3i Атлас. земля перевернется

Мы не знаем, дойдет ли этот сигнал.
Если вы слышите нас — это привет.
Привет с борта 3I АТЛАС, с тех, кто летит в темноту, чтобы найти свет.

ЧАСТЬ I. Сигналы Жизни.

Запись от 1156 Безсолья. Часть 1. Разбиение.

Мир - это коллективное отражение бессознательного, обратная сторона испорченного по Воле Его Единства Естества.

В картинах, что застывают в солевом растворе оставшихся без глаз черепов, стынет липкий образ тысячи мертвых тел, горой наставленных друг на друга, словно ужасный храм из ночных кошмаров на расстоянии вспышки от жизни до смерти.

В мире, в котором каждая деталь наблюдает за смотрящим с почтительного расстояния, живущим преподносятся ценные уроки, возвращающие душу на Правильный Путь.

…

Доброе последнее утро перед большим прыжком. Со мной вновь бывалый трудяга, бортовой журнал. Слушай же, старый друг, почитатель остывших сердец, мы наконец-то добрались до Второй Земли.

Меня зовут Ребе Хомер и я единственный живой член экипажа, окруженный мертвым коконом темноты снаружи и внутри.

Мы, хаверисты, отправились к Земле Два после того как получили таинственный сигнал, в котором была зашифрована похожая на нашу жизнь. Сперва набор символов, расшифрованный с нежностью первого урожая висячих садов, а после - липкий от пота, доведенный до обморочного состояния…чистый Сигнал побудил нас изменить давно проложенный курс, потому что, сказать по правде, больше ждать мы не могли. Одиночество, за долгие столетия существования без цели, пожирало нас, мы жаждали перемен.

Мы думали, что сможем достичь ее, Земли Два, быстро, но ошибались, мы думали, что сможем сохранить корабль в первозданном виде, но просчитались. За добрые годы пребывания в недобром космическом пространстве, корабль превратился в страшное место, под названием Цингалле Наба. Место, где запах гнилой плоти встречался с новой жизнью.

Громадная, как сказали бы жители мира, куда мы так спешили попасть, “коровья лепешка”, с огромной скоростью летела к месту назначения. Усеянный каменной крошкой древний гость Первого Без Первого ревниво отклонялся от заданного курса, не желая расставаться со своими кормильцами. Корабль чувствовал скорую неотвратимую смерть в утробе Солнца, чужой звезды, и пытался выжить любой ценой.

Внутри, в переходах и лабиринтах корабля, бродили голодные, грязные, существа, которых когда-то гордо назвали акабтекоктебе Последней Надеждой. Существа ели друг друга, уничтожали для своих низменных нужд внутренности своего дома и себя. Нижние уровни до отказа были наполнены отчаянием, а на верхних Ложах процветала защищенная упреждающим полем размеренная кутерьма НоноГеннбе, Неприкасаемых, к которым относился и я.

Так, стоя у штурвала, окруженный помощниками и ритмичным дыханием последних капель жизни, проливая горькие слезы, я написал для своих учеников прощальное письмо.   

…

Я стоял на вершине огромного камня несущегося к Цели на всех парах. Если бы я знал, что ожидает всех нас, то никогда бы не отправился в это поистине отвратительное и бессмысленное путешествие, но, Хохъ меня побери, вечно-бесконечное, густое варево-естество, названное космосом, не оставило другого выхода кроме как сдаться на милость Творца Миров и расставить тебе, читающему этот Бортовой Журнал Единства, всяческие предупреждения и ловушки, чтобы не сделал ты и все идущие за тобой ту страшную ошибку, которую совершили все мы, отправившись в неизведанные дали Вечного Мира за наживой.

…

Я сжимал штурвал кровавыми руками, наблюдал за системами корабля и думал о том, чтобы поскорее закончить пытку, которую мне навязали Колеблющиеся. Поговаривали, что на нижних уровнях готовится восстание и я был Призван осуществить Мироведение в экстренном порядке, без заранее подготовленного ритуала-обычая - Душегубки.

На инфопленке мелькали знакомые символы: Йотто, Навва, Катта и другие навигационные ориентиры, отдающие в заряженную спитакком голову терпкой головой болью и тяжестью.  Чем ближе мы подлетали к планете, тем сильнее болело мое тело, от головы до теплой крови из глаз.

Шум машинного отделения, нагружающие тяжестью тело пластины,  устройства для маневров вокруг планет, не оставляли ни малейшей лазейки для сопротивления, заставляли упорно довести дело до конца или умереть. Я мог бы  истечь внутренностями прямо на командной панели, но хруст деревянной панели и хриплое мерцание звездных карт за спиной не давали потерять сознание.


Мимолетный коллапс, ощущение уходящего внутрь себя желудка, легкая вспышка чувств и тяжелый взгляд в истину среди темноты и громогласного голоса Последнего Капитана. Глядящий на мое дряблое тело Великий и Могучий Голос Капитана, ставший всеобъемлющим, всепоглощающим, шипел из всех громкоговорителей, на самом деле давно мертвых и пустых, как песок, сотканный из перетертых костей всех тех, кто не уцелел.

“Посмотри на себя, о чудовище, пожирающее мир. Бессмысленная переменная в бесстрастном уравнении естества, которое во веки веков будет  и не сможет утолить вечный голод, который не может быть насыщен”.

Дрожащее посреди рулевой рубки в конвульсиях от последствий подпространственного перелета тело пришло в себя и рассмеялось. 

ЧАСТЬ II КапитАнноль

Он [давно мертвый Капит(Ан-Ноль), тело которого лежало на стуле в рулевой рубке для общего счастья и обозрения] однажды сказал, что нужно знать: “Не каждого, кто хочет добраться до Центральной Звезды и войти в ее самое сердце — впускают. Странников звезд испытывают дважды, проверяют на прочность, задавая один и тот же вопрос. Есть ли у тебя одно единственное желание — желание связи с Великим Космосом?”
Как проверяют, действительно ли Они движимы одним единственным желанием, импульсом ДОЙТИ ДО КОНЦА? Странникам Звезд дают помехи. Им посылают чужие мысли, чужие сны, чтобы сбить их с пути и вернуть на дорогу всех Остальных, тех, кто живет в глубоком, безграничном космическом пространстве Вечного Сна, раз от раза совершая бесконечное путешествие по Малым Мирам.
Так как же Страннику Звезд не сбиться с пути?

Нужно знать, что страданий не стоит искать, нужно путь продолжать от звезды до звезды.
Не в страданиях прок, из урока в урок, силой движимый, путник танцует.
Странник звезд надевает пушистый скафандр, звездолет теплым жаром песни поет,
И моторы гудят, раскрывая одну за одной бездну темную в странном пути без конца.

Что придет, собери. Важно, нужное вдруг.
Сохрани и оставь, к сердцу путь проложи.
На осколках души не построить пути, темнота, бег звезды,
И моторы пусты.

Вот тогда пригодится огонь изнутри, что собрал - то твое!
Пусть вокруг ни души, нет сигналов, что в вечное тянут.
Сможешь путь продолжать без труда, ведь в тиши,
Маяки засверкают и голос - ДЫШИ.

Есть надежда в пучине морской, среди льда и мотивов
Пустых, что идут без следа.
Снова в гору, корабль засияет и вот,
Отправляться готов снова в вечный полёт.

Странник Звезд, слышишь? Нет?
Отправляю ответ, собираясь друг к другу,
Сквозь тьму без огней, мы проложим мосты
От Дверей до Дверей.

Малый путь иль Большой, оставайся собой,
Путь не светит больным, тем, кто, вечно живым
Хочет стать, без конца открывая тетрадь,
Бортовые журналы не скроют цепей,
Мы увидим звезду и останемся в ней.

Та ли это звезда, тот ли рокот миров,
Вот бы лагерь разбить наверху островов.
Говорю с хрипотцой, ведь дыхания нет,
То не мир, не спасение, забвения свет.

Если я Странник Звезд, здесь оставлю скелет,
То идущим за мной будет сказано “JOTT” [нет].
Нет посадке, здесь мир без конца, без длинны
Нам другие пустынные дюны нужны!

Мы поверим, что где-то есть нужный нам путь.
Те кто был, те кто будут,
Назад не свернуть.

Сквозь опасности дружно несемся в пути
Что, добраться до нас,
Это брось, не шути!
Космос лес раскрывает далеких огней.
Растворимся же в них без следа поскорей.

Мы давно забыли кто послал нас в полет и откуда мы родом, но мы знали, ведомые верой в Капитана, куда нам нужно прийти и поэтому я дал себе слово довести экспедицию до конца. Мы вернем себе дом, надежду, но главное Единство, пусть ради него и будет загублено не одно поколение неравных по своему устройству, но равных по сути, осколков вечности.

Ребе Хомер. Запись стоп.

…

ЧАСТЬ III Первая ступень.

Мы…мы летели долго, кажется, что само время за ту самую бесконечную длинность, сжалось в точку, единственно важный ориентир, называемый Целью. Величаво, молчаливо, с нетерпением внимали мы бегущим на визуальных интерпретаторах огонькам, ожидая приближения ЕЁ. Земли Два.

Когда-то давно мы отправились в полет чтобы спасти себя. Теперь же, неудачники, лишенные какой бы то ни было почвы под ногами, какого бы то ни было желания продолжать Путь, мы достигли покоя, в котором открылась перед нами во всей красе она, Первая Ступень.

Что изменилось за jkut с лишним отрезков-импульсов желания, от момента, когда к этой руке была приложена бортовая запись последнего Капитана? Говорят, что с тех пор мы шагнули, вернее развернули, новую страницу на Пути, да только жителям Корабля на это было “колом положить”, ведь они ровно, упорно и навсегда застряли в гнилой мертворожденной коробке под названием Цингалле Наба, скитаясь без цели по многочисленному лабиринту из уровней, срываясь друг на друга по мелочам, бл*дствуя, ведя в целом не столь далекий от полного и бесповоротного бесчинства образ жизни, называя себя при этом Космическими Братьями.

Jkut - большой срок, иначе не скажешь, но живущая в вечном неизменности природа всякого существа может поменяться лишь под воздействием силы извне, а у нас не было такой силы, ведь мы были далеко от дома. Вот уже jotjot в радиорубку корабля не поступали сигналы, а уже того и больше не было тех, кто мог бы рассказать молодняку о первой части Великого Путешествия и о той надежде с которой нам, Первым Путникам было радостно рука об руку двигаться вперед.

…

На прОклятом корабле Цингалле Наба было одно занятие, которое даже в самые темные времена Полета позволяло ушлой душонке развеяться и получить настоящее, ни с чем не сравнимое наслаждение. Занятие это называлось Душегубка. Каждому, кто входил в ряды космо или астро или еще каких-нибудь НАВТОВ, нужно было обязательно пройти через Душегубку, чтобы получить заветный значок, открывающий доступ в просторные каюты верхних уровней работников корабля.

Смысл Душегубки заключался в том, что члена экипажа - например будущего инженера, доктора, пилота или…согля (вернее, собля) дотая, помещали в закрытый герметичный мешок для космического мусора. Мешок был не простой, а выбросной и если НАВТ не успевал вовремя выбраться из сбрасывательного отсека, он оказывался в безвоздушном пространстве без воздуха, еды и питья.

Мешок, конечно же закрепляли толстой леской у шлюза, чтобы не дай Хохъ не остаться без важного члена экипажа, проходящего своеобразную жестокую инициацию на благо ему и всем, но сам ПОДВИГ всегда сопровождался безумным ажиотажем, в котором весь корабль принимал непосредственное участие.

Душегубка была своеобразной данью изначальной природе жителей Корабля, утраченной за долгие годы странствования среди мертвых звезд, звезды, были на самом деле мертвые, далекие, могучие, неприступные и безжизненные. Потому-то мы и развлекались как могли.

Перед Подвигом нужно было обязательно помыться, побриться и напиться, а также прочитать Труды Капитанов с последней страницы до самой первой. Говорят, что это прибавляло храбрости, но на самом деле некоторых доводило до точки, после которой они не возвращались к жизни, оставаясь за бортом на веки вечные. Таких мы называли Не Пройденными.

Не Пройденные, не получившие благостного места на верхних ярусах Цингалле Наба, попадали в Низкое Место, в котором обитали без числа, словно личинки в куске гнилой плоти, отбросы всех мастей. Тысячи и тысячи Без Образцовых корчились в припадках ярости на самых нижних уровнях двадцати километрового Цингалле Наба, звездного камня, из которого мы сделали своими руками целый дом-крепость, выбросив ненужный, старый разбитый Первого Корабля, который подарил каждому из нас жизнь.

Цингале Наба, что с языка Преобладающих имеет значение Женщина Дающая Жизнь, обладал четырьмя суспензивными машинами, двигателями, которые собирали cjok [клобб] от близлежащих звезд, с самого дальнего расстояния. Не нужно было близко подлетать к местным звездам чтобы зарядить батареи, которых у нас было много, и в которых, по правде сказать, не было нужды. Солнечные всполохи едва осаживались на толстой кожуре корабля, как сразу же попадали в машинное отделение куда каждый желающий житель Верхнего Яруса мог прийти в любое время, чтобы освежиться настоящим светом, сочащимся словно золото сквозь ветви громадных садов.

Не Пройденные, изрезанные, изрытые “взрывными” гнойниками, время за временем равное вечности, превозмогая боль и тяжелое иго облучения, постоянно работали над тем, чтобы нужные части светосборных машин, смазанные, подрегулированные и блестящие, подавали чистый свет на верхние уровни, питая жизнью Висячие Сады.

…

Вернемся же к Душегубке, любимому развлечению жителей Цингалле Наба, которые именно сейчас передают вам привет и пожелания скорой встречи с огромного камня, который кому-то покажется лишь куском безжизненной фекалии, далекой от предопределения и соединения с великой, высшей мудростью, а уж тем более жизнью, но это как посмотреть.

…

Выжившие после Душегубки поспешно помещались в кипящий отвар из, как сказали бы вы, обитатели Земли Два “молока и меда”, исцеляющей тело субстанции, похожей горячее и всеми любимое лакомство, бережно хранимое Книгами Капитанов.

После Трапезы и Возгласа Отпущений, Выжившие собирались в главном зале, где вместе с песнями и звуком горна разворачивался на поле из крошечных мерцающих точек свиток-спектакль, под названием Голос Жизни. Давняя, безвременная Традиция, которая стоила всем жителям Цингалле Наба множественных ресурсов и плоти, была очень важна, потому что позволяла одним продолжить жизнь, а другим уйти на покой к Центральной Звезде.

Я часто вспоминаю, как попал в Душегубку первый раз. Это было незабываемое ощущение холода и конца, но также ни с чем несравнимое удовольствие временно отданной на волю судьбы жизни. Удовольствие тем большее от того, что жизнь, которая всегда кажется чем-то мимолетным и неважным, принимаемым как должное, расцветает во всем великолепии и целостности, соприкасаясь с противоположным по своей природе качеством - смертью.

В Душегубке ты по-настоящему чувствуешь себя живым, и одновременно мертвым, ведь вокруг темнота, а за толстым покровом герметичного мусорного мешка безмолвный судья - суровый и беспристрастный космос. Следуя за собой на грани жизни и смерти одновременно, остро чувствуется в себе и в каждом, во всем вокруг каждая пылинка, с любовью сотворенная Творцом Миров в соединении с Первозданным Единством. Увидев, вернее почувствовав столь великолепную картину, хочется петь и плясать, однако следом приходит отрезвляющее чувство того, что тело утопает в мусоре, а глотка захлебывается в нечистотах.

В мешке страшно, тоскливо и невыносимо темно, но само собой понятно, что на ум приходят всякие видения, ведь ты на мгновение умираешь, а пробуждаешься уже среди докторов и помощников Отсека Ревитализации.

Душегубка дает тебе ни с чем не сравнимое преимущество, которое заключается в том, что ты перестаешь бояться чего бы то ни было, а особенно космоса за бортом корабля. Она дает тебе незримую защиту, после которой ты становишься по-настоящему непобедимым. Ведь смерть не конец, а другое начало.

…

Дневник Соло-Навта. Запись от 1187 Безсолья. Часть 3. Вера выше знания.

Наш корабль быстро приближался к планете. Оставшиеся в живых после мятежа нижних уровней радостно сгрудилась у одной из обозревательных пластин чтобы насладиться красотой пребывающего в пустом пространстве мира. Рядом со мной примостился, хромая на одну ногу, удивительной старости юноша с пронзительно синими, чернильными, глазами. На его стеклянном, бледном лице, в паутинках полуживой, слегка лишенной вещественности плоти, двигались один за другим, в такт биению моего сердца, кровяные пылинки, подсвеченные далекой звездой.

“А был ли ты, когда-нибудь, в Мире Живого Начала!?”

Крикнул откуда ни возьмись появившийся рядом сумасшедший дикарь. В глазах безумца блеснуло любопытство, тяжелые увеличительные очки на мгновение сблизились с моим окровавленным лицом, а руки раз за разом вонзали в тело придавленного к обшивке тела острый нож. Изо рта еще минуту назад живого мертвеца медленно выплывали, поднимаясь к потолку, пузырьки крови.

“Ах, отражение солнца! Ах, новый мир! Ах, сокровища! НЕ БУДЕТ ВАМ МИРА! НЕ БУДЕТ!”

Удар. Снова удар. Еще удар. Дикари, наконец сломали укрепления в ворвались на капитанский мостик. Я прижался к стене, вытянул руку с аннулятором вперед и трижды выстрелил в ревущую чернотой пустоту.

А отражении обозреваетельной пластины тем временем проступили очертания сотканной из ледяной изморози далекой планеты. Планета ждала своих героев с распростертыми объятиями. Радостно неслись к неопознанному летающему объекту межпланетные баллистические ракеты.

“Дождались…”

Обратился ко мне уставший от насилия Дикарь, расплывшись в странной, искривленной в пространстве улыбке и я отчего-то понял его безумие и мысли. Понял и услышал я и кучный, стройный хор голосов, густой, медовой нитью невидимого света тянущийся от звезды до звезды.

“Вот, дорогой друг, мы и у цели. Мы долго ждали Объединения и вот, наконец, могучими руками прогресса созданы мосты, которые послужат мудрости и процветанию всех ожидающих Уподобления. Мы пришли помочь ИМ осознать важность Единства, однако сперва стоит проверить и понять, готовы ли ОНИ”.

Какая ложь. Проклятая ложь! Вранье тяжелое, своей могучей поступью свергающее истину, не оставляющее места сомнению. Ослепительная ложь. Мы не смогли спасти самих себя от себя же, что уж говорить о помощи жителям нового, странного и загадочного мира.

Наш корабль. Огромный, каменный идол, упрямо-неуклюжее изваяние из длинною в jtoo jootk космического мусора, слегка повернул свое пузо чтобы направиться поближе к новой планете.

“То есть ты считаешь, что мы исполняем свое предназначение? Ты исполняешь свое предназначение, поедая тела умерших и создавая для своих подданных пир из мертвецов? В этом был весь смысл нашего полета и испытаний?”

Дикарь слегка повернул к свету далекой звезды жидкое, живущее само по себе кровавыми нитями тело и ответил.

“Едва ли. Но в одном ты прав. Предназначение есть у каждой Единицы Естества в этом пространстве”.