных юноше и девушке, которым угрожала неведомая опасность,
о странном утёсе, о молодой паре, запертой на уступе, и о долине
под ними, наполненной безымянным ужасом.

 * * * * *

Лицо Рена омрачилось. “Да. У нас были мысли от них. Но теперь
мысли прекратились. Эти двое - дети нашего правителя. Ты
назвал бы его нашим королем? Это молодой принц и его сестра,
принцесса.

“Год назад они оба исчезли. За год, то есть в десять раз больше дневного света
и темноты. Мы не знали, почему они ушли и куда. Убежать, или
возможно, у нас украли, за наш король очень стар и здоровья
плохо. Вскоре принц станет королем.

“Но потом они исчезли. Есть очень ... ужасный дикий народ в
леса за великими пещерами. Вы правы, миледи Алиса.
Это безымянный ужас; мы нечасто говорим о таких вещах.
Мы боимся, что наши принц и принцесса могут быть там.

«И здесь, дома, тоже нарастает беспокойство. Наши женщины, особенно молодые девушки, очень беспокойны и обижены.
Им не нравится их доля в жизни. Некоторые уже бунтуют.

«На большом острове есть колония девственниц, куда не может войти ни один мужчина. Мы
думали... мы надеялись, что, возможно, девственницы похитили наших принца и принцессу, чтобы держать их в заложниках и заставить нас сдаться
Дело девственниц».

 «Принца и принцессу похитили, — воскликнул Джим, — и вы ничего не предприняли?»

 Рен мягко улыбнулся. «Мы многое сделали, но пока безрезультатно. Мы узнали мысли принца. Он просил нас о помощи.
 Но он не сказал, что ему угрожает, и не мог сказать, где он находится, потому что сам не знал. А потом мысли внезапно оборвались.

«О да, мы искали. Остров девственниц был захвачен. Но
девственницы — да и вообще ни одна женщина из нашего народа — не признаются, что знают что-либо о нашем принце. Мы собрали армию. Все ближайшие леса были
нас обыскивали. И теперь мы готовимся вторгнуться в пещеры. Но
нелегко набрать людей для нашей армии. Этот безымянный ужас...

Его голос прошел интонации почти ужасной. Он сменил тему
резко.

“Наш король, очень скоро теперь он хочет тебя видеть. Он чувствует себя, пожалуй,
вы можете помочь нам. Вы, сильные мужчины, и эти две молодые женщины — они
возможно, могли бы помочь разобраться с нашими девственницами. Но вам придется
пройти обследование, оценить ваш разум, чтобы мы могли знать, честна ли ваша клятва
на верность.

- Клянусь адом, моя будет честной! - Воскликнул Джим. “Я пойду с твоей армией
в пещеры, в безымянный ужас или нет.

 * * * * *

Позже ко мне присоединились Джим с Реном. А потом подошел доктор Уэзерби.
“Где девочки?” он спросил.

Они находились в другой части здания. Я заметила доктора Уэзерби.
он украдкой поглядывал вниз, как будто пришел сюда, чтобы присоединиться к нам.
зная, что девочек здесь нет, и не желая, чтобы они были рядом.

Джим сказал: «Как думаешь, Рен, завтра — я имею в виду, после того, как мы снова уснём, — король захочет нас увидеть?»

«Да, — ответил Рен. — Возможно, завтра».

— Когда мы принесём присягу, — добавил Джим, — нас выпустят отсюда, верно? Если мы собираемся присоединиться к вашей армии.


Доктор Уэзерби сел рядом с нами. Он сказал Рену: «Вы говорили, что ваш король нездоров. У вас здесь много болезней, много недугов?»


— Нет, — ответил старик. — У нас здоровый климат. Наши люди всегда были такими. Их очень мало...

 — Я имею в виду... может быть, у вас есть врачи, специалисты в области медицины, которые достаточно опытны?

 — Да.  Такие есть.  В прошлом они были очень образованными.
Записи о нашей истории...

“ А хирурги, возможно, очень искусные хирурги? - спросил доктор Уэзерби.
Он наклонился вперед; его руки, сцепленные на коленях, дрожали.

Рен резко спросил: “Что вы имеете в виду?”

“Я имею в виду ... моя внучка Долорес, она слепая”.

Мужчина серьезно кивнул. “Это так. Это очень печально. Я видел здесь
других. Это ужасное несчастье”.

«Но твои хирурги, Рен. Я смел надеяться, что её можно вылечить».

Наступила напряжённая тишина. Меня охватила жалость к доктору Уэзерби. Рен покачал бы головой и сказал: «Нет, это невозможно».

Но он сказал: «Конечно, это можно сделать».

«Есть вопрос о наличии подходящего глаза».

 «Вы имеете в виду, что хотите сделать пересадку. Это странно, но, несмотря на то, что мы такие разные, — сказал Рен, — наши глаза идентичны по структуре».

 Доктор Уэзерби подробно рассказал об осложнениях, связанных со слепотой Долорес, но Рен отмахнулся от этих слов. «Это можно сделать, — повторил он. — И есть человек, который даст нам недостающее звено.
Лоро, преступник, который должен умереть. Теперь он раскаивается. На суде он умолял дать ему возможность прожить достаточно долго, чтобы искупить свои преступления.

 «Лоро вызвется добровольцем. Я это знаю».




 VII
 ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

 — Ты уверена, что она очнётся, когда снимут повязку?

 — Думаю, да, Элис.  Они говорят, что очнётся.

 — Но мы не знаем.  Я бы хотела, чтобы она очнулась.  Тогда мы сможем снять повязку, правда?

 — Да. Доктор Уэзерби сделает это.

 Элис на цыпочках прошла через комнату и вернулась. «Она всё ещё спит. Я бы хотел, чтобы она проснулась. Здесь должно быть так же темно, как сейчас?»

«Да, думаю, что да. Может, ещё темнее. Они боятся, что для неё это будет первый свет».

Сложная, кропотливая операция, очевидно, отняла у них много сил.
Это вызвало широкий интерес по всему городу. Хирурги приехали, осмотрели
Долорес, провели бесчисленное количество совещаний, осмотрели Лоро, чьи глаза, как они и подозревали, можно было использовать с полным удовлетворением. Они
предполагали, что трудностей не возникнет. Таково было их решение
после заключительного совещания: они могли вернуть зрение
Долорес.

 Мы ещё не были на аудиенции у короля. Больше об этом ничего не было сказано; операция полностью завладела вниманием
всех. Город, очевидно, был в восторге от неё,
Волнение, которое мы испытывали, могло сравниться только с нашим собственным необъяснимым присутствием.

 Они подняли маленькую Долорес на крышу нашего дома, откуда на неё смотрела снизу любопытная толпа.  А потом они подняли Лоро.  Я слышал дикие
вопли.

 Я удивлялся, почему они не взяли только один глаз, чтобы каждый мог видеть.  Но мне сказали, что это невозможно.  В данном случае пересаженный глаз не мог выжить. Для этого были технические, глубоко медицинские причины. Я не стал в них вникать.

Потом они вернули Долорес. Её глаза были забинтованы.

Прошло несколько часов. По их словам, заживляющая жидкость подействовала очень быстро. Когда Долорес очнулась, мы смогли снять повязки. Мы с Элис сидели рядом.

 Доктор Уэзерби вошёл вместе с Джимом. Позади них, в дверном проёме, стоял главный хирург, проводивший операцию. Он тихо сказал:
«Вы можете её разбудить. Чуть меньше света. Тогда вы сможете снять повязки».

 Мы осторожно разбудили её. Она слабо села в замешательстве. “О, эта
повязка, да, теперь я вспомнила. Мне сказали, что все закончилось. Со мной все было в порядке.
А потом я пошел спать.

Мы собрались вокруг нее. В комнате царил ровный серый полумрак. Долорес
Она сидела на кровати. Её длинные тёмные локоны ниспадали на белые плечи.


 У меня перехватило дыхание. Впервые увидеть свет, форму, цвет, мир!


 Очень медленно, осторожно доктор Уэзерби разматывал бинты. Они упали с его дрожащих рук на кровать.


 — А теперь, Долорес, открой глаза, совсем чуть-чуть.

Тёмные ресницы на её щеках взметнулись и тут же опустились, защищаясь от света. Она могла видеть!

 Её глаза снова открылись, робко, испуганно. Но они остались открытыми,
великолепные тёмные глаза, сияющие, видящие! Глаза, в которых был свет.

Они широко раскрылись. Удивлённые, поражённые!

 «Я понимаю! Я понимаю!» У неё не было слов, чтобы выразить свои эмоции.
Только удивление и благоговение звучали в её голосе и отражались на её лице. «Я понимаю! Джим, это ты, Джим? Ну конечно, это Джим!» Она поднесла руку к глазам, словно пытаясь прочистить затуманенное зрение. «Это... должно быть, Джим. Иди сюда,
Джим. Я хочу увидеть тебя ближе”.

Он упал на колени возле кровати, и ее руки поднялись к его
плечи, его лицо, его волосы.

“ Джим, это ты! Он похож на тебя!

 * * * * *

— Как думаешь, Лен, когда этот король нас примет? — спросил Джим. — Как Лоро?


— О, тебя не было здесь, когда Рен нам рассказал. Конечно, он сказал не всё, но это не наше дело, и мы не собираемся его вмешивать. Для Лоро это был конец. Должно быть, так и было задумано.


— Я так и предполагал. Она довольно жесткая. По крайней мере, он выполнял свои последние
желание и был способен искупить свое преступление, давая ей Долорес
зрение. Теперь наша проблема: Мне жаль, что король хотел видеть нас. Что сказал Рен
по этому поводу?”

Я понял, что наша аудитория может прийти в любое время. Рен должен был позволить нам
знаешь. Долорес снова заснула. С того места, где сидели мы с Джимом, я мог видеть её кровать, а рядом с ней сидел доктор Уэзерби.

 Джим сказал: «Когда мы увидим короля и выберемся отсюда, всё будет по-другому. Почему старый доктор так долго сидит там? Он вёл себя странно, Лен. Ты видел его лицо, когда он узнал, что Долорес поправилась?»

 Я так и не ответил на этот вопрос. Мы услышали доносившийся оттуда звук, похожий на сдавленный крик, и увидели доктора Уэзерби, который хватался рукой за горло.

«Лен, что за чертовщина…»

Мы ворвались внутрь. Доктор Уэзерби сидел и смотрел на нас. Он оторвал воротник от рубашки.
Он судорожно вцепился в халат. Он уставился на нас. Его руки шарили по подлокотникам кресла. «Лен! Я не могу... не могу встать!»

 Прежде чем мы успели подойти к нему, его огромная голова опустилась на высокие сгорбленные плечи. Он слегка дёрнулся, а затем обмяк.

 Я набросился на Джима. «Иди, колоти в дверь! Скажи им, чтобы тебя выпустили!» Позови
Рена! Скажи Рену, чтобы он привел врача, кого-нибудь, кто поможет нам!

“Он ... мертв?”

“Нет! Без сознания. Возможно, он умирает. Позови на помощь”.

 * * * * *

Они думали, что доктор Уэзерби умирает. Он лежал в палате рядом с нашей.
сейчас в главной квартире, все еще без сознания, лежит с закрытыми глазами,
неподвижный, если не считать легкого прерывистого дыхания.

По земным стандартам дня и ночи, сейчас был поздний вечер,
мягкий, бледный дневной свет. Спустя еще время сна долгими ночами будет
на нас.

Они не могли сказать, как долго доктор Уэтерби бы жить. Казалось,
ничего для него сделать. Потрясение от его радости по поводу Долорес, ослабление напряжения, в котором он пребывал, привели к срыву.

 Мы сидели и разговаривали вполголоса, чувствуя нависшую над нами угрозу смерти. Мы были
на верхнем этаже квартиры, из которой выходили маленькие спальни
. Я услышала звук открывающейся двери внизу и голос Рена.
- Как он? - спросила я.

Я перегнулась через балкон. “ Изменений нет. Поднимайся, Рен.

Он поднялся по наклонной лестнице. С ним была молодая девушка. Он серьезно представил
ее.

“ Дочь моего дяди, который сейчас мертв. Ее зовут Соня; она
очень гордится тем, что научилась у меня вашему языку. Протяни свою
руку, дитя. Они пожимают ее в знак приветствия, видишь?”

Я пожал протянутую руку девушки. Она была первой женщиной, которую мы увидели
Это было новое царство, и я с любопытством разглядывал её. Она казалась совсем юной, маленькой девочкой, такой же маленькой, как Долорес, стройной, почти хрупкой, одетой в одно короткое платье от шеи до колен.

 Это был своего рода халат из мягких тускло-красных складок, подпоясанный на талии, с высоким воротом и длинными облегающими рукавами до запястий. Поверх него был накинут длинный плащ из более плотной ткани, который она сбросила, войдя в дом.

 Её ноги были босы.  На ногах были кожаные сандалии.  Её волосы были длинными и чёрными как смоль.  Расчёсанные посередине, они частично закрывали уши.
Волосы были перехвачены лентой на затылке, а длинные локоны, ниспадавшие почти до талии, были перевязаны шнуром, похожим на ленту.

У неё было овальное лицо с выразительными тёмными глазами и длинными чёрными ресницами.
Чувственные губы, подумал я, но рот и подбородок выдавали твёрдый характер. Красивая молодая девушка, умная, возможно, в большей степени, чем большинство представительниц её расы. И было очевидно, что она следила за модой.

Её пальто было модного фасона, с подкладкой из тонкой ткани контрастного цвета. Её блузка была очень тесной в области шеи, плеч и
рук, а также в области груди, чтобы подчеркнуть её юный бюст.

Оно доходило ей не до самых колен и расширялось к низу. На её лице были видны следы молодости и здоровья.

Она сбросила плащ и остановилась, чтобы снять с ног кожаные сандалии. На её левой ноге, чуть выше колена, была широкая белая металлическая повязка.

«Я рада познакомиться с незнакомцами». Она перевела взгляд на комнату, где лежал доктор.
Уэзерби. — Но я пришла в очень печальный для вас момент.

 Она и Рен тихо сели рядом с нами. Рен сказал:
— Наш король тоже болен. Он очень стар. Он с сомнением покачал головой.

 — О, — сказал Джим. — Что ж, тогда мы...

Соня, казалось, прочла его мысли. «Я уже сказала своему кузену, — быстро произнесла она, — что вы должны немедленно присягнуть на верность королю. Вы нужны нам. Вы, мужчины, выглядите очень сильными, очень властными».

 Она сказала это откровенно, просто констатируя факт, но в её взгляде читалось неосознанное восхищение. «Вы нужны нам, и мы... возможно, нам нужны девушки». Последнее она произнесла с особым, загадочным нажимом.

 «Верно, — от души сказал Джим. — Ты всё подготовишь для нас, соберёшь аудиторию. Я хочу выбраться отсюда. Мы здесь как хронометристы в башне».

«Наш король умрёт. Теперь это точно. Наши девушки должны действовать; сейчас или никогда!»




 VIII
 Восставшие девственницы

 Именно от Сони мы впервые узнали хоть какие-то подробности об этом новом
мире. Мы с ней, Долорес и Элис сидели у постели доктора Уэзерби. Прошло
два дня. Его состояние не изменилось. Теперь мы были уверены, что он никогда не придёт в себя.

 Старый король тоже был болен сильнее, чем раньше. Он послал за нами, чтобы мы принесли присягу у его постели. Джим ушёл
с Рен. Остальные остались возле умирающего доктора. Конец
скоро, в любой момент, несомненно.

Соня была мягко говоря. Я отвернулся от кровати, чтобы взглянуть на нее.
серьезное лицо.

“ Этот город, ” говорила она, - мы называем Калима. Здесь жило древнее племя
; вождь, они думали, что он бог, бог Кали.” Она говорила
обращаясь к Алисе, но теперь она повернулась ко мне. «Наша земля расположена в большой впадине на поверхности этого земного шара. Когда-то, возможно, она была дном какого-то огромного моря. Повсюду она переходит в горы. Она невелика; мы
здесь проживает менее четверти миллиона человек. Пещеры находятся в
предгорьях.

“Вы услышите о них позже”. Она отмахнулась от вопроса о
Долорес. “ На Большом острове, недалеко отсюда, есть то, что мы называем
Деревня девственниц, где сейчас около трехсот наших девушек.
живут в бунте.

“Бунт против правительства?” - Спросил я.

“ Да. Против законов, установленных людьми». Она улыбнулась своей спокойной, серьёзной улыбкой.
 «Вы, чужестранцы, пришли в то время, когда наша страна, по нашему девичьему мнению, находится в очень тяжёлом положении. Вы, друзья мои, поймёте
Вы прекрасно знаете, против чего мы, девушки, протестуем. А теперь, когда наши принц и принцесса исчезли, а наш король при смерти, пришло время...


Она внезапно осеклась.

Алиса смотрела на неё голубыми глазами, в которых читалось явное восхищение. Долорес придвинулась ближе к низкому дивану; её рука потянулась к подолу Сониного халата, который лежал чуть выше её колен, и коснулась гладкой белой металлической ленты, опоясывающей её ногу.

 «Соня, что это? Просто украшение? Оно очень красивое».

 «Нет, — ответила она. — Не совсем украшение. Его носит каждая женщина».
Она провела по нему пальцами и вопросительно улыбнулась. «На самом деле...
он стал почти символом того, к чему стремимся мы, девушки.
Пояс девственниц. Видишь ли, на нём нет никаких надписей.
Там не выгравировано ни одно мужское имя. Я сейчас всё объясню».

 «Наш король вместе с двадцатью советниками — мой кузен Рен один из них — правит страной. Они не принимают новых законов. Им достаточно старых. Стража, которую вы бы назвали полицией, — это вся наша армия.

 «Все они — мужчины, молодые, крепкие парни, которые не думают ни о чём, кроме как о том, чтобы
то, что им говорят. Что, конечно, правильно. Это законы, которые
неправильные, бесчеловечные. Это очень старые законы. Теперь они стали обычаями,
традициями, передаваемыми от отца к сыну.

В ее тоне внезапно появилась горечь. Она сделала жест тонкой, выразительной рукой.
“Я должна говорить более спокойно. То, против чего мы сейчас выступаем
открытый бунт, несомненно, был необходим вначале. Законы были
приняты людьми, которые не знали ничего лучшего.

 «Проблема в поле наших детей. Из трёх новорождённых в среднем двое — девочки, и только один — мальчик. Поэтому у нас
самок в два раза больше, чем самцов, — женщин в два раза больше, чем мужчин. Или, по крайней мере, их было бы в два раза больше, если бы... — Она снова взяла себя в руки.

 — Таким образом, у нас есть... Кажется, Рен говорил, что на Земле это называется полигамией. Мужчина может жениться более чем на одной женщине.

 Долорес импульсивно воскликнула: «О, мне бы это не понравилось!» Раньше это было принято во многих частях света, но сейчас почти нигде не встречается».

«Нам, девушкам этого поколения, это тоже не нравится», — сказала Соня.

Её голос стал очень серьёзным. «То, против чего мы восстаём, гораздо хуже. Часто наших девочек, если кажется, что они не предназначены для этого,
красивых убивают. Отец не хочет, чтобы тратилось слишком много денег на девочек.


«Девочкам и женщинам никогда не разрешают работать. Они должны только стремиться быть красивыми.
И когда они наконец достигают нужного возраста, чтобы избавиться от них, выдав замуж, отец должен заплатить государству большой налог.


В возрасте двадцати лет девушка должна выбрать одного из мужчин, который записал своё имя в качестве желающего её. Любой мужчина имеет на это законное право. Возможно, у него пока нет жены. Или у него может быть одна жена или несколько. Если у него есть
необходимая сумма для уплаты налога и он вносит её в государственную казну, его имя фиксируется.

— Видишь ли, — теперь она говорила цинично, — правительству нужны деньги. И оно любит, когда наши девушки красивы. Пятьдесят мужчин могут записать свои имена в списке желающих получить очень красивую девушку.

 — Она может выбрать только одного мужчину. Но правительство возвращает только половину денег, которые внесли остальные. Оно зарабатывает много денег на очень красивых девушках.

 — Что-то вроде лотереи! — воскликнул я. — С женщинами в качестве призов.

«Я не понимаю, — сказала Соня. — Но у нас так принято.
Красивые девушки выгодны правительству. Ни одна девочка, подававшая надежды на красоту, не была найдена убитой.

»«Но женская красота увядает, а женских ртов, которые нужно кормить, и женских тел, которые нужно одевать и содержать в доме, становится всё больше. Это увеличивает нагрузку на мужчин, а мужчины не любят работать. И поэтому...»

 Цинизм исчез из её голоса. На её трагические слова воцарилась тишина. «И поэтому, когда женщина больше не может рожать детей, когда её красота увядает, её считают обузой.

«Она никогда не была приучена к работе. Она бесполезна, это лишние расходы.

 Каждый год выбирают наших старух — определённое их количество, в зависимости от рождаемости, — выбирают, чтобы они умерли. Им дают одеяло, немного
их везут в место, которое мы называем Островом Смерти. Оставленные там в одиночестве,
они живут какое-то время. Затем умирают.

“Я видел, как они рисовали номер смерти! Я видела на острове их
изможденные тела, лежащие скорчившись! Ее голос дрогнул. “Но они уходят, начинают
ради острова, такие терпеливые, такие смиренные.

“Это то, ради чего мы восстаем больше, чем ради чего-либо другого! Мы, нынешнее поколение, не можем этого вынести. Мы не вынесем этого!»

 В моей памяти всплыли воспоминания о дикарях нашей планеты, живших не так давно. Они тоже считали целесообразным оставлять в живых только молодых особей
об их племенах, обреченных на гибель. Видение, которое Соня вызвала в моем воображении
, было ужасным. Я обрела дар речи.

“Твои люди здесь, Соня, неужели они все против вас, девочки? Твое
дело?

“Нет”, - сказала она. “Но сколько из них с нами в душе, мы не знаем. И
мужчины очень странные. Вы не можете разговаривать с ними; они притворяются, что вы
недостаточно умны, чтобы быть достойными разговора. Мой двоюродный брат Рен —

Рен! Это казалось неуместным.

Она продолжила: «Он такой же, как и все остальные. С его точки зрения, это не бесчеловечно. Так было всегда. Его мать умерла, когда
путь. Он говорит: ‘Ее жизнь оборвалась’. Он говорит, что мужчины, храбрые мужчины, встречают
смерть таким образом. Их жизнь окончена, создатель призывает их, и они идут
храбро ”.

“Но”, - сказала Долорес, “человек, который раздает количество смерть-это не
Творца”.

- Ах, - сказала Соня, “но если вы сказали, что человеку, он бы сказал, что вы не
понимаю”.

Ее рука потянулась к ее ноге. “Ты спрашивал меня об этом браслете. Его надевают
на нас, когда мы только взрослеем. На нем выгравировано имя мужчины, за которого
мы должны пожениться.

“Если он разведется с нами, это будет написано здесь, и имя мужчины, который
следующим будем мы. Запись о нашем браке: написано ясно, чтобы все могли видеть!” Ее
Пальцы коснулись гладкой поверхности ленты. “На моей пока ничего нет.
пока. И никогда не будет, если мы не выиграем наше дело ”.

Элис спросила: “Ты один из повстанцев?”

“В глубине души я с ними, и я работаю с ними. Технически, юридически я им являюсь.
нет. По вашим земным меркам, прошёл почти год, прежде чем я достиг возраста, в котором меня могут заставить жениться.

 — Что сделали девушки? — спросил я. — Отказались выходить замуж?

 — Да. Их около полутора тысяч. Большинство из них как раз достигли брачного возраста.
эпоха. Они покинули города, отправились на Большой остров, и там они
построили себе деревню. Они выращивают там еду; они работают; они
обеспечивают себя сами. Для многих пожилых женщин и несколько детей, у них
учитывая святилище”.

“И правительство ничего не делает?” Я воскликнул.

“Они это сделали, в первую очередь. На остров Девственниц отправили мужчин, чтобы они забрали нескольких старух.
Но девушки оказали им сопротивление. Некоторых девушек убили. С тех пор ничего не было сделано. Правительство, как мне кажется, не знает, что делать.

Она презрительно фыркнула. «Наши девочки очень красивы. Убивать их было бы невыгодно».

 Элис сказала: «Соня, через год ты достигнешь брачного возраста. Записали ли для тебя имена какие-нибудь мужчины?»


«О да, — ответила она. — Кажется, их было восемь, когда я в последний раз ходила в архив».


«Но ты не выйдешь замуж ни за одного из них? Или, может быть, мне не стоит спрашивать».

— Почему бы и нет? В таких вещах нет ничего секретного. Я очень люблю одного человека, чьё имя записано для меня. Нашего принца.

 Долорес прервала её. Долорес сидела, прижав руки ко лбу и закрыв глаза. Она пробормотала: «Я поймала кого-то»
мысли! Теперь они возвращаются».

 Мы ждали в напряжённой тишине. Затем Долорес пробормотала: «Принц. Ты назвала его Алто? Это он!»

 Соня схватила её. «О чём он думает? Скажи мне! Скажи скорее!»

 Затем она тоже услышала мысли. Она сидела напряжённая. «О, принцесса мертва! Убита!»

«Убит!» — эхом отозвалась Долорес. Затем её лицо помрачнело: она больше ничего не слышала.


Но Соня, очевидно, всё ещё была на связи. Она невольно вскрикнула:
«Альто! Милый, милый Альто! Где ты? Скажи
Соне. О, он не знает! Или не может мне сказать! Он говорит...»
— Он говорит, что скоро его тоже убьют.

 Она вскочила на ноги, но тут же резко села.  — Алто!  Алто, где ты?

 Связь прервалась.  Её лицо стало растерянным, озадаченным, пустым.  А потом
отчаянным.

 За окном, на улице под балконом, до нас донёсся внезапный гул голосов. Мы вышли на балкон. Была уже ночь,
ночь с бледными звёздами на безоблачном небе. По улице с криками
бежали люди. Через мгновение они появились у подножия холма,
толпа мужчин, человек сто или больше. Они бросились вперёд,
завернули за угол,
и исчез. Над общим бормотанием было произнесено единственное предложение. Его назвал мужчина.
Его подхватили другие.

Соня пробормотала: “Они говорят: ‘Наш король умирает’. И принцесса мертва!
И твой дедушка... Смерть повсюду!

Мужчина на улице снова закричал. И Соня вскочила с дивана.

“ Он говорит: ‘Наш король мертв’. ” Она истерически рассмеялась. «Смерть повсюду! Я должен отправиться на Остров Дев. Ты пойдёшь со мной? Я могу
взять тебя с собой. Девственницы готовы! Мы должны действовать немедленно!»




 IX
 БЕСЦЕННОЕ УЖАСНОЕ СОБЫТИЕ


Впервые с момента нашего приезда у нас появилась хоть какая-то свобода. Рен не вернулся с Джимом. Если бы король действительно умер, в замке царила бы неразбериха. Их могли бы задержать на неопределённый срок.

 Соня не стала ждать. «Всего несколько часов, — настаивала она. — Потом мы вернёмся. Я оставлю сообщение для своего кузена и твоего друга».

 Первое потрясение от смерти доктора Уэзерби прошло. Оставаться здесь девушкам было невыгодно.

Наконец-то мы начали.  На нижнем этаже дома мы нашли длинные тёмные плащи и надели их, а мне досталась странная плоская шляпа в форме кургана.
легкие шарфы, чтобы прикрыть головы девочек. Нижняя дверь была открыта. Рен
оставил ее так, зная, что Соня останется с нами.

Технически мы были пленницами. Но Соня не уделяли достаточного церемонии, что
сейчас. Король был мертв: наш присягу на верность народу будет
само собой разумеющимся.

“Я предана вам”, - наивно сказала Долорес. “Вам, девочки”.

Элис кивнула.

— Да, — сказала Соня. — Но не говори об этом открыто. А ты, мой друг Леонард, — ты мужчина — будь осторожен в своих словах, если ты хоть немного сочувствуешь нашему делу.


Сочувствие! Какое мягкое слово, ведь оно снова навевает воспоминания о том, что она нам рассказывала
вскочил передо мной!

 В этом жилом районе города в этот час не было никакого движения на улице. Кричащая толпа исчезла. Соня вывела нас на главную улицу. Над нами были пешеходные мосты.

 Казалось, что над тёмным, сонный городом нависла неестественная тишина, как будто он только притворялся спящим, а на самом деле бодрствовал. В воздухе висело напряжение. В домах было темно, но почти в каждом окне мне мерещились какие-то фигуры, выглядывающие лица.

 Мы держались подальше от света.  Поднялись на холм на квартал или два, затем свернули на очень узкую тенистую улочку.

Дома здесь, задние фасады домов, как я предположил, были глухими, с двухэтажными стенами.

Мы торопливо прошли мимо каждого из них.  Сердце у меня колотилось.  Соня сказала, что это просто задние входы во внутренние дворы домов.
Но моему обострившемуся воображению казалось, что в каждом из них таится что-то ужасное,  готовое наброситься на нас.

 Соня шла впереди. Она вела нас по задворкам к своему дому, чтобы
взять машину, которая отвезёт нас на остров. Мы приближались к
концу переулка; впереди он переходил в широкую улицу с
Его освещало тусклое сияние. Справа от нас, прямо по курсу, был вход во двор: зияющая пустота, похожая на вход в пещеру.

 Мы почти добрались до него, когда Соня резко остановилась, заставив нас замереть на месте.
Она словно наткнулась на невидимую преграду, остановилась и отпрянула назад, прижавшись к нам. В ужасе она зажала рот рукой, чтобы заглушить крик.

 И тогда я увидел то, что увидела она. Существо, нечто чудовищное,
таилось в темноте у входа в дом, похожий на пещеру. Существо огромное,
смутными, гротескными очертаниями, прямоходящее, с огромным, похожим на воздушный шар
Голова, раскачивающаяся из стороны в сторону, два светящихся в темноте глаза. И
под ними, там, где должна была быть шея, ещё два глаза поменьше, зелёных,
пылающих огненных точки.

 Кровь во всех моих жилах словно застыла, кожу покалывало от ледяных иголок,
проникающих сквозь поры, а корни волос на голове покалывало.
Я был охвачен страхом и ужасом. Но инстинкт, настолько сильный, что я едва
осознавал, что делаю, заставил меня бесшумно оттащить Соню назад,
сбросить всех троих девочек с себя и повалиться на землю. И пока они
падали на тротуар, я напряжённо скорчился перед ними.

Существо, казалось, не слышало и не видело нас. Оно вышло из темноты дверного проёма; в тусклом свете снаружи я разглядел его
лучше. Это было нечто вроде огромного прямоходящего животного,
возможно, десяти футов ростом, чудовищно похожее на человека, с
толстыми, согнутыми ногами. У него был длинный, толстый торс с
широкими, мощными плечами и глубокой, выпуклой грудью, а руки
свисали почти до колен.

Его голова, не шире мощной шеи, была маленькой, круглой и плоской сверху. На ней, казалось, было лицо; в темноте сверкали крошечные глаза.

Двуглавое существо! Маленькая головка была наклонена вперед. Позади него, как будто
хотя и верхом на плечах, была другая голова, похожая на воздушный шар: огромная,
шире плеч, голова казалась раздутой. Большое
плоское лицо. Существо сделало шаг. Его большая голова закачалась при движении.

Моя рука за спиной удерживала девушек неподвижно. Существо дошло до конца
узкой улочки, вышло в сияние света там. Он не остановился — свет ему явно не нравился — и бесшумно скользнул в сторону, скрывшись в тени.

Но в тот момент, при свете, я разглядел это более отчетливо.
Гигантская фигура, похожая на гориллу. Мужчина! На теле показались черные волосы, но
тело было частично одето. И мне показалось, что я увидел пояс, обвязанный
вокруг его талии, с болтающимся оружием.

Качающаяся голова на его плечах сильно отличалась от
остального существа. Раздутая мембрана? У меня сложилось такое впечатление. Она казалась
гладкой, мертвенно-бледной; мне показалось, что я увидел на ней вздувшиеся вены.

И когда мощное тело подпрыгнуло, мне почудилось, что я увидел тонкие маленькие ручки, четыре из них, безвольно свисающие с раздутой головы.

Все исчезло. Я снова вздохнула. Позади меня сбившиеся в кучку девочки
вздрагивали. У моего уха Соня шептала,

“Безымянный ужас!”




 X
 ПОЛЕТ НА ОСТРОВ ДЕВЫ
Мы не стали идти дальше по этой улице. Соня повела нас обратно. Мы свернули за угол, потом еще за один. Вскоре мы оказались возле ее дома. Она не отступила от своего намерения отвести нас на Остров Девы. То, что мы видели, было одним из многих подобных существ, обитавших в горных твердынях за пещерами.

Они никогда не выходили на свет; ни один из них, как подумала Соня, никогда не был виден так ясно, как этот. Ни один человек в этом мире, насколько было известно Соне, никогда не отваживался спускаться в пещеры, чтобы найти их.

 Я не могла понять, почему они так себя ведут. На земле ничто не было таким страшным, но человек стремился уничтожить это. Но эти люди были другого склада ума.

— Соня, — спросил я, — как давно эти существа находятся в пещерах?

 — Их впервые увидели незадолго до того, как пропали наш принц и принцесса.


Мы подошли к дому Сони — низкому каменному зданию овальной формы, в котором было темно.
окружающий сад с цветущими деревьями. Она отвела нас в сторону, к небольшому
флигелю. Я внезапно остановился.

Я сочувствовал Соне и ее делу, но разве тяжелое положение
принца не было важнее? Не лучше ли мне сейчас пойти и присоединиться к Джиму, и
следовать намеченным курсом?

Мы подошли к темному одноэтажному флигелю. Соня нажала на выключатель.
Внутри появилось мягкое свечение. Это было квадратное здание из камня и металла.
Окна были забраны металлической сеткой, а дверной проём — ширмой на петлях.

 — Соня, — сказал я, — что ты собираешься делать?

Она взглянула на меня. Алиса и Долорес стояли рядом с ней. Я нашел себя
противопоставлять их три.

“Почему, - сказала она, - мы едем на остров Девы. Девочки
готовы; мы ждали— ” она поколебалась, затем закончила:
- ждали этого шанса, который представился сегодня вечером.

“ Какого шанса? Король болен или мертв?

Ее глаза вспыхнули. “ Да. Девочки готовы. Они вернутся с
нами, прямо сейчас.

Она стояла передо мной, расправив плечи, вызывающая маленькая фигурка.

- Что вы, девочки, планируете делать, Соня? - спросил я более мягко.

Я думаю, что она уже сказала Алиса и Долорес. Они переехали ближе как
хотя, чтобы защитить ее. Алиса сверкнула на меня дерзкий взгляд.

Я повторил: “что ты планируешь делать?”

Ее глаза оставались на одном уровне. “ Это не моя тайна. Ты мужчина. У меня нет
права рассказывать тебе. ” Добавила она очень медленно, но совершенно без эмоций,

“ Я думаю, возможно, вам лучше вернуться.

Меня охватило смутное чувство стыда. Я чувствовал себя дезертиром.

Элис спокойно спросила: «Ты возвращаешься, Лен?»

С какой преданностью эти девушки уже объединились против меня! Малышка
Долорес обняла меня.

— Не делай этого, Леонард! Соня, ты его неправильно понимаешь.
Я попытался объясниться. — Я так решил только потому, что подумал, что другой вариант будет лучше для принца, — закончил я. — Сколько времени это у нас займёт, Соня?

В её глазах внезапно появились слёзы. — Я тебе верю! Но ты должна знать, что я... меньше всего на свете стал бы медлить, чтобы помочь тому, кого я люблю! Мой способ лучше, и мы не задержимся — максимум на несколько часов».

 Я сдался: «Хорошо, Соня. Ты знаешь, как лучше».

 Мы вошли в здание, представлявшее собой большой зал, разделённый металлической сеткой на огромные клетки. Нас встретило сильное волнение и хлопанье крыльев.
Вход. Путешествия в этом мире действительно были примитивными. Мы должны были отправиться в путь по воздуху, на скользящей платформе, запряжённой гигантскими птицами, обученными работать в упряжке.

 Соня опустила с потолка раскачивающуюся трубку с источником света и поднесла её к одной из клеток. Там находились восемь гигантских птиц с мягкими серо-белыми перьями на теле, маленькими круглыми головами и лысыми макушками с чёрными хохолками, похожими на перья.

Они стояли на коротких лапках, но были такого же роста, как и я. Они казались очень
нежными; они смотрели на нас с опаской, но и с любопытством. Они знали Соню; когда она вошла в клетку, они ткнулись клювами в её халат.

“Ах, Бабушка! Они хотят конфеты”, - засмеялась она. Одна, более смелая, клюнул на ее
карман. Она наклонилась, и ее плечо напряглось его. Затем она
достала маленькие кусочки сладкого мяса и заставила каждого взять по кусочку
чинно.

“Они хорошо обучены, вы видите?” Она оперлась рукой о огромный
изогнутый бок одного из них. Я легко мог представить, что на его мягкой спине
она могла бы подняться в воздух. Одна из них лениво расправила крылья.
Размах её пернатых крыльев составлял не менее пятнадцати футов.
Это были изящные серо-белые крылья с чёрными кончиками.

Платформа находилась под навесом на плоской крыше. Соня выкатила её.
Платформа была около десяти футов в длину и шести в ширину. Её поверхность была покрыта мягким мехом. Она была установлена на небольших колёсах, а её рама была заключена в небольшие баллоны со сжатым газом, которые смягчали удар при приземлении.

 Посередине платформы, под ней, была поперечная перекладина. Соня раздвинула её секции в стороны, и каждая из них выдвинулась примерно на шесть футов за край платформы. К каждому концу этого жезла была привязана птица. Остальные шесть птиц были связаны в две верёвки спереди, по три в каждой, одна впереди другой.

Были поводья, с помощью которых можно было аккуратно поворачивать голову ведущей птицы из стороны в сторону, были поводья, с помощью которых можно было тянуть птицу вниз за ноги, и были ещё одни поводья, при натяжении которых поднималась подушка, прижимавшаяся к горлу птицы.

 Соне потребовалось всего несколько минут, чтобы запрячь их. Я осматривал платформу. Она была сделана из лёгкого металлического каркаса, на который была натянута тонкая прочная мембрана. Всё это казалось лёгким, как воздушный змей.

Под ним, в пространстве между шасси, располагалась система из небольших гибких крыльев и подвижных конусов, через которые проходил воздух.
А ещё там были горизонтальный и вертикальный рули с гибкими наконечниками.
 Требовались навыки управления. В передней части платформы было несколько элементов управления, где теперь в выемке на перекладине удерживались поводья.

 «Мы готовы», — сказала Соня. Она растянулась на боку на меховом покрывале платформы, положив перед собой поводья и элементы управления.

Мы заняли свои места рядом с ней и позади неё, вытянувшись во весь рост и зацепившись руками за кожаные ремни. Соня позвала птиц. Восемь птиц, как одна, взмыли ввысь. Захлопали огромные крылья. Мы зашевелились, перевернулись
Мы пересекли крышу. На её краю мы резко взмыли вверх.

 Низкая крыша дома, тёмные деревья, другие крыши, тусклые городские огни — всё это
слилось в размытое пятно теней. Под большим углом мы устремились вверх,
в звёздную ночь.

 Я лежал на боку, цепляясь за эту раскачивающуюся, подпрыгивающую платформу. Мимо пронёсся ветер,
унося с собой все звуки, кроме хлопанья гигантских крыльев. По обе стороны от меня летели грациозные птицы, две вереницы их, устремляясь ввысь, быстро поднимались в ночное небо, увлекая меня за собой.


 Тёмный мир исчез. Звёздный купол небес
охватывал все.

Это было не воздушное путешествие. Это был полет. Платформа затрепетала, заскользила
по воздуху, как стремительно запущенный воздушный змей. Небеса качнулись с
головокружительным креном. Я посмотрела через край на темный, движущийся пейзаж далеко
внизу.

Слабые огни города показывали скудно застроенный пригородный район, затем
берег моря, освещенного звездами, впереди. Примитивный полёт, с его первой поразительной странностью,
преодолел свою романтику и накрыл меня волшебным ковром, на котором я летел, словно по волшебству, над бездной тайн.
Полёт был нереальным — романтичным и чудесным.

Меня вернули из "Роуминг фэнси". Долорес, лежавшая рядом со мной,
тянула меня за плечо. Я уловил ее слова прежде, чем их унес ветер.
- Смотри, Леонард! - крикнул он.

“ Смотри, Леонард! Вот и остров!”

На лице Долорес не было страха перед этим бегством. Только нетерпеливое
изумление, ее разум борется с этими зрелищами: романтично, внушает благоговейный трепет
для меня, тем более для нее, так недавно вышедшей из тьмы длиною в жизнь!
— Посмотри на остров, Леонард!

 Полагаю, мы были на высоте не более тысячи футов. Берег моря был почти под нами — тёмный извилистый берег с серым песком.
мягкие белые волны накатывали на него. За берегом, примерно в десяти милях
виднелся темный остров. Он казался неправильной формы круглым.

Как мы прокатились ближе ее берег стал виден, серо-белый песок белый
ролики. За пляжем простиралась путаница растительности, настоящие лесные джунгли
земля поднималась по пологим предгорьям к конусообразному холму
который занимал центр острова.

Вдоль одного из берегов острова среди деревьев на краю пляжа виднелись жёлтые и синие огоньки. Всё вокруг было окутано
туманом. Далеко впереди, там, где море безбрежно простиралось до самого горизонта,
Среди звёзд на небе появилось жёлтое свечение.

 Соня показала рукой: «Встаёт луна».

 Это произошло с поразительной внезапностью. Огромный жёлтый мир взмыл ввысь,
в два, в три раза превышая видимый размер нашей луны: светящийся жёлтый диск,
отмеченный тёмными очертаниями гор. Он поднимался
в форме рога, медленно, но с вполне заметным движением. Звёзды вокруг него померкли. Поток жёлтого света разлился по морю широкой полосой мерцающего золота.

Остров был залит золотым светом. Мы были гораздо ближе к нему
Теперь мы парили в нескольких сотнях футов над пляжем, который здесь был широким и каменистым. Рядом с нами были джунгли — сказочная страна тропической зелени.

 Согретая морскими водами и, возможно, скрытыми огнями конусообразного холма, растительность достигала гигантских размеров.

 Гигантский лес, окаймлённый золотом, таинственно тёмный, романтичный, полный любви, благоухающий специями и тяжёлыми ароматами цветов.

Мы высадились на пляже, где тёплые волны отливали жидким золотом, а рядом с ними стояли низкие, примитивные жилища, крытые пальмовыми листьями, похожие на земляные гнёзда в зелени.

Когда мы приземлились, я почувствовал, как в воздухе разлилось новое тепло.
Мои щеки ласкал теплый морской бриз; он
заставлял пальмовые ветви шептать от любви.

  Белые фигуры отступили от берега, чтобы посмотреть, как мы приземляемся.
Они вышли в лунный свет — молодые девушки, стройные и белые, с длинными распущенными черными волосами.

Когда я встал и спустился с платформы на песок, некоторые из них
вздрогнули и с испуганными женскими криками скрылись в окутанной
листвой тени. Другие робко подошли ближе и окружили нас — золотые нимфы в
в лунном свете, в короткой, похожей на вуаль одежде, доходившей до бёдер.

Они удивились, увидев меня, мужчину, на их острове. Они столпились вокруг Сони и, казалось, говорили все разом, бросая на меня недоверчивые взгляды, а на Алису и Долорес — любопытные и дружелюбные.

Я мог только догадываться, что Соня им сказала. Это вызвало переполох;
Подобно фавнам, многие из них вскочили и побежали вниз по пляжу, рассыпавшись по деревне. Вдалеке я слышал их крики и другие возгласы, шум и суету.

И вскоре послышалось щебетание гигантских птиц и хлопанье их крыльев, когда их выпустили из клеток и вывели, чтобы запрячь.  Далеко впереди по пляжу в лунном свете появилась толпа девушек, которые начали катить огромную платформу.

  Несколько девушек, оставшихся с Соней, продолжали разговаривать.  Они были напряжены, но держались уверенно. Это были красивые, умные девушки, большинство из которых были на год или около того старше Сони и очень походили на неё. На левой ноге каждого, чуть выше колена, была широкая металлическая полоса.

Теперь девочки не обращали на меня внимания. Но Соня подозвала Долорес и Элис, и было очевидно, что им здесь рады.

 Вскоре я увидел нескольких женщин постарше. Среди них было несколько маленьких девочек.
Они подошли к опушке леса и робко уставились на нас — дети и старики, обычные беглецы.

 Элис указала на небо. Я обернулся. Там, в свете звёзд, в том направлении, откуда мы пришли, летела одинокая птица. Через
мгновение я уже мог разглядеть её крылья.

 Соня что-то крикнула и добавила, обращаясь к Алисе: «Девушка из Калимы».

Птица спикировала, описав огромную нисходящую дугу, — большая белая птица, похожая на тех, что нарисовали нашу платформу. На её спине сидела девушка, обхватив птицу руками за шею. Птица парила, расправив крылья, и спустилась на пляж рядом с нами.

 Девушка спрыгнула на песок и позвала: «Соня! Соня!»

 Они заговорили на своём языке, а затем Соня повернулась ко мне. Её лицо побелело.

 «Альта, эта девушка, живёт совсем рядом с домом Рена в Калиме. Я не имею в виду
мой дом, его и мой. Я имею в виду тот другой его дом, где ты жила. Альта приходила туда, чтобы увидеться со мной».

Она говорила быстро. Элис и Долорес оттащили меня в сторону; всех нас охватило предчувствие беды.


«Альта нашла дверь открытой и вошла. Она прочитала Рену моё сообщение о том, что мы приехали на остров. Она уходила. С улицы доносились голоса. Из окна она увидела Рена с твоим Джимом. Они были уже почти у дома.

«Затем... на них набросилось огромное чёрное существо, великан с огромной, покачивающейся головой. Что мы увидели, Леонард! Безымянный Ужас! Он набросился на них, и с ним было ещё два или три таких же. Они схватили меня
кузен и Джим. Подняли их и унесли! Она... Альта, взяла одну из моих птиц и пришла сюда, чтобы рассказать нам!




 XI
Мужчина, играющий мужскую роль

Я застыл на месте, охваченный ужасом. Лицо Элис побелело, как у Сони. Долорес тихо вскрикнула: «Джим!»

 «Соня...» — начал я. Но она повернулась, чтобы отдать приказ девушкам. Они умчались прочь. Я закончил: «Соня, верни меня обратно, немедленно!»

 «Да, — согласилась она. — Но ты ничего не можешь сделать — ты чужак — ты не говоришь на нашем языке».

 «Я могу говорить, если ты будешь переводить для меня».

Она набросилась на Альту с новыми вопросами, а затем снова повернулась ко мне. «Сейчас как никогда важно, чтобы я осуществила наш план. Альта говорит, что король не умер. Но он умирает и может умереть в любой момент. Мы должны вернуться».

 Внизу на пляже была готова большая платформа. На неё грузились сотни девушек. Птицы громко хлопали крыльями, и платформа двигалась по пляжу. Она поднялась в воздух. У него было четыре связки по десять птиц в каждой, а по бокам были привязаны другие птицы, идущие в тандеме.
 Он величественно взмыл ввысь, развернулся по широкой дуге и пролетел над нами высоко в небе.

Теперь девушки поднимались отовсюду. Ещё одна большая платформа, и ещё одна.
Несколько платформ поменьше; а из леса вылетела сотня или больше отдельных птиц, на каждой из которых была одинокая наездница.

 Они взмахнули крыльями среди пальм, покружили над головой, и их становилось всё больше, пока они не улетели. Первые платформы теперь были лишь точками в звёздном свете. По моим подсчётам, там была тысяча девушек.

Мы поспешили к нашей платформе. И снова мы были в воздухе. Под нами поднималась ещё одна платформа; вокруг нас кружили три или четыре оседланные птицы
кружили, как конвой. Мы заняли свое место в шеренге и помчались обратно в
город.

“Король мертв, Соня?”

“Нет. Я так не думаю”.

Я подождал мгновение. “Соня, девочки, вы не вооружены?”

Она импульсивно ответила: “Нет. Но в подземных помещениях замка,
хранится научное оружие. Как только мы возьмём их под контроль...
Она осеклась, но сказала мне то, что я хотел знать. Арсенал
под замком! Оружие полузабытой науки этой вырождающейся расы, хранящееся там!


Я содрогнулся от образов, которые рисовало моё воображение. Здесь, в городе, — правительство, которому угрожают...сражающиеся девушки! Таково было наше положение, поистине жалкое, — противостоять дикому, внешнему врагу!

Но что мне было делать? Я размышлял об этом, пока мне в голову не пришла смутная идея. Она захватила меня. Она казалась осуществимой. Я верил, что смогу это сделать.
Благодаря быстроте действий, силе, превосходству я мог бы довести дело до конца.
Меня охватило мрачное воодушевление. Мужчина должен играть мужскую роль.

Мы плавно опустились на залитую лунным светом лужайку в саду. Девушки столпились вокруг нас, а за ними выстроились любопытные, равнодушные мужчины. Соня повернулась, чтобы поговорить с Элис и Долорес. Рядом проходила тёмная тропинка между
клумбы с гигантскими цветами. Я соскользнула с платформы. Прикрыв лицо плащом, я обошла девушек и скрылась в тени цветочной дорожки.


 Дорожка была тёмной, её закрывала от лунного света огромная клумба с цветами, возвышавшаяся над моей головой. Ко мне приближалась группа мужчин; я проскользнула между стеблями цветов и стояла, закутавшись в плащ, сливаясь с тенями, пока мужчины не прошли мимо.

Я мельком увидел их. Молодые люди, крепкие, без сомнения,
по меркам их расы. Но ни один из них не был выше
Они были ниже меня ростом и хрупкого телосложения.

 В схватке без оружия я, несомненно, смог бы одолеть двоих или троих из них.


Тропинка превратилась в тёмную улочку, которая огибала заднюю часть замка и вела к арсеналу через какие-то задние ворота.
Арсенал находился за этой изогнутой каменной стеной. Я как раз проходил мимо таких ворот — небольшого узкого проёма в половину моего роста. Но он был наглухо закрыт металлической дверью, которую я никак не мог открыть.

 Я пошёл дальше, возвращаясь через город к дому, в котором мы остановились.
С момента нашего прибытия он не менялся. За этим домом, соединённым с ним виадуком, находилась лаборатория, в которой мы оказались. Там был наш космический корабль. Я не мог управлять кораблём, но в нём было оружие, которое мне было нужно.

 Я вспомнил, что Джим принёс его. В волнении, вызванном нашим прибытием, и из-за всей этой странности мы забыли о луче Фрейзера, изобретённом физиком из Абердина в 1994 году.

Я вышел из замка и с некоторым сомнением свернул на другую улицу. Я был уверен, что смогу добраться до дома Сони, где так
Недавно мы были там, и я мог бы пройти этот путь заново. Я спланировал это, пока мы кружили над замком на летающей платформе.
Тогда я смог найти дом Сони и сориентироваться на улицах между ним и замком. Я свернул за ещё один угол. Улица стала светлее.

 Ещё один угол. Я увидел и узнал дом Сони. Оттуда я мог идти прямо. Не прошло и двадцати минут с тех пор, как я покинул территорию замка, как я уже
ощупывал в темноте заднюю часть дома, где лежало тело доктора Уэзерби.


Именно здесь Безымянные Ужасы схватили Джима и Рена. Но я
Теперь я не видел никаких признаков их присутствия. Виадук, соединяющий два здания, был тонкой тёмной линией на фоне звёзд. Здание, в которое я надеялся попасть, было совершенно тёмным. Это было двухэтажное строение: виадук тянулся от его верхнего этажа.

 Я прошёлся вокруг. Все нижние оконные проёмы были заперты. Дверь была забаррикадирована. С земли на виадук вела лестница. С платформы виадука я увидел карниз, слишком высокий для обычного человека.
 Но я прыгнул и подтянулся на куполообразную крышу башни.


 Отсюда я перепрыгнул на главную плоскую крышу. Там должен быть
дверь под навесом из насыпи; они были в большинстве зданий. Я нашёл её и дёрнул за ручку. Она поддалась. Я спустился по изогнутой металлической лестнице в дом.

 Через мгновение я нашёл лабораторию. Здесь стоял наш корабль в натуральную величину, мёртвенно-белый, с жёлтым концом, освещённым лунным светом.

Я вошёл в него, подошёл к шкафу Джима и включил крошечную батарейную лампу
над головой. Оружие Фрейзера, которое я искал, было здесь. Его _коритовый_ конус,
гладкая блестящая костяная рукоятка, _коритовая_ повязка на голову, крошечный импульсный
двигатель, провода — всё было на месте.

Меня охватил триумф. Я больше не был безоружен. Я был один в этом странном мире, человек, обладающий огромной силой и
физическим могуществом. Но теперь я был чем-то большим. У меня было ментальное оружие и
ментальная сила, чтобы его использовать.

 Я не стал настраивать аппарат. Я смотал его провода и
поспешно отступил. Я вышел на улицу с оружием под плащом.
Я поспешил обратно в замок тем же путём; я не хотел заблудиться.


Но по мере того, как я продвигался вперёд, мне уже не нужно было ориентироваться по памяти.
Со стороны замка были слышны неясные крики, гул, бормотание.
по мере моего продвижения оно перешло в крики. Крики
толпы: грубые, сердитые голоса мужчин, пронзительные крики девушек, один-единственный,
долгий, полный агонии крик девушки.

Я был на нижней улице, которая выходила к воде. Боковой вход
замок был прежде меня. Сквозь деревья я увидел хмурый
башнями, стенами замка. Я остановился, чтобы поправить оружие.

 Это заняло не больше минуты. Сняв шляпу, я повязал на лоб повязку — узкую полоску тонкой плетёной проволоки _копитовой_.
два маленьких электрода прижимались к моим вискам.

С правой стороны два тонко натянутых провода с шелковой изоляцией свисали с
повязки на мою шею. Я засунул их под рубашку, через плечо,
вниз по правой руке к запястью. Браслет на моем запястье, к которому были прикреплены провода
, удерживал крошечный импульсный моторчик на месте. Мое сердце привело его в движение
, чтобы генерировать необходимый ток.

Проектор Фрейзера представлял собой конус из _копита_, длиной около десяти дюймов.
Он имел форму конуса с одним открытым концом, дулом, диаметром шесть дюймов, и другим концом диаметром в одну пятую дюйма, через который
Диафрагма была установлена.

Костяная ручка привинчена к диафрагме. Она была полой.
Внутри находились усилительные лампы и трансформатор — чудеса миниатюризации. Весь проектор весил около двадцати тройских унций. Я подсоединил два соединительных провода от своего браслета к его задней части, обхватил ручку указательным пальцем и положил его на спусковую кнопку.

Я был готов! Моё сердце бешено колотилось. Крошечный моторчик на моём запястье работал на пределе.
 Я чувствовал гул тока, покалывание под повязкой на лбу, лёгкую пульсацию электродов, прижимающихся к моей
храмы. Во мне была сила.

 Я сбросил плащ. Я стоял в белой шёлковой рубашке, тёмных коротких узких брюках и высоких плотных чёрных чулках, которые были частью моего земного костюма.
Я на мгновение раскинул руки и возликовал от охватившей меня волны
триумфа. Против людей сила моего оружия была бы
непреодолима.

Перестав красться, я смело и открыто направился к воротам на территории замка.
 Там было несколько человек, которые, очевидно, собирались войти.
 Они уставились на меня. Из-за моей необычной внешности и смелости
Увидев мой яростный взгляд, они дрогнули, закричали от страха и разбежались.

Я не обратил на них внимания. За воротами, в стороне от воды, был холм. Я взобрался на него и из зарослей цветов, украшавших его вершину,
устремил взгляд на залитую лунным светом картину.

Между холмом, на котором я стоял, и подножием широкой лестницы,
ведущей на широкую террасу ко входу в замок, толпилась толпа людей.

Зрители стояли без дела. Время от времени какая-нибудь группа из них устремлялась в ту или иную сторону, толкаясь вокруг какого-нибудь человека, который
казалось, внезапно определяются по ходу действия. Толпа без
лидер. Рады, бесцельно, стремясь точек зрения, чтобы увидеть то, что было
происходящие на глазах.

Девушки были сосредоточены у подножия лестницы. Видимо, просто
прежде чем я приехал, девочки пытались взобраться на них. Охранники
в группе собралось на вершине. На полпути вниз лежало тело девушки. Оно
корчилось, скатываясь по ступенькам. В толпе людей поднялся ропот.

В желтом свете луны сцена была отчетливой. Толпа девушек у подножия лестницы
собирала своих лидеров, снова готовясь к
крепление. Напряженные охранники на вершине, казалось, растерялся, не зная, как справиться
с этого рукопашного приступа.

На балкон замка, во главе крутой металлической лестнице, несколько
стояли другие охранники. А на крыше я мог разглядеть
шатающиеся фигуры стариков, смотревших вниз в растерянном ужасе.

На мгновение над сценой повисла пауза: выжидательная тишина.

Но внезапно тишину нарушил пронзительный электрический вой. Он нарастал, пока не превратился в вой сирены, доносившийся с крепостных стен замка. Вой продолжался
какое-то время, а затем резко оборвался.

Я задумался, что это значит. Толпа затаила дыхание. Но лишь на мгновение. Затем она разразилась криками.

 Король умер!

 Я тогда ещё не знал, но подозревал об этом. Старики на крыше размахивали руками; один из них, казалось, пытался заговорить с толпой. Но его голос потонул в шуме.

Как будто сирена послужила сигналом, девушки начали подниматься по лестнице.
Они были безоружны, если не считать сияющих доспехов их девственности и отчаянного стремления к цели. Я стоял и смотрел.
Мне нужно было знать, каким оружием были вооружены стражники.

Около пятидесяти молодых людей стояли группой у подножия лестницы. Девушки поднимались толпой. Я увидел, что у каждого из стражников был только длинный изогнутый нож, похожий на ятаган, в ножнах из чёрного металла.

Некоторые вытащили эти ножи и замахнулись обнажёнными лезвиями. Но девушек было не запугать. Они надвигались — сотня в первом ряду, а за ними ещё сотни. Стража встретила их на полпути.
Белые фигуры смешались с чёрными силуэтами
пограничники борются в их среде.

Человек двадцать вокруг него девушки. Он не хотел использовать его голой
меч. Он был оторван от него, девушки рвут на него свирепо. Он упал
; белые фигуры захлестнули его. Девушка, забравшая у него меч,
размахивала им с пронзительными криками.

Другой стражник, более отчаянный, использовал свое оружие в ножнах как дубинку.
Он расчистил вокруг себя пространство. Девушка прыгнула; дубинка ударила её по голове. Она обмякла. Но и он вскоре был повержен.

 Девушки уже были у верхней площадки лестницы; оставшиеся стражники
Теперь они стояли все с обнажёнными мечами. Я не сомневался, что они будут вынуждены пустить их в ход. Девушки на мгновение замерли в дюжине шагов от них.

 Многие теперь были вооружены мечами, которые они забрали. Клинки взмахивали.
 Два десятка девушек с мечами пробрались в верхний ряд,
сосредоточившись для согласованных, яростных действий. Затем они бросились вверх по пустым ступеням.

Я стоял на том холме, окутанный цветами. Я хотел доподлинно знать, как вооружены стражники, и
Я тщетно надеялся, что смогу найти Соню. И меня охватил страх за
Элис и Долорес. Где они были во всей этой суматохе?

Мне показалось, что я вижу Соню, её фигуру с белыми руками, в тёмном халате с высоким воротником.
Она в одиночку карабкалась по крутому склону террасы рядом с лестницей, без сомнения, пытаясь незаметно добраться до вершины и застать охранников врасплох.

Моё время пришло. Я вышла из тени цветов на широкое
пространство, залитое лунным светом. Я знала, что с этого холма
моя фигура будет видна из любой точки. Я выпрямилась во весь рост,
Я раскинул руки и закричал во весь голос:
«Соня! Соня!»

 Драка не прекратилась, но ближайшие к нам люди в толпе обернулись и увидели меня. Послышался ропот.

«Соня! Соня! Соня!»

 Я продолжал повторять это. Ропот усилился, перерос в крики — крики удивления, благоговения, а затем и страха. Я изо всех сил старалась говорить так, чтобы мой голос был слышен сквозь шум.

 «Соня! Соня! Соня!»

 Все повернулись в мою сторону. Крики вокруг меня стихли, сменившись испуганной тишиной. Мужчины столпились вокруг меня, оттесняя меня назад. На лестнице я увидела, что девушки прекратили свою атаку.

 «Соня! Соня! Соня!»

Она обернулась и уставилась на меня. Я замахал руками.

 «Соня! Я Леонард; иди сюда!»

 Я бросился вниз по тропинке с холма. Толпа расступилась передо мной.

 «Соня, иди сюда!»

 Она обернулась. Она шла ко мне! Я уверенно продвигался вперёд, не бегая, а быстро шагая с распростёртыми руками, угрожая толпе своим неизвестным оружием. Толпа застыла в неподвижности, поражённая моим странным видом.
 С лестницы на меня смотрели девушки, стражники смотрели на меня, море лиц смотрело на меня.


Я спокойно пошёл вперёд, и передо мной в толпе образовался проход.  Для всех
Несмотря на внешнее спокойствие, сердце у меня бешено колотилось. Пульсирующий мотор на моём запястье
пульсировал. Я ещё не использовал своё оружие. Но оно было бы эффективным.

 «Соня! Иди сюда! Скорее! Соня!»

 Мои слова, странные для этого языка, ещё больше напугали толпу. Мужчины расступились перед бегущей Соней. Она подошла, тяжело дыша, с бледным лицом.

“Лен!”

“Соня, ты будешь меня слушаться! Ты понимаешь? Ты...
все - слушайся меня”.

Она уставилась на меня. Я говорил быстро, угрюмо, строго. “Вы остаетесь в
моей стороне. Я хочу, чтобы ты перевела, когда я отдаю приказы. Это была сирена
объявить о смерти короля?”

— Да, он... Леонард, что ты делаешь? Эта штука у тебя в руке...

 Я заставил её замолчать. А потом, возможно, опасаясь, что она не пойдёт за мной,
я схватил её за руку и рывком потащил за собой, быстро шагая
к толпе девушек у подножия лестницы.

 Думаю, в тот момент Соня решила, что я сошёл с ума.
Она смотрела на меня снизу вверх с ужасом в глазах — испуганный ребёнок рядом с моей тушей, которую я тащил вперёд так быстро, что она едва могла переставлять ноги.


 Несколько мужчин рядом с нами закричали на меня, но когда я свирепо обернулся к ним,
они побежали. Кто-то бросил в меня снаряд, потом ещё один — камни, которые они подбирали на клумбах. Один попал мне в спину, а другой — в Соню.

Толпа начала набираться храбрости; на меня хлынула волна.
Сражающиеся мужчины, толкая друг друга, угрожающе кричали на меня; но люди в первом ряду, которых толкала сзади толпа, отступали, уходили от меня.

В меня попал ещё один камень. Я резко остановился. Я не хотел пока использовать луч Фрейзера — для этого ещё будет время.

 — Соня, скажи им, чтобы они остановились! Я отпустил её руку и отошёл в сторону.
“Скажи им, что я не причиню тебе вреда! Скажи им, чтобы прекратили ... или я убью
их! Их всех!”

Ракеты прекратились при первом звуке ее голоса. С лестницы
наверху охранник что-то кричал одному из стариков на крыше; услышав
Голос Сони, они оба замолчали, прислушиваясь.

Я быстро добавил: “Соня, ты следуешь за мной! Я не хочу тащить тебя за собой!
Ты придешь?

“ Да. Я... я приду.

Я поймал ее на слове и побежал дальше. Я внушил благоговейный страх безоружной толпе
зрителей. Но девушки все еще были впереди меня, на тысячу или больше
Они столпились у подножия большой лестницы, и ещё сотня или две были на ней.

Я добрался до первой из них, а Соня, проворная, как фавн, бежала за мной. Девушки, безоружные, расступились, чтобы дать нам дорогу. Мы пробрались к подножию лестницы и начали подниматься по ней.

Девушки на лестнице уступили мне дорогу. Но на середине пути я увидел над собой трёх девушек с мечами. Они не сдвинулись с места и развернулись, чтобы противостоять мне.

 Рядом с ними были другие люди с мечами, которые тоже повернулись ко мне, а над ними
я видел, как стражники спускаются сверху, чтобы напасть на них
сзади.

Я остановился и вытолкнул Соню вперёд. «Скажи своим девочкам, чтобы они убрались с дороги!»

Она закричала в ответ:

«Ещё раз, Соня! Скажи им, чтобы они убрались с лестницы! Дуры! Неужели они не понимают, что я на их стороне! Убери их отсюда, говорю тебе! Я разберусь с этими охранниками наверху!»

Это побудило Соню к действию. Она выкрикивала мои приказы, взбегая на несколько ступенек и оттесняя девушек.  Позади меня они отступали, освобождая лестницу.  Наверху они нерешительно стояли, неуклюже размахивая мечами, не зная, выступить ли им против меня или развернуться и защищаться от стражников, спускающихся сверху.

Затем мимо меня по краю широких ступеней прошла одна девушка, за ней другая. Потом они все бросились вниз.

И вскоре лестница надо мной опустела, вплоть до самого верха, где стражники отступили и теперь стояли с обнажёнными мечами, глядя на меня сверху вниз. Пустые ступени, если не считать белого тела девушки, лежащего головой вниз в луже крови.

Я медленно поднялся. «Держись позади меня, Соня, осторожно!» Там ты будешь в безопасности.


 Я молча направился к этой линии мечей.  Стражники на мгновение растерялись.  Затем с крыши замка один из стариков закричал:
команда. Стражники откликнулись. Одним прыжком они скатились по ступеням и бросились на меня.

 Я поднял мушку «Фрейзера» и нажал на спусковой крючок. Бледно-зелёный луч вырвался из лунного света. Я слегка взмахнул им, и он расправился, окрасив приближающихся стражников в тонкий зловещий цвет.

 Первый из них упал; его меч со звоном отлетел в сторону, а тело рухнуло вниз. Я оттолкнул Соню в сторону, чтобы не задеть её. Ещё один упал, но удержался на ступеньке и скорчился от боли. Двое других опустились на четвереньки и застыли, неловко прислонившись к ступенькам.

Ещё дюжина застыла на месте с вытянутыми мечами. А несколько человек деревянно отступили на верхний уровень, где они
стояли, покачиваясь, как пьяные, и тупо смотрели на меня, загипнотизированные силой моей воли, которую луч Фрейзера усилил и направил на них.

 Я отключил луч. Его действие, усиленное моим вспыхивающим взглядом,
должно было продлиться пять минут или больше. Загипнотизированы в современном понимании этого слова,
как и утверждали древние, которые, по их словам, могли делать это одними глазами и с помощью таинственных движений рук. Эти люди в какой-то степени
будут выполнять мои приказы. Конечно, они были бессильны что-либо сделать, кроме как по моей указке.

Я набросился на Соню. «Они не пострадали! Не ранены! Скажи толпе; скажи всем, что это доказательство силы».

Внизу, в саду, толпа в панике выбегала за ворота.
Сотни людей толпились у ворот, пытаясь выбраться. Они немного успокоились, услышав пронзительный голос Сони.

 Мы проехали мимо ошеломлённых стражников.  Они слегка пошевелились; они приходили в себя.  Наверху я остановился и мысленно приказал им отойти в сторону.  Они покачнулись и сделали несколько шагов, как лунатики.

«Быстрее, Соня! Они приходят в себя! Скажи своим девочкам, чтобы они оставались на месте, внизу! Если они сдвинутся с места, я ударю их, как ударил охранников.
Скажи им это!»

В одиночку! Но я побеждал. Мы подошли к лестнице, ведущей на балкон. Охранники наверху в страхе разбежались. Я поднялся по крутой лестнице, Соня шла прямо за мной. Внизу, на верхней террасе,
стражники пришли в себя, но были слишком напуганы, чтобы что-то предпринять, кроме как
смотреть на меня снизу вверх.

Я вышел на балкон и встал там, где за моей спиной не было двери, где
на меня не могли напасть внезапно. И я подвёл Соню к перилам балкона.
Внизу, в жёлтом лунном свете, стояла огромная толпа мужчин, девушек и побеждённых стражников. Они молча смотрели на меня.

 «А теперь, Соня, я поговорю с ними! Скажи им, что я Леонард Грей, землянин. Напомни им, что их король мёртв, а их принц захвачен ужасным неизвестным врагом, который угрожает всем нам! Скажи своим девушкам, что они добьются справедливости. Скажи мужчинам, что мы собираемся спасти нашего принца!» Все мы едины, мы не сражаемся друг с другом.

 «Скажи им, что они увидели часть моей силы. Я хочу использовать её для них, для вас всех, а не против вас! Все мы едины, чтобы спасти наших
принц. И пока это не сделано — Леонард с Земли будет их правителем!»




 XII
 Узник в пещере

Джима принял умирающий король. Казалось, что он часами сидел
с Реном в комнате замка, ожидая, когда его допустят к королевской постели.
Джим был раздражён. Он боялся, что король умрёт, боялся, что что-то пойдёт не так и нас снова возьмут в плен.

Но в конце концов он увидел короля. Джим присягнул на верность и поклялся, что сделает всё возможное, чтобы спасти принца.

Они пошли обратно по улицам города. В это время я был с
девушками на Острове Дев. Только что взошла луна.

Они были на главной нижней улице перед нашим домом. Луна все еще стояла
низко над горизонтом; ее свет был перекрыт домами. Уличный фонарь
ярко освещал огороженную клумбу, но ближе к зданиям, под
пешеходными уровнями, тени были черными. Джим внезапно осознал, что на него смотрят
зелёные глаза, а чёрная фигура бросается на него. Другие фигуры с огромными качающимися головами.

 Гигантская фигура в форме человека сбила Рена с ног. Другая фигура ударила Джима,
придавило его своей тяжестью к тротуару. Его чувства померкли от удара
по голове и темноты, заглушенной звоном гонгов в ушах, когда
он потерял сознание.

На мгновение, после промежутка, продолжительность которого он не знал, к нему пришло осознание
что он все еще жив. Казалось, он вспомнил, что на него прыгнул гигант
человекоподобная фигура с круглой головой. У него была еще одна голова
, огромная, раскачивающаяся, как воздушный шар. Но большая голова отвалилась.
Большая голова лежала на земле, поддерживаемая крошечными ручками.

 Фантасмагория сна. Но в голове у Джима уже прояснялось, просто
немного. Что-то удерживало его, и он чувствовал движение — ритмичную ходьбу. Он открыл глаза. Мимо проплывала городская улица. Огромная волосатая рука обнимала его за пояс; его несло что-то, что ходило; оно держало его горизонтально, так что его голова, руки и ноги болтались.

Над ним нависло гигантское коричневое волосатое плечо, а над ним — огромная выпуклость головы, гладкая, мертвенно-белая, раздутая, — головы, которая подпрыгивала и раскачивалась, когда существо шагало вперёд.

 Кратковременное осознание, смутное, похожее на сон впечатление, едва различимое
Этого было достаточно, чтобы сохранить воспоминание, и сознание Джима снова погрузилось в чёрную пустоту.


 Когда Джим окончательно пришёл в себя, он лежал в лучах жёлтого
лунного света. Под ним была гладкая изогнутая металлическая поверхность.
У него ужасно болела голова; на ней была шишка, а волосы слиплись от крови.


 Он был весь в синяках и ссадинах, но, когда к нему вернулись силы, он понял, что серьёзно не пострадал.

Он полежал немного, пытаясь вспомнить, что произошло, и воспоминание пришло к нему, искажённое и смутное. Над ним раскинулся звёздный полог, а
большая желтая луна растет. Изгибая металлическую поверхность под ним была
слегка покачиваясь. Он был на лодке? Он все еще был не более чем наполовину
в сознании. Он пробормотал, “Рен! Рен!

“ Да, Джим? Джим, это ты?

Джим с трудом приподнялся на локте. Рен сидел, сгорбившись, рядом с ним.
Рен — живой, на вид невредимый.

Они лежали на дне лодки, маленькой узкой металлической лодки, шириной, наверное, шесть футов и длиной в пять или шесть раз больше.
Её планширь изгибался на два или три фута над головой Джима. Они лежали в
сужающейся части носа лодки.

Дальше на корме, в жёлтом лунном свете, виднелись фигуры, коричневые, волосатые тела — люди? Или это были гигантские гориллы? У них были маленькие, похожие на пули головы, плоские носы, скошенный лоб и скошенный подбородок, а также два маленьких глаза, которые горели зелёным.

 Джим очень медленно откинулся назад, но так, чтобы видеть всю длину лодки. Фигуры на корме были не животными, а людьми, обладающими грубой силой и грубым интеллектом. Четверо из них, с мощными волосатыми телами, широкоплечие, с глубокой грудью, короткими толстыми ногами и очень длинными руками.

Они были одеты в нечто похожее на набедренные повязки из шкуры животного, а поверх выпирающей груди у каждого была надета ещё одна шкура, закреплённая на одном плече. У каждого на талии был широкий, туго затянутый пояс.

 Джим вспомнил, как его схватили. Это не было фантазией, он действительно помнил волосатое тело с похожей на воздушный шар, покачивающейся головой. Четыре огромные головы теперь были здесь, в центре лодки. Каждая была около четырёх футов в диаметре. Мертвенно-белая мембрана с выпуклыми, вздутыми венами на лбу над гротескно плоским лицом.

Головы, принадлежащие этим четырём телам? Джим понял, что дело не в этом.
Это были отдельные живые существа, которые сидели верхом на плечах четверых.

 Разумные, мыслящие существа — называть их людьми казалось чудовищным.
Существа, которые почти полностью состояли из мозга, как и остальные, почти полностью состояли из тела. Головы были настолько раздутыми, что прогибались под собственным весом.

 Пока Джим рассматривал их, он заметил, что к каждой из огромных голов было прикреплено сморщенное подобие тела. Две крошечные ручки, которые росли прямо из
боков головы, теперь были опущены вниз, а ладони прижимали
лодку к поверхности, чтобы она не перевернулась.

С широкого выпуклого лица, под тем, что могло быть отвисшим подбородком, свисало сморщенное тело: туловище и ноги длиной около двух футов. Они лежали
сморщенные под головами. Бесполезный придаток! Но все эти сморщенные свисающие тела были одеты в цветную ткань, а на груди одного из них красовалось богато украшенное металлическое украшение.

 Джим прошептал: «Рен?»

 «Да».

 «Что случилось?»

«Я не знаю. Что-то ударило меня. Потом кто-то или что-то понесло меня. Мужчины! Я слышала их голоса. Я попыталась закричать, но мне заткнули рот. Я поняла, что нас схватили. Я думала...»

“ Тише! Не так громко! Они здесь... теперь с нами.

“ Я знаю. Они разговаривали некоторое время назад. Они— слышишь их сейчас, Джим?

Сзади раздавались низкие, гортанные голоса — грубых людей. Мозги, эти
головы-шары, тоже разговаривали низкими, учтивыми голосами на незнакомом языке.

“Джим! Джим, один из этих людей, которые здесь, в лодке, с нами... — в голосе Рена слышалась дрожь от страха. — Он, Джим, я теперь могу читать мысли... как
Долорес делала на расстоянии. Кажется, совсем недавно я
читал мысли Лена. Он торжествовал, ликовал по какому-то поводу.
Но это прошло. Потом я...

«Ты чувствуешь мысли кого-то здесь, на корабле?»

 «Да. Думаю, что да. Кто-то... мне пришло в голову, что он называл себя Коготь. Я только что снова это почувствовал. Коготь. Он изучал мои мысли. Переводил их на мой язык. Он делает это сейчас. Ему очень легко изучать мои мысли, наши слова... мои слова, обращённые к тебе сейчас. Он может их понять.
— Теперь ты нас слышишь?

— Да. Или слышишь мысли, стоящие за нашими словами. Мы не можем сбежать! Не можем ничего сделать тайно! Он смеётся над нами. Он...

 Джим увидел, как одна из голов приподнялась на руках. Её сморщенное
Тело обмякло, на груди красовался богато украшенный крест. Руки согнулись, затем резко выпрямились; голова подпрыгнула на фут или два, снова опустилась на руки и снова подпрыгнула.


 Оно подтягивалось вдоль лодки, волоча за собой сморщенное тело. Один из гигантских волосатых мужчин отошёл в сторону, чтобы пропустить его.


 Джим прошептал: «Оно идёт!»

Его охватил ужас — отвращение к тому, что эта огромная раздутая голова приближается к нему. Он попытался справиться с ужасом. Это был человек.
 Странной формы, но живое, смертное существо. Человек — враг. Ничто
сверхъестественное, не ужасное, просто странное, враг, с которым ему предстояло сразиться.

 Джим резко сел.  Его плечо коснулось плеча Рена.  Из носовой части лодки показалась раздутая голова.  В нескольких футах от Джима и Рена она остановилась и, слегка покачиваясь, легла на скрюченное под ней крошечное тело.

Джим уставился на огромное выпуклое лицо: круглые зелёные глаза, отверстия, окаймлённые кружком, вместо ноздрей, широкий рот с тонкими губами. Рот казался почти человеческим; он улыбался. Мягкий, приятный голос произнёс:
«Я... Коготь». И поправился: «То есть... Я и есть Коготь».

В тот момент Джиму показалось, что этими несколькими произнесенными словами
само существо избавилось от большей части ужаса, которым был наделен его внешний
вид.

Чувство облегчения охватило Джима. Его напряженность ослабла. Медленно произнес он:
“ Чего ты хочешь от нас, Тэлон?

“ Да... Тэлон. У него на руке была кисть с пучком широких плоских
пальцев. Он указал на украшение, висевшее на груди его сморщенного тела.
«Коготь... вождь моего народа». Он говорил с запинкой, подбирая незнакомые слова, и осторожно, словно боясь ошибиться.
— Зовусь Тэлон. Ты... лежи тихо, и скоро мои слова станут более весомыми. Я учусь.
 Лежи тихо... пока я не заговорю снова. — Он сделал жест. — Лежи тихо, или...

 Ещё один, более резкий жест. Он охватил Джима и Рена. Джим понял угрозу. Голос очень спокойно повторил: «Тебе лучше лечь... _сейчас_!»

Глаза казались прыгающими пучками зелёного огня.

Они опустились. Слегка приподнявшись на локтях, Джим наблюдал за тем, как голова Тэлона причаливает к корме лодки.

Луна поднялась высоко над горизонтом. С того места, где лежал Джим, он мог
посмотрите на его желтый диск в форме рога. Это и узкий сегмент
усыпанного звездами неба - вот и все, что виднелось над планширями лодки.
Звезды лениво покачивались; лодка пульсировала, приводимая в движение
очевидно, каким-то невидимым двигателем, по спокойному, волнующемуся морю, и в
тишине Джим слышал, как вода скользит по гладкому борту лодки.
стороны.

Интересно, подумал он, как далеко они находятся от берега? Если бы они с Реном могли прыгнуть за борт, это была бы безумная, безрассудная попытка, но всё же...
Он должен был понять, где они находятся, и попытаться что-то спланировать.

 — Рен?

 — Да.  Что такое?

«Подвинься немного. Я встану позади тебя и сяду, чтобы посмотреть, где мы и как далеко от берега».

 Джим осторожно поднял голову. Он почти ожидал команды из кормовой части лодки. Но её не последовало.

 Они плыли по широкому спокойному пространству. Луна освещала мерцающую жёлтую дорожку, по которой они двигались. Джим откинулся назад. Было бы глупо пытаться сбежать.
Они с Реном долго лежали неподвижно.
Может, час, а может, и больше. Лодка быстро неслась вперёд.


Её невидимый двигатель шипел, и из него поднималась цепочка пузырьков
сторон. Джим заметил их, когда он сел; лодка отплыла дома
непрерывный рост массы пузырьков. Там был странный запах едкий в
воздух от газа из них.

Позже Джим узнал от Тэлона подробности об этой лодке. Она была построена из
металла, который при таком грузе едва держался на воде. Под ее корпусом была
камера, через которую циркулировала вода. Там была сетка из проводов;
ток нагревал провода, разлагал воду на два составляющих её газа — водород и кислород.

 Пузырьки были плавучими. Поднимающийся поток пузырьков поднимал лодку, так что
на самом деле он скользил вперёд по пузырькам газа под ним.
Выработка газов контролировалась, так что лодка могла подниматься и опускаться по желанию. Двигатель был таким же.
Сильный выброс газов из трубы, идущей под водой от кормы, толкал лодку вперёд. Труба была подвижной, как руль, и задавала направление.


Прошёл час. Затем волосатые громилы, которые до этого сидели неподвижно,
поднялись на ноги и принялись возиться с планширом. Из-под планшира
выкатился овальный металлический кожух, который накрыл лодку сверху, как навес.

Джим бросил последний быстрый взгляд наружу, прежде чем арочная металлическая крышка
откатилась и закрыла их. Теперь лодка направлялась к отвесной стене
утеса, который лежал прямо по курсу.

Но в одном месте, к которому они направлялись, утес отвесно обрывался в воду,
не разбитый. Над утесом, за ним, высилась зубчатая гора.
В лунном свете желтела гряда вздыбленных голых утесов.

Крышка над головой закрылась. Загорелся крошечный зелёный огонёк.
Внутри лодки, зловеще освещённой зелёным светом, четверо громил сновали туда-сюда.
Их направлял тихий голос Тэлона; его огромная голова была
Он приподнялся на руках, наблюдая за их действиями.

 Они закрепили металл болтами и отрегулировали другие механизмы, которые теперь использовались на корме.  Поток газа из-под корпуса уменьшился; вода заполнила камеру.  Задняя силовая труба теперь была направлена вниз, чтобы опустить нос.  Другие трубы, по одной с каждой стороны ниже ватерлинии, были направлены вверх, и из них мощными потоками вырывался газ.

Нос лодки накренился, и она ушла под воду. Джим тогда ещё не знал, как работают механизмы, но он понял, что лодка ушла под воду. Один из
большие головы деловито налаживали механизм для очистки воздуха, которым они дышали
. Другой сидел за чем-то, что казалось зеркалом; глядя вперед
сквозь воду, он управлял лодкой, нажимая пальцами на ряд кнопок
, которые управляли органами управления.

Еще час. Джим и Рен время от времени перешептывались. Лодка набирала скорость.
Непрерывно уходя под воду. Наконец Джим позвал.,

“ Тэлон?

“ Да. Что это? — ответил ему глава «Когтя».

 — Подойди сюда. Теперь ты можешь говорить лучше, не так ли?

 Когтя явно позабавил повелительный тон. — Да. Теперь я могу говорить лучше.

Он подплыл ближе; его крупное лицо исказила нелепая ухмылка.
 — Что такое?

 — Кто ты? — спросил Джим. — Что тебе от нас нужно? Куда ты нас везёшь?


Тэлон был готов говорить. Он сидел, перебирая пальцами металлический орнамент, и опирался головой о борт лодки. Он
и его товарищи принадлежали к расе, которую он называл Разумными. Они
прилетели из далёкого мира в небе, с тёмной планеты, спутника одного из
далёких солнц.

Их было пять тысяч или больше, таких же отважных Разумных, как и он сам.
построили огромный корабль и прибыли в этот чужой мир. Они приземлились
в горах, в дикой, безлюдной стране. Их корабль был разрушен,
непоправимо поврежден при посадке. Они не могли вернуться.

Он объяснил, что в этом далеком мире существовали две разные расы
существ, подобных ему, на протяжении бесчисленных веков разводили для развития
интеллекта, так что их тела сморщились и истощились от неиспользования, все
их физические силы почти иссякли. И другая, совершенно противоположная раса,
выведенная для физической силы и мощи, — бруталы, обладающие
незначительным интеллектом, но мощным телом.

Он сделал жест рукой. «Видишь их четверых? Они беспрекословно выполняют наши приказы.
Они служат нам телом, а мы — их разумом».

«Вы сидите у них на плечах», — сказал Джим.

Глаза Тэлона блеснули. «Мы не просто сидим у них на плечах». Он показал Джиму, откуда из-под его головы торчит похожий на верёвку сухожилие. «Это мы прикрепляем к нервному центру на их спинах. Их маленький мозг затуманен, они не осознают своего существования. Наш мозг берет верх.

 «Тело принадлежит нам, пока что! Мы чувствуем его физическую силу; наш мозг оживляет его. Мы — единое существо. Единая сущность, когда эта связь установлена».

Рен тихо спросил: «Зачем ты пошёл в тот город, где захватил нас в плен?
 Те люди не причинили тебе вреда. Но ты захватил их принца и принцессу».

 Огромное лицо хитро ухмыльнулось. «Мы не можем вернуться в наш мир. Нам не нравятся эти унылые горы, эти тёмные пещеры, где мы живём. Нам нужна земля получше и другие люди; мы хотим создать свою собственную расу». А еды здесь, в горах, мало. Мы начали скитаться в поисках пропитания. Мы привезли с собой эту лодку из нашего мира. Он описал принцип работы лодки и продолжил
далее. “Однажды я наткнулся на того мужчину и ту женщину, которых вы называете принцем и
принцессой. Он говорит, что его зовут Альто. Они сбежали от меня, взобрались на
утес. Но мы поймали их снова, наконец.”

Он замолчал. Затем он добавил потихоньку: “принцесса мертва. Я не
хочу, чтобы она умерла . . . но князь убил ее”.

Это заставило Джима вздрогнуть. Он осторожно спросил: «Что ты собираешься делать теперь? Чего ты от нас хочешь?»

 «Я подумал, что если ты, как и принц Альто, важен для этого другого мира, то я мог бы предложить отпустить вас всех, а не убивать, если они
будет пусть нам жить среди них в городе. Но я решил сейчас не
беспокоиться об этом. Я думаю, что, если вы слишком сильно раздражают нас, мы будем убивать вас
прежде чем мы начнем”.

“С чего начать?” потребовал ответа Рен. Его голос был тверд.

“Начинайте нашу атаку. Мы мало что привезли с собой из нашего мира, несколько устройств
и научных материалов; но все это время, с момента нашего прибытия,
мы занимались производством. Мне трудно, потому что немногие материалы по
силы. Но мы почти готовы. Когда я вернусь, мы начнем наш последний
препаратов”.

Его голос внезапно приобрел мрачную силу: “Мы хорошо подготовились к этому
завоевание. Там внизу прекрасная земля; женщины, многие из них, как и принцесса, очень красивы. Мужчины не такие, как вы двое, — они уже боятся нас. Некоторые видели, как мы бродили возле входов в пещеры. Они всегда в ужасе разбегаются.

 В его смехе слышалось жуткое злорадство. «Их будет легко убить. Быстрое нападение на город; мы почти готовы к этому!»

Лодка наконец всплыла на поверхность; крышка откинулась; над головой, как и прежде, мерцали звёзды, но по небу проплыла жёлтая луна
Солнце опускалось за горизонт позади них. Джим увидел, что они вышли на поверхность очень маленького озера.

 Он мог видеть весь его берег, круглое озеро с чёрной, холодной на вид водой. На ней не было ряби, она была гладкой, как отполированный чёрный камень, и не нарушалась ничем, кроме поднимающихся пузырьков газа от лодки и V-образных волн, которые лодка оставляла за собой.

 Вокруг берега возвышалось кольцо гор. Мрачные, голые скалы
отвесно спускались к воде; за ними в беспорядочном нагромождении
возвышались горы, голые утёсы и шпили, покрытые жёлтым снегом
там, где на них падал лунный свет.

Здесь, в отдаленной горной твердыне, Тэлон основал свою
цитадель. Это было изолированное озеро, которое бороздила подземная лодка.
бороздила.

Стоявший рядом с Джимом Тэлон сказал: “Эти горы, кажется, тянутся назад
бесконечно. Но у меня уже есть другая база на берегу Теплого моря,
и оттуда я начну атаку. Я все хорошо спланировал”.

Впереди, в одном небольшом месте, горы обрывались. Узкая долина, похожая на каньон, выходила к воде и заканчивалась пляжем с чёрным песком. Вдоль склонов долины виднелись входы в пещеры. Двигались огни.
Устья пещеры были изложены зелено-белые блики от
внутри.

Катер приземлился на берегу Черного моря. Грубой фигуры столпились вокруг него в
угасающий лунный свет, зловещий гигантских фигур. Появились огромные ужасные головы.
подпрыгивая, они двигались вперед по песку. Зазвучали голоса. Вопросы. Голос
Тэлона выкрикивал команды.

Полсотни бруталов подняли лодку целиком из воды,
поставили ее на берег. Джима и Рена понесли вверх по долине, и
в зеленое свечение входа в пещеру. Рен казался очарованным.

Принц Альто столкнулся с Джимом и Реном в тускло освещенной пещере. Тэлон ушел
они. У входа в пещеру, едва за пределами видимости и слышимости за углом
ее узкого входного прохода, на страже стояли двое брутменов.
Пещера Альто была его домом на протяжении большей части его заточения. Джим увидел это
как маленькую комнату из блестящего черного камня, тускло освещенную бледно-зеленым светом
сияние исходило от потолочной трубы, с которой свисали светящиеся зеленым провода.

Там было ложе из шкур, сырых каменных мебель, простая каменная плита для
стол, на котором еду, сейчас выложу. Драпированные скины отгороженный угол, где
кровать была размещена.

Хотя он и не мог поговорить с Джимом, но очень скоро убедился, что тот
Дружелюбно. Этот принц был примерно такого же роста, как Джим, но хрупкого, почти болезненного телосложения. На красивом лице с квадратными челюстями была печать благородства. Высокий белый лоб венчали вьющиеся волосы цвета бледного золота.

 Он улыбнулся и покачал головой в ответ на многословные речи Джима. Он пожал протянутую руку, с улыбкой недоумения на лице. Казалось, он понимал состояние Рена.

Они сидели, усердно пытаясь жестами и словами донести друг до друга свои мысли.
Прошли часы.  Алто расстелил несколько шкур для сна и жестом показал, что им пора спать.
Рен лёг, но Джим отказался.

Ещё один перерыв. Пришёл брутмен с едой. Одна из голов, похожая на
Талона, сама подошла, огляделась, заговорила с Альто и
ушла.

 Джим съел немного еды. Он думал, что Рен спит, но когда он
спросил его, Рен тут же сел.

 «Джим, что мы будем делать?»

Джим и сам задавался этим вопросом, а также гадал, какую судьбу уготовил им Коготь. Внезапно Рен пробормотал:
«Некоторое время назад, Джим, я был уверен, что читаю чьи-то мысли. Не
Мысли Когтя; сейчас он их от меня скрывает. Кого-то вроде Лена или Долорес. Или, может быть, Сони».

Сердце Джима подпрыгнуло. Что-то надвигалось! Он сидел между ними
напряженный; его рука коснулась руки Альто; его глаза сверкнули на Альто с
нетерпеливым вопросом.

Рен пробормотал: “Теперь я понял, Джим! Это Соня! Она говорит: "Я Соня".
Мы знаем, что ты с Альто. Я тоже улавливаю его мысли!_”

Тишина. Альто сидел, скрестив ноги, на каменном полу, как и Джим с Реном.
Перед ними стояла каменная плита, служившая столом.
Зелёное свечение поблизости отбрасывало на них тени. Альто сидел с закрытыми глазами, прижав руки к вискам. Он на мгновение поднял взгляд; его взгляд
Джим и Рен обрели новое понимание, новую дружбу.

Рен пробормотал: «Она рассказывает Алто о нас. Она говорит: _Держи связь!
Я говорю ему... он говорит мне...»

Губы Алто двигались, пока он мысленно обращался к Соне. Девушка на всём этом расстоянии переводила с универсального языка мыслей
для этих двух незнакомцев, стоявших рядом с Джимом.

Рен добавил: «Хотя он и говорит нам в своих мыслях, что Коготь обещал не убивать его, теперь Коготь считает, что он будет полезен после того, как наш город Калима будет завоёван. Но один из людей Когтя — тот головорез, который недавно был здесь
назад — он сказал, что они решили, что мы все трое должны умереть. Я спрашиваю хотя бы о том,
что, по его мнению, мы можем сделать, чтобы сбежать.”

Услышав вопрос, Альто поднял голову; его глаза изучали лицо Рена. Его
Губы зашевелились.

“Джим! Джим, она говорит, _Мы идем, чтобы попытаться спасти тебя! Если ты или
Хотя он может направлять нас ... Мы приближаемся ... сейчас в воздухе._”

Хотя он был на ногах. Казалось, он предупреждал Соню в ответ.

“Нет!” - закричал Рен. “Хотя он говорит "нет", они не должны приходить! Но они идут!
Соня и... она не говорит, кто придет.

“Что это?”

Альто и Джим напряглись. Из входного прохода появилась фигура,
гигантский волосатый брутал. Он стоял, раскачиваясь, свесив руки, зеленые
глаза сверкали в бледно-зеленом свете пещеры; ухмылка на его маленьком плоском
лице, черный язык, как у животного, облизывающий черные губы с
убийственное предвкушение!




 XIII
 МНОГОЛЮДНЫЕ ЧАСЫ РАБОТЫ


“Соня, ” яростно воскликнул я, “ останься рядом со мной! Не оставляй меня!”

Как я проклинал свою неспособность говорить на этом языке в те напряжённые часы после смерти короля! На каждом шагу, при каждом движении я чувствовал себя беспомощным, сила моих слов терялась, потому что рядом со мной была только девушка
рупор.

И всё же Соня молодец. Толпа в саду рассеялась; Соня привела девушек, чтобы они подбодрили меня. Я произнёс речь, в которой пообещал им справедливость в их деле, и отпустил их, но не на Остров Дев, а
мирно обратно в дома, которые они покинули. Они были рады уйти;
теперь не было правительства, которое могло бы принудить их к невыгодному браку.

Стражники пришли раньше меня, поначалу нерешительно и угрюмо, но советники-старики быстро отступили.

 «Скажи им, Соня, что мне нужны все их советы; пусть говорят, что думают
Что ж, я выслушаю вас. Я расхаживал взад-вперёд по огромному залу для аудиенций в замке, а старики наблюдали за мной, перешёптываясь и испуганно вздрагивая.


 Нужно было так много сделать! Я выступил с речью перед людьми в саду, прежде чем они разошлись.
Нашего принца нужно спасти. Теперь ими руководил человек, наделённый властью и готовый действовать.

Мои слова и, возможно, мой вид, когда я стоял там, в лунном свете,
вызвали у них энтузиазм. Они были мужчинами. Смелыми. Патриотами.
У них никогда не было настоящего лидера. Но теперь он у них появился.

Это взволновало меня так же, как я взволновал их, когда услышал их радостные возгласы.

 Я подозвал к себе начальника стражи, стройного, прямого молодого человека с горящими глазами. Когда я потребовал от него присяги — от него и от всех его товарищей, — он повернулся на каблуках к старикам, стоявшим вдоль стены. Они робко кивнули, и он повернулся обратно и поклонился мне.

— Скажи ему, Соня, что я хочу, чтобы десять его людей постоянно патрулировали территорию замка. А что касается остальных, пусть сам решает, сколько человек ему нужно для патрулирования города. Если заметишь какие-либо признаки беспорядков, сообщи мне.
один раз. Я хочу, чтобы все люди разошлись по домам и оставались там ”.

Было так много такого, чего я не знала! “Соня, есть ли какие-нибудь города
кроме Калимы?”

“Нет”, - сказала она. “Только маленькие деревни. И есть деревня на острове
Девственниц”.

Я кивнул. «Я хочу, чтобы были разосланы гонцы, которые расскажут всем о смене правительства и предупредят о необходимости остерегаться Безымянного Ужаса. Он за границей; он может появиться где угодно. Пусть жители сельских районов соберут еду и закроют свои дома, не выходя наружу. Соня, кто отвечал за организацию армии?»

Она назвала его имя, но оказалось, что пока не было сделано ничего, кроме производства оружия для войны.

 «Пришлите его ко мне, — приказал я. — А руководитель учёных — он отвечал за производство? Я хочу увидеться и с ним».


Напряжённые часы! И я не мог оставить этих девушек на Острове Девственниц; несколько из них остались там со старухами и детьми. Я приказал привести их всех; приказал тем, кто мог, вернуться в свои прежние дома; остальных следовало расквартировать в замке.

Последовали часы быстрых, решительных команд. И в этом
оживленном замке не было никого, кроме, возможно, Сони, которая поняла, как я действовал ощупью.
Правительство, которое я захватил — теперь я был королем — простая, первичная
организация, но мне, столь несведущему в ее работе, она казалась сложной
действительно.

Но я учился. Одного за другим я приводил ко мне руководителей различных отделов.
От каждого из них, хотя они и не осознавали этого, я узнавал что-то новое.

 Все они были очень человечными. Никто из них не был настроен враждебно по отношению к девственницам; многие теперь надеялись, что им дадут свободу действий.

Все боялись Безымянного Ужаса, но все очень любили своего принца. Казалось, что с внутренними условиями у меня не возникнет проблем.

 Соня вскоре это поняла. В её голосе зазвучали властные нотки. Бедная маленькая Соня! После нескольких часов перевода, выполнения моих распоряжений и поручений она была на грани истощения. Но, как и в каждом из нас, в ней проснулся боевой дух. Враг был у наших дверей, и вскоре
все поняли, что каждая отданная мной команда делала нас сильнее, чтобы мы могли противостоять этому врагу.


Прошло больше часа с тех пор, как я внезапно захватил замок,
прежде чем я успел подумать об Алисе и Долорес. Они не пострадали. Соня
не подпустила их к ступеням замка; полчаса они просидели со мной в комнате, наблюдая и слушая с широко раскрытыми глазами и серьёзными лицами.
Полчаса прошло, прежде чем я их увидел. Они не задавали вопросов, а подбежали к Соне и ко мне, чтобы помочь, чем смогут.

Однажды Алиса настояла: «Ты должен отдохнуть, Леонард. Ты не можешь продолжать в том же духе, ты и Соня». Я никогда раньше не видел в её глазах любви ко мне, но тогда я увидел её!

 Я отправил девочек спать в комнату в замке. Наконец-то я остался один
с едой и горячим возбуждающим напитком, вроде кофе, передо мной. Я был
сидящим за столом, в огромном королевском кресле. _ Я_ был королем. Один
здесь, в моей комнате для аудиенций. Сквозь окна падающая луна отбрасывала
желтое сияние. Время сна подходило к концу. Город пробуждался.;
Я мог слышать его голос, пробуждающийся к круговороту повседневной деятельности.

Теперь мой город! Но эта мысль не принесла мне радости. Этот новый день будет таким же мрачным, как и все остальные. Если Безымянный Ужас бродит по городу...
Не лучше ли мне организовать вооружённый уличный патруль? И держать людей дома? Мне нужно больше гонцов.

Молодых людей из отдалённых районов нужно призвать для зачисления в мой рекрутский отряд.
Предположим, что люди за пределами Калимы восстанут против меня.
Придётся ли мне выйти и запугать их лучом Фрейзера?


Максит, учёный, скоро вернётся, чтобы поговорить со мной. Я
благодарил Бога за то, что он хотя бы выучил мой язык у Рена.
Столько дел, а я так устал!

Я уронил голову на руки, лежащие на столе. Наконец-то я остался один в этой огромной тихой комнате и заснул.

 * * * * *

 — Почему...

“ Вы спали, ваше высочество. Я не хотел вас будить.

Максайт сел за стол напротив меня. Я встрепенулась, протирая глаза,
смущенная своим недостойным положением. Максайт, очевидно, уже давно сидел здесь.
ждал, когда я отосплюсь.
Лунный свет исчез. Окна превратились в черные прямоугольники, звезды были скрыты
темно-серыми облаками. Но город уже проснулся, и новый день был в самом разгаре.


 Максит улыбнулся. Это был невысокий седовласый мужчина средних лет,
в чёрной мантии, с серыми рюшами на шее и запястьях и с
На цепочке у него на шее висело украшение в виде жёлтого шара. Он сказал:
«Другие тоже ждут ваших распоряжений, ваше высочество. Но мы знали, что вам нужен отдых».

У дальней двери в просторной комнате стояла группа мужчин и несколько девушек. Я посмотрел на них. Мой начальник стражи доложил, что в городе всё в порядке; Безымянный Ужас не появлялся. Посланник из сельских районов вдоль Тёплого моря сообщил, что люди напуганы.

 Они подчинялись моим приказам оставаться дома, но молодые люди требовали, чтобы я позволил им немедленно приехать в Калиму и получить от меня оружие
с помощью которых они могли бы защитить свои семьи.

 Три девушки пришли ко мне с просьбой разрешить им присоединиться к моей армии. В списке было пятьсот имён. Толстый,
богатый на вид мужчина, который, как он сказал мне, был крупным землевладельцем, пришёл, чтобы заявить о своём желании немедленно жениться на девушке, которую только что вернули с Острова Дев. Я резко отослал его.

 Возвращение беженцев с острова вызвало некоторую неразбериху. Некоторых младенцев не удалось вернуть домой: матери боялись их принимать. Некоторые девственницы жили в сельской местности
Они хотели, чтобы их родителей перевезли в город для большей безопасности. А некоторых старух не пустили домой, и они оказались в замке.

 Я сделал всё возможное, чтобы исправить ситуацию. Набор в мою армию уже начался. Я побеседовал с тремя дрессировщиками боевых животных, которых можно использовать на суше, в воде и в воздухе. Животные были готовы. Механическое оборудование было почти полностью готово.

Я разослал по сельским районам сообщение, в котором призвал всех молодых людей явиться и предстать перед моими вербовщиками. И любая семья, которая
Я хотел бы, чтобы они тоже могли приехать. Я издал указ, согласно которому все дома здесь, в Калиме, должны быть готовы принять по крайней мере одну семью беженцев, при необходимости за счёт государства.

 За счёт государства! Мой государственный казначей уже был в отчаянии. Я почти ничего не знал о финансах своей страны, но не признавался в этом. Я бы научился, придумал бы какие-нибудь способы сбора денег. На ум мне уже приходила дюжина вариантов. Например, тот толстый землевладелец средних лет, он
и ему подобные не были бы такими богатыми, если бы моё правительство
работало должным образом.

Мы с Макситом снова остались одни. “Пойдем”, - сказал я. “Я готов”.

Мы планировали, что он покажет мне арсенал. Я хотел сначала
посмотреть на ручное стрелковое оружие. Максайт сказал мне, что у нас есть комната
с тысячей или более электронных игольчатых трубок, простого ручного устройства
которое несколько поколений назад использовалось для охоты на птиц.

По замыслу Максайта, им будет оснащена армия. Я тоже подумал, что если бы это было достаточно просто, я бы отправил это в сельские районы, чтобы каждый дом мог быть вооружён для защиты.

 «Я также хочу, — сказал Максит, — показать вам наши аэрофотоаппараты».

То, что он уже описал, мне понадобилось немедленно. Наш враг — я
все еще мог называть его только Безымянным Ужасом — вероятно, имел базу недалеко от
Калимы. Принц Хотя, возможно, был там в плену; Джим и Рен, если
они были живы, тоже могли быть там. Это воздушное устройство могло бы позволить мне
определить местонахождение вражеской базы.

Мы с Макситом спускались на нижние этажи замка. Мы
проходили мимо комнат, где ютились беженцы. Девушки были организованы для того, чтобы заботиться о них.  На другом, ещё более нижнем этаже я увидел своего охранника, который расхаживал взад и вперёд по тускло освещённым каменным коридорам.  Теперь мы были под
На уровне террасы, но выше, чем уровень переулка.

 Мы спустились на несколько этажей и оказались в узком тёмном коридоре. Это, как сказал мне Максит, было на уровне улицы у задней стены замка. Я вспомнил, как шёл по этой извилистой улице у подножия стены, и вспомнил маленькую дверь.

 «Она здесь», — сказал Максит.

 Мы стояли в тусклом голубом свете на пересечении двух коридоров.
Впереди виднелся проём в полу, за которым начиналась винтовая каменная лестница, ведущая в первый из подземных арсеналов. Справа ответвляющийся проход вёл к небольшим уличным воротам.

«Там стражник, — сказал Максит, — вооружённый огневой вспышкой для ближнего боя. Он может убить любого, кто приблизится к нему. О, Гретт!»

 Он позвал стражника, но тот не ответил. Его тихий голос эхом разнёсся по узкому проходу. Мы поспешили к воротам. Стражника там не было! Но в темноте мы услышали какой-то звук. Рука Максайта
ручной провод в синей трубке отбрасывал вокруг нас слабый луч. На камне
на плитах лежала извивающаяся фигура. Мы услышали скрежет от ее движения.
Это был стражник, лежавший связанный с кляпом во рту!




 XIV
 БЕГЛЕЦЫ В ЗВЕЗДНОМ СВЕТЕ

Я отправил Элис, Соню и Долорес в одну из спален замка.
Они все устали и были измотаны пережитыми волнениями. Соню разбудил сон, и она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она уснула, — несомненно, несколько часов. Ей приснилось, что она разговаривает с принцем Альто: он был в пещере, а с ним были Джим и Рен.

Соня долго лежала, размышляя. Затем она разбудила двух других девочек.


«Послушайте, я хочу пойти и попытаться спасти Альто».

 Она рассказала им о своём плане. Они могли бы взять небольшую летающую платформу с
несколько птичек. Оказавшись вдали от города, где мысли всех его жителей не отвлекают друг друга, она сможет связаться с Альто или с
Рен. Связаться с ними, найти их — спасти их!

 Возможно, это безумное, невозможное приключение, но девушкам оно казалось осуществимым.


 «О, Элис, о, Долорес, давайте попробуем! Леонарду понадобится много дней, чтобы собрать свою армию.
Слишком опасно ждать так долго».

Долорес повернулась к ней с сияющими от слёз глазами. «Если бы я только могла добраться до Джима и помочь ему спастись».

У Сони были другие планы. Она могла раздобыть оружие, небольшое оружие,
электронная трубка с иглами. Она знала, где они хранятся и как ими пользоваться.


 «Я слышала, как Рен однажды обсуждал это с учёным Макситом. А ещё в той же комнате хранятся искатели образов. Думаю, я знаю, как ими пользоваться».


 Девушки решили попробовать. Они незаметно выскользнули из комнаты.

 Соня нашла для них длинные чёрные плащи с капюшонами. В темноте, смешавшись с толпой прибывающих беженцев, они выбрались из замка, никем не замеченные.

 «Куда мы идём?»  — прошептала Долорес.  Все трое были напряжены от волнения.  Соня повернула в сторону задней части замка, в
тускло освещённая улица вдоль подножия стены.

«Здесь ворота, — прошептала она. — Их охраняет Гретт. Тише! Стой рядом со мной, но молчи. Но будь готова сделать то, что я скажу. Скоро у нас будет оружие».

Перед тем как уйти из спальни в замке, Соня разрезала одежду на длинные узкие полоски из прочной ткани. Она протянула полоски Алисе. У маленькой двери в стене они остановились.

«Держись позади меня, — прошептала Соня. — Вон там, в тени. Но будь наготове».


Улица здесь была тёмной; она была малолюдной и заканчивалась тупиком.
На мгновение там стало пусто. Соня смело постучала в дверь.

«Гретт! О, Гретт!»

Изнутри донёсся приглушённый вопрос на её родном языке: «Кто там?»

«Это Соня».

«Да?»

«Открой дверь».

«Нет. Я не должна».

«Это всего лишь Соня. Разве ты не узнаешь мой голос?

“ Да. Чего ты хочешь?

“ У меня новости от Рена. Он... О, Гретт, ты должна позволить мне показать тебе.

Послышался звук опускаемых металлических прутьев. Двери осторожно открылись.
чуть-чуть.

Соня небрежно положила руку на дверь. “Это всего лишь Соня, Гретт. Смотри
вот, что у меня есть.”

Она потянула за ручку двери. За дверью стоял охранник.
выровнял металлическую трубу в руке. Соня коснулась оружия. “Убери это
прочь, Гретт. Это ... пугает меня!”

Раздался тихий крик, потасовка. Соня выхватила трубку. Она отпрыгнула
назад, взмахнула ею ровно.

“Не двигайся, Гретт! Не издавай ни звука! Если ты это сделаешь, я ... я убью
тебя!”

“Соня!”

“Я в отчаянии! Разве ты не видишь? Вернись туда!” Она тихо позвала:
“Элис! Долорес! Сюда! Заходи внутрь, быстро.

Она оттеснила испуганного, удивленного молодого человека в коридор,
держа оружие наготове и произнося четкие угрожающие слова. В свете
В свете единственного фонаря в коридоре она держала оружие, пока Элис и Долорес связывали мужчине ноги и руки полосками ткани. Соня заткнула ему рот кляпом.
Они подкатили его по полу к стене и оставили там.

 Элис была мрачна и бледна, напугана тем, что они сделали. Долорес дрожала. «Мы ведь не причинили ему вреда, правда?»

 Соня наклонилась и слегка ослабила кляп. — Нет, с ним всё в порядке. Лежи смирно, Гретт. А когда тебя найдут, скажи, что ты не виноват.
 Соня тебя обманула. В любом случае, к тому времени мы уже вернёмся, и я возьму вину на себя.

Девочки поспешили по коридору вниз по каменным ступеням в оружейную. Соня уже бывала здесь однажды со своим дядей. В помещении было темно, но Соня нашла ручной фонарик, и Алиса подняла его над головой. Его свет тускло мерцал голубым в большом помещении, полном пугающих теней.
 Сверху доносились приглушённые шаги стражника. Каждую секунду они ожидали, что их обнаружат.

Соня схватила одну из электронных игловых трубок и пульт управления.
А ещё большой металлический цилиндр, в котором была упакована
группа искателей изображений и их пульты управления. Со своей добычей
Девушки поспешно скрылись под своими плащами. У ворот они выключили свет в коридоре. Соня пробормотала: «Прощай, Гретт!»

Они закрыли за собой ворота. Снаружи казалось, что они заперты.
Накинув плащи, они поспешили к дому Сони.

Через мгновение они уже привязали шесть птиц к небольшой платформе и были в воздухе.

 * * * * *

 В пещере Альто, Джим и Рен столкнулись с гигантским кровожадным незваным гостем.
 Зверочеловек стоял, облизываясь, с идиотской ухмылкой на лице.

 Наступила короткая тишина.

Альто тихо и успокаивающе заговорил с волосатым гигантом, а затем резко выкрикнул команду. Она осталась без внимания. Свисающая рука громилы потянулась к его поясу. Но так и не дотянулась до него.

 Джим вскрикнул, обращаясь к Рену, и прыгнул. Его тело ударилось о громилу, и сила удара отбросила бы Джима назад, но огромная рука гиганта обхватила его и подняла, как ребёнка. Поднимаясь, он обхватил руками толстую волосатую шею и вцепился в неё.

 Его ноги болтались в воздухе, пока великан выпрямлялся с диким, удивлённым криком.  Он попытался стряхнуть Джима, но тот вцепился в него одной рукой.
Одной рукой он схватил великана за руку, а другой ударил его по лицу.

 Альто прыгнул. Великан устоял на ногах, покачиваясь и отбиваясь; он остановился и взмахнул рукой, отбросив Джима в сторону. Но Джим снова набросился на него, и теперь они с Альто вцепились в него, пинали и били.

 А потом появился Рен. Измученный великан, сражавшийся с умом, которого едва ли можно было ожидать от человека, шатаясь, брёл по пещере, а Альто и Джим вцепились в него.
Их тела ударили Рена, и, барахтаясь в темноте, он ухватился за огромную волосатую ногу и обхватил её.


 В бледно-зелёном свете пещеры великан-дикарь метался из стороны в сторону. Он
споткнулся, упал, и трое мужчин навалились на него сверху.

 Джим крикнул: «Мы его схватили!»

 Но великан поднялся, стряхнул с себя одного, потом другого, оторвал их от себя и отбросил назад. Но они снова набросились на него.
Они сражались молча, с мрачным видом, но великан рычал.

 Измученный, напуганный, Алто сорвал с себя пояс и отбросил его в сторону.
Гигант стоял, тяжело дыша, оглядываясь вокруг, чтобы увидеть, куда оно подевалось. Хотя
крепко сжимал свой толстый живот обеими руками; Рен был обвит
вокруг его ног.

Джима снова отшвырнуло. Он пытался взять себя в руки, но он
остановился. Он увидел зазубренный металлический выступ на стене пещеры.
Он казался незакреплённым. Джим потянул за него. Мимо него протиснулись раскачивающиеся тела.
Он потянул сильнее, и выступ отделился. В руке он держал тяжёлый зазубренный кусок чёрного металла.


 — Рен! Переверни его вот так! Сюда... сюда!

Джим запрыгнул на стол, чтобы оказаться повыше. Великан стоял к нему спиной.
Джим не мог поговорить с Альто, а Альто не мог его видеть. Но он
слышал повторяющийся зов Джима.

 Великан попытался обернуться на настойчивый голос, но Альто теперь
Он понял и отвлёк его внимание. А Рен, стоявший у его ног, толкал его назад. Шаг, потом ещё один.

Они оказались в пределах досягаемости стола. Джим подпрыгнул. Он ударил великана в спину; его рука взметнулась вверх, и тяжёлый кусок металла попал прямо в затылок громиле.

Тот пошатнулся, упал, извиваясь и дёргаясь, а потом затих.

Они оторвались от него и встали. Все трое были в синяках и тяжело дышали. На лбу Джима был рваный порез; он вытер кровь с глаз.


— Давайте выбираться отсюда! Сейчас самое время! Сейчас или никогда!

Бледное лицо Альто вопросительно улыбнулось ему.

 Джим сделал жест. «Уходи... убирайся отсюда!» Он добавил: «Пояс. Что ты сделал с поясом?»

 Оружие великана. Альто не мог понять слов, но Джим увидел пояс. Он перепрыгнул через огромное неподвижное тело. Снаружи пещеры раздался шум.

Альто крикнул что-то в качестве предупреждения и яростно жестами позвал Джима за собой. Джим наугад схватил с пояса великана небольшой металлический предмет в форме яйца из белого металла: дуло, рукоятка и спусковой крючок.


 В темноте рядом с ним двигались огни и раздавались неразборчивые голоса.
Второй из гигантских стражей у пещеры Альто в страхе убежал.
Он кричал, собирая вокруг себя других стражей. Огромные головы
подпрыгивали на камнях, отдавая приказы. Туловища чудовищ
бежали к ним, каждое к своему хозяину. Головы поднимались.

 Джим повернул направо, вверх по долине. На мгновение они
оказались в темноте, на открытой металлической площадке на
каменистом склоне, над головой сияли звёзды, а позади них были
свет и суматоха.

Они побежали. Джим отдал оружие великана Альто, решив, что тот лучше знает, как им пользоваться. Они бежали быстро. Сбоку виднелся крошечный огонёк
Он выхватил их, а затем исчез. Джим потянул их в сторону, чтобы изменить направление. Рен споткнулся о камни, но они помогли ему удержаться на ногах.

 Джим тяжело дышал: «Скала... вон там! Мы можем взобраться на неё... или спрятаться».

 Алто оглянулся. Свет приближался к ним по долине. Беглецы мчались между зазубренными, наваленными друг на друга валунами. Джим подумал, что им удалось уйти от погони. Но внезапно впереди из-за скалы показалась голова, держащаяся на руках.

Джим прыгнул на неё. Он ударил её. Его кулак врезался в огромное лицо между
его зеленые пылающие глаза. Лицо разбилось, треснуло, как скорлупа яйца
. Отвратительно! Его кулак погрузился в мягкую мясистую массу. Он рывком высвободил его.
Голова откинулась назад, руки замахали.

“Давай!” - крикнул Джим. Он вытер кулак и руку о куртку:
вонючий, ужасный!

“ Мы на выступе, Рен ... Не можем выбраться из долины. Это слишком
крутой”.

“Они идут за нами?”

“Нет. Я вижу свет иду вверх по долине. Хотя, кажется, хочет врать
здесь, не попытаться забраться повыше. Если бы я только мог поговорить с ним.

“ Я пытаюсь понять мысли Сони, Джим.

Они лежали на тёмном выступе; перед ними была пропасть в пятьдесят футов, отвесная стена. Они взобрались на неё с той стороны, где земля была неровной. Над выступом, примерно в десяти футах над ним, было ещё одно более широкое пространство, за которым, казалось, начиналась пещера. Скалы тускло светились в звёздном свете; повсюду были чёрные ущелья и овраги. Под ними простиралась долина. Огни, обозначавшие преследование, уже исчезли.

Какое-то время трое беглецов лежали неподвижно. Джим мысленно вернулся в пещеру, из которой они сбежали. Двое громил стояли на страже.

Эти дикари были не более чем животными, похожими на тигров, жаждущих человеческой крови. Один из них с кровожадным видом вошёл в пещеру; другой, прислушавшись, испугался и сбежал, подняв тревогу.

 Джим нетерпеливо прошептал: «Рен, ты не можешь получить какие-нибудь мысли от Сони?»

 «Нет. Я пытаюсь. Я чувствую... я чувствую, что их получает Алто».

 Похоже, так оно и было. Хотя лежал, опустив голову на руки. Однажды он
произнес подавил восклицание, и затем он мычал, как бы
сам.

“Ты прав. Он их достает, ” пробормотал Джим. “ Попробуй еще раз, Рен!

Внезапно Рен воскликнул: «Они идут!  »Соня, с Долорес и Элис».

«Они знают, где мы?»

«Они пытаются нас найти. Соня говорит, что они ещё не видели огней, которые бы указывали на нашу долину. Альто пытается их направить».
«Что ж, какое-то время мы будем в безопасности. Они…»

Джим не договорил. Внизу, в долине, у пещерных огней лагеря Тэлона, медленно поднимался огненный шар — крошечный, пылающий белым пламенем.
 Он поднимался по дуге и внезапно вспыхнул ослепительным белым светом.


  Долину, скалы и выступ, на котором лежали беглецы, на мгновение залило ярким светом.
 Джим увидел, что под ними в
В долине сотни всадников смотрели вверх. И он тоже знал, что их заметили на уступе.

 Раздался крик, и фигуры бросились вверх по склону. Но голос, голос Тэлона, казалось, приказывал им остановиться. Ниже по долине зверолюди тащили вперёд тяжёлую конструкцию, огромную пушку на колёсах, дуло которой было направлено вертикально вверх.

 Джим вскочил на ноги. «Нам нужно подняться выше! Попробуем добраться до той пещеры наверху».

Но Алто оттащил его назад. Алто всё ещё держал в руках оружие, которое Джим отобрал у великана. Он сделал им жест. Джим отступил.

Там, внизу, в долине, что-то происходило. Джим задумался,
можно ли использовать оружие Альто на таком расстоянии. Альто, казалось,
был полностью поглощён мысленной коммуникацией. Внезапно над вершинами
скал в долине появился маленький розовый светящийся шар, который
плыл над долиной, описывая огромный круг на высоте тысячи футов.

Светящийся розовый шар; концентрированное сияние, которое, казалось, вращалось вокруг своей оси, отбрасывая крошечные полукруглые лучи света. Он летел по дуге над долиной, становясь всё тусклее, словно выгорал, и через мгновение исчез.

Джим уставился на него. Но Алто знал, что это такое. Он вскочил на ноги.




 XV
 СПАСЕНИЕ

Маленькая летающая платформа с девушками, лежащими на меховом покрывале,
вылетела из дома Сони и полетела над городом. Звёзды скрылись за
сгущающимися чёрными тучами, надвигалась гроза, но она так и не разразилась.
Соня направила птиц к острову Дев.

Они пролетели на тысячу футов выше того места, где баржа, запряжённая морскими животными, возвращала женщин и детей в Калиму. Соня
Она знала только общее направление, в котором хотела двигаться, — вдоль Тёплого моря к далёким горам и пещерам. Безымянный Ужас всегда появлялся в том направлении.

 Девушки лежали молча. Соня постоянно, хотя и не всегда чётко,
поддерживала связь с Альто. Она знала, что пленники находятся в пещере; затем её мысли стали яснее, и она смогла читать мысли Рена. Но внезапно все мысли оборвались.

 Угроза миновала. Луна была за горизонтом. Но звёзды сияли ясно и ярко. Девушки теперь были спокойнее, но всё ещё мрачны.
назначение. Соня начала подключать их научную аппаратуру, объясняя
это так хорошо, как только могла.

Электронная игольчатая трубка представляла собой металлическую трубку длиной в фут и диаметром
размером с маленький человеческий палец. У него было большое круглое металлическое основание,
которым можно было управлять двумя руками.

Он излучал очень маленький поток электронов, который нес с собой
крошечный, заостренный фрагмент металла, похожий на иглу. Игла полетела
расширяясь почти со скоростью света. Но когда он столкнулся с
затвердел.

Там был дальномер для прицеливания и устройство для искривления
электронный поток, так что луч может быть направлен практически в любую степень
кривизны. В ее сердце, хотя она не признается в этом даже самому
сама Соня была сомнительной ее способность использовать оружие.

Она знала, что она не могла направить его с той или иной степенью мастерства. И она не
узнать свой ассортимент. Эту трубу иглы был очень маленький проектор размер, с
диапазон, думала она, эффективны лишь в нескольких сотнях футов.

Девочки уже были за Тёплым морем и летели над изрезанной горной местностью, которая в свете звёзд казалась чёрной и пустынной.
Мысли Алто снова были с Соней. Никогда ещё они не были такими ясными, как
Она уже делала это раньше. Схватка, побег, тёмный уступ с долиной внизу.
В долине были огни.

Но где во всей этой тёмной горной глуши была эта долина?
Соня думала, что летит в её сторону. За последний час она несколько раз меняла направление полёта.
Казалось, её направляли мысли Алто, смутное ощущение его приближающейся близости.

Это было очень смутное ощущение, скорее интуиция, чем мысль. Хотя он и сам не знал, где находится, но связь любви между этими двумя была очень крепкой.
Каждый из них чувствовал приближение другого. Он пытался
Он хотел отговорить её, но, когда она стала настаивать, сделал всё возможное, чтобы направить её.

 Соня пробормотала: «Теперь он говорит: _Огни в долине — ты увидишь огни._»


Но каждая пустынная долина, простиравшаяся под ними, была бледной и тусклой в свете звёзд. Затем Соня приготовила видоискатель. Она подключила
батарейки, проектор и сетку из светящихся проводов.

 Алиса и Долорес держали сетку между собой. Соня выстрелила маленьким снарядом.
Он улетел, превратившись в крутящийся розовый шар. На самом деле это был
маленький плоский диск с линзообразным глазом и крутящейся розовой светящейся
арматурой сверху.

В радиусе нескольких миль аппарат Сони _raytron_ мог управлять его полётом, и по невидимому соединительному лучу возвращалось изображение всего, что видел объектив.

 Розовый шар света устремился вперёд и вскоре скрылся из виду.  Сетка из проводов, которую держали Алиса и Долорес, засветилась розовым, а затем внезапно засияла белым.  В небе впереди вспыхнул белый свет.  Это была световая ракета, которую  Талон отправил, чтобы найти беглецов.

Вспышка погасла. Сетка снова стала розовой. На ней, выгравированная чёрным,
была изображена движущаяся сцена: горы, скалы, долины, медленно сменяющие друг друга в панораме.
долины, все бледные и пустые в свете звезд. Затем в одной из них показались тусклые движущиеся огоньки!
Алиса закричала: "Соня... огни!

Теперь мы их видим!“ - Крикнула Алиса. - "Соня... огни!" Теперь мы их видим!

Аппарат Сони отметил положение розового шара. Она слегка повернула
птиц, чтобы они полетели за ним.

Платформа была почти над долиной. Соня отправила еще один розовый диск
. Девочки склонились над сеткой, вглядываясь в крошечное движущееся изображение;
тусклая, залитая звёздным светом долина. Внизу виднелась группа людей, занятых делом, и гигантский проектор, направленный вертикально вверх.

Девушки, затаив дыхание, смотрели на сетку. Её изображение двигалось вместе с
постоянно меняющаяся точка зрения была четко выгравирована, но тусклая и очень маленькая.
маленький: выступ скалы с тремя фигурами на нем. Внезапно с выступа
выскочило маленькое красное кольцо огня. Он устремился вниз, ударился о камень
и исчез с шумом.

Это стреляло оружие, которое Джим отобрал у великана; через мгновение
все еще далекие девочки услышали выстрел, похожий на тихий раскат грома,
звук удара красного кольца о камень. Внизу, в долине, гигантская
труба вертикального проектора начала испускать поток зелёного света.

Он поднялся на сто футов и вырвался наружу, как фонтанная струя воды.
Из-под земли, огромные черные фигуры бросил шар в
столб света. Глава поднялся, рванул вверх, пока сверху висела
в свете брызг, балансируя, как мяч провел на вершине
струей воды.

Все это было очень быстро, минуту или две, пока девушки смотрели на
светящийся сетка. Голова была почти вровень с выступом. В зелёном свете
чётко виднелась фигура Альто; он стоял на уступе и выпускал свои красные огненные кольца.

Но теперь они были бесполезны. Они медленно плыли, и какой-то невидимый стрелок снизу ловил каждое из них взмахом карандаша
Чёрный свет, узкий луч, такой непроглядно-чёрный, что он отчётливо выделялся в ночи. Он поймал в себя красные огненные кольца; его лучи безвредно разорвали их в воздухе.

Сетка погасла; второй линзовый диск перегорел. Но сама платформа теперь парила над долиной. Реальность изображения простиралась под девушками. Соня увидела, что выступ достаточно большой, чтобы на него можно было приземлиться; она направила птиц к нему.

Она подняла электронный иглопроектор, безуспешно прицелилась и выстрелила, а затем отбросила его. У неё не было времени пытаться его использовать
дальше. Её птицы пикировали к уступу, и им нужна была её помощь. Ещё мгновение, и они будут там.

Но было слишком поздно! Голова в фонтане зелёного света что-то держала в руках. Над долиной разнёсся гул. Альто, стоявший на уступе,
внезапно вскинул руки. Его оружие выпало из рук. Он упал и, казалось, пытался отползти назад. Но не смог.

А затем его сопротивляющаяся фигура взмыла в воздух с уступа.
Рен и Джим отчаянно цеплялись за уступ, чтобы их не унесло вслед за ним.
Жужжание переросло в пронзительный вой.

В чём-то, похожем на воздушный вихрь или левитацию невидимого магнитного потока, Альто был притянут к голове на поддерживающем зелёном луче света. Зелёный свет медленно угасал.

Голова с руками, держащими бессознательное тело Альто, опустилась на землю. Доносившийся снизу голос выкрикивал торопливые команды. Все огни резко погасли. В свете звёзд тело Альто окружили тёмные фигуры и утащили прочь.

Платформа опустилась на выступ и с глухим стуком приземлилась.

 — Джим! Джим! Ты в порядке? — Это был встревоженный голос Долорес. Но Соня
Она дрожала от холода. Все её надежды рухнули. Она знала, что они не могут спуститься в тёмную долину, где в пещерах засели вооружённые люди. Альто был для неё потерян.

 Джим и Рен бросились к платформе. Наступила неловкая пауза. Джим так и не понял, как это произошло, но с другого уступа, в десяти футах над ними, внезапно спрыгнула голова, похожая на голову Тэлона. До Джима вдруг дошло, что голова всё это время, должно быть, с трудом карабкалась вверх в темноте. Или, возможно, она проследовала по какому-то подземному ходу в пещеру наверху.

Долорес стояла немного в стороне от остальных. Голова схватила её.
На верхнем выступе склонился гигантский людоед; голова
пыталась поднять Долорес так, чтобы до неё могли дотянуться свисающие руки людоеда, которые подняли бы и её, и голову на верхний выступ.


Всё произошло так быстро и так неожиданно, что Джим и две другие девочки на мгновение застыли от удивления.
Долорес закричала. Это был первый раз, когда они узнали о её опасности. Она позвала:
— Джим! Джим!

Но Рен был ближе. Он прыгнул раньше Джима, прыгнул в темноту, чтобы
испуганный девичий голос. Он ударил голову плечом. Его шарящие руки оторвали Долорес от земли.

 Из какого-то оружия, которое была у головы, вырвалась струя пламени. Она попала Рену в грудь и пронзила его. Он упал навзничь и остался лежать неподвижно.
 Но он спас Долорес от похитителя. Джим и Элис добрались до неё.

 Зверочеловек быстро наклонился. Голова подняла одну из своих маленьких
рук. Брутанец рывком подтащил своего хозяина к верхнему выступу,
как будто поднимал большой светящийся шар. В долине они
пытались поднять ещё один луч зелёного света.

Джим нёс Долорес; он бросил её на платформу и втащил на борт безвольное тело Рена.
Элис мрачно помогала ему. Соня закричала на птиц.

 Сверху на них обрушились крошечные языки пламени. Они
ударялись о меховые покрытия, и воздух наполнялся едким запахом горящих волос. Джим оттолкнул девочек назад; каждую секунду он
ожидал, что языки пламени коснутся его.

Это длилось всего мгновение, а затем платформа поднялась и уплыла. Уступ
оказался под ней. Тёмная, казалось бы, безлюдная долина
слилась с нагромождением горных пород.

Платформа с трудом продвигалась вперёд, держась низко над землёй. Теперь это был Остров Дев.
Снова взошла луна, заливая всё вокруг жёлтым сиянием. Впереди, в направлении Калимы, они увидели в небе пятно.

Это была большая летающая платформа, которую я наспех оборудовал и вооружил.
Она поднималась над городом, чтобы найти их.

Но Рен был мёртв.




 XVI
Отправляемся в бой


Наконец мы были готовы к нападению на силы Тэлона. Прошла ночь, и ещё один долгий день, и снова наступила ночь. Джим вернулся,
То, что он рассказал нам о Талоне, оказало мне неоценимую помощь.
Теперь я знал, с чем мне предстоит столкнуться.

Это также чрезвычайно помогло в пробуждении общественного энтузиазма по поводу войны. Безымянный Ужас больше не был безымянным. Люди осознали, что на их пороге стоит жестокий враг, с которым нужно сражаться и которого нужно победить.

Мне не нужна была большая боевая группировка, но я хотел, чтобы она была хорошо вооружена и обучена.
Вооружена для защиты от того, чем, как я предполагал, мог быть вооружён Коготь.
 Джим кое-что о них знал.

 Я отправил разведывательные платформы с аэрофотоаппаратами.  Но они
принес мне мало информации, потому что вскоре Тэлон понял, что означают
розовые шары сияния в небе. Он начал уничтожать их с помощью
своего черного луча-вспышки.

Это должна была быть война оружия, а не сражение людей. С Макситом,
Я трудился над подготовкой защиты от черной вспышки Тэлона и огненных
колец, которые использовал Альто. Очевидно, "Тэлон" был вооружен в основном
оружием электронной основы. Я надеялся на это, потому что мы могли довольно эффективно защититься от них.


День только начал клониться к вечеру, когда пришло известие о том, что силы Тэлона
покинули горы и теперь стояли лагерем на берегу Теплого моря. Это
было то, на что я надеялся, что он сделает. У меня не было намерения позволять ему
нападать на Калиму, но я не хотел подниматься в горы за ним.
Теперь он, очевидно, был готов, но и я тоже.

Это было напряженное время, те последние часы. Калима была забита беженцами.
По всему побережью Теплого моря сельские районы были пустынны.
Я собрал своих людей и девушек на территории замка и в устье реки. Девушки настояли на своём; они были важной частью моей
силы. Я не мог им отказать, потому что они быстро продемонстрировали, что в воздухе они намного превосходят людей.

 Вместе с Соней и Макситом я стоял на террасе замка и наблюдал за последними приготовлениями к нашему отъезду. Ночь была ясной, если не считать низкой гряды облаков, нависшей над морем, над которой поднималась рогатая жёлтая луна.

 На территории замка собрались восемьсот моих воинов, двести девушек, наземные животные, птицы и платформы. На воде стояли лодки, за которые тянули морских животных. Со мной было около четырёхсот человек
это подразделение — общая численность около 1400 человек.

 Суматоха из движущихся огней, голосов, команд, трепета возбуждённых птиц; позади нас, на каждой крыше, в каждом окне и на каждой выгодной позиции в городе толпились зрители.

 Последние приготовления включали в себя множество деталей.

 «Максит, — сказал я, — платформа с балкой Фрейзера — пусть её подготовят в последнюю очередь. Тогда я спущусь».

 Максит отдал приказ по рации, которую носил на плече. Я
слышал эхо его голоса там, внизу, в саду. Я повернул
сетки на грудь, чтобы поймать лучи от изображения-искатель, возводимых на
набережная. Алиса и Долорес были там. Я не хотел, чтобы они участвовали в
этом сражении, но они настояли, и я распределил их по
лодкам.

“Все готовы, Элис?”

Она взглянула на определитель изображения; он стоял на столбе у берега
спереди. На моей сетке было изображение её фигуры, стоящей там в изолирующем костюме, похожем на чёрный конус, со шлемом в руке.

 «Всё готово, Леонард». Её улыбка была мрачной, взволнованной, напряжённой, но я не видел в ней страха.

“Будь осторожна, Элис. Держи Долорес при себе ... и выполняй приказы”.

“Да”. Она отвернулась.

Соня, стоявшая рядом со мной, положила руку мне на плечо. “ Мы победим,
Леонард. И хотя— ” Она махнула рукой. “ Кажется, я всегда улавливаю его мысли.
Леонард. Опять... только что.

Мы знали, что Альто всё ещё жив и что Тэлон собирается оставить Альто у себя. Соня очень часто получала обрывочные сообщения.
Кажется, несколько часов назад она получила сообщение, и теперь мы внезапно поняли, что Альто пытался ей сказать. К нам подбежал посыльный. Он
прибыл с одной из наших разведывательных платформ.

 Войска Талона выступили в сторону Калимы. Громилы с насаженными на копья головами тащили по прибрежной дороге тяжёлую технику.
 А по морю плыли плоты, которые тянули за собой плавающие громилы. Плоты уже были на полпути к Острову Девственниц!

 Нельзя было терять ни минуты. Воздушная машина Максита передала его голос
семидесяти мужчинам и двадцати женщинам, которые были готовы его принять. Каждый из них призывал свой отряд поторопиться.

Первыми взлетели девушки-пилоты. Одна за другой они садились на
Гигантская птица взмыла над территорией замка и начала кружить в воздухе.
 Эти девушки не были защищены от электрических лучей Тэлона.

 Я планировал держать их высоко в воздухе, за пределами эффективной дальности действия чёрной вспышки Тэлона.
 Они были вооружены только небольшими разрывными бомбами, но умели сбрасывать их точно в цель.

Сто пятьдесят этих девушек на лошадях собрались в парящую группу, а затем выстроились клином и полетели широким медленным кругом. Птицы были хорошо обучены и могли быстро подниматься на большую высоту. И самая
Соня тщательно отобрала самых проворных из молодых девушек.

Это подразделение было самым быстрым и мобильным в моих войсках. Соня должна была возглавить его.
Вскоре она была готова и привела свою огромную серую птицу с
ковровым седлом, на котором она должна была расположиться на спине
между широко раскинутыми крыльями.

Она была одета, как и все девушки в авиационном отряде, в одно тёмное струящееся платье от плеча до колена, а её волосы были туго заплетены в косы вокруг головы. На поясе у неё висели маленькие металлические бомбы, начинённые самым мощным химическим взрывчатым веществом.

Она протянула руку в моей собственной манере.

“ До свидания, - сказал я. “ И помни, Соня, не отставай и слушай мои
сигналы. Не атакуй, пока я не прикажу.

Она вскочила на свою лошадь. Он поднялся за мной с свесив ноги; прилив
воздуха от ее крыльев был на моем лице. Через мгновение я увидел ее там, наверху.
она заняла свое место чуть ниже девушки на острие клина.

Из сада поднялась первая из летающих платформ. Их было три, и на каждой
находилось по двадцать мужчин и около десяти девушек. К каждой платформе
были привязаны сорок птиц: по двадцать с каждой стороны.
Две длинные верёвки спереди. Ими должны были управлять четыре девушки; у остальных были бомбы, а у мужчин — электронные игольчатые трубки меньшего радиуса действия.

 Эти платформы были довольно быстрыми. Они были изолированы снизу ворсистой чёрной тканью из плетёной проволоки, по которой циркулировал изолирующий ток. У них были боковые щитки, которые можно было поднять, а под некоторыми птицами свисали изолирующие занавески.

Я стоял и смотрел, как три платформы величественно поднимаются в воздух, присоединяются к девушкам на лошадях и кружат с ними над городом.

Сухопутные войска начали наступление. Джим возглавлял это подразделение: восемьсот человек, большинство из которых верхом на гигантских _лопах_—
четвероногих животных, больше похожих на гигантских кошек, чем на что-либо другое, что я могу назвать;
красивых зверей, крупнее земных лошадей, с огромными когтями, покрытых густой рыжей шерстью, с хвостом, похожим на пучок шерсти.

Каждый со своим всадником, они пробирались по улицам деревни. Некоторые из них были
прикреплены к нашим большим проекторам, а также к нашему ветряному устройству, которое я планировал установить с помощью Джима на берегу напротив острова Вирджин. С
С его помощью Джим мог разогнать воды узкого канала до бешенской скорости.

 Небольшой сухопутный отряд вошёл в город и исчез. С далёких крыш домов я мог видеть машущую толпу, приветствующую его продвижение. Я отвернулся. По реке поплыли лодки — флот из десяти длинных, узких металлических лодок с изолированными бортами и щитами, лодок, которые тянули за собой морские млекопитающие, проворные, быстрые и умные.

На каждой из лодок было около сорока мужчин и несколько девушек.
В носовой части, за чёрным экраном, был установлен большой игольчатый проектор с большим радиусом действия.

Он мог метать наэлектризованные, невесомые металлические лезвия по изогнутой траектории со скоростью, близкой к скорости света, на расстояние более мили. И у этих лодок были осветительные ракеты, ветряные пушки и горизонтальные бомбометы.

 Они мчались вниз по устью, а млекопитающие впереди них выпрыгивали из воды, как дельфины. Затем они остановились, сделали круг, вернулись и выстроились в линию посреди потока. При виде них из города донёсся восторженный крик. На одной из платформ летели Алиса и Долорес.

 Три другие наши летающие платформы представляли собой длинные вереницы птиц, наши
Самые дальние, более тяжёлые и меньшие по размеру платформы, каждая с оружием — гигантским проектором, с которым управлялись несколько человек.

 Максит сказал: «Мы готовы, Леонард». Он впервые не назвал меня королевским титулом. Мы стояли, два друга, и прощались, пожав друг другу руки. Его лицо было очень серьёзным. Думаю, он тоже думал о возвращении домой. — Я пойду с тобой, Леонард. Поддерживай голосовую связь, если сможешь. Возможно... я увижу то, что ты можешь упустить, и смогу дать тебе совет.

 Я кивнул. Мы просто пожали друг другу руки. Он отвернулся, чтобы наблюдать за нашей судьбой со стороны
комната под замком.

Моя платформа с гигантским лучом мысли Фрейзера, который мы сконструировали, была готова. Я должен был управлять ею в одиночку. Я научился управлять шестью птицами. Я запахнул свой чёрный конусообразный плащ. Мой чёрный шлем свисал с плеч, как капюшон.

Я сбежал по лестнице замка. Из города донёсся восторженный рёв. Я обернулся и помахал рукой.

Отправляемся в бой! Люди ожидали воинственного жеста, и я его им продемонстрировал. Но внутри меня всё содрогнулось.

Я вскочил на чёрную платформу. Она была не шире шести футов и
вдвое длиннее, заполненный проектором, батарейками и
усилителями, а также множеством других научных приборов.

Я схватилась за вожжи, крикнул шесть птиц, которых я тренировался, чтобы знать
мой голос и реагировать на мои команды.

Моя платформа поднялась над крепостью. Вокруг меня, девушки и
другие платформы кружил. В устье десять черных лодок
начиная с двойной строчкой. За городом, на дороге, ведущей к морю, в жёлтом лунном свете виднелась тонкая чёрная линия — граница участка Джима.
Город подо мной представлял собой неистовую, бурлящую людскую массу.

Я прокричал в свою антенну. Девушки и платформы разорвали свой
круг и двинулись вперед. Моя платформа вела их, мы описали
большую дугу над городом и унеслись в залитое лунным светом небо.




 XVII
 БИТВА


Теплое море представляло собой водоем длиной около ста миль на десять
в большинстве мест в ширину. Оно лежало в чашеобразной впадине холмистой местности.
местность. В некоторых местах берега были изрезаны бухтами и пещерами, в других — скалы отвесно спускались к воде.

Калима находилась в том месте, которое я бы назвал её южной оконечностью.  Здесь море было шире
в залив шириной почти двадцать миль, который, как я узнал, назывался заливом Калима. На севере он сужался. Остров Девственниц разделял его на две части, с узким проливом с каждой стороны, за которым он снова расширялся.

 Слева, вдоль западного берега моря, дорога из Калимы вела на север. Западный пролив острова Вирджин был очень узким — не более двух тысяч футов, — но глубоким, с песчаной полосой
на материке, обрывом высотой в пятьдесят футов и дорогой наверху.
Именно с западной стороны наступали сухопутные войска Тэлона. А на
По той же дороге из Калимы двигалось войско Джима, чтобы противостоять им.

 Наш водный отряд из десяти лодок направился в центр залива Калима, и там я остановил их. Они выстроились чёрным кольцом на спокойной воде. С одной стороны от меня эскадрилья девушек летела по кругу на высоте примерно в три метра. Платформы парили рядом с ними.

Вдоль берега я видел медленно продвигающуюся колонну армии Джима, которая ползла, как чёрная змея, по извилистой, залитой лунным светом дороге. Я надеялся, что её авангард приблизится к утёсу у западного пролива
Остров Вирджинов. Но до него было ещё далеко.

 Я обратился к своему аэрофотоаппарату. «Давай быстрее, Джим!» На экране появилось его улыбающееся лицо. Старый добрый Джим, он всегда улыбался. «Хорошо», — сказал он.

 С такой высоты не было видно никаких признаков Тэлона. Позади меня, из Калимы, Максит выслал аэрофотоаппарат. Его розовый вращающийся шар пролетел надо мной.

Я сидел, закутавшись в свой чёрный изолирующий костюм. Я включил ток.
Я слышал гудение тока и чувствовал его слабый едкий запах.
Аппарат проектора Фрейзера был уже собран.
Импульсный двигатель был у меня на запястье, а повязку я теперь поправлял на лбу. Я подсоединил все кабели, но не включил питание.

 Передо мной лежали мои маленькие инструменты. Здесь была закреплена банка с сетками для изображений; голосовые приёмники были у меня в ушах, а антенна динамика — на плече. Я улавливал лучи от объектива для изображений, установленного в комнате замка Максита. Я настроился на него, увидел его бледное, сосредоточенное лицо, услышал его серьезный голос
.

“Никаких признаков Тэлона, Леонард?”

“Нет. Я держу девочек и лодки наготове. Я поднимусь выше
сам — твой объектив только что прошел мимо меня.

“ Да. Но пока ничего не показывает.

“Я отправлю его дальше”.

“Удачи, Леонард”.

Я кивнул и отключился. Мне звонила Соня.

“Мы не можем продолжить?”

“Нет”.

С лодок внизу я уловил голос Элис, но ее изображение не уловил
; в лодке было темно за черными щитами, которые
окружали ее.

“ Лен, ты уже видел плоты Тэлона? Метт говорит, что хочет знать, что должны делать наши лодки?


 — Ничего.  Оставайтесь на месте.
 — Будь... очень осторожен, Леонард.

 — Да, — сказал я.  Я отключился и направил своих птиц вверх.  На высоте почти десяти тысяч футов я завис.  Далеко в Тёплом море, на западной дороге, ведущей в Коготь,
был виден приближающийся форс. А на воде я увидел черные пятна
его плотов, четырех из них, очевидно, огромных, переполненных людьми и
аппаратурой. Один из них был на желтой дорожке, залитой лунным светом. Я мог видеть
плывущие по воде фигуры в упряжке, медленно тянущие плот
вперед.

Розовый шар у меня были разосланы прошло Maxite это. Он помчался в сторону талона
плоты. На своей сетке я мельком увидел деревянный плот с мёртвыми чёрными балками, торчащими из него вертикально вверх. Там толпились сотни фигур. Чёрная балка попала в мою вращающуюся линзу и сожгла её. Сетка погасла.

Сухопутные войска Тэлона почти достигли пролива Вирджин-Айленд на севере. Плоты были уже у того берега. Это было то, что я хотел
знать. Тэлон воспользуется западным проливом.

  Я опустил платформу и поправил шлем, но не стал закрывать забрало. Сухопутные войска Тэлона доберутся до пролива раньше, чем мои. Я надеялся, что Джим сможет установить наш ветровой проектор на утёсе, чтобы контролировать узкий пролив. Но Коготь
будет там первым, если я не смогу его остановить.

 Я повернулся к своему аэростату и отдал приказ о всеобщей атаке.

Я снова поднялся высоко в воздух и погнал своих птиц вперёд. Подо мной
раскинулась картина битвы, похожая на трёхмерную карту. Далеко внизу
наши лодки казались крошечными точками, мчащимися по западному каналу.

 Они были быстрыми, но не такими быстрыми, как эскадрилья летающих девушек.

 Соня вела их вверх. Они пролетели мимо меня, гигантским клином направляясь к плотам Тэлона. Там было четыре плота, три из них стояли близко к берегу, возможно, для защиты сухопутных войск. Но один из плотов находился дальше, отдельно от остальных. Он был ещё в нескольких милях от северной оконечности острова Вирджин.

Эскадра Соня была первой вступить в контакт с противником. Девочки
во главе этой изолированные плот. Они были в десять тысяч футов или еще выше
это. На сердце было тяжело от предчувствия. Я мог видеть черные лучи
на плоту стоял в воздухе. Бы они достичь этого высокого?

Его словно нет. Девочки вышли спокойно за них, катят, туда и вышло.
Они сбросили бомбу. Я увидел, как она упала, и от неё отделилось светящееся пятно.
Она упала в воду далеко от плота. Всплеск воды поднялся вверх,
и там, где взорвалась бомба, появилось красное пятно, затем ещё одно, и так далее
из них. Я начал слышать их отрывистые команды.

 Плот раскачивало на волнах, но он не пострадал. Но варвары, которые его тянули, были дезорганизованы, многие из них, без сомнения, были убиты. Плот перестал двигаться вперёд. Его чёрный луч задрожал, а затем, казалось, слился в один узкий чёрный луч.

 Он пронзил девушек, оставив в них широкую полосу. Некоторые
пошатнулись, затрепетали, упали, пришли в себя и, прихрамывая, медленно побрели обратно к Калиме, изо всех сил стараясь удержаться на воде. Другие, словно перья, упали в море. Половина наших девушек, несомненно, была убита или ранена этим единственным черным взрывом.

Наши лодки пронеслись по каналу. Три остановились на середине течения; семь
устремились дальше. Вспыхнули огни, наша зловещая, но проникающая красная вспышка света
поднялась по дуге от одной из наших остановившихся лодок и пронеслась над сухопутными войсками Тэлона
. Казалось, что на земле были тысячи фигур.
Они рассредоточились по дороге; у обрыва, сразу за
северным концом канала, они устанавливали огромное устройство.

Световые ракеты погасли. Но у артиллеристов на трёх наших кораблях, которые остановились в проливе, был хороший обзор. Я видел, как летят их снаряды.
Электронные иглы, прямые пути к берегу. Тусклые фиолетовые лучи с
белым сиянием там, где огромные металлические иглы поражали
армию Талона.

 На берегу, должно быть, царил хаос. Затем из
проектора, стоявшего в темноте, донеслось громкое шипение. Стало
видно жёлтое свечение, похожее на лунный свет. Он колыхался, расходясь веером от своего источника: свет,
который задерживался, сохранялся в темноте, распространяясь до тех пор, пока не окутал весь этот участок берега, словно парящий жёлтый дым, заграждение,
против которого наши электронные иглы были бессильны.  Я мог видеть
При столкновении с ним они материализовались в белые твёрдые объекты, а затем вспыхнули красным и жёлтым, сплавившись и сгорев.

 Артиллеристы на наших кораблях пытались искривлять лучи.  Некоторые из них были эффективны: они изгибались в виде большой фиолетовой дуги, поднимаясь над заграждением, или огибали его по бокам.  Я заметил, что некоторые из них попадали в цель, хотя заграждение постоянно смещалось, чтобы помешать им.

 Повсюду царил хаос из мигающих разноцветных огней. Девушки, спасшиеся от чёрного взрыва, задрожали и поднялись выше. Их
бомбы падали далеко от них; море повсюду здесь было покрыто пеной
там, где рвались бомбы. Хаос света, звука и запаха:
смешанный электрический гул, резкие электронные запахи, шипение
сигнальных ракет, резкий треск разрывающихся бомб.

Девушки на мгновение отошли в сторону, очень высоко. Они
не могли попасть в цель; черные балки от плотов, теперь раздвинутые
исключительно для защиты, имели форму конуса, широко простиравшегося над ними
для защиты своих пловцов. Бомбы, те немногие, что были сброшены точно в цель, взорвались в воздухе, ударившись о конус.

 Повсюду царил хаос стремительных, одновременных действий.  Наши
Огромные прожекторы на летающих платформах открыли огонь по плотам. Но тут с берега внезапно вырвался сплошной чёрный луч.
Он попал в одну из наших платформ. Птицы упали. Платформа, изоляция которой не выдержала, сморщилась от бесцветного взрыва и рухнула, превратившись в спутанную массу птиц и барахтающихся человеческих фигур.

Луч сместился. Он попал в другую платформу, а затем ещё в одну. Все шестеро —
единственные шестеро, которые у нас были, — были застигнуты врасплох и сбиты низко над проливом, прежде чем успели сбежать. Один за другим они падали вниз
в воду. Последний попытался нырнуть; его ударили, как только он приблизился к уровню воды.

 Этот чёрный луч из берегового проектора «Когтя» прочёсывал канал от края до края. Казалось, его дальность действия составляет несколько миль — больше, чем у любого из наших орудий. Он уничтожил шесть наших платформ, а затем направил луч вверх, на наших девушек. Но они были уже за пределами досягаемости. Они заколебались, почувствовав его воздействие, а затем поднялись выше и улетели подальше.

 Белые сигнальные ракеты Тэлона теперь непрерывно летели с берега.  Всё вокруг было ослепительно белым, с чередующимися периодами темноты.
черный луч, направляемый белыми вспышками, искал другие жертвы. Он качнулся
на наши лодки, три из которых обстреливали берег, остальные семь
направлялись к плотам Тэлона.

Три ближайших корабля полностью попали под черный взрыв. Он прожег
их изолирующие щиты, как и платформы. Одна лодка затонула
как камень. Другая перевернулась; третья попыталась отступить.

Но его животные, очевидно, были пойманы на поверхности воды и уничтожены. Он лежал там, и его игольчатые лучи дрожали. Затем и он был поражён чёрным лучом. Он съёжился и исчез. Вода внизу
Там было ужасно: чёрные фигуры боролись за жизнь.

Луч устремился к остальным семи лодкам. Они направлялись к плотам. Они почувствовали луч, но были дальше, и их боковая обшивка выдержала. Я выкрикивал им приказы, и каким-то чудом мой голос был услышан. Элис ответила мне.

«Назад!» — скомандовал я. «Вокруг острова. В восточный канал».

Всё произошло очень быстро. Я был довольно высоко и примерно в миле от него, когда
чёрный луч начал свою смертоносную работу. Он несколько раз промелькнул мимо меня,
но моя одинокая платформа с шестью птицами была маленькой и незаметной
объект. Луч промахнулся; его обработчики явно покрупнее
игры.

В голосе моего Maxite уха звучало, “держать девочек подальше, Леонард!
Отступление! Наши сухопутные войска слишком близко!

Я отдавал приказы. Розовые капли огня Максайта постоянно прибывали
с Калимы. Он видел нашу катастрофу. Чёрная башня, установленная на берегу, казалась неприступной, если только я не мог напасть на её защитников с тыла с помощью мысленного луча Фрейзера. Я рассказал Макситу о своём плане, и он его одобрил.

 Я поплыл обратно к острову Девственниц. Я вернусь и поднимусь
Я летел низко над западным побережьем материка. Я мог развить такую скорость, что через несколько минут оказался бы за заграждением Тэлона. Все плоты Тэлона теперь были далеко от берега и собрались в одну группу.

 Я подлетел к ним на расстояние мили. Над ними возвышалось их чёрное конусообразное заграждение. Они не атаковали, если не считать того выстрела вверх, который был направлен в девушек, и сейчас они не атаковали.

За те короткие мгновения, что мы их бомбили, их гребцы-головорезы, должно быть, понесли большие потери. Многие нырнули и взобрались на плоты. Но некоторые продолжали плыть.

Плоты медленно направлялись к северной оконечности другого пролива.

Мои птицы летели с невероятной скоростью. Время от времени я пролетал мимо раненых птиц и раненых наездниц, которые отчаянно цеплялись за них, пытаясь вернуться в Калиму.

Я пролетел над островом в сторону Калимы, а затем развернулся и пролетел над дорогой вглубь острова. Войска Джима выстроились дугой, протянувшейся от моря вглубь острова примерно на полмили.

Через определённые промежутки времени устанавливались тяжёлые изолирующие щиты. Проекторы были готовы, и наш ветровой проектор был установлен на берегу. Казалось, что
В безопасном состоянии. Между этой линией и чёрной полосой Тэлона было пять миль или больше открытой местности. Отсюда я не мог видеть полосу.

Но жёлтая береговая заградительная линия Тэлона была хорошо видна. Если не считать этого сияния,
там, наверху, было темно. В битве наступило затишье.
Первое сражение, в котором мы потерпели сокрушительное поражение, закончилось. Наступило кратковременное затишье, пока Коготь, казалось, ждал, что мы будем делать дальше.

 Вокруг было темно и тихо.  Ночь тоже стала темнее.  Чёрные тучи заслонили луну и все звёзды на севере.  А в
В тишине я услышал тихое ворчание грома.

Я пересёк нашу линию, приказав Джиму не двигаться.

«Почему?» — возразил он. «Я что, вообще не участвую в этом, Лен?»

Но я оставил его на месте. Нам было не время безрассудно бросаться на
Талона. Он застал нас врасплох во время первой атаки и одержал над нами верх в бою.
Я не хотел повторять эту ошибку.

На малой высоте я направился через холмистую местность к нынешней наземной базе «Когтя».
Я надел шлем и поднял изолирующие щиты, которыми были обшиты борта платформы.
На моём запястье пульсировал импульсный двигатель.

Я включил ток Фрейзера и взялся за рычаги управления огромным проектором. Если бы я мог достаточно сконцентрировать свои мысли...h
достаточной интенсивности. Теперь я позволял им разгуляться, набираться сил. Если бы я мог остановить этот разрушительный чёрный луч, а затем отдать приказ о новой атаке, чтобы все наши оставшиеся силы атаковали одновременно...

 В моих ушах внезапно зазвучал голос Максита: «Я приказываю Джиму использовать ветровой проектор. Силы Тэлона направляются к острову. Возможно, мы сможем сдуть их в сторону Восточного пролива, где наши корабли смогут до них добраться».

Позади меня послышалось шипение и рёв, когда огромный ветрогенератор пришёл в действие.
Поток расширяющихся, выделяющих тепло электронов устремился вперёд
над поверхностью канала. Рев, поднявшийся горячий воздух, налетевший холодный ветер; вскоре канал захлестнули яростные волны.

 Стало совсем темно. С севера надвигались черные тучи, окаймленные молниями. Раскаты грома становились все громче. Я пролетел низко над
 позициями Талона. На земле толпились группы головорезов, некоторые были верхом на брутальных.

Толпа двигалась вокруг огромной чёрной морды, направленной по диагонали вверх, в сторону Калимы.

 Я пролетел совсем рядом, на высоте ста футов, но надеялся, что на мгновение меня не заметят в темноте.

Справа от меня было желтое заградительное сияние вдоль берега. Большие,
похожие на чаши проволочные клетки, установленные с интервалом в сотню футов. Они светились
желтыми, огромными горшками распространяющегося заградительного света. Верховые головы были рядом.
Их сопровождали.

Я бросился на одну. Я закричал, встал на свою качающуюся платформу и прокричал
угрожающие слова. Головы удивленно посмотрели вверх. Проектор Фрейзера
выпустил усиленный луч.

Головы и громилы застыли как вкопанные; светильник погас. Я прошёл в пятидесяти футах от него; моя огненная вспышка сработала.
На этом коротком расстоянии он выплюнул язык синего пламени. Бруты и головы, сам горшок с заградительным огнём съежились от взрыва.

 Я помчался вдоль линии заграждения, луч Фрейзера следовал за мной. С другой стороны и снизу взметнулись жёлтые огненные кольца. Они ударили в мой поднятый боковой щит и в дно платформы. Я слышал треск от попаданий.

В лагере царила суматоха, повсюду сновали тысячи тёмных фигур.
 В меня полетели маленькие чёрные лучи, смешанные с огненными кольцами.
Над моей головой вспыхнул свет.  Раздались крики, и смутные фигуры бросились врассыпную, чтобы избежать
в меня попала одна из моих птиц. Я отвязал её. Она упала.

 Но это меня не остановило; через минуту или две стремительного полёта заграждение погасло, когда я обстрелял его лучом Фрейзера и синим огнём. Я подлетел к гигантскому проектору чёрного луча; он сморщился и расплавился. Его операторы исчезли под моим ударом.

Воздух был пропитан ядовитыми металлическими газами и запахом горящей человеческой плоти. Но береговая линия Тэлона была тёмной и опустошённой. Ещё одна из моих птиц задрожала; я заставил их всех взлететь. Огненные кольца сотрясали мою платформу от взрывов. Но я поднимался. Они отступили. Крики
Смятение уменьшилось, растаяло подо мной.

Я снова был над водой, в безопасности, за линией фронта. Обстрел прекратился.
Гигантский чёрный луч был уничтожен. Я попытался настроиться на Максита, но не смог. Но я поймал Джима.

«Вперёд! Атакуй сейчас же! Быстро, Джим, со всей твоей мощью!»

Затем я поймал Максита. «Прикажи атаковать!»

Я не смог получить его изображение. Мои средства управления были отключены, или атмосфера была перенасыщена. Но я услышал его торжествующий голос. «Мы их достанем, Леонард, достанем прямо сейчас!»

 С севера яростно надвигалась буря; не дождь, а порыв ветра,
Сверкающие молнии и раскаты грома.

Джим, очевидно, отказался от своего ветрового удара. Его войска мчались вперёд. Перед ним взметнулся фонтан фиолетовых лучей.

Линия Талона ответила. В воздух взмыли огненные кольца. Заплясали чёрные лучи. Две линии сошлись, когда армия Джима бросилась вперёд;
холмистая местность вдали превратилась в мешанину мечущихся огней и пересекающихся лучей, в мириады взрывов в воздухе.

Затем показалось, что линия Талона отступает на север.
Её прикрыл жёлтый заградительный огонь. Но Джим бросился вперёд; заградительный огонь
исчезли. С помощью какого-то огромного проектора головы Тэлона встали на место.

 В небо взмыл огромный огненный шар, описав чудовищную дугу над армией Джима, и упал за горизонтом. Упал на Калиму? Я так думал;
там, на небе, что-то сверкало. С пятиминутным интервалом эти огненные шары взлетали вверх, обстреливая далёкий город.

Соня находилась на высоте пятнадцати тысяч футов над проливом, когда началась наша вторая атака.  Шторм отбрасывал девушек назад; птицы едва держались на ветру.  Далеко внизу бушевало море, вздымаясь в яростных волнах.

Наши лодки в восточном проливе двинулись вперёд, чтобы попытаться добраться до плотов Тэлона.
 Но плоты выбросило на берег, они разбились о северный скалистый
берег острова.

  Злые волны обрушивались на них.  Головы и тела чудовищ выбрасывало на берег с каждым белым гребнем волны.

  Наши лодки увидели это.  Они отошли обратно в подветренную сторону острова, в восточный пролив.  Там вода была немного спокойнее.

Они зависли недалеко от берега и начали обстреливать остров своими
игольчатыми лучами, извергающими фиолетовые потоки, и выстрелами из
синих огнеметов.

Зелень острова сморщенные, все вдоль восточного берега. Затем Maxite
Джим приказал установить проектор на Западе блефом. Вскоре была отправка
"Голубой поток" через Ла-Манш. Западная сторона острова была обстреляна
из конца в конец.

Девочек Сони разметало ветром. Но она видела некоторых из них
зависших над северной оконечностью острова, где люди Тэлона пытались высадиться на берег
с плотов. Девочки сбросили бомбу, потом ещё одну. Бомбы попадали в цель.

 Соня направила свою птицу в ту сторону. Но внезапно её осенило
Альто ясно и отчётливо предстал перед её мысленным взором. Она давно смирилась с тем, что Альто погиб, убитый нашим собственным оружием. Но он не был мёртв. Его мысли внезапно стали ясны для неё.

 Я увидел, что бомбардировка Калимы наконец прекратилась. Джим, торжествуя, сметал всё на своём пути. Его проектор по-прежнему обстреливал остров.
 Растительность на острове теперь горела от края до края. На северном берегу
сбившиеся в кучу фигуры почти исчезли; повсюду были тела.
Вода была усеяна ими.

 Теперь вдоль главного берега, впереди Джима, армия Тэлона была в полном беспорядке
разгром. Обезумевшие звери с насаженными головами бросились к берегу, нырнули
. Головы были оторваны; плавали, как воздушные шары, в белых
хлещущих волнах. Там, на берегу, люди Джима выстроились в линию. Игольчатые лучи
метались по плавающим головам.

Везде мы побеждали. Далеко в глубинке я мог видеть Джима
торжествующие огни, распространяющиеся повсюду.

Из водоворота подо мной поднялась лодка, длинная и узкая чёрная лодка. Её тент откинулся. Она направлялась на север, прочь от
Калимы, и быстро плыла, оставляя за собой след из пузырьков.

Я вспомнил об этом: о лодке, которую описал Джим. Лодке Тэлона! Тэлона, который
скрывался под поверхностью моря, в безопасности ожидая
победы, чтобы броситься на Калиму. Теперь, потерпев поражение, он
уходил. Возможно, с ним был Алто.

Я повернул антенну, пытаясь поймать Максита. Но не смог.
Затем я попробовал обойти остров на одной из ближайших лодок, приказав ей
следовать за "Тэлоном". Позади меня, далеко внизу, я увидел, как она развернулась и тронулась.

Я направил своих птиц вниз, к лодке Тэлона. Подо мной, близко
мне показалось, что я вижу тень летящей птицы, но в
На мгновение я забыл об этом.

 Затаив дыхание, я подлетел к лодке. В тусклом свете двигателей я увидел, что в ней всего четыре фигуры, три из которых были верхом. Двое управляли лодкой. Третьим был Коготь. Я видел, как он ходил по лодке и отдавал приказы. А на дне лодки лежал Альто, его тело было связано и превратилось в неподвижный ком.

Мой луч Фрейзера попал внутрь лодки. Две закреплённые на ней головы
застыли и упали. Но Тэлон не пострадал. Я был совсем рядом
с кормой лодки и держал проектор направленным вниз. Лицо Тэлона
Он уставился на меня непонимающим взглядом. Его массивное тело напряглось и обмякло, но
Коготь отделился от него.

Его голова упала на руки, лежащие на палубе. Он уставился на меня.
Из его ручного проектора вырвалась чёрная вспышка. С такого близкого расстояния моя
платформа смялась. Она упала, ударилась о корму лодки и наполовину погрузилась в воду. Я прыгнул. Я упал в лодку.

Но прежде чем я успел что-то сделать, там приземлилась другая фигура — гигантская взмахивающая крыльями птица.
 Соня спрыгнула с неё и схватила связанного Альто. Маленькая вспышка Тэлона
устремилась к ней, но промахнулась.

Моя сломанная платформа, наполовину лежавшая на корме лодки, тянула её вниз. Лодка начала наполняться водой.


 Когда я прыгнул на Тэлона, я смутно разглядел, как Соня тащит безвольное тело Альто к борту.
Они вместе упали за борт. Моё стремительно летящее тело ударилось о голову Тэлона.
Она треснула и раскололась под моим весом. Я выбрался из этой отвратительной, липкой массы.

Лодка наполнялась водой и тонула кормой вперёд. Я перепрыгнул через борт в бурлящее море.

 Тонущая лодка затянула меня под воду. Но я вынырнул. Вокруг меня была белая, бушующая тьма. Над головой в грозовых тучах образовалась брешь;
Сквозь него пробивался жёлтый лунный свет. Рядом со мной что-то плавало — обломки лодки, понтон, наполненный газом. Я схватил его.

 Позади меня приближалась наша лодка с острова. Затем я увидел, как на гребне волны рядом со мной барахтается человеческая фигура.
 Соня изо всех сил старалась удержать Альто над водой. Я доплыл до них.

 «Соня! Держись за это!» Я его поймал!

 Мимо нас пронеслось морское животное.  Наша преследующая лодка остановилась; её чёрный борт возвышался над нами, как стена.  Изолирующий боковой экран откинулся.
 Тревожные мужские лица смотрели на нас поверх планширя.  Руки опустились
и вытащил нас наверх.

Я услышал голос Элис; и Долорес: “Лен! И Соня... и
принц! Слава Богу, вы все в безопасности!”

И откуда-то издалека донесся вой сирены Джима, сигнал победы.
там.




 XVIII
 ВЕЛИКАЯ ЗАГАДКА


Возвращение домой! Возвращение наших израненных войной войск в город, половина пригородов которого сожжена, а тысяча жителей убита в результате бомбардировки «Когтя»! Я не буду описывать радостные возгласы, смех и рыдания.
 Победа в войне может показаться немногим лучше поражения! Все
триумфальные песни не могут исцелять искалеченных или воскрешать мертвых.

Я больше не был королем, потому что теперь правителем был наш принц с Соней вместо него.
королева. Я был рад, что меня освободили. В управлении нацией есть очень фальшивая, псевдо-слава
.

Но хотя он и не хотел, чтобы я полностью ушел в отставку. Мои обещанные реформы, мои
земные представления о правительстве были необходимы здесь. И тогда они назвали меня
премьером и стали процветать благодаря грубой, но гуманной версии того, что мы на Земле назвали бы цивилизованным правительством: почитанию стариков, новой идее о защите детей, моногамному браку, в котором лишние женщины выполняют
их рациональная работа в искусстве и промышленности.

 Из тысяч талоновцев половина сбежала обратно в горы. Они там и сейчас. Они всегда будут представлять угрозу. Но во всей вселенной нет ни одной расы людей, которой бы что-то не угрожало. Сама суть человеческого существования — борьба. Мы больше не считаем талонцев Безымянным Ужасом и всегда готовы.

Это было вскоре после моей женитьбы на Элис, и однажды вечером я застал
Джима и Долорес в объятиях друг друга.
“ Ну! - сказал я. - Что это? - спросил я. “ Что это?Он снова поцеловал ее. “Я полюбил ее с самого начала”, - сказал он, заявил.
Это было не совсем так, но я знал, что он так думает.

Я никогда не видел малышку Долорес такой сияющей. «И я всегда любила его, Лен. Ты же знаешь».
Я действительно знал. И она никогда не сомневалась в своей любви, с тех самых пор, как он подхватил маленькую слепую девочку и закружил её в воздухе.
Наше возвращение на землю? Мы так и не вернулись. После смерти доктора Уэзерби в могиле остались жизненно важные знания, необходимые нам для такого путешествия. И мы не хотели этого. Наша жизнь была загублена здесь.
 Теперь часто с земли до меня доходят волны мыслей, крошечная земля, катящаяся по...Время здесь летит гораздо быстрее, чем в нашем внешнем мире!
 На Земле прошли столетия. Какой смысл мне возвращаться — примитивному, дикому существу из их прошлых эпох?
 Цивилизации возникали, достигали расцвета и приходили в упадок. Великие города возникали и исчезали. Там, где я когда-то видел тропические джунгли, снова был лёд. И лёд снова таял на протяжении бесчисленных веков.
Новые люди Земли часто общаются со мной. Их мысли поражают меня.
Меня поражает всё, великая загадка Вселенной. И иногда я думаю о том древнем
Землянин-астроном, пытаясь разгадать загадку, пишет в своей древней книге:

 Человек, маленький бог этой земли, привязанный к маленькой звезде, которую бесконечная природа дала ему в качестве жилища, устремляется своими мыслями в неизмеримое звёздное пространство.
 С этой маленькой земли я устремился телом за пределы звёзд!