Добрый доктор Айболит

ДОБРЫЙ ДОКТОР АЙБОЛИТ

Люди, побывавшие на войне и пережившие ужас ракетных боёв и артиллерийских обстрелов, но при этом выжившие, по возвращении к мирной жизни довольно часто обращаются к помощи врачей не только по поводу ранений, травм и различных соматических расстройств, но и серьёзных психических заболеваний. Разумеется, с военнослужащими всегда работают психологи, стараясь максимально скомпенсировать тяжесть полученных на войне душевных травм, но средства ведения войны постоянно совершенствуются, а следовательно, совершенствуются и способы поражения живой силы противника, путём нанесения врагу не только физического, но и психического ущерба.
Ярким примером судьбы военного и корабельного врача, самого ставшего жертвой тяжелого психического недуга, постигшего его во время Русско-Турецкой войны, стала судьба выдающегося русского психиатра Виктора Хрисанфовича Кандинского, дяди известного художника-абстракциониста Василия Кандинского. Во время одного из морских боёв, в минуты артиллерийской дуэли, находившийся на русском боевом корабле молодой врач Кандинский неожиданно испытал такое непреодолимое желание прекратить окружающий его ад, что бросился за борт в намерении покончить с собой. Вероятно, холодная забортная вода привела медика в чувство, и он не сумел тогда осуществить своё намерение. Однако симптомы этой странной болезни, впоследствии подробно описанной им и получившей одно из своих наименований в его честь – синдрома Кандинского-Клерамбо, преследовали его всю оставшуюся жизнь и в итоге прервали научный и профессиональный путь ученого, сделавшего себе инъекцию запредельной дозы морфия и навеки «уснувшего» с книгой Л. Толстого «Казаки» в руках, оставив об этом предсмертную запись в своём дневнике.
Болезнь эта в настоящее время достаточно изучена и описана и имеет второе название – синдром психического автоматизма. Заболевание может проявляться в маниакальной форме, а также в форме параноидальной подозрительности, заставляя подверженного ей несчастливца совершать странные для окружающих действия. К написанному следует добавить, что в настоящее время данная болезнь поддаётся лечению и при соответствующей поддерживающей терапии в большинстве случаев имеет благоприятный прогноз.
Однако ещё лет 30 назад, когда на территории бывшего СССР разгорелись пожары локальных войн, данное заболевание не поддавалось столь эффективному лечению. И дело вовсе не в «атеизме» советских медиков. Сам В. Х. Кандинский был глубоко верующим человеком, всю жизнь проработав в больнице Святого Николая Чудотворца, расположенной в Санкт-Петербурге на набережной реки Пряжки и оставив множество научных трудов, в числе которого исследование «О душе», повествующее о том, как развивалось представление человечества о душе в период от древних языческих культов до нынешних дней.
Почему мне вспомнилось об этом именно сейчас, когда на Украине грохочет очередной акт драмы народов бывшей Российской Империи и Советского Союза? Вероятно потому, что сам я когда-то пережил первый акт этой драмы, находясь не в партере и не в ложе – а непосредственно в зоне боевых действий в Закавказье и, так же, как многие, не будучи готовым к восприятию увиденного и услышанного, на долгие годы впоследствии был погружён в «медикаментозный транс», что, возможно, потом помогло мне пережить увиденное и услышанное уже в обновлённой России. Не уверен, что такая же участь постигла всех моих товарищей – кто-то сгинул в лихие 90-е после войны, другие, будучи в преклонном возрасте, ушли по естественным причинам, кого-то убил алкоголь. Разумеется, остались и живые очевидцы, и участники тех событий, но они предпочитают не проявляться в соцсетях и не идут со мной на сближение. Следует ли искать причину этого в моем неожиданном для многих воцерковлении или в чём-то другом – например в чувстве вины за то, что будучи одним из самых молодых сотрудников группы, я, став её руководителем, принял на себя удар, превысивший мои душевные силы и приведший к заболеванию – трудно сказать. Однако, как говорится, «отрицательный опыт – это тоже опыт». Вероятно поэтому долгие годы моего творческого служения в Александро-Невской лавры я имел контакты и тесное взаимодействие с людьми, занимающимися подготовкой военнослужащих и работников силовых структур, в частности, по рукопашному бою.
Должен признаться, что на пережитой мной войне это искусство, которым я занимался все годы обучения в институте и включавшее в себя такие разделы, как самбо, каратэ, рукопашный бой и тхэквондо, мне не потребовалось. И слава Богу. Можно вспомнить разве что те несколько уроков каратэ, которые я преподал своему коллеге по монтажной бригаде – азербайджанцу Магомеду, сделавшие нас друзьями и придавшие моей персоне авторитет среди заводчан. Однако, в современной войне всё решает, увы, не рукопашный бой. Но. тем не менее, каратэ, бывшее в те годы, пожалуй, самым новомодным и популярным видом единоборств с ударной техникой, занимало умы многих молодых людей. А поскольку личный состав, бездействующий в военное время обречён морально разлагаться, занятие боевыми искусствами видится целесообразным не только, как подготовка к ближнему бою, но и как средство поддержания и совершенствования морально-психологической и физической, а возможно – и духовной формы как воинов, так и всего мужского населения воюющей страны.
Моё знакомство с каратэ произошло в 1988 году, о чём я уже немного писал в своих автобиографических спортивных заметках «Кундалини, выходи!», «Кошка» и других. Даже в то ещё благословенное время в нашей  группе занимавшихся были люди с реальным боевым опытом, о чём, впрочем, они старались не распространяться. Среди них был и преподаватель ВМА им. Кирова, и ещё один спортсмен, с которым мне однажды довелось спарринговать. К слову сказать, большинство каратистов были облечены в белые кимоно. Одежда армейцев, в отличие от остальных, была чёрной, а сам Айболит – так все звали моего спарринг-партнёра, немного напоминал внешне советского актёра Вадима Спиридонова, известного молодому поколению по фильму «Ответный ход», где он сыграл роль капитана морской пехоты Швеца. Айболит был пониже и чуть поплотнее Швеца-Спиридонова и в недалёком прошлом нёс службу в составе Советской группы войск в Сирии, откуда привёз книжки по каратэ на арабском языке. Такое странное прозвище он получил потому, что помимо занятий каратэ занимался биоэнергетикой и целительством, активно применяя свои биоэнергетические способности и в боевом искусстве. От него я, пожалуй, впервые услышал о том, что человек, делающий в момент удара не только физический, но и энергетический выдох, существенно увеличивает этим силу удара. Спустя несколько лет, поступив на работу, я познакомился с уже практикующим экстрасенсом-лозоходцем, но, вероятно, об этом лучше написать отдельно, а о поединке с экстрасенсом на татами, думаю, будет уместно рассказать здесь. Хотя ничего особенного в тот день не произошло. Разбивая занимающихся на пары для спарринга, тренер Андрей предложил мне спарринговать с Айболитом, а ему – со мной. Надо сказать, что в каратэ я тогда делал только первые шаги, но имел за плечами двухлетний опыт занятия самбо в «Военмехе» у Марка Заславского. Обитатели зала тренировались в основном либо босиком, либо в чешках. Меня, как самбиста, выдавали коричневые борцовки, купленные в Спортивном магазине на Невском и уже топтавшие ковер не только в спортзале Ленинградского механического института, но и клуба самбо «У Нарвской Заставы». Айболит вышел против меня босым и начался «танец». Приняв одну из классических стоек - зенкутсу (лук и стрела) мы начали перемещаться по ковру, внимательно наблюдая друг за другом, выбирая удобный момент и наиболее уязвимое место у противника для атаки. Айболит был лет на 10 старше и намного опытнее меня и, по-видимому, щадил молодое поколение. Помимо армии, вернувшись из которой, по его словам, ему было «безразлично со сколькими драться – с одним или с десятью», он имел опыт уличных стычек, выходя победителем из схваток с 2-мя или 3-мя хулиганами. Вероятно, он мог легко закончить схватку одной комбинацией движений или связкой, однако он чего-то ждал. Я тоже не атаковал первым, понимая, что имею дело с превосходящим противником. Наверное, около минуты или двух мы ограничивались «энергетическим» биением воздуха, но потом от такой несерьёзности поединка и утомления в непривычной для самбиста стойке, мои руки поползли вниз, открыв для противника мой верхний уровень – голову и шею. Лишённый возможности наблюдать за собой со стороны, я даже не понял, что означают недоумённые взгляды Айболита на тренера: «Что он делает?». Андрей понимающе кивнул головой: «Накажи!». Наказанием был не удар маваши или прямой цукки в голову, а обычный подзатыльник, который влепил мне мой спарринг-партнёр, моментально после этого набрав безопасную дистанцию, делающую мою контратаку трудноосуществимой. Вероятно, что и я провёл в этой схватке какие-то эффективные действия, потому что потом мы вместе с Айболитом возвращались на метро в центр города, где он и поведал мне о своём увлечении биоэнергетикой, а также признался, что читает «Тёмные аллеи» Бунина.
«Там рассказ есть один, «Антигона» - доверительно сказал он мне и ещё одному нашему спутнику – студент хотел к женщине подъехать и не знал, как это сделать, а она привела его к себе в комнату и трахнула стоя». В голосе моего нового товарища мне почудилось его собственное недоверие к сказанному, и он, открыв извлечённую из сумки книгу негромко прочёл по тексту: «Он, с трудом переводя дыхание, потянулся к ее полураскрытым губам и двинул ее к дивану. Она, нахмурясь, закачала головой, шепча: «Нет, нет, нельзя, лежа мы ничего не увидим и не услышим...» — и с потускневшими глазами медленно раздвинула ноги...»
Позднее я узнал, что девушка Айболита намного младше него.
Но в те и последовавшие вскоре годы, однажды проводив взглядом ушедших в раздвинутые, как в метро, двери советского прошлого товарищей и выйдя следом вместе с другими пассажирами, я больше ничего не слышал о них. Вероятно, кто-то из тех парней в 90-е стал успешным предпринимателем, кто-то, возможно, влился и в криминальные структуры, Последующие годы ознаменовали собой взлёт целительства, и не исключено, что Айболит сделал своё увлечение профессией. А возможно, что его, как человека с боевым опытом, затянуло в одну з тех страшных братоубийственных войн, которые вскоре обрушились на «самую читающую в мире страну». Бог ведает!
Я пережил свой личный военный опыт, но иногда вечером, словно забыв и пытаясь что-то вспомнить, зачем-то открываю свою настольную пластиковую коробку, приспособленную для хранения визиток, и подчиняясь какому-то необъяснимому психическому автоматизму, перебираю сложенные в ней визитки и листки с записанными на них номерами телефонов. За годы работы и активной концертной деятельности их набралось там много десятков. Зачем я это делаю? Вероятно, пытаюсь найти какой-то нужный мне телефон из далёкого прошлого. Но всё больше из старых телефонов не отвечают. А телефона Айболита у меня никогда не было.