Романтизм. Смерть как врата к божественому

Вы замечали, что люди не всегда делают то, что говорят, и что есть разница, иногда огромная, между нашими ценностями и нашими действиями? Конечно, замечали. Но замечали ли вы также, что искусство функционирует таким же образом, и что есть разница между тем, что представляет произведение, и тем, как — то есть, какими средствами — это содержание передается? 

В действительности искусство следует той же схеме, что и человеческие отношения, потому что оно является продуктом тех же социальных условий. Таким образом, некоторое искусство подчиняется доминирующему порядку, обращаясь к публике с позиции превосходства, а некоторое искусство подрывает эту же иерархию, обращаясь к зрителю как к равному.  

Романтическое  искусство тесно связано с «освобождением личности» XVIII века.

Конечно, склонность романтизма к страсти и интуиции описывается как реакция на веру Просвещения в разум, а также как влияние мятежного движения «Буря и натиск». Однако на более фундаментальном уровне романтизм предполагал рождение современного человека, который и по сей день лежит в основе нашего свободного и критического восприятия, основанного на высоком уровне интуиции.

Самым важным изобретением романтизма было размещение искусства в обычном мире, а не в мифологической или религиозной сфере.

Это означало, что романтическая живопись все больше стала напоминать собственную реальность зрителя способом, который предшествовал реализму второй половины 19-го века. В то же время романтики привносили в свои картины открытые пространства — небо, туман, тени — способом, который предвосхитил абстрактное искусство 20-го века.

Романтики отвергли жесткий рационализм Просвещения, отдав предпочтение интуиции, эмоциям, тайне и сверхъестественному.

Вместо того чтобы показывать безжизненные тела в гротескном реализме, они наполнили их поэзией, представляя смерть как спасение от страданий или врата к божественному.

Картина Франсиско Гойи «Третье мая 1808 года» (1814) передает ужас надвигающейся смерти.

Гойя заставляет смерть казаться близкой. Она не безлика — это лицо человека за несколько мгновений до неизбежного.

Каспар Давид Фридрих встретил смерть с чувством тоски.

На его картине «Аббатство в дубовом лесу» (1810) изображена процессия монахов, несущих гроб через руины готического аббатства.

Здесь смерть не насильственная, а мягкая, часть естественного цикла.

Ари Шеффер «Смерть Жерико» (1824) представляет смерть как торжественное прощание.
Художник Теодор Жерико лежит бледный, его руки неподвижны, его лицо умиротворено.

В отличие от знаменитой картины Теодора Жерико «Плот „Медузы“», на которой страдание изображено в его самой грубой форме, видение смерти у Шеффера сдержанное, почти нежное.

В «Похоронах Аталы» (1811) Жироде центральное место занимает тема трагической любви.

Атала предпочла смерть предательству своих религиозных обетов.

Ее тело окутано мягким светом; скорбящие фигуры растворяются в темноте.

В картине Делакруа «Греция, гибнущая на руинах Миссолонги» (1826) смерть становится национальной трагедией.

Греция, олицетворенная в образе умирающей женщины, преклоняет колени на руинах своей родины.

Романтики не просто изображали смерть отдельных людей — они оплакивали утраченные идеалы, павшие нации и подавленные революции.

Картина Карла Брюллова «Последний день Помпеи» (1833) — это не просто изображение стихийного бедствия, это размышление о судьбе.

Фигуры отчаянно мечутся, пока их поглощает вулканический пепел, однако в их позах есть какая-то жуткая красота.

«Офелия» Джона Эверетта Милле (1851-52) превращает трагическую героиню Шекспира в образ меланхоличной красоты.

Она не жива и не исчезла окончательно; она существует в пограничном пространстве между мирами.

Художники-романтики также обращались к историческим смертям для создания ярких повествований.

Картина Поля Делароша «Казнь леди Джейн Грей» (1833) погружает зрителя в леденящую душу тишину перед казнью.

Драматизм усиливается, но сама смерть изящна и достойна.

Смерть и любовь стали неразделимы в романтических образах.

В картине «Смерть Франчески да Римини и Паоло Малатесты» (1867) Александр Кабанель запечатлел обреченных влюбленных.

Их страсть бросает вызов смерти, что делает ее почти прекрасной.

Даже в сценах сражений романтики придавали смерти величие.

В произведении Антуана-Жана Гро «Наполеон на поле битвы при Прейсиш-Эйлау» (1808) основное внимание уделяется не победившему императору, а раненым и умирающим.

Солдат, закутанный в лохмотья, протягивает руку на последнем издыхании.

Сегодня смерть в искусстве часто носит клинический или гротескный характер.

Романтики смотрели на это иначе.

Они превратили его в вечный вопрос: как встретить смерть лицом к лицу и почувствовать не страх, а благоговение?