Хроники инженера-разработчика. Глава 1. 2

Фото из интернета

ЕСЛИ ХОЧЕТСЯ ИЛИ КОТ В МЕШКЕ

Попав в группу инженеров-разработчиков, узнал, что для неё в институте уже имеется два хозяйственных договора, один, поисково-методического характера, а другой – по опытному внедрению уже нашей разработки непосредственно в производстве.
И на всё про всё, нам сверху спущено всего-то лишь два года!

Какими были на то основания, и кто-где предложил, всё-таки начать наши разработки, до сих пор мне не известно.
Признаюсь, что всё происходящее, мы – без году молодые инженеры-разработчики, приняли «за чистую монету», без доли, каких-либо сомнений, полагающихся в подобных случаях.

Правда уже в скорости, поняли, что начинать-то нам придется практически с абсолютного нуля, - без подготовленных специалистов, без необходимой технической базы, но, что самое главное, даже без каких-нибудь предварительных знаний результатов где-либо аналогичных работ.
К тому же, как оказалось, что этих - «где-либо», просто и не существует! Ни в нашей стране, ни за рубежом.

Хотя в нашей отрасли, работы по автоматизации собственно производства, в частности, по изготовлению деталей на станках с числовым программным управлением (ЧПУ), уже велись свыше десяти лет.
Более того, с середины 60-х годов на заводах стали организовываться отдельные участки и даже цеха с подобным оборудованием.
Причём, не смотря на новизну этой «технологии», все станки и системы управления были только отечественными, собственной разработки!

К сожалению, но на тот момент, помочь нам они ничем не могли.
Дело в том, что нам была поставлена иная, принципиально новая задача –
для конструкторов и технологов отрасли создать специальные системы автоматизированного проектирования.

Кто бы тогда знал, что только в двадцать первом веке, подобные системы, известные как САПРы, станут обще признанными и массовыми, блестяще зарекомендуют себя в составе CAD-CAM систем – принципиально новой организации автоматизированного машиностроительного производства.

Одним словом, в одночасье оказавшись на острие инженерного поиска, мы того. не ведая и неожиданно для себя, действительно стали теми самыми «пионерами», но ещё только пока грядущей цифровизации авиационного производства нашей страны.
 
Уже с первых лет, ещё не до конца, так и не осознав подлинной сути и действительных масштабов происходящего, у нас и коллег-разработчиков, подспудно появилась неудовлетворенность в достигнутых результатах, постепенно стало зреть понимание острой необходимости в коренных изменениях организации наших разработок.

А что, на то время происходило у нас, и, как сейчас мы уже доподлинно знаем, действительно в преддверии IT-революции в мировом машиностроении?
К большому сожалению, ровным счетом – НИЧЕГО!

Подавляющему числу отраслевых специалистов, кроме нас, непосредственных участников, по-прежнему были не ведомы проблемы и подлинные перспективы автоматизации конструкторских и технологических работ.

В этой связи приведу один курьезный случай из того времени.
Как-то на одном из наших базовых заводов, пришел к начальнику подразделения, которое было с их стороны ведущим по нашей теме.
Должен был доложить о выполненных работах и подписать необходимые при этом некоторые официальные бумаги, в том числе и для перечисления нашему институту оплаты за уже выполненные разработки.
Для подтверждения своих «притязаний», захватил с собой огромный рулон миллиметровой бумаги, на которой мы выложили схемы алгоритмов нашего будущего САПРа.

Но, как только я перед начальником развернул наше «детище», он, страшно горячась и выскочив из-за стола, тут же, работая исключительно на публику – его инженеров, находящихся, как и он в одном просторном помещении, произнес пламенную речь.

Его речь была хоть и короткой, но очень образной.
Он обвинил меня, а в моем лице и весь в наш институт, в государственных преступлениях, в бесполезной растрате бюджетных денег социалистической Родины.
Окончательно потеряв самообладание, он кричал:
- Да где это видано, что бы «вычислительная машина» за специалиста проектировала технологические процессы сборки самолетов!

Тогда, по своей молодости, подобный спектакль мне впервые пришлось увидеть воочию!
Молча слушал, как и другие на тот момент, «свидетели» эскапад разбушевавшегося начальника.

Замечу, что аудитория их слушателей была что надо.
Тертые, много повидавшие практики производства, большинство из которых начали трудиться ещё в годы Великой Отечественной Войны, когда этот завод выпускал по ПЯТЬ САМОЛЕТОВ В ДЕНЬ!
До сих пор, некоторых из того состава инженеров, считаю своими учителями – Евгения Владимировича Ларионова, Илью Павловича Дегтярева, Михаила Германовича Бека.

В конце концов, тот начальник всё же мои бумаги подписал, а вот почему – это уже совсем другая история. Лишь замечу, что сработала существовавшая в то время специально выстроенная нашим Министерством система организации выполнения работ по т.н. «новой технике».
Она-то и спасла нас, о существовании которой тот буйный начальник прекрасно знал.

Но как не удивительно, но история отношений с этим начальником, позже, где-то лет через пять, опять для меня имела продолжение.
Но на этот раз, в высшей степени с благоприятным концом.

Капитально и уже на несколько лет, мы с ним оказались, что называется в «одной упряжке».
Всё в том, что Алексея Ефимовича Черкашина назначили на новую должность – начальника бюро ЕСТПП – единой системы технологической подготовки производства, внедрение которой по решению Министерства началось на заводах нашей отрасли.
ЕСТПП была представлена совокупностью государственных стандартов, в рамках которых проводились и наши разработки технологических САПРов.

Однажды, собираясь в очередную командировку, предложил Алексею Ефимовичу поехать вместе, тем более, в плане стоял УАПК – Ульяновский авиационно-промышленный комплекс, на тот момент признанный лидер отрасли, в том числе и по автоматизации   технологической подготовки авиационного производства.

Съездили, посмотрели, а в итоге – случилась вполне предсказуемая метаморфоза, Алексей Ефимович стал абсолютно «другим» человеком, идейно убежденным в правоту наших разработок!
С тех пор и до его ухода на пенсию, в его лице мы получили мощнейшего «соратника от производства», помощь в решениях злободневных вопросов, благо что их всегда хватало с избытком.

Утверждаю, что на излете 20-го века на заводах оборонной промышленности среди управленцев, откровенных неучей и "эффективных менагеров", не встречал вовсе.
 
Да, специалисты с производства, по вопросам его дальнейшего перспективного развития, действительно мало чего знали, и в этом не их вина, но имея практическую жилку и многолетний опыт, были вполне способны на конструктивные обсуждения результатов опытно-промышленной эксплуатации наших САПРов, с огромной пользой для их совершенствования вносили многочисленные замечания и деловые предложения.
Ведь без подобного сотрудничества, прикладной науки и производства, создавать новые технологии просто невозможно!
Это всегда труд - коллективный!

Но вернусь к началу, в 70-е годы.
Наши разработки были разбросаны по всей стране, часто с неоправданным дублированием, никакой координации между коллективами разработчиков организовано не было, а сами коллективы, чаще всего, были до смехотворности малочисленными.
К примеру, у нас в институте на протяжении более десяти лет, количество инженеров-разработчиков по тематике САПРов никогда не превышало более десяти человек.

Хотя мы, за первые пять лет и разработали два экспериментальных САПРа, а  уже в первой половине 80-х – и опытно-промышленную систему, породив при этом и гору проектной документации, но, чего-то подходящего для реального производства создать, так и не смогли!
Как, в прочем и другие коллективы, которые в эти годы работали параллельно с нами.

В тех же 70-х годах, я предпринял и попытку обратиться к «высшим инстанциям», но в итоге всё свелось лишь к одному – к проверке сигнала «на месте», то бишь у нас самих, и вслед бодрым рапортом «на верх», что дескать исполняем и бдим, тематические планы сверстаны, договора заключены, работы продолжаются, а поводов для беспокойства нет!

Но, как кому-то и не покажется странным, но я оправдываю тогдашних чиновников.
Ведь формально они, по-своему были правы!
Действительно, а в чём собственно-то, этот «сыр-бор»?!

Разработки средств автоматизации инженерного труда начаты повсеместно, выстроены на подходах, годами проверенных успешных практик – от творческого поиска и до внедрения в производство.
С выделяемыми ресурсами дело тоже обстоит весьма неплохо, а то, что их кому-то и не хватает, так это ведь дело обыденное.

Одним словом, если вам так хотелось этой самой «автоматизации», так ВЫ и получили оную!
Какие при этом ещё могут быть проблемы, мы поступили так, как поступали в таких случаях и всегда.

Да это пример, безусловно, «шаблонного» мышления.
Но, повторюсь, подходящего только для тех случаев, когда и возникшая проблема достаточно типовая!
К примеру, если необходимо модифицировать тот же фрезерный станок, без проблем, шаблонное мышление, скорее всего всё-таки приведет и вас к успеху.

Другое дело, отношение к пионерским разработкам из совершенно новых областей знаний, техники и технологий, подобных "КОТУ В МЕШКЕ".

Именно СВОЕВРЕМЕННОСТЬ ОЦЕНКИ возможных итогов инженерных поисков, и не только в отдельно взятой стране, по сути является смыслом и главной особенностью организации их проведения.
И, чем достовернее и убедительнее окажутся первые результаты, тем неизбежно и острее встанет вопрос о конечных целях и путях дальнейшего развития, того или иного направления.

Из исторических примеров общеизвестно, что, в конце концов, всё сведётся к решению «простейшего» вопроса, а всё-таки, начинать ли и когда «спурт» - изменив приоритеты и сконцентрировав все доступные ресурсы, добиться резкого ускорения в продолжении уже начатых и оказавшихся перспективными инженерных поисков и разработок!
А вот тут-то, однозначно, никакие «шаблоны» скорее всего абсолютно помочь не смогут, а лишь навредят!

Для иллюстрации этих простых, даже на слух постулатов, приведу пример из книги «Война разведок. Тайные операции спецслужб Германии. 1942-1971» Райнхарда Гелена – немецкого военного деятеля, генерал-лейтенанта Генерального штаба Вермахта в период Второй мировой войны, одного из руководителей разведки на Восточном фронте.

Этот немецкий генерал был достойным нашим противником, выделялся аналитическим складом ума, организационной хваткой и творческим подходом в решении поставленных ему задач.
В частности, именно он предложил и воплотил в практику военной разведки Германии метод оценки противника на основе изучения открытых источников.

Р.Гелен в своих мемуарах привел такую весьма показательную для нас историю, относящуюся к 1944 году Великой Отечественной Войны.
В ту пору Красная Армия силами двух Прибалтийских Фронтов готовилась штурмовать территории трех прибалтийских республик – Эстонии, Латвии и Литвы, протяженностью в нескольких сот километров.

Немецкой разведке была поставлена задача попытаться определить направления главных ударов наших войск.
Гелен блестяще справился с этой задачей, но что интересно, а как, ЭТО он сделал?!

Его замысел оказался очень остроумным, да к тому же и легко осуществимым, а самое главное – результат разведки БЫЛ ПОДТВЕРЖДЕН последовавшими за этим событиями!

Гелен приказал собрать сведения о последних боестолкновениях с ДРГ Красной Армии в тыловых районах своих войск, а количество и места боёв выложить на карте.

Как он вспоминает, получив нужную карту, сразу же бросилось в глаза одна примечательная особенность: в своих тылах бои немцев с нашими разведчиками в основном концентрировались только в двух районах из всей достаточно протяженной линии фронта.

Увидев подобную картину, тут же был сделан и вывод – ЭТО и ЕСТЬ планируемые направления Главных ударов РККА.
Так на каком основании Гелен сделал такой вывод, а всё просто:
районы интереса русской разведки, скажем точнее - результаты её рейдовых ПОИСКОВ, однозначно свидетельствовали для русских ПЕРСПЕКТИВУ именно этих 2-х направлений, по которым действительно и пошло наше наступление двумя концентрированными ударами.

Шло время и к концу 70-х, оснований для коренного и своевременного пересмотра в нашей отрасли сложившейся на тот момент организации «автоматизации», на мой взгляд, уже было более, чем достаточно.

В научных и производственных журналах по теме автоматизации стали регулярно печататься статьи специалистов академических институтов и ВУЗов, отраслевых НИИ и даже серийных заводов.
Причем, не только Министерства авиационной промышленности СССР, но и других, как тогда говорили, из «оборонной девятки».

Стало известно, что кроме нас, тему «автоматизации» вовсю разрабатывают и организации атомной промышленности, ракетчики и судостроители, «танкисты» и «прибористы», - одним словом, вся передовая рать нашей отечественной оборонки.

Появились материалы и по «вероятному противнику», в основном, по фирмам США и Западной Европы.

Не скрою, уже тогда по ряду направлений бросалось в глаза наше отставание от этой «публики», в первую очередь, по наличию у них технической базы для автоматизации процессов производства военной техники и средств вооружения.
Вскорости к ним примкнула и Япония со своими промышленными роботами и безлюдными производствами.

Вот в пору бы и сказать, тогда чиновникам в "высоких" кабинетах: «Господа присяжные заседатели, а лед-то тронулся!».

А потому, раз дело приняло именно такой оборот, то и решения должны были бы быть, под стать ему – не узковедомственного, а государственного уровня и государственного разворота дел.

Да, конечно, не того грандиозного масштаба, что в сороковых годах, сотворил знаменитый «Спецкомитет» по практическому решению в СССР атомной проблемы.
Но «по духу», убежден, именно такой подход требовался и в конце 70-х, но уже для своевременного инновационного рывка, ставшего бы предтечей грядущей цифровизации отечественного машиностроения, в том числе, и в авиастроении.

К сожалению, ничего подобного в нашей отрасли, так и не произошло.
Мы, даже в последний момент и зная об этом, всё-таки не умудрились "вскочить" на подножку, отходящего уже без нас, скорого поезда IT-революции в мировом машиностроении.