Давно... ч. 5

На следующий день у нас с Людой была запланирована поездка в Пушкин, заранее были куплены билеты в Екатерининский дворец, и в связи с ковидными ограничениями явиться следовало за 15 минут до назначенного сеанса, и внутрь пускали только отдельными группами по времени. Ехали от метро «Московская» на маршрутке, но еще до этого успели сфотографироваться на Московской площади у фонтанов, удалось даже поймать радугу, так что день начался ярко.
 
От остановки до дворца шли вдоль канала, который называется Малый каскад и отделяет улицу Садовую от Екатерининского парка, и уже в предвкушении грядущей красоты настроение всё поднималось с каждым шагом. И ожидания нас не обманули: великолепие бело-голубого щедро позолоченного дворца на фоне невероятно синего неба и зеленого газона, на котором, словно кусочки сусального золота разбросали листья парковые деревья, было таким неописуемым, что захватывало дух!
Говорят, театр начинается с вешалки, но также известно, что не только в столицах, но и областных центрах некоторые зрители любили ходить в театр ради посещения театрального буфета, там даже во времена всеобщего дефицита были бутерброды с хорошей рыбой – семгой, осетриной, с сырокопченой колбасой, и можно было выпить коньячку или, на крайний случай, шампанского. Не помню, в какой именно театр Ленинграда Коля Гиппиев ходил с Валерой только потому, что там пиво было хорошее.
 
К чему это я? А к тому, что, сдав свою одежду в гардероб, мы с Людой первым делом отправились в музейный буфет в просторном светлом зале с видом на сад, поди, не хухры-мухры, царские, считай, помещения. Не помню, что мы конкретно взяли перекусить, Люда говорит, что жульен, но это и неважно. Гораздо важнее было создание настроения праздника, и вот что меня удивляет и привлекает в Люде, так это её умение по-детски радоваться подаркам судьбы, будь это пирожное или другая какая малость, про крупные подарки я уж не говорю. Я так не могу, не настолько я открыта миру, у меня почти как у Пачкули Пёстренького девиз: ничему не удивляться и сильно не восторгаться (у него вторая часть была – никогда не умываться). У меня внутри как будто сидит сторонний наблюдатель, который анализирует, взвешивает, достойно ли то или иное событие, действо, окружение моего безоговорочного, безусловного восхищения. Нет, не так! Я просто не могу безоглядно транслировать свое восхищение в окружающий мир, даже если и разум, и сердце в согласии заходятся от восторга, хочется визжать и скакать на одной ножке в упоении и экстазе. Мне как-то неловко это показывать на людях, как неловко плакать от горя, то ли из опасения, что ничто хорошее не бывает бесплатным, то ли просто из вредности… Ну, в общем, и то, и другое, и третье – всё верно, как и пятое, и десятое, вариантов у меня много. И замечательно, что вдруг обнаружилась возможность сообщить о своих ощущениях, впечатлениях, восторгах, радостях и печалях таким вот полуанонимным способом, к тому же отсроченным во времени, что вроде бы отчасти купирует возможный негативный ответ Вселенной. И как здорово, что Люда может открыто умиляться и ликовать в реальном времени, помогая мне (и другим людям, наверное) ощутить прелесть момента, усиливая положительные эмоции и душевный подъём.

В данном случае, сам Большой Царскосельский дворец с бесконечными анфиладами залов и гостиных со штучным паркетом из разноцветного дерева, инкрустированным перламутром, с зеркальными потолками и расписанными плафонами, изумительными люстрами и торшерами, с золотыми резными карнизами, и прочая, и прочая, и прочая, был выше всяких похвал, и поразил мое воображение гораздо сильнее, чем Версаль. И то, что Люда была рядом, умножало наслаждение до полной эйфории.

Этот дворец очень женский, три самые известные русские царицы – Екатерина I, Елизавета и Екатерина II, много поспособствовали, строя, перестраивая и украшая эту резиденцию, приглашая к работе самых модных и знаменитых архитекторов, чтобы в результате получился такой вот дворцовый ансамбль, отличающийся утонченной красотой, строгостью декоративного оформления и особым изяществом отделки. Даже от перечисления увиденного: Большой тронный зал, Арабесковый зал, Лионский зал, Белая парадная столовая, Зелёная и Малиновая столбовые, Китайская гостиная – и спустя достаточно большое время слюнки текут от зависти к самой себе. Не говоря уж о парадной лестнице и восстановленной Янтарной комнате (хотя мне лично последняя не очень понравилась, для меня там было чересчур много желтого, чувствуешь себя мухой в янтаре, туу мач, короче). При этом очень скромная по-спартански кровать в Опочивальне Александра I умилила меня до слёз.
      
Досыта насмотревшись роскошества и позолоты дворцовых покоев, мы спустились в сад. Он был поистине великолепен! Думаю, что он непревзойдённо хорош и весной в пору расцвета, и летом в полном цвету, и даже наверняка под белым покрывалом зимы, но в этот октябрьский день в золотом своём убранстве он был настолько в созвучии с интерьерами дворца, что лучше и представить невозможно.
Регулярные парки, где по линеечке выверенные газоны и аллеи, геометрически точные клумбы и симметрично расставленные статуи образуют гармонию, поверенную алгеброй, моя любовь навсегда. Рисунок аллей старого Екатерининского сада состоит из прямоугольников, ромбов, полуокружности, Рыбный канал строго параллелен длинным сторонам Зеркальных прудов, а центральная клумба вообще шедевр орнаментального газонотворчества.

Справа от основного дворцового здания находятся висячие сады, холодная баня и Агатовые комнаты, объединенные Камероновой галереей с пандусом, спускающимся прямо в сад, и мы пошли вдоль этой галереи по южным аллеям к Большому пруду, сфотографировались у Грота, тоже похожего на небольшой дворец, такого же бело-голубого-золотого с изысканными кованными решетками на окнах и дверях, тоже, разумеется позолоченными.

От Грота до Морейской колонны идет аллея, разграничивающая регулярный Старый парк от пейзажного Английского, но мы пошли вдоль берега Большого пруда по направлению к Адмиралтейству, до которого не дошли, но увидели эти три красного кирпича здания, очень мужского вида по сравнению с пышно-зефирными барочными строениями дворцово-паркового комплекса. Сфотографировала Люду и на фоне пруда, где вдалеке виднеется Чесменская колонна, а затем, когда короткими переходами, сопровождающимися посиделками на белых парковых скамейках, затянутых местами черно-желтой запретительной лентой из-за карантинных ограничений, мы вернулись по прямым аллеям к Эрмитажу, то и возле него. Растрелли тут узнается безо всяких пояснений, как и во всех почти виденных нами в этот день дворцовых постройках. Щедро рассыпанное природой золото листьев платанов и дубов и оттеняло, и подчеркивало рукотворное золото, созданное зодчим.

Эта экскурсия задумывалась мной как подарок Люде ко дню рождения, и этот чудесный солнечный день, и наша прогулка в осеннем парке, как раз и создали праздничное настроение, абсолютно деньрожденнее, недаром мы обе с удовольствием до сих пор вспоминаем об этом.
       
Последний полный день этой короткой поездки был совершенно гуляльный: Катя с девочками, Люда и я сперва покатались на кораблике, как же без этого!, потом тоже традиционный обход прилежащих к каналу Грибоедова достопримечательностей, потом я их потащила в кафе «Распутин», где была летом с детьми, и нам там понравилось. Но на сей раз, увы, не повезло, хотя дети были довольны всё равно, а вот поданная нам с Людой свинина была приготовлена буквально по-свински, даже удивительно, как можно было так исхитриться испортить кусок свинины. Но голод утолили, и ладно.
От «Распутина» рукой подать до Дворцовой площади, и снова свидание с Растрелли, потом проход через Александровский сад до детской площадки, где девочки залипли надолго, им эти достопримечательности глубоко параллельны, а вот качели, горки – это другое. Вероника даже успела какую-то девочку пригласить на свой день рождения.

Посидели -полежали на газоне то лицом к Медному всаднику, то к Исаакию, пока вечерняя прохлада не призвала нас к окончанию дневного моциона. Рыжковы-Рязановы уехали к себе, а я еще прошлась по вечернему Невскому, то сворачивая с него, то возвращаясь, любуясь и уже скучая от предстоящего расставания, ведь на следующий день и мне предстояло отправиться на «Сапсане» домой.


Рецензии