Зачем и Почему

Виктория стояла вдалеке от ее могилы. У нее не было сил подойти ближе. Погода отражала внутреннее состояние девушки – пасмурно, моросит дождь, слякоть.

Рыжеволосая уже начала ходить к психологу, чтобы отпустить ее и жить дальше. Эванс понимала, что она мертва, но не могла это принять – не получалось.
Да, она всегда уходила, но всегда возвращалась. Подсознание Виктории ждало ее.

Но она не придет.

Девушка устроилась на работу, взяла курсы по иностранному языку, чтобы забить себе голову, но ее голова была забита совершенно другим, поэтому Виктория переживала застой – она не могла двигаться дальше. С работой и языком не ладилось, и она считала себя ничтожеством.

Жила она по-прежнему в общей женской комнате в университете. Девочки по комнате уехали к себе домой, а у Виктории не было желания куда-то ехать, уж тем более собирать вещи. К ней приходили одногруппники, которые остались в здании, угощали вкусной едой и одолжили проигрыватель с пластинками ее любимых групп и исполнителей. Виктория так и лежала целыми днями, слушая одно и то же. В комнате бардак, что вполне логично, зато пахло фруктовыми духами.

Психолог посоветовала написать ей письмо, в котором она опишет все чувства и эмоции, все благодарности и обиды, чтобы отпустить ее полностью. Виктории понравилась эта идея, она сочла ее логичной, но проблема была в том, что девушке было сложно подобрать слова и момент. И чем дольше она не писала, тем хуже она себя чувствовала.

Однажды ночью у нее случилась паническая атака из-за того, что она почувствовала запах ее духов на подушке. Это стало для нее триггером. Эванс рыдала без остановки, била кулаком о стену, стол, кидалась стулом. Она была зла. Не на нее даже, а на себя. Погода за окном бушевала. Был сильный ветер и ливень. Она не могла спать, у нее ужасно болела голова.

Виктория вспомнила про письмо. Взяла блокнот и ручку.

«Зачем ты умерла? Ты оставила меня одну разбираться со всем этим дерьмом, что ты оставила после себя! Думаешь, это смешно? Почему ты так поступила?»

Девушка выдохнула, успокоилась, взглянула в окно – погода утихла, как и порыв злости. Она посидела еще немного за столом, посмотрела на листок, подумала над словами и вновь принялась за письмо:

«Дорогая Женевьев,

Я скучаю. Но не по тебе. А по воспоминаниям, которые ты мне дала. По эмоциям, по ситуациям. Я чувствовала себя живой и немного нужной. Я скучаю по нашим разговорам. Ты всегда молчала, я не была против, мне нравилось с тобой молчать. Я скучаю по объятиям...»

Тут ее передернуло от воспоминания о физическом контакте – именно это «убивало» ее больше всего.

«Я любила тебя. Правда любила. Ты это понимала. Но я любила тебя по-особенному. Ты это знала. И отстранялась. Я понимаю, это было единственное верное решение. Но тогда зачем ты... Ладно, это уже неважно.»

Виктория вытерла слезу.

«Я чувствовала себя паршиво с тобой. Я была счастлива с тобой. Я тебя так до конца и не узнала. Кто ты вообще? Друг или враг? Зачем ты была в моей жизни? Ты меня спасла или погубила? Какой урок ты мне дала?
Но я благодарна тебе. Я ненавижу тебя. Прости. Я скучаю. Люблю. Жду.»

Эванс больше не могла писать.