Стихи из книги Крылатый лев, ч. 2

     Решила продолжить на ПРОЗА.РУ вывешивание стихов из своей старой книжки, написанной в конце 60 - 70-х годах. К сожалению, не научилась ставить в словах ударения. О.П.
            
        х х х

Весной Москва особенно видна –
От бельэтажей и до антресолей,
И много выше: небом обрисован
Манящий мрак чердачного окна.

Я в переулках мартовский люблю
Их прежние наивные названья
И нежное деревьев прозябанье,
Хождения привычную петлю,

Где женское лукавое лицо
И вознесенная под небо ваза,
И над дверьми четыре совьих глаза,
Уставленных в бульварное кольцо.

Хоть никогда потерянных друзей
Я не встречаю в сумерках нечетких,
Но вечно будет Пушкинский музей
Выпячивать оконные решетки.

И кажется, что это навсегда –
Где я жила и плакала весною, –
Мой дом с трубой погнутой жестяною
И ветошь воробьиного гнезда.


 
           х х х

Эти вещи простые
     в начале земного покоя,
Этот вырыв древесный,
     ствола благородный изъян,
Этот льнущий к ноздрям
       изнуряющий запах левкоя
И особая легкость
       похожих на весла семян.


И в потемках подъезда
        летящей лепной колесницы
Бесконечный разбег
        под хрипение старых часов,
И в промерзшую рань
        это теньканье желтой синицы,
Колокольчик наивный,
        нездешний, чуть слышимый зов.


Это теплого шепота придых
        над пальцами зяблыми,
А чугунные листья
       раскрылись к далекой весне,
И растет во дворе у Остоженки
                тайная яблоня,
В самом центре Москвы
        остается нетронутый снег.



            Крылатый лев

     Дырявой крыши муторный распев
     Наперекор перепою – и легче!
     А за окном – торец стены поблекшей,
     Взлетающий, оскалившийся лев.

Когда стихает вдруг октябрьский ливень,
Что было в жизни у меня счастливей

     Вот этого трущобного стиха,
     Вот этого полуживого года,
     Когда ознобом женская природа
     Изнеженные сводит потроха!

О, вытянешь ли ты, мой альт осенний,
Недели целые до воскресений?

     Мой дом от экономии зачах,
     В горячке от младенческих прививок,
     Но греет лев свой гипсовый загривок
     С таким глубокомыслием в очах.



       Шитье рубашки в старом доме
        в Гагаринском переулке (песня)

Вот окружность груди,
      где ищу два зерна, два соска ...
Обойму твою шею – обмерить,
       чтоб ворот был впору.
До чего ты послушен
        и как твоя шея тонка,
Как ты долго стоишь,
      как ты кротко глядишь, без укора!


Десять раз обойму!
        Обмеряю тебя, обмираю
И шепчу эти цифры,
        всё цифры делю пополам.
Я тебя обнимаю,
       как будто навеки теряю.
Только осень гудит
         и обои трещат по углам.


А еще пополам
     это будет запястье твое...
Эти соотношения чисел
            и вечны, и сладки.
О, какое же счастье
            домашнее это шитье!
А клочки голубые – в запас,
          на платки да на латки.


Шить рубашку, любить,
     перекусывать нитку сперва
И вдыхать, и выдергивать
      пестрые пасмы наметки,
Примерять и удерживать снова
            слова и намеки...
О, какие же длинные
       вышли у нас рукава!


А ручей–Черторый
     исподнизу асфальт сокрушает
И дороге готовит
       пустые бугры-пузыри.
И дыханье твое
      только бойкий сверчок заглушает.
Ты уснул, мой любимый,
            а я просижу до зари.