Игорёшкины истории

 Каждое утро первоклассника Игоря начиналось примерно одинаково. На всю квартиру пронзительно трезвонил будильник, заставляя Игорька ёжиться и натягивать одеяло по самую что ни на есть белобрысую макушку. Он ворочался с боку на бок, кряхтел и старался поубедительнее охать, из-за чего мама говорила, что он ломается как сдобный пряник. Как кряхтят и охают пряники, Игорёшка не знал. И, может быть, поэтому он не отчаивался и начинал её упрашивать дать ему поваляться ещё хотя бы пять минуточек. Но она почему-то стягивала с Игорька одеяло и, как изваяние, застывала у его постели с вешалкой в руках, многозначительно смотря на него исподлобья. В общем, странная какая-то мама попалась Игорёхе.
— А ещё говорит, что меня любит! — с обидой бубнил себе под нос мальчишка, натягивая школьную форму.
 Но вскоре его ангельское терпение лопнуло.
— Мама, позвони учителю и скажи, что я больше в школу не приду, — сказал Игорь, проснувшись однажды утром.
— То есть как "Не приду"? — сразу не поняла мама.
— Надо-е-е-ело, — потягиваясь на кровати, сладко зевнул мальчик. — Уже целый год хожу. Думаю, мне хватит.
— Что значит "надоело"?! Хочешь всю жизнь дворником работать?! — вспылила мать.
— Хочу, — честно признался первоклассник.
— Как же здорово быть дворником! — с воодушевлением восклицал мальчик. — Гуляй себе сколько хочешь! А то только и слышишь от вас: "Игорь, заходи домой, уроки пора учить", "Игорь, в обед самое пекло, сиди дома, а то солнечный удар получишь", "Игорёша, а сегодня вообще гулять не пойдёшь — там мороз". Буду дворником, буду гулять сколько захочу. Никто слово поперёк не скажет, да ещё и деньги заплатят. Правда, небольшие. Но, думаю, на чипсы и чупсы хватит. Всё лучше, чем в школу за просто так ходить. За оценки вкусняхи не купишь, хоть даже самые пятёрки пятёрочные получай.

 Надоело родителям это слушать, и отправили они его к репетитору. Знаете — это такая особенная порода учительская.
— Ну, — думает мальчишка, — учитель в школе двойки на весь класс делит, а тут, видать, одному придётся за всех отдуваться.
 Идёт, коленки аж от страха трясутся, зуб на зуб не попадает.
— Как тебя зовут? — спрашивает Наталья Васильевна.
— И-и-и-го-го, и-го-го, — говорит он.
 Смотрит, а у неё волосы на голове шевелиться стали.
— О-о-чень умная учительница, — подумал ученик. -— От избытка ума мозги перестали в голове помещаться. Вот и лезут наружу.
 Набрал он побольше воздуха и как крикнет с ходу:" И-Е-ЕГОРь я!"
— Хорошо, — говорит Наталья Васильевна. — Скажи, Егор, хочешь ли ты учиться? Только честно скажи.
 А у него горло как назло пересохло. И вместо "не хочу" получилось "хочу".
 Ой, что тут началось тогда...
— Молодец, Егор, — говорит репетитор. — Правильно! А почему хочешь учиться?
 Ну, деваться ему стало некуда. Пришлось на ходу враки врать.
— Чтобы образование получить, — важно так говорит ей школьник.
 А она возьми да и спроси его:
— А как ты понимаешь, что такое образование?
 Если бы Игорь только знал, как он его понимает! Ведь для него образование это — с уроков сбегание, портфеля бросание, шпаргалок шуршание и мозга взрывание. Но разве скажешь об этом учителю? Молчит он, а учительница тем временем спрашивает:
— Может, это вовсе не ты, а родители хотят, чтобы ты получил образование?
— Ага, — согласился мальчик. — А я вообще не хочу ходить в школу.
— А что ты хочешь делать? — с интересом спросила его Наталья Васильевна.
 Так спросила, как никто никогда Игорёшку не спрашивал. Папа его спрашивал, сделал ли сын уроки? Мама интересовалась, почистил ли он зубы перед сном; бабушка — съел ли внук завтрак, а дед вообще ничего не спрашивал, только говорил, чтобы ребёнок слушался родителей. А тут, понимаете, Игорёшу впервые за всю его долгую, восьмилетнюю жизнь по-настоящему спросили, чего он хочет? Чего ОН хочет? Игорёчек так растрогался, что даже слезу пустил. Сам не заметил, как получилось. И было ему за это и стыдно, и приятно одновременно. И он даже не понял, чего было больше.
— Хочу целыми днями на диване лежать и смотреть Тик-Ток.
— Отличная идея! — сказала учительница.
— И чтобы рядом целое ведро поп-корна стояло, — расхрабрившись, продолжал ученик.
— Полностью поддерживаю, — подхватила Наталья Васильевна.
— А ещё лучше, чтобы целая вагонетка. И пепси-колы тоже целая вагонетка, — не на шутку разошёлся мальчишка.
— Блестяще придуманный способ проломить диван, — как ни в чём не бывало, продолжала педагог.
— Какой диван? — не понял Игорь.
— Тот, на котором ты будешь есть поп-корн. Ведь ты же понимаешь, если ты станешь целый день лежать и только есть, то Колобок по сравнению с тобой соломинкой покажется. Но один раз тебе всё же придётся встать.
— Это зачем ещё? — насупился первоклассник.
— Чтобы на примерку сходить.
— На какую такую примерку?
— В оптику, очки примерить. Ведь ты же понимаешь, что зрение от Тик-Тока не улучшается. Да, и заодно ещё одежду на заказ сшить. Ведь таких больших размеров закройщицы ещё не придумали.
— Ой, это скучно, снимать замеры в примерочной. Я долго люблю только на воротах стоять, — расстроился Игорёха.
— Про это лучше сразу забыть: ворота пополам треснут, — сказала репетитор.
— Тогда на велике буду кататься.
— Колёса спустятся.
— А я на коньках.
— Лёд проломится.
— Как же тогда быть? — уставился Игорь на учителя.
— А давай вместе подумаем, — подсела к нему Наталья Васильевна.
 И стали они думу думать. Долго так думали. А потом мальчика осенило:
— Хочу, чтобы сестрёнка на меня ровнялась, и мама мною гордилась, и одноклассники просили дать списать, и друзья слушали, затаив дыхание. Хочу, хочу, хочу... Учиться я хочу для этого. Вот! — выдохнул он.
 С тех пор Игорь с удовольствием стал ходить в школу. Ведь только, когда мы много знаем и умеем, становится интересно жить, и люди к нам слетаются, как пчёлы на мёд. А лодыри и лентяи никому не нужны. Даже самим себе.
 Тем временем учебный год близился к концу, и наступали долгожданные каникулы! Игорёк любил проводить их вместе со своей двоюродной сестрой. Ох, и шкодили же они вместе! Вот и на этот раз... А, впрочем, Игорёк вам, ребята, лучше об этом расскажет сам. Итак, усаживайтесь поудобнее и слушайте.
 Когда у меня были каникулы, то я частёхонько играл со своей сестрой Маняшей. Когда мы тихо сидели у меня, то, почему-то, куры начинали быстрее нестись, а петух и вовсе скидывал с себя оперение и искал, зачем-то, в курятнике пятый угол. А порою я ходил к сестре в гости и даже оставался с ночёвкой. Наверное, домашние Маняши были этому тоже очень рады. Потому, как её папа всегда задавал мне один и тот же вопрос: "Ты к нам надолго или навсегда?" И начинал дёргать глазом. Наверное, от нетерпения. Думается мне, что он очень ждал, что я так прямо и соглашусь к ним переехать. И в предвкушении моего ответа его лоб, почему-то, покрывался испариной. Наверное, от огорчения, что я к ним пришёл только лишь на время. Вот и в этот раз зовёт Маняшка меня к себе:
— Пойдём, поиграем!
       Отпросился я у мамы, и уж было хотел идти к ней домой по центральной дороге.
— Э, нет, — говорит мне сестра, — тут короче! — и так потянула меня за руку, увлекая вглубь переулков, что правая рука у меня стала доставать до самого колена, а потом — и до пятки.
— Там пыль и дорожка петляет, как бы не заблудиться, — всё же я решился ей возразить.
— Я знаю дорогу, и к тому же я — старшая! А старших надо слушаться, так мне бабушка всегда говорит, — ответила мне Манька, тыча водяным пистолетиком прямо в рёбра.
— И вправду, ведь она, ох, какая взрослая! На целый год меня старше! — увидев пистолетик, сразу же подумал я.
И пошли мы с ней по переулкам. А тут вдруг откуда не возьмись — бах! И чёрная кошка, притворившись селёдкой, протискивается сквозь колышки забора, а потом как ринется плашмя поперёк нашей тропки, да как пропашет нам эту самую дорогу! Ну, сестра моя так и оторопела от неожиданности. Застыла в движении прямо, как уценённый робот без батареек.
— Не ходи! Застынь! Как булыжник!
— Как кто?! — не понял я.
— Ну, как камень, — внесла существенное пояснение Манька.
— Застынь, как каменный? — вытаращился я на неё.
— Ну да, я же и говорю: стой, как будто тебя вкопали! — только и смогла она замахать на меня руками.
— Меня? Вкопали? — не понял я. — Куда?
— В землю, — говорит она, — куда же ещё вкапывают?!
— Стой, как вкопанный, может? — переспросил я.
— Ага, — говорит она, — как вкопанный или как тебе будет угодно, главное — стой! Примета есть такая: если чёрная кошка перебежала дорогу, то быть беде.
— А что делать? — спрашиваю с испугом я её.
— Ничего не делать, — отвечает она мне, — просто стой.
— Зачем? — удивляюсь я.
— Чтобы беды не было, — объясняет она мне.
— Так ты же сказала, что будет беда, раз кошка шмякнулась на землю, а потом своей пузякой протёрла её нам с краю до краю.
— Ну да, — вновь подтверждает мне сестра.
— Тогда пойдём дальше, раз всё равно беде быть.
— Да ну какой же ты недогадливый! — разозлилась на меня Маняша. — Беда будет, если мы пойдём дальше, а если подождём, пока кто другой пройдёт, а мы следом, тогда всё хорошо будет.
— А-а-а-а-а, — наконец понял я.
     И стали мы ждать, пока кто-то пройдёт первым. Ждём пять минут, ждём десять. Никого нет.
— Может, вернёмся назад и обойдём это место по другой, хорошей дороге? — предложил я сестре.
— Нет, — говорит она, — вон уже тётя какая-то идёт.
И по-правдашнему, из калитки дома вышла-таки тётенька и пошла уверенной походкой прямо по той несчастливой котейкиной тропке, а в руках у неё два пустых ведра бултыхаются.
— Фух, — с облегчением выдохнул я, — ну всё, теперь можно спокойно идти.
— Фигушки тебе с маком, — взвизгнула Маняшка, — теперь ещё хуже стало!
— Это ещё почемушечки?! — воскликнул я.
— Да потому, что женщина с пустым ведром — ещё хуже, чем самая что ни на есть чёрная кошка!
— Хватит уже враки врать! — закричал я.
— Да не враки это! А правда-правдашняя! — опять замахала на меня сестра руками, да так сильно, что аж соседская собака, забежав в будку, сама закрылась изнутри на щеколду.
— Да почему же это правда? — не унимался я.
— Да потому, потому что это... любая малявка знает! Вот! Надо ждать дальше и всё тут, — подытожила сестрица.
И вдруг пошёл дождь.
— Может, ну их эти приметы? Побежим, пока не промокли и не заболели, — робко предложил я.
— Да ты что?! — затопала на меня ногами Маня, — говорю же — быть беде!
Когда соседский бык Борька увидел через забор Маняшу, работающую ногами, как мясорубка, то сразу отелился, хотя ему по статусу этого делать было вовсе и не обязательно, а только если он сам этого сильно захочет.
— Мне, почему-то, кажется, что беда нас уже посетила, — выглядывая сквозь ручьи, текущие с моих волос, прошептал я. — И она мне прямо так сказала, что, раз она уже с нами сроднилась, то надо взять её за руки и прямо вместе с ней побежать к тебе или ко мне, но Домой, — взмолился я.
— Это Она тебе такое сказала?! — вытаращилась на меня сестрёнка.
— Ну... намекнула, — схитрил я.
— А мама, когда выливает в бане на меня таз с водой, говорит: "С гуся — вода, с тебя — худоба!" — заметила Маняша, стоя в луже. — Ладно, бежим, — снисходительно согласилась она и рванула меня за рукав кофты так, что он остался у неё в руке.
И побежали мы, как электровеники, по переулкам. Я бегу в кофте с одним рукавом, одна рука нормальная, а вторая, та, что оттянута сестрой, волочится по земле, а сестра в кофте с тремя рукавами. Увидел это стоящий под навесом поросёнок тёти Зины и от страха кашу вместе с корытом съел. Но нам некогда было из него корыто наружу выманивать. Мы бежали быстрее, чем даже, когда на уроке физкультуры стометровку сдавали. Прибежали мы домой к Маняше, мокрыми сандалиями в дверь колотим. А нас уже поджидает там бабушка.
— Ну, — спрашивает она нас, — что это вы под дождём бегаете?
— Это чёрная кошка нам так сказала, — стала оправдываться Мария.
— И пустые вёдра, — добавил я.
— И они тоже сказали? — удивилась бабушка. — Надо же, какие разговорчивые вёдра попались!
— Ладно, снимайте носки и быстро суйте ноги в таз с горячей водой и с горчичниками, — скомандовала баба Аня, — будем парить ноги, а я вам пока чай с малиновым вареньем принесу, суеверные вы мои, — поправив платок, усмехнулась бабушка.
— Маняш, — шёпотом предложил я сестре, — а давай верить, что чёрная кошка — это на счастье?
— Ага, — закивала сосульками на голове Маня, допивая ароматный чай с малиновым вареньем. — И вообще, - добавила она, причмокивая от удовольствия, — будем верить только в хорошие приметы и в те, что сами придумаем!
Вечер подходил к концу, и бабушка сказала нам ложиться спать. Я улёгся в постель и постарался побыстрее уснуть, ведь завтра меня ждали другие, не менее весёлые приключения.
 А вскоре начался и новый учебный год. На уроке русского языка нам задали написать сочинение о том, как мы провели лето. У меня получился целый рассказ! Учительнице моё сочинение понравилось, и она стала читать его всему классу. Когда она читала, то девчонки визжали от смеха и вытирали слёзы, а мальчишки хватались за животы. Тихая девочка Люся Игнатова хохотала так, что я подумал, что её щёки вот-вот треснут по швам, хоть раньше они у неё никогда и не трескались. А Назаров Дениска даже упал со стула. Вот так всем было весело!
 Педагог сказала, что я написал интересно, но надо поработать над почерком, а на собрании посоветовала моим родителям обратиться за помощью к репетитору. И хоть я уже и научился читать книжки, хорошо решал примеры и даже стал гордо называться второклассником, но мама вновь отвела меня к Наталье Васильевне. Что произошло дальше, пусть мама вам расскажет сама, а то я боюсь, что лопну от смеха.
— Покажи, Игорь, как ты пишешь, — попросила учительница.
 Игорёк достал тетрадку и протянул педагогу.
— Ой, что это за гусеницы и червяки ползут у тебя по тетради?! — взвизгнула она и запрыгнула на стул.
— Это не гусеницы. Это слова! — важно сказал сын. — Я просто их так пишу.
 От этих слов учительница почему-то зашевелила ушами, и очки у неё съехали на кончик носа. Она стала разглядывать Игорёшкин почерк, словно зверей в зоопарке, боясь даже прикоснуться к клетке. Тьфу ты, вернее, к тетради. Вдоль страничек тянулись длинные, волнистые и кривые линии, выпрыгивая и свешиваясь из строчек, словно лапы, хвосты и рога животных, не обращая никакого внимания на решётки. Ой, то есть, на поля.
— Смотри, как надо: вот это строчки, буквы надо писать между ними, а дойдя до полей, останавливаться, - терпеливо объясняла учитель из урока в урок.
 Игорёша послушно кивал головой, но зверинец в его тетради не уменьшался. Наталья Васильевна уже совсем выбилась из сил и готова была сама превратиться в воробушка, чтобы склевать всех этих долговязых жуков-червяков и повыкидывать за хвост из Игорёшкиной тетрадки всех мохнатых гусениц. Как вдруг её осенила одна хитрющая-прехитрющая идея.
— Послушай, — обратилась она к ученику, — ты кем хочешь быть, когда вырастешь?
— Я, — деловито просопел Игорёха, — хочу стать водителем трамвая!
— Здорово! — восхитилась педагог. — Давай представим, что твоя ручка — это трамвай. А строчки в тетрадке — это рельсы. Теперь вези его прямо по рельсам, не съезжая с них.
 Эта игра очень понравилась мальчику, и он с увлечением возил свою ручку- трамвайчик по голубым тетрадным рельсам. На следующий урок учитель спросила Игоря:
— Как считаете, многоуважаемый водитель трамвая, если вы вспомните про остановку, вплотную подъехав к ней, сможете ли Вы мгновенно остановить свой вагончик?
— Нет, — сказал Игорёха.
— Конечно, он проедет немного дальше, и пожилым бабушкам, тётенькам с детьми на руках и дедушкам с палочками придётся бежать за трамваем.
 Игорёк ярко представил себе эту картину: вот дяденька с тяжёлыми сумками скачет вприпрыжку за трамваем и, раскрасневшись, пыхтит, словно чайник. А из его носа, как из настоящего носика чайника, валит пар. Того и гляди, раздастся свист. А рядом бежит, прихрамывая, дедушка, свирепо глядя из-под мохнатых бровей и замахивается на Игорёху своим огромным костылём.
— Хрясь-хрясь, — стучит костыль по спине Игорёхи и трескается пополам.
— Ой, больно-больно, я больше так не буду! — кричит Игорь, и только теперь понимает, что всё это произошло не взаправду, а только лишь в его бурной фантазии.
 В то время, пока ученика-водителя атаковала разъярённая толпа пассажиров, Наталья Васильевна , как ни в чём не бывало, продолжала:
— О переносе слов, также как и об остановках, надо думать заранее, не доходя до полей, а то получится так, что всё слово поместится, а только одной букве места не хватит. Непорядок.
 В ту ночь Игорёшке снился кошмар: учительница воробьём летала по классу, словно крыльями размахивая рукавами своего коричневого в чёрную крапинку платья. И, стуча по доске вместо указки сломанным костылём дедушки, со свистом выпускающего из носа пар, с осуждением качала головой:
— Фу-фу, уче-ник, уче-ник.
 А Игорьку мерещилось:
— Фью-фью, чик-чирик, чик-чирик.
 Проснувшись утром, Игорь сразу же побежал к репетитору.
— Понял я, понял, — торопливо прокричал Игорь.
 И написал все буквы и слова, как надо.
— Хорошо, — похвалила мальчика учительница, — я очень довольна!
— Конечно, довольна, — усмехнулся Игорёха, — ведь Наталье Васильевне не пришлось клевать гусениц.