Первая неделя

Проснувшись с первыми солнечными лучами, Рита откинула прохладную простыню, потянулась и почесала ухо, зудящее от заживающих проколов. Она окинула сонным взглядом широкую спальню: полупрозрачные льняные шторы сиреневого цвета развевались от раскрытого полукруглого окна, словно пытаясь дотянуться до тёмных деревянных стен, увешанных картинами и гобеленами, которые в полутьме было не разобрать. Напротив, в такой же маленькой кровати в лоскутное одеяло закуталась Лея, свесив оголённую ступню к бельгийскому ковру почти на всю комнату размером.
Рита осторожно выглянула в окно, опираясь о железное изголовье кровати. Вид из их комнаты открывался на задний двор, частично затрагивавший реку, чьё ещё ночное сияние мерцало почти незаметно, скорее напоминая о себе характерным журчанием. Недолго думая, девушка пару секунд порылась в сумке у себя под кроватью, достала сигареты с зажигалкой и скрылась за раздвижной дверью. 
— Куда ж ты босиком, дитё? Тапки для кого? — раздался высокий хрипловатый голос с глубины сада.
Рита не сразу поняла его источник и вертела головой по сторонам, переминаясь с ноги на ногу на террасе. Каково было её удивление не только быть замеченной в столь ранний час, но и наблюдать следующую картину: хозяин дома, сидя на раскладном стуле за круглым стеклянным столиком в окружении кустовых роз и лилий, потягивал, причмокивая, из фарфоровой чашечки ароматный кофе, так ещё и в пёстром наряде, точно сию минуту отправлялся за границу.
Забыв, что тот спросил у неё, Рита приблизилась к нему и села на второй стул, изучая цветастый костюм мужчины, напоминавший оранжевую паучью лилию.
— Я люблю босиком гулять, особенно по траве, — прошептала Рита, когда Влад напомнил про тапки.
Тот лишь покачал головой, поцокав, поправил кружевные манжеты и вновь принялся за кофе.
— Кури-кури, — с искренней нежностью усмехнулся Влад, лишь тогда Рита достала спрятанные в кармане брюк сигареты. — Ранняя птичка ты, как я, эх-хе!
Рита осеклась перед тем, как зажечь пламя на потёртой серой зажигалке, но потом заметила пустую жестяную баночку под столом. Встретив вопросительные глаза девушки, старик кивнул с полуулыбкой и сказал, что они с Тамарой тоже балуются время от времени.
И хотя неловкость сковывала Риту и она сидела, поджав ноги под стул и скрестив руки, что-то в компании хозяина дома её привлекало, она догадывалась, что человек он крайне необычный. Пока синеватый дым разрезал туманный воздух вокруг них, в листве ночные пения птиц сменялись утренними. Неподалёку стрекотали кузнечики и время от времени квакали лягушки.
— Что-то ягодное? — принюхиваясь, поинтересовался вдруг Влад, параллельно доставая из кармашка пиджака до смешного маленькую книжонку, то был такой же яркий, как его наряд, сборник, но Рита не могла разобрать названия, увидела лишь «Красную комнату» Матисса на обложке.
 — Черничные, — уголки губ не удержались и приподнялись. — Знаете, я с собой целых два блока притащила. Их скоро перестанут продавать, так мне в ларьке сказали.
Они обменялись ещё несколькими словами, пока дым цеплялся за лёгкие и приятно покалывал горло. Светало. Вскоре Рита осталась в одиночестве, а Влад пошёл «к дороге», как он выразился, «дабы деток встретить». Сказал он это с подозрительным смешком, деловито поправил дорогую на вид ткань костюма и обернулся, поглаживая усы:
— Вы только не смейтесь над моим внешним видом, не знающие любят поязвить, да… но для меня важно всегда выглядеть с иголочки, юная леди!
— Я и не думала! — испугалась Рита, едва не закашлявшись от неожиданности, но видя огонёк в глазах Влада, улыбнулась. — Выглядите прекрасно.
— Ой, правда? Вот и славно! — поплёлся тот в сторону деревьев, с воодушевлением что-то повторяя себе под нос ещё несколько раз. 

И хотя ранний час обещал солнце, спустя несколько часов персиковые лучи скрылись за плотными тучами. Предчувствуя это веснушчатым носом, Лея ещё сильнее зарылась в одеяло. Духота тем временем наполняла верхний этаж, и чёлка потихоньку приклеивалась ко лбу.
Сильно зажмурившись, Лея вытянула руки вверх и вдруг подпрыгнула в кровати, опрокинув почти всё одеяло на пол. На соседней кровати, уже аккуратно заправленной, не было и следа соседки.
— Ништяк, — потянулась на носочках к потолку девушка, почёсывая комариные укусы на локте.
Она не видела смысла в заправлении кровати, вместо этого сразу принялась за лохматую голову. Усевшись у маленького зеркала на деревянной тумбочке, Лея принялась расчёсывать кудряшки деревянным гребешком, а затем пальцы её ловко заплели привычные симметричные пучки с обеих сторон, перевязав их длинными плетёными верёвочками-жгутиками, кончики которых тянулись почти до плеч.
Спустившись вниз после всех процедур, она застала хозяйку дома в столовой, помешивающей что-то в белой кастрюльке, в то время как Рита мыла что-то в раковине.
— Доброе утречко! — улыбнулась Лея, почёсывая ногу.
— Утро-утро, вот только уже полдень давно на дворе, — с ноткой строгости ответила Тамара, не оборачиваясь. — Влад позже покажет вам всё снаряжение и лодки, пока можете помочь мне прибраться, да и поесть. Лея, да? Достань из нижнего ящика несколько баночек.
Рита была на ногах уже много часов, лечь после беседы с Владом у неё не вышло, но она ещё ничего не ела. Так что они вместе с Леей отведали приготовленный Тамарой накануне пирог с творогом и мятный чай.
Дом у этой пожилой пары, как и они сами, не был похож ни на что, что девушки могли видеть раньше, если только в фильмах. Из-за обилия старинной, но дорогой мебели, витражей, диковинных ламп, ковров, растений и узоров создавалось впечатление нахождения в европейском домике, где-нибудь на одной из итальянских улочек, и только природа выдавала истинное местонахождение. Даже в непогоду дом озарялся тёплыми и яркими цветами, расслабляющими глаз.
Сидя за широким обеденным столом, украшенным букетом из ромашек и вышитыми салфетками, девушки пока не проронили ни слова, точно интровертные стажёры, что встретились на один рабочий день и больше никогда друг друга не увидят. Но в глубине души обе понимали, что рано или поздно придётся общаться хотя бы на поверхностном уровне. Пока они заканчивали завтракать, Тамара принесла свежую мяту, наполнив прихожую и кухню характерным ароматом. Засучив рукава туники кирпичного цвета, она промыла каждый листик, а затем раскидала их по салфеткам на подоконнике одного из маленьких окошек рядом с печью, так как туда проникало больше всего света. Каждое движение этой женщины притягивало, было сложно отвести взгляд от грации даже в самых обыденных действиях и жестах. Густые брови всегда, нахмурившись, приподнимались, и на массивной орлиной переносице скапливалось пару капелек пота, пока янтарные глаза были погружены в очередное дело. Но стоило ей поймать обращённый на неё взгляд, как тут же в таинственных зрачках мерцали одновременно и теплота и неприступность.
— Накинула б чего, градусов сегодня куда меньше вчерашнего, — скрестила руки на груди она, усевшись за стол к девушкам и смотря на тоненькие майку и юбку Леи. — Влад скоро придёт, и пойдёте несколько часов у воды шастать.
— Да всё путём, я всегда ношу только лёгкое, холодок мне даже нравится…
Внезапно снаружи дважды раздался звук, похожий на чьё-то рычание или вой, и уже через несколько секунд послышались шарканья и царапанья по паркету в прихожей. Лея и Рита впервые переглянулись, а Тамара хлопнула в ладоши и улыбнулась со звонким смешком:
— Мои сладкие наконец-то дома!
Каково было удивление гостей, когда на них из-за угла выбежали сразу три собаки, и все разного размера. Они засуетились и запрыгали, виляя хвостами, облизывая наклонившуюся к ним хозяйку, но минуту другую спустя интерес появился и к незнакомкам. Рите в руку холодным влажным носиком уткнулся шоколадный спаниель, а Лею осторожно обнюхивал с поднятыми ушами белоснежный болоньез, самый крупный же пёс, вероятно, помесь дворняжки и лабрадора, лежал пузом кверху, жаждая внимания хозяйки с высунутым языком. Скинув пиджак на спинку одного из стульев и утерев пот со лба, показался и Влад. Призвав свистом болоньеза и взяв его на руки, он с отцовской гордостью обвёл питомцев взглядом и обратился к умилявшимся девушкам:
— Вот и детки наши, водитель от нашей доброй подруги привёз, им там всякие процедуры понаделали, я вам скажу, нехилое дело. Отдыхали получше человека, уж это точно! Ну, чего ты, играться хочешь? Этот ещё щенок совсем. Иди сюда, ух ты, господи, иди…

Показывать на самом деле было не так уж много, как успели подумать девушки. Но взглянув на них сверху вниз, Влад покачал головой и позвал их в сарайчик, спрятанный в зарослях смородины и малины на заднем дворе. Деревянная дверь с облупившейся бирюзовой краской протяжно заскрипела, из темноты повеяло жаром прошлого дня и мокроватым сеном. Влад дёрнул что-то внутри на уровне плеч, и зажглась единственная лампочка на низком потолке, свисавшая на чёрном проводе. На дощатых стенах было прибито несколько рядов гвоздей, на которых с поразительной расчётливостью висели самые разные принадлежности, многие из которых Рита с Леей даже и знать не могли.
— Вы… кхм-кхм… простите, можете заходить сюда, если что понадобится, хоть я в этом сомневаюсь, конечно, ну, а вдруг что, да? — сквозь кашель хрипло проговорил Влад, параллельно опустившись на одно колено и ища что-то в клетчатой сумке. — Ага! Вот они, нашлись. Примерьте.
Он протянул девушкам свёрнутый пакет, из которого торчали длинные резиновые сапоги, похожие на рыбацкие. Обувь оказалась великовата, но они не жаловались, ведь купить иные было попросту негде. Хозяин пригласил их внутрь сарая, подперев дверь камнем. К влаге добавился запах масла и лака, ударившиеся в нос, как только они вошли. На самом деле удивительным образом внутри оказалось куда больше места, чем ожидалось на первый взгляд с улицы, правда, лишнего шагу всё равно было не сделать — помимо инструментов, деревянных полок, прибитых к стенам, и стола, в самом дальнем углу, в ноги почти что упирались носы четырёх деревянных лодок, хищно оскалившихся в полумраке, так как свет лампочки туда едва ли проникал.
Надев строительные перчатки, втроём они стали поочерёдно вытаскивать лодки под тихие и не всегда разборчивые рассказы Влада. Девушки отмахивались от его помощи, особенно слыша, как часто он кряхтел и прочищал горло, но тот не мог себе позволить просто смотреть, хотя струи пота уже стекали по шее. Старик был высокого роста и при этом с ровной осанкой, но его худощавость улавливалась даже в свободной одежде, а морщинистые глаза под нависшими веками с добротой и вниманием ловили всё вокруг. От него всегда приятно пахло, впервые девушки уловили аромат его сладкого парфюма ещё в прихожей, а теперь он разлился вокруг них, смешавшись с ягодами и цветами поблизости. Рита смотрела на него украдкой, и отчего-то сердце сжималось, быть может, от его частого искреннего смеха и местами даже забавной вежливости.
— Очень легко занести занозы, леди! — неодобрительно покачивал головой он на лёгкую одежду Леи.
Он успел рассказать, что лодки достались им от его старшего брата, увлекавшимся вырезкой по дереву. Когда-то была и парочка надувных, да только прокололись по неосторожности. К тому же, Тамаре по вкусу пришлись именно деревянные, самые, казалось бы, обычные и простенькие. Однако не могло не изумлять, что они смотрели на отточенную сугубо ручную работу. Осторожные мазки болотной и бордовой краски ложились на жестяные бока лодки и двухсторонние вёсла. Всю лодку кроме того покрывала смола — самый лучший лак, какой может быть для лодки, по словам брата Влада.
— Надо было видеть, конечно, как эти корытца он вёз до нас, та ещё потеха! Но мой брат, он упёртый малый, — с улыбкой вспоминал хозяин, помогая девушкам спускать лодки на воду и привязывать их за ветки на берегу.
Всё было готово, и, отобедав, было решено заняться запоминанием маршрута для будущих гостей, какие появятся лишь через пару дней, так что времени в запасе имелось навалом. В этот же день в основном девушками занимался Влад. Сначала они обе сели к нему в лодку и проплыли, стараясь внимать каждому слову.
Путей на самом деле могло быть два, в будущем Лее и Рите предстояло спрашивать у желающих, хотят они прокатиться полчаса или весь час. Если первый вариант, то лодка довольно долго разрезала воду, устремив нос прямо, затем скользила по более узкому повороту под плакучими ивами и берёзами, практически закрывавшими небо. Как только лодка достигала устье, похожее на крупное озеро, нужно было развернуться и плыть в обратном направлении по тому же пути.
Если же гости желали проплыть час и более, то достигнув первого поворота в листву, лодка не ныряла под деревья, а скользила вдоль берега дальше полукругом, пока не натыкалась на следующую развилку, где следовало выбрать левый берег и двигаться вдоль. Этот путь был довольно извилист, лодка часто покачивалась из-за порогов, к тому же, изредка из воды торчали крупные камни, так что на этом маршруте требовалось больше внимания. Здесь можно было плыть на самом деле долго, выбрать любой поворот в дельте и плыть даже после преодоления озера. Однако если не запомнить, как плыла лодка, придётся петлять дольше обычного на обратном пути.
На следующий день с непривычки руки, шея и плечи девушек ныли в особенности от гребли вёслами. После завтрака им предстояло по очереди проплыть по разным маршрутам с Тамарой. Накормив всех оладьями с клубничным вареньем и напоив смородиновым чаем, она выглянула в окно: светило солнце, но на горизонте, далеко за деревьями, показывалась полоска густых туч.
— Поторопимся, девочки, Влад справится с посудой, — хлопнула она в ладоши и устремилась в спальню за зеленоватой накидкой в стиле пончо. — Ненавижу мокнуть. Кто из вас первая поплывёт, возьмите у двери большой прозрачный зонт.
Но до него не дошло, — проверка памяти закончилась быстро и довольно успешно. Рита, будучи первой, прокатила хозяйку дома по длинному маршруту, они поговорили лишь раз, когда той стало необходимо отложить весло и покурить несколько минут на воде. Дул тёплый, местами даже жаркий ветер, разгоняя пышные облачка над головой. Жаркие июльские лучи припекали макушку и плавно стекали по спине. Тамара поправила как всегда идеально уложенные на правую сторону белые локоны, обрамлявшие острые черты вытянутого лица. Тонкие несколько обветренные губы украшали лёгкие мазки бордовой помады, как бы выделяя и без того выраженные скулы. Она прокашлялась, сняв и сложив пончо на доске рядом, служившей сидением. Хоть Рита и переживала, ей была приятна компания этой женщины, ведь та почти не смотрела на неё и не задавала неудобных вопросов, как чаще всего делали другие пожилые в её жизни.
— Как думаешь, Рита, что это вон там за цветы? — с лёгкой улыбкой показала пальцем с золотым перстнем на жёлтые бутоны по всей воде она.
— Кувшинки?
Тамара довольно улыбнулась и отвела взгляд на воду, зачерпнув в ладонь немного студёной воды. Рита потушила бычок о воду и положила его у своих ног.
— Все путают, на самом деле это кубышки.
— Никогда не слышала…
— Немудрено! Отличаются они от кувшинок цветом, если жёлтые, значит кубышки. А кувшиночки вон, гляди, пару штук всего рядом с нами и у берега одна, все белые. В моё время в детстве какая девочка только не плела венок из кувшинок.
— Их было так много?
— Не в этом дело, народ верил, что кувшинка была сильнейшим оберегом. А мальчишек пугали в те времена, что если будут купаться там, где она растёт, то русалки утащат их под воду. Не слышала таких легенд? Говорили, мол, кувшинки ночью спускаются под воду и превращаются в русалок до рассвета.
Рита с лёгкой улыбкой покачала головой, убрав сигареты с зажигалкой с карман рваных джинсов и снова взявшись за весло. Она задумалась, сколько ещё историй таится в голове у Тамары. На вид ей было лет пятьдесят, как и Владу, а за полвека можно столько пережить, что, вероятно, устанешь вспоминать.
— Сколько тебе лет, дорогая? — словно угадывая ход мыслей Риты, поинтересовалась Тамара, чуть наклонившись к девушке.
— Двадцать три.
— Милая! — ахнула та, сбив Риту с толку. — Так молода, а уже столько куришь. Не боишься, дитя?
Рита минуту другую наблюдала за волнами, расходившимися от борта лодки по водной глади. Смотря вдаль, наконец, она ответила еле слышно:
— Через год брошу.

Лее достался короткий маршрут. Казалось, она еле дождалась прибытия Тамары, и чуть не запрыгнула в лодку, даже не дав Рите покинуть её. От волнения она не могла устоять на месте, но Тамаре нужно было побыть на суше хотя бы полчаса из-за того, что её легко укачивает. Пока хозяйка пила кофе с Владом, Лея заваливала Риту всевозможными вопросами, но та едва ли находила, что ответить, стоя с потупившимся взглядом и приподнятыми бровями.
— Слушай, а больно было? — с заискивающими глазами указала на щёку Риты соседка.
— Далия? Не особо, заживал немного противно, а так… держится уже года три, как родной… хрящи куда больнее и сложнее, — показала напарнице правое ухо, раковина которого была испещрена тремя чёрными кольцами, Рита.
Тучи тем временем добрались до близлежащего леса, поэтому девушки поспешили накрыть лодки виниплановыми чехлами тёмно-зелёного цвета. Лея увидела, как её соседка закуривает, и в голове проплыло неясное воспоминание.
— Так вот ты чем по утрам занимаешься, — взмахнула рукой та, так как ветер нёс дым в её сторону.
Рита отошла, извинившись с бегающим взглядом. Лея смотрела на неё, поджав губы, ещё несколько секунд, казавшихся им обеим вечностью, но была почему-то не в силах упрекать Риту, резко развернувшись, ушла в дом.
Весь оставшийся вечер до поздней ночи по шиферной крыше дробью стучали капли летнего ливня, принёсшего с собой прохладу в приоткрытые окна. Послушав музыку на плеере, закутавшись в плед на террасе, после необъяснимого потока тоскливых мыслей, Рита зашла внутрь. Пахло жареным луком и специями, с кухни раздавался шум посуды и трескучего масла. На втором этаже было свежее и, кажется, пол скрипел громче, пробуждая в сердце ностальгическое ощущение детства. Зайдя в комнату на носочках, Рита обнаружила свернувшуюся калачиком соседку уже в пижаме, рядом с ней валялся iPhone 4 с проводными наушниками. Прищурившись, глаза уловили движение на маленьком экране — чёрно-белый фильм.
Постепенно смеркалось. Рита зажгла витражную лампу на пузатой тумбе и как можно тише постаралась закрыть распахнутое окно. Через минуту другую, однако, Лея дёрнулась, чуть не скинув телефон, и медленно приподняла веки. Рита раскладывала оставшиеся в сумке вещи, когда соседка негромко окликнула её:
— Сколько я проспала?
— Сейчас почти 9, — пожала плечами Рита, но не без любопытства посматривая за сонной соседкой, что поспешила выключить телефон.
Лея сложила ноги на кровати и обхватила колени руками, тонкие брови напряжённо подрагивали над покрасневшими глазами. Как только Рита запихнула пустую сумку в нижний выдвижной ящик шкафа, соседка вдруг обратила на неё обеспокоенный чем-то взгляд и прошептала:
— Мне такая жесть приснилась… какие-то культы, монстры и ты… у тебя есть красная машина?
— У моего парня, а что? — присела по-турецки на пол девушка.
Лея вдруг залилась смехом, запрокинув голову:
— Мы спасались от сектантов на красной бэхе, ты вся такая синяя и за красной баранкой!
— На педалях случайно не были наклеены иконы?
Лея даже смеяться перестала, а через секунду они уже обе хохотали с искрящимися глазами. Рита заметила, как с широкой улыбкой лицо её соседки стало излучать тепло, а карамельные волосы и вовсе вспыхнули.
— А может, — спрыгнула с кровати Лея, потягиваясь во весь рост. — Под дождиком побегаем? Надо взбодриться.
Рита поёжилась, растянувшись на полу, она ответила с запинкой, что не любит холод.
— Июльские дожди не могут быть холодными, — улыбнулась та, накидывая малиновую сетчатую кофту, и Рита не смогла устоять перед глазами, полными азарта.
Крадясь по лестнице в полумраке, девушки ощутили себя детьми, хихикающими в предвкушении очередной тайной шалости. Рита уже направлялась к входной двери, но Лея ухватилась за рукав её свитера и кивком указала под ступеньки, в шахматном порядке украшенные керамической плиткой с самыми разными цветами и узорами. В темноте деревянной лестницы они обнаружили дверцу с круглым витражным окошком. Прокрутив глиняную резную ручку в виде ракушки, соседки попали в узкий коридор с двумя дверьми в цвет деревянных стен. Рита прошла мимо них вслед за Леей, которая открыла голубую дверь в конце прохода, и на них тут же пахнуло сыростью и ночной прохладой. Они очутились в задней части двора; из-за кустов ягод и стволов плодовых деревьев, грядок и цветов на них уставился бескрайний лес, особенно устрашающий с наступлением темноты, но, казалось, тоже напуганный нежданными наблюдательницами.
Рита не стала спрашивать про тайный ход, — ей уже стало ясно, что Лея любопытна и времени зря не теряет. Пока она мялась на пороге, собираясь с силами и всё ещё думать послать эту затею куда подальше, Лея уже сбросила тапочки и прыгнула наружу, разведя руки в стороны и подставив лицо тучам. Она кружилась в тихом, но безудержном порыве удовольствия, и Рита, закрыв глаза, вырвалась к ней, поддавшись. Сначала кожу обдало ледяной волной, но она сразу же рассеялась — дождь и вправду оказался тёплым, и Рита не смогла сдержать улыбку.
Иногда вернуться в детство не так уж сложно.
Напрыгавшись по лужам вдоволь и побегав по скользкой траве, девушки с румяными щеками устремились наперегонки в свою комнату, но у лестницы их перехвати Влад в фартуке.
— Ragazze*, там же ливень! — взялся он за рыжую голову. — Что вы там позабыли? Я ужин приготовил давно, стынет, ой, нехорошо!
— Да мы так, освежиться, — сцепила руки за спиной Лея. — Нам надо подсушиться, очень неудобно заставлять вас ждать, мы сами позже поужинаем, да?
— Ага, — растерялась Рита, слыша собственные позывы желудка.
— Mamma mia! Честное слово, ещё и босиком…
—Оставь девочек, Владик, — выглянула из-за стены Тамара с какой-то серебристой трубкой в руке. — Пусть веселятся.
Девушки поблагодарили хозяев и, переглянувшись, ускользнули наверх скорее закутаться в полотенца. Сердце бешено колотилось, а колени ослабели от лёгкой дрожи.
— Милые девушки, да? — наливала в бокал тёмно-красное вино Тамара, в то время как её муж подавал на стол фокаччу с красным луком и кабачки, запечённые  с сыром и болгарским перцем.
— Такие же проказницы, как и ты. Мне совсем немного налей, дорогая.
— Ну, посмотрим. Не пойму, такая же нынче молодёжь в порывах или им это уже ни к чему…
— Ты знаешь, mio cigno,* огонь нужен во все времена, и не только в молодости, впрочем, — уселся рядом с супругой Влад, принюхиваясь к бокалу.
Тамара вяла его за руку и усмехнулась, прильнув  к его плечу:
—  Ни единого глотка, а уже остришь!
Переодевшись и набрав в тазики горячей воды для ног, Рита и Лея закутались в одеяла и сидели на кроватях друг напротив друга. Спальня мигом наполнилась банным ароматом пены и мыла. Волосы почти высохли, лишь несколько прядок чёлки Леи завивались, прилипнув ко лбу. Девушки проговорили несколько часов,  даже не заметив хода времени. Всё началось с того, как он оказались именно тут и чем занимались по жизни.
Обе они жили чуть ли не в разных концах: Рита в центральной части, ближе к северу, а Лея на юге. Первая слушала с упоением, как вторая эмоционально рассказывала, как много сфер она сменила и пока остановилась на курсах фотографии. Она не видела смысла всю жизнь следовать по одной чётко выверенной дороге, это пугало её отчего-то и даже записало в клетку, поэтому она бы не смогла удержаться в каком-нибудь университете. И хотя Рита уже получила диплом по религиоведению, она отлично понимала чувства соседки.
Неожиданно их диалог перебила тоненькая чистая нота, протяжно нарастающая с долей тревожности и извивающаяся, точно змея. Музыка становилась громче и веселее, обрезая путь фальшивому беспокойству. Игра заставила соседок замолчать на несколько минут и прислушаться, Лея даже приоткрыла дверь, так как звуки доносились с нижнего этажа.
— Флейта, — прошептала она, усаживаясь обратно.
— А?
— На флейте играют, я в детстве тоже пробовала…
Когда мелодия стала потихоньку спадать, разговор вновь оживился, будто и не прекращался вовсе. Лея заинтересовалась, почему же выбор Риты пал именно на религию. Однако та мало что могла ответить и уж тем более объяснить, кроме того что верования людей интересны ей прежде всего как истории и легенды, а сама она верит разве что в судьбу.
— Слушай, может и не вовремя, но… ты меня прости за сегодняшнее.
Рита вскинула брови и напряглась, так что напарнице пришлось пояснить:
— Не то чтобы я против курения, мы все губим себя, как хотим, но убивать природу… короче, меня реально волнует экология, однажды, кто знает, стану активисткой, дай бог. Тебе сигареты к лицу, да-да, звучит странно, но ты сразу вся такая загадочная и притягивающая, глаз не оторвёшь!
— Всё путём, скоро вообще перестану курить, — махнула рукой с улыбкой Рита, вынимая распаренные ступни из воды. — В новых местах, вдали от парня, к тому же, тянет дымить чаще, но постараюсь на глаза не попадаться.
— Не парься, я не злюсь, да и ты старше вообще-то, разве могу указывать? Наверно, очень любишь своего бойфренда? — усмехнулась девушка, пока они выливали воду из лиловых тазов, а Рита только улыбнулась, оставив вопросы без ответа.
Заснули девушки ближе к трём, напрочь позабыв об ужине, хотя аромат блюд до сих пор витал по дому, так что голод разбудил их обеих ближе к восьми. Солнце уже без стеснения заглядывало в спальню, играясь со шторами.
— Сегодня без утреннего ритуала, надо же! — протяжно зевнула Лея.
— Вот это поворот, — сонным голосом усмехнулась Рита, потягиваясь. — Есть так хочется, помру щас.
На завтрак пришлось отведать ужин, и то холодный, потому что желудок сжимало от голода, но как же чудесно таяла еда во рту. Болтая ногами, свешанными с высоких стульев из тёмного в цвет стола дерева, соседки с особенно весёлым настроением поедали вчерашнюю еду, запивая чаем из листьев мяты и чёрной смородины.
Через несколько часов прибыли первые гости, такси подъехало к заднему двору, где от вчерашней проделки Риты и Леи остались лишь неглубокие лужи, обещавшие засохнуть к вечеру. Из машины вышла обыкновенная на первый взгляд семья: высокие родители сорока лет и по-детски пухленький румяный сын лет восьми. Мальчик поправлял светлые кудряшки у глаз ,карие глаза широко глядели из-под кукольных ресничек на кузнечиков в траве, не придавая значения людям вокруг. Алое каре матери — единственное, что выделялось в многообразии серых оттенков нарядов семейной четы. Из багажа рядом незаметно пристроился средних размеров потёртый чемодан с кожаной сумкой, восседавшей наверху с нескромным пузом. Так и не скажешь, что прибывшие с Кипра.
Разгорячённый с самого утра Влад моментально появился из-за дома с широкой улыбкой, от которой глаза его чуть не растворились в морщинках. Он похлопал встревоженного мальчика по прямо натянутой, точно струна, спине, но тот его не узнавал в отличие о женщины и мужчины, мигом повеселевших и бросившихся разом в тройные объятия, будто бы в дороге их не укачивало три часа кряду.
— Девочки, cari,* ваша помощь пока не потребуется, можете просто снять чехлы с лодок и погулять до обеда. Старики покамест почешут языками.
В гостиной пахло свежесобранными ромашками, а на полке стеллажа красовался раскрытый проигрыватель винного оттенка. Тамара поставила Voyage Voyage Desireless и теперь прихорашивалась в овальном зеркале на стене, когда Рита и Лея зашли перекусить яблок, вобравших в шкурку утреннюю росу. Эта песня, похоже, имела свою историю в этом доме, поскольку Влад сразу с восторгом захлопал, а гостья залилась обворожительным громким смехом. Сняв и убрав покрывало в сарай, Рита и Лея отправились изучать окрестности, дабы убить время.
Знойным утром Лея сливалась с пёстрыми полями и опушками, по которым они брели без цели, благодаря грязно-зелёным шортам на низкой посадке и желтоватой маечке, на солнце также блестел бронзовый медальон в виде сердца. Наряды девушка могла сменить и несколько раз за день в отличие от Риты, лишь причёска и украшения-жгутики, вплетённые змейками в пучки, точно приклеились.
— Извини, — не могла сдерживаться более и достала сине-чёрную пачку сигарет Рита.
— Бычки в карман.
— Так и делаю, мэм, — затянулась она и задумалась, глядя на птиц вдалеке, вившихся над полями. — Знаешь,  действительно люблю его… но любовь  и привязанность это ведь совершенно разное.
Лея поначалу не понимала, в какое русло зашёл разговор, но вскоре сообразила, однако не стала разглаживать брови и торопить замолкнувшую соседку.
— Мы с ним с детства лучшие друзья, а сейчас уже семья, но… не в смысле серьёзности отношений. Он мне как очень дорогой брат, понимаешь?
— Вроде улавливаю, а он в курсе?
— Само собой, удивительно, но его устраивает, что я не вижу нас в браке. Неужели он ждёт, что я передумаю или перерасту?
Лея лишь смела предположить, что он её очень любит и хочет просто быть рядом, сравнив его с щенком.
— Скорее, зависим от меня, как и я от него. Вот, что на самом деле скрывается за привязанностью. Мне было безумно тяжело ехать сюда без него, за сотни километров, но я чувствовала, что так надо.
— Время от времени так и тянет вырваться, — согласно кивнула Лея, сочувствуя. — Я мало что смыслю в отношениях этих ваших, да, мне 21 и у меня никого ещё не было. Но мне думается, настоящая любовь однажды точно пересекает линию зависимости. К примеру, любишь курить или нет, а ты зависима.
— Возраст тут причём?
— Ну, мне часто говорят, что проснусь одна, и мне уже сорокетник стукнет, так и умру в одиночестве, смотря всякие французские фильмы.
— А мне говорили, что я дура и с жиру бешусь, раз такого мужика упускаю. Надо ли слушать их всех?
С взволнованными сердцами девушки отвлеклись на окружающий их пейзаж: вдали, за яблоневой рощей и кустами акации, луг огибала река, устремляясь меж полями к горам, время от времени прыгали маленькие сероватые лягушки. Изредка над головами пролетали чайки или кружили в ярко-синем небе, протяжно крича в поисках чего-то и зовя присоединиться к  ним. Неотступно рядом кружили бабочки-лимонницы. Лея наклонилась к траве и принюхалась к ромашкам и клеверу.
— Люблю я природу так, ты бы знала! — с тихим восторгом вздохнула она, прижимая руку к груди. — Честно, поселилась бы, как Тамара и Влад, в лесу и не знала б тревог.
Рита с печалью улыбнулась, медленно кивнув. Синева неба отражалась в её бездонных глазах бесконечностью, затянутой неизвестной никому, возможно, даже ей самой, тоской.
Они присели на пень у грушевого дерева, с которого уже свисали маленькие зелёные плоды, жадно впитывавшие в себя жаркие поцелуи солнца.
— Лея, может, я правда дура?
Её соседка растерялась на мгновение, склонившись над шнурками ботинок. От горьковатого, хоть и скрытого, тона печали в голосе девушки, ищущей ответы на, казалось бы, пустяковые вещи, Лея глубоко вздохнула, а затем Рита услышала знакомый щелчок. Повернувшись, она увидела в руках соседки маленький малиновый фотоаппарат sony с искрящимися стразами разных цветов.
— Все мы дураки на этой планете, Рита, — так же печально улыбнулась Лея. — Но это не повод для кислых воспоминаний.
Покатать на лодке нужно было в итоге лишь мальчика, пока взрослые веселились благодаря содержимому чемодана, в коем не было никаких личных вещей — только подарки и гостинцы.
В увесистой шкатулке самые разные украшения из серебра и чёрного золота, пара скатертей и столовые салфетки из лефкарийского кружева в таком же расшитом чехле, чья ювелирная работа не могла не поражать, настоянная на специях и мёде водка, вино, баночка цветочного мёда, варенье из розовых лепестков, халуми, мыло с корицей и даже с оливками, отдельно для Влада — бутылочка сиропа из плодов рожкового дерева, зиванию и бежевый кожаный ремень. В общем, чего там только не нашлось.
С сыном гостей в лодку села Лея, и отправились они по длинному маршруту. Его мать сразу предупредила её о том, что лучше всё время соблюдать тишину или слушать музыку. Гоша был чувствительным мальчиком и быстро реагировал на шум, в том числе на чужой голос.
— Будьте осторожны, дорогие, — достала из сумки блокнот и острый карандаш и протянула мальчику его мама, поцеловав в лоб.
Молчать целый час под любимую музыку оказалось не только легчайшей, но и приятнейшей работой. Она гадала, правда, как скоро ей надоест одна и та же картина. Маленькие глаза частенько метались и наблюдали за Леей, а пухлые пальчики без устали чертили что-то в блокноте, довольно тостом и использованном уже наполовину.
Затылок и спина горели под солнцем, и Лея жалела, что не оделась ещё легче. «Хотя в такое пекло и голая сваришься!..» Гоша перестал рисовать, положил подбородок на колени и, казалось, вовсе перестал обращать внимание на реку и деревья вокруг. Но вот он протянул загорелую ручку к воде и сорвал крупную кубышку. Лея поджала губы, чуть было не сделав замечание Гоше.
Под конец прогулки Лея погрузилась глубоко в собственные мысли, но моментально очнулась, ощутив на шее лёгкие, но ошпаривающее прикосновение. Перед ней стоял Гоша и показывал её же портрет у себя в блокноте.
— Красиво, — высоким голоском прохрипел тот, смотря на татуировку двух сердец у Леи на шее в районе сонной артерии.
Лея, вцепившись в весло, нервозно улыбнулась так доброжелательно и снисходительно, как только могли её мышцы в ту секунду, и поблагодарила веснушчатого мальчика.
Рита в это время подъедала красную смородину, усевшись на раскладной стул, и докуривала очередную сигарету, спрятавшись в тени яблонь. Шею приятно ласкал тёплый, местами пылающий ветерок, приглаживая охлаждающее шёлковое платье тёмно-серого цвета по щиколотки, в которое она переоделась, накинув сверху вдобавок, однако, тоненький синий кардиган, из кармашка которого она решилась достать мобильник спустя долгое время. Сердце ёкнуло, как только палец зажал кнопку включения. 5 смс. 20 пропущенных. Тяжёлый дрожащий вздох. Затяжка.
К берегу приставали Лея и Гоша. Рита сфотографировала ягоды у себя на ладони и поспешила выключить телефон, зажав сигарету в зубах.
Вечером все по очереди парились в бане, Лея и Рита в последнюю очередь. Неустанно дом окутывали лёгкие мелодии, наполняющие сердце странной ностальгией. В отличие от Леи, выросшей на большой даче, Рите домашняя баня с солевыми стенами была в новинку. Жар расслаблял, щёки краснели, сердце билось медленнее, а на лбу и над верхней губой проступали капельки пота, который девушки обмакивали махровыми полотенцами молочного цвета.
Неспешно завершив процедуру, они попали наподобие домашнего концерта. На скромной советской гитаре, к удивлению девушек, помимо русской эстрады исполняли в основном рок, притом зарубежный. Стены набухли от The Beatles, Queen, ABBA, Ramones и многих других легенд, причём играла по большей части Кира мама Гоши, который пристроился клубком у камина, на ковре, не отрываясь от блокнота. От красного вина у всех загорелись глаза и развязались язык. Супруг Киры Лука имел ещё большую мягкость в голосе и акцент заметнее, чем у Влада, своим певучим голосом тот поведывал о проделках товарища в школьные годы в Италии.
— По этому интеллигентному негодяю и не скажешь, но Влад каких авантюр только не выдумывал, amici miei!* С виду славный малый, un topo grigio, si pu; dire,* но проказничать любил, ой, как любил, гад!
— Обижаешь, Лукич, я и сейчас ничего, — рассмеялся в обмакнутые вином усы Влад.
— Какая была самая крутая проделка? — облокотилась локтями о стол с любопытством Рита.
Лука погладил гладкий подбородок, видимо, привыкнув к бороде, и хитро прищурился.
— Даже не знаю, меня до сих пор смешит тот костюм, который он выкроил из формы уборщиков, прогуливая математику. Должно же остаться фото, Влад, покажи, умоляю, это наследие!
Долго уговаривать не пришлось, — Влад гордился воспоминаниями, что сразу бросалось в глаза, судя по огромному резному стеллажу из дубового дерева, который выпячивал на изогнутых ножках уйму фотоальбомов и загадочных сборников да папок в дорогих переплётах. Мужчина наугад достал альбом в красной бархатной обложке, на которой золотистыми буквами было выведено «Formazione, o la mia formazione!».*
Посмеявшись вдоволь над чёрно-белыми фотографиями школьных времён Влада в кружевных рамках, мужчины остановиться пересматривать разные фото и похлопывать друг дружку по плечу, словно замышляя повторить очередную проказу.
Тамара заиграла на узорчатой никелевой флейте.
Двор был почти недвижим, лишь тень листвы колыхалась из стороны в сторону, представляясь сидящей на ступеньках крыльца Лее морскими волнами. Рядом подложил пушистое пузо под её руку болоньез, изучая перевёрнутый мир чёрными глазками и высунутым языком. Лея гладила его машинально, смотря, скорее, в пустоту. Уединённый дом, сверкая фонариками, гирляндами и светом из окон, напоминал уютное гнездо, которое не хотелось покидать.
— Лея, милая, я посижу рядышком, закурю, ты не против? — плюхнулась, раскинув плиссированную юбку по ступенькам, Кира.
В проёме с отрешённым видом уже курила Рита, волна раздражения прошлась по ногам Леи, где женщина похлопала её мягкой рукой. Хотелось прочистить лёгкие и носоглотку спиртом. Рита намеревалась втиснуться между гостьями, но Кира первая уловила напряжение в воздухе и затушила окурок о стеклянную пепельницу в виде лотоса в руке, рассмеявшись грудным смехом в огненные локоны.
—  Что у меня с манерами в действительности? —  с ноткой опьянения в голосе растягивала та, глядя растерянной Лее прямо в глаза. — Как прокатились с моим мальчиком? Он тебя нарисовал!
—  И даже сказал комплимент моей татушке.
Женщина на мгновение опешила, вскочила и с влажными глубокими глазами протянула руки к испуганной девушке. Нет ничего страннее и проще вовлечённой матери.
—  Как это замечательно, дорогая! Он заговаривает лишь с теми, кто смог завоевать его хрупкое доверие.
И, не дождавшись ответа, та, словно девочка, поскакала рассказывать об этом чуде чуть ли уже не уснувшему супругу, попутно крича что-то про фейерверки. Она опоздала. В эту же секунду с заднего двора раздался характерный нарастающий звук и небо над домом озарилось всевозможными сияющими цветами. Все выбежали на улицу под лай собак, даже Гоша бросил блокнот чуть ли не в камин. Рита заискивающе взглянула поникшей Лее в глаза, а та внезапно взяла её за ткань кардигана и прижалась к ней изо всех сил, наблюдая за громкими салютами. Рита медленно приобняла соседку в ответ, нервозно ковыряя шарики прокола в щеке. Они стояли неподвижно, излучая искреннее тепло, слившись со всеми во дворе, даже с цикадами мотыльками. Запахло порохом. Взрослые все перецеловались, собаки запрыгали и завиляли хвостами, чуть не ободрав платье Риты. Счастливая и наполненная гаммой самых нежных и ярких эмоций, толпа вернулась в дом к столу.

На следующее утро следов празднества и этой интересной семьи как не бывало, — уехали ещё часов в 4 утра, несмотря на уговоры хозяев. Рита проснулась и с удивлением обнаружила Лею, растянувшуюся в спортивном костюмчике на ковре в задней части двора, куда как раз выходили окна их спальни и где вчера гремели фейерверки. Впервые она бодрствовала раньше соседки. У неё с подросткового периода заимелась привычка, игра своего рода, — передвигаться максимально бесшумно, если кто-то спал. На этот раз она обыграла чуткий сон Риты в самый пик рассвета и принялась за растяжку.
 Рита вынесла ей тёплый мятный чай с лимоном, обнаружив на обеденном столе два одинаковых конверта с акварельными тюльпанами сиреневого цвета.
Небесная синева туго натянулась над деревьями, — день обещал жару и сильную влажность. Волосы уже постепенно налезали на лоб и липли к шее.
— Ворочалась всю ночь, вот и бросило снять напряг, — с благодарностью приняла чай Лея, сдувая упрямые кудряшки с носа, но спаниель принимал это оскорбление на свой счёт и, раскрыв пасть, прыгал вокруг неё с приподнятым задом.
Через пару часов Влад вытащил из сарая два бордовых велосипеда «Ласточка», поручив девушкам протереть их и отправиться завтра на них к шоссе в ближайший магазин.
Тамара приготовила пирог с черносливами на завтрак, в дополнение сварив грушевый компот, лучший, какой гостьям доводилось пробовать ранее. Собачьи миски выстроились в ряд на крыльце, и Влад, цоканьем зовя питомцев, наполнил их кормом и водой. Он уселся в кресло-качалку на террасе и наблюдал за псами, точно за детьми, поедая пирог, перед этим поцеловав жену в висок. На раму раскрытой форточки в кухне пугливо присел воробушек, подёргал крылышком, подозвав дружка. Рита отломила кусочек теста и оставила его на подоконнике, птички тут же утащили его, хлопая глазами-бусинками. Тамара подняла палец с золотым перстнем и потрясла им в воздухе:
— Для птиц в кладовке есть пачка корма, лучше давать его у реки, чтобы дом не пришлось отмывать от помёта.
Взгляд её вдруг упал на конверты, и она пододвинула по одному к каждой девушке, а затем объявила, промокнув губы бумажной салфеткой.
— Кира оставила вам чаевые. Я дала ей ваши номера телефонов, уж пардоньте, но она очень просила. Сказала, что вы славные помощницы.
Заглянув в содержимое конвертов, девушки разом ахнули, взглянув сначала на довольную произведённым эффектом хозяйку дома, а потом друг на друга. В плотной бумаге ровно лежало по две тысячи рублей. Рита чуть было не опрокинула свой стакан, а Лея прикрыла рот рукой, на что Тамара не могла не залиться солнечным смехом, так что все собаки устремились к ней с виляющими хвостами-трубами и высунутыми языками.
Напарницы завернули с собой немного пирога, налили остывшего чая в прозрачную бутылку и отправились на плотину на потёртых велосипедах, сверкающих, однако, как новенькие, и отбрасывающих солнечных зайцев в душистую крапиву.
Преодолев, не без криков Леи, кочковатое кукурузное поле, девушки проехали холмы, усеянные колокольчиками, и добрались до плотины — излюбленного местечка ребятни и некоторых алкашей. К счастью, в обед здесь не было ни тех, ни других, поэтому Рита с Леей поставили велосипеды у стареньких берёз, скинули сланцы и устроились в тени молодого дуба.
И хотя место прозвали плотиной, от каких-либо сооружений тут осталось лишь пару кривых неотёсанных досок, небрежно положенных на огромные камни, но служащие мостом всё-таки уже долгие годы. На другом берегу паслись коровы, лениво поворачивая хвостами-прутьями, защищаясь от назойливых слепней. Совсем вдали кто-то, то и дело прерываясь, играл на свистульке. Лея потягивала чай с блаженным видом, пока Рита листала тонкую потёртую книжку с закладкой в виде засушенного кленового листа.
— Мне всё время кажется, что я ребёнок, а вот смотрю на речку эту и… как же со временем всё мельчает вокруг!
— Только моя сестра никогда не поменяется, — ненароком усмехнулась Рита.
— А думаешь, люди меняются?
Рита призадумалась, захлопнув книгу, едва прочитав и пары страниц. На обложке серыми скромными буквами было выведено «Буддизм и христианство» Самуэл Келлог.
— Как если спросить, сберечь ли зрение, если жить с закрытыми глазами.
Однако ноги её мигом сложились на турецкий манер, а корпус полностью обратился к собеседнице.
— Я убеждена: мы не меняемся,  вернее, наше нутро. Никогда. Мы лишь растём, но то, что внутри… оно либо видно нам чётко, либо нет.
— Столько невинности, но без цинизма не обошлось, — уголки малиновых губ Леи приподнялись, она протянула соседке чай и пирог.
— Пускай и элементарная, а всё-таки моя любимая тема. Может быть сколько угодно нюансов, но ответ тот же.
Внезапно залаял пёс позади, по-охотничьи играясь с местными лягушками у воды. За девушками увязалась Сонька, влажный нос задвигался, принюхиваясь. В аре метров от них проплыла выдра, а с берега напротив надвигались незнакомые парни. Лея устало вздохнула и надвинула на глаза солнцезащитные очки.
— А как же узнать своё нутро, своё истинное я?
— Боюсь, даже я его ещё толком не разглядела за жизнь.
Рыжий веснушчатый парень во главе своей компании вдруг снял шорты и запрыгнул на тарзанку, едва не поскользнувшись на глинистой грязи. Второй, пнув его шорты в самую глубину, чуть не кинулся другу на спину, заставив болоньеза залиться оскаленным лаем. А третий харкнул в заросли черёмухи и, увидев скривившуюся гримасу девушек, усмехнулся не без ехидства, принявшись переходить плотину, в рюкзаке у него что-то знакомо побрякивало и звенело. Рита закурила, пока Лея изучала её тонкий ровный профиль.

Ragazze* — Девушки (ит.)
Mio cigno* — Мой лебедь (ит.)
Сari* — Дорогие (ит.)
Amici miei!* — Друзья мои! (ит.)
Un topo grigio, si pu; dire...* — Серая мышь, можно сказать... (ит.)
«Formazione, o la mia formazione!»* — "Учёба, о моя учёба!" (ит.)