Блуждая в сумерках на благо общества

Действие №1:

На её лице была та натужная размалёванность, к коей так часто не брезгуют обращаться особо рьяные девицы и тётеньки, участвующие в неуёмных масштабов гонках за мужское внимание ко своим персонам мясисто-тельного характеру. Для чего они этим занимаются помимо привлечения внимания? Скорее всего, помимо всего прочего, и из чувства эстетического в том числе. Ведь, к сожалению (а может и нет), у этих примитивных созданий нет возможности удовлетворять эстетическое чувство в себе эффектной кино-картиной, гениальной музыкой или произведением литературного творчества. Конечно нет. Этого для их ума не существует. Остаётся довольствоваться лишь украшением своих пёрышек на потеху публики.

Ну и, пожалуй, самая основополагающая причина скрупулёзного отношения к выбору гардероба лежит в плоскости внутри-видового иерархического поведения. Вполне весомая возможность, открывающаяся при не очень (мягко выражаясь) достойном гардеробе – сулит в компании людей, коллектива прослыть неряхой. Да и хуже того - подвергнуться остракизму, осуждению за потуги подрыва устоев много-векового уклада коллективной жизнедеятельности. «Встречают по одежке» - как говаривают в этих краях.
Кто встречает? Почему по одёжке? Почему обязательно необходимо кого-то встречать? Да ещё и оценивать? Да ещё и поверхностные тряпки использовать как критерий? В общем, скорее всего, эти дела достались нам от мира животного, коего наследниками мы и являемся. И мало среди нас тех, кто способен, не обращая внимания на поверхности, нырять в глубины идей, смыслов и прочего интересного.

Говорила она с той раздражительностью ущемлённого чувства исполнительного человека, что старается сделать всё чётко и по нормативам. Человека привыкшего мыслить директивами. Принимать директивы, и их же по возможности и выдавать. Но, всё же слова её звучали нежно и как бы заинтересованно:

- Да, - произнесла она в трубку. Нет, уже уехала. Ну, с полчаса, наверное. В Курпатое к доче. К доче говорю, в село Курпатое. На 56-м автобусе. Послушай, я тебя плохо слышу… Нет, сегодня не получится. Ну, проведаю дочь, она заболела. Говори громче, ты пропадаешь. Заболела говорю! Послушай, я в автобусе, тут народу много. Нет, проведаю дочь и со своим обратно домой. Домой говорю поеду со своим с Курпатова. Сегодня не получится! Блин… меня слушает весь автобус. Я же говорю, домой с мужем обратно еду. Всё пока. Нет, я звонить не буду, ты лучше сам звони. Ну… не знаю. Ага, хорошо, пока.

…..


Действие №2:


- Я согрешила отче, - произнесла она тихо и с чувством некоевого внутреннего достоинства.

- В чём же, сестра?

- В субботу вечером мы остались наедине. Он мой деверь по сестре матери. Ну и вот… было темно и мы оба были… хм… немного «навеселе».

- Так что же произошло?

- Всё батюшка! Всё произошло… Он ласкал меня… и далее всё как во сне. И мне это очень понравилось.

- Нехорошо сестра, нехорошо. Ведь это смертный грех.

И вот опять… Ну что же я такое плету? – подумалось ему. Ведь смертный грех это ненависть и обида на ближнего. А тут… всего лишь банальная физиология. Будь неладны все эти попЫ безмозглые с их методичками! Ну нет уж, Егор вернётся – пойду в прорабы, он давно обещал местечко поуютнее.

Егор был давний приятель его, и подопечный. Дело в том, что ему удалось посодействовать избавлению Егора от тяжёлого недуга - страсти винопития. И с тех пор у них сложились весьма дружеские и тёплые отношения.

- Что-то ещё, сестра?

- Он говорил, что я ретивая кобылка и что любит погорячее.

- Иди с миром дочь. Приготовь ему хороший ужин в следующий раз, коль доведётся. И будь спокойною.

……



Действие №3:


- Ну что Егор, как там на Аляске? Ихние края сытнее нашенского то?

- Знаешь отче, со мной там произошёл забавный случай. Я всё хотел у тебя поинтересоваться.

- В чём дело, братец?

- Была там одна деваха, годов пятнадцати. Так представляешь чё… Посадила соседа. За совращение.

- Как так? Изнасиловал?

- Да в том то и дело всё. Маманя еёная… жуткая мегера! прознала про ихние отношения и уговорила дочь.

- На что уговорила? Посадить любовника что ли?

- Ты представляешь?! Наговорила дочке разного. И вот тебе, пожалуйста – четыре года строгого корячится. Ты умный батюшка. Вот объясни мне, что это? Как такое возможно вообще? Что происходит в этом обществе? Я тебя хорошо знаю, и знаю что ты мастер на всякую философию. Ведь у того семья, жена, дети маленькие… и тут четыре года. Главное, за что? - не понятно.

- Егор. Не лезь ты в это. Закон есть закон. Его необходимо знать и не нарушать по возможности.

- Где ж такие законы, чтоб нельзя было того-самого, ну… тибидох-тибидох и всё такое?

- Понимаешь ли… до наступления совершеннолетия нельзя. Почему? - ты спросишь меня, коли девка в самом соку и физиология уже давно как берёт своё? А я так скажу тебе Егорушка… Товар. Свою цельную нетронутость они воспринимают как товар особого характеру. Как то, что конвертировать возможно и как можно повыгоднее желательно. А тут явился прощелыга и на те пожалуйста – и за дарма! Эээ, не… за такое четыре года строгача положено. Мать еёная хитрая видать кобыла, вот и решила отомстить.

- За что отомстить? Они любили друг друга. По крайней мере всё у них ладно было.

- Товар Егорушка, товар. Вот ты большими стройками заведуешь, верно? Так и у тебя понимание должно быть, что за не вовремя проданное можно и продешевить нехило.

Почесав в затылке, Егор задумчиво произнёс:

- Ох, и несладко же ему на зоне то будет…

- Конечно не сладко. Уголовная блатота хоть и «по понятиям» чалится, но понятийного аппарату там не более чем на три сухаря и чефирную баклажечку. Везде выгода и банальная субординация. Человек рождён злым. Благодать дана не многим. Да и эти «немногие» не всегда идут верным путём. В основном блуждают в мысле-формах и не приходят к свету. А знаешь ли ты Егор Васильевич, отчего я в своё время так и не обзавёлся жёнушкой?

- Нет, Илья Валерьянович. Ты никогда и не рассказывал.

- Не от того, что я не встретил «ту единственную». Её я встретил. Статная, невинная и миловидная женщина, дева. И даже при всей её «неотмирности» и воздушной бытийности вне-человеческого, и она была подвержена порокам вида своего. Уж больно красиво и выверено относилась она к своему гардеробу. Это не порок – возразишь ты мне? Как знать, как знать… Дело в том, что приверженность устоям мира сего не дала ей и необходимой доли трезвой оценки вещей и событий окружающего. Да, она ждала. Скорее всего ждала от меня она движения навстречу. И вместе с этим та усмешливость и молчаливость, при виде моей персоны скромной, выдавали в ней, вот именно что, приверженность порокам пресловутой женскости. В ней не было ничего от «бабьего», это я заприметил сразу же. Но всё-таки и было в тоже время, на уровне кокетскости. Ведь в большинстве своём существа эти не подпускают к себе близко тех, кто хоть на несколько пунктов, да и не соответствует общепринятому стандарту прописного благообразия.

И, ты знаешь, в своих опасениях я не ошибся. Последний оплот невинности и красоты пал для меня в этом мире в тот момент, когда я увидел её идущей, взявшись за ручку, на манер того как ходят влюблённые подросточки, с овдовевшим несколько лет назад дьяконом, служителем прихода местного. Видимо решившим, в обход клятво-преступлениям, повторно попытать своё счастье и заново создать ячейку общества. Причём, я знал того дьякона. Он был очень жизнелюбивый и даже как-то чересчур инфантильный и в жизнь влюблённый, до той поры пока не потерял свою супружницу.

Мне стало жаль её. Ведь было очевидно, что у него же уже есть жена. Пускай она не здесь, и пребывает там, но от этого она не перестаёт быть его женою. Пары сочетаются один раз и навсегда, навечно.
И в каком-то смысле я могу себе представить состояние падших ангелов. Им плохо. Неимоверно плохо. От этого они озорничают и безобразничают, сопровождая свои дела лютейшим хохотом.

И, выходит, что если до этого женщины вызывали у меня лишь некий лёгкий налёт презрения с брезгливостью, то после этого случая во мне проснулась настоящая к ним жалость. Не в пренебрежительном смысле слова – жалость, не в уничижительном чувство жалости, а в настоящем. То есть, как жалко бывает ребёнка, потерявшего ногу, играя на качелях или чего-либо в этом духе. Как жалость к существу, чего-то не имеющему, обездоленному, лишённому очень важного, но даже не подозревающему об этом, даже хоть самым смутным образом.

Одним словом, меж-половой союз всегда скрепляет смазка мерзотного мирского благочестия. Благочестие это со знаком минуса, конечно же. Но, разглядеть это дано не каждому.

Причём, так уж сложилось, что эти сущности предпочитают агрессию и напор, как отсутствующую в себе эту противоположность. Это для них является привлекательным, это влечёт их к себе, подобно разно-полярным притяжениям противоположностей. И для интеллигентного человека, как ты понимаешь, эти вещи неприемлемы как недостойные. Что и приводит порою человека высокоразвитого к остракизму, одиночеству и тому подобным «прелестям» жизни. Эволюционно такое положение вещей весьма оправданно, ведь в природе инертные самцы малопродуктивны. Но среди Людей совсем не так. Побеждает по конечному итогу всегда самый сдержанный и расчётливый. Но Люди ли мы все? Как ты считаешь, Егорушка? Или, быть может, только вид делаем?

Множество раз задавался я вопросом – а не чудак ли я с другими буквами, при подобных то рассуждениях то? Каждый раз оказывалось, что вроде как и не очень. Ты ведь замечал, наверное, что почти все люди делают всё то, что делают – практически на автоматизме, не отдавая себе отчёта в том, что они делают. Ты понимаешь, о чём толкую я?

- Какая разница…? Я червь с тобою рядом. Да и потом, Илья Валерьянович, уважаю я тебя безмерно. Ну их, куда подальше! - махнул рукой Егорушка.
У баб свой мир и свои понятия о благочестии. Пошли пивка, а? Я угощаю. Аляскинское. Четыре ящика привёз. Уж по нраву мне больно пришлось то заморское пивасико.

- Ладно Егор, я и сам это всё плохо понимаю. В грехопадении ли дело? А было ли это пресловутое грехопадение? Поди ж ты разберися тута! Скорее не было. Средь ангелов было. Среди людей - навряд ли. Человек и сотворён был уже животным. С тем различием лишь, что выбрать может - свиньёй ли пребывать, аль «нечто оного искаючи свой век прожити». Ты ведь знал, что всё то время наше, которое было потрачено на грех, и войну, и распри – из суммарного времени ино-бытия просто вычёркивается? За ненадобностью. Так и что же мы имеем в сухом остатке то?

- Аляскинское! Холодное…, - простонал Егор Васильевич.

- Уговорил, - весело нахмурясь и несколько притопнув, молвил он в ответ.

Предложение и впрямь было весьма кстати. Вечерело, но и в сумерках не так уж и мало необыкновенного.


Эпилог:

Так и проживаем мы (и каждый из нас) эту жизнь весёлую, словно незрячие котята, не зная куда утыкнуться на благо современности. А парня того оправдали кстати. Почти сразу же. За недостаточностью базы доказательной.