Греки, скифы и другие жители земли

( Данный очерк  можно назвать посланием из Прошлого. Нет больше ни Анатолия Голенцова, ни Евгения Туровского, ни того патриархального мира, который мы посетили в начале девяностых. Что есть? Об этом я предпочитаю не знать. Возможно, жизнь в селе Громово стала лучше и веселее, к музею под открытым небом провели трассу, а в ее основании воздвигли  отель со всеми удобствами: современный турист нуждается в  комфортной обстановке, чтобы было где смыть с себя пыль веков и посидеть за чашечкой кофе. Турист хочет видеть Дубаи на месте и Балаклавы, и села Громово, и это его право. Оплаченное, что немаловажно!  Другое дело, что  достопримечательностей на Тарханкуте может не оказаться: прогресс беспощаднее сил Природы , а Его Величество Бизнес свирепей гуннов. Гераклейские клеры, единственный в мире памятник античного земледелия, пошел под застройку, и это разумно: если дрожать над каждой руиной, новым поколениям негде станет селиться, не так и много осталось не освоенных территорий! Человек живет сегодняшним днем и должен в нем обустроиться...как  на века!  Ничего нового. Германцы, сокрушившие Рим, использовали для строительства домов и камень святилищ и статуи античных богов. На фига им чужие боги, когда нужен очаг, сейчас! Детишек надо растить, чтоб они на обломках предыдущей цивилизации создали свою, со своей культурой, тоже самобытной...От предыдущей, впрочем, кое-что уцелело -  в количествах достаточных, чтобы приносить барыши как деловым людям с «гуманитарным нюхом», так и окрестному населению. Памятник, аналогичный нашему, сохранился в Италии, хотя слово «сохранился» к нему не подходит: он утоплен в болоте, и увидеть его можно только при помощи аэрофотосъемки. Что не мешает толпам поломников прибывать к легендарному болоту, воображая себе, что здесь было допрежь него! По нашему памятнику можно было ходить, касаться плантажных стен, спускаться в подвал, где хранили вино...  Итальянское болото позволило жителям двух окрестных городков не хило существовать за счет туристического бизнеса. Тоже ведь — бизнеса, только какого-то неправильного, не нашего! Наш Его Величество относительно недавно сменивший бушлат на смокинг не окультурился настолько, чтоб Мону Лизу отличить от Венеры Милосской, но ему  это и не надо. Его цель - растить детишек в домишке-полная чаша, а для этого ему надо  крутиться. Кто рьяно крутится,  может  что-нибудь разрушить, да ну и ладно!  Планета   с орбиты не сорвалась, прочее не суть важно!…
Пока мир жив, он меняется, и это естественно. Важно, чтоб результаты перемен -  деяний «венца творения» - не обернулись  горечью наследников, оставленных без наследия. Вдруг они окажутся умнее и бережливее нас?!.. Чем развивать эту тему,  переместиться в прошлое  на бумажной машине времени.)
Песок побережий, в него превратились дома,
В которых когда-то неспешно, обыденно жили:
Давили вино, задавали скотине корма,
Давали отпор со Степи набегающей силе.
Был прочен очаг, небосвод — лучезарно-высок,
А кроткие жены за прялками тихо болтали…
Незыблемый мир превратился в зыбучий песок,
В руинах домов увязают подошвы сандалий.
...Здесь было древнее поселение, выражаясь сегодняшним языком — поселок городского типа. Ему подобные располагались через каждые 3-4 км на землях, принадлежащих Херсонесской державе. За истекшие тысячелетия море приблизилось к берегу метров на 270, поглотив без следа большую часть построек,
 но и то, что осталось, представляет собой уникальный культурно-исторический комплекс, памятник, превосходно сохранившийся вдали от центров созидательно-разрушительной деятельности современного человека.
Автобус делал вынужденные остановки в дороге: закипала вода в радиаторе. В салоне автобуса татарская речь перемежалась с русской и украинской, но никто волком ни на кого не глядел: местные жители далеки от национал-шовинистических заморочек, живут размеренной патриархальной жизнью, чуждой политических амбиций и митинговых страстей. Население северо-запада Крыма — люди открытые и доброжелательные.
Наконец-то мы в селе Громово, штабе экспедиции Российского Государственного Гуманитарного Университета! Руководит экспедицией известный ученый из Санкт-Петербурга Анатолий Голенцов, работавший на многих памятниках в Херсонесе и его окрестностях.
Его заместитель, сотрудник Херсонесского государственного музея-заповедника Евгений Туровский этой весной защитил кандидатскую диссертацию.
Втроем отправляемся на раскоп. Над самым обрывом к морю — руины дома, построенного в манере, характерной для 4 века до нашей эры: классический херсонесский дом с внутренним двориком, колодцем, жилыми помещениями. Только стоял он при жизни обитателей его не над пучиной, а   в центре поселения. Рядом - гончарные печи скифов. Их Голенцов демонстрирует с законной гордостью. Еще бы! До того, как была сделана эта находка, считалось, что скифы себя обжигом глины не утруждали.
Чуть в стороне от моря — оборонительные сооружения. Возводили их греки, а перестраивали скифы. Рвом и валом усилили они вторую стену укреплений, а промежуток между стенами забили камнями. Экспедицией раскопан частично противотаранный пояс башни, аналогичной тем, что стоят на Гераклейском полуострове. Но, в отличие от гераклейских, сохранилась она практически целиком, на высоте более двух метров. Спасительной оказалась малолюдность крымского северо-запада. Здесь нет промышленности, не ведется индивидуальное строительство. И хотя переселенцы из числа крымских татар остро нуждаются в камне, которого в равнинном этом районе кот наплакал, они, по договоренности с начальниками экспедиций, раскопы, как правило, не трогают, довольствуются теми камнями, что археологи убирают со своего пути к глубинам цивилизаций. Здесь главным врагом раскопок стала природа: неукротимо наступающее море, непрерывный северо-западный ветер, бешеные штормы.
От крепости  сворачиваем к могильнику — обширному каменном склепу, относящемуся в 3-у веку до нашей эры. В последующие эпохи он, можно сказать, переходил из рук в руки. Утвердившись в районе Кульчука, скифы выбросили из склепа останки греков и стали погребать в нем своих усопших. С пиететом не относились они, впрочем, не только к чужим, но и к собственным умершим — ограбление могильников процветало уже в их время. Характерен этот неблаговидный промысел, бесспорно, не для одних только скифов, но если  у многих других народов от надругательств над мертвыми удерживали строжайшие карательные санкции на уровне государства, или страх мести со стороны духов предков, то скифы были в известной степени атеистами. В начале своего  воцарения в Крыму они еще погребали соплеменников чин-чинарем — ставили у них в головах краснолаковые чаши с жертвенной пищей. Но затем, экономии ради, заметно упростили обряд, сделав его сугубо символическим: в качестве чаш стали выступать донышки от разбитой посуды. Так что, надо признать, бессмертные строки А. Блока имеют под собой некоторую почву. Не этнографическую, конечно, и не религиозную — скорей, мироощущенческую, ментальную.
Надо сказать, что современные гробокопатели могут дать фору своим скифским коллегам: в их деятельности присутствует размах, не доступный древнему миру. А вот риск ответить за свои варварские деяния по-скифски ничтожен. Мода на древности в среде нуворишей стимулирует искателей легкой наживы, спрос провоцирует предложение и, в первую очередь, разграблению подвергаются могильники. В них все, как на ладони, все под рукой, нет нужды перерывать кубометры грунта в поисках пары монет или украшений. Что могут сделать в сложившейся ситуации археологи?
      - Только одно, - уверен Евгений Туровский, - как можно скорей исследовать могильники, в первую очередь — могильники как лакомый кусок для грабителей. Остальное может подождать.
      В верхнем слое, чуть в стороне от склепа, обнаружено захоронение гуннского мальчика. Гуннских могил в Крыму вообще немного, но останки еще одного «генненка» нашли и в трех километрах отсюда, на территории Беляусского поселения.  На нем, начиная с 60- годов копают экспедиции под началом кандидата  исторических наук, археолога из Москвы Ольги Давыдовны Дашевской. Результаты впечатляют! Раскоп — музей под открытым небом. Здесь, как и на Кульчуке, поначалу поселились греки-херсонеситы. Близость к Степи вынуждала их тесно жаться друг к другу — для оказания совместного отпора воинственным пришельцам с севера. Две усадьбы фактически срослись  в одну. Центр каждой из них - оборонительная башня. В нижних помещениях ее держали запасы продовольствия и воды на случай осады, верхние были жилыми.
      Великолепно сохранилась лестница, ведущая...в небо! Верхние этажи, деревянные, до наших дней не досуществовали, но низ башни сложен был на совесть, из пригнанных друг к другу каменных блоков. На них явственно видны метки каменотесов. Однако, сколь ни пытались греки пережить нападения кочевников в своих «донжонах», к 1-у веку до нашей эры скифы вытеснили-таки их обитателей с мест и занялись переустройством их усадеб. Появились оборонительный ров и оборонительный вал, дошедшие до нас в едва ли не первозданном виде. Надо рвом — каменный мостик.
      В целом, открытый для обозрения комплекс Беляусского греко-скифского городища- своеобразная машина времени, переносящая нас в далекое прошлое. Отнюдь не спокойное. За изгоев-греков поквитались со скифами гунны — выгнали их, приспособив «под себя» все, что те унаследовали от эллинов, включая погребальные склепы. В одном из них нашел вечное пристанище воинственный соплеменник Аттилы: золотая пряжка в ухе, конская упряжь под рукой, стеклянный сосуд византийской работы в изголовье, а поверх могилы — кости коня.
      Предвечерье. Возвращаемся с раскопа. Вдоль широкой улицы села Громово, подле каждого дома, копошится живность, в основном — гуси...Впереди запряженной в телегу лошади резво проскакал жеребенок…
      Тишина, нарушаемая лишь мычанием коров да голосами домашней птицы, висит над селом. Здесь живут, как жили тысячелетия назад, изо дня в день занимаясь насущными обыденными делами. И как тысячелетия назад, с момента появления человека на этих землях, ярким золотом блестит под солнцем поле пшеницы…
      Правда, появление экспедиций вносит в жизни селян известное разнообразие. Местная пацанва охотно контачит с «пришлыми». « У вас девушки такие красивые, - признается паренек, весь день показательно гарцевавший на скакуне близ раскопа, - Одна особенно. Я увидел — обалдел!»
      Точно так же, как эти, нынешние, приходили в лагерь к Голенцову их отцы и матери в бытность детьми.
      Впрочем, интересует ребят не только наука, но и возможность сделать какой-никакой бизнес: они активно продают фрукты и зеленый еще, собранный вдоль дорог миндаль. В плане повышения материального благосостояния от детей не отстают и взрослые: пекут пирожки, торгуют с подворий овощами, молоком, мясом. Такса — стольник. Сто тысяч карбованцев — вероятно, для удобства расчетов — стоит практически все: трехлитровая банка молока, пакет яблок, десяток яиц.
      « Российская сторона» не мелочится — выходцам из рублевой зоны в наших условиях существовать куда проще, чем аборигенам или представителям украинских археологических команд. Хотя наука, как и культура — везде! — финансируется даже не по остаточному принципу. Дорогу студентам РГГУ оплатили, а вот питаются они в складчину, за свой счет. Так что попасть в экспедицию сюда, в край чистого моря и целительного степного воздуха смогли только чада состоятельных пап и мам…
      В помещении школы Голенцов и Туровский изучают трофеи — керамику. Возможно, мне довелось стать свидетелем научного открытия: на ручке амфоры обнаружено клеймо, отсутствующее в каталогах — имя чиновника, ответственного за производство керамической тары, Астином, и имя владельца гончарной мастерской, Агатон. Клеймо на редкость четкое, буквы видны невооруженным глазом. Ученые обсуждают находку, а в палисаднике студенты коротают время за игрой в карты. Подле них крутятся смешная кудлатая собачонка и ласковый полосатый котенок. Животные всегда прибиваются к экспедициям, здесь их подкармливают.
      И снова утро. Над обрывом — темные силуэты на фоне яркого неба — орудуют лопатами и ломиками мальчишки и девчонки из РГГУ. Лагерь скоро свернут, и до следующего лета оголенный раскоп перейдет во власть моря, ветра, дождей, травы. Потом люди вернутся, расчистят его и продолжат начатое. Не исключено, что итоги их противоборства с веками оценят не современники, загнанные в беспросветное нищее бытие — лишь потомки. Когда-нибудь послезавтра…
      А сегодня негде даже хранить собранный материал. Нет возможности явить миру то, что является общечеловеческим достоянием: не всякий турист, тем паче, из-за «бугра», рискнет забуриться в медвежий угол, где нет не только отеля с кондиционером и душем, но и благоустроенного отхожего места. Впрочем, на мой  взгляд, в таком отрыве от цивилизации есть своя немалая прелесть. Северо-западный Крым — земля, на которой живут добрые, не испорченные товарно-денежными отношениями люди, где водятся дрофы, называемые крымскими страусами. Широкое песчаное побережье, прозрачная вода, ветер. Здесь всегда дует ветер. По преимуществу, норд-ост. Здесь царит гармония, это оазис естественности. И кажется порой, что души прежних обитателей взморья бродят среди нас, вопрошающе и тревожно всматриваясь нам в лица — сумеем ли мы уберечь их мир?
      Каждый из нас состоит из прошлого, настоящего,  будущего, но все мы обитаем в Сейчас, в мгновениях действия.
      Кажется, они доселе тут,
      Сквозь тысячелетья видят ныне
      Очертанья мыса Тарханкут
      Посредь водной и небесной сини.
      Дел у них, как встарь, невпроворот -
      Хлеб растить и строить укрепленья,
      Чтоб, когда найдет степной народ,
      В башнях переждать его вторженье.
      А когда свирепая беда
      С воем уберется восвояси -
      Вновь сажать лозу, смолить суда
      В мире, что незыблем, прост и ясен.


Рецензии