Слезы счастья

Иннокентий, сорокалетний режиссёр из Москвы, излучал уверенность в будущем, которая не снилось даже пророкам. В русскоязычном фейсбуке его посты стали чем-то вроде сериала, где народ следил за внутренней жизнью гения в формате реалити-шоу. Иннокентий писал обо всём, что с ним происходило — от идеи нового фильма, которая вдруг пришла в голову, до бытовых подробностей, например, как он ловко починил сломанную в туалете задвижку. Бог наградил его талантом писать о себе так, что люди потом долго сокрушались, как они могли обойти вниманием этого гения? Простодушные израильтяне даже пригласили Иннокентия на русскоязычное телевидение, где он рассуждал об Израиле как о потерянном рае, о женщинах как о музах, о Бродском как о брате по духу, об Иерусалиме как о сердце мира — и, конечно, о себе, любимом.
Инна Печерская наткнулась на один из его постов накануне шабата, когда она стояла в очереди супермаркета.  «Израиль, ты покорил моё сердце! С детства мечтал жить у моря — и вот оно, пожалуйста! Неужели эта страна моя?» — писал Иннокентий с наивным восторгом, который казался таким искренним. Инна долго смотрела на фото Иннокентия — не слишком красивый, но абсолютно её тип. Да еще человек искусства!
В юности, после репатриации с родителями, она грезила сценой, но Израиль тех лет — с его «тыквенным» театральным бумом ещё впереди — загнал её за стол бухгалтера в Бетуах Леуми. Мечты угасли, как закат над Негевом. В Иннокентии она увидела эхо своей несбывшейся жизни: творческая душа, свободная от цепей рутины. Ее наманикюренный пальчик, дрожа от волнения, оставил ему небольшой комментарий. И — о чудо — он ответил!
Через неделю они встретились. Инна увидела в нём идеал мужчины — остроумный, яркий, талантливый. В ту же ночь они переспали. А наутро Иннокентий исчез, как мираж в пустыне.
Глядя на его регулярные посты в фейсбуке Инна страдала. Он встречался с кем угодно, только не с нею… Она стала искать повод увидеться с Иннокентием. Один её состоятельный родственник как-то сказал, что хочет стать меценатом. Инна тут же написала об этом Иннокентию:
— Кажется, я нашла тебе спонсора. Позвони, если интересно!
Встречу назначили в кафе на Бат-Галим. Но в последний момент родственник написал, что не может прийти — его сын, воевавший в Газе, получил ранение и находится в госпитале. Инна хотела предупредить Иннокентия, но тот уже приехал и шёл к её столику, излучая радостный оптимизм. Инна снова почувствовала, как в животе стали порхать бабочки. И за одно это уже была готова простить Иннокентию всё.
— Как долго ещё ждать? – спросил тот, когда вдоволь наговорился о своих делах и творческих планах. – Этот твой спонсор вообще существует?
Инна сообщила, что тот отменил встречу. Иннокентий не поверил. Он посмотрел на неё с нескрываемым разочарованием:
— Больше мне не звони, — бросил он, вставая. — Ненавижу ложь!
Оправдываться было ниже её достоинства. На следующий день на работе у Инны всё валилось из рук.
Авраам, её 55-летний начальник, вдовец с усталыми глазами, заметив её состояние, подсел за обедом и осторожно спросил:
— Я вижу, что-то не так. Могу помочь?
Авраам давно смотрел на неё не только как на старшего бухгалтера. Но его сердце, раздавленное горем — жена и дети погибли 7 октября в кибуце Нир Оз — не позволяло сделать шаг навстречу. По ночам он плакал, а детские рисунки на холодильнике оставались нетронутыми, как мемориал.
— Ты можешь сказать мне всё, — услышала Инна его тихий голос. — Поверь, во всём Эрец-Исраэль ты не найдёшь более верного друга.
Инна выложила всё: про Иннокентия, его посты, её мечты. Авраам слушал, кивал и наутро сделал то, что умел лучше всего — открыл дело и запросил данные. Выяснилось, что Иннокентий официально нигде не работал, налогов он не платил, получал пособие и ежемесячно тратил на жизнь довольно большие суммы. Авраам составил запрос: сведения о зарубежной недвижимости и источниках дохода. И временно приостановил все положенные выплаты.
Письмо из Бетуах Леуми ударило, как молот по хрусталю. Иннокентий жил на доходы с московской недвижимости, о которых в Израиле ничего не знали. А если бы узнали, то ему пришлось бы вернуть все полученные от государства деньги. За три года сумма накопилась немаленькая. Иннокентий в испуге обзванивал знакомых, советовался. И постепенно в голове оформилась мысль: это не случайность. Кто-то его сдал. И чем больше он думал, тем чётче проступал образ Инны — бухгалтерши с глазами, как табличка Excel. С некоторым усилием он вспомнил её имя…
Инна прибежала на свидание, не чувствуя ног. Иннокентий стал нежно целовать её руки:
— Инна, я был глуп. У нас могло бы что-то быть. Но я не разглядел это сразу. Прости меня!
Мир, наконец, встал на место. Инна снова чувствовала себя любимой и желанной. В тот же вечер они снова оказались в одной постели. Однако ласки Иннокентия были не такие страстные.
— Что с тобой, милый? — деликатно поинтересовалась Инна.
— Я получил письмо из Бетуах Леуми, — последовал ответ. — Меня обвиняют в сокрытии доходов.
Радость и возбуждение сердца исчезли мгновенно. Инна всё поняла: он здесь не ради неё. Спокойно, но твёрдо она ответила:
— Проверку инициировала не я. Но если ты приехал жить в Израиль, то живи по его законам.
— И ты мне не поможешь? — с надеждой спросил Иннокентий.
— Нет.
Иннокентий оделся и ушёл. Инна почувствовала себя человеком, который своими руками взял и задушил своё счастье. Оставаться одной было невыносимо, и она позвонила Аврааму:
— Мне очень нужен кто-то рядом. Ты сейчас свободен?
Весь вечер они с Авраамом просидели у моря. Ему не надо было ничего объяснять, чтобы быть понятой.
Иннокентий тем временем терзался дилеммой: продать московскую квартиру, чтобы погасить долги? Но тогда он лишится дохода, что позволяет ему жить в Израиле, как он уже привык - свободно, спонтанно, импульсивно. Израиль со всеми его плюсами вдруг стал Иннокентию не по карману. Мысль о бегстве вспыхнула, как молния на Голанах. «Улечу первым же рейсом в Грузию или Армению, там все в три раза дешевле! — решил он.
Однако на паспортном контроле в аэропорту Бен-Гурион его остановили. Оказалось, пришёл запрет на выезд — пока он полностью не отчитается перед Бетуах Леуми за каждый шекель. Теоретически Иннокентий мог продать квартиру, погасить все задолженности, но расстаться со своей московской недвижимостью он не мог даже мысленно. Перспектива сесть в израильскую тюрьму не прельщала.  Творить в тюрьме, как великий Сервантес, было ему не по зубам -  в глубине души Иннокентий знал, что цена всему его таланту довольно скромная. И что вся его бурная творческая жизнь и бесконечные посты в фейсбуке служат лишь одной цели — как-то скрыть это печальное обстоятельство.
Вот тогда Иннокентий и вспомнил об одном богатом израильтянине, с которым его познакомили как с потенциальным спонсором. Они встретились на его яхте несколько месяцев назад. Тот сразу предложил ему «помощь»:
— Дам тебе денег на твоё кино, — сказал он, игриво моргая подкрашенными ресницами. — Но сначала хочу убедиться, что ты умеешь быть благодарным!
И капитан недвусмысленно положил руку ему на колено. Тогда Иннокентий сбежал, написав гневный пост о «спонсорстве как форме насилия». Теперь же Иннокентий сам приехал в Яффо, чтобы отыскать его яхту. К счастью, за всё это время её хозяин так и не тронулся с якоря, проводя время на вечеринках во Флорентине.
— Отвези меня на Кипр, — взмолился Иннокентий. — Я умею быть благодарным, вот увидишь!
Капитан ухмыльнулся и кинул ему трап. Что было на яхте — навсегда останется за кадром.
Прошло три месяца. Весь офис Бетуах Леуми гулял на свадьбе у Инны и Авраама. В перерыве между тостами и танцами Инна вышла подышать воздухом и по привычке достала мобильник. В ленте фейсбука ей попался новый пост Иннокентия – на этот раз про Кипр.  Новая киношкола. Новый мастер-класс. Новая повесть. Сплошное «я», «я», «я»...
Другая без сожалений нажала бы «удалить из друзей» и больше никогда об этом Иннокентии не вспоминала. Но Инна чувствовала печаль. Как будто в каком-то измерении они с Иннокентием остались вместе навечно. Как будто никогда уже она не сможет быть так счастлива с другим. Когда ее разыскал Авраам, Инна беззвучно плакала.
- Что случилось?  – удивился тот. – Кто-то умер?
Первый и последний раз Инна обманула своего мужа, сказав, что это слезы счастья.
© Александр Детков, 2025 год