За неимением лучшего...

… ЗА НЕИМЕНИЕМ ЛУЧШЕГО …

Как каждый, истинно – великий, я скромен, прост и доступен.

Поэтому, открывая новый, всемирный и всеобъемлющий философский закон, я не присваиваю его себе по Авторскому Праву единоличного распоряжения и не запрашиваю сразу Нобелевскую и прочие всевозможные премии, а делюсь открытием с Вами, моим читателем, в доступной и для Вас газетно –журнальной форме.

Предлагаю определение: Халява – распространенная, пока еще не философская бесплатная категория, предназначенная для распространения и использования всеми, живущими «на халяву».

Первый основной закон: "Халява", как и материя, вечна и неуничтожима. Является вещью рассеянной и существует всегда, постоянно носится в воздухе.

Занимается распространением ценного продукта "Халявы" – богиня Фортуна. Но только для одних Фортуна - благородная и милостивая госпожа, другие приносят ей дары и почитают за своевольную и недобрую, порой, жестокую особу.

И только немногие, самые неразумные и непонятливые, вплотную отождествляют ее с Халявой, призывают ночью, перед экзаменом, в ночной рубашке, высовываясь из окошка: «Халява, приди!»

Замечание искренне возмущенного Автора.

"Халява" есть ненаучно – философская категория, объединяющая поведение "халявщиков", субъектов, старающихся прожить «на халяву», то есть не затрачивая, по возможности, средств, энергии, сил.

Примечание Автора: Слишком часто поиски халявной возможности отнимают намного больше сил, и энергии, чем простое, прямое и правильное выполнение работы или полученных обязанностей.

Но, к сожалению, Халява, если не образ жизни, то уж наверняка своеобразно устроенное мышление.

Второе примечание Автора: Я слишком уклоняюсь от темы.

Доказательство существования Халявы логическое: Главное, совместиться с халявой. Именно это – есть самое сложное. Так как из массы возможно желающих только считанные единицы могут Халяву просечь, а также узреть или вычислить.

Доказываю эмпирически: А Вы посмотрите внимательно, некоторое время и пристально на двух обычных мужичков, обремененных с утра пораньше общей, плодово – ягодной тоской. Они вызывают Халяву и безошибочно, и быстро. К обеду имеют и третьего, матерого и опытного халявщика, и заветную бутылочку, и возможность продолжить общение в халявном уюте и тепле.

Доказываю практически: Учитесь пользоваться Халявой и Госпожа и Богиня Фортуны всегда будет Вам благоволить. И привожу попутные примеры, совсем необязательные для повторения и нового применения...

Недавно здание детского сада и перекрасили, и переоборудовали. Его помыли, почистили, назвали «Радугой». И садик расцвел и благодарно изменился в ответ.

Тяжелая входная дверь шлепнула меня пониже спины и затолкнула нас всех, мягко и внутрь. Затем закрылась за нашей спиной. Внутри совершенствовались простор и полумрак, маскируясь под первые впечатления, уюта или достоинства.

Прямо и перед нами расположился гардероб.

Хранительницы музея с нами были приветливы. Мы шли встречаться с Искусством...

Наверх по широкой лестнице. Вокруг и на стенах висели картины в рамах. Ах, как давно со мной все это было! Как долго я не посещала хороший музей!

- Замечательно, Ирина! Правда? – Восхитилась я. Подруга с готовностью кивает мне в ответ. Мы осмотрели Первую Экспозицию. Увидели картины музея на первом этаже. Хранительницы Музея нам с удовольствием рассказывают о Значении картин, Силе искусства.

Впечатление испортили несносные дети. Мальчик Алешка пяти лет и девочка Софья семи с половиной. Они решили поиграть в догоняшки среди картин музея.

Обрадовавшись возможности пробежаться, они с топотом убежали от нас и потерялись в последнем зале среди проходов, между картин.

- Ирин, наслаждайся! – Бросаю я подруге уже на бегу, стараясь урегулировать ситуацию. И догоняю, бегу, пытаюсь отловить невозможных детей.

Но бесполезно. Насидевшись за долгую зиму в тесноте и неуюте комнат в семейных общежитиях и малосемейках, дети вырвались на свободу и рады случаю пошалить.

Мимо сурового Рериха и размашистого Айвазовского, бегу вниз по лестнице. Я поймала детишек у Боттичелли. А меня поймали Хранители.

Я понуро ожидала Нотаций и Наставлений. И неожиданно встретила Понимание, Сочувствие, даже Интерес. Со мной говорили об Искусстве!

И я поняла, наконец, почему: женщины, так недавно, волей непонятного случая, ставшие вдруг Хранительницами музея, еще не успели приобрести Истинную Строгость. Немного устали от музейного покоя, его строгости, тишины и, втайне, одобряли шалости детей.

Детишки мою заминку использовали и снова убежали.

На шум спустилась Ирина и мама мальчика Алешки. Один только строгий взмах ее бровей порывом холодного ветра вымел детей на улицу.

Сбежавшие на улицу дети стали увлеченно копаться в грязи, радуясь воздуху, теплу, весне.

Еще один строгий взгляд подруги, обращенный ко мне, угрожал потерей Отношений…

А Эрмитаж все-таки лучше! Хотя бы потому, что музей он подлинный!

И потому, что только там, среди картин и колонн Эрмитажа, спускаясь неторопливо и осторожно по лестнице, вдруг можно в огромном зеркале увидеть очертания странно – знакомого и тонкого силуэта, в платье, знакомом, темно– синем, закрытом наглухо у ворота.

И узнать вдруг себя, рассматривая непонимающе, увидеть себя следующей в череде подлинных Императриц и настоящих Принцесс!

А третий этаж! А импрессионисты! Анри Матисс и его «Танец»! И Клод Моне…

Удивительно все же, насколько тонко и точно Великие понимали про нашу современную жизнь, определенную народной мудростью: Котлеты отдельно, мухи отдельно.

И как сумел Роден "поговорить" в мраморе с каждым посетителем отдельно, и объяснил двумя маленькими скульптурными группами, сказал абсолютно все о любви и страсти и передал энергию и напряжение.

Он ничего не сказал о технике или процессе! А также о ярости и равнодушии нелюбви.

...А можно было еще заблудиться и даже потеряться внутри огромного музея! Затем присесть на диван и отдохнуть под вазой. А, поднимая голову и отвлекаясь от нытья и гуденья усталых собственных ног, вдруг удивиться еще одной неизвестной мне до этого подлинности!

Огромная ваза оказалась натуральной и яшмовой, с размерами впечатляющими: два на пять, метров. Под вазой умещался диван, два кресла и оставалось ещё много места для самого разного постижения искусства!

Тяжел и труден путь среди сокровищ Эрмитажа, как и любой путь к пониманию искусства.

А небольшой буфет посреди музея! И в нем заварные пирожные!

Не называйте их эклерами, Вы никогда не сможете убедить меня, что наши местные разварные лапти - эклеры, только нечаянно носят общую фамилию «заварные», происходящую от общего незнания покупателем настоящей и вкусной еды.

Ах, эти эрмитажные эклерчики! Настоящий пирожок с маслом должен быть – ма - аленький! И твердо – ребристый тремя ребрышками на спинке. Он плотный и сухой внутри. Он не хрустит, а ПОПИСКИВАЕТ при надкусывании, наполняя рот нежнейшей сладостью маслянистого крема, а душу восторгом от постижения подлинных образцов и разного искусства...

И я не противница искусства в любых его проявлениях. И очень стараюсь быть радостной, даже понимая, что навсегда потеряла возможность, увидеть Ленинград. Он стал Петербургом, отличным от города и впечатлений детства.

Взамен же я получила возможность общаться с компьютерными копиями совершенно бесплатно. А, так же, не затрачивая особенного труда, посещать салон искусства с семьей или прогуливаться туда вместе с ребенком.

И я должна быть только счастлива, что события, происходящие в жизни, распорядились за меня, избавляя меня от трудностей поездки, поисков билетов и необходимостей иметь средства на поездку в далекий город и в его музеи, на проживание в дальнем городе, на билет.

Салон искусств «Радуга» меняет экспозиции часто, находится близко, открыт всегда. Вот только неуловимое что-то внутри меня не понимает логики и уходит, оставляя взамен неудовлетворенность и грусть от встреч с копированным искусством.

Хотя ведь нет, не совсем. Потому, что неистовый безумец Ван - Гог плюет на то, что он скопирован. И ведь умеет, проходит прямо в душу, наполняя ее, почему-то сиянием, а зал светлой радостью от соприкосновения с великими и странными произведениями Мастера.

...Весна сменила зиму, и тоже проходит мимо. В залах «Радуги» сменяются экспозиции, меняются полотна и мастера. Проблемы, впечатления, ощущения, остаются, боюсь ошибиться, прежними…