Греки, скифы и другие жители земли
Пока мир жив, он меняется, и это естественно. Важно, чтоб результаты перемен - деяний «венца творения» - не обернулись горечью наследников, оставленных без наследия. Вдруг они окажутся умнее и бережливее нас?!.. Чем развивать эту тему, переместиться в прошлое на бумажной машине времени.)
Песок побережий, в него превратились дома,
В которых когда-то неспешно, обыденно жили:
Давили вино, задавали скотине корма,
Давали отпор со Степи набегающей силе.
Был прочен очаг, небосвод — лучезарно-высок,
А кроткие жены за прялками тихо болтали…
Незыблемый мир превратился в зыбучий песок,
В руинах домов увязают подошвы сандалий.
...Здесь было древнее поселение, выражаясь сегодняшним языком — поселок городского типа. Ему подобные располагались через каждые 3-4 км на землях, принадлежащих Херсонесской державе. За истекшие тысячелетия море приблизилось к берегу метров на 270, поглотив без следа большую часть построек,
но и то, что осталось, представляет собой уникальный культурно-исторический комплекс, памятник, превосходно сохранившийся вдали от центров созидательно-разрушительной деятельности современного человека.
Автобус делал вынужденные остановки в дороге: закипала вода в радиаторе. В салоне автобуса татарская речь перемежалась с русской и украинской, но никто волком ни на кого не глядел: местные жители далеки от национал-шовинистических заморочек, живут размеренной патриархальной жизнью, чуждой политических амбиций и митинговых страстей. Население северо-запада Крыма — люди открытые и доброжелательные.
Наконец-то мы в селе Громово, штабе экспедиции Российского Государственного Гуманитарного Университета! Руководит экспедицией известный ученый из Санкт-Петербурга Анатолий Голенцов, работавший на многих памятниках в Херсонесе и его окрестностях.
Его заместитель, сотрудник Херсонесского государственного музея-заповедника Евгений Туровский этой весной защитил кандидатскую диссертацию.
Втроем отправляемся на раскоп. Над самым обрывом к морю — руины дома, построенного в манере, характерной для 4 века до нашей эры: классический херсонесский дом с внутренним двориком, колодцем, жилыми помещениями. Только стоял он при жизни обитателей его не над пучиной, а в центре поселения. Рядом - гончарные печи скифов. Их Голенцов демонстрирует с законной гордостью. Еще бы! До того, как была сделана эта находка, считалось, что скифы себя обжигом глины не утруждали.
Чуть в стороне от моря — оборонительные сооружения. Возводили их греки, а перестраивали скифы. Рвом и валом усилили они вторую стену укреплений, а промежуток между стенами забили камнями. Экспедицией раскопан частично противотаранный пояс башни, аналогичной тем, что стоят на Гераклейском полуострове. Но, в отличие от гераклейских, сохранилась она практически целиком, на высоте более двух метров. Спасительной оказалась малолюдность крымского северо-запада. Здесь нет промышленности, не ведется индивидуальное строительство. И хотя переселенцы из числа крымских татар остро нуждаются в камне, которого в равнинном этом районе кот наплакал, они, по договоренности с начальниками экспедиций, раскопы, как правило, не трогают, довольствуются теми камнями, что археологи убирают со своего пути к глубинам цивилизаций. Здесь главным врагом раскопок стала природа: неукротимо наступающее море, непрерывный северо-западный ветер, бешеные штормы.
От крепости сворачиваем к могильнику — обширному каменном склепу, относящемуся в 3-у веку до нашей эры. В последующие эпохи он, можно сказать, переходил из рук в руки. Утвердившись в районе Кульчука, скифы выбросили из склепа останки греков и стали погребать в нем своих усопших. С пиететом не относились они, впрочем, не только к чужим, но и к собственным умершим — ограбление могильников процветало уже в их время. Характерен этот неблаговидный промысел, бесспорно, не для одних только скифов, но если у многих других народов от надругательств над мертвыми удерживали строжайшие карательные санкции на уровне государства, или страх мести со стороны духов предков, то скифы были в известной степени атеистами. В начале своего воцарения в Крыму они еще погребали соплеменников чин-чинарем — ставили у них в головах краснолаковые чаши с жертвенной пищей. Но затем, экономии ради, заметно упростили обряд, сделав его сугубо символическим: в качестве чаш стали выступать донышки от разбитой посуды. Так что, надо признать, бессмертные строки А. Блока имеют под собой некоторую почву. Не этнографическую, конечно, и не религиозную — скорей, мироощущенческую, ментальную.
Надо сказать, что современные гробокопатели могут дать фору своим скифским коллегам: в их деятельности присутствует размах, не доступный древнему миру. А вот риск ответить за свои варварские деяния по-скифски ничтожен. Мода на древности в среде нуворишей стимулирует искателей легкой наживы, спрос провоцирует предложение и, в первую очередь, разграблению подвергаются могильники. В них все, как на ладони, все под рукой, нет нужды перерывать кубометры грунта в поисках пары монет или украшений. Что могут сделать в сложившейся ситуации археологи?
- Только одно, - уверен Евгений Туровский, - как можно скорей исследовать могильники, в первую очередь — могильники как лакомый кусок для грабителей. Остальное может подождать.
В верхнем слое, чуть в стороне от склепа, обнаружено захоронение гуннского мальчика. Гуннских могил в Крыму вообще немного, но останки еще одного «генненка» нашли и в трех километрах отсюда, на территории Беляусского поселения. На нем, начиная с 60- годов копают экспедиции под началом кандидата исторических наук, археолога из Москвы Ольги Давыдовны Дашевской. Результаты впечатляют! Раскоп — музей под открытым небом. Здесь, как и на Кульчуке, поначалу поселились греки-херсонеситы. Близость к Степи вынуждала их тесно жаться друг к другу — для оказания совместного отпора воинственным пришельцам с севера. Две усадьбы фактически срослись в одну. Центр каждой из них - оборонительная башня. В нижних помещениях ее держали запасы продовольствия и воды на случай осады, верхние были жилыми.
Великолепно сохранилась лестница, ведущая...в небо! Верхние этажи, деревянные, до наших дней не досуществовали, но низ башни сложен был на совесть, из пригнанных друг к другу каменных блоков. На них явственно видны метки каменотесов. Однако, сколь ни пытались греки пережить нападения кочевников в своих «донжонах», к 1-у веку до нашей эры скифы вытеснили-таки их обитателей с мест и занялись переустройством их усадеб. Появились оборонительный ров и оборонительный вал, дошедшие до нас в едва ли не первозданном виде. Надо рвом — каменный мостик.
В целом, открытый для обозрения комплекс Беляусского греко-скифского городища- своеобразная машина времени, переносящая нас в далекое прошлое. Отнюдь не спокойное. За изгоев-греков поквитались со скифами гунны — выгнали их, приспособив «под себя» все, что те унаследовали от эллинов, включая погребальные склепы. В одном из них нашел вечное пристанище воинственный соплеменник Аттилы: золотая пряжка в ухе, конская упряжь под рукой, стеклянный сосуд византийской работы в изголовье, а поверх могилы — кости коня.
Предвечерье. Возвращаемся с раскопа. Вдоль широкой улицы села Громово, подле каждого дома, копошится живность, в основном — гуси...Впереди запряженной в телегу лошади резво проскакал жеребенок…
Тишина, нарушаемая лишь мычанием коров да голосами домашней птицы, висит над селом. Здесь живут, как жили тысячелетия назад, изо дня в день занимаясь насущными обыденными делами. И как тысячелетия назад, с момента появления человека на этих землях, ярким золотом блестит под солнцем поле пшеницы…
Правда, появление экспедиций вносит в жизни селян известное разнообразие. Местная пацанва охотно контачит с «пришлыми». « У вас девушки такие красивые, - признается паренек, весь день показательно гарцевавший на скакуне близ раскопа, - Одна особенно. Я увидел — обалдел!»
Точно так же, как эти, нынешние, приходили в лагерь к Голенцову их отцы и матери в бытность детьми.
Впрочем, интересует ребят не только наука, но и возможность сделать какой-никакой бизнес: они активно продают фрукты и зеленый еще, собранный вдоль дорог миндаль. В плане повышения материального благосостояния от детей не отстают и взрослые: пекут пирожки, торгуют с подворий овощами, молоком, мясом. Такса — стольник. Сто тысяч карбованцев — вероятно, для удобства расчетов — стоит практически все: трехлитровая банка молока, пакет яблок, десяток яиц.
« Российская сторона» не мелочится — выходцам из рублевой зоны в наших условиях существовать куда проще, чем аборигенам или представителям украинских археологических команд. Хотя наука, как и культура — везде! — финансируется даже не по остаточному принципу. Дорогу студентам РГГУ оплатили, а вот питаются они в складчину, за свой счет. Так что попасть в экспедицию сюда, в край чистого моря и целительного степного воздуха смогли только чада состоятельных пап и мам…
В помещении школы Голенцов и Туровский изучают трофеи — керамику. Возможно, мне довелось стать свидетелем научного открытия: на ручке амфоры обнаружено клеймо, отсутствующее в каталогах — имя чиновника, ответственного за производство керамической тары, Астином, и имя владельца гончарной мастерской, Агатон. Клеймо на редкость четкое, буквы видны невооруженным глазом. Ученые обсуждают находку, а в палисаднике студенты коротают время за игрой в карты. Подле них крутятся смешная кудлатая собачонка и ласковый полосатый котенок. Животные всегда прибиваются к экспедициям, здесь их подкармливают.
И снова утро. Над обрывом — темные силуэты на фоне яркого неба — орудуют лопатами и ломиками мальчишки и девчонки из РГГУ. Лагерь скоро свернут, и до следующего лета оголенный раскоп перейдет во власть моря, ветра, дождей, травы. Потом люди вернутся, расчистят его и продолжат начатое. Не исключено, что итоги их противоборства с веками оценят не современники, загнанные в беспросветное нищее бытие — лишь потомки. Когда-нибудь послезавтра…
А сегодня негде даже хранить собранный материал. Нет возможности явить миру то, что является общечеловеческим достоянием: не всякий турист, тем паче, из-за «бугра», рискнет забуриться в медвежий угол, где нет не только отеля с кондиционером и душем, но и благоустроенного отхожего места. Впрочем, на мой взгляд, в таком отрыве от цивилизации есть своя немалая прелесть. Северо-западный Крым — земля, на которой живут добрые, не испорченные товарно-денежными отношениями люди, где водятся дрофы, называемые крымскими страусами. Широкое песчаное побережье, прозрачная вода, ветер. Здесь всегда дует ветер. По преимуществу, норд-ост. Здесь царит гармония, это оазис естественности. И кажется порой, что души прежних обитателей взморья бродят среди нас, вопрошающе и тревожно всматриваясь нам в лица — сумеем ли мы уберечь их мир?
Каждый из нас состоит из прошлого, настоящего, будущего, но все мы обитаем в Сейчас, в мгновениях действия.
Кажется, они доселе тут,
Сквозь тысячелетья видят ныне
Очертанья мыса Тарханкут
Посредь водной и небесной сини.
Дел у них, как встарь, невпроворот -
Хлеб растить и строить укрепленья,
Чтоб, когда найдет степной народ,
В башнях переждать его вторженье.
А когда свирепая беда
С воем уберется восвояси -
Вновь сажать лозу, смолить суда
В мире, что незыблем, прост и ясен.
Свидетельство о публикации №225092000759