Гармошка

Вот прав был профессор Преображенский: «Никогда не читайте советских газет. Особенно перед обедом!» И хотя уже и перестройка осталась позади и «лихие девяностые», совет до сих пор актуален.

От нечего делать, пока Назар растапливал печь, я листал ленту в своём смартфоне. А там, что ни новость, то про «отрицательный рост экономики», очередной безумный запрет или перевод производства на трехдневку. А это уже касалось меня напрямую…
 
В общем, когда дело дошло трапезы, есть расхотелось напрочь. Но я, чтобы не расстраивать старика, изображал подобие процесса: зачёрпывал ложкой суп и сразу сливал, снова зачёрпывал и так без конца…

А вот Назар, кажется, получал истинное удовольствие от свежих наваристых щей.
Не сразу, но он заметил моё уныние и вопросительно поднял бровь.

—Похоже, Назар, кабзда нашему заводу. Вон про сокращения пишут. А как жить то дальше? Это ж не только у нас, это везде так… Куда податься? Куда ни кинь – всюду клин. И просвета не видно! – выпалил я почти на одном дыхании.

— И что ж теперь не есть? – спросил с едва заметной ухмылкой старик.

— Да тут не то, что есть, тут жить то неохота…

—Эх, Веня… Ты думаешь, раньше легче было? — Назар неспешно отложил ложку, обтёр её об край цветастого полотенца, что лежало рядом, и, чуть развернувшись показал на гармонь, что стояла на этажерке, накрытая куском тюля. — вот послушай, что я тебе расскажу:
— До войны жил у нас гармонист — весёлый парень, душа компании. На всех танцах и праздниках играл, народ веселил. Даже когда женился — гармошку не бросил: свадьбы, ярмарки — без него не обходилось.

А потом грянула война. Забрали его на фронт. И не только его — много мужиков ушло, и не всем суждено было вернуться. Похоронки прилетали одна за другой. Деревня смолкла, словно траурный платок на себя натянула. Так и жила.

А надо сказать, что жена того гармониста на сносях была и вскорести родила сына.

Мальчонка рос любознательный, как все дети. И вот как-то раз нашёл он ту самую гармошку, что в доме как память берегли. Взял в руки, меха раздвинул и кнопки какие-то нажал. Наугад.

Услышав звук женщины на него зашикали, дескать не время сейчас для музыки. А ему интересно стало. Ну, и давай он потихоньку осваивать инструмент — украдкой, когда дома никого нет.

И однажды услышали его игру через окно соседи. Остановились, заслушались. Потом ещё люди подошли. Стояли молча, слушали. Потом кто-то начал потихоньку подпевать. Потом громче. А потом и все подхватили...

И глядь — у всех лица будто просветлели. Вроде как осознание на них сошло, что большая беда случилась – война, она много горя приносит – но жизнь то продолжается…

— Назар, а ты же по возрасту, вроде как войну не застал. А рассказываешь, прямо как будто сам всё это видел…

— А ты думаешь, кто тем пацанёнком то был? Это та самая гармошка, отцовская. Мне по наследству досталась…

Старик замолк, смахнул хлебные крошки в ладонь и, неспеша вставая из-за стола, продолжил:

— Трудности, Веня, были всегда. И не мы выбираем, какая будет погода — в природе или в жизни. Но мы выбираем, будет ли звучать в нашей деревне музыка. Если сам не нажмёшь на кнопки, радости ждать неоткуда…