Карл Пирсон - неспетая песня моя

Памяти О.М.Калинина (1937-2025)

В конце февраля 2019 года без каких-либо внешних стимулов я записал свои воспоминания «Встреча с Олегом Калининым – одно из главных везений в моей жизни», а через три года опубликовал этот текст в сети под названием: «Начало начал. Встреча с Олегом Калининым» [1]. Зримо и незримо он прошел через всю мою жизнь, и вот в августе 2025 года его не стало... У меня есть намерение рассказать о нем, но это попозже. А сейчас пунктиром покажу, что слова «он прошел через всю мою жизнь» - не риторические, а самые что ни на есть точные, справедливые.


Серия значимых для меня событий, развивавшихся весной-летом 2025 года, заставили меня вспомнить, как на рубеже прошлого и нынешнего веков я открыл для себя наследие Джорджа Гэллапа и обстоятельно погрузился в изучение его биографии. Довольно быстро обнаружилось, что понимание и оценка сделанного Гэллапом требует широкого анализа истории становления в США рекламы и методов измерения общественного мнения. Одновременно привлекли к себе внимание его предшественники и современники. В итоге, в течении десяти лет было опубликовано полдюжины книг и множество статей о жизни и творчестве Гэллапа и тех, кто до него и одновременно с ним формировали логику и технологию изучения общественного мнения.
Естественно, все это я знал, но до недавнего времени не задумывался, как мне удалось за столь короткое время войти в новую для себя исследовательскую область – историю науки, почему мое движение было достаточно гладким, хотя я постоянно испытывал различного рода сомнения. В своем профессиональном развитии мне приходилось писать математические и социологические тексты, но этот опыт не представлялся мне адекватным новым задачам. Отчасти преодолеть этот барьер удалось в процессе чтения трудов советского историка науки и биографа Б.Г.Кузнецова, а также американских историко-биографических книг.


Кроме того, именно здесь всплыл почти забытый мною факт – собственные исследования по истории корреляционного анализа, а также – изучение биографии английского биометрика, математика и философа Карла Пирсона (1857-1936).
Так получилось, что об этом своем многолетнем увлечении, научном хобби я мало кому рассказывал и лишь точечно обозначил более десяти лет назад. В 2011 году опубликовал статью о том, как готовил себя для работы в математике, но обстоятельства сбили меня с этого пути: «Так сложилось или так должно было сложиться»  и нашел возможным отразить этот сюжет в биографическом интервью Елене Рождественской в 2014 году. Однако позднее не пытался рассматривать эти самодеятельные поиски в качестве базы гэллаповского проекта.


Мое знакомство с методами математической статистики, с трудами Пирсона произошло благодаря сотрудничеству и дружбе с Олегом Калининым, и было это очень давно, 1962-63 годы. Я был студентом математико-механического факультета ЛГУ, он – недавним выпускником, мне был 21 год, ему – 25 лет. Формально мы никак не были связаны, его математические интересы охватывали задачи математической статистики, у меня были намерения в будущем работать в сфере кибернетики. Он был нестандартен во всем. Во взглядах на роль математики в познании мира, в понимании многих космических явлений и закономерностей микромира, он стремился к синтезу многих собственно математических построений, законов физики и открытий в различных разделах биологии и медицины. Для него математика была инструментом познания природы. Помню, как он говорил одному своему приятелю, хорошо владевшему техникой математического анализа и быстро ставшему кандидатом физико-математических наук:  «Тебе надо было присвоить кандидата технических наук».


Сейчас мне стали доступны его дневники начала 60-х. Это были годы, когда он, обладая серьезной подготовкой в области математической статистики, самостоятельно осваивал ряд разделов биологии и философии, на протяжении нескольких десятилетий признававшихся в СССР «антинаучными».  В дневнике неоднократно упоминаются опальные в те годы генетик Раиса Львовна Берг (1913-2006) и биолог, биометрик и философ естествознания, критик «лысенковщины» Александр Александрович Любищев (1890-1972), основатель математической геологии Андрей Борисович Вистелиус (1915-1995), мировой известности ботаник, академик Армен Левонович Тахтаджян (1910-2009), Александр Александрович Малиновский (1909-1996), биолог, специалист в области тектологии и кибернетики, и другие ученые, внесшие значительный вклад в отечественное естествознание. А ведь Олегу было немногим более 25 лет.
Я никогда не обращался к Калинину по имени и отчеству, и с первой встречи мы были на «ты». Он вводил меня в науку как систему знаний, задал систему координат для поведения в этом новом для меня мире. Моя непростая миграция между науками и научными направлениями – одно из проявлений наших дискуссий о процессах научного познания. На «Биометрическом семинаре», созданном им в 1963 году, мы собирались несколько раз в неделю в полуразрушенном тогда Меншиковском дворце, где размещался ряд отделов ВЦ ЛГУ, и говорили до ночи. Он часто повторял: «Нужен километраж разговоров».


В этом отношении очень интересно письмо Калинина Алексею Андреевичу Ляпунову (1911-1973), одному из основоположников кибернетики, много сделавшему для развития математической биологии. В дневнике есть черновик этого письма, но оно обнаружилось и в онлайновом архиве Ляпунова: «Начну с самого начала. В школьные годы я был юным мичуринцем. <…> Когда я поступил на мат-мех ЛГУ, то стал интересоваться биологией. Много знакомств у меня появилось благодаря конференции по применению математики в биологии. После окончания ЛГУ я работал у [БД: академика] Ю.В.Линника <…>, но в последнее время переключился на теорию различения (дискриминантный анализ, опознание образов). Сейчас мне удалось собрать группу по биологическим приложениям, в которую входят В.П. Скитович, Б. Докторов, А. Барт» [2]. Поясню: Виктор Павлович Скитович, автор теоремы Скитовича-Дармуа, в то время был замдекана мат-меха. Александр Георгиевич Барт – мой однокурсник, до конца жизни бывший членом «Биометрического семинара».


Так постепенно формировался первый круг моих интересов — математические методы биологии. Прежде всего, приемы измерения корреляции, основополагающие работы Роланда Фишера и Карла Пирсона.
Уже (или еще) в аспирантские годы в поле моего зрения зрения оказалось прошлое математических методов, которые я знал в их современном изложении, но не представлял, как они возникли и какие претерпели изменения. Одновременно я стал задумываться о том, что недостаточно знать формулы и алгоритмы, носящие имена Фрэнсиса Гальтона, Карла Пирсона, Чарльза Спирмена и других создателей математических методов, необходимо иметь представление о жизни и работах этих ученых.


В то время, когда я начинал освоение всей совокупности методов измерения тесноты связи между различными признаками, биометрические и психологические исследования в СССР только стали восстанавливаться после трех десятилетий запрета, и отечественной литературы по этой тематике не было. Более того, поскольку философские воззрения Пирсона резко критиковались Лениным, постольку и его классические исследования по математической статистике и биометрике не анализировались. Приходилось все искать в чудом сохранившихся в Публичной библиотеке и библиотеке Академии Наук английских журналах и в немногочисленных книгах. Постепенно некий общий, слабо осознававшийся интерес к биографиям ученых, рационализировался и проецировался уже не на создателей физики (имею в виду работы Б. Г. Кузнецова), а на ученых, сделавших шаг от нематематизированной теории Дарвина к математическим моделям законов эволюции. Хотя Олег Калинин направленно не интересовался историей методов статистики, моя самодеятельность отвечала духу Биометрического семинара, и я неоднократно рассказывал там о своих находках. Ознакомившись с фундаментальной серией из 18 статей Пирсона под общим названием “Mathematical Contributions to the Theory of Evolution” («Математический вклад в теорию эволюции»), я несколько вечеров рассматривал ее содержание на Биометрическом семинаре. Мы оба понимали огромное значение этих работ Пирсона, но различия были. Калинина привлекали собственно эвалюционные (биометрические) выводы пирсоновских построений, меня – математические.   


В 1970 году я защитил диссертацию по методологии факторного анализа, это было продолжением – но не биологическим, а психологическим – тематики Биометрического семинара. Тогда я смог больше времени и внимания уделить изучению истории измерения взаимозависимости признаков, в частности, я «опустился на дно», меня заинтересовало возникновения понятия корреляции. Все началось с Гальтона, развивавшего дарвиновские идеи наследственности, его заинтересовала динамика соотношения роста родителей и детей, он пытался
понять, почему на определенном, достаточно продолжительном интервале времени средний рост людей одной этнической общности сохраняется. В 1888 году он ввел понятое co-relation (co-relation or correlation of structure) и показал, что неизменность среднего роста определяется тем, что дети высоких родителей в среднем выше, чем низких, но при этом в среднем дети высоких родителей ниже их родителей. И, наоборот, в среднем дети невысоких родителей, ниже детей высоких, но они в среднем выше своих родителей. Таким образом, он выявил наличие корреляции (соотношения) между ростом детей и родителей и описал один из механизмов наследственности.


Этот и другие результаты Гальтона, а позже – Пирсона привели к созданию новой науки «биометрики», выработавшей общие правила обработки биологических, медицинских и психологических измерений. Методы быстро мигрировали в другие науки и стали универсальными. Хотя у меня было два-три выступления в Ленинградском отделении Института истории естествознания и техники АН СССР по биометрической тематике, я не думал о работе над докторской в этой нише науке.
С начала 1970-х моя работа в Институте социально-экономических проблем АН СССР была связана с обеспечением надежности измерения общественного мнения. Времени на погружение в биографию и творчество Пирсона не оставалось, кроме того, было понятно, что руководство института по идеологическим соображениям не поддержит мою работу над книгой о Пирсоне.


В 1993 году, когда я начал готовиться к отъезду в США, я собрал все конспекты и переводы, сложил в большую коробку микрофильмы его публикаций и в последний вечер в Ленинграде все отнес на помойку. Я понимал, что вернуться к этой работе в Америке не смогу. Так закончился мой первый опыт серьезного историко-биографического анализа. Не сложилась эта песня.
Однако, в начале этого века, когда я незаметно для себя я втянулся в изучение биографии Джорджа Гэллапа, у меня не было ощущения, что я иду совсем незнакомой дорогой. И был рад и удивлен, когда обнаружил, что среди профессоров, учивших Гэллапа, были ученики Гальтона. Очевидно, не было бы у меня опыта изучения биографии и наследия Пирсона, моя «гэллапиада» была бы беднее или ее не было бы вовсе.
У меня было много наставников, к советам которых я прислушивался и старался им следовать, многое осваивал самостоятельно. Но началом всего были встречи и беседы с Олегом Калининым. Это не забывается.
 

1. Начало начал. Встреча с Олегом Калининым http://proza.ru/2022/02/13/1664
2. Письмо О.М.Калинина А.А.Ляпунову. 1966-01-14. Открытый архив СО РАН.   http://odasib.ru/OpenArchive/